Текст книги "Преследуя нас (ЛП)"

Автор книги: Кэт T. Мэйсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Я горжусь тобой… тем, что ты делаешь, чтобы помочь Марджори. Требуется много силы и воли, чтобы бороться за то, что правильно, и когда дело касается семьи. Ты – самый сильный защитник, о котором может попросить любая мать или ребенок. Ты воин, Шарлотта, и ты заслуживаешь того, чтобы знать это, – Лекс проходит мимо меня, оставляя меня с этими словами.

Лекс отправляется спать в комнату для гостей, а я лежу без сна, не в силах прояснить свои мысли. Слова Лекса повторяются…

«Ты – воин Шарлотта, и ты заслуживаешь знать это».

Я никогда не считала себя воином. Я много раз сражалась в одиночку, но только потому, что у меня не было выбора. А теперь я замужем, и человек, с которым я должна быть на передовой, спит в нашей гостевой комнате. Бесчисленное количество ночей за последние несколько месяцев я лежала в этой кровати одна.

Единственная разница сейчас – я контролирую ситуацию.

Все на мне.

Благословение и проклятие.

Мне удалось поспать несколько часов, несмотря на мое затруднительное положение. Прежде чем заехать за Амелией, я решил принять душ, переодеться и немного поработать. Когда мой завтрак и кофе сидят рядом со мной в моем домашнем офисе, меня прерывает стук в дверь. Я поднимаю взгляд и вижу, что он одет в джинсы, белую футболку и кроссовки. Как этот человек переходит от смокинга к кроссовкам и при этом выглядит как Адонис – уму непостижимо.

Работаешь? – спрашивает он, сохраняя дистанцию.

– Да, – хмыкаю я, снимая очки, – Эти цифры… разочаровывают, мягко говоря.

– Ты не возражаешь, если я взгляну?

Я подталкиваю бумаги к нему, обхватываю руками кружку с горячим кофе и делаю столь необходимый глоток. Возможно, я слишком много анализировал, или мой мозг устал от перебора цифр. В любом случае, я чувствую, что ничего не добилась.

– Предложение?

– Давай.

– Если Марджори сможет сдвинуть бюджет в сторону этой колонки, вы увидите рост потерь. Однако, если вы посмотрите сюда, рентабельность инвестиций увеличится.

Я внимательно изучаю цифры и его направление. Лекс прав. Марджори и ее команде нужно найти способ поддерживать повседневную работу приюта и по-прежнему платить арендную плату, несмотря на повышение из-за жадных инвесторов. План состоит в том, чтобы собрать достаточно денег, чтобы иметь возможность купить землю, плюс отремонтировать здание, чтобы сделать его более удобным и функциональным.

– В этом есть смысл. Много смысла, – я прервалась, – Я собираюсь поработать над этим сейчас, прежде чем заберу Амелию.

– Я думал забрать ее. Знаешь… провести с ней немного времени, плюс дать тебе несколько часов для работы?

Я поднимаю глаза и встречаю его взгляд, предлагая ему улыбку: – Я была бы признательна за это. Спасибо.

***

Я представляю цифры Марджори и ее команде. Она кивает головой, соглашаясь, но при этом выглядит несколько облегченной. Приют работает на спонсорские средства, многие сотрудники – волонтеры. Любой сэкономленный пенни будет иметь значение для будущего приюта.

– Ты ангел, посланный свыше, Чарли.

Мои губы изгибаются вверх, приветствуя комплимент, но я быстро вспоминаю, что это был интеллект Лекса, а не только мой.

– Вообще-то, вы можете поблагодарить моего мужа. Он – мозг, стоящий за цифрами.

– Как я уже говорила, у вас хороший мужчина. Он вас очень любит.

Не зная, что ответить, я сказала «Спасибо» за ее добрые слова.

– Знаете, он напоминает мне моего Клиффорда до его смерти, – говорит она, с нежностью вспоминая, – Брак никогда не бывает легким… нужно постоянно трудиться. Мы совершаем ошибки, иногда нам больно, но с правильной любовью она навсегда останется в вашей душе.

