Текст книги "Стражи цитадели"
Автор книги: Кэрол Берг
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)
ГЛАВА 42
ГЕРИК
Я проснулся перед самым закатом, раньше, чем обычно после ночных занятий с Нотоль. Не знаю, помог ли тут В'Capo, ослабивший сонные чары, или я проснулся сам, чтобы посмотреть на заходящее солнце. Закаты станут совсем другими для бриллиантовых глаз.
Сжатый белый шар солнца распух и покраснел, словно обожравшаяся, готовая к спариванию пиявка. Тонкие сухие перышки, сходившие в Се Урот за облака, отражали его свет и размазывали его по всему западному горизонту. К следующему закату я стану Наследником Д'Арната и лордом Зев'На, и мир изменится навсегда. К лучшему или к худшему – там будет видно. Я был полностью готов, кроме того, что касалось Сейри – моей матери. Сперва следовало позаботиться о ней.
В конце концов, я понял, что она пыталась сказать мне своими подарками. Когда она обнимала меня в тот единственный миг, прежде чем они забрали ее, я почти поверил тому, что она шептала мне. Но она не знала, что ее зеркало смогло показать мне мою душу – темное нечто, обнаженное моей силой. Во мне не таилось ни капли красоты.
Странна, что именно друзья Сейри – лейранский мальчик и раб – помогли мне увидеть истину еще яснее. Чтобы выяснить все необходимое для освобождения В'Capo и набрать силу для заклинания, мне пришлось просить Нотоль еще раз взять меня в путешествие. Я сказал ей, что все еще не могу решить насчет своего будущего, но если мы сделаем это еще раз, я буду знать точно. Так что Трое встретили меня в зале с кольцом, и мы заглянули в беднейшие кварталы керотеанского города, где воздух был пропитан голодом и болезнями, а людей снедала горечь и жажда мести. Я поглотил их ненависть, и сила забурлила во мне.
Парвен перенес меня на край чаши вулкана, где я видел трещины земной тверди, пылающие жидким огнем. А потом Нотоль привела меня в холодные, черные глубины океана, где я касался странных слепых тварей, обитавших там. Я обернулся одной из них, и на час всем, что я знал, стали холод, мгла и давящая масса воды, бывшая моей жизнью.
– Все это будет вашим, юный принц.
Я возненавидел лордов за то, что они заставили меня покинуть мирный океан. Они засмеялись и пообещали, что, когда я стану одним из них, я смогу путешествовать хоть к самым звездам. Пока мы странствовали, я задавал им сотни вопросов обо всем, что приходило мне в голову – включая и то, как действуют рабские ошейники, – а потом Зиддари оставил меня в моей комнате, слепого и скованного заклинанием. Все, что я мог сделать, – это вернуться к рабу и освободить его, как обещал. Но чего мне хотелось, так это спать и видеть во сне глубины океана или же снова вернуться к огромному кольцу и продолжить странствия вместе с лордами.
Так зачем же я освободил В'Capo? Я перегнулся через перила балкона, но не мог заглянуть на фехтовальную площадку, где он все еще был прикован к стене. Он был лучшим бойцом, которого я когда-либо видел, тем самым искусным учителем, которого я ждал, и к тому же казался благородным человеком. Даже добрым. Его страдание и моя сонливость не позволили мне прочесть намерения в его мыслях. Но когда он ослабил сонные чары, я почувствовал вкус колдовства дар'нети. Мягкое, слабое, рассредоточенное, словно пламя свечи вместо молнии. Мне казалось, с такой силой нельзя даже остановить бегущую киббаци.
Итак, в вечер моего последнего заката я решил, что должен отсрочить освобождение В'Capo. Я не хотел убивать его или снова запечатывать в рабский ошейник. Если он сумеет спасти свою жизнь и жизнь лейранского мальчишки, я не имел ничего против. Но я не мог позволить его столь высокому мнению о собственных способностях подвергнуть опасности жизнь моей матери. Если он потерпит поражение, умрут и Сейри, и он сам, и лейранский мальчишка. Я не хотел отвечать за смерть кого-то из них.
Что же касалось моего будущего, то, испробовав на себе настоящее колдовство дар'нети, я видел лишь один путь. Я не мог бы – и не стану – жить в такой слабости, потому что уже странствовал по ветрам мира вместе с лордами Зев'На. Мое место здесь.
