Текст книги "Убийство в «Зеленой мельнице»"
Автор книги: Керри Гринвуд
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава вторая
– Сбежал? Ну и ну, никогда не думала, что этот человек способен проявить хоть какую-нибудь самостоятельность. – Фрина с удивлением посмотрела на детектива-констебля Норта и несколько разочарованно добавила: – Никогда за ним такого не водилось. Чарльз сбежал? Вы уверены?
– Да, мисс, – отозвался полицейский. – Я здесь все обыскал – и кухню, и служебные помещения, все. Его здесь нет.
– И как вы это объясните, мисс Фишер? – Робинсон замер, как охотничья собака, почуявшая дичь.
– Никак, если не считать, что он ужасно расстроился при виде трупа. Мне кажется, ему стало плохо, и он убежал в туалет.
– Да, он был сильно потрясен, – подтвердила Айрис. – Отскочил от покойника, сел на эстраду и все шептал: «Я никогда прежде не видел мертвецов».
– Спасибо, Айрис. Да, он так распереживался из-за этого, что наверняка помчался домой к мамочке. А уж чего она мне наговорит за то, что я позволила ее дражайшему сыночку лицезреть труп, просто страшно подумать.
– Ну, в этом-то вряд ли ваша вина, мисс, – возразил Робинсон.
Фрина вздохнула и откинула волосы назад.
– Ей это совершенно не важно – госпожа Фриман не имеет ни малейшего понятия о справедливости. Да ладно, не беспокойтесь. Будем переживать неприятности по мере их поступления. Так что, Джек, вы хотите нас допросить?
– Да, мисс, поодиночке, если не возражаете, а затем вы все сможете пойти домой.
– Хорошо, кто первый?
– Начнем с музыкантов, если вы не против. Сначала вы – господин Стоун, верно?
Фрина вернулась к своему месту на эстраде, закурила папиросу и предложила свой портсигар остальным. Мисс Джордан отказалась презрительно, Хью Андерсон – вежливо, а Бен Роджерс походя прихватил одну. Остальные приняли предложение и молча закурили. Фрина прикидывала, как бы ей начать разговор.
– И давно вы вместе? – небрежно поинтересовалась она, думая о том, что сейчас Стоун рассказывает Робинсону, и куда подевался этот придурок Чарльз.
Джим Хайд пошарил позади себя, извлек припрятанную бутылку с недозволенным алкоголем и отхлебнул.
– Тромбонистам всегда жутко хочется пить, – пояснил он. – В этот тромбон всю душу продуть можно. Сколько мы вместе? Да уж года два-три. Я играл в Мельбурнском симфоническом, но там тромбону делать нечего. А потом я услышал джаз – новоорлеанский. Мы играем чикагский, но тот парень вытворял на трубе такое! Потом появился Тинтаджел, он хотел набрать свою команду, вот я и присоединился. И нам вполне хватает на жизнь, – с некоторым удивлением добавил он. – Люди просто помешались на джазе, им все мало.
– А я приехал вместе с Теном, – проговорил барабанщик, забирая бутылку из рук Джима Хайда. – Он из Корнуолла, как и я. Мы приехали сюда, познакомились с Айрис, затем появился Джим, да и Хью слонялся рядом, он студент-медик, а потом как-то за бутылкой мы выторговали Бена у Тома Свифта[8]8
Американский саксофонист и пианист; в 1920-е годы он гастролировал по Австралии со своими джаз-бэндами.
[Закрыть]. Хотя я не думаю, что он у нас надолго, поскольку Нерина…
– Послушайте, а что случилось с Нериной? – нетерпеливо перебила Фрина. – Ее что, убили?
Музыканты что-то невнятно проворчали. Хью взял у Кларенса пиво, чтобы смягчить чувство неловкости.
Фрина махнула рукой:
– Ладно, пустяки, забудьте. Наверняка в свое время все станет ясно. Или, во всяком случае, яснее, чем сейчас. Идите, Джим, полицейский зовет вас.
Джим покорно последовал на вызов, а Бен Роджерс, завершив девятый круг по залу, рухнул на свое место, грубо выдернув бутылку из рук Хью.
– Какой интересный корнет, – удивилась Фрина, заметив, как Бен инстинктивно подхватил инструмент. – Похоже, у него есть какие-то дополнительные части.
– Это эхо-корнет, – глухо буркнул Роджерс. – У него встроенная сурдина.
