Текст книги "Тайна на снегу (ЛП)"

Автор книги: Кеннет Робсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17. РАЗОЧАРОВАНИЕ

В обращении со снегоступами капитан Стоунфельт из конной полиции проявил себя настоящим мастером, которому в снежной стране было мало равных.

Капитан Стоунфельт шел по реке, стараясь изо всех сил. Кулден, который вышел с ним из поста, отстал на полмили.

Увидев самолет, капитан Стоунфельт достал свой служебный револьвер. Он носил его под паркой, где тепло тела не давало холоду разрушить фумарат в патронах.

Он был удивлен, обнаружив самолет пустым. Он быстро поднялся по снежным башмакам и заглянул внутрь. В кабине было довольно темно. Он решил включить свет. Выключатель, как он полагал, находился впереди на приборной панели. Капитан наклонился, чтобы снять снегоступы, готовясь залезть внутрь.

Неожиданно на плечи капитана Стоунфелта обрушился огромный груз. Он был сбит с ног и наполовину погребен в снегу. Снежинки попали ему в глаза, ослепив его. Он дергался и лягался, яростно ругаясь. Служебный револьвер был вырван из его рук, прежде чем он успел выстрелить. После этого его подняли на ноги.

Офицер, плюясь, смахнул снег с глаз, а затем злобно посмотрел на окружающих.

Человек, который схватил его, напоминал огромную, слегка очеловеченную гориллу. Вокруг стояли еще четверо мужчин с угрожающими выражениями на лицах.

Монк и другие, возвращаясь к самолету, приняли капитана Стоунфелта за грабителя с недобрыми намерениями.

– Говори быстрее, свекольный мордашка! – Ренни прорычал на краснолицего офицера конной полиции.

– Вы арестованы, – проворчал капитан Стоунфельт.

– Черт возьми! – взорвался Ренни.

Монк резко наклонился вперед и поднял парку капитана Стоунфельта. Под ней оказался регламентный красный мундир.

– Он из конной полиции! – тихо сказал Монк.

– Будь я суперамальгамирован, – предложил костлявый Джонни.

– Вы все арестованы, – повторил капитан Стоунфельт.

Длинный Том, с сердитым выражением лица, спросил: – За что?

– За похищение Бена Лейна и убийство трех его товарищей, включая конного полицейского, – мрачно ответил красномундирный офицер.

Кулден теперь появился на сцене. Немного позади него шли другие красномундирные солдаты.

Кулден указал обвиняющим жестом на Монка и других.

– Это банда, которая напала на нас! – крикнул он. – Они похитили Бена Лейна и убили остальных.

Ренни зарычал и бросился на Кулдена, который благоразумно отступил.

Прибытие других конных полицейских с наготове винтовками остановило Ренни.

– Это банда, – повторил Кулден с жаром. – Почему бы вам не обыскать их самолет, капитан Стоунфельт? Возможно, вы найдете Бена Лейна или тела – или, может быть, у них там винтовка Бена Лейна.

– Я посмотрю, – проворчал капитан Стоунфельт. Он залез в самолет. В течение следующих нескольких минут он провел тщательный обыск. Затем он высунул голову наружу.

– Здесь нет никаких улик, – заявил он.

Кулден поспешно отвернулся, чтобы его бесстрастное выражение лица не выдало его. Он был ошеломлен. Винтовки Бена Лейна там не было! Кулден был уверен, что его помощник подложил винтовку.

Подойдя к самолету, Кулден сам провел обыск. Когда он вышел, он был действительно очень озадачен. Подложенные улики нигде не было видно. Более того, было очевидно, что пятеро людей Дока Сэвиджа не уносили оружие. Неужели подручные не успели подложить улику?

Кулден слегка задрожал в своей парке, пытаясь найти ответ на этот вопрос.

* * *

Последовала бурная дискуссия, местами даже с применением силы. Пятеро людей Дока Сэвиджа категорически заявили о своей невиновности. Протесты не произвели заметного впечатления на капитана Стоунфелта.

Начальник конной полиции просто слушал, хмурясь и рисуя круги на снегу лноском ноги.

