Текст книги "Лишь в твоих объятиях"
Автор книги: Кэролайн Линден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Это из дневника моего отца. Он вел его, когда служил в армии. Текст был зашифрован, но я его расшифровала.
– Боже мой, это писалось так давно! – воскликнула Джулия, взглянув на первый лист. – Какое отношение это может иметь к Алеку сейчас?
Крессида нервно рассмеялась:
– Прочитайте это. Здесь упоминается один человек, офицер. Алек узнал его. То, что он прочитал в дневнике, очень взволновало его. Он заторопился, быстро поднялся на чердак, отыскал чемодан, а теперь уехал, чтобы… сделать что-то. Я хочу помочь, но сначала я должна узнать, кто этот офицер.
Джулия уставилась на нее:
– Что?
– Просто прочитайте! – Крессида легонько подтолкнула ее к стулу. Джулия пошла, читая на ходу. Крессида села за письменный стол, взяла перо и продолжила расшифровывать текст с того места, где остановилась раньше.
Несколько минут они трудились молча.
– Вы имели в виду этого человека? – спросила Джулия, прочитав вслух: – «Белобрысый красавчик-педант из Хартфордшира».
– Да. Он еще упоминается под прозвищем Козырной Валет. Вы не догадались, кто это мог быть? – Джулия покачала головой. Крессида вздохнула. – Это должен быть кто-то, кого Алек хорошо знает или знал, и живет он недалеко – можно добраться в течение дня, поэтому Алек сразу и поехал.
Джулия нахмурилась. Обе продолжили свои занятия.
Чем дальше продвигалась Крессида в своей работе, тем больше ее охватывало отчаяние. Ее отец вел себя все хуже и хуже. «Сегодня набралась хорошенькая сумма, – записал он в июне 1815 года. – Враг снова на марше, приятно опять иметь дело с моим старым другом Львом». Львом он называл французского полковника. «Лев сегодня особенно благодарен, сообщил ему о дислокации старого Блеха» – записал он на следующий день. Крессида тяжело сглотнула. Старым Блехом он называл маршала Блюхера, командующего прусской армией при Ватерлоо. Она передала законченную страницу Джулии и взяла следующий лист.
Она снова наткнулась на упоминание о том самом офицере: «Козырной Валет артачится, несмотря на значительность предложенной Львом суммы. Согласился лишь после предъявления ему доказательств его прежних действий. Мудро всегда держать улики в надежном месте». Теперь она перескакивала через строчки, выискивая места, где упоминались Козырной Валет и Лев. «Козырной Валет держался пренебрежительно, пришлось напомнить ему о наших договоренностях… Лев требует больше сведений, вознаграждение привлекательнее, чем когда-либо раньше… Видел дорогостоящую испанку Козырного Валета. Неудивительно, что он соблазнился… Лев теперь платит золотом… Козырной Валет хотел отказаться, надутый болван. Чтобы добиться его согласия, пришлось показать ему возвращенные Львом письма…»
– Крессида. – Джулия смотрела на нее со страхом. – Это… писал ваш отец?
– Да. – Очень трудно было это произнести.
– Но то, что он пишет, ужасно. – Джулия подняла листы, ее руки были в чернилах – у Крессиды не было времени просушить их. – Это… это…
Крессида размяла сведенные от быстрого письма пальцы.
– Я знаю, – ровно, сказала она. – Поверить не могу, что мой отец…
– Не то. – Джулия покачала головой. Она подошла к Крессиде и положила перед ней бумагу, поводила по ней пальцем. – Это… В этом обвиняли Алека. Совершенно точно, его обвиняли в том, что он переписывался с французским офицером и продавал ему секреты. Здесь говорится о письмах, возвращенных Львом. Письма от француза были найдены в вещах Алека, они и стали уликой. Когда в армии заявили, что он оказался изменником, моя мама умоляла сообщить ей подробности, потому что она не верила в это, и, в конце концов, какой-то полковник выложил ей все, что знал. Я читала его письмо. Изложенные в нем факты согласуются с тем, что здесь написано!
