Текст книги "Убийство в «Зеленой мельнице»"

Автор книги: Керри Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Вам надо это знать? – Ее голос дрожал от гнева.

– Надо, – подтвердила Фрина.

– Он ко мне клеился, – сердито выпалила Нерина. – Цветы мне слал, украшения, водил меня по ресторанам, я даже подумала… Я подумала… Ну, это было еще до того, как я решила выйти за Бена. Как-то раз мы сидели у него в квартире, свет был приглушен, и Чарльз присел возле меня, он сказал, что хочет сделать мне предложение. Душечка, я чего-то в этом роде ожидала – все эти бриллианты, орхидеи и все такое. Но он… Он…

– Что? – спросила Фрина, затаив дыхание.

– Он хотел, чтобы я пела в новом оркестре! Хотел, чтобы я бросила Бена и стала петь с группой какого-то его приятеля! Я сказала, что дала Тену честное слово, и останусь у них. Он засмеялся – так подленько хихикнул – и сказал, что у женщин нет чести.

– О, – протянула Фрина, не зная, смеяться ей или нет. – Так значит, он к вам не приставал?

– Как раз этого я и ожидала, дорогуша, – презрительно буркнула Нерина. – А потом поняла, что он один из этих чудиков – у нас на юге они тоже есть, – швырнула все цветы и побрякушки ему в физиономию и ушла. Я поклялась, что никогда в жизни не буду петь для него, вот почему Тену приходилось обходиться без меня, поскольку я больше никогда в жизни не желаю видеть этого Чарльза.

– Откуда вы родом?

– Из Джорджии, – сообщила Нерина. – Я приехала сюда с Билли, я вам уже говорила, что к морякам у меня слабость. А потом мне тут понравилось. Знаете, если бы не Фриман, я бы тут осталась навсегда.

– Он исчез, – сказала Фрина, пробуя кофе, который, казалось, был приготовлен из древних зерен, весь свой век боровшихся за выживание.

Нерина просияла.

– Исчез? Тогда я могу остаться! Меня в жизни так не оскорбляли! Просить меня нарушить клятву! Надо будет рассказать Бену.

– Он знает. В квартире, говорите? У Чарльза Фримана есть квартира? Где это?

Нерина дала адрес. По ее словам, он навсегда запечатлелся в ее памяти.

– Нерина, а вы рассказали Бену об этом э-э… оскорблении? Он об этом знает?

– Ну, он знает, что я встречалась с Чарльзом. Он ужасно ревнив и нередко закатывал мне сцены. Я говорила ему, что вольна любить кого хочу. Ему это не понравилось, – хихикнула Нерина; скандалы явно доставляли ей удовольствие.

– Да уж наверняка. А вы не слишком рисковали, так распаляя трубача?

– Он бы меня и пальцем не тронул, ему нужен мой голос, – самодовольно заявила Нерина. – Я пою блюзы лучше всех в этом городе. Он это знает. Но на беднягу Чарльза он взъелся основательно. А мне, знаете, Чарльза было даже жалко. Похоже, он совсем не знает девушек. И ведь впрямь не знает, – добавила она, обнажив прекрасные зубы в мстительной улыбке. – Совсем не знает. Ну, мисс Фишер, я помогла вам, чем могла. Думаете, вы сможете найти моего негодяя?

– Приложу все усилия, – пообещала Фрина.

Нерина ощупью вернулась на сцену и встряхнулась. Зал ахнул. Съехавшее набок красное платье скользнуло вниз и словно перчатка сползло с роскошного тела Нерины. Она обладала такой сексуальной притягательностью, что Бен наверняка был на взводе все то время, пока она находилась на публике.

Вернулся Тинтаджел с лимонадом.

– Ну что, поговорили?

– Да, такой истории мне слышать еще не приходилось. Я понимаю ваши затруднения. Не знаю, поверила бы я вам или нет, если бы вы рассказали ее раньше. Но после разговора с Нериной все обрело смысл. Пойдемте, Тен, я устала.

– Домой? – с надеждой спросил Тинтаджел.

Фрина улыбнулась, и это произвело желаемый эффект. Улыбка обещала безграничное чувственное удовольствие.

– Домой, – согласилась она.

Глава пятая

 
Танцуйте, танцуйте, юная леди,
И завтра станет вчера!
 