Поняв, что громкие разговоры ни к чему не приводят, люди Дока сменили тактику. Хэм взял на себя ведение разговора и начал страстную речь.

Более убедительного оратора, чем Хэм, было бы трудно найти. Этот адвокат с безупречным вкусом в одежде годами оттачивал свое красноречие, чтобы убеждать присяжных. Теперь он продемонстрировал все свое ораторское мастерство. Он жестикулировал, тщательно подбирал слова, льстил и уговаривал. Его речь растопила бы даже каменного человека.

– Чушь! – прорычал капитан Стоунфельт, выслушав лучшее, что мог предложить Хэм. – Я запру вас, пока буду искать улики.

Монка и остальных обыскали, а затем отвели обратно на пост. Они были в унылом настроении. К тому же произошла одна из тех быстрых перемен погоды, которыми славится северный климат.

Порывы ветра налетали со стороны Северного полюса. Они становились все сильнее, и через десять минут разразился молодой шторм. Небо оставалось ясным и безоблачным, но ветер поднял снег в удушающие облака, и стало довольно мрачно.

– Метель, когда не идет снег, – проворчал Монк. – Что за страна!

Камеры в постовом пункте конной полиции Сноу-Маунтин были не слишком просторными. Капитан Стоунфельт ломал голову над проблемой, как лучше распределить пленников.

– Лучше разделить двух крупных, – решил он, указывая на Монка и Ренни.

Так что Монк и Хэм были помещены в одну комнату, а Ренни, Длинный Том и Джонни – в другую. Последняя камера была стандартной, с решетками на окнах. Помещение, которое Монк и Хэм заняли против своей воли, было кладовой с тяжелой дверью и без окон. Дверь снаружи была заперта большим затвором.

Капитан Стоунфельт, похоже, проникся симпатией к Хабеасу Корпусу. Неприглядная свинья была размещена в теплых личных апартаментах офицера. Тот факт, что Хабеас игнорировал попытки капитана Стоунфельта завязать дружбу, выраженные в виде кукурузного початка, отобранного у Монка, похоже, никак не повлиял на его положение.

Монк и Хэм сидели в своей камере и слушали, как завывает ветер. Монк нахмурился на Хэма. Они редко попадали в такие затруднительные ситуации, которые заставляли их забыть о своей добродушной личной ссоре.

– Представь, что тебя заперли с таким, как ты! – ворчал Монк.

– Заткнись, обезьяна, – сказал Хэм обеспокоенным тоном.

* * *

Хэм был не единственным, у кого были проблемы с психикой, вызывавшие морщины на лбу. Кулден был обеспокоен. Да, пять человек Дока были заперты. Но, кроме лживых показаний Кулдена, не было никаких конкретных доказательств против них.

Как только представилась возможность, Кулден вышел в густой еловый лес. Ветер был сильный. Летающий снег сделал воздух вокруг него почти полностью белым. Он чувствовал себя так, как будто был погружен в блок холодного белого мела.

Он искал определенное место встречи. Там ждали три жирных типа, прыгая как гусеницы на раскаленной сковороде, чтобы согреться.

– Какая кучка тупиц! – поприветствовал их Кулден. – Вы не успели подкинуть винтовки.

– Sacre bleu! Мы их подкинули!

Кулден долго молчал, ошеломленный. Затем спросил: – Что с ними стало?

– Я не знаю.

– Вы остались и наблюдали за самолетом? Если да, то вы должны были видеть, кто их унес.

– Мы не ждали, месье. Вы приказали нам быстро уйти с места после того, как мы спрятали винтовки.

– Это был ваш приказ, – неохотно согласился Кулден.

Несколько минут они обсуждали ситуацию. Они держались очень близко друг к другу, чтобы видеть друг друга в воющем вихре снега.

– Мне не нравится, как исчезли эти винтовки, – наконец пробормотал Кулден. – Думаю, нам лучше изменить наш план.

– Как изменить, месье?

– Слушайте! Кулден подозвал всех троих ближе, так что их головы почти соприкасались. Затем он начал быстро говорить.

