Текст книги "Лишь в твоих объятиях"
Автор книги: Кэролайн Линден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Глава 31
Домой они ехали медленно, на одной лошади. В первый раз за пять лет Алек ощущал себя свободным. Тяжкий груз подозрений в предательстве, наконец, свалился с его плеч. Когда он узнал о трагической тайне своего друга, жажда мщения, которая побуждала его к действию, уступила место печали. Острое чувство одиночества, мучившее его, последние пять лет, прошло благодаря женщине, которая сидела впереди него. Он был свободен, имел право достойно жить и любить. Он запрокинул лицо к небу и глубоко дышал.
Они не разговаривали. Пока они были в дороге, стали падать редкие крупные капли дождя, но буря прошла стороной. В Пенфорде у конюшни Алек спешился и бросил поводья мальчику, помогающему конюху. Затем протянул руки Крессиде – в этот момент он больше всего на свете хотел остаться с ней наедине.
Она позволила ему помочь ей слезть с лошади. Всю обратную дорогу она не переставала думать о том, что ее отец напрямую виноват в бесчестье Алека, из-за него он был лишен дома. Именно ее отец без колебаний запятнал доброе имя одного человека, чтобы иметь возможность шантажировать семью другого, которого он погубил.
Пока она, съежившись, сидела в объятиях Алека, перед ее глазами проходила их жизнь с отцом, его веселые подмигивания, заразительный смех, запальчивость и щедрость натуры. Как он принес домой кролика для них с Калли. Как темнело его лицо, когда она пререкалась с ним, и как с холодным сердцем он убедил Калли выйти замуж за мистера Филлипса. Она вспомнила, как он насмехался над Томом и как заботливо отнес бабушку наверх, когда она сломала лодыжку. Это была сладко-горькая смесь счастливого и ужасного. Он содержал их на деньги, заработанные самым постыдным способом. А теперь отец лежит в земле за «укромным уголком» мистера Лейси, если верить Моррису, а ее одолевают смешанные чувства: печаль, злость и облегчение одновременно.
Она заглянула в лицо Алеку. Его имя было покрыто позором, он потерял пять лет жизни и чуть ли не саму жизнь, пытаясь опровергнуть возведенную на него напраслину. Жестокость и ирония судьбы – Алека послали с заданием найти ее отца, который был виновен во всех его несчастьях. Крессида не могла не думать о том, что ее отец сам сделал выбор и предопределил свой конец. Он играл с огнем, и, в конце концов, огонь поглотил его. А ей это стоило потери отца и привязанности к нему. Но не только. Череда всех последних, противоречивых событий, кроме бед, привнесла в ее жизнь и большую любовь.
– Что вы должны думать обо мне? – упавшим голосом начала она. – О нем и обо всех, кто оказался связан с ним.
Лицо Алека окаменело, потом смягчилось.
– Мне жаль, что вы оказались там. Анжелике не следовало брать вас с собой.
– О нет! – Она нетерпеливо замахала рукой. – По крайней мере, теперь я знаю правду, а не сказку о «больших надеждах» и другую чепуху, которую внушал нам отец. Он был циничным лжецом и негодяем, кормившимся за счет пороков других людей.
– Но он был вашим отцом.
– И я любила его! – истерично выкрикнула она. – Да, любила, а он оказался таким… недостойным человеком.
– А я любил Уилла, – напомнил он ей. – Он был мне как брат, ближе Фредерика.
– Я знаю. Отец разрушил и его жизнь, – с грустью сказала она.
Он покачал головой: – Уилл не был слабовольным человеком. То, что он сделал, непростительно, хотя это не снимает вины с вашего отца. Но Уилл мог отказаться. Я не знаю, почему он не сделал этого. Он был не из тех, кого можно было заставить делать то, к чему он сам не был готов, против его воли. Видимо, французское золото, и желание разбогатеть перевесило все остальное. Что касается меня… – Он помолчал. Начался мелкий дождик, увлажнивший плечи его плаща. – Это был поступок труса, – признался он. – Знал ли он меня и презирал ли по какой-то причине, или я просто оказался подходящим мертвым офицером? Он мог даже не знать, в чьи вещи он сунул эти письма, ему просто не повезло, что я оказался жив.
