Текст книги "Короли карантина (ЛП)"

Автор книги: Кэролайн Пекхэм

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

Его губы сжались.

– Если ты докажешь свое послушание, то сможешь заслужить подобные привилегии. Но пока ты возвращаешься сюда, как только заканчиватся занятия, и остаешься здесь, если кто-нибудь из нас не скажет иначе.

Я стиснула зубы, этот звук резал мне уши.

– Перестань скрипеть зубами, – резко проинструктировал Сэйнт, и мои руки крепче вцепились в перила.

– Если я перестану их перемалывать, посыплется куча оскорблений, Сэйнт, ты бы это предпочел?

– Что я говорил о том, чтобы называть нас по именам? – Он зашипел, и мой пульс участился, когда я уставилась на него.

Часть меня задавалась вопросом, не отшлепает ли он меня снова, и эта часть также стояла на коленях, задирая юбку и умоляя об этом. Черт, нет. Не впускай этого зверя-садиста в свои фантазии.

– Извините, хозяин, – сухо сказала я. Во рту было так сухо, словно в нем рос кактус. Было неприятно употреблять это слово. Это было все равно что отрезать кусочек своей души и передать его ему.

Он ухмыльнулся, одобрительно кивнув головой, и это было как пощечина.

Я не создана для того, чтобы кланяться.

– Когда у тебя следующая эпиляция воском? – Он спросил небрежно, как будто это был совершенно разумный вопрос к человеку.

– Не твое собачье дело, – возмутилась я.

– Твое дело теперь мое дело, – прорычал он, и я поджала губы, когда он устремил на меня предупреждающий взгляд, от которого мое сердце бешено забилось.

– Я сделала лазерную эпиляцию там, в Калифорнии, – процедила я сквозь зубы.

– Хорошо, – сказал он, и его глаза заблестели – и под "заблестели" я подразумеваю, что они превратились из наполненной душой преисподней ада в чернильный водоворот реки Стикс.

– Есть еще какие-нибудь личные вопросы, ответы на которые ты не имеешь права знать и которые хочешь озвучить? – Беспечно спросила я, хотя внутри у меня все скрутилось в узел.

– Как часто тебе нужно красить волосы? – Спросил он, очевидно, желая получить эту информацию больше, чем перейти на мой тон.

– Это естественный цвет, – сказала я, перекидывая волосы через плечо. – И ты не будешь их стричь или красить, хозяин. – Я вставила последнее слово, чтобы смягчить только что выдвинутое требование. Я знала, что если бы он этого хотел, то заставил бы меня. Но я бы боролась зубами и ногтями за свои волосы. Это было больше, чем просто волосы, это была моя индивидуальность. Это было единственное, что у меня было общего с моей сестрой.

Внезапно он сжал руку в кулак, дернув так, что я взвизгнула, и прижал меня к себе еще ближе.

– Я сделаю с ними все, что захочу, Барби. Но, к счастью для тебя, мне они нравятся. При условии, что ты ухаживаешь за ними.

Я изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица, когда он сильнее сжал мои волосы, пытаясь не показывать ему мою боль.

Он внезапно отпустил меня, и я поборола желание потереть воспаленное место на голове. Он был придурком, который дергал меня за волосы. Неужели он так и не вырос из детских игр? Но, возможно, он знал, что дергать кого-то за волосы унизительно и эффективно принижает их.

– Я хочу получить полный список необходимых тебе средств для стирки. Мне нравится, как ты пахнешь, и я хочу, чтобы ты такой и оставалась. Не пользуйся никакими средствами для душа Блейка или Киана, – приказал он, и я кивнула в знак согласия. Я все равно не хотела пахнуть ни одним из них.

– И просто для ясности, когда мы сказали, что ты принадлежишь нам разумом, телом и душой, мы имели в виду именно это. Что означает, что твое тело принадлежит нам. Таким образом, никому не разрешается прикасаться к нему без нашего разрешения.

Мои губы приоткрылись.

– Так ты собираешься убедиться, что я несчастна и не могу даже потрахаться, чтобы снять напряжение?

Он мрачно усмехнулся.