– Так вот как у вас получается этот шепот в «Лети, дрозд мой». А я думала, что просто не заметила сурдину.
– С этим корнетом она мне не нужна. Тут сбоку есть вентиль, переключающий на другой раструб.
– Можно взглянуть? – Фрина протянула руку, и Бен неохотно позволил ей осмотреть инструмент.
Вентиль размещался в самом низу слева, а справа изогнутая медная трубка заканчивалась прямо перед основным раструбом, узкое отверстие на конце не расширялось.
– Наверняка нужно очень мощное дыхание, чтобы дуть в такую, – заметила Фрина, стараясь не запачкать идеально отполированную поверхность инструмента отпечатками пальцев. – Потрясающе.
Она вернула инструмент Роджерсу, тот подышал на него и протер носовым платком, словно чужое прикосновение могло испортить корнет.
– Интересуетесь джазом, мисс? – спросил он. – Много слушали?
– Да, интересуюсь. Нет, слушала немного, если не считать постоянного приглашения на новоорлеанские вечера на Гертруд-стрит, в Фитцрое.
– Это, наверное, Доктор, – встрял Кларенс Дэвис. – Неужели вы знакомы с ним, мисс? – Он улыбнулся Фрине, насмешливо скривив уголки губ: – Подумать только!
К счастью, Кларенса вызвали, и он не успел развить эту тему. Фрина не стала упоминать, что последнее дело потребовало от нее более тесного знакомства с борделями, чем хотелось бы. Вместо этого она спросила:
– И давно вы играете?
Роджерс любовно уложил корнет в футляр.
– Лет десять или вроде того. А вам-то что?
– Да ничего. Это называется Светский Разговор. Мне кажется, вам не помешало бы взять несколько уроков. Мы не сможем уйти отсюда, пока детектив-инспектор Робинсон не закончит свое дознание. И если вы, дорогой господин Роджерс, предпочитаете метаться тут и рычать, дело ваше, не стану мешать.
Музыканты затаили дыхание. Роджерс уставился на Фрину, словно она инопланетянка, набрал в грудь воздуха, как будто собирался заорать, но затем передумал и снова принялся кружить по залу.
– Вы рискуете, – заметил Хью Андерсон. – У него жуткий характер, но трубачи…
– …все такие. А как насчет вас, господин Андерсон?
– Я студент-медик, учусь в Мельбурнском университете и обожаю джаз.
– Он молодец, – добавила Айрис. – Рожден для кларнета и сакса. Единственная трудность – заставить его больше времени уделять учебе, чтобы не завалить экзамены. Тогда из него выйдет настоящий Доктор Джаз.
Хью снова залился румянцем. Айрис посмотрела на него с нежностью.
– А вы, мисс Джордан?
– Я инструктор по физкультуре, – ответила Айрис, выпрямляясь и поигрывая мускулами. – Шведский массаж, гидротерапия, правильное питание и все такое.
– У меня никогда не будет возможности попрактиковаться на Айрис, – грустно заметил Хью. Затем, поняв двусмысленность своих слов, снова зарделся и пояснил: – В смысле, она такая здоровая, ни один микроб не посмеет к ней приблизиться.
– У меня собственная практика, – продолжила Айрис. – Пожилые дамы, спортсмены – все они озабочены состоянием своего тела. Несколько месяцев под моим руководством, и они как новенькие.
Фрина готова была в это поверить. Судя по виду, Айрис легко оздоровит кого угодно одним только собственным примером.
– Я узнала о джазе от одного из своих пациентов, Джима Хайда; у него руки побаливали, я научила его нескольким упражнениям. Ну а потом сама увлеклась. С контрабасом управляться несложно, хотя мне все-таки нужна музыка, а вот остальные просто импровизируют. Понять не могу, зачем этому копу допрашивать всех нас. Я ничего не видела, пока Тен не остановил нас и не спустился в зал посмотреть, в чем дело. Похоже, наконец и моя очередь.
Айрис пересекла зал и подошла к Робинсону – тот стоял с блокнотом в руках, а рядом топтался констебль.
Фрина осталась с Хью.
– А вы что-нибудь видели? – спросила она.
– Ничего такого. Я смотрел на площадку, как обычно. Мне кажется, я видел, как он упал, только и всего. Надеюсь, в универе мне это не повредит. Я сейчас на четвертом курсе, у меня в следующем году интернатура начинается.
– Где?