Его три приспешника слушали, пристально глядя своими темными глазами. Частые кивки или бормотание "Oui" означали, что они все понимают.

– Было бы проще убить их, месье, – предложил один из троих.

– Нет, – сказал Кулден. – Вы будете делать то, что я вам скажу. Строам хотел бы этого.

Сквозь голые березы и среди еловых ветвей ветер выл, как потерянные волки. Ветви качались, трещали и ломались. Снег уносился с открытых мест и накапливался в других местах большими сугробами.

– Поторопитесь! – были последними словами Кулдена, обращенными к его трем смуглым сообщникам. – Этот порыв не продлится долго, а нам нужно, чтобы он заметал наши следы.

– Oui! – согласился один из них. – Ветер не будет дуть очень долго.

Зловещая маленькая группа распалась.

* * *

Монк, химик, который был близок к тому, чтобы стать самым уродливым человеком в мире, сидел, скрестив ноги, на полу своей тюремной камеры и коротал время, издавая стоны, имитирующие звук метели за карнизом снаружи. Монк, помимо того, что был чревовещателем, мог бы стать настоящим подарком для радиостудии в качестве специалиста по звуковым эффектам. Его имитация завывания метели была очень реалистичной.

Хэм не был благодарной аудиторией.

– Прекрати это! – резко сказал он.

Монк только имитировал еще громче.

Хэм пригрозил: – Я выдерну у тебя пучок рыжих волос и задушу тебя ими.

– Когда захочешь, брат, – пригласил Монк.

Их прервали. Дверь открылась, и в нее засунул голову конный полицейский. – Ребята, вы голодны?

– Брат, я всегда голоден, – ответил ему Монк.

– Мы пришлем вам еду через несколько минут, – сказал офицер и закрыл дверь.

Именно при приготовлении этой еды Кулден снова проявил свое мастерство в подпольной работе, в которой он был так искусен. Он наблюдал, как горячие блюда клали на поднос. Он поинтересовался, для кого они предназначены, и ему ответили.

Кулдену удалось вернуться на пост, так что никто не заметил его отсутствия.

Конный полицейский, который наполнял чашки, на мгновение отвернулся.

Кулден быстро протянул руку к кофейнику. Между пальцами он скрывал маленькую бутылочку. Содержимое этой бутылочки, бледную жидкость, он вылил в кофе. Никто этого не заметил.

Монк и Хэм съели еду и выпили кофе. Поскольку это было от конного полицейского, они ничего не заподозрили.

– Кофе отвратительный, – сказал Монк.

– Эти канадцы пьют чай, – ответил Хэм. – Может, это и объясняет все.

И это было все, что они заподозрили в том, что в напитке были наркотики.

Десять минут спустя они крепко заснули.

Кулден сидел в кабинете капитана Стоунфелта и говорил. Из своего плодотворного мозга он выдумывал новые детали мнимого похищения и убийства, в которых он обвинял людей Дока.

Пока он слушал, капитан Стоунфельт с мрачным лицом рисовал круги на листе бумаги. Сержант присутствовал, но мало говорил.

– Я отправил полицейских на место преступления, – сообщил Стоунфельт. –  К сожалению, ветер стер все следы.

Кулден не проявил никакой реакции на эти слова. Но он не был недоволен. Хорошо, что конная полиция не сможет измерить следы, оставленные гоночным самолетом Дока. Они могли бы заметить, что следы лыж были расположены шире, чем следы большого трехмоторного скоростного самолета.

У Кулдена была причина поговорить с двумя полицейскими. Он хотел занять офицеров. Если бы кто-то из них решил навестить Монка и Хэма, это было бы катастрофой.

Еще пока Кулден разговаривал, засов двери, запершей Монка и Хэма, бесшумно сдвинулся. В камеру вошли три скрытных человека – те самые, с которыми Кулден проводил совещание в еловом бору. Поднимая неподвижные тела Монка и Хэма, они вынесли их на заметающий снег.

Перед уходом один из мужчин взял охотничий нож и аккуратно вырезал надрез в двери на уровне задвижки. Это было сделано для того, чтобы создать впечатление, будто Монк и Хэм спрятали нож на себе и сумели освободиться, сдвинув задвижку лезвием.