Ноэл Коуард «В это лето Господне»

Проснувшись, мисс Фишер обнаружила, что ее голова покоится на плече банджоиста. Он спал глубоким сном, нагой и спокойный, все еще крепко обнимая Фрину, – ей пришлось приложить усилие, чтобы выбраться из его объятий. У него и вправду были очень сильные руки. Фрина мечтательно улыбнулась, поднялась и раздвинула шторы. Утро, хотя вряд ли его можно назвать ранним.

Тинтаджел Стоун все еще спал, когда Фрину позвали к телефону. Накинув халат, она босиком спустилась по лестнице.

– Господин Батлер, если это снова госпожа Фриман, у меня случится истерика.

– Некий господин Бобби Салливан, мисс.

Фрина взяла трубку. Приятный мягкий тенор уточнил:

– Мисс Фишер?

– Да.

– Я слышал, вас попросили разыскать Чарльза.

– Вы не ошиблись.

– Мы можем об этом поговорить?

– Мы уже говорим.

– Могу я попросить вас приехать ко мне?

– Да, это можно устроить. Скажем, во второй половине дня.

– Отлично. В два.

Он назвал адрес в шикарной части Саут-Ярра. После обмена обычными любезностями разговор закончился, и Фрина повесила трубку. Странно, подумала она, поднимаясь наверх и с наслаждением ступая босыми ногами по ковру. Бобби Салливан – семья Салливанов из Корка. Она хмыкнула. Все равно что сказать «Смит из Бирмингема», никакой определенности. Бобби явно насмехался, играя на снобизме госпожи Фриман.

Однако в спальне все еще лежал Тинтаджел Стоун, и у него наверняка не было времени одеться.

Фрина снова проснулась в полдень, подкрепилась легким завтраком и отправила Дот в Государственный архив – найти свидетельства брака Нерины и Билли, а также просмотреть записи о смерти.

– Почему записи о смерти?

– Я не могу себе представить моряка из плоти и крови, который смог бы надолго оставить Нерину. Эта девушка – ходячий секс. Подозреваю, что голубчик Билли уже покинул нас. Если не сможешь ничего найти, мы разошлем письма в другие штаты. Сегодня придут Берт и Сес. Пообедаешь с нами?

– Да, мисс, конечно. До встречи! – и Дот исчезла.

Тинтаджел отодвинул свою тарелку.

– Пожалуй, мне тоже пора идти, – с неохотой проговорил он. – Сегодня мы опять играем в «Зеленой мельнице». Хорошо, что их руководство не суеверно. Мы еще увидимся, Фрина?

– Я никуда не денусь, – заверила Фрина, легонько целуя его.

– Надеюсь. Ведь нашему оркестру достаточно и одного солиста, поющего тоскливый блюз.

Фрина обвила шею Тинтаджела рукой и притянула его к себе. Синие глаза вспыхнули.

– Дорогой, я тебя ни за что не забуду, – пообещала она.

Принесли почту, и за второй чашкой чая Фрина занялась ее разбором. В одну стопку легли счета, в другую – письма с просьбами о помощи. В послании из Парижа сообщалось, что Саша[21]21
  Об этом эпизоде жизни Фрины читайте в первом романе серии, «Снежный блюз».


[Закрыть] женится на наследнице американской компании, производящей тушенку, это вызвало у Фрины довольный смешок. Здесь были также письмо из Бандаберга, Квинсленд, от некоего Питера Смита[22]22
  Историю Питера Смита можно узнать, прочитав предыдущий роман серии, «Смерть в доке Виктория».


[Закрыть], самого лучшего анархиста на свете, и замурзанное послание с подписью: «Вайолет Кинг (мисс)».

Фрина сунула письмо Питера, которого нежно любила и по которому очень скучала, в карман халата и сосредоточилась на послании мисс Кинг.

«Многоуважаемая мисс Фишер!

Я позволила себе дерзость написать Вам и попросить: сообщите, пожалуйста, полицейским, что мы не имеем никакого отношения к убийству. „Зеленая мельница“ не хочет с нами расплачиваться. Я бы пришла к Вам сама, но все еще не могу ходить».

В письме был указан адрес, а также телефон. Фрина набрала номер.

– Да? – откликнулся пронзительный женский голос.

– Вы можете принять сообщение для мисс Кинг? – вежливо осведомилась Фрина.

– Ладно, – ворчливо согласился голос. – Вы кто?

– Фрина Фишер. Могу я навестить мисс Кинг сегодня в четыре пополудни?

