Текст книги "Стражи цитадели"

Автор книги: Кэрол Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

ГЛАВА 15
НЕЙРОН

Я понял, куда ведет наш путь. С того мига, как вышел из пещеры следом за дамами и дульсе и увидел убеленную сединами главу Карилиса в северном небе, я понял это. Гора Кари лис, где я учился охотиться, лазать по скалам и исцелять, вершина, раскинувшая могучие руки и объявшая ими плодородную долину, место моего рождения.

Сотни лет тому назад мой народ – чародеи дар'нети, лишенные забытого ими родного мира и объявленные вне закона в этом, – искали место, где могли бы начать новую жизнь. Три рода, включая и тот, к которому принадлежу я, пришли к Карилису – его сладкому воздуху, плодородной почве и чистым рекам. Из основанного ими поселка вырос город, полный красоты и изящества, город, который они назвали Авонаром. Никто из поселенцев не мог вспомнить, почему они чтили это имя, знали только, что оно было частью каждого из них, столь дорогое слово, само собой оказавшееся на устах у каждого. Мой народ давно забыл о том, другом Авонаре, королевской столице мира, называемого Гондеей, откуда их предки были посланы, чтобы защитить Мост Д'Арната.

Нас всегда было мало. Из тысяч людей, живших в Авонаре моей юности, наверное, меньше трех сотен были чародеями, но никто не мог бы пройти по городу, не заметив чудес, созданных моим народом: цветущие еще долго после прихода зимы сады, прекрасные дороги и мосты, не знавшие времени и разрушения. Это было общество щедрых людей, живших среди взаимного уважения и изысканных бесед.

Я был в отъезде, в университете, в день, когда мой город погиб. Ходили слухи, что долину, едва рассвело, окружили лейранские войска. К закату каждый чародей – мужчина, женщина или ребенок – был опознан доносчиками, подвергнут пыткам и сожжен. Остальных жителей предали мечу. Мой отец, правитель города, умер последним. Лейранцы хотели, чтобы перед смертью он стал свидетелем их полной победы. В полночь они подожгли город, и даже в далекой Ванесте люди видели в небесах отблески судьбы Авонара.

Я не возвращался назад после резни. Даже для дар'нети положены пределы скорби, которую возможно вдохнуть вместе с воздухом. Я желал унести с собой образ живого города, а не вид погребального костра, общего для всех, кого я любил.

Я принял горечь этой ни с чем не сравнимой потери так, как это было принято у моего народа, и все же, думаю, я всегда знал, что мне придется взглянуть на Авонар снова. Из того, что я мог вспомнить о своей жизни в этом мире, мне еще не приходилось туда возвращаться.

Только одно могло привлечь к руинам моего дома сторонника зидов, каковым был этот Дарзид. Возможно ли, что ему стал известен секрет, открытый мне перед отъездом в университет? Отец тогда сказал, мы едем на охоту, но мне показалось странным, что он пригласил меня одного, без братьев, которые куда больше ею наслаждались…

Пологие склоны подножий Карилиса были укрыты туманом. Тропа была мне незнакома, и во мне росло нежелание вторгаться в эту сладко пахнущую долину.

– Здесь ничего нет, отец, – сказал я, – добычи не видно – ни крупной, ни мелкой. Есть сотня других, более подходящих троп.

– Но только не для сегодняшней охоты, – возразил он и продолжил ехать вперед; его широкая спина и могучие плечи приказывали мне следовать за ним, в то время как у меня руки чесались натянуть поводья и повернуть назад.

Белоствольные березы были рассыпаны по травяным склонам, кое-где взору открывалась ровная зелень полян, а когда утро вступило в свои права, солнце рассеяло туман по скальным трещинам, которые словно напоминали нам, что мы ступаем по владениям Карилиса. Саму гору скрывали деревья и вздымающаяся земля. Искристые капли росы лежали на траве и трепещущих листьях.

