Текст книги "Тёмное крыло"

Автор книги: Кеннет Оппель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Трое!

– Наши скелеты были устроены иначе. У нас сильнее…

– Грудь и плечи?

– Да, и крылья без шерсти.

– Я думал, что я был единственным. Отклонением.

– Не отклонением. Мы стали чем-то иным, вот и всё. Но это означало, что мы должны были покинуть свою колонию.

– И вы покинули её?

– А разве тебя тоже не выгнали? – спросила она.

– Мой отец был предводителем.

– Это может многое объяснить, – заметила она. – Но почему ты один?

– Они послали меня вперёд, чтобы найти новый дом.

– Послали? Или всё же выгнали?

– Послали, – ответил он, и внезапная волна холода пробежала по его спине.

– Нас всех выгнали, – сказала она. – На нас обижались. Мы умели охотиться быстрее, есть больше и видеть ночью. Мы никогда бы не нашли себе спутников жизни.

– Но мы ведь по-прежнему рукокрылы, – промолвил Сумрак.

– У нас есть новое название для себя, – сказала она. – Летучие мыши.

– Летучие мыши?

– Имя нашей предводительницы – Мы-шиа. Она была основательницей колонии. Она была первой.

– А я боялся, что первым был я, – признался Сумрак.

Она усмехнулась:

– Она намного старше тебя. Для нас было большой удачей найти её. Она дала нам дом, так что есть определённый смысл в том, чтобы назваться в её честь.

Летучая мышь. Это было метко и ёмко, словно подчёркивало их суть: рождённые на земле и поднявшиеся в воздух.

– Я Химера, – сказала она ему.

Ему хотелось просто разглядывать её. Её паруса – или крылья – выглядели, как его собственные. Её шерсть была тёмной, как у него самого, но с иными отметинами. У неё были белые мазки вокруг морды и на горле. А её уши были более крупными и остроконечными.

– Я всегда пробовал махать парусами, – сказал он ей. – С самого начала.

– Я тоже! – подхватила она. – Было так трудно держать это в тайне. Я должна была уходить в лес, чтобы практиковаться в полёте.

– И я поступал так же! – и он неожиданно для себя рассказал ей обо всём, что случилось с его колонией. История настолько долго тяготила его сознание, что возможность выразить её словами принесла ему огромное облегчение.

– Похоже, твоя семья оказалась более терпимой, чем моя, – заметила Химера, – Особенно твой отец.

– В любом случае, он позволял мне летать – по крайней мере, вначале. Думаю, он гордился мной.

– Идём со мной, и ты встретишь всех остальных, – предложила она. – Теперь ты – часть нашей колонии.

– Не могу, – ответил он, поражённый тем, как легко она заявила права на него самого. – Я должен вернуться и рассказать своей колонии об этом дереве. Оно ведь не ваше, верно?

– Нет.

Сумрак с облегчением вздохнул.

– А где твоя колония? – поинтересовалась Химера.

– На другом краю равнины. Они меня ждут.

– Но как же они переберутся сюда?

– Большей частью по земле.

Она покачала головой.

– На это уйдёт много времени. На них будут охотиться. Ты видел диатрим?

– Да. Но мы маленькие. Мы можем спрятаться. Мы можем устроить переход ночью.

Она вздохнула.

– Они будут в ужасной опасности, и ты вместе с ними.

– Значит, именно так это и должно быть, – сказал он. – Я приведу их сюда. А вы живёте далеко отсюда?

– Всего лишь на другой стороне холмов. Видишь те три звезды, вон там? Следуй за ними, и ты найдёшь нас.

Он чувствовал, как его сердце сильнее забилось от волнения. Было так хорошо поговорить с кем-нибудь, похожим на тебя самого.

– А вы никуда не переселяетесь? – быстро спросил он её.

Она рассмеялась:

– Нет. Мы живём там, где живём.

– Тогда я найду тебя, когда вернусь.

– Надеюсь на это. Удачи тебе.

Он ощущал какое-то отчаяние, когда смотрел, как она улетает. Часть его требовала окликнуть её, следовать за ней. Но его собственная колония нуждалась в нём.

