Текст книги "Тёмное крыло"

Автор книги: Кеннет Оппель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Я говорю, – продолжала Нова, – что будет лучше, если во главе колонии встанет тот, у кого есть опыт, кто помнит материк и его обитателей.

Охваченный яростью, Сумрак взглянул на Сильфиду, но увидел, что она кивает. Как она могла быть настолько вероломной? Нова ругала их отца при любой возможности. Все эти годы она жаждала его положения в колонии, и сейчас, всего лишь через несколько часов после его смерти, она пыталась отнять власть у его семьи.

Сумрак повернулся к Австру и увидел на его морде смесь негодования и неуверенности.

– Австр, – продолжала Нова, – я здесь родилась; я знаю эту местность и тех, кто здесь живёт и охотится. Я не хочу красть того, что принадлежит тебе. Я лишь прошу твоего разрешения без происшествий привести колонию в новый дом. После этого место предводителя вновь займёшь ты – оно твоё по праву. Позволишь ли ты это?

Она говорила с такой искренностью и уважением, что Сумрак на мгновение пришёл в замешательство. Действительно ли в мыслях Новы было то, о чём говорила? Может ли Австр сказать ей «нет»?

– Нова права, – внезапно сказала Сильфида. – Сейчас возглавить нас должна она.

– Это решает не молодняк! – резко ответил Австр. – Барат, Сол, вы что скажете?

Сол вздохнул.

– Из тебя выйдет прекрасный предводитель, Австр. Но сейчас слишком рискованный момент, чтобы начинать это. Если ты согласишься разрешить Нове временно возглавить нас, мы с Баратом удостоверимся, что она оставит властные полномочия, как только мы окажемся в безопасности.

– Барат? – спросил Австр.

– Моим советом будет присоединиться к нам на правах старейшины. Нова сильна, у неё хорошие способности; я доверяю ей вести нас, пока длятся трудные времена, и чту её обещания.

Мысли Сумрака вели отчаянную битву. Его кровь жаждала, чтобы брат отказался и возглавил колонию; но он также был испуган, и здравомыслие подсказывало, что сейчас им нужен опытный предводитель. Однако он не доверял Нове. Ему ужасно хотелось, чтобы отец был жив.

– В таком случае я согласен, – сказал Австр. – Нова, я даю тебе своё разрешение вести нас.

– Благодарю, – ответила Нова. – Я благополучно приведу вас всех в новый дом.

Сумрак чувствовал облегчение собравшихся рукокрылов, успокоившихся после обретения предводителя – даже такого, который был столь враждебно настроен по отношению к его отцу. Сумрак не мог смотреть на Нову, когда она обратилась к колонии – колонии его отца.

– Мы узнали, что не можем доверять другим существам, – заговорила Нова. – Нас усыпила ложная доброта. Теперь мы должны надеяться лишь на самих себя. Мы потеряли многих, но наши ряды пока ещё достаточно многочисленны, чтобы образовать новую великую колонию, как только мы найдём себе дом. И я обещаю всем вам, что мы скоро найдём его.

Когда другие старейшины ушли, чтобы поговорить со своими семьями, Австр остался с Сильфидой и Сумраком.

– Жаль, что вы не разбудили меня, – сказал он.

– Времени не было, – ответил Сумрак. – Папа не стал бы останавливаться, а мы не хотели потерять его в темноте.

– Сейчас мне бы хотелось, чтобы вы двое стали членами моей семьи, – предложил Австр. – Вам нравится это предложение?

Сумрак поглядел на Сильфиду, и они одновременно кивнули.

– Спасибо, – сказал Сумрак.

– Вы оба были очень храбрыми, – продолжал Австр. – А сейчас, не могли бы вы показать мне, где наш отец? Я хотел бы взглянуть на него в самый последний раз, прежде, чем мы отправимся в путь.

Пока Хищнозуб и Пантера восхищённо наблюдали, Даний и члены его стаи завалили клыкастого корнееда почти вдвое больше их по размеру. Шестеро гиенодонов работали вместе: один запрыгнул на спину корнееда, а другие в это время нападали с обоих боков – одни из них рвали мягкое подбрюшье, а другие сомкнули челюсти на его шее.

Кровь Хищнозуба стучала в висках, словно в этот момент он охотился сам. Пантеру окружило густое облако аромата её кровожадного восхищения.

Уже два дня и две ночи они путешествовали на север вместе со стаей Дания. Остальные фелиды остались в долине, ожидая возвращения Хищнозуба. Темп движения группы гиенодонов был изнурительным, но Хищнозуб не отступал: он не хотел выглядеть слабым. Хотя он постоянно опасался своих неотёсанных компаньонов, он всё равно ощущал странное удовлетворение.