– О, ты можешь потрахаться, если хочешь, куколка Барби. Просто выбери, какой ненавистный трах ты хотела бы получить от нас в первую очередь. – Его глаза блестели, как ночное небо, и моя верхняя губа от отвращения отвисла.

Я подошла к нему ближе, на этот раз вторгаясь в его драгоценное пространство.

– Я могла бы подыграть в твоей маленькой игре, хозяин, но день, когда я заползу в любую из ваших постелей, будет холодным днем в аду.

Его глаза загорелись от моих слов, как будто я чиркнула спичкой по грубой оболочке его почерневшего сердца.

– Ты не просто приползешь, Татум Риверс, ты придешь умолять, изнывая от боли. – Я открыла рот, чтобы оспорить это утверждение, меня захлестнул прилив гнева, но он отвел взгляд со скучающим выражением лица. – Ты свободна, – он махнул мне рукой, как будто я была какой-то бездомной, выпрашивающей деньги. Не то чтобы я лично стала бы так обращаться с бездомными, но Сэйнт, без сомнения, поступил бы именно так.

Я задержалась там на долгое мгновение, снедаемая яростью, затем вздохнула и направилась к лестнице.

Мне пришло в голову, что Гарри Поттеру жилось легко по сравнению с лордом Волан-Де-Мортом, который в настоящее время превращал мою жизнь в ад. По крайней мере, у Гарри были друзья. И Дамблдор. Чувааак, хотела бы я, чтобы у меня был Дамблдор. Я предполагаю, что Монро в некотором роде считается. Он был как горячий Дамблдор, которого ты хотела затащить в постель как истинный Слизеринец и пососать его Бузинную палочку.

Я помедлила, прежде чем спуститься вниз. Была одна вещь, которую я действительно хотела вернуть из всего, что у меня отняли. В моем рюкзаке был этот долбаный пистолет плюс мои письма Джессике. Я не могу представить, чтобы Сэйнт отдал его мне за что-то меньшее, чем одна вещь. Самая низкая карта, которую я могла разыграть, и в то же время самая сильная, которая была у девочек против мальчиков. У меня месячные.

– Эм, хозяин? – Сладко спросила я, и это слово отдавало кислятиной у меня на языке.

Сэйнт прищурился, не веря в мою чушь.

– Есть ли какой-нибудь шанс, что я смогу забрать свой рюкзак? В нем… ну мои тампоны и…

Он поднял руку, чтобы остановить меня, резко нахмурившись. Да, как и было предсказано, даже Сэйнт Мемфис не собирался вмешиваться в женские дни.

– Киан, верни ей ее чертову сумку. У нее месячные, – крикнул он в комнату.

Киан вскочил, как будто у него под задницей горел огонь, и я побежала вниз, пока он доставал рюкзак из запертого шкафа.

Он протянул его мне, сдвинув брови, и я закатила глаза, схватив его и поспешив прочь в сторону ванной комнаты между его комнатой и комнатой Блейка. Идиоты ха-ха-ха.

Я закрыла за собой дверь, затем опустилась на колени, высыпая содержимое и разыскивая пистолет. Улыбка на моем лице погасла насильственной смертью, когда я обнаружила, что его нет.

Ужас просочился сквозь поры моей кожи.

Он был у одного из этих придурков. Но у кого именно? И почему они, черт возьми, не упомянули об этом?

Я попыталась придумать ответ, но безуспешно. Что они собирались с этим делать? Они не передали бы меня директору Брауну, а он бы исключил меня, и это было бы только к лучшему для меня. Но опять же, они могли бы придержать его, пока не закончат со мной. Тогда сдадут меня и привлекут полицию. Принесение оружия на территорию школы может привести к тому, что я попаду в колонию для несовершеннолетних. На этом их игра заканчивается?

Срань господня. Что, черт возьми, мне делать?

Мое дыхание стало прерывистым, когда я сунула руку в потайной карман на задней стенке сумки, и вздох облегчения вырвался у меня, когда я нашла письма.

Я надежно спрятала их обратно, планируя написать еще одно, как только смогу, сегодня вечером. Мне так много нужно было сказать Джессике. Я просто хотела бы послать их ей по-настоящему…

Мое сердце сжалось, и на мгновение мне показалось, что мной вот-вот овладеет паника, но я закрыла глаза, сосредоточившись на своем дыхании, пока не взяла себя в руки.