– Вы хотите сказать, что Алек и есть тот офицер, с которым имел дело мой отец? – Крессиде стало не по себе, она ничего не понимала. – Но этого не может быть…
Джулия фыркнула:
– Это не Алек. Никто никогда не сказал бы о нем, что он светловолосый и педантичный, особенно в то время.
Крессида прижала руки к вискам.
– Тогда кто?
– Давайте смотреть дальше. – Теперь Джулия была в таком же лихорадочном состоянии, как Крессида. Она быстро пробежала глазами следующую страницу, потом еще одну, и ее лицо исказилось. – Боже мой.
– Что?
Джулия показала строку:
– Испанка. Уилл Лейси женился на испанке, когда они были в Испании. В городе об этом много говорили, потому что до войны на него имела виды Присцилла Дарроуби, и все знали, что старый мистер Лейси одобрял эту партию.
Они посмотрели друг на друга.
– И Уилл мог дать Алеку письмо, – медленно сказала Крессида. – Потому что они были друзьями.
Джулия кивнула:
– Он погиб под Ватерлоо. Как настоящий герой. Мистер Лейси получил письмо от самого Веллингтона. Но это… – Она потрясла листами с расшифрованным текстом. – Это Уилл Лейси, я уверена. У него были светлые волосы, и о нем можно было сказать, что он педант. Вернее, он мог показаться таким, хотя был сущим дьяволом, как и Алек. Но… что, если… Могло так случиться, что Алека приняли за Уилла?
– Вы сказали, что те бумаги были найдены в вещах Алека.
Она начинала понимать. Сестра Алека смотрела на нее с растущей тревогой.
– Получается, что…
Крессида знала, что получается. Ее отец мог воспользоваться представившейся возможностью. «Везде царил хаос», – всплыли в ее памяти слова Алека. Облегчение от того, что дневник ее отца оправдывал Алека, затмевалось сознанием, что ее отец был человеком, несущим ответственность за выдвинутые против него обвинения. Она заставила себя снова вернуться к дневнику. Шифр теперь был для нее совершенно ясен. Ей не нужно было даже записывать текст, она сразу понимала смысл. Она все еще листала страницы, когда в дверь постучали, и вошла мадам Уоллес.
– Вы готовы?
– Да, – обреченно сказала Крессида, боясь взглянуть на Джулию. – Вы правы. Он написал об этом. Мой отец подложил письма в вещи Алека, переложив на него вину Козырного Валета, чтобы потом иметь возможность шантажировать его семью.
Джордж Тернер был шантажистом. Алеку это было совершенно ясно. Он думал, что и Крессиде тоже, хотя она не хотела произносить это вслух. Он понимал ее и даже уважал за это. Теперь поиски ее пропавшего отца мало, что могли прояснить. Он мог быть уже мертв, но, скорее всего, скрылся. К тому же этот человек был ей дорог, а грехи он совершил много лет назад.
Но Тернер был еще и изменником, продававшим информацию врагу. Однако обычный сержант не мог знать многого из того, что интересовало французов. Тернер жаждал легких денег и со временем нашел способ получать их – завлек в свои сети британского офицера, крайне нуждающегося в деньгах. Алек приходил в ярость, вспоминая строки из дневника Тернера, как тот уговаривал офицера рассказывать сначала о пустяковых вещах, потом о более значимых, пока, в конце концов, этот офицер не начал писать напрямую французскому полковнику. И тогда Тернер стал посредником, исправно получавшим свою долю. За деньги Тернер предавал английских парней, подвергал опасности своих товарищей и всю страну, которую они защищали, превратил в предателя достойного человека, обрек его на бесчестье и позор.
Единственное, чего Алек не знал, – как случилось, что вина была переложена на него.
