Текст книги "Средство против шарлатана"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава пятнадцатая

Юсуф добрался до ворот дома весь запыхавшийся, испытывающий дурноту и ужасное смущение. На улицах путь ему то и дело преграждали пьяные болваны и грубые, дерзкие женщины, провожая его громкими взрывами смеха и непристойными намеками. Теперь ему хотелось только забраться в постель, и, несмотря на поздний час, он вытащил Ибрахима из каморки, чтобы тот его впустил. Юсуф сжал зубы и постучал, затем дернул за колокольчик. Через мгновение он увидел шагавшего по двору Ибрахима.

– Прости, что так поздно, – пробормотал он, глядя в землю.

– Поздно? – удивился Ибрахим. Он приоткрыл ворота и отнес замечание Юсуфа к тому богатому миру вопросов без ответа, которые каждый день появлялись в его жизни.

Юсуф пожелал ему спокойной ночи и помчался через двор к своей комнате, недоумевая, что делать со своим одеянием. Не может же он разгуливать в алом наряде с медными побрякушками, пока Ромеа не принесет ему рубашку и штаны. Если, конечно, принесет. И ему нельзя идти в Сан-Фелью в одной рубашке. Возможно, у мальчика в кухне есть что-нибудь, но Юсуф знал, что единственной одеждой паренька была та, что на нем. Может, у Ибрахима есть старая туника, и он ее ему одолжит. Юсуф остановился перед дверью, раздумывая, стоит ли ему еще раз тревожить слугу.

Потом он сообразил, что что-то не так. В кабинете хозяина горел свет. Он очень редко засиживался допоздна, и Юсуф никогда не видел, чтобы его господин зажигал свечу или лампу, если только в комнате не было других людей.

Дверь открылась, и со свечой в руке появилась Рахиль.

– Вернулся, – сказала она, поднимая свечу, и тут же засмеялась. – Что это на тебе? Вот так помощь другу. Ты ходил на ярмарку в этом костюме? Не надо было лгать, Юсуф.

– Нашла, Рахиль?

Сейчас Юсуфу меньше всего хотелось слышать голос хозяина со ступеней лестницы.

– Да, папа. Сейчас принесу. И тут Юсуф в маскарадном костюме. Если бы ты его видел! – Рахиль схватила Юсуфа за руку, ту самую руку, что уже была в синяках от цепкой хватки человека со шрамом, и потащила через двор вверх по лестнице, словно охотник редкую добычу. Она втолкнула его в теплую, уютную гостиную, залитую светом от пламени очага и множества свечей. – Вот он. Весь в алом и золотом по случаю праздника!

– Простите, что так задержался, – еле слышно произнес Юсуф.

– Задержался? Тебя не было не больше часа, правда, дорогая?

– Верно, – согласилась Юдифь, в ужасе разглядывая мальчика. – Так и есть.

– Часа? – На лице Юсуфа отразилось удивление. – Мне показалось, что я провел там полночи.

– Зато успел потерять свою одежду, – заметила Юдифь. – Где она? И откуда у тебя этот костюм?

Юсуф неловко переминался с ноги на ногу, внезапно ощутив тяжесть во всем теле и непреодолимую сонливость.

– Трудно объяснить, – начал он.

– Попробуй, – ответила Юдифь.

– Да, госпожа, – покорно согласился мальчик. – Я помогал другу. Это его костюм. Сегодня вечером мне пришлось занять его место, а одежду мне вернут завтра утром в десять часов на ступенях Сан-Фелью. Господин, я видел мага и его слугу, а также церемонии, которые они устраивают.

– Гиллема де Монпелье? – тут же спросил Исаак.

– Я не знаю его имени. Хасан называл его магом. Или хозяином.

– Где проходили эти церемонии? Нет, – Исаак поднял руку, – я хочу, чтобы ты рассказал мне все по порядку, но не сейчас. Тебе не холодно?

– Холодно, – вмешалась Юдифь, – на нем эта тонкая дурацкая рубаха, и он весь дрожит. Садись у огня, а я пойду поищу тебе одежду. Рахиль, помоги мне. Возьми свечу. – И мать с дочерью вышли из комнаты, оставив Исаака наедине с учеником.

– Ты был у Мариеты в Сан-Фелью? – спросил Исаак. – В публичном доме?