Солнце едва озарило восточный горизонт, разливая красный свет по дереву. Он всё летал и летал вокруг него. Оно было огромным, с многочисленными ветвями, а его кора испускала приятный запах, который напомнил ему об острове. Он не заметил никаких других существ, живущих среди могучих ветвей, и, хотя утренний птичий хор уже оглашал небеса, он не смог разглядеть ни одного птичьего гнезда в верхней части дерева. Всё выглядело так, словно дерево ожидало лишь его одного. Он спустился вниз, чтобы изучить основание дерева. Ствол возвышался, по меньшей мере, на сорок футов, прежде чем от него отрастала самая нижняя из ветвей. Даже у самых умных фелид вроде Хищнозуба не было ни единой возможности забраться вверх по такому стволу, особенно из-за того, что ещё и кора была несколько более плотной и гладкой, чем у секвойи.

Со всё возрастающим ожиданием Сумрак летал среди окружающих его деревьев. Всего в группе их было около дюжины, и они тоже выпускали первые ветви на достаточно большой высоте. В воздухе между ними роилось множество насекомых. Смогли бы фелиды использовать в качестве моста какое-то из растущих рядом деревьев? Сумрак пролетел над пологом леса, глядя прямо вниз и прикидывая расстояние между ветвями деревьев. Самые близкие из них росли почти в двадцати футах друг от друга – явно слишком далеко, чтобы даже самый ловкий из фелид сумел перескочить с одного дерева на другое.

Он сел. Значение увиденного трудно было переоценить. Отсюда через равнину Сумраку был виден лес, где его ждала колония.

Он нашел идеальное дерево, идеальный дом. Ему хотелось бы, чтобы Папа и Мама могли это увидеть.

Сумрак развернул свои паруса и оглядел них. Крылья. Он закрыл глаза, спел над ними свою эхо-песню и увидел, как они сверкали серебром перед его мысленным взором: поверхность кожи искрилась, словно море. Он пытался воспринимать их как нечто естественное, а не как каприз природы.

Летучая мышь.

Так она назвала себя – и ещё его самого. Он противился принятию этого названия. Всю свою жизнь он считал себя рукокрылом. Если отвергать это, разве не придётся отвергнуть и часть самого себя? Это было, как если бы кто-нибудь сказал ему, что он больше не был сыном Икарона.

Он подумал о Сильфиде, которая зависела от него, и мгновенно отправился в путь, страстно желая вернуться – добрым вестником.

Большую часть пути назад ему пришлось бороться с крепким встречным ветром, и уже темнело, когда Сумрак был на подлёте к лесу, в котором он покинул свою колонию. Усталость отяготила его крылья. Он фыркнул, удивляясь самому себе: он непроизвольно думал «крылья» вместо «парусов». Эти два слова мягко отзывались эхом в его голове на протяжении всего путешествия, словно сражаясь за превосходство. Он даже немного испугался того, как легко пристало к нему новое слово. Но ведь слова не меняют сути вещей, верно? Или всё же меняют? Возможно, слова, некогда родившиеся в мыслях или высказанные вслух, обладают некой силой и делают мир таким, как есть.

Теперь, когда он был уже почти готов вновь встретиться со своей колонией, его смелость улетучивалась. Мог ли он рассказать им о Химере? Как он сумел бы объяснить, что он сам, фактически, мог быть даже не рукокрылом, а чем-то иным под названием «летучая мышь»? Если они и раньше думали, что он был странным, что же они подумали бы о нём теперь?

Он никогда не забывал того, что когда-то давным-давно на острове сказал ему Кливер: что его могли бы изгнать из колонии, если бы не его отец. Станут ли теперь его слова поводом для того, чтобы Нова сделала это, особенно когда его отец умер?

Но, возможно, она бы так обрадовалась тому, что он нашёл для них новый дом, что не стала бы обращать внимания на его отличия от остальных. Он сослужил хорошую службу колонии. Они не могли высылать его после всего того, что случилось с ними. В любом случае, как только они доберутся до нового дерева, предводителем будет Австр, а не Нова, а родной брат никогда стал бы выгонять его.

«Ты не изменился, – пытался он успокоить себя. – Ты такой же, каким был всегда».

Но он всегда был иным, чем они. И теперь он знал, что есть и другие, похожие на него. Это и успокаивало, и волновало его. Это означало, что он и вправду был существом нового рода, и уйти от этого было нельзя. Он решил, что пока расскажет об этом только Сильфиде. Позже, когда всё более или менее уладится, он сообщит об этом остальным членам колонии.