– Как поживаете в этот незабываемый вечер, юный принц?
Дарзид шагнул на балкон позади меня.
– Жаль, что еще не полночь.
– Равно как и мне, – ответил он. И мне, – сказала Нотоль.
Мне тоже, – прогрохотал в моей голове голос Парвена, словно скатившаяся по дощатой лестнице бочка.
– Что мне следует сделать перед помазанием?
Дарзид опирался на перила балкона. Хоть я и не смотрел на него, но чувствовал, как он изучает меня – снаружи и изнутри.
– Ничего. Все произойдет в должное время.
– Я велел приготовить ванну, – сообщил я. – И еду. Я со вчерашнего дня не ел и не мылся.
– Купание – это хорошо, но никакой еды. Вы должны поститься, пока не придете к нам сегодня ночью.
Я не спрашивал почему. Скорее всего, причина бы мне не понравилась. На балкон вышел раб и встал на колени, разведя в стороны руки. Через одну из них было перекинуто льняное полотенце.
– Что будет с моими рабами и челядью после этой ночи? – спросил я, толкнув его ногой и кивком показав на дверь, чтобы он обождал меня внутри.
– Вам не стоит беспокоиться об этих слугах.
– Я хочу, чтобы они заснули. Ночью, прежде чем я уйду.
– Зачем?
Моей коже стало жарко от его испытующего взгляда.
– Я не хочу, чтобы они смотрели, как я ухожу, и думали об этом. Возможно, когда я стану лордом, я решу их всех убить. А может, и нет.
Последний краешек солнца скрылся за горизонтом. Дарзид улыбнулся и махнул рукой в сторону дверного проема.
– Ваше желание, разумеется, будет исполнено. Я ненавидел его.
ГЛАВА 43
СЕЙРИ
Я нигде еще так не мерзла, как в Зев'На, даже в разгар зимы на горных тропах склона Серран. Темные стены выстужали плоть и душу, пока кровь, как мне показалось, не замедлила бег, а мои мысли не замкнулись в себе, как цветок лилейника, лишенный солнца.
Я не могла читать мысли, как дар'нети, или жить в чужом сознании, как лорды, но в тот краткий миг, когда я обнимала своего сына, я знала, что не ошиблась в нем. Последние месяцы я пыталась найти способ сказать ему, что он не был злым. Эти жалкие, пустячные вещицы оказались всем, что я могла найти или сделать поздно ночью или ранним утром, пока другие женщины спали. Я не была уверена, что он понял мое послание. Но он пытался спасти меня, он был мягок и извинился, когда мой арест сделался неизбежен. Поэтому я цеплялась за надежду, что он откажется от участи, уготованной для него лордами. Я сомневалась, что мне удастся сделать что-то еще. Я понимала, как много месяцев прошло. Возможно, уже завтра или в любой из ближайших дней ему исполнится двенадцать.
Мой допрос у лордов оказался на удивление легким. Старуха положила высохшие, иссеченные шрамами ладони мне на голову и завладела всем, что я знала. Это длилось не больше мгновения. Я почувствовала себя опустошенной, словно меня вырвало всем, что я когда-либо ела, но, по крайней мере, я никого не предала. Попытка Гар'Дены сохранить все кусочки мозаики по отдельности оказалась успешной – полагаю, единственной успешной частью плана. Старуха уже знала, что Гар'Дена был врагом лордов, и сообщила с некоторой досадой, что надсмотрщик Гернальд вот уже год как умер и его призвать к ответу нельзя. Так что, в конце концов, я получила объяснение нашему провалу. Надсмотрщик-зид, несомненно, и должен был подать мне сигнал и вызволить меня и Герика из Зев'На.
Как только старуха оказалась удовлетворена, меня оставили одну в прекрасно обставленных покоях. Чистая одежда лежала рядом, на кровати. Тоненькая темноглазая девочка-рабыня, которую я уже встречала в Сером доме, принесла мне еду и в ужасе убежала, когда я попыталась заговорить с ней. В ванной лежали мыло и полотенце, горячая вода была тоже – только протяни руку. Это были лучшие условия жизни за весь последний год. Но я знала, что такое тюрьмы, даже лучшие из них. И хотя я помылась, переоделась и поела, после этого я села и стала ждать конца света – или, по крайней мере, его малой части в лице меня.