– Оставим лошадей здесь, – сказал отец, когда мы вышли к темно-зеленому потоку, бившему из-под высокой гранитной скалы.

Мы спешились.

– Нам здесь не место, – возразил я шепотом, словно мой голос мог привлечь к нам нежеланное внимание. – Где мы?

Отец положил руки мне на голову, ответив:

– Не волнуйся, сын. Мы пришли к самому драгоценному и тайному месту. Лишь тот, кто носит на себе печать власти, может узнать о нем… нет, не возражай. Я не восстаю против Пути, начертанного нам. Хотя из всех моих сыновей я доверяю наше будущее тебе, мне известно, что нить твоей судьбы ведет тебя по иному пути. Кристоф еще слишком молод, но из него выйдет хороший правитель, и я приведу его сюда, когда придет время. Но ты, Кейрон… ты чтишь нашу историю и наш Путь, как никто другой, и я уверен, что ты должен знать это место.

– С его прикосновением моя неуверенность исчезла, и мы начали подниматься вдоль потока, пока не добрались до двух массивных гранитных плит, вмурованных в склон. Наверху они соприкасались, образовывая треугольный проем с тенью неведомой глубины в середине. В этой темноте пульсировала сила, отзываясь в моей крови, словно зной полуденного солнца.

– Что это? – спросил я.

– Можно сказать, это наша колыбель. Из этого места четыре с половиной сотни лет назад в поисках новой жизни вышли три рода.

– Портал Цитадели?! Но я думал, все они были разрушены!

Где-то вдали от этого холма стояла крепость, укрывавшая моих соплеменников в смутные времена. Когда началось Освобождение и были приняты законы истребления, даже крепость перестала быть безопасной. Неизбежное разоблачение вынудило наш народ рассеяться, оставляя позади, как утверждали легенды, нечто драгоценное и святое, берущее начало прежде самой древней нашей памяти. И хотя меня с детства тянуло к тайнам крепости, я полагал, что все порталы разрушены.

Сильные пальцы отца пробежали по трещинам и бороздам, покрывавшим исполинский камень.

– Те, кто жил в Цитадели, утверждали, что этот портал – путеводная нить к священной тайне. Они надеялись, что однажды мы сможем, открыто прибегнуть к своему искусству и выяснить его истинное назначение. И они доверили слова, открывающие портал, моему далекому пращуру, слова на неизвестном нам языке, тайну, которую надлежит хранить, пока времена не изменятся. Мы ждали все эти годы и высекли слова в камне, чтобы время и неверная память не исказили их, – я покажу тебе, где они спрятаны. Хотя, конечно, времена еще не изменились.

Я протянул руку в темный провал, не ощутив при этом ничего необычного.

– Неужели ты никогда не терзался искушением пройти здесь, отец? Узнать, осталось ли что-либо от Цитадели? Может, мы могли бы приоткрыть завесу этой тайны, узнать больше о прошлом, изменить что-то к лучшему?

– Да, однажды я пытался пройти, как и мой отец, и дед. – Он покачал головой. – Мы нашли только эту расщелину в скале. Возможно, нашей силы недостаточно. Или там просто больше нечего искать. Но ты… кто знает? Ты должен попытаться, я думаю.

Он прошептал мне на ухо слова и подтолкнул рукой в спину.

И я ступил в маленькую гранитную нишу. Наблюдателю, не чувствующему силы чар, это место показалось бы ничем не примечательным, не считая, пожалуй, воздуха: хотя долину, оставшуюся снаружи, согревало мягкое дыхание весны, в нише царила зима. Или же озноб был первой реакцией моего тела на волшебство, предназначенное не мне. Ступая по узкому проходу в самую глубь скалы, я дотрагивался ладонями до грубой поверхности стен и повторял слова, которые шепнул мне отец. Шрамы на левой руке принялись ныть, словно прорезанные заново. Чем дольше оставался я там, тем более суровый холод поднимался по руке, охватывая меня целиком. Чары были повсюду: они гудели, отражались от стен, нарастали и наполняли мои жилы, словно во мне было вдвое больше крови, чем у обычного человека. Так близко… Я собрал всю свою силу, взятую от жизни, от целительства, от красоты гор и зари… вложил ее в заклинание. Так близко… Я чувствовал, как истончаются стены. Так близко…

Но что-то было не так. Чары не желали поддаваться, и вскоре меня так жестоко знобило, что я не мог даже думать. Я бросился обратно по проходу к дневному свету.