Вот и нужное место. Он помнил то высокое дерево с вершиной, опалённой молнией. Он нырнул вниз через полог леса, ловко огибая ветви.

– Это я, Сумрак! Эй, все! Я вернулся!

Всем, что приветствовало его, были обычные звуки сумеречного леса: трели и щебет птиц, всё усиливающийся гул насекомых.

– Привет! У меня хорошие новости! Австр? Сильфида?

Все ветви были пусты.

ГЛАВА 20. Брошенный

Запах его колонии на коре был слабым, но узнавался безошибочно: это был тот запах, с которым он вырос. Сейчас, нюхая его, но не видя ни единого рукокрыла, он ощутил сильнейшее чувство покинутости.

Нова сказала, что они будут его ждать. Сильфида тоже обещала это.

Он старался не поддаваться панике. Может быть, они сейчас просто немного в стороне от него, охотятся. Или, возможно, нашли группу деревьев получше. Он вновь взмыл в воздух и полетел, описывая всё более и более широкие круги, всё время окликая свою колонию. Ни одного голоса в ответ.

Затаив дыхание, он скорчился на ветке. В какую сторону они направились? Он мог лететь быстрее, чем они могли планировать, но как узнать, какое направление выбрать? И даже если бы он нашёл их, что тогда?

Несмотря на всё, что случилось с ним и его семьёй, он никогда не чувствовал себя побеждённым – ровно до этого самого момента. Он был отвергнут своей собственной колонией. Нова обманула его. У неё и в помине не было никаких намерений путешествовать к тому далёкому дереву, которое он увидел. Ей просто нужно было, чтобы он ушёл. Вероятно, она надеялась, что он будет убит по пути туда.

Он всё не мог подавить желания плакать, и ему пришлось испустить небольшой звуковой импульс, потому что своим мысленным взором он увидел небольшие звуковые вспышки пустых ветвей вокруг себя. Это зрелище заставило его ещё острее ощутить внутреннюю опустошённость. Просто пустота. Там никого нет.

Кроме…

Что-то мелькнуло на краю его поля эхозрения. Он открыл глаза и с надеждой повернулся.

По ветке прямо на него мчался фелид со свирепыми глазами и развёрстой пастью. Он нападал.

Сумрак бросился с ветки. Фелид прыгнул за ним. Сумрак ощутил ужасный жар его дыхания на своих хвосте и задних лапах. Он раскинул крылья и неистово замахал ими, поднимаясь в воздух. Глянув вниз, он увидел, как фелид, руля в воздухе пушистым хвостом, приземлился на ветке. Он шипел и рычал на него.

Сумрак оставался в воздухе, оглядывая окружающую местность. Он знал, как охотились фелиды, и не хотел оказаться на их охотничьей тропе. Но его яростный взгляд не встретил больше ни одного хищника. Он сел повыше, откуда мог хорошо разглядеть фелида. Сумрак узнал его.

– Хищнозуб, – сказал он.

Уши фелида дёрнулись.

– Не люблю, когда моя еда разговаривает со мной, – прорычал он.

– Я не твоя еда, – с негодованием ответил Сумрак, по-прежнему проверяя окрестности на случай, если это была ловушка.

– Ты – тот, кто может летать, – сказал Хищнозуб, расхаживая по ветке. – С острова.

– Как же ты выбрался оттуда? – выпалил Сумрак.

Хищнозуб самодовольно промурлыкал:

– Ага. Значит, ты слышал, что они пытались держать меня там в заключении. Солдаты не справились с поставленной задачей. Остров мне больше не нравился, так что мы ушли оттуда.

Сумрак ничего не ответил – настолько сильно он был удивлён, и ещё переполнен надеждой. Если фелиды покинули остров, это означало, что он снова может принадлежать им.

Они могли пойти домой!

– Если ты подумал о том, что можешь туда вернуться, то у меня для тебя печальные новости, – сказал Хищнозуб. – На твой остров положили глаз хищные птицы новой разновидности.

– Диатримы? – вздрогнув, спросил Сумрак.