После двух дней вялого безделья я нашла в маленьком столе бумагу, перья и чернила. И хотя я не заблуждалась, что Герик когда-нибудь прочтет это, я написала ему письмо, рассказывающее истории нас с Кейроном, Томаса, Келли и Паоло, Д'Нателя и Дассина и всех тех, кто был частью его жизни.
«Мы любили тебя с того самого дня, когда узнали тебя…»
Поздно вечером, в четвертый день моего заключения, ко мне пришел Дарзид. Предвестник зла. Спутник демонов. Как и всегда затянутый в черное, он лениво развалился на красном диване, глядя на меня через мраморный стол.
– Удобно ли вам в доме лордов, сударыня?
– Удобно, как в могиле.
– Уверен, вам это нравится больше, чем спать среди крыс и поедать холодную кашу. Я вынужден восхититься вашей стойкостью перед лицом провала интриг Гар'Дены.
– Можете сказать моему сыну, что были крайне добры и любезны, прежде чем ваши хозяева покончили со мной.
Он расхохотался.
– Одно удовольствие иметь с вами дело, госпожа Сериана, а особенно – приводить вас в замешательство. Лорды не тронут вас. Ваш сын целиком и полностью решит вашу судьбу.
Он перегнулся через стол, его черные глаза были колючими и блестящими, словно обсидиан.
– Разве он не исключительно прекрасный юноша? Все, о чем только могли мечтать лорды Зев'На: умен, решителен, благороден, предприимчив – совсем как его мать. И он с честью унаследовал от отца его немалые таланты. К несчастью, тот безумец не видит сейчас, как его потомок был взращен до полной своей силы. Юный Герик будет самым могущественным чародеем, которого только рождала Вселенная.
– Вы заставили его поверить в то, что он зол.
– Но он таков и есть! И так восхитителен в этом. И никакие очаровательные камушки или загадочные звездные карты этого не изменят. Неужели вы не видели, как его душа раскрылась перед вами, когда вы так глупо обнаружили себя? Он питается самыми низменными страстями двух миров и просит большего. Его кровь пылает от вожделения, и сегодня ночью вы увидите, как он с избытком получит то, чего так жаждет.
– И он сделает то же для своих хозяев – даст им то, чего жаждут они.
– О да. Этой ночью Мост Д'Арната падет. Вселенная переродится.
– Какова же твоя роль, Дарзид, – помимо ролей убийцы, палача, предателя и растлителя детей? Как же ты превратился в стервятника, пирующего на трупах многих благородных душ?
– А, сударыня, вы помните, как когда-то давно я пытался рассказать вам о кое-каких невероятных видениях, о том, с каким трудом я вспоминаю собственное прошлое?
– Конечно, я помню. Вы…
– Я просил у вас помощи, но вас нельзя было беспокоить, и вы отослали меня прочь. А теперь я вспомнил. Пойдемте со мной, и я покажу вам, почему вы не можете победить.
Он вскочил на ноги и протянул руку, но я не стала прикасаться к нему. Он только снова рассмеялся, щелкнул пальцами, и мы вместе оказались в совершенно другом месте.
Мы стояли посреди сверкающего черного пола, в просторном зале, окруженном рядами высоких колонн из черного мрамора, к каждой из которых крепилась стеклянная лампа. Над нами висело усыпанное звездами небо – или его подобие. Шаги отдавались глухим эхом, пока мы шли к ряду из четырех черных мраморных тронов, стоявших на резном помосте. Два были заняты: одно – седовласой женщиной, допрашивавшей меня, а другое – высоким длинноволосым человеком с крючковатым носом и широким лбом. Оба были облачены в темные одеяния и странные золотые маски, закрывавшие верхнюю часть лица, с драгоценными камнями на месте глаз. Сама смерть рядом с ними показалась бы сердечной и радостной.
– Добро пожаловать, сударыня, – сказал высокий человек.
Если он, конечно, был человеком…
– Прежде – был, – ответил он, его голос словно вел холодным влажным пальцем по моему позвоночнику – искаженный, мертвый. – Теперь куда больше, чем человек.
Меня зовут Парвен. Справа от меня моя сестра Нотоль, с ней вы уже встречались. И, конечно же, вы старые знакомые с моим братом Зиддари.
– Зиддари…
Тот, кто стоял позади меня, негромко рассмеялся, когда его лицо растаяло. И тогда стала видна его собственная золотая маска. Металл не просто закрывал верхнюю часть лица – он сросся с плотью. Кроваво-красные рубины засияли в бледном свете ламп.