– Никуда она не денется, – пообещал голос. – Я ей передам.

Затем Фрина позвонила Айрис Джордан и договорилась о встрече возле дома Вайолет в четыре часа.

– А теперь действительно пора одеваться, меня ждет Бобби. Странно, что я терпеть не могу это имя. Что бы такое надеть? Пожалуй, что-нибудь строгое. Изумруды и темно-зеленый костюм от Диора.

Она быстро оделась: шелковые чулки цвета «шампань», черная шелковая грация, бледно-желтая блузка и костюм, сидевший как влитой – Фрина никогда не надевала его, если предстояло активно двигаться. В костюме от Диора бегать просто немыслимо. Ансамбль дополнили изумрудно-зеленые лайковые туфли. Фрина оглядела себя в зеркало, надвинула на брови шляпку-клоше с опущенными полями, припудрила нос рисовой пудрой рашель, поправила волосы так, чтобы они лежали на щеках изящными уголками, и улыбнулась. Ярко-зеленые глаза в зеркале улыбнулись ей в ответ.

– Очень мило, – оценила она. – Прямо как на обложке «Вог».

С разумной скоростью – не превышая дозволенную больше, чем наполовину, – она ехала по адресу, который назвал Бобби Салливан, и очутилась возле аккуратной таблички с готическими буквами на верхнем этаже старого викторианского дома, недавно превращенного в две роскошные квартиры.

Фрина позвонила; бледный опрятный юноша проводил ее в комнату, убранство которой представляло собой смесь стилей антик и модерн – очаровательную и причудливую.

Светло-персиковые стены были увешаны шелковыми гобеленами. Угловатая мебель в стиле ар-деко соседствовала с китайским резным черным деревом; пол был застелен пушистым персидским ковром.

– Пожалуйста, садитесь, мисс Фишер. Этот диван очень удобный. Не хотите ли чаю?

– Нет, спасибо, я только что пообедала. Так что, господин Салливан, я могу для вас сделать?

– Дело в Чарльзе, – сказал Бобби Салливан, откидываясь, насколько было возможно, на спинку кубистского кресла. – Я хочу поговорить с вами о нем.

– Ах, да. Вы же большие друзья, – Фрина произнесла эти слова без какой-либо иронии или нажима. – Расскажите мне о нем.

– Он не был… моим любовником. – Молодой человек метнул на Фрину умоляющий взгляд. – Мои пристрастия… совпадают с вашими, мисс Фишер.

– Тогда чем же нехорош оказался Чарльз? – поинтересовалась Фрина. – Он вполне привлекателен.

– О да, привлекателен, это верно. Однако меня он не желал. Холоден, Чарльз холоден и жесток.

Фрина откинулась на спинку роскошного дивана и закурила.

– Я стал таким не потому, что мне захотелось, – тихо проговорил Бобби. – Я таким родился: с такими чувствами, с такой душой. Мне было пять лет, когда я влюбился в мальчика – одного из сыновей матушкиной лучшей подруги. Он меня не любил, но это было не важно. В школе я предпочитал не футбол, а искусство и музыку. На свое счастье, я нашел подходящую профессию, которая приносит мне неплохой доход. Я разрабатываю интерьеры домов для богатых людей. Им это обходится в целое состояние, а я могу позволить себе эти персидские ковры, чай «Эрл Грей» и прочие маленькие удовольствия. Я бы женился, но не могу. Любовные отношения с женщиной для меня – как и для вас – невозможны.

– Понимаю, – кивнула Фрина. – Вы прекрасно справляетесь, господин Салливан. Нужно вести себя сдержанно и с достоинством. Разумеется, иногда нужна и разрядка. Это просто необходимо.

– Но мне приходится так осторожничать! Не могу же я рыскать по общественным туалетам и снимать любопытных мальчишек. У меня есть положение. Моя жизнь – карточный домик. Лишь один намек на скандал – и все рухнет.

– Ясно. Что вы хотите рассказать мне о Чарльзе?

– Он ведет себя очень странно. Бедный Чарльз. Он… он лишен способности любить. Кроме того, он не так умен, как сам думает, но любит играть людьми. Так вышло и со мной: он заставил меня влюбиться, а потом отверг. Он говорил мне очень жестокие вещи.

Фрине было искренне жаль Бобби. Каждый из его любовников мог легко обернуться шантажистом, а закон беспощадно карает за содомию. Что стало бы с франтом Бобби в тюрьме? Фрина в ужасе отбросила эту мысль.