Дорогу на Грейндж он знал хорошо. Мальчишкой он часто бывал в Грейндже и даже в темноте не сбился бы с пути. Молнии все чаще рассекали небо, но раскаты грома были отдаленными.
Резкий ветер обжигал лицо, но Алек был рад этому. Ветер несколько охлаждал его пыл, напоминая ему, что месть, пусть долго вынашиваемая и заслуженная, редко приносит удовлетворение. Не мести он искал. Ничто не могло вернуть ему годы жизни и потерянное доброе имя. Он жаждал справедливости, причем не столько для себя, сколько для всех, кто пострадал в результате этой трагедии.
Дом остался таким, каким он его помнил. Глаза Алека по привычке отыскали на верхнем этаже третье окно слева, в которое он обычно кидал камешки или что-нибудь еще, вызывая Уилла. После долгих часов усердных занятий они по ночам убегали купаться в реке или бродить по лесу. Они были отчаянными, ничего не боялись. Уилл был ему братом, если не по крови, то по духу. Его так же тянуло к приключениям, как и Алека. Уилл, как и Алек, притягивал к себе неприятности, несмотря на то, что внешне был сама невинность, поэтому многие думали, что Алек сбивает Уилла с пути истинного.
Когда они повзрослели, оба купили офицерские чины, потому что хотели увидеть мир и оказаться подальше от своих суровых отцов. Отец Алека испытал некоторое облегчение, узнав, что его сын совершил поступок, достойный уважения, тогда как отец Уилла был страшно недоволен и дал сыну и наследнику почувствовать это. У Алека все еще стояла перед глазами гнетущая картина прощания Уилла с отцом перед их отъездом в полки. Он видел слезы на глазах мистера Лейси, когда Уилл повернулся, чтобы сесть на лошадь, но он знал и о шрамах, которые упрямый старик оставил на спине Уилла за многие годы строгого воспитания.
Алек привязал лошадь к изгороди выгула и через заднюю дверь прошел в дом. Сколько раз он проходил здесь, предвкушая встречу с другом? Тупая боль пронзила ему грудь. Ему предстояло встретиться с человеком, сына которого он обвинял в измене.
Алек распрямился. Нож под плащом упирался ему в ребра. Он вспомнил о Крессиде, вцепившейся в него и умолявшей его остаться, ее произнесенное шепотом признание в любви. Потом открыл дверь и вошел.
Глава 27
17 июня 1815 года
Ватерлоо, Бельгия
Те, кто сражался под командованием герцога Веллингтона в войне за независимость Испании, утверждали, что большим победам часто предшествовали сильные бури с громом и молниями. Когда армия Веллингтона, промокшая и продрогшая до костей, шла второй день, превращая холмы и поля Бельгии в океаны грязи, некоторые убеждали себя, что буря предвещает удачу его светлости. Но даже если на следующий день их ждал триумф, в тот момент майору Алеку Хейзу гораздо больше хотелось просто согреться и обсушиться.
Он, утопая по лодыжки в грязи, пробирался к маленькому домику, где должен был провести ночь. Он ничего не мог сделать для своих людей. Они устраивались, кто, как мог, жались друг к другу под одеялами, наброшенными на седла, цеплялись за стремянные ремни, чтобы удержаться на ногах и не быть растоптанными. Кавалерия всегда больше пехоты страдала от плохой погоды. Алек ходил среди солдат, пытаясь поднять дух, проверяя, получили ли они свою порцию джина, но ему самому тоже требовался отдых. Наутро предстояла битва, и важно было иметь трезвую, свежую голову.
– Хейз! Привет, майор!
Он остановился и обернулся. Глотая дождь, он улыбнулся, потому что увидел Уильяма Лейси, тяжело шагающего к нему сквозь бурю. Они с Уиллом были друзьями с детства, вместе росли в окрестностях маленького городка в Хартфордшире, в одно и то же время приобрели офицерский чин. Лейси был приписан к штабу бригадного командира сэра Уильяма Понсонби, и Алек не видел его несколько дней, после бала у леди Ричмонд, который прошел у нее перед тем, как французы совершили бросок, и перешли границу.