В дверь забарабанили кулаком, заставив меня подпрыгнуть, и я застегнула молнию на своей сумке, бросив ее в ванну – ОНА ЖЕ моя кровать – и двинулась открывать дверь.

Блейк стоял там со свирепым выражением лица, его глаза скользили по мне, а верхняя губа отвисла.

– Мы собираемся прогуляться. Следуй за мной. – Он повернулся ко мне спиной и зашагал прочь, а я, нахмурившись, последовала за ним.

Мы направились через церковь к двери, прежде чем Сэйнт крикнул нам вслед:

– Куда вы идете?

– На прогулку, – отрезал Блейк.

– Приведи ее поскорее обратно, – прорычал Сэйнт.

– Она наша. Не твоя, – бросил ему Блейк, затем схватил меня за руку и потащил к двери.

Мое сердце бешено колотилось о грудную клетку, когда он вел меня по тропинке вдоль озера, а пятнистый солнечный свет падал на нас сквозь деревья.

– Как долго Сэйнт позволит нам оставаться снаружи? – Спросила я, добавив немного страха в свой голос для пущего эффекта.

Блейк взглянул на меня сверху вниз с раздражением.

– Это зависит от меня, а не от него.

– Ах, да. Но он же босс, не так ли? – Я невинно захлопала ресницами, и он расправил плечи, его лицо исказилось от раздражения.

– Нет, он не гребаный босс. Мы команда.

– Понятно, – сказала я, как будто ничего не видела, и почувствовала, что его поза становится еще более напряженной. – Так куда мы направляемся?

– На прогулку, – прорычал он, и я внезапно поняла, зачем он привел меня сюда. Это определенно было не из желания провести со мной время. Он доказывал, что я принадлежу ему в той же степени, в какой принадлежу Сэйнту.

Между нами воцарилась тишина, и я уставилась на неподвижную поверхность озера, наблюдая за лебедями и утками, кружащими по спокойной поверхности. Пейзаж был живописным, послеполуденный свет поблескивал на поверхности, делая его похожим на жидкое золото.

– Пойдем сюда. – Блейк схватил меня за руку и потащил по боковой тропинке, которая вела в лес. Мой пульс взлетел до небес быстрее, чем полет "Аполлона-11" к Луне, когда мы свернули с главной траектории, подальше от глаз других людей. Блейк чувствовал себя бомбой, готовой взорваться, и исходящее от него напряжение заставило мои ладони вспотеть.

Мои инстинкты подсказывали мне попытаться разрядить обстановку, поэтому я прочистила горло и подняла подбородок, чтобы посмотреть на него.

– Эй…Блейк?

Он бросил на меня мрачный взгляд, и я почувствовала себя так, словно попала в свет фар встречной машины.

Мой рот открылся и закрылся на секунду, прежде чем я выдавила из себя слова, отказываясь быть куриным дерьмом.

– Между нами действительно все изменилось, да?

Он хмыкнул, продолжая идти и ускоряя шаг. Я тоже ускорила шаг, чтобы держаться рядом с ним. У моего отца часто бывали капризы, когда он из-за чего-то злился, и я знала, как вывести его из них с помощью нежных слов. Я не была уверена, что то же самое применимо к Блейку, но я, черт возьми, собиралась попробовать. Я и раньше чувствовала настоящую связь между нами, и, помимо всего прочего, я хотела получить объяснение, почему он сейчас так ненавидел лично меня. Даже если мой отец был ответственен за вирус, что я все еще категорически опровергала, и это не делало меня виновной.

Самым трудным во всем этом было то, что мне предстояло быть честной и столкнуться с последствиями, если Блейк снова швырнет эту правду мне в лицо. Но он и его друзья поступили со мной гораздо хуже. Так что рискнуть стоило.

– Я думала, что между нами раньше было что-то настоящее… Как бы глупо это ни звучало, – неуверенно сказала я, и он глухо рассмеялся.

– Я играл с тобой с самого начала. Ты выглядела как хороший трах. Жаль, что ты была ниже среднего.

Я поджала губы, отказываясь позволять этому дерьму вылетать наружу. Я могла бы сносить дерьмовые оскорбления, я могла бы даже сносить наказания, но это была просто неприкрытая ложь.