Пантера вновь шла бок о бок с ним, как в те времена, когда они отправлялись на охоту на ящеров. Он и не думал, что такое может повториться вновь.

Везде, где они проходили, гиенодоны сеяли панику. Многие звери никогда не видели таких свирепых хищников, и бежали, едва они появлялись. Но не все могли убежать вовремя, особенно крупные и медлительные наземные звери.

Поверженный на землю и беззащитный, корнеед лежал на боку; он ещё раз дёрнул ногой, и больше уже не двигался. Даний ослабил удушающую хватку на его горле и вспорол брюхо зверя от грудины до пупка. Его внутренности, раскручиваясь, вывалились на землю.

Даний взглянул на Хищнозуба, сидящего на ветвях.

– Ешь, – позвал он. – Будь сильным.

Пантера уже собралась спускаться, но Хищнозуб рыкнул.

– Нет, – тихо сказал он ей. – Мы сами добываем себе пищу охотой. Мы не должны быть обязанными им. Нам следует быть на равных.

– Ты прав, – ответила Пантера.

– Мы можем поучиться у них, – сказал Хищнозуб. – Тому, как они действуют совместно, чтобы взять крупную добычу; наши Рыщущие тоже так смогут.

Она кивнула.

Он пытался не смотреть на мясное изобилие на земле, но ему было слышно, как шумно кормятся гиенодоны. Казалось, они поедали всё – даже кости и зубы – и ничего не оставляли после себя. Они ели жадно. Набив брюхо до отвала, они облили всю тушу своей мочой, заявляя права на неё, хотя даже не собирались доедать остатки.

Хищнозуб знал, что с этими существами ему следует быть очень осторожным. Если он разозлит их, если он больше не будет им полезен, они могут порвать его на куски в мгновение ока.

Даний был сильным, но глупым. Он был впечатлительным. До тех пор, пока Хищнозуб сможет заставлять гиенодонов считать, что ящеры ещё угрожают им, он будет оставаться полезным для них. Он сможет вести их за собой. Он сможет назначать цену своим услугам.

Ещё совсем недавно Хищнозуб думал, что он может править миром при помощи силы; теперь же Пантера помогла ему понять, что в сравнении с силой хитрость может быть более мощным оружием.

ГЛАВА 19. Химера

Сумрак пролетел среди верхних ветвей и устремился в небо. Кругом раскинулся лес. Солнце жарко грело его паруса, и он взлетал вверх по спирали, пока горизонт не начал изгибаться. К югу от себя он видел стаю птиц – куда-то направляясь, они то сбивались вместе, то растягивались в цепочку. Здесь он чувствовал, что был заметным – пятно его тёмного тела на фоне светлого неба. Но сейчас ему нужен был хороший обзор.

Он взлетал всё выше.

Далеко на западе была видна бледная голубая полоса океана. Он поискал глазами их остров, но не смог его обнаружить. Затем он развернулся на север – в том направлении его отец вёл свою колонию. Вдали лес сменяли широкие равнины, а за ними земля поднималась, и на склоне он увидел деревья. Может быть, это была какая-то оптическая иллюзия, или же он просто смотрел с высоты, но они казались огромными, высокими, раскидистыми и могучими.

Он сделал резкий вдох. Вид, открывшийся ему, с пугающей точностью совпадал с тем серебристым пейзажем, который являлся ему и в видениях, и во снах.

Держа паруса под углом, он быстро снизился, поглядывая за птицами. Вблизи полога леса несколько из них заметили его со своих насестов и подняли испуганный гвалт, но он быстро порхнул мимо них и спустился сквозь ветви туда, где его ожидала Нова вместе с Баратом, Солом и Австром.

– Что ты видел? – спросил Барат.

Сумрак рассказал им, с трудом переводя дух.

– Они выглядят точно так, как деревья, которые нам нужны. Ни на одном из них нет низко растущих веток. Ни один фелид не сможет забраться по их стволам.

– С такого большого расстояния этого точно не разглядишь, – с сомнением сказал Барат.

Сумрак не мог рассказать им, каким образом он уже видел эти деревья – его бы сразу отстранили от поисков, и возможно, вполне справедливо. Это выглядело нелепо. Но он не мог избавиться от уверенности в том, что им назначено путешествовать к этим деревьям.

– А как же равнины? – спросил Барат. – Достаточно ли там деревьев, чтобы планировать от одного к другому? Или мы должны перебраться через них пешком?

– Думаю, что пешком, – сказал Сумрак. Это даже не приходило ему в голову – настолько он был возбуждён, увидев деревья вдали. Но Барат, конечно же, был прав. На равнинах, деревья росли редко и далеко друг от друга, и значительную часть путешествия пришлось бы проделать по земле. Он думал только о себе, как о летающем существе. Он ждал, что Нова будет его упрекать.