– Да, господин, – с несчастным видом ответил Юсуф, – но не…

– Я об этом не спрашивал. Твой друг Хасан слуга Мариеты?

– Нет, господин. Там живет его хозяин. Хасан на побегушках у Мариеты и помогает в кухне. Когда его господин проводит церемонии, Хасан приносит разные предметы и поддерживает огонь в жаровнях.

– Расскажи мне про эти церемонии. Побыстрее, пока не вернулась твоя госпожа.

Запинаясь, еле ворочая языком от усталости и смущения, Юсуф начал рассказывать о событиях – вечера. Исаак не вскрикивал от ужаса и не укорял его, поэтому под конец мальчик успокоился.

– Говоришь, он сыпал на огонь корень мандрагоры и чемерицу? – недоверчиво переспросил Исаак.

– Нет, господин. Он это только говорил. Я думаю, он использовал обычные кухонные травы. Хасан собирал их, чтобы произвести впечатление на посетителей. Не знаю, как пахнут эти мандрагора и чемерица, но от жаровни исходил запах полыни.

Исаак несколько раз прерывал его рассказ, заставляя возвращаться назад и более подробно описать некоторые предметы и события, особенно круг и нарисованные в нем и рядом с ним фигуры.

– На сегодня хватит. Это были не настоящие церемонии. Совершенно ясно, что это очередная уловка, чтобы собрать побольше денег. Однако все это очень интересно. Завтра мы вместе сходим за одеждой. Я бы хотел поговорить с этой Ромеа. Кажется, она смелая девочка. Думаю, нам придется взять с собой Рахиль, чтобы она не испугалась. – В это время на лестнице послышались быстрые шаги. – Идет твоя хозяйка с одеждой. Оденься потеплее и иди отдыхать.

– Сначала он поест горячего супа, – возразила Юдифь.

Дом Мариеты в квартале Сан-Фелью ожил не первым в то утро, когда праздновали день святого Нарцисса, но некоторые из его обитателей поднялись намного раньше, чем предполагал Хасан. Господин Гиллем де Монпелье стонал на своей кровати, страдая от жестокого похмелья, но его слуга был как всегда трезв и проницателен. Луп поставил перед магом чашку с черной подозрительной жидкостью.

– Выпейте, – приказал он. – У нас неприятности. Ваш ум, несмотря на всю его слабость, может понадобится. – Он покинул комнату и без стука вошел в опочивальню хозяйки. – Мальчишка сбежал.

– Какой еще мальчишка? – спросила Мариета, плохо соображавшая спросонья. – Куда сбежал? – Она заморгала и уселась на кровати. – Али? Когда?

– Он самый. Девчонка на кухне не видела его со вчерашнего вечера.

– От слуг никакого толку, – презрительно заметила Мариета. – Они не заметят, даже если в дом войдет коза. Спроси Ромеа. Она знает, где Али.

– Я спрашивал, – ответил Луп, бережно потирая шрам на лице. – Она ответила, что ничего не знает, повернулась на другой бок и продолжала спать.

– Что ты от меня хочешь? – раздраженно спросила Мариета. – Он был твоим рабом. За своими я слежу сама.

– Эта девчонка Ромеа помогла ему сбежать. Уверен. А теперь лежит на кровати и смеется над нами. – Луп в бешенстве потряс спинку кровати. – Вчера происходило нечто очень странное. Я никогда не видел, чтобы Али так себя вел. Бегал туда-сюда, как взбесившаяся кошка. Обычно приходится пинками заставлять его пройти в другой конец комнаты.

Луп замолчал, еще раз тряхнул кровать и решительно произнес:

– Она была в этом замешана. Пора от нее избавиться.

– Избавиться? Эта маленькая мерзавка стоила мне целое состояние. Кроме того, посетителям она нравится, и когда я заставлю ее работать, она вернет мне потраченные деньги.

– Она может нас погубить, Мариета, и если мы погибнем, ты пойдешь ко дну вместе с нами.

Когда к Мариете наконец вернулся ее бойцовский нрав, она с яростью уставилась в изуродованное шрамами лицо Лупа.

– Ты не имеешь права так со мной говорить. Твой хозяин и я прекрасно понимаем…

– Один из недостатков моего хозяина – вежливость. Он не в состоянии говорить жестокую правду в глаза даме. Это моя обязанность. – Луп шагнул к изголовью кровати и склонился над Мариетой, его побелевший шрам резко выделялся на жестоком изувеченном лице.