– Хорошая погода для прогулки, – крикнул он. – Можешь зайти и выпить?
– Если у тебя найдется что выпить, я с удовольствием, – ответил Лейси. Он выглядел измученным, лицо у него вытянулось и посерело. – Чем крепче, тем лучше.
Алек толкнул дверь фермерского дома, но дом оказался забит до отказа. Группа младших офицеров расположилась вокруг огня, на котором в котле что-то кипело. Он поморщился. Что бы ни варилось в этом котле, запах был мало аппетитный даже для очень голодного человека, почти не евшего целый день. К нему добавлялся запах сохнущей шерсти, было душно и воняло кислым. Алек взял зонт, оставленный кем-то у двери, и вышел на дождь. Он открыл зонт, Уилл встал под него рядом, и они выпили на двоих остаток бренди из фляжки Алека.
Они постояли, глядя на дождь. Уилл пошарил по карманам и достал немного табаку. Алек сходил в дом и принес углей, они присели над углями, чтобы покурить и немного согреться.
– Будет кровавая баня, – помолчав, сказал Уилл. Алек выпустил струйку дыма, которая сразу же исчезла во влажном воздухе.
– Думаешь, хуже, чем обычно?
Его друг, какой-то притихший, сделал жест в сторону влажной темноты:
– Где-то на той стороне засели тысячи французов, которые хотят убить нас. Всех. Они знают – это шанс для старика Бонапарта. Если он сможет уничтожить эту армию, кто еще встанет на его пути?
– Он не уничтожит армию, я так не думаю, – проворчал Алек. – Веллингтон стреляный воробей. Он обратится за помощью к Брюсселю, и пруссаки придут на подмогу.
– Они идут к Вавру, если, конечно, французы не разобьют их раньше.
– Ты слишком мрачно настроен, – заметил Алек. – Я надеюсь, что мы разобьем их, а не они нас.
Уилл покачал головой:
– На этот раз у меня ужасное предчувствие. Нет, я не это хотел сказать. – Он помолчал, явно отыскивая нужные слова. – Я не… такой офицер, каким мне следовало бы быть.
Алек бросил на него удивленный взгляд:
– Чушь. Какого дьявола?..
– В последнее время меня одолевают мысли, что я все делал неправильно… – Он сильно затянулся. – Как будто я всю жизнь был слеп и только сейчас увидел, во что это обернулось.
– Жалоба всех женатых мужчин. Уилл улыбнулся, но улыбка тут же увяла.
– Бедная моя жена. Если я умру, кто позаботится о ней? Ей придется страдать, а она ждет ребенка.
Во время войны за независимость Испании Уилл женился на красавице испанке, вызвав неудовольствие своего отца. Из того, что Алек слышал о старом мистере Лейси, он понял, что тот не собирался брать на себя заботу об Изабелле Лейси и ее ребенке, если что-то случится с Уиллом. Миссис Лейси находилась в Брюсселе, и предстоящее сражение, несомненно, пугало ее еще больше, чем мужа. Алек несколько раз видел ее и считал, что старик Лейси большой глупец, если не принимает невестку. Он хлопнул Уилла по плечу.
– Я позабочусь о ней. Ты можешь положиться на меня, хотя я уверен, что ты останешься жив и здоров, царапины не получишь и будешь иметь много детей, которые станут терзать тебя, совсем как мы с тобой терзали наших отцов.
Плечи Уилла задергались.
– Спасибо тебе. Ты не представляешь, насколько мне стало легче. Так ты даешь слово? Что бы ни случилось?
Алек удивленно перевел глаза с дождевых струй на лицо друга.
– Ты еще спрашиваешь? Ведь ты знаешь, что я сделаю это.