– Но мистер Лейси…
– Я сомневаюсь, что в тот момент в его мыслях присутствовал мистер Лейси, разве что он испытывал к нему презрение. Если бы он хоть немного уважал мистера Лейси, то не стал бы наживаться на нем.
Да, в это она могла поверить. Но тогда какое презрение должен был испытывать Алек к ее отцу… и к ней?
– Вы однажды сказали мне, что хотите знать правду, – сказала она.
Капли дождя текли по ее щекам, падали с носа.
– Правду, – повторил Алек. – Да, это так. Крессида обхватила себя руками, готовясь к удару, от которого никогда не оправится ее сердце.
– Правда в том, что я люблю вас. Что бы ни сделал ваш отец, что бы он ни говорил, или думал, или написал, это ничего не меняет.
– Правда в том, что мой отец переложил вину другого человека на вас!
– Это так.
У нее вырвался смех отчаяния.
– Как же вы должны были ужаснуться, узнав, что человек, на помощь которому вас послали, оказался тем, кто вас сделал «предателем».
– Да, это было неожиданно, – согласился Алек. – И…
– И еще, правда в том, что мои собственные действия способствовали усугублению ситуации, – сказал он, прерывая ее. – Я был горяч и несдержан. В армии я был известен своей дерзостью, безудержной храбростью, совершал необдуманные поступки. Будь я более сдержанным, окружающие не поверили бы так быстро в мою виновность. Если бы я был более рассудительным и хладнокровным, то мог выбрать другую линию поведения. Исчезнуть на пять лет не то же самое, что встать и громко заявить о своей невиновности, даже пусть и на скамье подсудимых.
– У вас не возникло бы такой необходимости! – воскликнула она. – Отец…
Он приложил палец к ее губам.
– Не само несчастье заставляет страдать больше всего. Истинная ценность человека определяется тем, как он ведет себя в несчастье. Что бы ни сделал ваш отец, это сказывается на вас не больше, чем поступки Уилла – на мне. И, в конечном счете, это не меняет того, к чему мы пришли.
Дождь усилился, удушающую жару сменила освежающая прохлада. Он дотронулся до ее щеки, и она качнулась к нему.
– Как вы можете смотреть на меня, – зашептала она, – и не думать о нем? О том, чего это вам стоило?
– Когда я смотрю на вас, – его губы были где-то у ее виска, – я совсем не думаю о вашем отце.
– Мне так жаль, – произнесла она дрогнувшим голосом.
Он лбом уткнулся в ее лоб.
– А мне нет.
Крессида отстранилась и посмотрела на него с удивлением. Он уже сильно промок, но широко улыбался ей, и на его щеке опять возникла эта неотразимая ямочка.
– Однако если вы предложите мне вознаграждение, – добавил он, – я могу не устоять и согласиться.
Она открыла рот. В его глазах разгорался огонь. На миг яркая молния осветила небо, и сразу же пушечным выстрелом грянул гром. Надо было идти в дом.
– Почему вам не жаль?
– По дороге в Грейндж у меня было время подумать. Я прочитал письмо Уилла. Я уже знал, что в нем, и хорошо понимал, что это означает в моих обстоятельствах. – Ему пришлось говорить громче, потому что дождь усилился и громко барабанил по крыше конюшни и брусчатке. – И, размышляя, я задал себе вопрос: был бы я счастливее, если бы меня никогда не обвиняли в измене, я спокойно вернулся бы домой и, наши дороги никогда не пересеклись? И понял только одно: какие бы сюрпризы ни преподносила мне жизнь, я выбрал бы вас.
Она заморгала и зашмыгала носом. На ее ресницах висели капли.
– Вы сошли с ума. Он усмехнулся:
– Я безумен, совершенно безумен. И вы тому причина.