– Лошадиное дерьмо. Парни не умеют притворяться в постели, я знаю, как тебе это нравилось. Особенно когда ты доминировал надо мной.

Он бросил на меня взгляд, в его глазах пылала ярость. Клянусь, если бы я прикоснулась к нему прямо сейчас, то получила бы ожоги третьей степени. Мое сердце бешено заколотилось от интенсивности выражения его лица, и что-то во мне внезапно привлекло этот огонь в нем. Я хотела протянуть руку, чтобы посмотреть, действительно ли я обожгусь. Я хотела ощутить всю неистовую силу его страсти. И на полсекунды мне показалось, что он тоже этого хотел. Но потом он снова отвернулся и продолжил шагать вверх по дорожке, его плечи выпрямились, а мышцы напряглись.

– По крайней мере, признайся, что я тебе нравилась, прежде чем ты узнал, кто я такая, – потребовала я. – Да ладно, Блейк, мы поладили. Нам было весело. Ты мне нравился.

Он быстро подошел ко мне, и я вскинула руку, чтобы защититься, ударив его ладонью в грудь. Но он был похож на товарный поезд, когда прижал меня спиной к широкому стволу дерева, и мое сердце подскочило к горлу.

– Я ненавижу тебя! – Прорычал он мне в лицо, брызнув слюной на мои щеки. Бурлящие глубины его ненависти пронизывали каждую клеточку его тела, сверкая там подобно бриллиантам. Это заставило меня вздрогнуть, а сердце сжаться. Я знала, что все они ненавидят меня, и все же до сих пор я никогда не ощущала такой силы этой ненависти ни от одного из них. – Я ненавижу, что прикасался к тебе, ненавижу, что трахал тебя. Я ненавижу себя за то, что когда-либо хотел тебя, – выплюнул он, и я поняла, что не дышу, затаила дыхание, ожидая, что он причинит мне боль. Я чувствовала, как сильно он хотел этого по тому, как он хитро смотрел на меня, по тому, как его ладони были прижаты по обе стороны от моей головы, а мышцы рук вздымались под рубашкой.

Слова слетали с моих губ, я боялась произнести их, но я должна была. Мне пришлось это сделать.

– Я не виновата, что твоя мама умерла, – прошептала я, когда из моих глаз ни с того ни с сего потекли крупные слезы. Я не знала, за кого мне было больно – за себя или за него.

Он снова взревел, и я вздрогнула, когда его кулак нацелился на меня, готовясь к удару костяшками пальцев по плоти. Но его кулак врезался в дерево рядом с моей головой. Затем он толкнул меня на землю, и я отползла назад, наблюдая, как он бил, бил и бил. Костяшки его пальцев трескаются, кровоточат, окрашивая кору в красный цвет.

– Прекрати! – Я закричала, когда он потерял самообладание, бил и бил, пока не испугалась, что он сломает кости. – Блейк, прекрати! – Я закричала. Я не знала, почему меня это волновало, но волновало. По глупости волновало.

Я поднялась на ноги и схватила его за руку, пытаясь оттащить назад.

Он с рычанием стряхнул меня, но в конце концов перестал бить по дереву. Его руки были покрыты кровью, и он стоял, тяжело дыша, с убийственным видом глядя на меня.

Я сделала неуверенный шаг вперед, протягивая руку, когда из моих глаз потекло еще больше слез. Я знала его боль. Я чувствовала ее, тонула в ней. И я хотела исцелить его, потому что мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и сделал то же самое для меня. Я приложила ладонь к его сердцу и почувствовала его мощное биение на своей коже.

Он сглотнул, не двигаясь, глядя на меня, в его темно-зеленых глазах мерцали тысячи эмоций. И все они были плохими.

– Не позволяй этому превратить тебя в монстра, – выдохнула я, когда слеза скатилась с моей челюсти и упала на опавшие листья у моих ног. В лесу было так тихо, что я услышала, как она шлепнулась о землю.

Блейк отстранился от меня, качая головой.

– Слишком поздно для этого, Золушка. Это уже произошло. – Он повернулся, направляясь прочь, в лес, и я поняла, что он не хочет, чтобы я следовала за ним.