Мариета невольно отпрянула.

– Избавься от нее, – тихо повторил он, – или это сделаю я. Можешь продать ее сегодня: Санчо все еще на ярмарке, но завтра уходит на юг, или я задушу ее и брошу в реку. В первом случае ты получишь хоть какие-то деньги, во втором – останешься ни с чем.

– Но она стоит вдвое дороже тех денег, что заплатит мне вор Санчо, – в ужасе произнесла Мариета.

– Ты сегодня же продашь ее Санчо, и она покинет Каталонию, или ты будешь об этом жалеть весь остаток твоей жалкой жизни.

Спустя некоторое время врач поднялся по ступенькам на площадь Сан-Фелью и остановился в тени церкви. – Подождем здесь.

– Почему, папа? – спросила Рахиль.

– В праздничный день не стоит находиться у церкви. Особенно если там полно народу. Не самое лучшее место для встречи, Юсуф. Ты об этом не подумал?

– Ромеа сама назначила место и время, а потом сразу убежала, – хмурясь, ответил Юсуф. – Но вокруг никого нет.

– Я не слышу никаких звуков в церкви, – заметил Исаак. – Возможно, службы нет. Ты видишь девочку?

– Нет, господин. Возможно, она прячется за углом.

– Не стоило приводить тебя сюда утром, Рахиль, – сказал ей отец. – Я подумал, что девушка побоится говорить с нами, и надеялся, что твое присутствие ее успокоит. Пообещай мне, что при малейших признаках опасности, если к нам приблизятся более двух или трех человек, ты исчезнешь как можно незаметнее.

– Да, папа.

– У меня была веская причина, чтобы взять тебя с собой, учитывая возможную опасность.

Притихшая Рахиль ждала у балюстрады, глядя на ветхие домишки, теснившиеся у реки и думая, как могли там жить люди. Отец легко коснулся ее руки.

– Кажется, я слышу шаги.

Рахиль повернула голову и увидела, что Юсуф ведет похожую на бродяжку девушку в платье, которое ей явно велико. В руках она сжимала что-то завернутое в шаль.

– Господин, – сказал Юсуф, – это Ромеа. Она принесла мою одежду. Ромеа, это мой господин Исаак, врач, и его дочь, госпожа Рахиль. Они хотят с тобой поговорить. Тебе не надо их бояться.

Ромеа бросилась на колени.

– Господин Исаак, умоляю, помогите мне!

– Встань! – испуганно воскликнула Рахиль. – Не надо падать перед нами на колени, да еще на булыжную мостовую. – Она протянула руку и помогла девушке подняться.

– Успокойся, дитя мое, – попросил Исаак. – И моя дочь права: ты не должна стоять передо мной на коленях, – мягко добавил он. – Чем же я могу тебе помочь?

Девушка поднялась на ноги с грациозностью танцовщицы.

– Я должна купить себе свободу, – твердо произнесла она. – Я не пытаюсь сбежать. Моя хозяйка дурная женщина, но она купила меня по закону, и я ей заплачу. Деньги у меня с собой. А также вся одежда и вещи, мои и Юсуфа.

– Если у тебя есть деньги, чтобы купить свободу, дитя мое, – произнес Исаак, – то зачем тебе нужна моя помощь?

– Она меня не отпустит, – ответила Ромеа. – Я знаю.

– Как ты можешь быть в этом уверена?

– Такое прежде уже бывало. Если я дам ей деньги, она их возьмет, а потом закует меня в цепи и продаст как бунтовщицу. Прошлой зимой она поступила так с другой девушкой, которая была даже моложе меня и тоже скопила деньги благодаря подаркам посетителей.

– Понимаю. Но это обязательно нужно сделать сегодня?

– Да, господин Исаак. Боюсь, завтра будет слишком поздно. Сегодня она в ярости. Хасан сбежал, и все так расшумелись, словно он стоил целую кучу золота. Она подозревает, что это я помогла Хасану бежать, и я знаю, что она собирается меня продать, пока не закончилась ярмарка. Если это произойдет, я больше никогда не обрету свободу. Никогда, – с отчаянием произнесла Ромеа.

– Что ты от нас хочешь? – спросил врач.