– Даже при том, что…
– Даже при том, что… – Он целовал ее, пока она не забыла, о чем спрашивала. Оторвавшись от нее, он скосил глаза на ливень. – Не думаю, что сегодня мы сможем пойти погулять.
Она заулыбалась сквозь слезы.
– Тогда мы совсем промокнем. Алек засмеялся.
– По правде говоря, я не прочь, хотя, наверное, мне так хорошо, потому что я обнимаю вас, и даже дождь не может испортить мне удовольствие. – Он взял в ладони ее лицо и заставил взглянуть на себя. – Вы раньше сказали… будто любите меня. – Крессида замерла, глаза ее широко раскрылись в ожидании. – Я догадывался… Вернее, надеялся, – продолжил он, – что вы любите меня так же сильно, как я люблю вас. Или, по крайней мере, достаточно, чтобы выйти за меня замуж, потому что я не собираюсь отпускать вас.
Ошеломленная, она не могла говорить. Потом быстро закивала и не могла остановиться, даже когда он притянул ее к себе и взял на руки.
Глава 32
К великому удивлению Алека, на следующий день в Пенфорд прибыл сам Джон Стаффорд. Алек никогда не задумывался над тем, каковы истинные интересы Стаффорда в деле Джорджа Тернера, и только догадывался, что они гораздо глубже, чем могло бы показаться на первый взгляд, если он проделал этот путь.
– Добро пожаловать в Пенфорд, – сказал он.
– Благодарю. У вас прекрасное имение.
Алек улыбнулся. Это было похоже на боксерский поединок, когда соперники осторожно ходят по кругу, прощупывая друг друга. Он без сожаления решил не работать больше на Стаффорда.
– Йен, конечно, все рассказал вам. Глаза его собеседника блеснули.
– Я полагаю, есть вещи, которых мистер Уоллес не мог знать.
– Разумеется. – Алек выдержал паузу, потом заговорил о другом. У него не хватило терпения повторять то, что уже рассказал Йен. – Почему вы послали именно меня на это задание?
Стаффорд улыбнулся своей тонкой, хитрой улыбкой:
– Я сделал это по просьбе лорда Хейстингса. – Алек ждал, наблюдая за Стаффордом. – Но я подозревал, что это может быть в ваших интересах.
– Почему?
Губы его недавнего работодателя скривились. Он заложил руки за спину, прошел к окну и стал обозревать обширные лужайки Пенфорда.
– Я знаю, мои методы не каждому понятны, но мои решения отнюдь не случайны, как может иногда показаться на первый взгляд. Мы не в игры играем. Неправильный посыл может привести к беде. Я отправляю агентов на задание, лишь тщательно взвесив их способности, которые могут потребоваться в том или ином случае. – Он хитро взглянул на Алека. – И, конечно, я никогда не забываю, почему мои агенты встали на путь служения его величеству.
– Вы знали, что Тернер…
– Безусловно, нет, – прервал его Стаффорд. – И, конечно же, не знал, что он сыграл какую-то роль в вашей судьбе. – Его голос снова сделался невозмутимым и вкрадчивым. – Хейстингс насторожил меня просьбой найти человека, который необъяснимо исчез. Он хотел, чтобы его непременно нашли, живого или мертвого. Не стоило больших усилий убедить Хейстингса раскрыть истинную причину его озабоченности. Осмелюсь сказать, Тернер переоценил свои умственные способности, он слишком широко раскинул свою сеть.
Алек подозревал это. Тернер шантажировал Хейстингса или пытался шантажировать. Алек попытался представить себе, что за секрет мог быть у Хейстингса, но быстро понял, что ему это неинтересно.
– У Крессиды остались вещи отца, – сказал Алек. – Если вы пожелаете, их можно осмотреть – нет ли там еще каких-нибудь бумаг. А еще они могли остаться спрятанными в Бригхэмптоне, как, например, его дневник. Я догадываюсь, что Тернер сумел сохранить переписку обеих сторон, он показывал письма от одного другому, но сохранял их у себя. Те бумаги, которые он не продал Лейси, все еще могут лежать в тайнике. Лейси посылал своего слугу выкрасть их, но тот не смог ничего найти.