– Мы что-то упускаем, – выдохнул я, стуча зубами, словно дятел, долбящий клювом сухое дерево. – Нужно выяснить, что означают эти слова.

Отец быстро закутал меня в плащ и развел костер.

– Я в порядке, – сказал я, – только чувствую себя так, словно в разгар зимы провел ночь голышом на вершине Карилиса.

Левая рука онемела – по крайней мере, так мне казалось. Когда отец провел пальцами по шрамам, я взвыл от боли, словно он коснулся меня раскаленным железом. Еще неделю рука оставалась онемевшей и безжизненной… онемевшей, безжизненной и такой холодной…

* * *

Я сел рывком. Наверное, я заснул, лежа под лучами зимнего солнца. Рассеянно потирая занемевшую руку, я огляделся в поисках спутников.

Мальчик Паоло общался с лошадями, которые паслись на редких пятачках бурой травы, пробивавшейся на берегу ручья. Заметив, что я смотрю на него, он расплылся в улыбке и изобразил несколько приплясывающих прыжков, оборот вокруг себя и неловкий поклон. Я не мог припомнить столь же обаятельного выражения благодарности. Я улыбнулся ему в ответ.

Ему было невыносимо больно, когда я объединил наши сознания, а в таких случаях связь Целителя и исцеляемого бывает особенно тесной. Его страхи раскрывались передо мной, вынуждая разделить их: ужас того, что он станет калекой в еще большей степени, бременем для друзей, которыми он так восхищался, – перед этим ужасом напрочь мерк страх смерти. И полное доверие ко мне. Пока я работал, боль начала стихать, и мысли Паоло обратились к коню по кличке Солнечный Свет… словно я мог его знать. Этот мальчик помнил меня.

И Келли, девушка дар'нети, рожденная в Авонаре перед его гибелью – это было настоящим чудом, – она тоже узнала меня. И госпожа Сериана… В ту первую встречу в ее саду она назвала меня Эреном. Дассин объяснил мне, что Эрен – одно из моих имен, но всего лишь прозвище, а не третья жизнь, которую мне предстояло вспомнить. За что я был весьма признателен. Это имя было связано с недавними событиями моей жизни – с моим таинственным вторым путешествием по Мосту Д'Арната. Возможно, все они узнали меня именно в тот раз.

Госпожа Сериана… земля и небо, кто же она? Этим утром, когда она так разозлилась, неровные края Пропасти снова замаячили передо мной. Сквозь ужасающие провалы темноты на меня навалился такой гнет вины и скорби, что я был готов почти на что угодно, только чтобы избавиться от него. Если бы не Барейль, заставивший меня шевелиться, я, возможно, больше никогда бы не сдвинулся с места. Нет, лучше о ней не думать.

Я лег на камень, бездумный, словно кот, и уже задремал, когда вдруг появился Барейль, принесший овсяные лепешки и вино.

– Могу я чем-то еще послужить вам, мой государь? Я огорчился, заметив, как тревога избороздила морщинами его лоб.

– Я не могу просить тебя о большем, чем ты уже сегодня сделал.

– Я сделал лишь то, о чем говорил мне мастер Дассин. Вы полностью оправились?

– Теперь уже да. Ты вовремя пришел на помощь.

– Тогда, может быть… Госпожа Сериана очень хотела поговорить с вами.

Поговорить с ней? Солнечный луг внезапно поплыл у меня перед глазами, словно я смотрел сквозь нагретый воздух над огнем.