– М-м-м… Видите ли, я предполагала, что он гомосексуалист, судя по отношению ко мне. Не хочу хвастаться, господин Салливан, но при желании я умею произвести впечатление на мужчину. Однако с Чарльзом все мои усилия пропадали зря, впрочем, мне он особо нужен не был. Я не люблю игры.

– А Чарльз это любит. Разбив мое сердце, он упивался победой. Я, кстати, тоже умею производить впечатление. Мы с вами похожи, мисс Фишер, если вы простите мне это сравнение. А Чарльз отверг нас обоих. Между прочим, этот темный цвет вам очень идет. Зеленые глаза – такая редкость, их нужно подчеркивать.

– Спасибо. Давно вы знакомы с Чарльзом?

– Еще со школы. Он тоже не интересовался спортом. Мне кажется, он очень страдал от потери брата, Виктора. Знаете, тот погиб на войне. Он был героем, и Чарльзу казалось, что он никогда не сможет с ним сравниться. Да еще эта его мамаша. Настоящий вампир, поверьте: с виду такая слабая, того и гляди в обморок упадет, а на самом деле у нее в жилах не кровь, а синильная кислота. Она держала его мертвой хваткой, вешалась на него, словно хористка, даже в постель с собой укладывала. Боже, у этой женщины ни стыда, ни совести! Но когда я понял… – Бобби помолчал, прикуривая тонкую дорогую сигарету в длинном мундштуке, – что меня привлекают люди того же пола, я подумал, что Чарльз такой же. Он никогда не интересовался девушками, никогда ни в кого не влюблялся – ни в парней, ни в девиц. Мне стоило уже тогда понять, что у него нет сердца. Его мать высосала из него всю способность любить. Пару раз я пытался заигрывать с ним, но он даже не заметил. А когда я спросил напрямик, он только посмеялся. Однако мы продолжали встречаться. Он очень начитан, остроумен и умеет составить компанию. Правда, он всегда был немного ипохондриком, вечно воображал, что у него пневмония, стоило ему даже слегка простудиться. Но это не такая уж редкость. Мы ходили с ним в оперу, а иногда сидели здесь и читали друг другу книжки, как пожилые супруги. Глупо, правда?

Он смахнул слезу и отвернулся к китайской ширме, на которой кружились в танце изящные красавицы. Фрина расчувствовалась.

Подавшись вперед, она взяла Бобби за руку. У него были нежные наманикюренные пальцы, и только указательный был истыкан иголкой, как у швеи. Бобби рухнул на колени, зарылся лицом в ее светлую блузку и принялся тихо, душераздирающе всхлипывать. Фрина нежно обняла его, уткнувшись подбородком в аккуратно подстриженную темноволосую макушку.

Проплакав минут десять, он отодвинулся и полез в карман за платком. Фрина предложила свой – большой мужской платок с монограммой, который она всегда держала при себе для клиентов. Молодой человек вытер лицо и сел на корточки.

– Простите, – извинился Салливан, все еще прижимая платок к лицу.

– Не за что, – ровно проговорила Фрина. – Мне очень жаль, Бобби. Я постараюсь разыскать Чарльза, но действительно ли вы хотите, чтобы я нашла его, если его отдадут под суд за убийство?

– Кого, Чарльза?

– Да, он сбежал из «Зеленой мельницы», и орудие убийства до сих пор не найдено. У него были причины убить Бернарда Стивенса?

– О да, – сказал Бобби, сидя на полу и опираясь на колено Фрины. – Да, причина была. Бернард Стивенс был… даже не знаю, как сказать…

– Попытайтесь.

– Он не был… одним из нас, однако гульнуть с нами любил. И делал это с размахом. Чарльз с удовольствием играл им. Бернард заставил его пообещать, что тот придет посмотреть на окончание танцевального марафона.

– А я все удивлялась, почему он хотел пойти именно в этот день, – сказала Фрина, высвобождая ногу из-под острого локтя Бобби.

– Да. Но было и еще кое-что. У него были снимки.

– Снимки?

– Да, фотографии. Сделанные на вечеринке. На них были Чарльз и Бернард, а на одном я целую Чарльза в губы – иногда он позволял мне это, если считал, что я того заслуживаю. Там были и другие мои снимки. Очень рискованные: если их найдут, я погиб.

– А что на них? – мягко поинтересовалась Фрина.

