Текст книги "Убийство в «Зеленой мельнице»"
Автор книги: Керри Гринвуд
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава восьмая
Принаряжаясь к свиданию с Тинтаджелом Стоуном, Фрина нечаянно порвала свое ожерелье из черного янтаря. Они с Дот бросились на пол, чтобы успеть собрать бусины, пока те не закатились под мебель, иначе потом они сгинут в недрах нового пылесоса господина Батлера. Фрина высыпала собранные бусины в чулок; Дот подошла, чтобы добавить свои, сложенные в красный шелковый шарф, который тоже обнаружился на полу.
Дот раскрыла ладонь: черные бусины покоились в ложе из красного шелка, и Фрине удалось наконец поймать тот смутный образ, который уже несколько дней от нее ускользал. Теперь перед ее мысленным взором возникла ясная картина, которую можно было рассмотреть и обдумать. Слизняк в сердцевине красной розы. Черные бусины в красном шелке на ладони Дот. Нож, все еще торчащий в ране убитого в «Зеленой мельнице»; странная круглая рукоятка ножа в груди Бернарда Стивенса. И вокруг нее – алое пятно крови размером с ладонь.
Нож был там, когда Стивенс упал, Фрина это видела. Его там не было, когда музыканты Тинтаджела рассматривали труп. В этот промежуток времени кто-то забрал орудие убийства, а затем сумел незаметно вынести его из зала. Как? Это уже другой вопрос. По крайней мере Фрина была довольна, что ей удалось вернуть свое воспоминание.
– Мисс, что с вами? – спросила Дот, обеспокоенная отсутствующим видом и молчанием Фрины. – Его можно починить. Все бусины мы собрали. А пока вы наденете другое.
– Все хорошо, Дот, дорогая, дело совсем не в бусах. Я пыталась кое-что вспомнить, и это мне удалось, когда я увидела, как ты держишь эти бусины. И слава Богу, а то мне казалось, что я навсегда потеряла эту мысль. А она всего лишь затерялась, – рассмеявшись, добавила Фрина. – Так-так! Над этим придется поразмыслить.
Дот аккуратно завязала чулок, чтобы не повредить его бусинами.
– И вечер мне предстоит весьма интересный. Все ли я взяла? Сигареты? Нет, Дот, я возьму сумку побольше.
– Она сюда меньше подходит, – заметила Дот, доставая объемистую сумку из черного бархата и откладывая в сторону плоскую, расшитую бисером сумочку.
– Знаю, но в эту маленькую не поместится все, что мне нужно.
Под неодобрительным взглядом Дот Фрина положила в сумку маленький пистолет, пачку банкнот, носовой платок, сигареты, зажигалку и губную помаду.
– Мисс, вы ожидаете неприятностей, – проворчала Дот. – И идете одна? Почему бы не взять с собой господина Берта и господина Сеса?
– Они тут не годятся. Со мной все будет в порядке, Дот, уверяю тебя. – Фрина поспешно обняла свою компаньонку. – Дорогая, не стоит быть такой противной, говорю тебе: все будет хорошо. Ничего со мной не случится, – пообещала Фрина и поспешила вниз, на встречу со своим кавалером, уже двадцать минут ожидавшим в гостиной.
Фрина вошла так, что этого стоило дожидаться. На ней было черное шелковое платье до колен, переливавшееся созвездиями серебряных блесток; наряд дополняли серебристые чулки и черные туфли. На голове красовалась серебряная шляпка, плоские поля которой покрывала вышивка бисером – знаки Зодиака. Длинные изящные нити бус, закрепленные на шляпке и доходившие почти до шеи, обрамляли таинственное лицо мисс Фишер.
– О, Фрина! – ахнул Тинтаджел Стоун, окидывая ее горящим взглядом. – Ты великолепна!
Она шагнула в его объятия.
– Любишь звезды? – кокетливо спросила она.
– Всегда к ним стремился, – ответил он, и его пальцы скользнули ниже, к Южному Кресту.
Фрина мягко оттолкнула его.
– Мы уходим, – напомнила она, и Тинтаджел неохотно отпустил ее.
– Раз ты так настаиваешь, – сдался он. – Мы играем в «Джаз-клубе», и Нерина согласилась петь. Не знаю, чем ты ее взяла, но это произвело потрясающий эффект. Ты нашла ее мужа?
– Да. Он умер, – сообщила Фрина, ведя Тинтаджела через холл. – Я исходила из предположения, что ни один мужчина по доброй воле не отказался бы от Нерины. Она… привлекательна.