Не в силах сдержать улыбку, я еще раз благодарю ее, прощаюсь и выхожу из кабинета. Когда я прохожу мимо маленькой общей комнаты, там за старым пианино сидит мальчик-подросток. Сын Марджори подарил пианино приюту, когда выяснилось, что многие женщины умеют играть. Оно не было ни причудливым, ни грандиозным, но выглядит достаточно хорошо, чтобы этот мальчик пробежался пальцами по клавишам и сыграл мелодию.

Рядом с ним сидит девочка того же возраста. Они оба смеются, шутка между ними, которую я не могу расслышать со своего места. В то же время их лица светлеют, они улыбаются, как два подростка, которые вот-вот влюбятся друг в друга. Мальчик игриво подталкивает ее плечо своим, прежде чем снова положить пальцы на клавиши и начать играть мелодию.

Каждая нота становится знакомой, и, как взрыв из прошлого, это та самая песня, которую Лекс играл в тот день, когда мы впервые сели за пианино вместе. Я вспоминаю Чарли из старшей школы – юную, наивную и незнакомую с силой любви. Я полюбила Александра Мэтьюса, всего его, несмотря на его семейные обстоятельства. В то время я была достаточно глупа, чтобы думать, что мы никогда не расстанемся, но моя невинность заставила меня поверить, что наша любовь будет длиться вечно.

И это никогда не изменится.

У нас нет другого выбора, кроме как начать путь к исцелению нашего брака. Мы не сломались окончательно, мы просто согнулись над чем-то, через что нам обоим трудно пройти. И несмотря на все это, боль и страдания, держа Лекса на расстоянии вытянутой руки из-за моих собственных страхов, сейчас только причинят нам еще большую боль.

Мы – семья.

Дело не только во мне и Лексе, Амелия тоже заслуживает моей полной и абсолютной преданности, чтобы присоединиться к Лексу и попытаться снова сделать нас единым целым.

Я проезжаю по улицам с рекордной скоростью, пока студия Dreamteam не оказывается прямо передо мной. Припарковав машину, я бегу к входу, почти запыхавшись, когда администратор приветствует меня. Я не была на месте уже несколько месяцев и понятия не имею, кто она, удивляясь тому, что Лекс нанял брюнетку.

– Чем могу помочь?

– Я пришла к Лексу.

– Мне жаль, – ее фальшивая улыбка так раздражает меня, как и то, как она смотрит на мой наряд.

Я бы сказала ей, что на мне Valentino, но мой выбор одежды сейчас не имеет никакого значения.

– Вам нужно записаться на прием.

Разочарованная, я качаю головой: – Я его жена. А теперь скажите мне, где он, или я сама его разыщу.

Секретарша ошеломлена моей угрозой, но медленно соединяет точки в своей наполненной воздухом голове.

– Он на важном совещании в зале заседаний А. Вы не можете его прерывать… здесь действует строгое правило «не прерывать». Он уволит меня, если ты туда войдешь!

К черту это правило.

Я прослежу, чтобы он ее не уволил.

Мои каблуки «Лабутен» щелкают по фарфоровой плитке, я ищу таблички на дверях, пока не вижу зал заседаний А. Там стеклянная стена, и Лекс сидит во главе стола и выглядит незаинтересованным, пока пожилой джентльмен разговаривает. Пиджак Лекса снят и висит на спинке стула, на нем жилет и галстук, и выглядит он, как всегда могущественный генеральный директор.

Его тело откинулось назад в кресле, выражение лица кажется противоречивым, а в руке он держит телефон. Его глаза блуждают по экрану, затем его пальцы быстро набирают текст, и только после этого он поджимает губы в легкой гримасе, прежде чем нажать кнопку «Отправить».

Несколько секунд спустя мой телефон вибрирует в сумочке.

Лекс: Я люблю тебя, Шарлотта. Навсегда. Всегда. Я буду ждать столько, сколько тебе нужно.

Его слова вызывают эмоции, которые я заставила себя похоронить. Я привыкла к нетерпеливому, требовательному и контролирующему Лексу, но я вижу, как он раскаивается в совершенных ошибках.

Я широко открываю дверь, каждое лицо в комнате смотрит в мою сторону, и с невероятно быстро бьющимся сердцем я игнорирую всех, кроме Лекса.