– Я бы очень хотел взглянуть на них, – согласился Стаффорд.
Вот что привело его в Марстон: возможность отыскать спрятанные Тернером бумаги с чужими секретами. Люди, подобные Хейстингсу, несомненно, доверяли только самому Стаффорду. Только он, как они надеялись, может вернуть их постыдные секреты без огласки и по доброй воле. А может и не вернуть. Стаффорд мог воспользоваться ими и в своих целях. Так что Хейстингс, возможно, уже жалел, что обратился к нему.
– Но почему вы послали именно меня? – снова спросил Алек, возвращаясь к тому, что занимало его больше всего.
– Немаловажную роль сыграла смерть вашего брата. – Редкая нотка сочувствия прозвучала в голосе Стаффорда. – Я набрал таких людей, как вы, потому что хотел создать группу тайных агентов, состоящую из людей чести, которые служили бы Короне, а не просто зарабатывали себе на жизнь таким способом. Людей, которые могли бы давать показания в суде, и свидетельству которых можно было бы доверять, независимых, а не марионеток в руках правительства. В общем, я пытался создать особую службу государственной безопасности его величества, если хотите. Но когда умер ваш брат, лорд Сидмут распорядился отправить вас домой. Ваша семья нуждалась в вас. Что касается последнего задания… – он пожал плечами, – я видел те самые письма французского полковника. После четырех лет совместной работы я сделал вывод, что вы не могли быть его корреспондентом, но доказательств у нас не было.
Было утешением узнать, что Стаффорд сдержал свое обещание сделать все, что в его силах, хотя он до сих пор не счел нужным сообщить об этом Алеку. Алек наклонил голову.
– Спасибо, сэр.
– Я ничего не мог, кроме как поручиться за вас, что и делал последние несколько лет. На основании моего поручительства лорд Сидмут убедил герцога Веллингтона отложить судебное разбирательство. Вам будет дозволено явиться к его светлости и все объяснить. Я уверен, что Веллингтон благосклонно выслушает вас. – Он помолчал. – Лорд Донкастер по просьбе своего зятя тоже замолвил за вас словечко.
Алек улыбнулся. Гарри Синклер был его напарником до тех пор, пока во время их последнего совместного задания не влюбился в дочь графа Донкастера. Должно быть, Гарри простил его за взбучку, устроенную ему Алеком за любовный роман. Алек боялся, что он погубит порученное им дело. Надо будет послать Синклеру письмо с благодарностью, теперь, когда они оба снова стали уважаемыми членами общества.
– Все складывалось одно к одному. Тернер, промышлявший шантажом офицеров и в свое время служивший в полку, который тоже был под Ватерлоо, исчез из деревни, расположенной неподалеку от вашего дома, – продолжал Стаффорд тем же ленивым задумчивым тоном. – Совпадение не могло не удивлять, и я надеялся, что, выполняя это задание, вы сможете что-то разузнать. – Он протянул руку. – Я рад, что так случилось.
Алек пожал ему руку.
– Я тоже.
Он понял, что задумал Стаффорд. Став землевладельцем, Алек сможет поддержать инициативу Стаффорда, убедить своих друзей и пэров в необходимости создания службы государственной безопасности. И Гарри Синклер тоже поддержит его. Алек слышал, что Гарри намерен баллотироваться в парламент. Выбрав их, Стаффорд, возможно, действовал хитрее, чем они думали.
– Мне жаль, что я теряю вас, – сказал Стаффорд. – Вы человек основательный, но не склонный к опрометчивому героизму. Мне симпатичен такой тип мужчин.
– Спасибо, сэр.
Стаффорд взял его к себе, когда никто другой не сделал бы этого, поверил ему и поручился за него. Быть тайным агентом – дело рискованное, и Алек знал: ему очень повезло, что для него все закончилось благополучно.
