Текст книги "Как бы нам расстаться "

Автор книги: Кэрен Бришо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Никто не может жить сам по себе.

Особенно я.

А я – особая часть человечества. Потому, что у меня есть Джона.

Называйте его хоть задушевным другом, хоть моим сиамским близнецом. Какая разница. То, что было между нами, – это совершенно особые отношения. А я взяла и все изгадила. И исправить все могу только я.

Но, чтобы все исправить, мне надо его увидеть. Как только он обнаружит, что тайник в Хоуве пуст, он вернется домой. Если я буду у него в квартире...

– Поможешь мне взломать одну дверь? – спрашиваю я Индию.

Майк закатывает глаза и вновь смотрит на ряд бокалов над своей головой.

– Я этого не слышал, – говорит он.

– А я слышал, – вклинивается в разговор Кенни.

– А где? – спрашивает Индия.

Я залпом допиваю пиво из стакана Кенни.

– В квартире Джонза.

– Ну наконец, – говорит Индия.

Аминь.

Мы не просто набор молекул ДНК. Мы – собрание воспоминаний. Наши воспоминания определяют то, кем мы являемся, что мы думаем, каковы наши реакции на стресс, страх, страдание, радость, секс, любовь... И, в отличие от собраний, выставляемых в музеях, собрание воспоминаний не статично, оно все время меняется. Воспоминания не могут обрести раз и навсегда застывшую форму. И поскольку я – сумма своих воспоминаний, ни больше и ни меньше, я тоже не застыла, я тоже все время меняюсь. Я не статична. Сейчас я не смогла бы отрезать от себя Джону, как не смогла бы отрезать себе голову. Мы срослись мозгами, потому что у нас одни и те же воспоминания. И, как это бывает у сиамских близнецов, навеки соединенных друг с другом, каждый из нас – все же самостоятельный человек.

Просто мы неотделимы друг от друга.

И я могу все исправить.

Я могу все исправить.

Надеюсь, что смогу.

Когда я спросила Индию, не поможет ли она мне, парни, вероятно, решили, что это приглашение относится ко всем. Майк закрыл бар, и они с Кенни уселись на заднее сиденье машины Индии.

– Мы тебе поможем, – сказал Кенни, когда мы с Индией на них уставились.

– Что ты делаешь? – раздается у меня над ухом свистящий шепот Индии. Позади нее Майк и Кенни отталкивают друг друга, чтобы лучше видеть, что происходит.

– Пытаюсь открыть дверь кредитной карточкой, – отвечаю я. – А ты как думаешь?

– Толкай сильней, – говорит Майк, вытягивая из-за спины Индии руку и тыча пальцем в дверную стойку. – И согни немного карточку.

– Спасибо, – отвечаю я. – Что бы я без тебя делала.

Bсе мы стоим в коридоре многоквартирного дома, где живет Джона. Жуткая дыра, а не дом. Он настолько обветшал, что даже презирающие порядок хиппи и обитатели Озерных лесов при всем желании не обнаружили бы здесь никакой живописной небрежности. Стены и весь коридор заляпаны пятнами подозрительного вида. Любой, увидев это жилище, решил бы, что сотрудникам музея платят такие мизерные деньги, что их не хватает на приличное существование. Вообще-то это и в самом деле так. Но Джона не уезжает отсюда в основном потому, что обитатели дома относятся друг другу по принципу «живи сам и давай жить другим». Боже, ведь никто даже не выглянул из двери и не позвонил в полицию сообщить, что трое дураков взламывают соседнюю квартиру!

Кенни наклоняется вперед.

– Все как в плохом кино, – говорит он громким шепотом. – Он может вернуться в любую минуту и...

И тут я практически падаю, чуть не ударив Джону головой в живот.

– .. .Открыть дверь, – заканчивает Кенни.

Я встаю.

– Привет, – говорю я Джонзу.

– Пока, – говорит Кенни, ни к кому конкретно не обращаясь. И, проявляя максимум дружеской поддержки, на который только способен, он направляется назад по коридору и исчезает из виду, спускаясь по лестнице. На нижних ступенях он начинает вопить что-то напоминающее «Люби меня нежно». Потом хлопает входная дверь. Где-то кричит недовольная женщина.