С озабоченным выражением лица он немедленно поднимается со стула, его мышцы шеи напрягаются, когда он подходит к тому месту, где я стою.

– Шарлотта, все в порядке?

– Да, нет… Мне нужно поговорить с тобой, – поспешно отвечаю я.

Лекс оправдывается, прежде чем закрыть за нами дверь, берет меня за руку и ведет в свой кабинет. Как только дверь закрывается, он отпускает меня и спрашивает: – Что случилось?

Я зарываю голову в его грудь, приветствуя его быстрые объятия, позволяя подавленным эмоциям вырваться на свободу, громко всхлипывая, так как тяжесть наших действий вышла на поверхность.

– Я люблю тебя, – плачу я, сглатывая комок в горле, – Это больно, но я люблю тебя.

Подняв руки, он обхватывает мои щеки, заставляя наши взгляды встретиться, и, клянусь, даже в самые темные времена его глаза превращаются в изумрудно-зеленые, почти как у хамелеона.

Как и всегда, они окутывают меня любовью и теплом, но все же какая-то часть меня боится позволить ему доступ ко всему моему сердцу, если единственная цель – сломать меня, пока ничего не останется.

Ты должна научиться доверять ему, Чарли.

Любовь никогда не выживет без этого.

– Если мне придется потратить всю свою жизнь, чтобы заслужить твое прощение, я сделаю именно это. Я не могу… мы не можем быть врозь. Я не могу тебя отпустить.

– Я не хочу, чтобы ты меня отпускал. Мы обещали, что это будет жить или умереть. Я стою здесь, дышу, жив, и хочу дать нашей семье второй шанс снова стать единым целым.

Лекс закрывает глаза, как будто с его плеч свалился груз, но спустя мгновение снова открывает их: – Шарлотта Эдвардс, я люблю тебя.

Он кладет свой рот на мой, дразня меня медленным и мягким поцелуем, разжигая огонь в моем животе и успокаивая меня так, как никогда не смогут сделать слова. Я отказываюсь сожалеть о своих поступках или прогонять прошлое, понимая, что цель путешествия – укрепить нашу связь.

И благодаря этому единственному поцелую я теперь знаю, что нахожусь на правильном пути.

– Как скоро ты освободишься от работы? – шепчу я, проводя рукой по его волосам и наслаждаясь мягкими прядями, падающими между моих пальцев.

Лекс усмехается и проводит носом по моим волосам, прежде чем отпустить меня: – Дай мне пятнадцать минут, и я весь твой.

– Ты весь мой или… я вся твоя? – поддразниваю я.

Остановившись у двери, он поднимает взгляд и встречается с моим. С наглой ухмылкой Лекс слегка наклоняет голову, затем прикусывает нижнюю губу: – Пока я внутри тебя, принимай это как хочешь.

И так мы и делаем, всю ночь до восхода солнца мой муж занимается со мной любовью. Пожирая каждый дюйм меня, в нашей постели, в нашем доме.

К счастью, Адриана предложила взять с собой Амелию, что стало для нас неожиданностью и удобством. Конечно, я не могла отказаться. Нам нужно было время для общения без плача самого большого петуха в ее кроватке в комнате рядом с нами.

Утром я проснулась от того, что его тело прижалось ко мне. Мой телефон пищит. Я потянулась, но Лекс схватил мою руку и положил ее на свой член. Он пульсирует, и это означает только одно.

У меня нет времени даже закончить эту мысль. Он проникает в меня, и я стону, мое тело болит и нежное от изнасилования в машине и ночной сладкой любви.

– Я не могу насытиться этим, Шарлотта. Быть внутри тебя… моей прекрасной жены.

Мы кончаем синхронно, задыхаясь. Я откидываюсь назад, не в силах пошевелить мускулами.

– Давай, теперь ты можешь проверить свой телефон, – он усмехается.

– Я забыла… кто бы это ни был, он может подождать.

– Держу пари, он не может.

– Лекс…

– Если этот телефон подаст сигнал в ближайшую минуту, я получу возможность трахнуть эту твою симпатичную маленькую задницу прямо сейчас.

– А если ты ошибаешься!

Пожалуйста, не ошибайся!

Телефон пищит.