– Ну, я надеялся специализироваться в гинекологии. Жаль, что больница королевы Виктории не берет мужчин-докторов, хотя не понимаю, почему. Значит, это будет женская консультация.
– У меня есть знакомая в больнице. Доктор Макмиллан. Возможно, она подскажет вам что-нибудь.
– Правда? Вот было бы здорово! Мы же почти не видим настоящих врачей, только консультантов, которые мнят себя богами и только носятся туда-сюда. Знаете, мне кажется, Айрис права. Мы обычно лечим болезнь, а не человека. А у нее потрясающие результаты. Наука еще не все, мисс Фишер, только не передавайте эти слова моим преподавателям. Мне пора, полицейский зовет. Мы еще увидимся?
– Надеюсь, да, – подтвердила Фрина, оставшаяся на возвышении одна.
Освободившись после допроса, Фрина лишь на минуту задержалась, чтобы оставить Тинтаджелу Стоуну свою визитку, а затем вышла из «Зеленой мельницы» и отправилась искать свою машину Большая красная «Испано-Сюиза», ее любовь и гордость, была припаркована напротив пивнушки «Янг и Джексон»; шофер Фрины, господин Батлер, спал на переднем сиденье, надвинув кепку на глаза. Музыканты, нагруженные разнообразными инструментами и тайно пронесенными бутылками, прошли мимо по Флиндерс-стрит.
– Спокойной ночи, мисс Фишер. Ух ты, какая машина! – воскликнул Джим Хайд, пошатываясь под тяжестью своего тромбона и четырех бутылок пива.
Тинтаджел Стоун нес банджо и бутылку красного вина – он подмигнул Фрине, проходя мимо. Все музыканты улыбались, кроме Бена Роджерса, который тащил два футляра; свое спиртное, вероятно, он уже успел выпить, поскольку был единственным, кто не нес никакого алкоголя. Роджерс был мрачен, однако Фрина уже начала привыкать к трубачам.
– Вечер прошел удачно? – спросил господин Батлер, просыпаясь и сдвигая назад свою шоферскую кепку.
Фрина забралась в автомобиль, сдернула свою расшитую бисером шляпку, пригладив пальцами короткие черные волосы.
– Не то чтобы удачно, но уж точно интересно. В «Зеленой мельнице» произошло убийство. Вы не видели, никто не выходил раньше других?
– Нет, мисс, я задремал и ничего не заметил. А где тот джентльмен, мисс? Господин Фриман?
– Похоже, господин Фриман сбежал.
– О! – господин Батлер выпрямился, повернул ручку стартера, и гоночный двигатель отозвался львиным рыком.
Он повел машину домой, в изысканную резиденцию мисс Фишер на Сент-Кильда-роуд, то и дело поглядывая на хозяйку. Он вспомнил, что в прошлый раз она очень расстроилась из-за убитого, а теперь выглядит совершенно спокойной. Не поймешь этих женщин, подумал он, подогнал автомобиль к дому и заглушил мотор. Придерживая черный плащ, Фрина выскочила из машины.
– Мне нужно выпить, – заявила она и поспешила по дорожке к двери черного хода, чтобы оказаться во владениях госпожи Батлер, пышущих теплом и запахом свежемолотого кофе.
– Госпожа Батлер, представьте себе, произошло еще одно убийство, и не где-нибудь, а в «Зеленой мельнице», при этом господин Фриман сбежал. Так что насчет ужина не беспокойтесь, пожалуйста. Дот еще не спит?
– Нет, мисс, – отозвалась госпожа Батлер, отличавшаяся устойчивостью к большинству домашних неприятностей. – Она в гостиной, мисс, читает новые книги из библиотеки. Убийство, говорите? Неужто в таком добропорядочном заведении, как «Зеленая мельница», произошла драка?
– Нет, драки не было, просто кое-кого закололи. Одного из участников этого жуткого танцевального марафона.
– Я всегда говорил, это настоящая мерзость, – заметил господин Батлер, оказавшись в дверях кухни. – Вы проходите, мисс, а я сейчас приду и приготовлю вам один из моих особых напитков.
Фрина отправилась в гостиную – одна только мысль о фирменных коктейлях господина Батлера уже грела ее. Он наотрез отказывался раскрывать рецептуру и готовил их втайне на кухне, но получались они мягкими, ароматными и действенными. Фрина подозревала, что туда входят кирш, лимонный сок и лед, но остальное распознать не могла.
– Мисс, вы так рано вернулись!