– Что будет с мистером Лейси? Стаффорд ответил не сразу.
– Это решаю не я, – наконец сказал он как-то неопределенно. – Что делать с телом, зарытым на его земле, думаю, решит здешний магистрат. Семья покойного может потребовать возмещения убытков, но вряд ли они потребуют судебного разбирательства, поскольку убийца тоже мертв. Лейси как джентльмену в возрасте будет трудно перенести все, что связано с этим делом, так что он, скорее всего, удалится куда-нибудь на берег моря.
Возможно. Алек промолчал. Он не хотел снова когда-нибудь увидеть Лейси, но уже не жаждал мести. Лейси уже потерял все, что было ему дорого, а Джордж Тернер, шантажируя его, сыпал соль на раны. Хотя Лейси и злорадствовал по поводу смерти Тернера, но не он убил его. Невозможно было узнать наверняка, просил ли он Морриса сделать это, или Моррис, фанатично преданный хозяину, сам решился. Вряд ли можно было найти более справедливое решение, но никому уже нельзя было помочь.
– Какая жалость, что человек, который нанес смертельный удар, сам стал жертвой несчастного случая. – Слова Стаффорда вторили его мыслям. – Как ужасно, что он споткнулся и упал на нож.
– Да, – сухо согласился Алек. – Ужасно. Стаффорду часто приходилось «ужасаться». Большая часть «ужасных происшествий» случалась в связи с его поручениями, однако его агенты при этом не страдали. Алек понимал, что все это объясняется стараниями старого лиса: Стаффорд многого требовал, но на многое смотрел сквозь пальцы и стоял горой за своих людей. После часа, проведенного со Стаффордом, и Лейси мог поклясться, что Моррис сам проткнул себе горло.
Губы главного шпиона скривились. Он поклонился, прощаясь, и вышел из комнаты. Алек потрогал вырезанную Уиллом деревянную лошадку, стоявшую на каминной полке, и вышел следом.
Когда Алек появился в холле, Стаффорд уже садился в карету. По холлу, заламывая руки, нервно ходила Крессида. Увидев Алека, она бросилась к нему, ее лицо прояснилось.
– Что случилось? Джулия сказала, что к вам приехал еще один человек из Лондона и что мадам Уоллес уезжает с ним. Так это…
Он взял ее руку и поднес к губам.
– Да. Все прояснилось.
– Он может восстановить ваше доброе имя? – тревожно спросила она.
Алек улыбнулся:
– Нет. Он дает мне шанс сделать это самому.
– О! – Она засияла. – Вы должны немедленно рассказать все вашей маме и Джулии…
– Хм… – Он обнял ее за талию и повел на террасу, выходящую в сад. После вчерашнего дождя дорожки утопали в воде, но каждый зеленый листок был свежим и блестел на солнце. – Я думал не о них.
– Не о них?
– Да. – Они остановились почти на том же месте, где стояли в ту ночь, когда его мать собрала гостей, чтобы отпраздновать его возвращение. Тогда они разговаривали в темноте и осторожно делали первые шаги навстречу друг другу. – Я думал о том, что мне необходимо вернуть себе доброе имя прежде, чем я разделю его с вами. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Мне потребуется съездить в Лондон, чтобы встретиться с Веллингтоном. Может быть, мы поедем все вместе. Я уверен, что маме и Джулии тоже захочется увидеть город, и я слышал, что у них есть портниха, которая может в один миг обеспечить невесту всем необходимым.
Она засмеялась.
– Не говорите глупости.
– Вы не поедете? – удивленно спросил он. – Крессида…
– Я думала, это уже и так ясно, но, может быть, стоит повторить, раз вы упорно задаете подобные вопросы. – Она ухватилась за его пальцы и сжала их, подняв к нему улыбающееся лицо. – Я поеду с вами куда угодно.