Мир, казалось, посветлел вокруг меня, когда он исчез, его присутствие было тяжелым, как тень. Я протянула руку, чтобы вытереть слезы, судорожно вздохнув, прежде чем повернуть обратно по тропинке.

Блейк, вероятно, ненадолго исчез, поэтому я не стала возвращаться в Храм. Я вернулась на главную дорожку и села на скамейку с видом на озеро. Я смотрела, как деревья склоняются на ветру, а озеро покрывается рябью. Я слушала печальную мелодию ястреба, проносящегося над спокойной водой. И я позволила своему сердцу разбиться из-за Блейка Боумена. Потому что его ненависть была пропитана такой сильной болью, что мне тоже было больно.

Татум размахнулась ногой и ударила меня сбоку, прямо под ребра, при этом выбив воздух из моих легких.

Я попятился, и она бросилась вперед, ее перчатки ударили меня в грудь, один, два, три раза, прежде чем мне удалось переключиться с защиты на нападение и нанести удар кулаком ей в живот.

Ухмылка на ее лице сказала мне, что я попался в ее ловушку за мгновение до того, как она увернулась от моего удара, попав в пространство слева от меня. Она была так чертовски быстра, что я не смог защититься от ее удара под колени, хотя и предвидел, что это произойдет.

Она была чертовски жестока в своих ударах, и у меня подогнулись колени.

Татум нанесла мне удар в живот, прежде чем прыгнуть на меня и повалить на пол.

Я рухнул на спину, она оседлала мои бедра и торжествующе улыбнулась мне сверху вниз, пряди светлых волос выбились из узла, в который она их завязала, и свисали вокруг ее лица.

Я тяжело дышал под ней, пытаясь выглядеть разозленным из-за того, что она повалила меня и я потерпел неудачу, когда она прижала перчатки к моей груди, чтобы удержаться.

Я перчатками обхватил ее бедра, и у меня вырвался смешок.

– Я преподаю многим студентам, и лишь единицы, могут сравниться со мной, – сказал я, изучая ее голубые глаза. – Тот, кто тебя учил, был чертовски хорош.

– Мой отец хотел, чтобы я была лучшей во всем, что могло быть, – ответила она хриплым голосом, пытаясь отдышаться. – У меня были частные тренировки по всевозможным странным и захватывающим вещам. Но кикбоксингом я занималась дольше всего.

Это должно было вывести меня из себя. Конечно, у маленькой принцессы была лучшая подготовка. Папа воспользовался своим бумажником, чтобы убедиться, что она справится. Но почему-то в данном случае меня это не так сильно беспокоило. Сверхбогатые всегда были так расточительны со своими деньгами, так пренебрежительно относились к ним, несмотря на то, как много они значили для всех остальных. Попадание в первые два процента часто заставляло их детей чувствовать себя такими правомочными, такими особенными, что их дерьмо воняло не так сильно, как у других людей. Но, по крайней мере, он тратил свои деньги на ее обучение навыкам. Что-то настоящее, а не замаскированное под чушь собачью.

– Ты могла бы подумать о том, чтобы стать профессионалом, – сказал я, хотя ни на минуту не думал, что она согласится. Для кого-то вроде нее это было хобби. Ей не нужно было становиться профессионалом, когда ей не нужны были деньги. Это был просто еще один маленький блестящий значок, добавленный к ее приданому, когда ее продадут с аукциона мудаку, предложившему самую высокую цену, в качестве жены-трофея.

– Ты действительно думаешь, что я достаточно хороша? – Спросила она, удивив меня тем, что ее глаза заблестели при этой мысли.

– Да, – ответил я, моя перчатка слегка сдвинулась там, где касалась ее бедра. На самом деле я не прикасался к ней. Толстая подкладка боксерской перчатки была более чем достаточно большим барьером между нами, но я мог чувствовать передачу движения костяшками своих пальцев так же точно, как она могла чувствовать это на своей ноге.

– Тогда, может быть, нам стоит проводить больше таких тренировок, – медленно сказала она, слегка наклонив голову, чтобы посмотреть, захочу ли я этого. И несмотря на то, что мне уже пришлось изменить свое расписание с кучей других студентов, чтобы вписать ее в эти занятия, и у меня абсолютно не было свободного времени, чтобы изменить ее график тренировок, я обнаружил, что действительно хочу этого. Я действительно этого хотел.