– Старые друзья все еще могут преподносить сюрпризы, не так ли? – Хотя его голос стал глубже, в нем слышалась прежняя циничная усмешка.
Дарзид… Зиддари… третий из дар'нети, выживший в сотворенном ими Уничтожении. Лорд Зев'На. Никогда, в самых безрассудных предположениях…
«Глупая, глупая женщина…»
– И как бы вы могли догадаться? Вы ничего не знали о лордах. И я был не вполне собой все эти годы – так много времени провел вдали от дома, в чужом обличье. Существование под маской человека не позволяло проявиться всем способностям, а жизнь там таит свои опасности для уроженца этого мира. Иначе все это могло бы разрешиться задолго до вашего рождения. Но, думаю, теперь с Дарзидом покончено. Он больше не понадобится вашему сыну. Будете ли вы оплакивать своего старого друга?
– Я буду проклинать твое имя, пока не обращусь в прах.
– Увы, это весьма вероятно. Ну, мальчик приближается. Прошу вас, присаживайтесь.
Он снова щелкнул пальцами, и рядом со мной возникло простое деревянное кресло. Сама того не желая, я села, пока Дарзид-Зиддари занимал свое место на третьем троне.
Из глубин черного блестящего пола между мной и помостом засиял круг синего света, пульсировавший в такт моему сердцу. Герик появился прямо посреди него, одетый в расшитые серебром штаны, рубашку и камзол темно-пурпурного цвета и с мечом на поясе. Он встал перед лордами, не поклонившись.
Они заговорили одновременно, тремя разными голосами, причудливо сплетающимися между собой.
– Наконец-то, – сказала женщина, – мы с нетерпением ждали вас.
– Приветствуем вас в эту ночь, – продолжил Парвен, – когда вы вступаете в свои права. Сделали вы свой выбор, юный принц?
– Сделал, – ответил Герик тоном холодным как лед.
– И каков же он?
– Я стану лордом Зев'На.
Так погибла моя надежда. Наверное, я вздохнула или всхлипнула, потому что Герик резко повернул голову, словно впервые заметил меня. В его поведении не чувствовалось ни ненависти, ни надменности, лишь отстраненность. Но он не заговорил со мной и снова обернулся к лордам.
– Да, мы привели ее сюда, как вы и просили. Как видите, мы прекрасно позаботились о ней. Теперь она – ваша. Поступайте с ней, как пожелаете. – Злобное предвкушение Зиддари нависло над нами словно облако. – Подходящий подарок к вашему дню рождения.
– Ее следует отпустить.
– Что?
Это слово громыхнуло в устах всех троих лордов, так что у меня едва не раскололась голова. И хотя никто не смог бы прочитать едва заметное выражение на столь странных лицах, их потрясение и неверие сотрясли пол под моими ногами.
Голос Герика не изменился.
– Я решил стать одним из вас. Но прежде я требую возможности для этой женщины уйти невредимой. Она не имеет для вас значения.
– Какая слабость открылась нам…
– Кто вы такой, чтобы судить о ее важности для нас?
– А как же ваша клятва…
– …ваша месть…
– …клятва на крови, над телом вашей няньки, той, что была для вас настоящей матерью?
Вкрадчивый шепот, словно зловоние, расползся по залу. Зиддари фыркнул и показал на меня.
– Что же это за мать? Ей не следовало вас зачинать, зная, что единственным вашим наследством станут кол и костер.
Герик не дрогнул.
– Моя клятва была основана на лжи. Я не знаю, на правде ли основывалась моя присяга вам. Полагаю, нет. Но буду жить с тем выбором, который сделал, потому что не вижу другого выхода. Вы выполнили вашу часть сделки, и я выполню свою. Все, кроме этой единственной детали, случится так, как вы того желали.
– Как вы пришли к таким заключениям?
– Это вас не касается, лорд Парвен, – ответил Герик. – А теперь время не ждет. Теперь ваша очередь выбирать.
Он загнал их в угол, и знал это.
Улыбка медленно растянула бескровные губы Зиддари.
– О, брат и сестра мои, мы справились намного лучше, чем даже предполагали. Разве вы не согласны?
Он вскочил с трона и отвесил Герику низкий поклон.