– Дайте мне время уйти отсюда, потому что рядом заведение моей хозяйки, а потом отдайте ей мои деньги и скажите, что я ушла.

– И к чему это приведет?

– Я вас не понимаю, господин Исаак.

– Твоя хозяйка может сказать мне, что эти деньги составляют лишь малую часть твоей цены, и обвинит меня в том, что я тебя украл. Потом, полагаю, она позовет стражников и объявит тебя сбежавшей рабыней. Разве ты не подумала, что все окажется не так просто?

– Я не могу туда вернуться, – упрямо повторила Ромеа. – Чтобы меня били, а потом продали. Я убегу.

– И тебя притащат обратно в цепях.

Ромеа потупила взор.

– Я не вынесу этого позора. Лучше сброшусь со стены, чем вернусь туда, – тихо произнесла она.

Рахиль не удержалась и посмотрела на юг, где возвышалась высоченная городская стена, а затем вновь перевела взгляд на хрупкую девочку. Она поежилась и плотнее натянула на плечи плащ.

– Что ты будешь делать, если оставишь свою хозяйку? Что ты умеешь делать?

– Я умею петь, танцевать и играть на флейте. Я знаю, что смогу честно зарабатывать на жизнь.

– Правда? – спросил Исаак. – Мне бы не хотелось помочь тебе обрести свободу, а потом узнать, что ты умерла с голоду или кое-что похуже, потому что не сумела честно заработать себе на жизнь.

Ромеа беспокойно огляделась по сторонам, но вокруг по-прежнему никого не было.

– Есть один человек, не такой мудрый и ученый, как вы, но добрый и щедрый. У него труппа музыкантов. Весной он услышал, как я играю у Мариеты, и сказал мне, что им нужна девочка, которая умеет играть на флейте и петь. Они вернулись на ярмарку. Этот господин нашел меня и повторил свое предложение. Я верю, что он честный человек. По крайней мере честнее моей хозяйки. Он дал мне еще денег, чтобы хватило для выкупа, – прошептала она.

– Возможно, – согласился Исаак. Он отвернулся, так что лучи солнца упали на его лицо, и некоторое время храцил молчание. В городе было тихо, вдалеке раздавались музыка и смех, мычание коров и крики ослов с ярмарки. Наконец Исаак повернулся к Ромеа. – Может быть, есть один выход, Ромеа. Но это ведь не твое имя, – внезапно добавил он.

– Нет, господин Исаак. Когда Мариета меня купила, она стала называть меня Ромеа и велела говорить, что я христианка. Потому что есть законы, запрещающие держать мусульманских девушек в заведении, которое посещают христиане. Я рада, что она сменила мне имя, потому что мать назвала меня в честь очень добродетельной женщины, и мне было бы стыдно, если бы меня так звали в этом месте.

– Как же тебя зовут на самом деле? – спросил Юсуф.

– Зейнаб, – прошептала девушка.

– Зейнаб? Так зовут мою сестру. Не думал, что снова услышу это имя. Когда ты станешь свободной, то тебя снова будут называть Зейнаб.

– Что ж, наверное, так и будет, – заметил Исаак. – Но мы не можем стоять здесь целый день. Ромеа должна вернуться к Мариете, прежде чем ее хватятся. И пусть заберет с собой одежду Юсуфа.

– Вернуться туда?

– Да, – твердо ответил Исаак. – Если у тебя хватит смелости вернуться, я обещаю, что на закате дня ты будешь свободна. Мне надо кое-что выяснить, но если все пройдет удачно, ты присоединишься к труппе музыкантов. В обмен ты должна поведать мне все, что тебе известно о Мариете. И побыстрее.

Оставив Юсуфа и Рахиль на лестнице, Исаак с Ромеа перешли в тень крутых церковных ступеней и довольно долго о чем-то шепотом беседовали. Наконец Ромеа вернулась и протянула Юсуфу сверток с одеждой. Из своего свертка она извлекла маленький полотняный мешочек с монетами.

– Вот деньги, которые я скопила, господин Исаак. Мариета сказала, что именно столько будет стоить моя свобода.

Исаак взял мешочек и пальцами ощупал монеты.

– Хорошо.

– Думаете, этого хватит? – с беспокойством спросила девочка. – Потому что у меня больше нет ни гроша.