– Я могу попытаться найти немного дополнительного времени… может быть, на выходных? – Предложил я, не успев закрыть свой чертов рот. Я буквально никогда раньше не предлагал ученице часть своего свободного времени. Это было мое личное время. Но дело было не только в ее обучении. Это было и о Сэйнте Мемфисе тоже. Это было то, что меня волновало. И если это позволяло ей чаще вырываться из его лап в качестве бонуса, то я был еще более готов это делать.

– Мне бы очень этого хотелось, – сказала она, и искренняя улыбка озарила ее полные губы.

Она все еще сидела на мне верхом. У нас обоих перехватило дыхание, я явно проиграл нашу схватку, у нас не было причин находиться в таком положении. Мне следовало бы сказать ей, чтобы она встала, но я этого не сделал.

Татум немного сдвинулась, как будто думала о том же, ее спина выгнулась, когда она надавила на мою грудь через перчатки, как будто собиралась встать. Но она все еще этого не сделала. И на мгновение мне показалось, что я смотрю не на студента, а просто на девушку. Девушка с голубыми глазами, которые манили меня погрузиться в их глубину, и полными губами, на которых играла улыбка. Девушка, на которой был спортивный бюстгальтер с эффектом пуш-ап, который я пытался не замечать в течение последнего часа, и девушка, которая в данный момент сидела, раздвинув свои бедра на моих бедрах.

Я внезапно подался вперед, садясь и отодвигая ее назад, прежде чем она уловила намек на то, куда только что забрели мои мысли из-за моего члена, набухающего между нами.

Это было бы как раз то, что мне было нужно. Ученица, рассказывающая директору, что я пытался трахнуть ее во время тренировки. Отличная работа, придурок.

Я отталкивал ее назад, пока ее задница не коснулась коврика между моими бедрами, и мы сидели, глядя друг на друга со слишком большим ожиданием, повисшим в воздухе между нами.

Я знал, чего она хотела от меня. Она хотела какого-то волшебного решения своих проблем с Ночными Стражами, и я действительно хотел предложить ей это. Но единственное, что я действительно мог сделать, это поддержать ее в этом плане по их уничтожению. И я также знал, что то, на чем я настаивал, только еще больше забросит ее в их сети. Но проблема с этими мальчиками заключалась в том, что они были как собака с костью. Она никак не могла избежать их зубов, если не вытаскивала их одного за другим.

– У тебя с ними есть какой-нибудь прогресс? – Спросил я, не уточняя, кого я имею в виду.

Она убрала свои ноги с моих и скрестила их под собой, думая об этом.

– Может быть. Трудно сказать наверняка. У меня все равно ничего не получится с Блейком. Он ненавидит меня таким ядовитым ядом, что заражает меня даже не приближаясь. Ему просто так больно, что он ослеплен этим, поглощен, и я боюсь того, что произойдет, когда вся эта боль достигнет апогея.

– Да, кое-что из этого я видел сам. – Игра Блейка на футбольном поле в последнее время ухудшалась. Он становился все более вспыльчивым, терял контроль и подавлял свое горе. То, как он вел себя, могло закончиться только одним образом. Плохим.

– Хуже всего то, что я чувствую себя полной идиоткой, купившись на его обаяние до всего этого. Меня даже предупредили об этом. Мила сказала мне, что произойдет, если я пересплю с ним, но я…

– Вы с Блейком были вместе? – Я перебил ее, мой тон был резче, чем я хотел. – В смысле, ты трахнулась с ним?

Ее губы приоткрылись, как будто я не должен был этого говорить. И черт возьми, мне определенно не следовало этого говорить. Но я был удивлен, она казалась умной девушкой, я просто не ожидал, что она встанет в очередь, чтобы трахнуться с парнем Ночных Стражей.

– Ты серьезно осуждаешь меня за то, что я занялась сексом? – Прорычала она, ее голубые глаза предупреждающе сверкнули.