– Нет. Это летающие птицы, очень свирепые и сильные; у них когти и клювы, которыми они легко смогли убить одного из моих сородичей.

Надежда Сумрака угасла. Если эти птицы были такими ужасными хищниками, что выжили оттуда фелид, едва ли они были бы безопасны для рукокрылов.

– И много их там? – спросил он.

– Много. Они бы устроили резню твоим сородичам.

Сумрак огорчённо хрюкнул.

– Точно так же, как поступил ты.

– Конечно. Это часть моей природы.

– Не все фелиды едят мясо.

– Не все рукокрылы умеют летать. И что тут более неестественно?

Какое-то мгновение Сумрак не знал, что сказать в ответ.

– То, что делаю я, не вредит никому, – ответил он, но подумал об Эоле, которого убили птицы.

Хищнозуб растянулся на ветке; похоже, его желание охотиться несколько ослабело.

– Ты и сам вскоре можешь превратиться в мясо.

– Нет, – ответил Сумрак.

– Мы, фелиды – далеко не единственные звери, кто так делает, – Хищнозуб понюхал воздух и попробовал его на язык. – И где же твоя колония?

– Они бросили меня, – сказал Сумрак. Он не видел причин врать. – Они думают, что им больше повезёт в поиске нового дома без меня. Они решили, что я – отклонение.

– И что интересно, – заметил Хищнозуб, – мы оба оказались отвергнутыми из-за наших естественных наклонностей. Всего лишь за то, что мы такие, какие мы есть.

Сумраку не понравилась сама мысль о том, что у него есть что-то общее с этим существом.

– А где же твои Рыщущие? – спросил он, вновь ощущая то, как это странно – разговаривать с этим чудовищем. Хищнозуб убил его мать, а отцу нанёс такие раны, от которых тот в итоге и умер. И всё равно они разговаривали: под покровом ночи, на безопасном расстоянии друг от друга, добыча и охотник.

– Далеко отсюда, – ответил Хищнозуб. – Я временно путешествую с новыми союзниками.

Сумрак почувствовал, как ему свело живот.

– С какими новыми союзниками?

– С плотоядными, гораздо крупнее, чем я сам. Глянь-ка туда.

Сумрак проследил, куда направлен взгляд Хищнозуба – вниз, сквозь ветви, в подлесок. Могучий четвероногий зверь только что повалил отчаянно вопившего наземного жителя и теперь рвал его плоть.

– Гиенодоны, – сказал Хищнозуб. – Видишь, есть и другие звери, которые поедают мясо. Но тебе не стоит волноваться из-за них. Они живут на земле. Сидите на своих деревьях, и с вами ничего не случится.

Сумрак с негодованием слушал ободрительный тон голоса Хищнозуба. Он ни секунды не верил тому, что этот фелид хоть как-то был обеспокоен его благополучием. Но всё происходило так, словно они негласно заключили краткое перемирие.

Когда Хищнозуб снова заговорил, он перешёл на заговорщический шёпот, словно ему не хотелось, чтобы его слышали гиенодоны.

– Совершенного мира просто не бывает, – шепнул он, тем самым совершенно некстати напомнив Сумраку, что бормотал перед самой смертью его отец. – Нет ни одного места для жизни, свободного от хищников. Всегда найдутся хищники, причём покрупнее и тебя, и меня. Мы должны использовать любые навыки, которые у нас есть для выживания. Выродки вроде нас могли бы получить преимущество. Твоя способность летать может стать твоим спасением. А я раньше полагал, что мне дают преимущество мои зубы охотника и сила.

Он коротко рыкнул, словно усмехнувшись над собственными словами.

– Но теперь я знаю, что мне следует быть умнее и шустрее, чтобы превзойти других.

– Я не желаю тебе удачи, – ответил ему Сумрак.

– Держите свою удачу при себе, – сказал Хищнозуб. – Тебе она пригодится больше, чем мне.

Сумрака испугал голодный взгляд, который вновь вспыхнул в глазах Хищнозуба. Он рванулся прочь, в темнеющий лес. Его не заботило то, куда он летел; им завладело лишь одно желание – улететь подальше от этого фелида и от его зверей-союзников. Он ощущал омерзение от разговора с ним.