Дот поднялась из глубокого кресла, где пребывала с тремя книжками и коробкой шоколадных конфет «Хилльер», из которой она съедала по четыре штуки за вечер. Фрина плюхнулась на диван, отбросив в сторону шляпу и плащ, и с нежностью посмотрела на свою служанку и компаньонку. Дот никто не назвал бы девушкой современной. Ее длинные каштановые волосы были заплетены в лежащую на спине косу, лицо никогда не знало пудры, а губы – помады. К сожалению, она придерживалась старомодных вкусов, что проявлялось в тяге к синельным халатам и тапочкам из овчины. Она была дисциплинированной девушкой и никогда не съела бы в один присест целую коробку шоколада, поскольку от этого можно заболеть. Фрина очень любила Дот. Девушка заслуживала безграничного доверия.
– Убийство, Дот, всегда портит приятный вечер. А мой кавалер повел себя как слабонервная дамочка и сбежал. Кстати, надо бы позвонить госпоже Фриман, прежде чем к ней нагрянет полиция. Я мигом.
Фрина скинула туфли, босиком вышла на прохладные плитки холла и набрала номер навязчивой мамочки господина Фримана.
– Это Фрина Фишер. Госпожа Фриман еще не легла? Ах, уже? А господин Фриман не возвращался? Нет? О, боже мой. Послушайте, я полагаю, вам все же следует позвать ее. Да, это серьезно. Да, я понимаю, о чем прошу Зачем? Видите ли, сегодня вечером в «Зеленой мельнице» произошло убийство, а Чарльз довольно легкомысленно ушел оттуда, ничего не объяснил и не оставил адреса. А полиция вот-вот будет у вас. Нет, я не шучу. Так что давайте, поторапливайтесь. Если госпожу Фриман разбудит полиция, ее вообще кондрашка хватит. Хорошо, я подожду.
Фрина присела на ажурный металлический стул и, пошевелив пальцами ног, подумала: новые туфли пошли не на пользу ее ногам. В трубке слышались звуки домашней суматохи: быстрые шаги, голоса, хлопанье дверей. Она стала вспоминать, что известно о семье Фриман. Два брата, один из которых погиб на Великой войне. Младший, Чарльз, теперь единственный, вырос избалованным, изнеженным юношей. Богатое семейство занималось овцеводством и сколотило состояние на одеялах во время упомянутой Войны за Окончание Всех Войн. Папаша недавно дал дуба – кажется, от сердечной недостаточности, оставив юного Чарльза с двумя дядьями, по-прежнему производившими одеяла, и крупным наследством. К сожалению, сынок не обладал ни умом, ни вкусом. Фрина размышляла, почему ни один ученый не изобрел еще лекарство, прививающее хорошие манеры, и тут резкий голос прервал ее размышления:
– Мисс Фишер! Что это за… бредовая история? Убийство в «Зеленой мельнице»? Как вы могли допустить, чтобы мой сын?..
– Секундочку, госпожа Фриман. Это не моя инициатива, и я ничего общего с этим не имею. Произошло убийство, Чарльз увидел труп и потерял голову – только дрожал и что-то невнятно лепетал. Потом он выбежал… полагаю, его стошнило, а затем Чарльз исчез. Я позвонила узнать, не вернулся ли он домой.
– Нет, его здесь нет, – в следующее мгновение голос в трубке взлетел до визга. – Чарльз! Что могло с ним случиться?
Это, по мнению Фрины, было жестоко по отношению к неизвестному, которого, собственно, и убили. Чарльз, как известно, пребывал в полном здравии.
– Успокойтесь, госпожа Фриман, с Чарльзом ничего не случилось, всего лишь расстройство желудка.
Раздался пронзительный вскрик и глухой удар. Голос в трубке сменился, став вежливо-услужливым:
– Мисс Фишер? Госпожа Фриман упала в обморок.
– Я слышала. Немедленно вызовите врача и готовьтесь к приходу полиции. Похоже, господин Чарльз исчез.
– Да, мисс.
– С места преступления.
– Да, мисс?
– Поэтому передайте ему, если будет звонить: когда понадобится помощь, пусть обратится ко мне.
– Да, мисс. Это все, мисс? Доброй ночи, мисс Фишер.
Фрина положила трубку и вернулась в гостиную.
– Убийство, мисс? – спросила Дот; она уже успела выбраться из кресла и теперь складывала плащ. – В «Зеленой мельнице»? Как вы себя чувствуете?