– Покажи мне текст, – требует он.

Я хватаю телефон и разворачиваю экран: два сообщения подряд, и они от Эрика.

Эрик: ОМГ Чарли, Мэттью МакКонахи тренируется на Венис Бич! Встретимся там через десять минут.

Эрик: Поторопись, женщина! Мой банк дрочки нуждается в пополнении!

– Похоже, вы выиграли, мистер Эдвардс, какая жалость…

– Если бы ты не была снова мокрой, я бы подумал, что ты пытаешься выкрутиться. А теперь заткнись нахрен и тащи сюда свою красивую задницу.

И в лучах утреннего солнца он берет меня в нашей постели, снова.

Тридцать пятая глава

Лекс

Я сижу за своим столом, смотрю на часы, не в силах пошевелиться.

Шарлотта звонила мне несколько раз, но я, как мудак, оставил трубку на голосовой почте. Я не знаю, как справиться с тем, что произошло прошлой ночью. Сегодня утром было достаточно плохо, поскольку, клянусь, я выглядел виноватым в том, что держал палец возле чужой киски.

Сегодня я предложил Монтане работу в другой компании, в которую я вложился, и она с радостью согласилась. Ее самолюбие уязвлено, и, к счастью, она достаточно взрослая, чтобы не принимать это дальше, потому что в ее руках карты, которые могут уничтожить меня.

Телефон звонит снова, и я смотрю на определитель номера. Никки.

– Что тебе нужно? – отвечаю я, пораженный.

– Веди себя как хочешь, Эдвардс, но я предупреждаю тебя, что ты на грани потери своей жены.

Честное слово, женщины и их чрезмерно драматичные эмоции. Никки всегда должна высказывать свое мнение, когда речь идет о наших с Шарлоттой отношениях.

– Никки, я сейчас приду, хорошо? Я уже выхожу.

– Так скажи мне, Лекс, стоит ли Монтана того, чтобы потерять свою семью?

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – я замялся.

– Точно, я понятия не имею, о чем говорю. Вот почему сегодня я нашла на нашем сервере документы о разводе, составленные Чарли.

Я замираю, мое тело напрягается при слове «развод». Никки создает ненужную драму. Шарлотта никогда не оставит меня.

– Вот именно. Ты мне не веришь? – она почти смеется, – Проверь свою электронную почту, – я слышу пинг и быстро открываю электронную почту, вложение передо мной озаглавлено «Эдвардс против Эдвардса». Мое сердце опускается в самую низкую яму. Я все ужасно испортил и понятия не имею, как что-то исправить. С волной тошноты, угрожающей мне, мой желудок твердеет, когда реальность начинает вступать в свои права.

– Я буду считать, что твое молчание означает, что ты ни о чем не догадывался, – промолвила она.

Я теряю дар речи. Я не хочу, чтобы она меня бросила. Почему она должна меня бросить? Да, я сделал ее жизнь невозможной, но мы согласились на это единство, пока смерть не разлучит нас. Послушай себя, ты сам ее испортил и теперь пытаешься переложить вину на нее. Ты самовлюбленный кусок дерьма, Эдвардс.

– Я предупреждаю тебя сейчас, Эдвардс, так что слушай меня хорошенько. Я не знаю, что ты делаешь или кто ты, но ты, возможно, захочешь переосмыслить свои действия, потому что пока ты сидишь здесь и жалеешь себя, на гала-вечере присутствует некий журналист, и я могу сказать тебе сейчас, что твоя жена, похоже, наслаждается его компанией.

Гребаный подонок.

Волна ярости проходит через меня при мысли о том, что он пытается вернуть ее. Я паникую, мне нужно убираться отсюда.

– Никки, пожалуйста, пообещай мне, что не позволишь ей ничего сделать, – отчаянно прошу я.

Она молчит.

Я слышу шепот на заднем плане.

– Я слежу за ней. Тебе просто лучше быть на пути сюда, потому что, похоже, твой конкурент уже близок к тому, чтобы вернуть свою девушку.