Жирная троица унесла своих двух бесчувственных трофеев в бурю. Вздымаемый ветром снег быстро заметал все следы.

Глава 18. ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛИЦА

К сожалению, как оказалось, Монк и Хэм выпили весь кофе. Поэтому они стали жертвами полной силы наркотика. Они крепко спали несколько часов.

Монк, будучи почти таким же крепким, как и горилла, на которую он был физически похож, проснулся первым. Он открыл свои маленькие глаза, но сразу же плотно их закрыл.

– Меня ударили топором по голове, – слабо пробормотал он.

Он попытался поднять руку, чтобы посмотреть, что же вызвало такую невыносимую боль в голове. Он обнаружил, что его запястья были связаны ремнями из лосиной кожи. Более того, они были прикованы к полу цепью длиной примерно в два фута. Монк попытался освободиться, но безуспешно.

В конце концов он пришел к выводу, что его голова, в конце концов, не была повреждена внешне.

– Снотворное, – пробормотал он. – Вот откуда взялась боль.

Он оглядел комнату. В комнате не было окон; она была построена из бревен, с тяжелой дверью. Потолок, казалось, тоже был из бревен, покрытых грязью. Это место было намного больше, чем камера в посте конной полиции.

Единственной мебелью была встроенная койка, которая находилась на высоте четырех футов над полом.

Монк, сидя, не мог видеть, что было на койке.

Хэм лежал рядом, также связанный и прикованный к полу. Он слабо храпел.

Удалось перевернуться, Монк дотянулся до Хэма и толкнул его носком ноги. Тот не отреагировал, и он пнул его сильнее.

Хэм застонал, а затем слабо взвыл: – Моя голова! – Он заерзал, сумел сесть и огляделся. – Боже мой, нас перевезли!

– Где мы? – спросил Монк.

– Откуда я знаю? – резко ответил Хэм, а затем попытался схватиться за болящую голову. Цепи не дали ему этого сделать.

Монк прислушался. Что-то было не так. Вдруг он понял. Крики и вой бури! Их больше не было слышно.

– Мы пролежали здесь довольно долго, – решил он вслух. – Скажи, где мы, черт возьми, можем быть?

Голос, которого ни Монк, ни Хэм никогда раньше не слышали, ответил: – Я вам этого не скажу.

* * *

И скромный химик, и нарядный адвокат попытались вскочить. Цепи удерживали их на месте.

Голос, доносившийся с койки, заговорил снова. – Если вы подниметесь как можно выше, а я перевернусь настолько, насколько позволяют цепи, мы, возможно, сможем увидеть друг друга.

Монк и Хэм последовали совету.

На койке появился человек. Его лодыжки и запястья были связаны, а он сам прикован к стене.

Монк и Хэм одновременно ахнули от ужаса. Удар, нанесенный увиденным, заставил обоих опуститься на пол.

Человек на койке тоже рухнул, как будто попытка слегка приподняться отняла у него все силы.

Они больше не могли видеть друг друга. Но перед глазами помощников Дока Сэвиджа все еще плыло изображение головы мужчины.

У мужчины не было лица!

Монк задрожал, затем закрыл глаза, как будто пытаясь избавиться от этого видения.

Большая часть плоти на лице мужчины на койке исчезла – буквально съедена. На его лбу были видны голые кости. Удивительно, что кто-то мог жить в таком состоянии. Поразительно, что несчастный мог говорить с относительной легкостью.

Оба заметили, что глаза безликого человека не были затронуты ужасом, который поглотил часть его черт.

В течение двадцати или тридцати секунд тишины, в которой слышно было, как падает булавка, никто ничего не говорил.

– Я, наверное, выгляжу ужасно, – слабо сказал человек на койке.

– Что это было? – спросил Хэм.

– Кислота, – ответил слабый голос. – Они капали ее на мое лицо, каплю за каплей. Это было больно – ужасно больно. Я почти терял сознание каждый раз, когда капала капля.

Монк, с трудом подбирая слова, спросил: – Ваши глаза – в порядке?