– Был там один морячок, парень из Глазго. Чарльз позволил мне лишь поцелуй, а тут этот парень подвернулся, и я потерял голову; он был такой милый и нежный, и мы пошли в постель, и он… и я… и мы оба лежали обнаженные поверх белья – представляете, что со мной могут за такое сделать? Меня упекут в тюрьму! А мне лучше умереть, чем сесть в тюрьму! Но я не хочу умирать!

Бобби снова уткнулся лицом в колени Фрине. Отплакавшись, он шмыгнул носом и поднял глаза.

– Поэтому мне пришлось сидеть здесь два дня, выслушивать по телефону панические вопли Чарльза и ждать, ждать, пока за мной явится полиция. Наверняка они обыскали комнату Бернарда. Наверняка нашли эти снимки. Наверняка они знают… кто я такой. А я просто сижу и жду…

– …когда рухнет ваш карточный домик, – подытожила Фрина. – Не отчаивайтесь. Я знакома с полицейским, который ведет следствие. Он мой давний друг. Я раздобуду снимки и верну их вам, если это возможно. Где вы были в ночь убийства?

– Ужинал с клиенткой в «Виндзоре». У нее уйма вещей из парчи, о которых ей требовалось мое мнение, и она отвезла меня к себе; пришлось рассматривать каждый образчик этого барахла – кричащая безвкусная ерунда, очень дорогая. Домой добрался только часам к двум ночи, зато получил заказ на отделку ее загородного дома.

– Тогда беспокоиться не о чем. Детектив-инспектор Робинсон разыскивает убийцу. Его не волнуют свидетельства нравственной распущенности. А теперь будьте умницей, Бобби, поднимайтесь, налейте себе бренди с содовой и расскажите, почему Чарльз не может быть убийцей.

Слегка ошарашенный Бобби встал, смешал себе выпивку, как было велено, и залпом выпил. На его лице появилась слабая, неуверенная улыбка.

– Чарльз не выносит вида крови. А ведь кровь там была, верно?

Фрина выпрямилась. Острое ощущение, что она упустила нечто важное, промелькнуло и исчезло.

– Да, кровь была, – подтвердила она, пытаясь вытянуть из подсознания искомый образ, как рыбак – невод из моря.

Однако ее сеть оказалось пустой.

– Так вот, я могу представить, что Чарльз, если его достаточно запугать, кого-то отравит, могу представить, что он найдет наемного убийцу, но что он вонзит в кого-то нож – я не представляю. Это просто невозможно.

– Хм-м. И вы не знаете, где он сейчас?

– Нет. Он звонил из уличных таксофонов, были слышны сигналы автомобилей. Я обзвонил всех общих знакомых – никто его не видел. Его жуткая мамаша звонила мне, из чего я понял, что не она его прячет. Деньги у него есть, так что он может скрываться в какой-нибудь гостинице. Пожалуйста, найдите его, мисс Фишер. Он не убийца.

– Сделаю все, что в моих силах. А насчет его брата Виктора – Чарльз не говорил, когда он погиб?

– Во время кампании в Галлиполи, – сказал Бобби. – Да, Чарльз говорил, что брат состоял в АНЗАК[23]23
  АНЗАК (ANZAC – Australian and New Zealand Army Corps) – Австралийский и новозеландский армейский корпус. Впервые это название использовали во время операции на Галлиполи.


[Закрыть] и что мать очень им гордилась.

– Понятно. Вы учились в интернате?

– Да, а что?

– И Чарльз уезжал домой на каникулы?

– Не домой; он всегда отправлялся с матерью на какой-нибудь курорт, она любила ездить на воды в Хепберн-Спрингс. А иногда они уезжали на побережье.

– Вдвоем с матерью?

– Да. Его отец вечно был занят на работе. А что?

– Ничего, пустяки. Мне пора идти, господин Салливан. Не изводите себя. Думаю, все будет в порядке. Скоро увидимся.

Фрина спустилась к машине, удивляясь, как госпоже Фриман ловко удалось все устроить. Негодный сын объявлен героем, а память о нем используется, чтобы подначивать Чарльза. Каникулы вдали от дома, где живет Виктор. Осторожные разговоры с Виктором: вероятно, о том, что его впечатлительному братишке лучше не встречаться с предметом обожания, превратившимся в контуженого инвалида. Жестоко, злонамеренно и очень, очень умно. Рассчитано безукоризненно. Чарльз считал Виктора героем войны, а себя – единственным оставшимся сыном.

– Бедного Чарльза ждет если и не пеньковый воротник, так изрядное потрясение, – проговорила Фрина, заводя мотор. – Предположим, Виктор все еще жив, что на самом деле неизвестно. Если бы мне только удалось ухватить это воспоминание!

Автомобиль плавно затормозил в извилистом тупике более запущенной части Саут-Ярра. Несколько секунд Фрина сидела, разглядывая нужный дом.

Кто-то решил, что подлинную, но незатейливую викторианскую террасу можно усовершенствовать, застроив обе веранды, чтобы вместить как можно больше жильцов. Здесь было уныло и безрадостно, но чисто – пахло хозяйственным мылом и инсектицидом; мрачности добавляли стены, выкрашенные в темно-серый цвет. Фрина позвонила в колокольчик, и чей-то голос сообщил ей, как пройти в комнату Вайолет Кинг. На лестнице не было ковра – ступени покрыли только краской. Фрина начала понимать: ради возможности выбраться из этого дома можно танцевать до обморока.

Дверь открыла Айрис Джордан. Мощный поток жизненной энергии, исходившей от нее, заполнял комнатушку, уставленную грошовыми сувенирами, пупсами и приглашениями на танцы. Айрис уже скинула свободную блузку оставшись в юбке и синей майке, какие носят работяги. На ее мускулистых руках, плечах и груди играли тени.

– Мисс Фишер, рада видеть вас. Эти глупые доктора не надумали ничего лучше, как дать бедняжке морфия. Гляньте на нее.

Хрупкая девушка со слипшимися от пота светлыми волосами и утратившим всякий цвет личиком, бессильно согнувшись, лежала на кушетке, какую инквизиция наверняка использовала для того, чтобы заставить еретиков говорить. Девушка прерывисто дышала открытым ртом, зрачки распахнутых глаз были расширены.

– Что нам делать? – спросила Фрина. – Может, позвать другого врача?

Айрис фыркнула.

– Надо заставить ее мышцы расслабиться, медлить нельзя. Освободите этот стол и постелите на него простыню, а я сниму с нее ночную рубашку. Бедная малышка! Если бы она попала ко мне вовремя, пока не свело мышцы, дело обстояло бы гораздо лучше.

Фрина, как было велено, сгребла со стола журналы и разносортные мелочи, переложила их на пол и расстелила простыню, очевидно, принадлежавшую Айрис, – бледно-розовую, помеченную ее инициалами. Айрис вытряхнула мисс Кинг из рубашки и поставила на ноги.

Мисс Кинг сделала два неуверенных шага на трясущихся ногах и повалилась, испуганно вскрикнув. Айрис поймала ее и без малейшего усилия положила на стол.

– Нужно расслабить икроножные мышцы, мисс Кинг, – заявила она своим непоколебимо уверенным тоном. – Вы были на каблуках?

Мисс Кинг кивнула, совершенно подавленная властным видом Айрис.

– Глупо. Если надумаете снова заняться танцами, надевайте туфли на плоской подошве. Ваши икры стянуло, как старую кожу.

Айрис вылила на ладонь немного жидкости. Запахло эвкалиптом и перцем.

– Мой собственный рецепт, – похвалилась Айрис, переворачивая мисс Кинг на живот. – Я мажу им спортсменов и лошадей. Немного пощиплет, – добавила она. – Просто расслабьтесь. Через несколько дней, голубушка, ваши ножки будут как новенькие.

Фрина смотрела, как сильные руки нанесли масло на моментально покрасневшую кожу. Айрис принялась растирать худенькие ножки Вайолет, безжалостно выискивая узлы в мышцах. Неискушенному взгляду Фрины все мышцы девушки представлялись сплошным узлом. Вид тонких ножек и костлявой попки расстроил Фрину, и она отошла – полистать журналы и поглядеть на картинки, которыми были увешаны стены. Похоже, мисс Кинг была страстной любительницей кино. Почетное место занимал громадный портрет Дугласа Фербэнкса. Рядом с ним помещался кабинетный снимок худого, напряженного на вид юноши; Фрина узнала в нем Перси Макфи. Интересно, как у него дела, подумала она. Очевидно, он живет отдельно. Под часы была подоткнута заметка, аккуратно вырезанная и наклеенная на листок бумаги. Это было объявление из газеты «Эйдж».

Фрина подошла ближе, чтобы прочитать его, стараясь не обращать внимания на шлепки ладоней по телу и приглушенные стоны пациентки.

«Небольшая молочно-овощная ферма в Бахус-Марш, собственный источник воды, персиковые деревья, дом, 10 дойных коров, хозяйственные постройки. 200 фунтов или в обмен на автомобиль-малютку».

Так вот зачем Перси Макфи и Вайолет Кинг протанцевали сорок семь часов и двадцать одну минуту, что едва не привело к смерти их самих и действительно убило одного из партнеров в другой паре. Неужели Перси и Вайолет до такой степени отчаялись, что закололи своего соперника? Оба они очень молоды и очень бедны и наверняка считали эту ферму единственным шансом на счастливое будущее после свадьбы. Когда Фрина впервые увидела их, они явно были на пределе – ни одна другая пара не смогла продержаться дольше. Возможно, однако у этой версии два недостатка. Первый – орудие убийства. Их обоих обыскали, и шляпы на мисс Кинг не было. Второй – точность удара. Смог бы человек, протанцевавший почти двое суток, сохранить столько силы, чтобы ударить кого-нибудь точно в сердце, да еще так ловко потом спрятать орудие? Куда же оно делось? Фрине даже пришла странная мысль: а вдруг его проглотил убийца?

В дверь постучали. Старуха в накрахмаленном чепце недобро взглянула на Фрину.

– Явился, – буркнула она. – Этот Перси Макфи. И еще, скажу я вам, кем бы вы ни были, я не позволю всяким там кавалерам превращать мой дом в непотребное место. Если он не прекратит ходить сюда, я не стану терпеть здесь эту девицу, помяните мое слово.

– Помяну, – холодно пообещала Фрина. – О чем это вы?

– Ее же-е-ни-и-х, – процедила хозяйка. – Все время она с ним где-то шастает, а как-то и вовсе две ночи не являлась, хоть по виду и не скажешь. Вылетит она у меня, не потерплю я подобных загулов в респектабельном доме.

– Совершенно с вами согласна, – сказала Фрина, оттесняя женщину на лестничную площадку. – Как вас зовут?

– Госпожа Гарланд. И я не…

Голос ее увял, стоило ей присмотреться к Фрине повнимательнее. Вот оно, богатство, подумала госпожа Гарланд: туфли ручной работы, изумрудные серьги, шелковая блузка, модный костюм. Госпоже Гарланд и в голову не приходило, что у Вайолет Кинг могут быть такие друзья. Фрина слегка улыбнулась, чтобы закрепить впечатление.

– Так вот, госпожа Гарланд, я пригласила для мисс Кинг массажистку, – сообщила она. – Девушка выиграла танцевальный марафон, и я не думаю, что она впредь намерена занимать ваш респектабельный дом. К тому же я хотела бы поговорить с господином Макфи. Разумеется, не в комнате мисс Кинг – я уверена, что вы не будете против. Полагаю, у вас есть гостиная? Хорошо. Я только скажу мисс Джордан, куда направляюсь.

Фрина крикнула Айрис, что отлучится на полчасика, и последовала за госпожой Гарланд вниз по лестнице в холодный викторианский салон, прекрасно сохранившийся – от скользкого дивана с набивкой из конского волоса до «Повелителя Глена»[24]24
  Картина английского художника Эдвина Ландсира (1802–1873), написанная в 1851 г.; изображает оленя. Была очень популярна в викторианскую эпоху (1837–1901).


[Закрыть] над каминной полкой. В холле поджидал, опираясь на трость, молодой человек.

– Благодарю вас, госпожа Гарланд, – сказала Фрина. – Проходите, господин Макфи. У вас измученный вид. Присядьте. Меня зовут Фрина Фишер, возможно, вы меня помните.

Перси, который все еще не оправился от тяжелого испытания и передвигался с трудом, усмехнулся.

– Вас трудно было не заметить, – признался он, откидываясь на спинку дивана. – Я пришел повидать Вайолет. Как она?

– Я пригласила массажистку, она сейчас у Вайолет. Бедняжку едва не искалечили. Она мне написала. Беспокоилась, что «Зеленая мельница» откажется выдавать приз.

– Да. Не знаю, что и делать. Понимаете, мисс, мы с Вайолет хотим перебраться в деревню. В Бахус-Марш есть ферма, на которую мы можем обменять этот автомобиль. Это наш единственный шанс. Я ведь без работы, а Вайолет – билетерша в кинотеатре.

– А вы справитесь?

– Я вырос на молочной ферме. Доить научился раньше, чем ходить. – Перси снова усмехнулся. – Приехал в город, думал, тут мостовые из золота, а оказался простой асфальт. Полагаю, я справлюсь. Если не удастся заработать, так хоть с голоду не помрем. Этот марафон был нашей единственной надеждой. И мы выиграли его честно. А теперь эти подлецы… хотят лишить нас приза. А еще раз нам так не сдюжить. Во всяком случае Вайолет. Я ведь последние десять часов носил ее на руках.

– Да, я вас видела, вы были позади меня. И не могли этого сделать. – Фрина вспомнила расстановку танцоров. – Нет, не могли, вы находились у меня за спиной, и Вайолет висела у вас на плечах. Вы бы не смогли попасть в него.

– Ну да, я и сам мог сказать вам это. И полицейскому тоже говорил. Не думаю, что я бы смог поднять руку и заколоть кого-то. Да и не стал бы. Речь идет о нашем будущем, моем и Вайолет. О нашей судьбе, обо всей нашей жизни. Негоже начинать ее с убийства. Это было бы неправильно. А я хочу быть счастливым, – сказал он со спокойной убежденностью. – И буду.

– А способна ли Вайолет работать на ферме? Готова поспорить, она отродясь коровы не видела.

– Наверное. И все же она готова попробовать. Но если нам не дадут приз – все пропало.

Перси Макфи, казалось, вот-вот готов расплакаться; Фрина подумала, что ее сегодня уже залили слезами, и одного раза в день более чем достаточно.

– Я поговорю с управляющим, – пообещала она, похлопав юношу по руке. – Не беспокойтесь. Вы получите свой автомобиль. И тогда Вайолет сможет распрощаться с госпожой Гарланд. Уверена, она сделает это с радостью. А вы уже обсудили сделку с продавцом?

– Да, я туда ездил на прошлой неделе, милое местечко. Хозяин не собирался продавать ферму, но его жена заболела чахоткой, и он хочет отвезти ее в Квинсленд. У него там родня. Похоже, долго она не протянет, потому он и торопится. Две недели – и ферма может стать нашей. Мы, конечно, поженимся, – поспешно добавил он. – Можем пожениться, как только Ви снова встанет на ноги. У нее уже три года как припасено все, что нужно для свадьбы, – разрешение и все такое. Мой отец сказал, что можно устроить завтрак у него в Рокбэнке, это как раз по пути. У него там магазинчик – коровы ему тоже надоели. Но, судя по всему, мне от коров никуда не деться. – Он усмехнулся, затем озабоченно добавил: – Так вы уверены, что сумеете утрясти это дело с управляющим?

– Уверена. А теперь я пойду взгляну, как массаж действует на мисс Кинг. Я очень рада, что вы не виноваты.

Фрина вышла. Одного звонка в «Зеленую мельницу» будет вполне достаточно. Фрина обладала немалым влиянием на общество, к которому чрезвычайно чувствительны все танцевальные клубы. Сильный запах мази Фрина учуяла еще на лестнице. Снадобье мисс Джордан, как и коктейли господина Батлера, имело особый авторитет.

Когда Фрина вошла, мисс Вайолет Кинг стояла посреди комнаты в новой ночной рубашке и опасливо отхлебывала из чашки охлаждающий травяной настой. Судя по выражению лица, на вкус он был ужасен, но девушка упрямо пила. Впервые после окончания марафона Вайолет выглядела так, словно очнулась от страшного сна.

– Каждый час, – втолковывала ей Айрис, – нужно делать десять кругов по комнате, а затем ложиться, подняв ноги вверх. Завтра я приду снова. Оставляю аспирин и бутылку с микстурой, выпить надо все. К вечеру вам станет лучше, но пока вам нельзя ни выходить, ни переохлаждаться.

– Да, мисс Джордан, – пробормотала Вайолет.

Она взглянула на Фрину, но не узнала ее.

– Меня зовут Фрина Фишер. Я пригласила мисс Джордан и заплатила ей, так что на этот счет можете не беспокоиться. Перси внизу, с ним все хорошо, только немного хромает. Свой приз вы получите, насчет фермы все улажено, поэтому сейчас вам нужно только выздоравливать и прихорашиваться к свадьбе.

Вайолет, еще слегка одурманенная, во все глаза глядела на Фрину и пыталась подобрать слова.