Я быстро кладу трубку и бегу к своей машине. Я мчусь домой, затем забегаю внутрь и быстро переодеваюсь в смокинг. Когда я мчусь обратно к машине и уезжаю, мне повезло, что меня не остановили из-за того, что я превысил скорость. Я подъезжаю к длинной, извилистой подъездной дорожке, расстроенный тем, что парковка переполнена, но, к счастью, я нахожу место в темном углу.

Я вхожу через боковой вход, не желая быть замеченным, но Рокки держит меня на радаре. Никки находится в другом конце комнаты, разговаривает с Кейт и настороженно смотрит на меня.

– Чувак, серьезно, что, блядь, происходит? Ты трахаешься с Монтаной? Ты просто охренел. Клянусь, эта цыпочка выглядит милой и подтянутой… но пошел ты, если это так, потому что я люблю Чарли как сестру.

– Рокки… Я не трахаюсь, ясно? На самом деле, она больше не моя помощница.

– Ладно, что случилось? Она отсосала у тебя, так что ли?

– Слушай…

– Чувак, – его тон смягчается, – Я знаю, что ты не стал бы так поступать с Чарли. Я имею в виду, целенаправленно трахаться, но ты должен исправить свой брак. Что бы тебя ни беспокоило, исправь это сейчас, потому что если ты посмотришь туда… – он указывает на танцпол, где Шарлотта в объятиях Джулиана, ее голова удобно лежит на его плече, – ты потеряешь свою женщину навсегда, – похлопывает меня по спине, прежде чем уйти.

Температура в комнате повышается, мое кровяное давление готово взорваться, пока я зациклен на том, как она танцует с ним. Он шепчет ей слова на ухо, а мое сердце бьется из груди. Я в ловушке собственных ошибок, обильно истекаю кровью, но именно я держу нож, разрывая нас на части.

Она выставляет напоказ мою слабость передо мной и всем миром, единственное, что я не могу контролировать, как бы ни старался. Джулиан Бейкер навсегда останется человеком, который первым предложил Шарлотте брак, который предложил ей жизнь, когда я этого не сделал. Он трогал ее так, как должен был трогать только я. И несмотря на все это, их всегда будет связывать эта связь, и ничто из того, что я сделаю, никогда этого не изменит.

Шарлотта – моя гребаная жена, и я стою, абсолютно парализованный гневом, пока ее глаза не ищут комнату и не фокусируются на мне.

Не оставляй меня, Шарлотта.

Я люблю тебя, детка.

Не слушай его, я тебе подхожу.

Я смотрю, как она отстраняется от него. Я наблюдаю, как он хватается за нее за дорогую жизнь, без сомнения, давая обещания дать ей все, чего не дал я, потому что я гребаный эгоистичный мудак, попавший в засаду из-за собственной неуверенности.

Она подходит ко мне, и невозможно устоять перед ее красотой, когда она стоит передо мной в черном вечернем платье без бретелек, которое обтягивает ее тело во всех нужных местах, в тех местах, которые я хочу перевернуть языком.

Держись за нее, Эдвардс.

Не дай ему украсть ее у тебя.

Шарлотта говорит слова, которые должны быть сказаны после того, как я позволил своим эмоциям обрушиться на нее с обвинениями. Понимая, что я полностью потерял контроль, я тяну ее за собой к выходу, нуждаясь в том, чтобы выбраться оттуда и оставить ее в покое. Мне нужны ответы. Мне нужно, чтобы она знала, что она моя, что я наконец-то набрался смелости и начал бороться, надеясь, что еще не слишком поздно, и я не потерял ее навсегда.

Отчаяние поглотило меня. Я с силой тяну ее, толкаю на капот своей машины, возвращая то, что все это время было моим. Мне нужно требовать то, что принадлежит мне, это побеждает все рациональные мысли, и я знаю, что причиняю ей боль. Я знаю, что она плачет, но в тот момент, когда мой член погружается в нее, я падаю в прекрасную бездну, полную света, ослепляющего меня и одновременно успокаивающего мои чувства. Всего несколько толчков, но мое тело разгорается в ревущее пламя, и я могу продержаться так долго, прежде чем все закончится.

Я снова напоминаю ей, кому она принадлежит, и даже в ее мольбах я чувствую, как ее тело погружается в меня. Ее стены напрягаются, и осознание того, что моя прекрасная жена взорвется на моем члене в течение нескольких секунд, заставляет меня впиться в нее еще раз, пока мои стены не разрушатся, и каждый нерв не будет преодолен наслаждением.