Когда стало слишком темно, чтобы можно было видеть, он стал ориентироваться исключительно при помощи эха, пока его не одолела усталость, и пока он не сел. Сумрак обернул себя крыльями. Может, ему стоит просто вернуться на то могучее дерево на холме, и найти там Химеру и других летучих мышей? По крайней мере, там у него был бы дом.

Но как же тот договор, который он заключил с Сильфидой – заботиться друг о друге? Похоже, она сама его нарушила. Но часть его отказывалась в это верить. Сестра была предана ему всем сердцем. И если её здесь не было, то для этого должно быть какое-то серьёзное основание – и он надеялся, что оно не было ужасным. Завтра он подумает на свежую голову. Завтра он поймёт, как её отыскать. Вторую ночь подряд он спал в одиночку, забившись в укрытие на незнакомом дереве.

– Сумрак!

Даже в собственном сне он подумал, что это просто был ветер. Но, когда он услышал своё имя, произнесённое во второй раз, более чётко, его мысли начали вытаскивать его из сна.

– Сумрак!

Он проснулся и увидел свою сестру, планирующую совсем рядом с его веткой, но не видящую его. Он был настолько ошеломлён, что какое-то мгновение не мог ни говорить, ни двигаться. Всё выглядело так, словно сбылись его самые заветные желания, и он едва мог поверить в то, что она была реальной. Затем он бросился в воздух и полетел вслед за ней.

– Сильфида!

Она сделала вираж и увидела его.

– Ой! – воскликнула она. – Я так волновалась!

Сумрак подлетел к ней и восхищённо порхал вокруг неё, когда она заходила на посадку. На ветке они обнюхали друг друга и обнялись парусами.

– А где вы были? – спросил Сумрак. – Я думал, вы меня бросили!

– Нам пришлось, – объяснила она. – Вчера в полдень некоторые из наших часовых видели пару фелид. И они, похоже, путешествовали вместе с какими-то другими зверями устрашающего вида. Мы не знаем, кто это такие.

– Гиенодоны, – сказал Сумрак.

Сильфида от удивления втянула голову в плечи:

– Откуда ты знаешь?

– Мне рассказал Хищнозуб.

Сестра выглядела настолько изумлённой, что Сумрак не мог подавить смех. Он рассказал ей о своей неправдоподобной встрече и о разговоре с фелидом минувшей ночью.

– Он рассказал, куда шёл? – поинтересовалась Сильфида.

– Мне стоило бы его порасспросить. Но сомневаюсь, что он сказал бы мне правду.

– Надеюсь, что его новые друзья слопают его, – злобно сказала Сильфида.

– Я так рад, что ты здесь, – ответил ей Сумрак.

– Мы начали искать тебя с рассветом.

– Я так боялся, что Нова бросит меня.

Сильфида громко вздохнула:

– Уже бросила.

Удивлённый Сумрак недоверчиво взглянул на неё:

– Что?

– После того, как ты улетел, она устроила собрание. Она сказала, что мы должны вернуться к Гирокусу и присоединиться к его колонии. Теперь, когда она была предводительницей, она отказалась бы от прошлого, принесла бы извинения, и Гирокус принял бы нас. Она сказала, что лучше всего было бы сделать так, – Сильфида глубоко вздохнула. – Но она сказала, что мы не могли рисковать и брать тебя с собой.

– Потому что я летаю, – бесцветным голосом сказал Сумрак.

Сильфида кивнула.

– Они не приняли бы всех нас, сочтя отклонением от нормы. Нова сказала, что, как ни печально ей уходить, но на ней лежит ответственность за всех рукокрылов колонии – а не только за одного.

Похоже, что Сильфида хорошо запомнила слова Новы, как будто раз за разом прокручивала их у себя в голове.

– И все с ней согласились, – констатировал Сумрак.

– Не совсем все.

– И кто же остался, Сильфида?

– Сол не ушёл, но многие из семьи всё равно ушли.

– Сол всегда был самым преданным сторонником Папы, – заметил Сумрак.

– И Австр тоже выступал против плана. Он сказал, что возвращение к Гирокусу стало бы предательством по отношению к Папе. Он остался, и с ним примерно половина нашей семьи. Нова, Барат, все их семьи и все остальные ушли ещё вчера.