Эпилог
Май 1821 года
Йоркшир
Это была аккуратная улочка с несколькими маленькими, но опрятными домиками, окруженными ухоженными садами. Они оставили экипаж у гостиницы и прошли оставшийся путь пешком, не зная точно, какой из домов им нужен, но глаза Алека сразу же остановились на одном из них. Вокруг него не было видно привычных для Англии примул, только темно-красные цветы на длинных стеблях. После испанской кампании он нигде больше не видел таких ярких гвоздик.
– По моим сведениям, в последнее время она жила здесь, – сообщил Джеймс Питербери.
– Да, – тихо сказал Алек, – похоже, она здесь. – Он показал на яркие красные цветы. – В Испании везде растут гвоздики, – пояснил он Крессиде.
– Они очень красивые, – отозвалась она. Алек улыбнулся:
– Я всегда думал так же. Маме они понравятся.
Мимо них пробежали дети. Они пасли нескольких гусей, им помогала лающая собака. Один из мальчиков споткнулся о камень и уронил свое печенье прямо под ноги Алека.
– Простите, сэр, – задохнувшись, сказал он, подбирая лакомство и смахивая с него пыль.
Сзади громче задышал Джеймс. Под копной черных волос оказалось лицо Уилла, только более смуглое и детское. Мальчик унаследовал краски своей матери, уроженки Кастилии, но черты лица достались ему от отца. Крессида взволнованно сжала руку Алека, но он, положив сверху свою ладонь, дал ей понять, что все в порядке.
– Вы мистер Лейси? – спросил он, взяв себя в руки. Темные живые глаза мальчика непонимающе смотрели на него.
– Да, сэр. А вы кто?
Алек опустился на одно колено, чтобы оказаться лицом к лицу с мальчиком.
– Я старый друг твоего отца.
Удивленная улыбка вспыхнула на лице мальчика.
– В самом деле?
– Да. Меня зовут Алек Хейз, эта леди – моя жена. А это, – он указал на Джеймса, – сэр Джеймс Питербери. Сэр Джеймс и я росли вместе с твоим отцом в Хартфордшире. Мы очень рады познакомиться с тобой.
Мальчик перевел взгляд с одного джентльмена на другого, повернулся и побежал к дому.
– Мама, мама! – закричал он. – Здесь пришли люди – друзья моего папы! Мама, иди сюда!
Смуглая стройная женщина вышла из дома с гвоздиками и, прикрыв ладонью от солнца глаза, смотрела на бегущего к ней сына. Изабелла Лейси стала старше, и на ее долю выпало немало испытаний, но она была по-прежнему хороша. Алек сразу узнал ее. Последний раз он видел ее на балу у герцогини Ричмонд в ночь перед тем, как они выступили навстречу французам. Тогда она была юной новобрачной, глубоко преданной человеку, который ее обожал. В ту ночь они последний раз были вместе.
– Наконец-то! – с удовлетворением воскликнул Джеймс. Они с Алеком обменялись взглядами. Наконец-то они ее нашли. Им потребовалось немало времени на то, чтобы разыскать ее. Изабелла часто переезжала, и два нанятых ими сыщика не раз попадали впросак.
Она, не отрываясь, смотрела на них, пока они подходили к ней. Ее гордая осанка выдавала ее аристократическое происхождение. Мальчишка снова побежал было к ним, но она что-то сказала ему, и он неохотно вернулся к ней.
– Миссис Лейси? – Алек снял шляпу и поклонился.
– Да. – Ее настороженный взгляд переходил с одного мужчины на другого. Она положила руку на плечо сынишки, привлекла его к себе. За ее спиной можно было разглядеть внутреннюю часть дома, прибранного и чистенького, но совсем маленького. На ее руках от тяжелой работы были мозоли, а одежда выгорела и имела многочисленные латки. Острое чувство вины охватило Алека – он не сдержал данное Уиллу обещание позаботиться о его жене и ребенке. Но теперь уже семья Уилла больше ни в чем не будет нуждаться.