– Не нравится мне это, – сказал Австр. – На земле мы стали бы слишком уязвимыми для нападения. Я бы предложил выбрать другой маршрут.

– Но если деревья так хороши, – начала Нова, – то путешествие могло бы стоить этого риска.

Сумрак с удивлением посмотрел на неё.

– Твои умения очень полезны для нас, – сказала она ему, и он почувствовал неожиданную благодарность и удовольствие от её комплимента.

– За несколько часов ты сможешь преодолеть расстояние, на которое у нас уйдут дни и ночи, – продолжала Нова. Она, казалось, что-то обдумывала. – Эти высокие деревья, которые ты видел – лети туда и погляди: правда ли, что они смогут стать нашим домом.

– Правда? – переспросил Сумрак, внезапно затрепетав от удовольствия.

– Хватит ли у тебя сил на такое путешествие? – спросила Нова.

– Да, – ответил он, промолчав секунду. Он никогда не летал так далеко, и ещё не был так далеко от колонии. – Сил у меня хватит.

– Убедись, что на деревьях безопасно, и что никто из других существ пока не заявил своих претензий на них, – инструктировала его Нова. – Осмотри всё, особенно на равнинах. Выясни, какого рода звери там кормятся, и есть ли там хищники.

– Сколько времени тебе потребуется? – спросил Сол.

Сумрак поднял в памяти картину вида с высоты, пытаясь оценить расстояние.

– Думаю, если я полечу прямо сейчас, я мог бы быть там уже в сумерках. А потом я бы вернулся к завтрашнему вечеру.

– Хорошо. Мы будем ждать тебя здесь. Пока этот лес выглядит достаточно безопасным.

– Это неплохой план, – сказал Барат.

– Ты уверен, что хочешь это сделать? – дружелюбно спросил Сумрака Австр.

Он кивнул.

– Тогда лети, – сказала Нова. – И принеси нам хорошие новости.

Сумрак застал Сильфиду за охотой.

– Я ухожу, – взволнованно сообщил он ей и описал деревья, которые видел с высоты.

– Я видел их и раньше, – неуверенно добавил он, потому что обещал больше ничего не держать в тайне от неё. Он рассказал ей о своём грибном видении и о последующем сне. – Я думаю, что это те же самые деревья, Сильфида. Думаешь, я сошёл с ума?

– Не знаю, – ответила она.

– Они обещают быть нашим новым домом, я просто знаю это!

Она кивнула.

– Они далеко?

– Я вернусь следующей ночью.

Сильфида повисла на коре.

– Мне очень жаль, что я не могу лететь с тобой.

– Мне тоже. Я… – он умолк.

– Что такое? – спросила Сильфида.

Он заговорил тише:

– Я ей не доверяю.

– Нове?

Сумрак кивнул:

– Она всегда считала, что от меня одни только неприятности: мой полёт, убитый птицами Эол.

– Дай ей шанс, – сказала Сильфида. – Она мудра. Я знаю, ты всегда вставал на сторону Папы, но Папа не всегда был хорошим предводителем – просто дай мне закончить. Он мог рассказать колонии о фелидах после того, как тебя предупредила птица, но он этого не сделал. Он едва не позволил бегущим-по-деревьям сделать из нас угощение на пиру.

– Никто не подозревал их, – ответил ей Сумрак. – Я не слышал, чтобы Нова сказала хоть что-нибудь против! Она думала, что мы нашли новый дом.

– Может, и так. Но мы потеряли четверть всей колонии. Если бы он сделал иной выбор, этого могло бы и не случиться.

– Он старался выбирать лучшие решения из всех возможных, – упрямо ответил Сумрак.

Сильфида скрипнула зубами от раздражения.

– Нова будет хорошей предводительницей.

Сумрак вздохнул.

– Возможно, ты права. Жаль, что ты не можешь лететь со мной.

– Всего на одну ночь, правда?

– Скорее всего, – это был бы первый в его жизни раз, когда он проведёт ночь вдали от своей колонии. Его кости ныли от одиночества.

– Будь осторожен, – попросила Сильфида. – Лети быстро.

Он никогда не летал так долго без посадок, но сейчас он дал себе команду, и через некоторое время произошла удивительная вещь. Его сердце словно нашло новый ритм, а дыхание стало медленнее и глубже. Он по-прежнему тратил много сил, но чувствовал, что может поддерживать такой ритм.

Он летел над пологом леса, но довольно низко, чтобы можно было быстро скрыться среди деревьев, если какие-нибудь птицы решать напасть. Он также поглядывал в небо над собой, надеясь, что последние кетцали действительно вымерли.