– Да. – Тинтаджел Стоун открыл дверь и сел в машину. – Можно сказать и так. Но скорее, это неприкрытая чувственность и страстность.
– А тебя к ней не тянуло?
Фрина завела мотор.
– Меня? Ты с ума сошла! Когда мы познакомились, она уже была с Беном Роджерсом, а ты знаешь…
– …каковы эти трубачи. Да, – вздохнула Фрина. – Знаю. Он всегда был так ревнив?
– Да. Одного из посетителей ночного клуба как-то раз спустил с лестницы; больше мы там не играли. Тот был такой здоровяк, но Бену, если он в раж вошел, все нипочем. И ждать он умеет – терпелив как кошка, утончен и изыскан как белая акула. Может, человек он и не слишком приятный, но чертовски хороший трубач. Но будь уверена – даже для трубача он чересчур вспыльчив.
– Ты даже такое готов признать? – изумилась Фрина. – Он что, способен на убийство?
– Фрина, ты хочешь сказать?.. Что ты хочешь сказать?
– Просто ответь на вопрос.
– Да, способен. Слушай, ты думаешь, Бен убил этого Бернарда? Он ведь даже не знал его! И мотива у него не было. В любом случае, он стоял прямо передо мной, когда этот парень упал. Готов поклясться: Бен не сходил с эстрады, пока тот был жив.
– Тинтаджел, боюсь, ты не до конца честен со мной, – строго возразила Фрина. – И даже совсем не честен. От корнуольца я ожидала другого. Если ты не думал, что Бен к этому причастен, зачем было уносить из «Зеленой мельницы» орудие преступления?
– А я-то при чем?
– Очень хорошо, – одобрила Фрина его реакцию оскорбленной невинности. – Такой тон, должно быть, очень полезен в затруднительных ситуациях. Наверняка он убедил уже немало подозрительных копов.
– Но не тебя? – Голос Тинтаджела звучал ровно, но в нем чувствовалось скрытое напряжение: возможно, гнев, возможно, изумление.
– Не меня, – подтвердила Фрина. – Наверняка, вернувшись домой, ты застирал манжету рубашки, однако забыл о засохшей крови на внутренней стороне рукава своего пиджака; она попала туда, когда ты засунул нож в рукав, думая, что никто не видит.
– Откуда ты узнала про кровь? – Голос был по-прежнему спокоен.
– Я заметила это лишь сейчас, когда обняла тебя.
– Ты самая… – Он не мог найти подходящего слова. – Самая…
– Обычно в таких случаях говорят «бесчувственная лживая стерва», – услужливо подсказала Фрина, подкатывая к тротуару и глуша мотор.
Без тени улыбки она повернулась к Тинтаджелу.
– Потрясающая женщина! – с явным восхищением воскликнул Тинтаджел, глядя в зеленые глаза Фрины. – Я думал, никто этого не заметил.
– Почти. Как только я это поняла, я задумалась: зачем тебе понадобилось прятать оружие, если оно прямо не указывало на того, кого ты хотел защитить. Айрис этого сделать не могла – она не двигалась с места; ты тоже не мог. Где был ты, я знаю. – Ее голос немного потеплел при этом воспоминании. – Я тебя видела. Ты не имел отношения к танцевальному марафону и в любом случае не мог бы добраться до танцора – на пути была я. Значит, Стивенса убили издалека. Давай беги, а то опоздаешь.
Хотя чувства в Тинтаджеле так и кипели, он по-прежнему был профессиональным артистом. В два прыжка он оказался в «Джаз-клубе», где его уже ждали «Джазисты».
Подхватив банджо, он вышел на сцену, где уже стояла Нерина; она была в черном платье с искрящейся розовой шифоновой накидкой и вырезом, почти полностью обнажавшим грудь – мраморную, мягкую, потрясающей формы, хотя такая и не в моде. И Нерина, и Бен Роджерс, прищурившись, взглянули на Фрину; Нерина продолжала щуриться даже на расстоянии трех метров.
– Тинтаджел Стоун и «Джазисты», – объявил конферансье. – Именно они заставили плясать Святого Витта!
Музыканты начали с оживленной, слегка нестройной версии «Тайгер Рэг», уже ставшей их визитной карточкой. Поверх мелодии ложились стенания корнета, глуховатые и причудливые, но всегда гармоничные.