– Нет, не сейчас. Скажи ей…

Как я мог объяснить ей, что боюсь ее? Она явно знала много больше, чем сказала мне, но мне приходилось доверять ей, потому что ей доверял Дассин. Но что бы она ни знала и кем бы она ни была, это приводило меня на грань безумия. Стоит нам продвинуться еще чуть дальше в этом направлении, и я даже откажусь от поисков, не в силах больше находиться рядом с ней. И тогда останется выполнить лишь одно – отомстить за Дассина. Нет, пусть лучше госпожа считает меня хамом.

– Просто скажи ей, что я не хотел бы сейчас говорить с ней. Возможно, позже.

– Ничего больше?

– Ничего больше.

ГЛАВА 16
СЕЙРИ

Хотя я и попыталась отнестись к отказу Кейрона разговаривать со мной как к преходящей обиде, он не собирался облегчать мне задачу. Когда мы покидали заснеженный луг, он вскочил в седло и поехал рядом с Келли раньше, чем я успела упаковать вещи. С наступлением ночи мы снова вынуждены были устроить привал, и я попыталась обойти камень преткновения.

– Теплее не стало, зато небо чистое, – сказала я, присаживаясь рядом с ним на бревно, пока Келли делила на всех наш скромный ужин. – Хотя ночь в Искеране определенно была бы приятнее.

– Безусловно.

Судя по вниманию, уделяемому им овсянке, она была изысканнее жареной перепелки.

Я вскочила. Ошибкой было садиться так близко. Даже так близко к костру меня охватила дрожь.

– Может быть, вина или эля? У нас осталось по чуть-чуть и того и другого.

– Вина, если позволите. – Он поднял голову, но его взгляд скользил по деревьям, небу и грязной земле, словно я была бесплотной.

Определенно, он не мог простить мне недавней выволочки, причем обида принадлежала Д'Нателю, а не Кейрону. Дассин предупреждал меня, что отголоски вспыльчивости принца останутся с Кейроном навсегда. Но я не извинюсь. Я поступила правильно, не позволив ему отвлечься. Мы должны были двигаться дальше.

Следующим утром Паоло нашел возле дороги следы чужой стоянки. Келли подтвердила, что Герик был здесь. Кейрон определил, что огонь погас более двух дней назад. И хотя после этого мы поехали еще быстрее, никто из нас не прикидывался обнадеженным. Чем больше становился разрыв между нами и Гериком, тем сложнее Келли было идти по следу.

Далеко за полдень второго дня пути от пещеры разбойников она потребовала остановиться, чтобы уточнить направление. Мы весь день ехали по узкой тропе, полузаросшей молодой березовой порослью и густым малинником. Опрокинутые в подлесок верстовые столбы из резного камня свидетельствовали, что дорога была когда-то намного шире и наезженнее. И в самом деле, когда мы выбрались из поредевшего леса на просторный, бурый от зимней травы откос, почти исчезнувшие колеи и выбоины обрисовали полосу более чем в сорок шагов шириной. Дорога шла вверх и далее по вершине отлогого гребня. Увенчанный снежной шапкой пик виднелся впереди, но мое смутное представление о географии не могло подсказать, куда лежал наш путь, и я не нашла ни одной надписи на остатках придорожных столбов.

Келли спешилась и опустилась на колени, чтобы изучить две тропы, ответвляющиеся от главной дороги. Однако Кейрон не стал ждать ее указаний, а направил коня вверх по холму и остановился, только достигнув вершины.

– Он выбрал правильный путь, – подтвердила, наконец, Келли, жестом показывая нам следовать за ним.