Индия и Майк сделаны из более прочного материала, чем трус Кенни.

Они выдерживают на пять секунд дольше.

– Ну что, похоже, здесь все в порядке, – произносит Индия. – До встречи, Уичита. Джонз, до встречи.

Майк покашливает.

– Да, все отлично. Пока.

И они с Индией поспешно ретируются вслед за Кенни.

– Не хотите кофе? – слышу я голос Майка и их затихающие шаги вниз по лестнице.

– Привет, – отвечает мне Джонз. Смотрит на кредитную карточку в моей руке. – Что, сработало?

Я прячу руки за спину.

– Похоже на то.

– Когда открываешь ею дверь, это портит магнитную полоску.

Я киваю головой. У меня имеется маленькая извинительная речь, которую я мысленно написала и заучила по дороге сюда, но, только... только когда Джонз открыл дверь, все полетело в тартарары.

– Я думал, ты хочешь со мной расстаться, – говорит Джонз. – А ты... ты здесь, пытаешься проникнуть ко мне в квартиру. – Он берется рукой за верхнюю перекладину дверного косяка, и его длинные пальцы обхватывают перепачканную древесину.

Я смотрю на его пальцы. Вспоминаю ту карусель. «Давай же. Доверься мне».

– Могла бы и постучать, – говорит он.

– И ты бы меня впустил?

Он смотрит на меня:

– Думаю, что впустил бы.

– Джона! – зовет голос, который я с трудом узнаю. – Кто это?

Дженет. Старается, чтобы ее голос звучал сексуально.

И сосательно-соблазнительно.

– Тут мне хотят продать систему сигнализации, – отвечает Джонз через плечо.

Я наклоняюсь и поднимаю коробку из-под сигар, которую я положила на пол, начав свою неудавшуюся карьеру взломщика.

– Вот, – говорю я. – Это тебе, бесплатно. Мог бы и не тратиться на поездку в Хоув.

И с силой тычу коробкой ему в живот.

Глава 25

И поворачиваюсь, чтобы уйти.

Уже почти ухожу.

Вам приходилось читать книжки, где одни только сожаления о несделанном? Где героине надо было бы твердо стоять на своем и бороться за свое счастье? Вероятно, всю оставшуюся жизнь я буду писать мемуары о том, чего не сделала. Потому, что мне не хватает смелости, потому, что мне стыдно, потому, что Джонз смотрит на меня с такой улыбкой, которой я у него никогда раньше не видела.

Почти ухожу.

Но в двух шагах от лестницы я вспоминаю свою мать, то, как она живет с отцом. Что, если бы ей удалось сделать свой спинной хребет более твердым и преодолеть страх и гордыню и все эти «так полагается»? Может быть, тогда она прожила бы оставшуюся жизнь с Джередом Лиакосом. А мы с Джоной были бы братом и сестрой. А может быть, нас вообще не было бы.

Но мы есть.

И я не моя мать.

И я не буду повторять ошибки своих родителей.

Наших родителей.

Я разворачиваюсь и делаю пару шагов к двери Джоны (он все еще наблюдает за мной и пытается восстановить дыхание, сбившееся от неожиданного тычка коробкой из-под сигар), потом, оттолкнув его, прохожу в квартиру.

– Ладно, заходи, – говорит Джонз.

Там на диване сидит Дженет. Вся в пламенеюще-красном, такая тропически-экзотическая, что совсем не к месту в этой дыре.

– Привет, – говорю я ей.

– Привет, Уичита. Это ты продаешь сигнальные системы?

– У тебя есть своя машина? – спрашиваю я.

Она недоуменно мигает:

– Д-да...

– Тогда будь добра, залезай в нее и рули домой. Знаю, это невежливо и все такое, но мне надо поговорить с Джонзом.

Это, конечно, невежливо. Но все же лучше, чем если бы я вцепилась ей в горло и задушила на месте.

Она пристально смотрит на меня. Потом на Джону. Затем скрещивает руки на груди и одаривает меня взглядом охранника: «Это ты сперла коробку печенья в кондитерском отделе?»

Это совсем не идет к ее красному платью и всему остальному.