– Продолжим же подготовку, мой умный и бесконечно очаровательный юный принц. Когда настанет время помазания, вы сможете передать госпожу Сериану тому из Наставников, кого выберете сами. Им будет обеспечен безопасный путь в Авонар после церемонии, и ей тоже. Этого достаточно? Мы даем вам слово лордов Зев'На, которое ни разу не нарушалось за тысячу лет.
Герик скрестил руки на груди и глубоко вздохнул.
– Это лучшее, что я могу сделать, – тихо сказал он мне, не глядя в мою сторону. – Я – тот, кто я есть. Этого не изменить.
Потом он повернулся ко мне спиной, опустил руки и поприветствовал Троих легким поклоном.
– Начнем же.
В зале стало холоднее, свет ламп померк настолько, что лишь прямо под ними на черном полу остались лежать тусклые круги. Казалось, Трое выросли, когда перевели свои взгляды на Герика.
– Вы не заговорите больше, пока мы не закончим, – велел Парвен. – Ничто не должно помешать приготовлениям. Вы согласны?
Герик кивнул. Он не выказывал страха. Нотоль двинулась к середине помоста, держа хрустальный флакон и бокал.
– Ты пришел к нам, постившись? – спросила она.
– Он не ел и не пил уже сутки, – ответил Зиддари у нее из-за спины. – Я убедился в этом.
Старуха кивнула и наполнила бокал жидкостью темно-красного, почти черного цвета.
– Вот напиток, которого ни одно смертное создание не может испить, не изменившись. Осуши его до капли, и с этой ночи тебе не потребуется пропитания, кроме того, что будет вскармливать твою силу.
Она протянула Герику бокал, клубящийся красноватым паром.
– Не пей! – закричала я. – Ты не такой, как они! Но Герик не слушал и не слышал меня. Он взял бокал, поднял, приветствуя каждого из лордов, и поднес к губам. Первый глоток заставил его содрогнуться, но дальше он уже не колебался. Медленно, неумолимо он осушил кубок, с усилием проглотив последние капли, прежде чем глубоко вздохнуть, явно превозмогая тошноту.
Нотоль забрала кубок из его дрожащей руки.
– Крепкая выдержка, не правда ли? Вы чувствуете его в каждой косточке, в каждой жилке, каждом волоске? Ваше тело отторгает его, потому что это питье не для смертных. Но вы научились приказывать себе и позволите ему завершить работу, очищая, преобразовывая, делая ваше тело иным, чем оно было когда-либо.
Нотоль вернулась на трон, а Парвен занял ее место на помосте.
– Когда вы впервые прибыли к нам, юный принц, вы предложили нам свой меч. Мы не приняли его тогда у вас, потому что он не был подтвержден доблестью, не был достоин нас. Но больше вам нет нужды в подобных ничтожных орудиях. Теперь мы требуем от вас клятвы в том, что вы не поднимете против нас, ваших братьев и сестры, руки. Желаете ли вы отказаться от этого символа своей прошлой жизни и поклясться в этом безоговорочно?
Герик обнажил меч и воздел его высоко, пока тот не блеснул в слабом свете, сияя и переливаясь. Затем выпрямил спину и преклонил колено перед Парвеном, протягивая меч на раскрытых ладонях.
– И вы приносите этот обет по собственной воле? Герик кивнул.
– Да будет так, – заключил Парвен. Аметистовый луч упал на меч с его золотой маски.
Стальное лезвие начало сиять, все более и более ярким пурпуром, пока не утратило форму и не растеклось по рукам Герика. Тот не шевельнулся, пока расплавившийся меч не исчез, оставив после себя лишь зловоние горячего металла и сожженной плоти. Потом он поднялся, холодный и торжественный, напряженно вытянув руки вдоль тела.
Зиддари выступил вперед, заменив рослого лорда, и взглянул на Герика сверху вниз рубиновыми глазами.
– Вы познаете цену вашей силы, юный принц. Она не так уж высока. По крайней мере, не для той жизни, для которой вы рождены. Вы уже не тот сопливый ребенок, которого я встретил совсем в другом месте. Вы познали кровь и боль так, как никогда не узнал бы он. Вы познали силу, которой он никогда не смог бы коснуться, и все то, что делало его слабым, укрепило вас. Настало время проститься с этим ребенком. Вы согласны?
Герик закрыл глаза и склонил голову, и Зиддари положил руки на его сияющие рыжие волосы.