Мы догнали Кейрона на вершине, где нам открылся вид и впрямь достойный того, чтобы задержаться: широкая долина, которую я видела из разбойничьей пещеры, расстилалась под нами. Над ней больше не висели подсвеченные огнем морозные плюмажи, лишь тяжелые серые облака, сулящие снегопад еще до наступления утра. Долина была намного больше, чем я представляла, в ней вольно раскинулись луга, перелески, маленькие озерца и ручьи. Широко разлегшиеся горные отроги сглаживались многими лигами ниспадающих холмов, облаченных в цвета зимы, сегодня – в сотни оттенков серого и голубого. Казалось, нетронутую чистоту этой долины никогда не ранило присутствие человека. Если бы не дорога, свидетельствующая об обратном, можно было бы подумать, что мы первые, кто увидел это место.

Чем дольше мы любовались, тем более тревожной казалась тишина. Ни щебета птиц, ни жужжания насекомых. Ничто не звенело и не журчало, не бегало и не скакало. И где-то за серединой долины пролегала граница, слишком прямая, чтобы быть естественной. Все, что лежало за ней, казалось темным и неразличимым в сером свете. Обеспокоенная, я повернулась спросить у остальных, не знают ли они, что это за место. Паоло, Келли и Барейль уставились на Кейрона, а тот, не мигая, смотрел на долину, и слезы струились по его щекам. И тогда я поняла.

Более чем на двадцать лет он пережил семью и родину. Прежде чем я смогла заговорить, он направил коня вперед, медленно спускаясь с холма.

Последовав за Кейроном в долину, мы увидели следы жилья: заросшие ежевикой каменные дома с зияющими пустотой глазницами окон, одинокая труба над колючей чащей, сгнившие изгороди, захваченные сорняками поля, придорожные колодцы и родники, настолько грязные, что черно-зеленая слякоть тянулась от них шагов на двадцать в любую сторону. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что мы увидели, перейдя границу, замеченную нами с вершины холма.

Запустение замерзшей слякоти, ни ветки, ни листа, ни соломинки – ничего, напоминающего о том, что когда-то росло на этих полях. Несколько чахлых стеблей чертополоха, пробившихся сквозь обрушенную насыпь дороги, – вот, казалось, и все, что было живого на протяжении полулиги бывшего города. Обуглившиеся развалины башен отчетливо выделялись на фоне тяжелых облаков. Голые белые стены вздымались среди пустоши, словно выскобленные временем кости какого-то древнего животного. Все мертво. Все разрушено. И чтобы никто не понадеялся, что хоть кому-то удалось уйти живым от их гнева, разрушители установили по обе стороны от надвратных башен высокие колья, на каждый из которых было насажено не меньше сотни голов – теперь от них остались только голые черепа.

– Пламя бесовское… – выдохнул Паоло. Кейрон остановился перед стенами, там, где еле заметная тропинка ответвлялась от главной дороги. Взгляд его не отрывался от слепых стражей.

– Наша цель – маленькая долина в предгорьях за городом, – тихо произнес он, – я уверен. Но чтобы воспользоваться тем, что мы там найдем, я должен сначала попасть в город. Держитесь этой обходной тропы и дождитесь меня там, где она вновь соединяется с главной дорогой. Я присоединюсь к вам так скоро, как только смогу.

– Позвольте нам ехать с вами, – попросила я, – вам не стоит быть там одному.

Барейль заговорил одновременно со мной:

– Мне кажется, я должен быть рядом, государь. Горькая улыбка скользнула по лицу Кейрона.

– Это мой дом. Я не увижу ничего, что не представлял бы тысячекратно. Сила ждет меня в его созерцании, как раз в том, на что я хотел бы взглянуть. Наш дар прихотлив.

Он стронул было с места коня, но тут же остановился, повернувшись к Келли:

– Пойдем, если хочешь. Это был и твой дом тоже. Келли оторвала взгляд от ужасных привратников на шестах.

– Моим домом был Юриван, где мы жили с бабушкой. Ужас не властен надо мной, – ответила она, но щеки ее пылали, и она не решалась встретиться с Кейроном взглядом.

– Не вини себя за то, что ты еще не готова, – сказал он, – и, может быть, не будешь никогда. Прошло немало времени, прежде чем я вернулся.