Исаак подбросил тонкий мешочек на ладони и улыбнулся.

– Уверен, что хватит. Возможно, здесь даже больше, чем ей нужно, и если так, я сегодня вечером верну тебе оставшееся. А теперь возвращайся к своей хозяйке и никому ничего не говори. Это приказ.

– Да, господин Исаак, – прошептала Ромеа и побежала вверх по лестнице.

– Думаешь, тебе удастся выкупить ее у этой женщины? – спросила Рахиль.

– Уверен в этом, – ответил ей отец. – Как и большинству людей, мне понятен язык жадности. А теперь идем. Раз уж мы в Сан-Фелью, давай заглянем к твоей сестре и ее мужу, проведаем их.

– К Ревекке? Папа, это же замечательно! Но мама… – Рахиль погрустнела.

– Думаю, мама изменит свое мнение в отношении твоей сестры, – произнес Исаак.

– Мама? Вряд ли. Но если ты отведешь меня к ним, обещаю, что ничего ей не скажу. – Рахиль взяла отца под руку и повела вниз по лестнице. – Папа, давай поспешим. Мне так хочется снова их увидеть, ее и малыша.

Когда они подошли к дверям дома Ревекки, Рахиль оробела. Три года она мечтала об этой встрече. Иногда она представляла себя в объятиях старшей сестры, когда чувствовала себя одинокой и непонятой, иногда в мыслях гневно отчитывала Ревекку за то, что она покинула ее, когда была так нужна. Но теперь, когда их встреча должна была вот-вот состояться, Рахиль чувствовала лишь смятение.

Она услышала, как открывается дверь, услышала знакомый голос:

– Папа! Я так рада тебя видеть. И Юсуфа. Как вы? Карлес нарисовал лошадку и хочет вам показать.

Слезы навернулись Рахили на глаза, и она шагнула вперед из-за спины отца.

– Здравствуй, Ревекка, – робко произнесла она и затем бросилась сестре на шею, крепко сжимая ее в объятиях.

– Ну-ну, – произнес Исаак. – Если вы собираетесь плакать, то давайте войдем в дом. Иначе соседи подумают, что произошла страшная трагедия и весь день будут пытаться выведать, в чем дело.

Крепко обняв младшую сестру за плечи, Ревекка провела ее в узкую прихожую своего скромного дома, а за ними следовали Исаак и Юсуф. Когда дверь закрылась, Ревекка опять позвала:

– Карлес! Иди посмотри, кто пришел.

Из комнаты выбежал белокурый мальчик лет трех с темными живыми глазами и бросился к дедушке. Потом он повернулся к Юсуфу и с силой потащил его за руку в гостиную, где был увлечен какой-то сложной игрой. В этот момент его взгляд упал на незнакомую высокую даму, стоявшую рядом с матерью, и он внезапно смутился.

– Ревекка, – благоговейно прошептала Рахиль, – это твой малыш? Мой племянник? Он такой красивый.

Ревекка взяла сына за руку и подвела к Рахили.

– Карлес, это твоя тетя Рахиль.

Племянник и тетя серьезно посмотрели друг на друга. У них были очень похожие глаза.

– Папа, это изумительно, – произнесла Ревекка.

– Что, милая?

– Люди говорят, что Карлес очень похож на меня, но это неправда. Он вылитая Рахиль. Но присаживайтесь же. Я так рада вас всех видеть.

Когда гости уселись, Исаак повернулся к старшей дочери.

– Я рад, что привел Рахиль повидаться с тобой, но мне стыдно признать, что причиной моего визита стало отнюдь не это обстоятельство. Возможно, оно и к лучшему. Все эти события слишком запутанны.

– Папа, о чем ты говоришь? Какая еще причина может быть важнее, чем встреча с Рахилью? Мама больна? Что-то случилось?

– Все в порядке, – ответила Рахиль. – Мама сильная и неутомимая, как всегда.

– Боже! Боюсь, что после моего поступка, она подозревает вас в самом ужасном всякий раз, что вы выходите из дома. Прости, Рахиль.

– Я закрываю лицо более тщательно, чем ты когда-то, – со смехом ответила сестра. – А близнецы уже достаточно большие и самостоятельные, чтобы почти все время занимать мамины мысли.

– Когда я видела их в последний раз, они были совсем маленькими, – задумчиво произнесла Ревекка. – Не старше Карлеса.