– Итак, я забираю у вас имя, данное вам в этот день двенадцать лет назад, и оковы, которыми оно связало вашу свободу. Отныне не остановит вас его приказ, и, произнесенное, оно ничуть не затронет вас. Отныне это горькое наследие не будет порабощать вас, а станет казаться историей о ком-то другом, оставленном далеко позади и недостойном даже лизать ваши сапоги. Сила и мудрость, взращенные в вас, и страдания, закалившие вас, – вот все, что останется вам от него. Отныне вы – Диете, Разрушитель, четвертый лорд Зев'На.
Зиддари поднял руки, Герик посмотрел вверх, и он уже не был прежним. Изящество юности в его чертах, уже погрубевших от солнца и пустыни, обрело каменную резкость. Отныне я не видела мальчика, кричавшего мне, чтобы я бежала, и боявшегося посмотреть мне в глаза, словно извиняясь за то, что потерял душу. Он больше не был мальчиком.
– Теперь, – продолжила Нотоль, – прими наш величайший дар ко дню своего рождения, ко дню, когда ты занимаешь свое место среди сильных мира сего.
Трое собрались вокруг Герика. Приглушенный шум на грани слышимости резал уши. Над светящимся синим кругом на полу появилось кольцо из тусклой латуни, выше человеческого роста. Подвешенное в воздухе, оно начало вращаться, притягивая желтый свет фонарей и разноцветные блики глаз лордов.
– В последние дни вы испробовали воды тьмы, но сегодня вы погрузитесь в них, искупаетесь в них, очиститесь от того, что помешало бы полнейшему раскрытию вашей силы. Шагните в сферу, раскройтесь и наполните себя тем, что найдете там. Этими силами, вместе с нашими и вашими собственными, вы необратимо изменитесь. Желаете ли вы этого?
Герик кивнул еще раз.
– Тогда войдите и потребуйте то, что принадлежит вам по праву рождения.
Без колебаний Герик шагнул в сферу, свитую из красного, зеленого и пурпурного света. Его размытые очертания были видны в ней, руки и ноги простерлись в стороны, а лицо запрокинулось, словно он готовился обнять то, что ждало его.
– Любимый сын мой, не делай этого! – закричала я. – Держись за то, что ты есть. Нет ничего необратимого. Ты не такой, как они. Ты благословен и любим с первого же мгновения, когда твой отец, и я узнали о тебе. Тобой дорожил мой брат, взрастивший тебя, как собственного сына. И твоя дорогая Люси – подумай, как боялась она той лжи, которую весь мир твердил про тех, кто обладает твоим даром, но она осталась с тобой, потому что ты был так дорог ей. Однажды ты снова узнаешь об этом. Ты не должен забыть…
И, борясь с горем и отчаянием, я повторила ему долгую историю, которую записала за последние дни, не веря, что он слышит меня или что это может что-нибудь изменить, но лишь потому, что я не могла молча наблюдать за этим ужасом.
Казалось, минула целая жизнь, прежде чем он вышел из светящейся сферы и сразу же был заключен в удушающие объятия Троих. Нотоль набросила ему на плечи черное одеяние, такое же, как у остальных лордов. Он закрывал руками лицо, пока они вели его к четвертому трону на помосте. Зиддари и Нотоль встали с обеих сторон от него и мягко отвели его руки, открывая глаза. Это были два черных отверстия, зияющих пустотой.
Парвен подошел сзади и, пока Нотоль и Зиддари удерживали руки Герика, положил поверх ужасных черных дыр в лице моего сына золотую маску. Ему достались бриллианты, сияющие, холодные, голубовато-белые камни, которые никогда не смогут выразить ни страха, ни гнева, ни любви. Я не слышала, что шептал Парвен, пробегая пальцами по краям маски, но когда сверкающий металл растекся по бровям и скулам, соединяясь с плотью, я упала на колени и горько зарыдала.
– Юный лорд Диете, мы приветствуем тебя среди нас, – произнесла Нотоль. – Мы стары, но ты дашь нам новую жизнь.
– Ты искупался в величии тьмы, пожертвовав несовершенным зрением своего народа ради истинного прозрения твоих братьев и сестры.
– Ты оставил свои прошлые привязанности тому ребенку, которым был прежде, и испил вина бессмертия.
– Отныне мы – Четверо, и никто из живущих не может этого изменить.