Он пришпорил коня и направился к черному провалу в стене, некогда бывшему деревянными воротами.

Порыв холодного ветра долетел с голых полей, едва мы начали огибать скорбные развалины. Я сожалела о своих язвительных словах, увеличивших разрыв между мной и Кейроном. Давным-давно я обещала ему, что поеду с ним в Авонар, когда он будет к этому готов, но обещание затерялось в глубинах прошлого, которое он все еще не обрел.

Свинцово-серый вечер уже превратился в ночь, мы обогнули город с востока и снова выбрались на дорогу близ границы запустения. Как только Келли проверила путь, мы спешились, чтобы слегка размять ноги. Терпение Барейля скоро лопнуло, и он, не находя себе места от беспокойства, сообщил, что возвращается.

– Он не должен оставаться здесь один, – пояснил дульсе. – Не в столь уязвимом состоянии.

Я коснулась его руки прежде, чем он успел сесть в седло.

– Пусть поступает, как хочет, Барейль. Он сказал, что справится. В этом… я думаю, важно – поверить ему.

Прошло еще немного времени, и я уже готова была отказаться от собственных слов.

Но слабый свет восходящей луны, блеснувшей позади Кари лиса в просвете между летящими облаками, очертил темный силуэт верхового, галопом направляющегося к нам от восточных ворот мертвого города. Его фигура словно вытянулась в целеустремленном порыве. Я велела всем сесть в седла и приготовиться. Вскоре Кейрон влетел на поляну, где мы ждали его, и прокричал:

– Вперед! Мы должны обогнать луну! Полулигой дальше он свернул на север на узкую тропу.

Пока мы ехали по дороге, луна плясала, то выглядывая из-за облаков, то прячась за ними. Ее свет вырывал из тьмы гладкие склоны, рощицы молодых деревьев и большие гранитные валуны, обрушившиеся или взгроможденные один на другой. Когда мы свернули на еле заметную тропу, вероломная луна утонула в гуще облаков. Вскоре падающий снег стал жалить щеки. В неверном освещении нам пришлось сбавить шаг, но тут всплеск магической силы накрыл нас, и лошади устремились вперед, вновь ступая уверенно, словно дорога для них была освещена. Примерно через полчаса Кейрон внезапно осадил коня, и остальные лошади в тот же миг замерли как вкопанные. Я даже не успела натянуть поводья.

– Быстро! – шепнул Кейрон, спешившись и собирая нас вокруг себя.

В его ладони зажегся бледный огонек, осветивший его лицо, красное от холода и ветра, и блестящие глаза.

– Они прямо впереди. Заклинание требует, чтобы луна находилась под надлежащим углом, так что у нас есть возможность вызволить мальчика. Но вы должны быть готовы отправиться следом. Бросайте всё. Паоло, расседлай лошадей и попроси их ждать нас в этой долине. Им найдется, где пастись здесь, даже зимой.

Паоло кивнул и поспешил заняться делом, Барейль стал ему помогать. Кейрон взглянул на Келли и кивком указал направо.

– Ты чувствуешь то же, что и я?

– Да. На вершине холма.

– Тогда за мной. Быстрее и тише.

Паоло спрятал в кустах седла, плотно привязав к ним наши одеяла, и шлепнул по крупу последнюю лошадь. Мы направились вверх по пологому склону вдоль полузамерзшего, но бойко журчащего ручья. Кейрон погасил свой огонек. Вскоре впереди нас показался желтый свет в треугольном проеме, образованном двумя исполинскими гранитными плитами и склоном горы. Справа от проема стояла лошадь без всадника, с другой стороны высилось нагромождение валунов. Что-то, имевшее отношение к этому месту, засело занозой в моей памяти. Кейрон однажды упоминал о случае со своим отцом…

Сейчас же он снова собрал нас вместе, шепотом отдавая приказы.