– Старше на целых два года, – уточнил Исаак. – Ты спрашивала, почему мы пришли. Позволь рассказать, прежде чем вы начнете предаваться семейным воспоминаниям. Я пришел спросить, когда ты ожидаешь домой Николая.

– Николая? – Ревекка изумленно посмотрела на отца. Неужели он привел Рахиль, только чтобы справиться о Николае? Ни один другой человек в городе не устроил бы встречу сестер после трехлетней разлуки, объяснив это событие столь будничной причиной. Бесконечная способность отца удивлять поражала и восхищала Ревекку.

– Скоро, папа, – ответила она. – В кухне для него готовится тушеная говядина.

– Превосходно, поскольку нам предстоит обсудить очень деликатное дело. Мне нужна его помощь. Если он свободен.

– Думаю, да. Утром он пошел к соседям, но ты можешь сам его спросить, потому что это его шаги на улице.

– У тебя папин слух, – заметила Рахиль. – Ты различаешь людей по шагам.

Дверь отворилась и снова захлопнулась.

– Так всегда было, – сказала Ревекка. – Я думала, все это умеют. Николай, у нас папа и моя сестра Рахиль, и после обеда им понадобится твоя помощь.

Вскоре после обеда по улице над рекой шагал высокий человек в черной тунике в сопровождении серьезного мальчика. Рахиль была вновь лишена общества сестры и племянника и водворена за крепко запертые ворота дома. Отец задержался, чтобы перекусить, затем безо всяких объяснений взял Юсуфа и покинул квартал. И вот теперь мальчик шел по улице с зятем своего хозяина. Они остановились у ярко окрашенной двери. Николай что-то шепнул на ухо Юсуфу.

Именно через эту дверь мальчик поспешно убегал вчера вечером. Юсуфу потребовалось все мужество и сила воли, чтобы вновь постучать в нее, хотя Исаак и Николай уверяли, что никто не узнает в нем прежнего мавританского раба в маске и костюме. Эти слабые заверения не могли поколебать его убежденности, добытой благодаря мучительному опыту во время долгих скитаний, что закон сурово карает того, кто помогает бежать рабу. Услышав шаги за дверью, Юсуф спрятался за спину своего спутника.

Дверь открыла заспанная кухарка и быстро оглядела незваных гостей.

– Хозяйка сейчас не принимает господ, – сказала она. – Сегодня праздник. Возвращайтесь в пять. – В коридоре у нее за спиной раздался грохот и разгневанный мужской голос. Служанка поморщилась и приготовилась запереть дверь.

– Я пришел не для развлечений, – холодно сказал Николай, придерживая дверь рукой, чтобы ее не захлопнули ему в лицо. – Мне надо обсудить с твоей госпожой деловой вопрос. Я хочу видеть ее прямо сейчас.

– Она не говорила, что ждет мужчину по делу, – быстро ответила кухарка. После удара из дома донеслась брань. Служанка изо всех сил напирала на дверь, но силы были неравны.

– Может, и так, – согласился Николай. – Однако это не меняет сути: я пришел к ней по делу, которое может принести ей значительную выгоду, и если ты меня не впустишь, она очень рассердится.

Это была куда более веская причина, чем грубая сила незнакомца. О способности Мариеты гневаться ходили легенды. Кухарка отпустила дверь и уставилась на высокого мужчину. Он походил больше на служащего или юриста, нежели на обычного посетителя, а ей велели выпроваживать именно посетителей. Служанка неловко переминалась с ноги на ногу. Оказавшись перед сложным выбором: потревожить хозяйку или лишить ее возможной выгоды, она из двух зол выбрала меньшее. Открыла дверь пошире и жестом приказала Николаю и Юсуфу войти.

Кухарка провела их в гостиную, обставленную удобной мебелью. В очаге слабо горел огонь. Эта комната напоминала больше жилище честного купца, а не гостиную в публичном доме, и здесь не было ничего похожего на причудливые фантазии прошлого вечера.

Прошло немало времени, прежде чем госпожа Мариета соблаговолила выйти к гостям. Наконец она появилась в скромном наряде, но с хитрым блеском в глазах. Николай и Юсуф встали.

– Какие такие у вас дела, что вы потревожили мой покой? – спросила она. – Я работаю допоздна и должна вставать рано, чтобы приготовиться к дневному труду. Не желаю, чтобы меня беспокоили в обед. Особенно в день благословенного святого Нарцисса. – От пронзительного крика и удара за дверью Мариета нахмурилась, и от ее благочестивого вида не осталось и следа.

– Выгодное дело, госпожа Мариета, – коротко пояснил Николай.

– Что же это такое?

– Полагаю, у вас в доме есть девочка-рабыня. Худенькое, маленькое создание, совсем ребенок, которая немного умеет петь и играть на флейте.

– У нас в доме несколько девушек. Большинство из них свободны и работают у меня по собственному желанию.

– Они меня не интересуют. Эту девочку зовут Ромеа. Мне сказали, она бунтовщица, – добавил Николай, небрежно махнув рукой. – Совершенно неуправляемая и не приносящая вам выгоды.

– Ромеа, – задумчиво протянула Мариета. – Не стоит ее недооценивать. Верно, она девчонка с характером, но в этом заведении наличие характера только поднимает ее цену.

– Но, госпожа, вы же понимаете, что характер одно дело, а мятеж – совсем другое. Конечно, я всего лишь повторяю чужие слова, но уверен, что мои источники верны. – Николай выглянул в окно, словно ему хотелось поскорее отправиться по другому поручению.

Мариета уселась на маленький резной стул, как будто приготовившись весь день провести в бесплодных переговорах.

– И откуда у вас такой интерес к Ромеа? Зачем вам девчонка, которую, по вашим же словам, можно укротить только плеткой?

На ее лице появилось неприятное выжидающее выражение. Юсуф вздрогнул.

– Я не питаю к ней ни малейшего интереса, – ответил Николай, отходя от окна. Он заметил выражение на лице Мариеты. – Я всего лишь посредник. Мне совершенно все равно, что будет с девчонкой. Но человек, интересы которого я представляю, полагает, что может кое-что из нее сделать и поэтому намерен ее купить. Он покидает город на закате, поэтому сделку необходимо совершить незамедлительно.

– Меня это не интересует. Я собираюсь хорошо на ней заработать. Зачем мне ее продавать?

– Действительно, зачем? Но утром вы уже предлагали ее торговцу Санчо. Мне сказали, что он не согласился с вашей ценой за слишком дикую девчонку, от которой никому нет пользы.

– Чушь! Вас ввели в заблуждение. Я не говорила с Санчо с лета, когда он последний раз был в городе.

– Ну же, госпожа Мариета. Ваша скромность меня изумляет. Думаете, о вас так мало знают в городе? Несколько человек видели вас утром на ярмарке, когда вы торговались с Санчо.

– А что если я просто хотела знать, сколько может стоить девчонка? Ведь хочется же знать цену своей собственности. К примеру, сколько бы дал ваш хозяин за такую девочку, как Ромеа? Очень красивую, молодую и шуструю, которая умеет танцевать, играть на флейте и прекрасно поет?

– За дикую и непокорную девчонку, даже если бы она пела как ангел, он дал бы вам две серебряные монеты, – ответил Николай, назвав сумму, которая, по словам Ромеа, была определена Мариетой как ее цена.

– Смешно! Зачем же она ему, если он считает ей такой бесполезной?

– Он время от времени покупает лошадей, которых никто не сумел объездить, и ломает их волю. То же он делает и с рабами. Он терпелив и безжалостен. Ему это доставляет удовольствие и приносит большую выгоду, когда приходит время продажи.

Щеки Мариеты порозовели, и на мгновение Николаю стало не по себе. Он был мягким человеком, его мать была доброй и любящей женщиной. Мысль о том, что женщина, пусть даже такая, как Мариета, может радоваться тому, что Ромеа окажется в руках подобного хозяина, даже вымышленного, наполнила его сердце ужасом.

– Я не расстанусь с таким сокровищем меньше чем за десять золотых мараведи, – наконец произнесла она. – Она мне очень дорога.

– Мы говорим о костлявом ребенке, которого никогда не воспитывали, – холодно ответил Николай, – а не о любимой наложнице эмира.

Разговор продолжался долго, пока наконец Николай не отсчитал горку монет, значительно более тяжелую, чем та, что была завязана в платке Ромеа, и положил их на стол. Мариета протянула руку к деньгам.