– Я не осуждаю тебя за то, что ты трахаешься, – огрызнулся я. – Всем нравится трахаться, принцесса, это то, для чего мы созданы. Я осуждаю тебя за то, что ты выбрала Боумена, когда ты могла сделать любой другой гребаный выбор.

Ее губы приоткрылись, румянец коснулся ее щек под веснушками, и взгляд был таким чертовски милым, что я не мог продолжать злиться на нее. Когда невинный поступок не был инсценирован, она действительно могла это провернуть.

– Я просто подумала, что потом стану призраком, – сумела сказать она, опустив взгляд на свои красные боксерские перчатки, когда снимала их. – Я не предполагала, что он превратится в настоящего психопата и начнет вести себя так, как ведет себя до сих пор. Я имею в виду, Господи, когда мы были вместе той ночью, он был забавным, милым и щедрым, и таким гребаным… – Она оборвала себя и посмотрела на меня так, словно только что поняла, что рассказывает своему учителю о том, каково это – трахаться с кем-то, и румянец только разгорелся под ее веснушками.

– Тогда в какой момент он внезапно изменился? – Спросил я, поскольку мои мысли совершенно не задерживались на слове щедрый. Потому что я действительно сомневался, что она имела в виду, что он платил за ее выпивку всю ночь. Я предполагал, что эта ссылка имела больше отношения к тому, что он делал с ее телом, когда они были наедине. Вещи, которые заставляли ее тяжело дышать, умолять и кричать – я понял, что она снова заговорила, и прикусил язык, чтобы пресечь эти гребаные идеи.

– На следующее утро… Ночью ему позвонил отец, и он исчез на несколько часов. Я заснула, когда он ушел, но, когда он вернулся, он был таким… ненавистным. Сначала я этого не поняла, но после того, как мы, эм… – Она снова покраснела, и я рискнул предположить, что они сделали. Не то чтобы мне было не насрать. – В любом случае, после этого он в основном сказал «спасибо» и « можешь отваливать». Что я и сделала. Я списала это на то, что он получил от меня то, что хотел, и предположила, что мы оставим все как есть и забудем обо всем этом.

– Но он этого не сделал? – Спросил я, настаивая, хотя мог сказать, что на самом деле она не хотела мне говорить. Но я хотел знать. В любом случае, это не имело никакого значения для моих планов, но я хотел услышать это из ее уст. Я хотел больше боеприпасов, чтобы разжечь свою ненависть к этим избалованным, титулованным придуркам, которые думали, что для них нормально использовать людей и выбрасывать их, как будто это вообще не имеет значения.

– Когда я пошла завтракать после того, как переоделась в своем общежитии, он и другие Ночные Стражи узнали о моем отце. – Татум изучала свои перчатки, как будто ей было невыносимо смотреть на меня, пока она рассказывала эту историю, и моя кровь закипала, когда я заставлял себя слушать ее. – Они заставили всех студентов облить меня рыбным рагу. И еще Блейк… включил аудиозапись того, как мы занимались сексом, чтобы все услышали…

Я вскочил на ноги с рычанием ярости, отошел от нее и швырнул перчатки в угол комнаты.

– Он снимал тебя без твоего разрешения? – Я зарычал. – И он распространил это? Его могут привлечь к ответственности за это, он может отправиться в колонию для несовершеннолетних, он может…

– Он не распространял это, – сказала она, глядя на меня со своего места на полу, как будто была удивлена, увидев, насколько я рассержен. – Он просто вырезал часть аудиозаписи и прокрутил ее по громкоговорителю, чтобы это звучало так, как будто я знала о своем отце и вирусе «Аид». Я предполагаю, что он обманом заставил меня сказать определенные вещи, которые он мог бы использовать для этого. Насколько я знаю, ни у кого больше нет копии.

– Так он на самом деле не снимал тебя на видео? – Спросил я, найдя в этом хоть какое-то облегчение.

Она прикусила нижнюю губу, как будто не хотела говорить следующую часть, но я пригвоздил ее взглядом, пока она не была вынуждена заговорить.

– Он снимал. Он просто не поделился видео публично. – Этот румянец осветил ее изнутри, и мой пульс участился, когда я посмотрел на нее. – Но он включил ее для нас с Кианом, чтобы мы посмотрели в Храме…

Я, черт возьми, чуть не закричал от этого признания, но немного сбавил обороты. Немного.