– Мы должны выманить их оттуда. Внутри слишком тесно, чтобы атаковать, – это риск для мальчика. Считайте до десяти, сударыня, затем зовите похитителя сюда. Будьте убедительны. Я зайду слева. А ты, – обратился он к Келли, – готовься схватить ребенка. Барейль и Паоло, вы помогаете там, где больше понадобится.

Не дожидаясь ответа, он растворился в темноте. Выждав бесконечную паузу, я вышла из-под укрывших нас деревьев и остановилась перед освещенным входом.

– Дарзид! – окликнула я. – Приведи его сюда. Я знаю, кто он. Ты не можешь его прятать. – Моя просьба звучала глупо и жалко, даже для моих собственных ушей. – Пожалуйста, просто выйди и поговори со мной.

– Время наших разговоров вышло много лет назад, сударыня.

Его смех плеснул из проема, в тот же миг луна выглянула из-за облаков, и ее лучи осветили проход между камнями. Тусклый желтый свет в нише вспыхнул слепящей белизной, и все прочие звуки потонули в низком рокоте, подобном подземному водопаду. Земля и небо, Ворота на Мост!

– Кейрон! – крикнула я.

Пропасть между мирами была бездной, полной кошмаров и смятения, разлагающимися осколками и обрывками, оставшимися с начала времен, ужасающими видениями и разъедающим разум отчаянием. Если даже Ворота открыты, как Дарзид и Герик смогут выжить в этом переходе и преодолеть защитные заклятия, наложенные Д'Арнатом, чтобы охранять путь по Мосту? Только Наследник Д'Арната способен по нему пройти. И только самые могущественные чародеи умеют сдержать ужасы Пропасти.

– Скорее! Держитесь ближе! – рявкнул Кейрон, прыгнув из-за нагромождения валунов.

Стремительно мелькнув в пятне света, он исчез в проходе.

Вместе с Паоло, Барейлем и Келли я поспешила за ним через скалистую расщелину и вниз, по ярко освещенному проходу к стене белого пламени. Кейрона едва можно было различить в сверкающем мареве, он быстро удалялся от нас. Я замешкалась. Несколько мгновений на Мосту в Вит-тор Эйрит едва не разрушили мой рассудок.

– Он нас прикроет! – крикнул Барейль, перекрывая рев огня. – Не бойтесь!

Дульсе схватил Паоло за руку, тот потянулся к Келли, и они трое разом шагнули сквозь занавес белого пламени. С жаркой мольбой к любому благожелательному божеству, которое могло ее услышать, я последовала за ними.

Огненные провалы и бездонная тьма разверзлись у меня под ногами. Шепот, ворчание, жалобные стоны и чудовищный рев терзали мои уши. Призрачные силуэты обретали форму за моей спиной. Один стал женщиной с гниющей плотью. Она высунула язык – длиной с мою руку, усеянный бритвенно-острыми шипами.

Я споткнулась и зажала рукой рот. Куда ни падал мой взгляд – всюду представал ужас в тысяче обличий. Слева вздымался огромной волной кровавый океан, грозящий поглотить троих моих спутников.

Келли начала спотыкаться едва ли не на каждом шагу, прикрывая ладонью глаза. Паоло обхватил ее руками и уткнулся лицом ей в плечо.

– Смотрите прямо перед собой! – крикнул Барейль, подталкивая их вперед. – Ничто не причинит вам вреда!

Кобра обхватом с дерево нависла надо мной, раскрыв капюшон, ее шипение, словно ледяной палец, огладило мой позвоночник. Дрожа, борясь с желанием обратиться в бегство, я оторвала, наконец, взгляд от мерзости вокруг себя и сосредоточилась на том, что ждало впереди.

Ровная полоса белого света вытянулась перед нами, уходя во тьму, и, словно его руки, дотянувшиеся и обнимающие меня, я чувствовала защиту Кейрона. Кровавая волна пошла на спад. Шипастый язык не дотянулся до моего лица. Когда леденящий душу крик перекрыл грохот и огромный сорокопут, чей загнутый клюв готов был сорвать плоть с наших костей, пронесся над нами сквозь бурю, звук быстро затих, а кошмарное порождение даже не задело нас.