– Даешь слово? – повторил Уилл. Его глаза сверкали, сигара дрожала в его пальцах. – Что бы ни случилось?
– Да. – Алек недоумевал, отчего это Уилл так настойчиво твердит все это, но потом сказал себе, что не стоит судить его строго. Он не знал, что должен чувствовать перед сражением человек, у которого есть жена и дети. Сам он не думал о смерти. Если он погибнет, его семья продолжит неплохо жить и без него. Ничье благополучие не зависит от него, и сам он никому не обязан. – Клянусь.
Уилл заметно расслабился, прислонился к стене.
– У меня с собой письмо… – Он достал его из-под плаща. – К отцу. Отправишь после моей смерти?
Оставлять письма было обычным делом, их отсылали в случае необходимости. Многие офицеры почти не спали перед сражением, писали письма. Алек недоверчиво смотрел на Уилла, уж очень странно прозвучала его просьба. Не «если я погибну», а «после моей смерти». Он взял письмо и сунул в карман.
– Иди, поспи, Лейси. Ты не умрешь, не в этот раз. Уилл улыбнулся жутковатой улыбкой:
– Может быть, и нет. Но так мне спокойнее…
– Конечно, – буркнул Алек. Конечно, они оба могут умереть завтра, или на следующей неделе, или во сне сегодня ночью. Это военная служба. – Мне жаль, что у меня нет жены и ребенка, которых я мог бы оставить на твое попечение. Может быть, ты найдешь кого-нибудь, кто женится на Джулии, если я умру и упущу шанс высмеивать ее поклонников.
Уилл улыбнулся, но ничего не сказал. Какое-то время был слышен лишь ровный стук дождевых струй по зонту над их головами да мягкое шуршание потока воды в речушке, бегущей по рытвинам – там, где раньше была дорога. Вдалеке постоянно громыхало, но это был не гром, а шум от передвижения повозок с припасами, артиллерии и фургонов с ранеными.
По грязи к ним пробирался человек.
– Капитан Лейси! Уилл застыл.
– Да?
Глаза человека были едва видны. Он весь был забрызган грязью.
– Вас требуют, сэр. Генерал Понсонби послал за вами. Лицо Уилла перестало быть напряженным, он кивнул и отпустил посланца.
– Понсонби заботится о своем коне, – сказал он с улыбкой, и сразу стал похож на прежнего Уилла. – Он решил купить еще одного, чтобы не рисковать своим любимцем, но, кажется, не может сторговаться. Может быть, я продам ему своего и выручу немного денег.
Алек хохотнул, поднял руку в прощальном жесте. Уходя, Уилл щелчком отправил окурок в темноту. Огонек погас, еще не долетев до земли.
– Счастливо, Уилл.
Его друг посмотрел на него и дотронулся до полей шляпы.
– И тебе, Алек.
Глава 28
1820 год
– Но я ничем не смогу помочь, – сказала Крессида в четвертый раз. – Я могу рассказать мистеру Уоллесу, как туда доехать, и не мешаться.
– Чепуха.
Подозрения Крессиды оправдались, мадам Уоллес оказалась не той, за которую себя выдавала. Теперь на ней были свободные темные штаны и такой же темный облегающий жакет. Ее черные волосы были заплетены в тугую косу, змеившуюся по спине. Когда сверкнула молния, Крессида заметила, что под мышкой у нее блеснул нож. Крессида с пугливым восхищением уставилась на него и гадала, во что это она ввязалась. Мадам подтолкнула ее к ожидавшему экипажу, и вот уже мистер Уоллес гнал лошадей к дому Лейси.
– Расскажите мне поподробнее. Что вы узнали из дневника?
Крессида снова задрожала.
– Во всем виноват мой отец, – начала она тихим голосом. Даже думать об этом было страшно, не то, что говорить. – Он способствовал тому, что один из офицеров совершил предательство, а потом подложил обличающие бумаги в личные вещи Ал… майора Хейза, решив, что он убит. После этого он начал шантажировать старого мистера Лейси, требуя деньги за молчание.