– Если он показал кому-то секс-запись, на которую ты не давала разрешения…

– Я сказала ему включить это, – призналась она, качая головой и снова глядя на свои перчатки. – Он явно собирался это сделать в любом случае, и я не собиралась доставлять ему удовольствие, умоляя его не делать этого. Кроме того, на данный момент это кажется одной из менее ужасных вещей, которые они со мной сделали. И Блейк тоже на этой записи, я почти уверена, что он не хочет, чтобы это стало известно миру больше, чем мне. – Она пожала плечами, и одного этого движения было достаточно, чтобы я покраснел. Я стиснул зубы и двинулся открывать перед ней дверь.

– Почему бы тебе не пойти в душ? – Резко спросил я. – Я только что вспомнил, что должен кое-что сделать. – Например, выследить Блейка Боумена, конфисковать его телефон, удалить запись, а затем разбить эту чертову штуковину для пущей убедительности. Может быть, еще немного разбить ему лицо. Держу пари, ему было бы не так-то легко обманом заставить девушек трахаться с ним, если бы его хорошенькое личико было полностью испорчено.

Татум поднялась на ноги и, нахмурившись, подошла ко мне.

– Я думала, мы собирались поговорить о…

Мы оба подняли глаза, когда ее прервал голос директора Брауна, донесшийся из динамика.

– Ученики и персонал, это срочное сообщение от вашего директора. У нас подтвержденный случай заражения вирусом «Аид» среди кухонного персонала…

Татум резко вдохнула при его словах, и мое сердце подпрыгнуло. Среди всей этой чуши о карантине и новостных историй о случаях, быстро распространяющихся по всему миру, я даже не предполагал, что он попадет сюда. Не в скучный пузырь, у черта на куличках в школе-интернате для элиты. Но с этим одним простым предложением все внезапно изменилось. Это было уже не то, что происходило с другими людьми, а чудовище, которое добралось до нашей двери.

– Сотрудница, о которой идет речь, была доставлена в больницу для лечения, и в качестве меры предосторожности каждый сотрудник, который вступал с ней в контакт, был удален из школы. Их жилье и рабочие зоны были закрыты и будут тщательно продезинфицированы. Но в качестве дополнительной меры предосторожности нам было рекомендовано изолировать каждого члена этой школы, где вы находитесь в данный момент, на сорок восемь часов, начиная с настоящего момента. – Рука Татум нашла мою, и я крепко сжал ее, пока она в ужасе смотрела на меня, умоляя меня ее глазами опровергнуть эту новость. Но, честно говоря, реальность этой ситуации была плохой. Действительно чертовски плохой. Достаточно плохо, чтобы заставить меня на мгновение подумать о том, чтобы схватить сумку и сбежать отсюда к чертовой матери, прежде чем я понял, что не смогу этого сделать, не бросив ее Ночным Стражам и каждому извращенному плану, который они придумали для нее. Но последнее, что я слышал, что смертность среди людей, подхвативших эту штуку, составляла около шестидесяти процентов. И это были совсем не хорошие шансы.

– Чтобы внести ясность, – продолжил Браун. – Это означает, что вы должны оставаться на месте в течение сорока восьми часов. Нам нужно, чтобы все вы отправили сообщение о своем местонахождении в администрацию, чтобы охранники в защитном снаряжении могли доставить продовольственные пайки для вас и тех, кто находится с вами. В течение этого времени вам нужно внимательно следить за своей температурой, и если вы почувствуете, что у вас проявляются какие-либо признаки вируса, то вам нужно немедленно сообщить об этом. CDC объявил, что симптомы проявятся в течение сорока восьми часов после контакта с источником инфекции, так что этого должно быть достаточно, чтобы мы все оставались в безопасности. Любой, кто будет уличен в нарушении правила сорока восьми часовой изоляции, будет немедленно исключен и передан под опеку местной полиции, которая обеспечит вашу изоляцию за пределами школы. В течение этого времени вам рекомендуется держаться на расстоянии шести футов от окружающих и любой ценой избегать физического контакта. Я буду держать вас в курсе любой дальнейшей информации, которая появится в течение этого времени, и заранее благодарю вас за сотрудничество.