– Я Александр Хейз. Разрешите представить вам мою жену, миссис Хейз, и сэра Джеймса Питербери. – Джеймс снял шляпу и поклонился. Крессида присела и пробормотала вежливое приветствие. Миссис Лейси ответила тем же, но ее больше интересовали мужчины. – Питербери и я были друзьями Уилла, – сказал Алек. – Мы вместе росли в Хартфордшире и вместе служили в армии.
Что-то мелькнуло в ее взгляде – наверное, воспоминание о прежних, радостных днях.
– Его уже несколько лет нет в живых, – тихим голосом сказала она. – После Ватерлоо.
– Мы знаем и скорбим по нему, – сказал Джеймс. – Но у нас есть для вас хорошие новости. Дед вашего сына оставил ему наследство.
Она открыла рот от удивления. Сынишка придвинулся к ее боку.
– Что такое наследство, сэр? – спросил он. Алек улыбнулся:
– Это слово, молодой человек, может означать разные вещи, но в данном случае оно означает конкретную сумму денег. – Он взглянул на Изабеллу, которая еще не отошла от шока. – Десять тысяч фунтов.
– Вот здорово! – воскликнул мальчик. – Мама, мы будем богатыми!
Алек улыбнулся, мальчишка был вылитый Уилл.
– Да, конечно.
Позже, когда Изабелла справилась с собой и пригласила их в дом, они поговорили об Уилле. Ее сын, названный в честь отца, задавал им множество вопросов. Джеймс и Алек предавались воспоминаниям, а по щекам Изабеллы текли потоки слез.
Крессида занялась чаем. Она держалась в стороне. Они углубились в воспоминания, над чем-то смеялись, и она чувствовала, как расправляются плечи ее мужа, как уходит накопившееся напряжение. «Ему необходимо было это – он это заслужил», – думала она. После того как вскрылась вся правда об Уилле Лейси и ее отце, Алека полностью восстановили в правах. Герцог Веллингтон признал свою ошибку и публично опроверг слухи о предательстве Алека. И вдруг оказалось, что никто и не верил в виновность Алека – только такой вывод можно было сделать, когда выяснилось, сколько людей захотели вдруг навестить его.
Но о том, что произошло с Уиллом в действительности, не было сказано ни слова. Уилла похоронили как героя, а Алек слишком любил его, чтобы открыть правду. Он рассказал обо всем только своей семье и Джеймсу Питербери. Джулия, выслушав его признание, залилась слезами, а потом бросилась ему на шею и умоляла простить ее за то, что усомнилась в нем.
Крессида рассказала Калли лишь часть правды об отце. Она рассказала, что он занимался шантажом и что в числе прочих шантажировал старого мистера Лейси, но ни разу не упомянула о его роли в несчастьях Алека. Ужас Калли был бы слишком велик, она и так была подавлена последними событиями. Но все это кануло в прошлое. Отец был мертв. Крессида похоронила его и дала возможность семье радостно встретить новую жизнь, без груза его грехов, который они совершенно не должны были тащить за собой. Пусть его грехи остаются с ним, в могиле.
И вот наконец наступил день, когда была решена последняя часть головоломки. Крессида знала, что Алек и Джеймс несколько месяцев назад наняли сыщиков, чтобы отыскать Изабеллу. Они намеревались обеспечить их с сыном достаточной ежегодной рентой, но тут старый мистер Лейси прислал им коротенькое письмо, в котором высказал пожелание оставить пять тысяч фунтов своему внуку. Может быть, он выбрал такой способ выразить сожаление о содеянном. Вскоре после тех драматических событий в его доме, когда всплыли все ужасающие секреты, он покинул Марстон, и никто не был опечален этим. Алек с Джеймсом занялись поисками миссис Лейси, решив добавить к деньгам старого Лейси, еще пять тысяч фунтов.