– И что случилось с вашим отцом?
– Я не знаю.
Но у нее были подозрения. Мистер Лейси не был трусом, и шантажисты редко хорошо кончают. Если мистер Лейси ничего с ним не сделал, то это мог сделать кто-то другой.
Мадам Уоллес не казалась очень обеспокоенной. Она продолжала смотреть в окно. Молнии все чаще прорезали небо, они становились все ярче, отдаленное ворчание грома почти не прекращалось. Сильный ветер и развевающиеся занавески добавляли уверенности в том, что надвигается буря.
– Что вы знаете о Лейси и его доме?
– Почти ничего.
Мадам бросила на нее недовольный взгляд.
– Я же сказала вам, что не смогу помочь! Вам следовало взять с собой Джулию.
– Нет, – сказала мадам. – Вы уравновешеннее. Не говорите, что мало знаете. Расскажите мне, что вам известно. Вы встречались с мистером Лейси?
Крессида сделала глубокий вдох и кивнула:
– Один раз. Ему много лет, он примерно моего роста, сутулый, ходит с тростью. Не думаю, что у него остались живые родственники, по крайней мере, не в Грейндже. У него есть слуга, очень крупный мужчина, которого зовут Моррис. Моррис водит его в церковь. Именно в церкви я его и видела. Он всех бранил и грубо обошелся с моей бабушкой. Он назвал Алека «предателем» в присутствии всех жителей Марстона.
– А дом?
– Я видела его только издали. Джулия говорила, что Алек и Уилл Лейси были близкими друзьями, так что он должен хорошо знать дом.
– Ладно, придется довольствоваться этим. – Мадам, подняв занавеску, снова стала смотреть в окно, и Крессида опять обратила внимание на блеск рукоятки ножа.
– Могу я спросить… – робко начала она. – Могу я спросить, откуда вы знаете Алека?
В темноте кареты было видно, что мадам улыбнулась.
– Раз он не сказал вам, так и мне не стоит этого делать.
– Тогда… кто вы?
Мадам Уоллес наклонилась вперед. Крессида повторила ее движение.
– Я такой человек, о котором вам не следует много знать.
Крессида не могла не согласиться с этим. И все же продолжала задавать вопросы:
– Почему вы прячете под мышкой нож? Мадам слегка пожала плечами:
– Надеюсь, он будет там оставаться все время. Мадам хотела сказать, что ей не придется вынимать его?
– Что вы собираетесь делать?
– Надо будет оглядеться, – неопределенно сказала мадам. – Моя помощь может и не понадобиться. Алек и сам способен сделать многое.
Крессида все смотрела на нож. Мадам казалась такой утонченной, разве она способна пустить его в ход?
– У вас и пистолет есть?
Миссис Уоллес засмеялась с неподдельным удивлением:
– Разумеется, нет. Слишком много шума. Я предпочитаю более деликатные средства. – Она резко подалась вперед. – Вот и дом, этот?
В лощине перед ними раскинулся Грейндж, имение Лейси, построенное еще во времена Тюдоров. Крессида кивнула. Мадам постучала по стенке кареты, и они сразу остановились.
Мадам легко распахнула дверь, спрыгнула на землю и прошла вперед, чтобы переговорить с мистером Уоллесом. Крессида высунулась из окна, при вспышках молний пытаясь обнаружить следы присутствия Алека. Однако вокруг никого не было видно, в доме только в двух окнах горел свет. Раскаты грома стали угрожающими, ветер срывал листья с деревьев. Лошади перебирали ногами и храпели, напуганные не меньше ее.
Мистер Уоллес спрыгнул со своего сиденья и сделал знак Крессиде, чтобы она подошла.