– Я ненавижу эти подлые закаты, – запела Нерина, принимавшая, казалось, всю печаль «Сент-Луис блюза» как свою собственную. – Я ненавижу эти подлые закаты, ушел мой мальчик, ушел, проклятый…
Как всегда, ее чувственность давала о себе знать. Переполненный клуб сосредоточенно внимал исполнительнице. Даже яростный спор об Истинном Предназначении Джаза, что кипел у дверей на кухню, стих до шепота.
– Вся в бриллиантиках та сент-луисочка, – пела Нерина хрипловатым, но сильным голосом, – и он пошел за ней, пошел на цыпочках. – Последовавшие далее причитания могли бы показаться нелепыми, не будь они столь душераздирающими: – Когда б не пудры слой на ней и не накладка, меня не бросил бы мой мальчик сладкий.
Фрина села за один из передних столиков, несмотря на явное неодобрение компании джентльменов, которым хотелось подобраться к Нерине как можно ближе.
– Коль персики не любы, то веткам не вреди, – пела она, уперев руку в бедро и легонько покачивая им.
Зал затрепетал. Нерина склонила голову, и рыжие волосы рассыпались по груди.
– Коль персики не любы, то веткам не вреди!
Голова вскинулась, тело подалось немного вперед, платье заколыхалось и распахнулось. Даже Фрина, которую женщины не увлекали, не могла остаться равнодушной.
– Оставь мой сад в покое, из сада уходи!
Певица знала, какое впечатление она производит на преимущественно мужскую аудиторию, и наслаждалась им. Она улыбнулась в темноту – за алыми губами приоткрылись белоснежные зубы. Перед лицом этой надменной и роскошной чувственности Фрина впервые, с тех пор как ей стукнуло четырнадцать, почувствовала себя бесцветной, плоской и непривлекательной. Встряхнувшись, она заказала кофе.
Музыканты перешли к «Бэйзин-стрит блюзу». Выпив кофе, Фрина обрела прежнее самообладание. Я могла бы потребовать объяснений, думала она, пока труба стонала и кряхтела в умелых руках. Могла бы превратить этот праздник в восхитительный скандал. Я знаю, что Тинтаджел кого-то покрывает. Но он мне нравится. Нет никакой нужды в немедленных действиях. Через пару дней Джек Робинсон выяснит, что Чарльз не виноват, и отпустит его. Да и какая, в сущности, разница, кто убил Бернарда Стивенса. Он был шантажистом. Чарльз тоже хорош – флиртовал с беднягой Бобби и морочил ему голову. Ни один из них мне не симпатичен, так чего я лезу?
Ей принесли еще кофе, она расплатилась; затем вдруг почувствовала отвращение к самой себе.
Фрина отхлебнула кофе, который был не крепче помоев. Может, стоит заняться поисками блудного сына? В любом случае надо позвонить в этот Толботвилль. Мне нужны сейчас холод и тишина. Как он это называл? Великое безмолвие. Здесь сейчас чересчур шумно, и я себе совсем не нравлюсь, равно как и та игра, в которую играю.
Оставив недопитый кофе, Фрина решительно поднялась и вышла. Блеснули созвездия, и дверь захлопнулась.
Глава девятая
Фрина проспала всю ночь без сновидений, а утром взялась за пачку писем, которые Виктор написал отцу Она перечитала их еще раз, а потом посмотрела на фотографию, которую Дот поставила на ее ночной столик. Не слишком симпатичное лицо, но, как сказала Дот, такому можно доверять. Его письма были до боли искренними, отчего отцовская назойливость выглядела вдвойне эгоистичной. Она начала думать, что госпожа Фриман и ее супруг были достойны друг друга. Та эгоцентрична как компас. Как и Чарльз, вечно причитающий с несчастным видом: «И почему это должно было случиться именно со мной? Как такое могли сделать мне?» Фрина не любила риторические вопросы, а единственный ответ на эти восклицания – «Почему бы и нет?» – несмотря на свою правдивость, его явно не удовлетворил бы. Бедному Виктору, вновь обретшему душевный покой в холодном безмолвии и счастье наедине с горами, приходилось отбиваться от настойчивых попыток отца вернуть его в город, где юноша был бы совершенно чужим. Мать его не любила, брат считал погибшим, а сам он полагал, что не годится для дела. Возможно, отец хотел вернуть его лишь для того, чтобы сделать своим компаньоном или, быть может, пешкой в сражениях с женой. Чарльз даже не знал, что Виктор жив. Как опрометчиво требовать от Виктора вернуться! Почему отец сам не отправился навестить его или не встретился с ним в одном из городков с диковинными названиями – в Толботвилле или Дарго, вместо того чтобы письменно требовать возвращения сына?