В ночной прохладе я вдыхаю свежий воздух, пытаясь успокоить свое колотящееся сердце. Я неохотно отстраняюсь, и тут она говорит мне, что больше не может этого делать.

– Пожалуйста, отпусти меня, – умоляет она.

Мы планировали наше будущее, наши жизни как одно целое. Мы принесли в этот мир ребенка и говорили о том, что однажды наша семья снова увеличится.

С разбитым сердцем и в отчаянии я умоляю ее остаться со мной.

Я чертов идиот. У меня есть лучшее, что есть в мире, и я чуть не потерял это, попав в плен своей старой жадности и эгоизма.

И я думал, что она простит меня, но вместо этого она ушла.

Она попросила время, но время для меня означало еще больше оснований для того, чтобы покинуть наш брак. Я паниковал, говорил слова, вспоминал Джулиана, пока она не исчезла обратно в бальном зале, а я остался стоять на своем.

Хоть раз я позволила своей ревности и контролирующей натуре отойти на второй план. Шарлотта дала о себе знать, и чтобы завоевать ее доверие, мне нужно не давить на нее.

Я держался на расстоянии в глубине комнаты, наблюдая за ней, пока она так уверенно говорила. Я чертовски гордился ею, поражался ее таланту и силе, прилагая усилия, чтобы сказать ей об этом, когда мы вернемся домой.

Я спал в комнате для гостей, несмотря на то, что мое тело жаждало ее прикосновений. Утром, когда я проснулся, я с удивлением обнаружил, что она работает. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что ее потребность закопаться в работу – это отвлечься от моего присутствия. Поэтому, опять же, я не стал настаивать, просто предложил помочь с цифрами. Стараясь изо всех сил не контролировать ситуацию, как я делаю это каждый день в офисе, я предложил несколько предложений, которые она приняла с благодарностью.

Как бы тяжело это ни было, я оставила ее работать и провел день с Амелией. Я отвел ее в парк, потом долго гулял по пляжу, пока она спала в своей коляске. Когда мы вернулись домой, все было как обычно: ужин, купание, затем постель.

В ту же ночь я спал в гостевой комнате, не желая навязываться Шарлотте.

Когда наступил понедельник, я был по колено погружен в мирские обсуждения бюджетных ограничений и мест съемок. Что бы я ни делал, мои мысли все время возвращались к Шарлотте. Мне нужно было, чтобы она знала, как сильно я ее люблю, но каждое сообщение, которое я писал, выходило неправильным. В течение последнего часа я писал, а затем удалял множество сообщений. И тут что-то потянуло меня, словно магнит, настолько сильный, что я нажал на кнопку «Отправить».

Как только я взглянул на нее в зале заседаний, меня охватило беспокойство, пока она не сказала мне, что любит меня.

Это было именно то, что мне нужно было услышать.

Сейчас я оглядываюсь назад и вспоминаю, как близок я был к тому, чтобы потерять свою семью. Как легко было давать обещания перед Богом, своей семьей и друзьями, только чтобы забыть о них в отчаянные времена. В тот день мы с Шарлоттой заключили договор: мы будем оставаться верными и честными в хорошие и плохие времена. Ради нашей дочери мы оба обязаны сделать это для нашей семьи.

Мы также согласились, что нам нужно быть честными в том, что произошло, когда мы были в разлуке. Я знаю, что это не пройдет гладко, и есть шанс, что Шарлотта больше никогда не будет со мной разговаривать, но я очень полагаюсь на нашу веру и верю, что каким-то образом мы сможем оставить тьму позади.

– Мы обещали, что сделаем это, – напоминает она мне.

– Я знаю, – отвечаю я.

Я не знаю, что хуже: сказать ей, что мой палец на короткую секунду оказался на киске Монтаны, или то, что она собирается рассказать мне о Джулиане. Моя неуверенность и гнев смешались в мешок с чертовыми эмоциями, пересушивая мое горло, когда мы сидим друг напротив друга, готовые к развязке.

– Ты готов? – звучит нервно.