– Небольшое потрясение, Дот, но ничего страшного, не суетись. Это не так, как в прошлый раз. Я не видела, как умер этот человек. Я просто танцевала рядом, и вот он уже валяется на полу, бедняга, словно выброшенная на берег форель. Должно быть, он даже не понял, что его убили. А вот чего я в толк не возьму, так это реакцию Чарльза Фримана. Он весь трясся, Дот, совсем рехнулся.
– А что его так потрясло, мисс? Он видел, как это случилось?
– По правде говоря, Дот, я его об этом не спрашивала. Он попятился от убитого, налетел на эстраду, чуть не опрокинул себе на голову тарелки ударника и все время ныл, что никогда прежде не видел трупов. Да и не было у меня возможности спросить его, поскольку он тут же меня оттолкнул и помчался в туалет, а больше я его и не видела.
– А мог он сам это сделать, мисс?
– Да. Он бы мог спрятать нож в рукаве, в ножнах на запястье – так, как прячу свой нож я; он держал меня не так уж близко, и если бы действовал быстро и ловко, я бы ничего и не заметила. Но, знаешь, Дот, как-то не тянет этот слабак на роль убийцы. И я сильно сомневаюсь, что он вообще знает, куда надо метить, чтобы убить наповал.
– Значит, этого человека закололи? – спросила Дот, втайне удивляясь, насколько далеко она ушла от той наивной простушки, какой была в материнском доме.
Если бы еще год назад кто-нибудь сказал, что она будет сидеть в салоне настоящей леди, в ее же халате, есть конфеты Хилльера и, как ни в чем не бывало, обсуждать убийство, Дот подняла бы этого человека на смех и велела бы выкинуть из головы подобную чушь. Она решительно закрыла коробку с конфетами и приняла стакан с лимонадом из рук господина Батлера, который принес мисс Фишер один из своих особых коктейлей в покрытом сахарным инеем бокале.
Фрина взяла напиток и отхлебнула немного, сосредоточенно и оценивающе.
– Шедевр, господин Батлер, как обычно, – похвалила она. – Дот, ты уверена, что не хочешь такой же?
Дот вздрогнула. Она с удовольствием выпила бы бокал шерри, горячий пунш из виски с лимоном при простуде, а в жару – прохладительный шанди[9]9
Смесь простого пива с имбирным или лимонадом.
[Закрыть], однако не разделяла хозяйкиного интереса к тому, что ее матушка-трезвенница назвала бы Крепкими Напитками. Фрина сделала еще глоток. Кирш – наверняка и еще какой-то терпкий фруктовый аромат – что же это такое? Она сдалась. В каждом деле должны быть свои секреты.
– Да, заколот прямо в сердце тонким острым клинком. Очень ловко придумано, поскольку почти не было кровотечения, и…
– А там были итальянцы, мисс?
Фрина сбилась с мысли. Что-то мелькало в глубине ее сознания и снова ускользало, как золотая рыбка в пруду.
– Проклятье, никак не соображу. Что-то с ним было не так, Дот, а что – не могу вспомнить. А при чем тут итальянцы?
– Они пользуются тонкими ножами. В романе, который я только что читала, как раз говорится о таком. Он называется стилет.
Дот продемонстрировала обложку с надписью «Убийство в Милане».
– Экая ты кровожадная, Дот. Нет, итальянцев не было. Синьор Антонио не больший итальянец, чем я. От огорчения весь его акцент тут же исчез. Я полагаю, Чарльз мог бы сделать это, но не думаю, что в этом тихом омуте черти водятся. Впрочем, возможно, музыканты что-то видели.
– Джазисты?
– Да, «Тинтаджел Стоун и Джазисты». И позволь заметить, Тинтаджел – самый привлекательный мужчина, который встретился мне за последние несколько недель. Оркестр тоже хорош, что и следовало ожидать, раз они выступают в «Зеленой мельнице». А танцевальный марафон закончился. Парочка победителей, бедняжки, протанцевали почти двое суток, чтобы выиграть эту малютку «Остин», помоги им Бог. Хотя им наверняка потребуются услуги мисс Айрис Джордан, если они снова захотят встать на ноги.
– Мисс Джордан? А, та дама, инструктор по физкультуре, – догадалась Дот, возвращая стакан из-под лимонада на поднос. – Знаете, она дает объявления в газете: массаж и все такое. Горничная госпожи Фриман говорила мне, что она очень помогла ее хозяйке. Сидячие ванны, знаете? Она ведь нездорова.