Над лесом роилось несметное множество насекомых, но он большей частью не обращал на них внимания, не желая попусту тратить время и силы, отклоняясь от курса. Он постоянно держался носом в сторону дальних холмов. Огромные деревья, что росли там, по-прежнему казались недостижимо далёкими, и в какой-то момент он испугался. Как мог он отправиться в такое далёкое путешествие в одиночку? Но было очень хорошо обрести, наконец, конечную цель в пути после стольких дней неопределённости, проведённых в лесной глуши.

Деревья под ним начали меняться. Появлялись виды, которых он раньше не видел – большие, с искривлёнными стволами, с такой бугристой и бороздчатой корой, что стволы словно были сделаны из крючковатых клювов, загнутых вниз. В то же время другие деревья обладали тусклой листвой и выглядели так, словно рассыплются на кусочки, если в них вонзить когти. Их цветы и листья испускали незнакомые запахи. Когда полог леса начал редеть, заросли кустарников и папоротников стали более густыми. Илистых водоёмов становилось всё больше, пока, наконец, между ними остались лишь клочки заболоченной суши. Повсюду росли болотные деревья, с ветвей которых свисали длинные пряди мха. Сумрак тщательно отслеживал расположение деревьев, чтобы убедиться, что они находились достаточно близко друг к другу, чтобы рукокрылы могли планировать между ними.

В воде под ним плеснуло нечто длинное и зелёное; прежде, чем оно полностью скрылось среди водоворотов на поверхности воды, Сумрак успел заметить бугристые спину и хвост. Он судорожно сглотнул, радуясь, что живёт не на земле.

По мере его движения вперёд болото вновь превратилось в лес, но лишь ненадолго, чтобы далее смениться равнинами. Здесь, на границе миров, Сумрак облетел деревья и выбрал безопасную ветку, прежде чем сесть. Измученный, он лакал с листьев росу, а утолив свою жажду, отступил к самому стволу, чтобы никто не смог подкрасться к нему. Он начал разглядывать равнины.

Деревьев там было много, но они росли далеко друг от друга, и Сумрак знал, что у его колонии просто не было ни единой возможности планировать с одного дерева на другое. Им пришлось бы пересекать это море травы главным образом по земле. Он старался не чувствовать себя слишком разочарованным. Трава была высокая, и могла обеспечить хоть какое-то укрытие. Он и не знал, что у неё может быть столько разных расцветок и типов поверхности листьев. Пушистые кончики стеблей сияли в свете уходящего дня, изящно покачиваясь на ветру. Некоторое время Сумрак просто смотрел вперёд, довольный тем, что ему ни о чём не думалось.

Должно быть, он заснул, или почти заснул, хотя его уши по-прежнему оставались настороже. Фырканье, доносящееся снизу, мгновенно разбудило его, и его паруса дёрнулись. Он взглянул вниз сквозь ветви. У подножия дерева среди растений, сопя, бродил зверь. Сумрак понял, что существо было раз в десять крупнее его самого – возможно, футов пять в длину, с длинным хвостом. Его жёсткая бурая шерсть была покрыта чёрными полосками. Когда он поднял свою притупленную голову из травы, Сумрак с облегчением увидел, что это было травоядное существо, потому что из его челюстей падали кусочки листьев и травы, которые зверь пережёвывал. Его умные глаза посмотрели на Сумрака, а затем существо отвернулось, не проявляя признаков беспокойства. Это существо явно было знакомо с рукокрылами, но Сумрак ничего не знал о нём.

Существо тихо заржало, и через несколько мгновений с равнины прискакал галопом на длинных ногах другой такой же зверь. Его короткая шерсть была испещрена бурым и серым; она прекрасно сливалась с подлеском.

Сумрака поразили их ноги. На них было по пять длинных пальцев – у них совсем не было когтей, но вместо них были плоские пластины, напоминавшие кость. При каждом шаге они мягко постукивали по земле.

Эти два существа паслись вместе; их мягкие морды обнюхивали и дёргали траву. Иногда они издавали на выдохе нечто вроде хрипа, напоминающего смех. Сумраку понравилось наблюдать за ними.

Они производили хорошее впечатление и явно были умны, поскольку он заметил, что они никогда не опускали головы одновременно. Они по очереди следили за окружающим миром.

Сумраку захотелось поговорить с ними. Поскольку они были травоядными, они вряд ли были опасными. Конечно, бегущие-по-деревьям тоже были травоядными, но оказались сущими дьяволами. Однако Сумрак решил рискнуть.

– А что вы всё время высматриваете? – окликнул он их.

– Диатрим, – ответило чёрно-бурое существо, едва взглянув вверх.

– О, – сказал Сумрак. – Я видел одну такую.

– Где? – оба существа начали испуганно оглядываться по сторонам.

– Не сейчас. Простите. Одна из них была где-то там, в лесу.

– В лесу?

– Она была ранена. Там была группа бегущих-по-деревьям, которые её кормили.

– Просто ужас, – сказал пёстрый зверь.

– