Текст книги "Средство против шарлатана"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Ты выше меня, и намного.

– Мы будем стоять в разных местах, Юсуф. Я ниже всех Девушек кроме одной. И ты тоже. А это – главное.

– Когда это должно случиться?

– Завтра после захода солнца.

– Не знаю, отпустит ли меня хозяин вечером, – слабо возразил Юсуф.

– Он ничего не узнает. Ты сам мне говорил, что можешь спокойно выходить из дома и покидать квартал.

– Но если кто-нибудь заболеет, я ему понадоблюсь.

– Обещаю, ты не будешь отсутствовать долго. Прошу, сделай это ради меня. Я больше не могу терпеть, и если ты мне не поможешь, клянусь, я убью себя.

Юсуф почувствовал, как в животе что-то шевельнулось.

– Где встретимся завтра вечером?

Глава тринадцатая

Когда в понедельник почти все жители Жироны уже успели пообедать, ярмарка разрослась настолько, что поглотила весь город. Уличный сброд, торговцы, продавцы дешевых безделушек, у которых не было на ярмарке фургонов или палаток, разложили свой товар на мостах и улицах. Праздные, любопытные и легковерные собирались повсюду, где свое искусство демонстрировали фокусники, акробаты, волшебники и предсказатели. Слышались звуки свирелей, тамбуринов и струнных инструментов, звучащих невпопад и привлекавших своих поклонников. Здесь собрались все, кто жил на расстоянии одного дня пути от города, утверждая, что ночуют у дяди, дальнего родственника или давно забытого друга семьи. Все таверны были переполнены.

Посреди шума, суеты и сутолоки никто не мог сказать, где возникли слухи. Кто-то утверждал, что в город их принес некто Хайме, приехавший днем торговец из Барселоны. Когда этого Хайме нашли и допросили, он упорно отрицал факт того, что слышал подобные вещи, а уж тем более говорил такие глупости. Другие уверяли, что об этом сообщила предсказательница с помощью волшебных чар: проверить данное предположение оказалось намного труднее, поскольку как только она почуяла неладное, как собрала свои костюмы и исчезла. После долгих расспросов наверняка удалось узнать лишь одно. Когда в понедельник солнце опустилось за горизонт, все в городе знали, что трехлетний инфант Йохан, герцог Жиронский, самый желанный наследник Арагонского престола, пострадал от колдовства и быстро угасал. После его смерти разразится гражданская война, в которой погибнут все.

– А у Хоаны, жены Ромеу Раинса, столяра, случился выкидыш, – сказала женщина у моста. – Я только что от нее. Выкидыш безо всякой на то причины.

– Возможно, ее сглазила ведьма, – заметил стоявший позади человек.

– Другого объяснения не найти, – добавила женщина.

И за время, в течение которого можно было дойти от одного моста до другого, все знали, что ведьмы сглазили еще троих добропорядочных женщин, выходивших с воскресной мессы. Это случилось в тени собора, и у всех женщин произошел выкидыш. Затем крестьянин за стаканом вина принялся рассказывать о своей корове, потерявшей теленка, а другой о крепкой, здоровой свинье, родившей девять мертвых поросят, забыв упомянуть, что эта трагедия случилась четыре года назад.

– Повесить ведьм! – прокричал пьяный каменщик, выбравшийся из таверны в южной части города, ослепленный солнечным светом и озирающийся в поисках ведьмы. – Повесить их, я сказал!

От этих слов разгорелось пламя, охватившее толпу, словно огонь солому. В ответ раздались крики, и люди устремились из таверн, надеясь воплотить свои желания в жизнь.

Первой жертвой стала Гиллема, чьи темные волосы, блестящие от хны, накрашенное лицо и наполовину зашнурованное платье ясно свидетельствовали о роде ее занятий. Она прогуливалась у реки, вблизи южных ворот, когда толпа настигла ее.

Раздался оглушительный мужской голос:

– Вот одна из них! Она ведьма. Жадная, коварная женщина, и у меня есть доказательства, что она ведьма.

Гиллема удивленно обернулась, поняла, что замыслила толпа, и двинулась в противоположном направлении.

– Хватайте ее! – крикнул кто-то.

Гиллема подхватила юбки и побежала, но недостаточно быстро. Ее схватили за подол, накидку и какое-то мгновение удерживали. Но она скинула одеяние и помчалась по переулку, как испуганная лань. Правда, для нее эта задержка стала роковой. Деревенский парень, зоркий и сильный, схватил камень и бросил ей вслед. Камень попал в голову, и женщина рухнула, как подбитая птица. Жива она или мертва, никто не знал, да и никого это не интересовало. Но после того как толпа накрыла Гиллему, шансов выжить у нее не осталось.

Кое-кто из городских жен и дочерей вместе со своими деревенскими родственниками подстегиваемые болезненным любопытством бежали следом, замирая от почти сладостного страха; остальные, испугавшись ревущей толпы, помчались домой, волоча за собой детей. За несколько минут улицы и площади города, а также его окраины наполнились мятежниками. Разъяренные неудавшейся охотой, чувствуя запах крови, люди устремились к северу, заполняя пустынные переулки, и снова вернулись к главной улице, которая как река, разделила по обе стороны остров, а затем слилась снова.

Когда толпа достигла Сан-Фелью, вожаки заметили новую жертву, женщину, чьи густые каштановые волосы рассыпались по плечам, а накидка соскользнула, пока она в страхе бежала к богадельне. По крутым ступеням к площади Сан-Фелью она тащила за собой измученного, то и дело спотыкающегося ребенка. Женщина нагнулась и взяла его на руки.

– Вот она! – раздался голос. – Вот настоящая ведьма! Шлюха! Убийца! Бейте ее вместе с этим ведьминым отродьем!

Люди заспорили, но посреди всеобщего шума их голосов не было слышно. Пьяный каменщик, который прежде вел толпу, остался позади прежде, чем люди убили Гиллему, и в блаженном неведении вернулся к своим стаканам. Новые вожаки окружили задыхающуюся женщину. Она попятилась и попыталась оттолкнуть их, кто-то засмеялся, кто-то протиснулся вперед, чтобы увидеть, что происходит. Толпа напирала, поднимая женщину все выше, пока она не перекинулась через низкую, широкую каменную балюстраду на мощеную площадь.

Кто-то громко произнес, так что его услышали позади стоящие:

– Это же была Венгуда, жена Томаса де Косты.

На ступенях послышались шаги, и через толпу прорвался низкорослый темноволосый человек. Он бежал не к изуродованному телу жены и надрывно плачущему ребенку, а обратно к северным воротам, в глубину улиц.

После этого толпа постепенно успокоилась: ведь Венгуда была милой, скромной молодой женщиной. Несколько человек незаметно ретировались, пристыженные или испуганные, а остальные разбрелись по улицам Сан-Фелью. Обладатель самого громкого голоса произнес вслух то, что было у многих в душе:

– Пере, друг мой, ты говоришь, что надо вешать ведьм, но ты можешь их мне указать?

– Верно, – подтвердил кто-то. – И если жена Томаса была ведьмой, то ведьмами могут быть и наши жены. Я в это не верю. – От группы отделились двое и направились к городу.

В минуту относительного затишья отворилась дверь, и на улицу осторожно выглянула красивая темноволосая женщина, ведя за руку белокурого ребенка.

– Кажется, они ушли, – шепнула она кому-то позади себя. Дверь закрылась, и женщина быстро пошла по мощеной улице.

Мужчина свернул за угол и остановился между женщиной и парадной дверью дома.

– Это же дочь лекаря. Да, верно. Я нашел ее! – громко крикнул он, и внезапно то, что сперва казалось Ревекке отдаленным шумом, превратилось в рев толпы и топот тяжелых башмаков.

– Николай! – крикнула Ревекка и повернулась лицом к толпе.

Человек из толпы уперся руками в стену, не давая ей пройти.

– Я вас искал. Вас и вам подобных.

Ревекка попыталась отступить назад. Путь был отрезан.

– Дайте мне пройти, – сказала она. Ребенок захныкал и спрятал лицо в платье матери.

– Ну уж нет, – возразил вожак и грозно навис над женщиной. – Смотрите, какая она маленькая, – произнес он, повышая голос, чтобы все слышали. – Рамон так и сказал. Он говорил, что это была дочь лекаря, судя по ее росту. Но он забыл, что у него две дочери.

В ответ раздалось ворчание уже значительно рассеявшейся толпы, которое становилось все громче и громче.

– Рамон так и сказал! – радостно выкрикнул кто-то. – Он говорил, что это она. Мы были правы.

– Пропустите меня, – повторила женщина.

– У нас к вам дело, госпожа. Вы никуда не пойдете и больше никого не убьете.

– Марк де Пуиг, – резко произнесла Ревекка, – я требую, чтобы вы меня пропустили.

Мужчина отступил в смятении оттого, что его узнали, а затем приблизил к ней лицо.

– В этом городе не будет больше ведьм. Мы уже покончили с двумя и сделаем то же с вами. – Он схватил Ревекку за плащ у подбородка своей огромной ручищей и прижал ее к стене. – Принесите мне веревку, – торжествующе крикнул он, – и мы повесим ведьму.

Но стоявшие позади него люди, которые собирались исполнить приказание, уже услышали то, чего не слышал Марк, – цокот лошадиных подков от городских ворот. Люди в конце стали поспешно разбегаться. Лошади наскочили на тех, кто имел неосторожность ступить на узкую улочку, прижимая их к стенам домов и не давая сбежать. Несколько всадников промчались мимо Ревекки в северном направлении, спустившись с крутого берега и преодолев вброд по илистому дну реку Галлиганс.

Капитан гвардии епископа быстро спешился и отвесил поклон.

– Госпожа Ревекка, – вежливо произнес он, поскольку они уже встречались прежде, – вы не пострадали?

– Нет. Просто запыхалась, очень рассержена, но рада вас видеть. – И тут к своей бесконечной досаде, она разрыдалась.

– Я провожу вас до дома, а потом мне надо будет разобраться с этим пьяным сбродом. Они уже успели натворить немало бед.

На закате в городе стало необычайно тихо. Жителям, вышедшим из домов, чтобы послушать новости или обменяться слухами, было приказано вернуться назад. Торговцы и актеры, давно научившиеся избегать представителей закона, тайком вернулись в свои палатки, как только в городе начался мятеж. Городские ворота заперли. Никто не мог пройти без разрешения.

Как только начались беспорядки, ворота, ведущие в квартал, были заперты и закрыты на засов, и привратник Яков стоял у маленького бокового входа, глядя в смотровое отверстие, чтобы успеть впустить того, кто окажется снаружи. Те, в чьи лавки и дома можно было войти через двери в воротах, заперли их и замерли в ожидании.

Гвардейцам удалось собрать около тридцати человек, свидетелей и мятежников. Городские власти и охрана епископа принимали участие в деликатном, но далеко не дружелюбном состязании за право привлечь обвиняемых к ответу, а те мрачно сидели на холодных каменных скамьях в зале под зданием суда. Гиллема умерла в Жироне, но Венгуда нашла свою смерть в Сан-Фелью, где также напали и на Ревекку. И все три женщины пострадали от одних и тех же людей.

– Я знал, что это случится, – сказал Беренгер капитану гвардии.

– Я несу ответственность за эти смерти, – удрученно ответил капитан. – Мы тоже этого ожидали, но не успели вовремя, Ваше Преосвященство. Как только нам сообщили о беспорядках, мы оседлали лошадей, чтобы перехватить толпу. – Он покачал головой. – На месте царило сильное смятение, и в самом начале нас направили не в ту сторону.

– Думаю, толпа все время меняла направление, – заметил епископ.

– Верно. Всякий раз, когда видела подходящую жертву. Нам удалось припереть бунтовщиков к стенке лишь после того, как погибли две женщины.

– Но помните, что вы схватили зачинщиков и помешали свершиться по крайней мере одному злому делу, а может, и нескольким благодаря своему быстрому вмешательству. Это большая удача.

Капитан покачал головой.

– Вы слишком меня переоцениваете. Когда мы прибыли на место, толпа уже начала успокаиваться сама по себе. Поэтому госпожа Ревекка жива. Она резко говорила с ними, и вместо того чтобы убить ее на месте, этот негодяй Марк де Пуиг вступил в пререкания. Она смелая женщина. Но с ней был ребенок, а это может превратить женщину в львицу.

– Что ж, пусть будет по-вашему. Госпожа Ревекка спаслась, мятеж закончился сам собой, а ваши люди ничего не сделали.

– Нам все же удалось окружить зачинщиков. И вы правы, за это мы заслуживаем небольшой похвалы, Ваше Преосвященство. Что будет с ярмаркой? – быстро спросил капитан, не дав епископу ответить.

– Я уже говорил с членами совета. Думаю, мы сошлись во мнениях. Закрытие ярмарки принесет немалые убытки честным торговцам, которые ради нее специально приехали сюда, а также местным жителям, ждавшим возможности поторговать с приезжими. В городе и епархии может вспыхнуть недовольство. Мы не можем открыть ярмарку, пока не начнется суд над задержанными, но если все будет тихо, можно будет приступить к торговле за час до полудня. Совет согласен, – добавил епископ, не оставляя у капитана ни малейшего сомнения в том, кто выиграл спор о подведомственности. – Если мы закроем ярмарку сегодня вечером и вновь откроем завтра утром, этого будет достаточно, чтобы произвести впечатление на большинство жителей и заставить их понять, что произошло дурное дело.

Вскоре после этого совет, ведавший делами квартала, собрался в доме Бонаструха Бонафета.

– От епископа только что прибыл посыльный с новостями, – сказал Махир Равайя, входя в комнату со сложенной и запечатанной бумагой в руках. Он без промедления сломал печать, разгладил бумагу и начал читать. – Городской совет встретился с епископом. В городе введен комендантский час, и зачинщики мятежа были схвачены.

– Откуда это могут знать советники, если только сами не были там, когда начались беспорядки? – скривив рот, спросил Видал Беллшом. – Уверен, они хотят сказать, что надеются на то, что зачинщики будут пойманы.

– Ты слишком пессимистично настроен, Видал, – заметил Исаак. – Будем надеяться, что уверенность членов совета небезосновательна. В письме указаны масштабы причиненного вреда? Пока мне доложили, что никто не пострадал, или, возможно, жертвами стали десять человек или шесть женщин.

– Посмотрим, – ответил Махир, переворачивая страницу. – Были убиты две женщины. Проститутка Гиллема убита ударом камня, брошенного молодым человеком по имени Бернат, которому предъявили обвинение. Венгуду, жену Томаса де Косты, пятеро мужчин столкнули со ступеней в Сан-Фелью. Вам нужны их имена?

– Пока нет, верно? – спросил Видал.

– Конечно нет. Письмо может посмотреть любой. А также Мария Ревекка, жена писца Николая Маллоля, – Махир запнулся, а потом продолжал быстро читать, – подверглась нападению Марка де Пуига, но сумела продержаться до прибытия гвардии. Она не пострадала.

В комнате воцарилась тишина. Все обратили взоры на Исаака. Бонаструх налил стакан вина и подал врачу.

– Лучше знать точно, что именно случилось, – сказал он. – Спасибо. Что еще в письме, Махир? Нам надо знать, чего ожидать в ближайшие день-два. Нужно решить, что предпринять.

Махир снова взял бумагу.

– Совет и епископ пришли к мнению, что ярмарку можно открыть только после окончания суда над зачинщиками, который состоится завтра утром. Ворота откроются завтра, как обычно. И больше в письме ничего нового нет, кроме списка погибших, который я уже зачитал.

– Когда мы откроем ворота? – осведомился Видал.

Исаак отодвинул стакан с вином, к которому не прикоснулся.

– Я предлагаю не открывать ворот, пока суд не завершится и люди не услышат о приговоре. Если беспорядки начнутся снова, это произойдет именно тогда. Если же все люди не станут роптать, то, по всей видимости, все позади.

– А дома, в которых вход из города? – спросил Аструх дес Местре.

– Я бы также посоветовал жильцам держать двери на запоре.

– Возможно, я осторожнее других, – заметил Бонаструх. – Я согласен, что мы не должны покидать домов до вынесения приговора, а потом выходить с большой осторожностью. Если днем в городе будет тихо, пекари могут открыть внешние ворота, чтобы продавать хлеб, а те, у кого неотложное дело, пусть выходят через боковой вход, где будет начеку привратник, чтобы запереть ворота при малейшем признаке опасности. Предлагаю продержаться таким образом до утра среды. К счастью, на этой недели нет оживленной торговли.

– Согласен, – сказал Махир Равайя.

– Я тоже, – хором произнесли сидевшие за столом шестнадцать членов совета.

Река была еще окутана густым туманом, а в утреннем воздухе чувствовалась прохладная сырость, когда начался суд. После допроса всех свидетелей и тщательной записи их показаний обвинение было предъявлено пяти гражданам. В это прохладное серое утро после бессонной ночи и скудного завтрака их торопливо ввели в здание суда, где они предстали перед тремя судьями во всем их великолепии под руководством Франциска Адробера, человека с острым умом и пугающим видом. Оставшихся задержанных завели в маленькую комнатушку, где они ожидали своей очереди как свидетели. Несмотря на ранний час, небольшой зал суда был переполнен.

Нашлось пять свидетелей, уверявших, что не имели отношения к беспорядкам, но слышали сплетни, задевшие пьяного каменщика.

– Да, мой господин, – сказала женщина, которая одобрительными криками приветствовала толпу накануне, а теперь была воплощением добродетельной хозяйки дома, – все были очень огорчены, потому что инфант Йохан…

– Свидетельница понимает, что в этих слухах нет ни капли правды? – свирепо перебил Франциск Адробер. – И что подобные сплетни представляют большую угрозу для гражданского мира?

– Да, мой господин, – ответила женщина, и впервые на ее лице появилось испуганное выражение. – А потом каменщик сказал, что ведьм надо повесить. Он вышел на улицу, и все бросились искать ведьм. Он некоторое время следовал за ними, но был слишком пьян и потому вернулся в таверну.

– Где были вы? – спросил судья, ведущий допрос.

– Я тоже вернулась. Люди начали бросать камни, поэтому я вернулась.

– А кто первый сказал, что Гиллема ведьма? – поинтересовался судья.

– Ну… – женщина испуганно огляделась, – я не уверена.

– Госпожа, вчера вечером вы под присягой назвали его имя, – заметил Франциск Адробер. – Ваши показания при мне. Если вы не желаете попасть в тюрьму за…

– Это был Пере Вивес.

– Благодарю. Кто наш следующий свидетель? – спросил он, поворачиваясь к ведущему допрос судье.

– Некая Микела, господин, – шепнул помощник. – Подруга и товарка погибшей женщины.

У Микелы не было смелого взгляда подруги, и по одежде и поведению она больше походила не на уличную женщину, а на измученную служанку. Как оказалось, ею она и была.

– Нет, господа, – испуганно произнесла Микела, – я всего лишь служанка. Я подметаю комнаты и иногда готовлю для…

– Конечно, – перебил Адробер столь мягко, что те, кто не знал его, удивленно подняли глаза, – мы понимаем. Вы не общались с посетителям.

– Я всего лишь их впускала.

А главный судья продолжал тем же тоном:

– Вы были близкой подругой Гиллемы?

– Да, ваша светлость, – ответила женщина, испуганно глядя на Адробера. – Мы из одной деревни. Она была добра ко мне, добрее, чем другие.

– Понимаю. А кто-нибудь из стоящих здесь мужчин посещал Гиллему? – спросил судья, кивая на задержанных.

– Да, вот этот. Его зовут Пере. Он посещал ее много раз. На прошлой неделе он отказался ей платить, а когда она начала жаловаться, ударил ее ногой и кулаком, и нам пришлось звать Йохана, – он тоже у нас работает, – и он выкинул Пере на улицу. Два дня спустя Пере вернулся, мы не хотели его пускать, а он сказал, что отомстит Гиллеме, чтобы она поняла, что нельзя с ним так обращаться. – Женщина перевела дух, и ее щеки стали пунцовыми.

– Очень хорошо, дитя мое, – промолвил величественный судья. – Это были его слова?

– Да, мой господин. Я запомнила, потому что очень испугалась. Другие тоже слышали. Можете их спросить.

– Спасибо, вы можете идти. Кто следующий?

Затем суд перешел к печальной истории Венгуды и Томаса. Суд услышал о ее двух ужасных проступках в глазах мужа: о том, что она была бесплодна и что забрала к себе ребенка своей умершей сестры вынудив мужа понести большие траты. А потом Томас утверждал, что Венгуда по ночам летала по дому и околдовала его, сделав бессильным. Люди зашумели.

– Полагаю, у нас есть свидетель, который может прояснить это утверждение, – произнес судья Адробер. – Я прав?

У женщины, стоявшей перед судейским столом, вид был такой, словно она не новичок в зале суда. Она смело и отчетливо назвала свое имя, глядя судьям в глаза. На вопросы отвечала прямо, как человек, чья совесть чиста.

– Вы сообщите суду, что вам известно о Томасе де Коста?

– Он несколько раз посещал меня, ваша светлость. По причине, свойственной моему ремеслу. И я могу подтвердить, что он действительно был бессилен. Другие девушки, к которым он ходил, согласятся со мной.

– Когда это было?

– Он пришел в тот год, когда случился голод, ваша светлость. И продолжал приходить после.

– Это было десять лет назад.

– Верно, ваша светлость. Так и есть. Всем известно, что он женился на этой несчастной женщине только после Черной Смерти. Неудивительно, что у нее не было детей.

По залу пронесся сдавленный нервный смех.

– Значит, она околдовала меня раньше. До того, как мы поженились, – возразил Томас.

Помощник что-то шепнул судьям.

– Когда ей было десять лет, и она жила на расстоянии двух дней пути от вас, в монастыре? – спросил судья.

Судьи ненадолго удалились и вернулись, чтобы огласить приговор. Марка де Пуига сочли виновным в смерти Венгуды, Берната, чье имя и местонахождение еще предстояло установить, – в смерти Гиллемы. Их приговорили к повешению. Каменщика приговорили к штрафу в пять су. Томас де Коста и Пере Вивес были оштрафованы на пятнадцать су за подстрекательство к мятежу, и им ужасно повезло, что они избежали повешения.

В целом, если не считать четырех обвиняемых, все признали решение суда справедливым. Марка никто не любил, Берната никто не знал, а у оставшихся троих денег, видимо, было больше, чем они говорили. Неизвестно, что подумал Бернат, потому что у стен Жироны он больше не появлялся.