– Все это довольно странно, – произносит она непревзойденным тоном наемного стража порядка. Ее рука начинает шарить по поясу, наверное, в поисках кобуры, но – к счастью для меня – этого украшения в ее наряде сегодня нет.

– Прости, – говорю я, подавая ей пальто. – Я тебя провожу.

– Нет уж, спасибо. Я и сама найду дорогу. – Она встает и берет пальто из моих вытянутых рук. У двери она оборачивается: – Вообще-то, ты же помнишь, я спрашивала, все ли у вас кончено. – Она улыбается Джонзу, и жестяные коровки болтаются в ее ушах. – Если не договоритесь, позвони мне.

– Спасибо, – отвечает он.

Я что-то бормочу и захлопываю дверь за ее красной задницей с подпрыгивающими помпонами. Не выношу красные помпоны, даже если вдруг оказывается, что у них достаточно ума и стойкости, чтобы не видеть серы в ушах Неряхи Джефа.

Но вот дверь закрыта, и я в полной растерянности. Вся моя бравада сходит с меня так же, как сошла вся информация с магнитной полоски на моей кредитной карте. Джонз все еще стоит там, куда я его оттолкнула, прокладывая себе дорогу в его квартиру. Опустив глаза, он смотрит на коробку из-под сигар и водит пальцем по контурам красавицы на выгнувшейся от удара крышке. Черные волосы свесились ему на лоб, и мне не видно его лица.

Но все равно.

Я слышу, как его палец трется о картон коробки.

Этот звук бежит вниз по моей спине, и мне хочется плакать. Я открываю рот, чтобы сказать, что я сожалею о случившемся и что я ухожу. Но он говорит:

– Сегодня я заходил к твоей маме.

Я закрываю рот.

– Зачем?

Он поднимает глаза, убирает волосы со лба и улыбается, потом кладет коробку на стол.

– Она задала мне тот же вопрос. Сказала, что я должен быть в другом месте.

И, произнеся эту загадочную фразу, он плюхается на диван и сбрасывает ботинки. Я сажусь на пол. Я слишком устала, чтобы искать стул.

Интересно, не повредил ли скальпель наши мозговые извилины? Может, он разрезал их, как нож на благотворительном церковном обеде разрезает двухслойный шоколадный торт? Я больше не могу этого выносить. Меня все крепче засасывают паника и двухслойная черная тоска, и я говорю первое, что приходит мне в голову:

– Извини, что испортила тебе свидание.

Но это вовсе не значит, что мне уже не хочется плюнуть на туфли Дженет. Отсосала... Тоже мне!

Молчание.

Я гляжу вверх и вижу, что Джона, нахмурившись, смотрит на меня. Похоже, он несколько смущен.

– Ты считаешь, что это было свидание? – спрашивает он.

– Разве нет?

– Она постучала. Я открыл дверь. Первое, что пришло мне в голову, – что у нее в той маленькой сумочке пистолет, поэтому я и впустил ее. Это было скорее не свидание, а насильственное вторжение в квартиру.

– И она не спросила...?

Он отрицательно качает головой и не дает мне закончить.

– Это я виноват, – говорит он. – Я поцеловал ее в тот день, когда ты уехала. Сразу после твоего отъезда.

– Вот как!

– Вот так. – Он опускает руку и начинает играть бахромой старого вязаного пледа, в который он завернул меня в тот вечер, когда я чуть не умерла от холода в сугробе. – А что ты скажешь о Майке? – спрашивает он.

Я не отрываю глаз от бахромы и от пальцев Джоны.

– О Майке?

Джона издает печальный смешок.

– Прости, – говорит он. – Может быть, в ту ночь я сделал слишком поспешное заключение. Но я подумал, что ты и он... – голос его замирает.

Я сглатываю.

– Что касается Майка, ты не ошибся. Мы... – Я делаю рукой неопределенное движение. – Мы... я... я выбрала не того мужчину.

– А!

Звук его вдоха скребет по моей спине сильнее, чем шорох его пальца по поверхности картона.

– Да. А как насчет Морган?

Кожа вокруг его глаз собирается в складочки:

– Морган?

– Да. И зеленого «вольво». И красных помпонов. И торчащих... – я прикладываю кисти обеих рук к своей груди. – ...Морган.