Крессида улыбалась, видя, что Алек смеется, слушая Джеймса, увлеченно рассказывающего об их проказах в те времена, когда они были подростками. Уильям сосредоточенно слушал, время от времени, издавая восхищенные возгласы, и Алек ерошил волосы мальчика, когда тот слишком возбуждался. Последние демоны были изгнаны. Обещание, данное другу много лет назад, было исполнено. Она видела, как тепло и тактично ее муж сделал это, и сердце ее переполняла любовь к человеку, ставшего ее мужем.
Пришло время прощаться. Маленький Уильям засиял от радости, когда Джеймс Питербери пообещал вскоре снова навестить их, а потом его поманил к себе Алек.
– Это тебе, – сказал он мальчику. – Твой отец вырезал ее много лет назад, и я хранил ее для тебя.
Когда мальчик взял вырезанную из дерева лошадку, глаза его стали круглыми, как блюдца.
– Ее, в самом деле, вырезал мой папа?
– Да, – уверил его Алек. – Как раз перед тем, как он встретил твою маму.
Ставший очень серьезным ребенок отнес подарок матери.
– Это андалузская лошадка, – с улыбкой сказала она. – Их много в окрестностях нашего дома в Испании. – Она повернулась к Алеку, глаза ее заблестели. – Спасибо, сэр. Он не знал своего отца, но он никогда не забудет этот день.
Когда они вышли из дома под слепящее солнце, на лужайке появилась закрытая карета. Дорогая блестящая карета медленно проехала мимо. Кучер не сделал попытки остановиться, но когда карета проезжала мимо маленького дома миссис Лейси, занавеска в окне отодвинулась. На миг в нем показалось бледное лицо, и карета тут же отъехала, покатив по дороге из города.
Крессида смотрела ей вслед. Вот она уже сделалась маленькой и казалась безмерно одинокой посреди широкого пустого пространства впереди, словно ей предстояло исчезнуть в нем.
– Это был старый мистер Лейси, да?
Алек кивнул:
– Да.
Она посмотрела на мужа.
– Вы позволили ему увидеть мальчика.
– Только один раз. Он заслужил увидеть то, что потерял.
– Да. – Она вздохнула. Он взял ее руки в свои.
– Я не хотел, чтобы ты заметила его, – начал он.
Крессида покачала головой.
– Не волнуйся. Я никогда больше не увижу его, но вы поступили правильно, позволив ему посмотреть на своего единственного внука.
– Он дал слово никогда больше не появляться возле их дома. Они считают, что он умер. Если он пожелает оставить Уильяму еще что-нибудь после своей смерти, поверенные сделают все, что нужно, но ни Уильям, ни его мать никогда ничего не узнают.
Крессида взглянула на маленького Уильяма Лейси, играющего с лошадкой на крыльце.
– Я рада, что он смягчился, – тихо сказала она. Алек мельком бросил взгляд на карету теперь уже далеко уехавшую и ставшую крошечной, и повернулся к ней.
– А я рад, что он уехал, – резко сказал он. – Я предпочитаю иметь дело с теми, кто мне дорог.
– С миссис Лейси…
– Не с миссис Лейси, – прервал он ее. – Я не сказал тебе? Питербери предложил взять на себя заботу о ней, он готов оказать ей любую помощь. – Алек бросил взгляд на друга, который был увлечен разговором с миссис Лейси. – Кажется, он приступает к исполнению взятых на себя обязательств с большим энтузиазмом.
Крессида узнала знакомый блеск в его глазах.
– Тогда с кем же ты собираешься иметь дело?
Он поклонился.
– Это женщина, которой нет равных. Умница, смелая, с добрым нежным сердцем, чувственная… – Крессида покраснела. – И с самым соблазнительным ртом из тех, что я когда-либо видел, – пробормотал он. – А когда она краснеет и улыбается, мое сердце готово разорваться.
– Вот это женщина, – со смехом сказала Крессида. – Ты должен сообщить мне, если найдешь такую.
Алек придвинулся как можно ближе, чтобы она увидела его глаза, полные любви и счастья.
– Уже нашел. И никогда не позволю ей исчезнуть.