– Вам придется подержать лошадей, – сказал он, повышая голос, чтобы она расслышала, потому что гром не переставал грохотать. – Буря пугает их. – Он протянул ей вожжи, и она неуверенно взяла их. – Проведите их немного дальше, там есть засохшие деревья, к которым можно их привязать. Но сами не стойте рядом, в деревья может угодить молния. – Он засмеялся, будто сказал что-то веселое, да и вообще казался радостно возбужденным – это в такой-то ситуации. Крессида сердито посмотрела на него, и он отвернулся, подняв воротник, чтобы спрятать ухмылку.
– С вами будет все в порядке, – сказала мадам, похлопав Крессиду по руке. – Ждите здесь. Не подходите ближе. Мы найдем Алека.
Крессида кивнула, а они быстро что-то обсудили и направились в сторону дома. Один миг, и они превратились в тени, а при следующей вспышке молнии их уже не было видно.
Выл ветер, по крыше кареты барабанил дождь и желуди, падающие со стоящего рядом дуба. Лошади в страхе пятились, почти сбивая Крессиду с ног. Если она не сумеет привязать их, они могут сорваться и потащить ее за собой или вообще убежать. Крессиде удалось заставить их пройти вперед до поворота дороги, на который указал ей мистер Уоллес, и привязать вожжи к надежной ветке. Но отсюда она не могла видеть дом. Она в тревоге походила по дороге и, не выдержав, пробралась за деревья и стала вглядываться в темноту. При вспышках молний теперь становилось светло как днем, но никого не было видно – ни мадам Уоллес, ни мистера Уоллеса, ни Алека.
Что там происходило? Хотя она убеждала мадам, что не должна покидать Пенфорд, ее чуть ли не трясло от желания узнать, что происходит внутри дома. Что, если Джулия ошиблась? Может быть, в дневнике говорилось совсем не об Уилле Лейси? Вдруг они приехали не туда… Из ее груди вырвался смех отчаяния. Может быть, мадам и мистер Уоллесы ломятся не в тот дом, тогда как Алек находится совсем в другом месте, а она, оглушенная раскатами грома, стоит здесь, сторожит двух пугающих ее лошадей и в тревоге до мяса кусает ногти.
Она еще не до конца осмыслила поступки своего отца. Он прямо написал, что подтолкнул Козырного Валета к предательству и заработал на этом, а позже зарабатывал на предполагаемой смерти другого человека. Она вспоминала все случаи, когда отец исчезал, а потом возвращался, набитый деньгами – скорее всего кровавыми. Может быть, он хотел видеть лорда Хейстингса по той же причине? Он никогда не мог объяснить, откуда знает полковника.
Крессида гадала, какие секреты могли быть у полковника, если ее отец что-то имел и на него. Не там ли он нашел свой конец, зайдя слишком далеко, или нашел его здесь, в доме, что стоит в лежащей перед ней лощине? Ветер налетал на деревья, под которыми она стояла, раскачивал их, они трещали и стонали. Это были тоскливые, скорбные звуки, и слезы текли из ее глаз, потому что она осознала, что ее любимый отец, умевший так заразительно смеяться и всегда готовый их развеселить, был хуже, чем негодяем. Он разрушал чужие жизни и жил на деньги, выжатые из преступлений и позора. Она и раньше подозревала, что его уже нет в живых, но в первый раз у нее мелькнула мысль, как было бы хорошо, если бы они больше никогда не услышали о нем, чтобы он просто исчез навсегда.
Ветер усиливался. Когда они покидали Пенфорд, еще стояла невыносимая жара, но она по привычке захватила плащ – он остался в карете. Так как ветер изменился, и сильно похолодало, она дрожала от холода. Дождь все не начинался, но воздух был насыщен водяными парами. Она поводила ладонями по рукам и пошла к карете. Ей надо было взглянуть на лошадей, и плащ оказался бы кстати. Все равно в темноте ничего нельзя было увидеть. Если повезет, Уоллесы скоро возвратятся, и они смогут поехать домой.
Она сделала только три шага…