– Она просто наслаждается хворями. Эта женщина не чувствовала себя хорошо с девятьсот пятнадцатого года, при том, что здорова, как лошадь. Так, так, обнаружилась связь. Мисс Джордан не говорила, что знает Чарльза.
– Так, может, она его и не знает, если виделась только с его матерью.
– Ладно, приму ванну – и спать. Ты еще посидишь, Дот?
– Нет, мисс, я вас дожидалась. А что не так было с убитым?
– Если бы я только могла вспомнить, – вздохнула Фрина, поднимаясь вслед за Дот по лестнице. – Я бы тогда не страдала от неприятного чувства, что пропустила нечто важное.
Глава третья
Элен: Свечи сгорают ужасно быстро, если их жечь с двух концов сразу.
Ники: Хочешь сказать, что я выгляжу жалкой развалиной в сравнении с тем, кем была раньше?
Элен: Именно.
Мертвец улыбнулся и вытащил руку из-за спины. В ней оказался букет цветов, и она тянулась к Фрине. Это были красные розы, бутоны и распустившиеся цветы, от их запаха голова шла кругом. Фрина подошла ближе и в одном цветке с отвращением заметила слизняка – черного и блестящего, он ворочался, стараясь забраться в самую сердцевину розы. Фрина отпрянула, а мертвец сунул букет прямо ей в лицо. Она вскрикнула и проснулась.
– Ох ты Боже мой, гадость какая! Мое подсознание подкидывает весьма неприятные фантазии! – Она отбросила зеленое одеяло, выскочила из постели и отдернула занавеси, чтобы увидеть холодный бледный свет раннего утра. – Слава Богу, я проснулась! Интересно, что может значить эта склизкая тварь в сердцевине цветка? И кстати, который час? – Она поискала глазами свои часики. – Шесть тридцать. Давненько я так рано не поднималась. И мне совсем не хочется засыпать снова, особенно если тот слизняк все еще прячется в цветке. Лучше, пожалуй, оденусь и пойду прогуляюсь. Вот соседи-то удивятся! И Дот тоже. Похоже, весна решила ненадолго задержаться; что ж, октябрь[11]11
В Австралии октябрь – весенний месяц.
[Закрыть] – непредсказуемый месяц.
Она нашла платье и босоножки, умылась, почистила зубы, подхватила сумочку и ключи от дома.
Фрина на цыпочках спустилась по лестнице и самостоятельно вышла через парадную дверь, которая закрылась с легким щелчком. Вставало солнце, небо напоминало очаровательный пастельный рисунок с полосками темных облаков; в воздухе пахло свежестью. Фрина пересекла притихшую эспланаду и вышла на дорожку, тянувшуюся вдоль пляжа. На пристани виднелась грузная фигура какого-то упрямого рыбака, сидевшего на своей корзине. Фрина тряхнула головой, избавляясь от остатков неприятного сна.
Возвращаясь с бодрой получасовой прогулки, она увидела повозку молочника, которая была запряжена лошадкой, покорно цокавшей по дороге. Набитая бутылками тележка грохотала словно танк. Лошадь останавливалась перед каждым домом, словно знала дорогу лучше, чем хозяин. Фрина задержалась, чтобы погладить это громадное животное – оно приводило ее в изумление и восторг: сто восемьдесят пять сантиметров в холке, а кроткое, как ягненок. Лошадь с надеждой обнюхала ее ладони – губы у нее нежные, как у ребенка, – и позволила погладить себя по шее.
– Доброе утро, мисс! – приветствовал Фрину молочник. – Домой или из дома?
Фрина частенько встречала молочника, поутру возвращаясь домой. Сейчас она почувствовала себя непривычно добродетельной.
– Вышла прогуляться, – отозвалась она. – Прекрасный денек!
– Да уж, будет солнечно, – предсказал молочник и, подмигнув, бросил взгляд на холодный рассвет. – Вот ваше молоко, мисс. И сливки. Доброго дня!
С этими словами он взвалил ящик с громыхающими пустыми бутылками на плечо – почти такое же могучее, как у его лошади.
Фрина взяла молоко и вошла в дом, удивив госпожу Батлер, которая как раз ставила на плиту первый чайник.
– Доброе утро, госпожа Батлер. Мне что-то не спалось, и я вышла пройтись. Надо бы мне почаще так вставать. Давным-давно рассвета не видела.