Вероятно, он все-таки навещал Виктора. Фрина задумалась, кто мог бы об этом знать. Господин Фриман не был склонен доверять другим. Госпожа Фриман даже не знала, что муж переписывался с Виктором.
Фрина спустилась вниз и связалась с оператором, который после продолжительного ожидания соединил ее с почтовым отделением Толботвилля.
– Да! – ответил сильный уверенный мужской голос.
– Я хочу поговорить с Виктором Фриманом.
– С Виком? Он не… – Голос внезапно изменился. – Никогда о таком не слышал.
– Разумеется, слышали, – раздраженно парировала Фрина. – Я не собираюсь причинять ему никакого вреда, но мне нужно с ним поговорить.
– Тут такого нету, – огрызнулся голос, и линия умолкла.
Вот загадка, подумала Фрина, неожиданно рассердившись. Что там происходит, в этом Толботвилле? Что ж, она это выяснит. Мисс Фишер не любила, когда ее обрывают в то время как она из самых лучших побуждений пытается получить необходимые сведения. Как только я найду нужные карты, решила она, я подниму в воздух «Бабочку»[34]34
Имеется в виду семейство легких самолетов «Moth» (в пер. с англ. – «бабочка»), которые произвели революцию в авиастроении Великобритании 1920–30-х гг.; выпускались компанией «Де Хэвилленд» («De Havilland»).
[Закрыть], полечу туда, и буду искать Вика. И если я найду его, а он захочет остаться ненайденным, я оставлю его в покое.
Разложив карты в столовой летной школы «Выше всех», что в Эссендоне (владелец У. Макнотон), Банжи Росс поморщилась.
– Фрина, местность-то очень гористая, – заметила она. – Самое высокое место в Австралии, простирается до Большого Водораздела и дальше к Снежным горам. Я бы назвала эти места недоступными; понимаю, почему ты хочешь лететь, но…
Фрина с любовью смотрела на Банжи. Бывшая наездница превратилась в очень хорошего пилота. Упитанная коротышка Банжи, с каштановыми волосами, безжалостно остриженными, поскольку они мешали ей в летном шлеме, вечно ходила с перепачканными в чернилах пальцами. Они с Фриной вместе учились в школе, где Банжи и получила свое прозвище за свою бесконечную изобретательность в применении ластиков[35]35
Имя Банжи созвучно английскому сленговому слову «bungee» – такое прозвище британцы дали первым каучуковым ластикам.
[Закрыть]. Она была самой меткой в стрельбе чернильными дротиками.
– Берешь «Бабочку»?
Фрина кивнула.
– Ладно, давай поглядим на маршрут. Эти карты самые лучшие; вроде бы планируется новая съемка, но эти сделаны здешним топографом еще в 1856 году. Я полагаю, местность не слишком изменилась с тех пор. Значит, ты летишь отсюда – куда? Как называется этот город?
– Толботвилль.
– Ага, вон он. В этой большой речной долине, вот. Похоже, здесь можно приземлиться, хотя, если там все заросло лесом, снова подняться оттуда может быть трудновато.
– Тогда в… – Фрина сверилась с письмами. – Родники Макалистер.
– Фрина, налей-ка мне еще чайку, ладно? Не вижу я никаких Родников Макалистер, а вот река Макалистер есть, вот она. Похоже, начинается возле вот этой вершины, горы Хауитт. Эта долина, старушка, непроходима. Посмотри на карту!
Фрина вгляделась в линии на бумаге. Из толщи горы Хауитт вытекали две речки: Воннангатта направлялась вокруг горы на восток, а Макалистер текла на юго-запад. Банжи права. Похоже, в долине реки Макалистер нет ни одного ровного местечка, горы, примыкающие к Хауитт, судя по контурам, были отвесными.
– А эту я позаимствовала в туристическом клубе, – сказала Банжи, расстилая на столе еще одну карту. – Ею пользуются пешие туристы. Здесь отмечены все эти вершины. Смотри вот отсюда, от горы Хауитт. Тебе понравятся названия.
Ее указательный палец с коротко обрезанным ногтем следовал вдоль остроугольных линий.