Николай успел перехватить ее.

– Сначала я хочу увидеть девочку, – сказал он, не отпуская руки Мариеты.

Николай хорошо помнил слова тестя. «Эта женщина вполне способна выдать нам какую-нибудь тщедушную кухарку, – предупреждал он. – Поэтому Юсуф пойдет с тобой. Девочку видели только он и Рахиль. А ей я не могу позволить пойти в этот дом».

– Вы недоверчивы, – заметила Мариета.

– Возможно. Сначала посмотрим девочку.

Мариета злобно взглянула на него и вышла из комнаты.

– Юсуф, когда девочка войдет, если это окажется та, которую велел мне выкупить тесть, сохраняй молчание. Если же это не она, скажи что-нибудь, ну, что угодно.

Не успел мальчик ответить, как дверь снова отворилась, и вошла Мариета, подталкивая перед собой закутанную женщину.

– Сними накидку, – приказал Николай.

Мариета стянула головной убор, и все увидели мрачную молодую девушку, нескладную танцовщицу, которая оступилась во время церемонии.

– Становится прохладно, – небрежно заметил Юсуф и подошел к огню.

– Возможно, эта девушка тоже для продажи, – сказал Николай, забирая со стола монеты, – но она не Ромеа. Моего господина интересует лишь Ромеа. – Он принялся позвякивать монетами. – Мой хозяин слышал кое-какие любопытные вещи о вашем заведении, которые будут очень интересны стражам порядка. Здесь происходили события, чреватые серьезными штрафами для вас и ваших посетителей. Полагаю, что преследование законом плохо отразится на ваших делах. Желаете, чтобы я предоставил вам список того, что известно моему господину?

– Я не ребенок, чтобы меня можно было испугать угрозами, – ответила Мариета. – Иди, Катерина, помоги на кухне. У тебя это получается лучше, чем танцы. – Катерина злобно взглянула на всех присутствующих и вышла.

Наконец шум и крики прекратились, и в доме воцарилась гнетущая тишина.

Николай подождал, пока закроется дверь.

– Мой хозяин ничего не прощает, – заметил он. – И по какой-то неизвестной мне причине он желает купить именно Ромеа. Когда я расскажу, как вы попытались его обмануть, думаю, он очень рассердится. И у него есть могущественные друзья в епархии. – Он замолчал, чтобы дать Мариете возможность подумать. – Предлагаю вам привести Ромеа и взять эту и без того щедрую сумму, которую он желает заплатить, прежде чем я буду вынужден вернуться и объяснить ему, почему не привел с собой девочку.

Мариета подошла к окну и выглянула на улицу. Пожав плечами, она вышла из комнаты и почти тут же вернулась, ведя за собой спотыкающуюся Ромеа. Руки девочки были связаны, лицо в синяках, платье порвано, волосы рассыпаны по плечам.

– Если она ему так нужна, пусть получает.

Ромеа подняла глаза и увидела незнакомца с суровым лицом и холодными глазами. Он посмотрел на нее и помолчал. Через мгновение он передал Мариете монеты и схватил девочку за руку, словно боясь, что она убежит.

– Мой хозяин потребовал заключения подобающего договора о покупке, чтобы вы не попытались опять свалять дурака. Я его уже приготовил. Вам останется лишь написать свое имя или поставить отметку. Мальчишка, держи ее, и если тебе дорога твоя шкура, не дай ей сбежать. – Николай толкнул Ромеа к Юсуфу.

Она чуть не упала, потом выпрямилась и в первый раз увидела мальчика, стоявшего в тени за очагом. Девочка перевела дух и разрыдалась слезами радости.

– Можешь плакать, никудышная корова. Я тебя предупреждала, что если не станешь вести себя хорошо, я продам тебя тому, кто научит тебя уму-разуму, – злобно сказала Мариета. Она подошла к маленькому столику, на котором стояла чернильница с гусиным пером. – Я могу написать свое имя. Отметки мне не нужны.

– Сначала я должен вписать сюда сумму, – заметил Николай, разгладил бумагу и аккуратно вывел нужную цифру.

– Простите, что расплакалась. Я подумала, что вы от Санчо, – сказала Ромеа, как только они благополучно вышли из дома, и Юсуф развязал ей руки. – Я очень испугалась, пока не увидела с вами Юсуфа.