Фрина пролетела мимо ошеломленной экономки и, подхватив с верхней ступеньки газету, уселась в гостиной читать.
На страницах газеты воодушевленно обсуждалось убийство в «Зеленой мельнице». Детектив-инспектор Робинсон на фотографии выглядел так, словно с радостью арестовал бы за что-нибудь фотографа. Здесь же был и снимок самой «Зеленой мельницы» на фоне вокзала Флиндерс-стрит. У синьора Антонио вид был обезумевший. Поместили и фотографию покойного. Фрина прочла:
«В убитом опознали господина Бернарда Стивенса, складского клерка, служившего у Майеров[12]12
Имеется в виду универсальные магазины «Майер», ныне – крупнейшая австралийская сеть. Первый магазин братья Майеры открыли в 1900 г.
[Закрыть]. Ему было тридцать четыре года, проживал в меблированных комнатах в Сент-Кильде с другими молодыми людьми. Похоже, он был заколот в сердце, когда танцевальный марафон подходил к концу. Победителями, выигравшими автомобиль-малютку „Остин“, стали господин Перси Макфи из Карлтона и мисс Вайолет Кинг из Саут-Ярры. Они протанцевали сорок семь часов и двадцать одну минуту, а затем марафон досрочно закончился столь ужасным происшествием. До сих нор никто не был арестован, хотя, говорят, детектив-инспектор Робинсон уверен, что загадка скоро разрешится».
Фрина улыбнулась. Когда она в последний раз видела детектива-инспектора Робинсона, он вовсе не казался таким уверенным. Впрочем, за ночь могло что-то измениться.
Она как раз успела позавтракать и дочитать скудные газетные сообщения, когда зазвонил телефон.
Фрина поняла, кто звонит, еще до того, как господин Батлер позвал ее.
– Мисс Фишер, это госпожа Фриман.
– Боже мой, господин Батлер, готова поспорить – она захочет, чтобы я нашла Чарльза, – простонала Фрина, откладывая газету с любопытной колонкой о пикантных разводах. – Как вы думаете?
– Полагаю, да, мисс. Дама очень огорчена, – добавил дворецкий.
Фрина подошла к телефону.
– Да, мисс Фриман, – сказала она, отведя трубку подальше от уха.
Когда рыдания немного стихли, она стала слушать.
– О, его не было дома всю ночь, а Чарльз никогда не уходил на ночь. Что могло с ним произойти? Он всегда был таким чувствительным – если подхватит простуду, она непременно перейдет на легкие, и…
– Послушайте! – гаркнула Фрина. – Прекратите истерику! Кончайте психовать и скажите мне спокойно: Чарльз не пришел домой?
– Нет, – голос был холоден, встряска подействовала благотворно.
– И не звонил?
– Хорошо. Видите, как просто? Госпожа Фриман, я сейчас же приеду, если вы обещаете принять изрядную порцию валерианы, выпить чашку чая и больше не рыдать. Ладно?
– Да.
– Кто ваш доктор? Вы ему звонили?
– Да. Он оставил мне лекарства.
– Хорошо. Примите их, а я мигом буду у вас.
Фрина повесила трубку и крикнула Дот, чтобы та принесла ей пальто и шляпу. В дверь позвонили, и Фрина, поскольку находилась к ней ближе всех, сама ее открыла.
Вошел детектив-инспектор Робинсон, он выглядел усталым и постаревшим. Фрина провела его в столовую и велела принести крепкий кофе.
– Если можно, чаю, мисс Фишер. Вы куда-то собрались?
– Госпожа Фриман попросила меня найти Чарльза.
– Неужели? Мне не удалось обнаружить никаких его следов.
– Ну, если я найду его, то передам вам, дорогой Джек, хотя и не считаю, что он способен убить. Вы хотите поговорить со мной сейчас или подождете, пока я проведаю госпожу Фриман?
– Я хочу поговорить с вами, – неожиданно резко сказал полицейский. – Госпожа Фриман может подождать.
– Хорошо, Джек, разумеется. Господин Батлер, не могли бы вы позвонить госпоже Фриман и сказать, что я задерживаюсь? Если будет возмущаться, дайте ей адрес мисс Руссо и передайте, что она – профессиональный детектив, более компетентный, чем я. Спасибо. Джек, у вас смертельно усталый вид.
Робинсон снял плащ, сбросил шляпу и потер лицо руками – грязными, заметила она про себя.
– Может, стоит сначала умыться и причесаться, а? – предложила Фрина. – Гостевая ванная там, крикните, если что понадобится. Затем для поднятия духа можете поглядеть на новую орхидею госпожи Батлер – кажется, это каттлея; затем выпьете чашку чая и станете заново родившимся полицейским.
Джек Робинсон последовал совету: вымыл руки и лицо цветочным мылом и направился в оранжерею для знакомства с цветущей новинкой госпожи Батлер. Это действительно была бело-розовая каттлея, и она действительно порадовала его. Вернувшись в столовую, Робинсон молча выпил две чашки чая и откинулся на спинку кресла, чувствуя себя если не заново родившимся полицейским, то, по крайней мере, изрядно обновленным.
– Спасибо. Это именно то, что надо. А цветок и впрямь хорош. Без сомнения, госпожа Батлер знает толк в орхидеях.
– Да и в завтраках тоже, если вы проголодались.
– Нет, я поел часов в шесть. Жирная похлебка из передвижной столовой. Мисс Фишер, поганый у нас случай-то, простите за выражение. Никогда прежде у меня не было такого дела – столько свидетелей, и никто из них ничего не видел! Я поговорил с каждым, кто находился в зале рядом с покойным, и никто не заметил, как произошло убийство. Даже такая наблюдательная особа, как вы! Я могу точно сказать, когда это случилось: на тридцать пятом такте «Дрозда». Все музыканты видели, как этот человек упал. Трое из них спустились, чтобы поднять бедолагу, но он уже помер. Это совпадает с тем, что видели вы?
– Да. Я стояла спиной, когда он упал. Он замер и повалился назад, я полагаю, он умер раньше, чем коснулся пола. Я свалилась на него, его партнерша опустилась на колени, другая пара участников марафона тоже рухнула. В одну минуту весь пол был завален телами. Оркестр перестал играть, трое музыкантов подошли к нам: я помню, трубач, Тинтаджел Стоун и кто-то еще.
– Кларнетист Хью Андерсон.
– Да. Тот человек уже умер. Это было очевидно. Я сказала об этом Чарльзу, и он отполз, поджав хвост.
– А затем он сбежал и до сих пор не объявился.
– Что дал обыск? Вы нашли орудие убийства?
– Нет, – признался детектив-инспектор Робинсон и хмыкнул, – зато нашли кучу других вещей. Поразительно, сколько выпивки люди тайком протаскивают в танцзал. Там было несколько перочинных ножичков и прочей подобной мелочи, открывалки для бутылок, два порошка неизвестного происхождения – как было сказано, от головной боли, обычное дело. Но никакого ножа, ничего нужной длины и остроты. Мы обшарили «Зеленую мельницу» сверху донизу и ничего не обнаружили.
– У меня есть версия, как его могли вынести, – сказала Фрина. – Готова поспорить, вам это в голову не приходило.
– И как же?
– Шляпная булавка, – коротко сообщила Фрина.
Робинсон задумчиво поглядел на свои ногти и потянулся за трубкой.
– Булавка, ну надо же! А что, бывают такие длинные?
– Дот, принеси, пожалуйста, длинные булавки! – крикнула Фрина.
Через минуту Дот спустилась по лестнице с небольшим арсеналом в руках: здесь были разнообразные миниатюрные пики с квадратным сечением, украшенные аметистами, драгоценными камнями и эмалью. Одна из таких булавок, если специально подготовить лезвие, вполне могла бы пронзить сердце Бернарда Стивенса, тридцатичетырехлетнего клерка, мгновенно и без особых усилий.
– И как ее можно было спрятать?
– Воткнуть обратно в шляпу, разумеется. Вы провели досмотр посетителей?
– Нет, но их обыскивали на предмет орудия убийства. Я велел своим людям искать нож. Возможно, что… Бог мой, такую штуку могли и не заметить. Несколько дам были в больших шляпах. Ну что ж, может, и прошляпили. Все равно ни на ком из тех, кто находился поблизости, не было подходящего экземпляра. На мисс Джордан была повязка для волос, как и на госпоже Винтер, даме в пюсовом. Если бы такая булавка была у мужчины, при обыске наверняка это заметили бы. Правда, мы не досматривали ту худенькую девушку в голубом, партнершу убитого. Она все еще в больнице. Доктор говорит, у нее нервное истощение и перелом ноги. Зовут ее Педрестина Шор.