– Между Хауитт и следующей вершиной располагается так называемая Поперечная Пила, а там, где вытекает Воннангатта, находится Страшная Впадина. Похоже, и впрямь глубоко. Затем идет гора Раздумье, а на другой стороне – Викинг. А вот этот кусочек высокогорья рядом с горой Хауитт – равнина Хауитт, которая ведет к Снежной равнине. Такие высоты я видела только в Гималаях. Большие горы – серьезная проблема для полета. Воздушные ямы, в которые можно провалиться в один миг, и сразу метров на сто пятьдесят. Туман. Облака. Ты знаешь, что такое облака? Летишь себе, беззаботно насвистываешь, а тут облачность, и вот ты уже в скалу головой втыкаешься. Фрина, дорогая, не думаю, что это здравая мысль. А каким-нибудь иным способом в это проклятое место попасть нельзя?
– На вьючной лошади дней за сто, – отозвалась Фрина. – Но я тороплюсь.
– Ни к чему слишком торопиться, можно прибыть туда мертвой, – возразила Банжи. – Однако, если ты настаиваешь… Ладно, до Толботвилля ты благополучно доберешься; тут бассейн вот этой большой реки, Вонгунгурры, и, похоже, здесь просторно, по крайней мере метров восемьсот в ширину. Возможно, лучший способ попасть к Родникам Макалистер – сесть на равнину Хауитт. Ага, вот и эти Родники. От Толботвилля, если ты сможешь оттуда взлететь, не такое уж большое расстояние. Нужно захватить побольше топлива, чтобы добраться, но при условии, что ты будешь оставаться между двух рек и держать курс на гору Хауитт. Да. Из Толботвилля бери на запад, через гору Синтия, следуй через Снежные равнины к Хауитт и садись прямо перед горой. Если верить туристическому клубу, здесь находится девственный лес, притом в долинах он очень густой, а вот Снежные равнины и равнины Хауитт достаточно плоские, деревьев там мало, поскольку они выше снеговой линии. Если там прохладно, может, и снег лежит. Я тут раздобыла заметку из информационного бюллетеня турклуба об этих местах. Она может пригодиться. Кто второй пилот?
– Никто, – ответила Фрина. – Это слишком опасно.
Она просмотрела статью, с трудом разбирая мелкий шрифт. «Мельбурнский клуб пешего туризма, – гласил заголовок. – Ландшафт Буллер-Хауитт».
– Спасибо, Банжи. Ты можешь связаться с «Шелл» и попросить их доставить полный запас топлива в Толботвилль и Мэнсфилд? Я полечу через два дня, чтобы они успели добраться первыми.
– А ты не можешь подождать до субботы? Тогда я полетела бы с тобой.
– Нет. Говорю же, я спешу, к тому же это слишком опасно, чтобы брать друзей. Кроме того, у меня может появиться пассажир на обратном пути. Попроси Билла Макнотона подготовить для меня «Бабочку», ладно? Ну, проверить покрышки, поставить новые свечи, и всякое такое.
– Нет, только не Билла, – решительно возразила Банжи. – Я сама займусь твоей «Бабочкой» И не забудь, что я тебе говорила насчет гор. Лети над облаками, если сможешь, ниже них, если иначе нельзя, но только не в них самих. В девяти случаях из десяти это смертельно. И не вздумай задремать. Горы не прощают. Там ведь не будет ровной площадки, на которую можно выскользнуть в случае неприятностей. Держись как можно ниже. Ты поймешь, что началось обледенение, если крылья отяжелеют и перестанут слушаться.
– А если крылья обледенеют?
– Сядь где-нибудь. Если внизу деревья – срезай верхушки, это замедлит скорость посадки.
– И мне оторвет крылья?
– Да, оторвет, зато, возможно, останешься жива.
Фрина недоверчиво хмыкнула, допила чай и поднялась, сворачивая карты.
– Я их внимательно изучу. Кроме того, мне лучше сообщить в Толботвилль, чтобы меня ждали. Полагаю, самолеты к ним залетают нечасто. Спасибо, Банжи, – добавила мисс Фишер и отправилась поглядеть, как новички делают первые шаги на пути к тому, чтобы стать воздушными асами.
Банжи Росс вздохнула. Ей казалось, что Фрине недостает осторожности, отличающей настоящих пилотов.
Мисс Фишер отправила телеграмму начальнику почты в Толботвилль, где сообщалось, что она вскоре намерена приземлиться в их городке и просит выставить ветроуказатель в подходящем для посадки месте. Фринина «Бабочка Шелкопряд»[36]36
Имеется в виду модель «De Havilland D. H. 60G» или «Gypsy Moth» (в пер. с англ. – «шелкопряд»).
[Закрыть], носившая имя Ригель[37]37
Ригель – яркая околоэкваториальная звезда, бета созвездия Орион.
[Закрыть], была способна сесть на полосу длиной в сто метров и имела скорость сваливания шестьдесят четыре километра в час. Фрину перехватил Билл Макнотон[38]38
О знакомстве Фрины с Биллом Макнотоном читайте в романе «Лететь выше всех».
[Закрыть], переполненный впечатлениями от новой модели, «Бабочка Древесница»[39]39
Имеется в виду модель «De Havilland D. H.85» или «Leopard Moth» (в пер. с англ. – «древесница въедливая»).
[Закрыть].
– Мисс Фишер, у нее есть тормоз. Вы должны признать, это большой шаг вперед по сравнению с базовой моделью.
– Да, но разве он не утяжелит покрышки? И наверняка от торможения они пойдут пузырями. Это же резина.
– Но здесь и покрышки сработаны по-новому. Это чудесная машина, мисс Фишер. Вы знаете, мое сердце принадлежит «Фоккеру», но «Бабочка Древесница» и впрямь хороша.
– Что ж, Билл, я подумаю. Если мое путешествие столь опасно, как считает Банжи, то мне может потребоваться новый самолет.
Билл Макнотон склонился с высоты своих почти двух метров роста и насупил мохнатые брови.
– Банжи считает, что это опасно? Значит, наверняка. Она отличный пилот, эта девушка. Куда направляетесь?
– За Австралийские Альпы, – сообщила Фрина, разворачивая карту, чтобы показать маршрут. – На северо-восток до Мэнсфилда, потом через Буллер и вот сюда, в долину Воннангатты, а затем в местечко под названием Толботвилль.
– Похоже, горы здесь довольно высокие, – сказал Билл, взглянув на маршрут. – Это свежая карта? На вид ей лет сто.
– Горы обычно не двигаются с места.
– Хм. Ладно, я закажу «Древесницу». Никогда не знаешь, в крушении можно и выжить. Но мне будет жаль ее, малышку «Бабочку». Хорошая машинка. Мне надо идти, там трое новичков сгорают от нетерпения полетать. Удачи, Фрина.
Билл Макнотон пошагал прочь, а Фрина задумчиво отправилась домой.
– Вы летите одна! – Дот выронила туфлю, которую держала в руках.
– Конечно. Я не хочу, чтобы кто-то еще по… То есть я люблю летать одна.
– Но ведь это опасно, верно? – не унималась Дот. – Возьмите меня!
– Не говори глупостей, Дот, ты никогда прежде не поднималась в воздух.
– Я научусь. – Дот сжала губы, демонстрируя решимость. – Может, это не так уж и сложно. Многие женщины летают.
– Нет, Дот.
– Но… – начала Дот, однако Фрина, усадив ее на диван, мягко забрала у девушки вторую туфлю.
– Нет, Дот. Я никого с собой не беру. Ты останешься здесь, пойдешь в своем чудесном платье на Бал полицейских и пожарных вместе со своим милым Хью и прекрасно там повеселишься. Со мной все будет в порядке. Я хороший пилот, у меня есть карты и компас, и я найду дорогу домой, вот увидишь. В последнее время я слишком долго жила в тепличных условиях, и теперь мне требуется немного риска. Я уже задыхаюсь в этой переокультуренной атмосфере джаза и выпивок, мне надо от нее на время избавиться. Ты меня понимаешь?
Дот понимать такое отказывалась. После изнурительного труда в детстве и драматичной жизни в прислугах, пока Фрина ее не спасла, идеальная жизнь представлялась девушке сплошным потоком спокойных дней. Угадав ее мысли, Фрина вздохнула.
– Дот, дорогая, мы никогда с тобой толком не понимали друг друга, – огорченно констатировала она. – Но, по крайней мере, научились с этим мириться. Мне нужны приключения, тебе – покой. Значит, ты останешься здесь в тишине и покое, а я отправлюсь искать приключения. Тебе не понравилось бы летать, поверь мне. А мне бы пришлось беспокоиться за тебя, а не за себя и самолет, а это в полете было бы весьма некстати. Да и небезопасно. Все, решено. Собери-ка мое летное снаряжение и посмотри, нужно ли что починить или заменить. А теперь взгляни на карты.
Фрина прочертила маршрут – Дот заглядывала ей через плечо – рассуждая о грузоподъемности и запасах топлива; Дот вежливо слушала, ничего не понимая. Как и было велено, она отправилась в гардеробную и достала экипировку: шлем, шарф, теплое шерстяное белье, брюки и рубашку, а также куртку и отороченные овчиной сапоги. Однако ей было грустно. Сумасшедшая хозяйка снова намерена пуститься в какую-то опасную авантюру, и Дот не перестанет беспокоиться, пока та не вернется домой целой и невредимой, не начнет снова менять наряды к обеду и вести себя, как подобает истинной леди.
Затем Фрина позвонила в «Хилльер» и заказала самую большую коробку их лучших конфет.
Господин Батлер подошел к телефону в тот момент, когда Фрина объясняла Дот, зачем нужна мягкая резиновая воронка с трубкой, – Дот обнаружила ее в саквояже, который Фрина брала с собой в полет.
– А это что такое, мисс?
– Дорогая, даже и не знаю, как тебе объяснить, чтобы не оскорбить твою невинность. Подумай о форме этой штуки, о долгих часах, которые человеку приходится проводить в воздухе, и о неизбежном давлении на его мочевой пузырь. Да, господин Батлер?
Не успела Фрина перейти к физиологическим подробностям, как вошел господин Батлер. Дот кивнула и покраснела.
– Из «Шелл Ойл» сообщили, что горючее будет ждать вас в Мэнсфилде и Толботвилле в пятницу.
– Отлично.
– Кроме того, из «Хилльера» прислали коробку конфет.
– Хорошо.
Господин Батлер бросил любопытный взгляд на резиновую трубку, которую Дот наспех прикрыла подушкой, и вышел.
– Понятно, Дот?
– Очень полезная вещь. Удобно на пикнике, как сказала одна девчушка, увидев, что ее братец писает на дерево. Тут у вас на брюках дырочка, мисс, похоже, прожгли сигаретой. Заштопать ее?
– Да, будь добра.
– Все остальное снаряжение в хорошем состоянии; правда, сапоги с внешней стороны совсем сносились. Но еще один полет, думаю, они выдержат. Что мне упаковать, мисс?
Дот героически боролась со страхом за Фрину, так что той оставалось лишь подыгрывать служанке.
– Совсем немного, Дот, в полете нельзя забывать о весе. Смену белья и еще одну рубашку. Думаю, этого хватит. Сигареты, разумеется, деньги, мой маленький пистолет…
– Вы ждете неприятностей?
– Это от змей, Дот, не волнуйся.
Фрина не стала говорить, что пилоты нередко берут с собой оружие. Считалось, что при крушении горящего самолета им хватит времени покончить с собой. Размышляя об этом на земле, Фрина сомневалась, что в подобной ситуации у человека хватит присутствия духа, чтобы найти пистолет, зарядить и выстрелить, но в воздухе наличие оружия успокаивало ее.
– Когда вы отправляетесь, мисс?
– В пятницу. Надо подождать, пока доставят топливо. Да и от погоды зависит. Кажется, на горе Буллер есть метеостанция; я смогу узнать прогноз, когда попаду в Мэнсфилд. Возможно, меня не будет дня три, а может, неделю или больше, если погода в горах испортится. Но ты ведь пойдешь на бал и наденешь «утреннее» платье?
– Да, мисс. – Голос Дот звучал глухо и бесцветно.
– Обещаешь?
– Да, мисс, обещаю, – заверила Дот и добавила: – Если вы будете осторожны.
– Буду.
– Обещаете? – Дот обернулась и в упор поглядела на Фрину.
Та вздохнула:
– Обещаю.
После обеда, когда Фрина погрузилась в изучение карт и «Руководства по управлению летательным аппаратом», ей сообщили о приходе Айрис Джордан.
Подталкивая худенькую девушку, в гостиную влетела пышущая здоровьем контрабасистка.
– Я подумала, вам интересно, как дела у мисс Кинг, – заявила она.
Фрина вскочила.
– Мисс Кинг! Вы снова ходите!
Мисс Кинг покраснела, улыбнулась и продефилировала по гостиной; лишь небольшая скованность выдавала, что совсем недавно бедняжка едва не дотанцевалась до паралича.
– Очень хорошо, правда, замечательно! Мисс Джордан, вы просто волшебница.
– Пустяки. Надо просто работать заодно с организмом, а не против него. Если бы она не была на высоких каблуках, мы управились бы с этим еще вчера. А если потрудиться еще немножко, и если мисс Кинг будет слушаться, она скоро станцует на собственной свадьбе.