– О, да, они их спасли. Понимаете, я знаю, где находится то, что им нужно. Поэтому они оставили мне глаза, чтобы я мог привести их к месту.

– Пытки! – пробормотал Монк.

– Ад! – сказал мужчина на койке. – Вот что это было.

Монк и Хэм обменялись многозначительными взглядами, затем кивнули. Оба пришли к одному и тому же выводу.

– Бен Лейн! – позвал Монк.

– Да, – сказал человек без лица. – Это мое имя. А вы кто такие?

Монк представил себя и своего товарища, закончив: – Мы двое из команды Дока Сэвиджа.

– Док Сэвидж! – радость прозвучала в слабом голосе Бена Лейна. – Он приехал на север? Где он?

– Хотелось бы знать, – простонал Хэм. – Последнее, что мы слышали от него, было по радио. Он был...

Хэм замолчал, когда из двери раздался скрежет; ее открывали. Ржавые петли издали металлический скрип.

Вошли люди – сначала двое, с винтовками наперевес и взведенными курками. За ними следовали еще четверо. Всего их было шестеро.

– Половина чертовой дюжины, – проворчал Монк.

Он не мог сильно ошибаться. Приземистые, широкие, неприятные на вид, отталкивающие запахом, ни один из них не мог похвастаться чистой кровью краснокожих индейцев, оливковых эскимосов или белых канадцев. На их лицах были шрамы от прошлых драк, а в глазах – уродливый блеск, скупой, знойный взгляд, который появляется от злых мыслей и порочной жизни.

– Люди Строама, – сказал Бен Лейн слабым голосом с койки.

* * *

Один человек, коренастый и зловонный, подошел и заглянул в койку.

– Какая чертова улыбка, месье, – пробормотал он с сильным акцентом.

– Ты получил то, что хотел, – сказал ему Бен Лейн. – Давай, перережь мне горло. Это в твоем стиле.

Другой проклял его хриплым голосом. – Мы оставим тебя в живых, месье. Может, ты дал нам неверную информацию, не так ли?

– Вы получили правду! – пробормотал Бен Лейн.

Неприглядный Монк нахмурился, и выражение его некрасивого лица стало настолько свирепым, что один из стрелков нервно отступил.

Итак, Строам заставил Бена Лейна раскрыть местонахождение того, что он хотел! Пытка – капли кислоты, разъедающие плоть лица Бена Лейна – увенчалась успехом.

Парень на койке отвернулся и обратился к одному из своих товарищей. – Кислота, у тебя есть? – спросил он.

Была извлечена толстостенная стеклянная бутылка вместе со стеклянной палочкой. Очевидно, процедура заключалась в том, чтобы окунуть палочку в кислоту и дать каплям стечь.

Говоривший присмотрелся к Монку, затем к Хэму. Непривлекательность Монка, казалось, заинтриговала его. Он указал на мохнатого химика.

– Сначала этот, – приказал он. – Кислота не сделает его лицо еще более отвратительным. Sacre bleu! Но она заставит его выкрикнуть правду.

Хэм, который обычно с удовольствием подшучивал над внешностью Монка, на этот раз не проявил никакого интереса. Дотянувшись до конца цепей, он попытался притянуть к себе винтовку коленями. Ему это не удалось, но совсем немного.

– До скорого, месье, – пообещали ему.

Монк наблюдал, как из бутылки извлекают стеклянную пробку. Его маленькие глаза, казалось, слегка покраснели, хотя его черты лица оставались неподвижными. Кроме того, его лицо начало парить в холодном воздухе, когда он вспотел.

Один стрелок занял позицию охранника у двери. Четверо других схватили Монка. Они, казалось, ожидали, что этот большой человекообразный парень будет сопротивляться. Но он их разочаровал. Монк был хитрым; он намеревался сосредоточить свои усилия на том, чтобы пролить бутылку с кислотой.

Человек с бутылкой занял позицию рядом с головой химика. – Ты ответишь на вопросы, – настаивал он.

– Что ты хочешь знать? – спросил Монк достаточно спокойно.

– Сколько ты знаешь о Строаме, волосатый?

– Что?