Наш путь, казалось, длился целую вечность, но, в конце концов, изнуренные и запыхавшиеся, Барейль, Келли, Паоло и я шагнули через другой пламенный занавес в круглую комнату белого и розового камня. Потолок терялся в мягком белом сиянии высоко над нашими головами. Так знакомо… хотя я была невероятно озадачена. Я могла бы поклясться, что мы стояли в Привратном зале старинной крепости в горах, где Кейрон сражался с тремя зидами и где умер мой брат. Почему мы остались в человеческом мире, перейдя по Мосту?

Я была на грани паники, и только жест Барейля, требующий тишины, удержал меня от крика. Кейрона не было видно нигде.

Мощная дубовая дверь в дальней стене мягко затворилась. Дульсе на цыпочках подкрался к ней и резко распахнул. Эхо удаляющихся шагов донеслось из коридора.

– Он последовал за ним, – прошептал Барейль, жестом подгоняя нас. – Мы должны держаться вместе, поблизости друг от друга, и, по возможности, никому не попадаться на глаза.

Коридор выводил не в галерею, с которой бы просматривалась вырубленная в скале потерянная твердыня, а в целую сеть постоянно расширяющихся переходов с гладкими каменными стенами в желтых и голубых прожилках, мягко освещенными невидимым источником света. Наш путь постоянно уводил наверх, хотя мы не поднимались ни по каким ступеням. Я даже не чувствовала усталости в ногах, которая подтвердила бы, что наш подъем не был обманом чувств.

Еще довольно долго я не слышала звука других шагов, кроме наших собственных. Барейль со вздохом потянул нас в скрытую от глаз нишу.

– Вазрин Творящий, – сквозь одышку выговорил он, – отродясь мое сердце так не колотилось. Но, тем не менее, мы их упустили. Ты сможешь нас вести? – спросил он у Келли.

Девушка с досадой покачала головой.

– Лучше спроси Паоло. Я потеряла след мальчика с тех пор, как мы прошли сквозь пламя. Здесь… слишком много всего. Словно кто-то надел мне на голову мешок и набил его шумом.

– Ну, тогда мы можем либо вернуться в Привратный зал, либо направиться в убежище, где мы договорились встретиться с Д'Нателем, если нам придется разделиться.

«Нет. Нет. Нет».

– Никакого отступления, – сказала я тихо, но со всей возможной твердостью, – пока Герик не будет в безопасности.

Ужас булыжником лежал в животе.

– Я согласна, – подтвердила Келли. – И, кроме того, я предпочла бы место, где будет больше одного выхода.

Дульсе утвердительно кивнул.

– Прекрасно. Тогда делайте в точности как я скажу. Хорошо?

Он скорчил серьезную мину, глядя на Паоло, но в его миндалевидных глазах плясали смешинки.

– Это место может показаться странноватым. Мальчик передернул плечами и надвинул ниже шляпу.

– Я привычный. Повидал много такого – никто бы не поверил.

– Мы не привлечем внимания, если будем держаться уверенно и не станем таращиться по сторонам.

Дульсе вывел наш потрепанный отряд сквозь путаницу коридоров, пустых кухонь и пыльных кладовых к железным воротам. За ними находился тускло освещенный огороженный двор, с дорожками, очерченными двумя рядами стройных колонн. В садовых кадках росло несколько вечнозеленых деревьев, чьи ветки были густо усыпаны иголками, однако их вид мне определить не удалось. Покрытые тонким слоем инея лапы сверкали в свете белых фонарей, крепившихся на стенах.

Я вцепилась в руку дульсе.

– Прежде чем мы отправимся дальше, Барейль, скажи: где же мы?

Я должна была услышать это из его уст.

– Разве вы еще не догадались, сударыня? – улыбнулся он. – Мы прибыли в Гондею. Вы ступаете по земле Авонара.