Сумрак промолчал. Если бы сейчас фелид вонзил зубы ему в плечо, он вряд ли почувствовал бы это. Через некоторое время до него дошло, что Сильфида взволнованно наблюдает за ним.

– Сумрак? С тобой всё в порядке?

– Кливер тоже ушёл, я полагаю, – выдавил он из себя, наконец.

Сильфида фыркнула.

– Да. Он ушёл.

– Значит, не все новости так уж плохи.

– Он и вправду был маленьким негодником, – хихикнув, согласилась сестра.

Сумрак серьёзно взглянул на неё.

– Ты тоже должна была захотеть уйти.

Сильфида на миг поглядела на кору дерева.

– Ты же знаешь, как я думаю о Гирокусе и о решении Папы.

– Знаю.

– Я не могу с уверенностью признать, что Нова приняла плохое решение, – медленно произнесла она.

– Ты всегда была некоторым образом верна ей, – заметил Сумрак.

Она подняла голову: её взгляд был свирепым.

– Да. Но я больше верна тебе. Ничто не заставило бы меня бросить тебя.

Сумрак с восхищением кивнул. Она думала, что решение Новы было хорошим; ей хотелось найти безопасный дом. И всё же она выбрала остаться с ним. Даже злясь или обижаясь, она всегда оставалась рядом с ним. Всегда.

– Ни у кого никогда не было лучшей сестры, – сказал он ей.

Она нахмурилась.

– Даже если я и думала, что возвращение к Гирокусу было хорошей идеей, то как Нова это сделала, было неправильно. Лгать и отослать тебя подальше после всего того, что ты сделал. Да если бы не ты, она бы, возможно, оказалась в кишках диатримы, покромсанная на кусочки! Сейчас я бы предпочла остаться бездомной, чем жить в её колонии.

– Тебе не придётся быть бездомной, – ответил ей Сумрак. – Я нашёл нам дом.

– Правда? – переспросила она. – Это те деревья, что ты видел?

Он кивнул:

– Они превосходны.

Колония, которую Сумрак вёл через лес и болото, сильно поредела. Теперь их было меньше сотни. Однако, воссоединившись с ними, он был переполнен радостью и облегчением – и ещё удивлением, потому что они встретили его очень тепло. Было так приятно просто находиться среди собственных сородичей, ощущая запахи и близость их тел.

У них ушёл целый день на то, чтобы добраться до края равнины, и солнце уже стояло над самым горизонтом, когда они, наконец, расселись на ветвях. Австр немедленно расставил в окрестностях их дерева часовых на тот случай, если Хищнозуб с компанией станет их искать. Сев рядом с сестрой, Сумрак бросил взгляд на дальние холмы.

– Они кажутся такими далёкими, – сказала Сильфида.

– Когда я летел туда, мне так не казалось, – признался Сумрак.

Австр тихо сел рядом с ним, когда Сумрак оглядывал пейзаж в последних лучах солнца. Теперь он был предводителем.

– Мы проложим наш маршрут следования от дерева к дереву, – сказал он. – Так мы сможем отдыхать в безопасности, а затем делать новый длинный планирующий прыжок. Это на какое-то время избавит нас от пребывания на земле, – он тихо вздохнул. – Но и по земле придётся идти слишком долго.

– Я могу вас направлять, – предложил Сумрак.

– Иначе мы и не сможем идти, – вздохнул Австр. – Нам пригодится твоя способность видеть ночью с высоты.

Сумрак кивнул.

Австр поднял голову, поглядел на холмы и удовлетворённо хрюкнул.

– Хорошо, когда твой новый дом стал, наконец, виден.

Они провели в лесу ещё ночь, и весь следующий день кормились и отдыхали, готовясь к переходу. Когда наступит темнота, они отправятся в путь. Диатримы должны в это время спать; тёмные тела рукокрылов были бы незаметны; и пусть от их зрения будет мало толку, Сумрак поведёт их при помощи своего эхозрения.

Он знал, что должен был охотиться, набираясь сил для предстоящего путешествия, но у него совершенно не было аппетита. С каждой прошедшей минутой он ощущал всё большую и большую усталость от волнения. Ему просто хотелось тронуться в путь. Когда начался закат, земля стала остывать. На равнины опустился туман. Этой ночью луна была полной. Это помогло бы вести их; но это также помогло бы разным ночным хищникам.