– Строам – он хочет знать, есть ли у тебя какие-нибудь идеи о том, кто он такой, – объяснил этот тип. – Твой босс, Док Сэвидж, оставил какие-нибудь записи о Строаме на бумаге? Вещи, которые, возможно, получила полиция?

– Что ты имеешь в виду – оставил ли Док Сэвидж... Что случилось с Доком?

– Бронзовый человек мертв.

Монк вскочил. Под его одеждой начали извиваться и скручиваться огромные мускулы. И затем, совершенно внезапно, он рухнул.

В его уши ударило трелистое звучание – нота, совершенно непохожая на другие. С необычным ритмом она перемещалась вверх и вниз по музыкальной гамме.

Монк плотно закрыл глаза, как будто сомневаясь в своих ушах, и задался вопросом, не было ли это трели плодом его воображения. Ведь эта фантастическая нота, если она была настоящей, означала близость Дока Сэвиджа.

Это было вполне реально.

* * *

Дверь была закрыта. Теперь она распахнулась. Скрип петель, казалось, смешался с резким, полным ужаса криком стрелка, который стоял там на страже.

Люди Строама обернулись, разинув рты от удивления. На мгновение они застыли, как птицы, парализованные близостью змеи. Но в данном случае их можно было сравнить со змеей, а гигантский бронзовый человек в дверях – с карой, олицетворением справедливости, от которой они так долго уклонялись.

Мускулистые бронзовые пальцы Дока Сэвиджа обхватили шею охранника. Одним движением он мог бы отсоединить голову парня от позвоночника. Удар по челюсти мог бы с такой же легкостью положить конец жизни парня.

Бронзовый гигант не сделал ни того, ни другого. Его знание анатомии человека подсказывало ему, где находятся чувствительные нервные центры. Он оказал давление на них – внезапное движение. Охранник обмяк, уронив винтовку, которую не успел использовать.

Бродяги вышли из оцепенения, когда бронзовый гигант бросился на них. Один из них поднял винтовку. Он был слишком медлительным, потому что человек из металла волшебным образом оказался рядом с ним.

Док схватил парня за затылок, слегка надавил, а затем отпустил.

Человек уронил винтовку. Он шел слепо, странно, по салону. Он не проявлял никакого осознания борьбы за его спиной. Не видя, он врезался в стену. Даже тогда он не упал. Он стоял там, выпрямившись, странно, неподвижно, как будто его мозг уснул – как и было на самом деле, потому что давление Дока вызвало нервный паралич.

Четверо приспешников Строама остались на ногах. Монк расправился с одним из них – тем, у которого была кислота. Неприглядный химик начал яростно лягаться. Кислота пролилась на смуглого человека, который ее держал.

Мужчина начал кричать во всю силу. Он хватался за лицо и одежду, яростно сжимая руки, когда кислота попала на них и начала разъедать кожу. Он выбежал на улицу, но пробежал всего несколько метров по снегу, прежде чем упал, стоная и корчась от боли. Через некоторое время он потерял сознание.

Один из них, не сумев найти Дока в прицеле винтовки, замахнулся ружьем, как дубиной. Парень выпучил глаза, когда его оружие буквально прошло сквозь бронзового человека, настолько быстро тот увернулся.

Док наклонился вперед и ударил парня по челюсти, достаточно сильно, чтобы тот потерял сознание. Затем он бросился на двух других.

Док двигался с такой неземной ловкостью, что оставшиеся в живых двое казались невыразимо неуклюжими. Они метались по комнате. Один из них выстрелил наугад в стену.

Затем они упали, оба без сил, не совсем уверенные, что видели металлический кулак, который ударил их.

Шесть вооруженных мужчин были побеждены. Вся схватка длилась всего несколько секунд.

Бен Лейн, медленно и слабо поднимаясь с койки, не успел занять положение, чтобы увидеть сражение, так быстро оно закончилось. Он посмотрел и увидел только высокого человека из бронзы и растянувшихся на полу людей. Он также увидел человека, стоящего у стены, как парализованного.

Бен Лейн попытался показать на него. – Что с ним, черт возьми? – слабо спросил он.