– Морган...

– Ну да, Морган.

– Зачем копаться в прошлом?

– Вот значит как! – Я складываю руки на груди, но вдруг понимаю, что я, наверное, выгляжу не лучше Дженет.

– Преступника вывели на чистую воду, – говорит он.

– Не издевайся, – отвечаю я. – Я вас видела.

– Видела не видела, разницы никакой, – говорит он. – Я же сам тебе сказал. Даже не пытался скрыть.

– Я и не говорила, что пытался.

– Но имела в виду.

– Не имела.

– Имела.

– Не имела.

Он запускает пальцы себе в волосы, и голова его падает на спинку дивана:

– Ну, и о чем мы с тобой спорим?

– О тебе и о Морган.

– Нет, – говорит он, – о тебе и о Майке.

– Нет.

– Да.

И я начинаю смеяться в тот самый момент, когда замечаю, что плечи Джоны трясутся и что он едва может дышать от смеха.

Но вот улыбка уходит из его глаз. Он наклоняется вперед и берет мое запястье в свою ладонь.

– С Морган был только секс, – говорит он. – Мне было семнадцать, и у меня дым валил из ноздрей...

– Тебе было шестнадцать, – перебиваю я.

– Хорошо, пусть шестнадцать.

– А Майк – это скальпель, – говорю я. – Чтобы отрезать нас друг от друга, тебя и меня.

– Напомни мне, чтобы я спросил тебя, что это значит, – говорит он. – Я не совсем понял.

– Ладно, проехали.

Я слышу, как его палец шуршит по коже моего запястья, скользя по венам. Слышу через долю секунды после того, как чувствую это. Звук запаздывает, как удары молотка с дальней стройки. Молоток беззвучно ударяет по гвоздю. А когда он поднимается, слышен звук удара железа по дереву. Я чувствую, как кожа соприкасается с кожей. И только потом звук шороха достигает моих ушей. И глаза Джоны – черные дыры на полотнище неба, и я падаю, падаю...

Друзья навеки.

Я снова делаю вдох. Я вдыхаю воздух и этим прерываю свой полет в бесконечность.

– Я...

– Спасибо, что привезла эту коробку, – говорит он так тихо, что я почти не слышу.

– Я знаю, что ты поехал туда, чтобы взять ее...

Он сжимает мое запястье, и я снова оглядываюсь на прошлое и вижу бесконечность будущего.

– Я ездил в Хоув не за коробкой, – говорит он. – Я и так все помню. Я поехал туда за тобой.

Я протягиваю свободную руку, чтобы отвести упавшие ему на щеку волосы.

– Тебе еще нужен спасатель? – спрашиваю я. – У меня есть опыт такой работы.

Он улыбается, и его щека двигается под моими пальцами.

– А где твой нимб?

– Да вот же он.

Своими губами я чувствую тепло его губ.

А за окном, на кедре, на секунду проснулся скворец и сонно пропел пару тактов своей песенки другим членам стаи. А потом снова засунул голову под темное крыло и погрузился в сон.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

[1] Cheetah – в переводе «гепард». (Здесь и далее примеч. перев.)

[2] Стиль тирольских песен с гортанными горловыми перекатами.

[3] Примерно 163 см.

[4] Около 180 см.

[5] Завтра (исп.)

[6] Университет имени Джона Хопкинса имеет известную в США больницу.

[7] Жгучий латиноамериканский перец.

[8] Аналог нашего «до шестнадцати».

[9] Намек на пословицу «Март приходит, как лев, а уходит, как ягненок».

[10] Мультипликационный персонаж.

[11] Фамилия героини «Грей» в переводе значит «серый».

[12] Персонаж сказки «Алиса в стране чудес».

[13] Намек на известный сюжет народной сказки.

[14] День «Д» (D-Day) – в американской военной терминологии – день начала операции.

[15] Намек на традиционные вопросы Санта Клауса при вручении подарков детям.

[16] Фунт равен 453,59 грамма.

[17] Magpie Bird (Сорока-Белобока) и Maggie (имя матери) созвучны.

[18] Намек на библейское сказание о ките и Ионе, которого он проглотил – «Джона» по-английски «Иона».