Сильфида вернулась с охоты и устроилась на ветке рядом с ним.

– Может быть, это плохая идея, – шепнул он ей. – Этот переход через равнину. Возможно, нам просто нужно вернуться на свой остров.

Сильфида покачала головой:

– Австр и Сол согласны, что это тоже опасно из-за тех хищных птиц.

– Но может быть, Хищнозуб просто соврал, чтобы помешать нам вернуться туда. Просто со злости.

– В любом случае, теперь он уже очень далеко.

– Всего лишь в десяти днях пути.

– Я имела в виду не только это, – сказала сестра. – Ты думаешь, что можешь быть счастлив там после всего того, что случилось?

– Мы родились там, Сильфида! Я так любил то дерево.

– Я тоже. Но Мама была убита прямо в нашем гнезде. Боюсь, что, вернувшись туда, я стала бы слишком много думать о ней. И о Папе. Ты говоришь, эти новые деревья просто превосходны.

– Я знаю, но… что, если я не смогу этого сделать? – пробормотал он. – Что, если я смогу перевести не всех?

– Ты сможешь это сделать.

– Ты сама не знаешь, о чём говоришь, – ответил он, внезапно рассердившись. – Что, если я не могу видеть достаточно далеко? А если я ошибусь? Что, если я скажу всем, куда следует идти, а это решение окажется неверным, и их съедят?

– Ты вывел нас с острова…

– Не всех. Некоторые погибли.

– Многие остались в живых. И ты спас многих из нас от съедения той диатримой.

– А вдруг я испугаюсь и улечу? – спросил Сумрак. Эта мысль уже не раз посещала его сегодня.

– Ты бы этого никогда не сделал, – ответила она. – У тебя тоже есть преданность в сердце, и ты знаешь об этом.

– Но я не такой, как все остальные, – выпалил он.

– Да, не такой.

– Нет, я – это некто иной. Правда. Я это знаю точно, – это было не совсем подходящее время, но теперь уже отступать было слишком поздно. Он поспешно рассказал ей о Химере и о том, что она ему сказала – о том, что он вовсе не был рукокрылом, о том, что он в действительности был летучей мышью.

– Ты не станешь говорить об этом никому, Сильфида.

– Конечно, не стану, – и она взглянула в темнеющее небо.

Сумрак с тревогой следил за ней: ему было интересно, о чём она размышляла.

– Я не хотел, чтобы оно так вышло, – грустно произнёс он. Просто это случилось именно со мной. Так могло произойти с каждым. Мне даже не хочется быть летучей мышью.

– Неважно, как тебя называть, – твёрдо сказала Сильфида. – Ты отличаешься от нас, и мы всегда знали об этом. Но ты – по-прежнему ты. Ты не изменился.

– Колония никогда не примет меня!

– Они доверяют тебе, Сумрак.

Он с удивлением посмотрел на неё.

Она заговорила ещё тише:

– Они остались не из-за Австра. Они остались из-за тебя. Они помнят обо всём, что ты для них сделал. Они знают, что ты позаботишься о них.

– Я?

– Наверное, мне не следовало говорить это тебе, – пробормотала она. – Иначе ты станешь думать, что ты особенный.

– Ну, да, я же стою в очереди на место предводителя, – усмехнулся он.

– Ты и ещё половина самцов в колонии. Ты знаешь, мне кажется, что это и есть та причина, по которой столько из них решило остаться.

Они устроились рядышком и начали молча чистить друг другу шерсть. Сумрак урывками слышал некоторые разговоры, то громкие, то тихие, которые вели рукокрылы, ожидая на ветках в темноте.

«… скоро в путь…»

«Как твоя задняя лапа – уже лучше?»

«… на той ветке есть лужица воды – если хочешь пить, сходи туда…»

«Не бойся: Сумрак умеет видеть в темноте…»

«… скоро будем в нашем новом доме…»

«Вот увидишь – он проведёт нас в темноте…»

– Сумрак?

Замечтавшись, Сумрак вздрогнул от неожиданности. Оглядевшись, он увидел, что на ветке перед ним стоят Австр и Сол.

– Время отправляться в путь, – сказал Австр. – Ты готов?

– Да, – сказал Сумрак, – готов.