Отношения между массажисткой и пациенткой явно потеплели.
– Дамы, присаживайтесь, пожалуйста, выпьете чаю или, может, чего покрепче?
– Спасибо, мисс, я не могу, Перси ждет меня на улице, – сказала мисс Кинг, снова краснея. – Мы получили…
– …машину? – закончила за нее Фрина. – Так пойдемте посмотрим.
Она помогла Вайолет Кинг спуститься по ступенькам, которые та преодолевала с грацией двухлетнего малыша, и оглядела сверкающий белый «Остин». Рядом с автомобилем покуривал Перси Макфи; завидев мисс Фишер, он выбросил папиросу.
– Какая милая машинка, господин Макфи, и совсем новенькая!
– Э-э… спасибо, мисс Фишер, ее доставили сегодня. Должно быть, вы здорово их запугали, они даже сами оформили на нее бумаги и все такое. Выходит, я даже чуток сэкономил на регистрации. А мисс Джордан была так любезна, что и мне ноги подлечила. Так что мы с Вайолет сегодня уезжаем, а в субботу поженимся. Мы были бы рады видеть вас на нашей свадьбе.
– Простите, господин Макфи, но в пятницу я улетаю и не знаю, когда вернусь. Спасибо за приглашение. Значит, ваша сделка остается в силе?
– Вчера я ездил туда и обо всем договорился. Хозяин хочет уладить это дело прямо сейчас. У него есть лошадь с экипажем; мы встретимся у моего отца, обменяемся, он отправится в Квинсленд, а мы доберемся до фермы. Отличное место. Он только что высадил еще сотню груш. И коровы все дойные.
У Перси Макфи горели глаза, что было удивительно для человека, который наверняка полдня потратил на дорогу до фермы и полдня на дорогу обратно. Вайолет жалась к его плечу с видом доверчивого ягненка, что немало растрогало Фрину.
– Что ж, тогда удачи вам и счастливого пути, – пожелала она, отступив назад.
Перси Макфи крепко пожал ей руку, а Вайолет поцеловала Фрину.
– Мы ни за что не справились бы с этим без вас, – сказала Вайолет.
– Нет, дорогие мои, это вы сами сделали, дотанцевавшись до бесчувствия.
– Мне бы тоже хотелось что-нибудь сделать для вас! – пылко воскликнула Вайолет.
– Конечно, конечно, – поспешно отозвалась Фрина, зная, какой тяжелой ношей может быть благодарность. – У вас там есть белые персики?
Перси Макфи кивнул.
– Это мои любимые фрукты, и я могу есть их без конца, ведь большинство садоводов предпочитают сорта с неотделяющейся косточкой. Пришлите мне ящик белых персиков, когда они поспеют. Мне всегда хотелось, чтобы их было много. До свиданья, – добавила мисс Фишер.
Перси осторожно завел мотор и отъехал от тротуара.
Айрис Джордан и Фрина проводили взглядом новехонький блестящий автомобильчик.
– Ну, хоть эта история со счастливым концом, – заметила мисс Фишер. – Жаль, что с другими так просто не получается. Может, зайдете ко мне, мисс Джордан, если не торопитесь?
– Нет, не тороплюсь. Я просто хотела показать вам, как выздоравливает мисс Кинг. И поговорить о…
– Разумеется. Но не на улице же.
Фрина усадила гостью в самое мягкое кресло и угостила, по просьбе самой Айрис, свежевыжатым апельсиновым соком. Мисс Джордан кашлянула, глотнула сока, хотела что-то сказать и, сделав еще глоток, наконец проговорила:
– Вы же знаете, кто убил, правда?
Фрина кивнула.
– И вы можете просто так это оставить? – воскликнула Айрис; ее румяные щеки даже побледнели от возмущения.
– Почему бы нет? Я не мститель в маске из грошового романа. У меня нет особой заинтересованности ни в Истине, ни в Правосудии. Всегда есть некие сопутствующие обстоятельства. Бернард Стивенс, жертва, был неприятным типом со склонностью к шантажу. Смерть Стивенса позволила мне предотвратить скандал, который мог уничтожить невинных людей – ну, относительно невинных. Из-за того, что умер Стивенс, Макфи и Кинг выиграли танцевальное состязание и, возможно, свой шанс на счастливую жизнь. С другой стороны, вероятно, и Стивенса кто-то любил и теперь оплакивает его потерю.