– Да.

Мы сидим в гостиничном номере – идея Шарлотты не омрачать наш дом плохими разговорами или воспоминаниями. Мы оставили Амелию с моей мамой, потому что мы обе понятия не имеем, как это будет происходить. Я надеюсь, что то, что она собирается мне рассказать, не так уж плохо, и мы можем просто покончить с этим, чтобы я мог провести ночь внутри нее.

– Ты первый, – говорит она.

– Нет, ты.

– Камень, ножницы, бумага, – она протягивает руку, и мы пожимаем ее до тех пор, пока у нас обоих не оказываются ножницы. Какая ирония, думаю я. Нож в сердце – это предзнаменование. Во второй попытке она меня победила.

Черт.

Шарлотта сидит неподвижно, скрестив ноги на одном конце кровати, и смотрит на меня. Я думаю о том, чтобы сделать комплимент ее выбору блузки, которая будет хорошо смотреться на полу, но решаю не делать этого.

– Ты ведешь себя как адвокат в суде. Это меня пугает и возбуждает.

– Это мой механизм преодоления трудностей, потому что я почему-то не думаю, что мне понравится то, что я услышу, и не пытаюсь включить обаяние.

Я делаю глубокий вдох и, не сводя с нее глаз, рассказываю ей все, что произошло ночью с Монтаной. Когда я, наконец, заканчиваю, я молча жду ее реакции. Я ожидаю, что она ударит меня кулаком в лицо, а не причинит мне боль словами.

– Я расскажу тебе, что произошло с Джулианом. Он напомнил мне о том, как нам было хорошо вместе. Он попросил меня оставить тебя, и я подумала об этом. Я вспомнила, как когда-то давно мое тело жаждало его и отдалось ему, и вот он стоял рядом со мной, предлагая любить меня так, как я заслуживаю, чтобы меня любили, и я подумала об этом, Лекс. Я думала о том, чтобы отдаться ему той ночью.

Удары острые, каждый из них прорезает шрамы, которые наконец-то заживают, разрывая их. Мое тело напрягается, адреналин подскакивает, в горле пересыхает, и я не могу сказать то, что мне нужно.

Как, черт возьми, она может хотеть другого мужчину!

Я не знаю, что хуже, моя физическая неосторожность или ее эмоциональная. Они одинаковы. Нам обоим было больно из-за того, что мы сделали друг с другом. От того, что она не прикоснулась к нему, не стало лучше, а от того, что у нее был момент, когда она захотела его на всю оставшуюся жизнь, было чертовски больно.

– Все готово, Лекс. Теперь скажи мне, насколько крепок наш брак? – ее глаза прикованы к моим. Я вижу, что она молится, чтобы мы смогли пройти через это и восстановить веру в человечество. Мы зашли так далеко, победили все трудности, и наша любовь должна выдержать любое испытание временем.

– Ты сука раз хочешь его.

– Ты дрянь раз прикоснулся к ней.

– Я ненавижу это слово, – скрежещу я.

– Оно используется редко, в таких случаях, как этот, – возражает она.

Эмоционально истощенный, я хочу, чтобы на этом закончилась книга. Мы потеряли так много времени, раздираемые горем в течение последних нескольких месяцев, и я больше всего на свете хочу забыть, что между нами почти все кончено.

– Так что же теперь будет, Шарлотта?

Я хочу ее, и она нужна мне в этот момент. Мои глаза проникают в ее глаза, пытаясь произнести так называемое заклинание, которое, как она утверждает, я произношу каждый раз, когда смотрю на нее. Давай, глаза, ты можешь это сделать, заставь ее увидеть свет.

– Сейчас мы трахаемся так жестко, как никогда в жизни не трахали друг друга. Мне нужно хотеть тебя так же сильно, как тебе нужно хотеть меня. Ты меня понял?

Я натянул огромную ухмылку. Несмотря на весь этот беспорядок, который я создал, моя чертова девчонка заставляет меня улыбаться. А еще лучше, если я буду трахать ее так жестко и снова отмечу ее как свою.

– Я поймал тебя… и я никогда не отпущу тебя. Одержимы вместе навсегда.

– Одержимы вместе навсегда.

Она подмигивает.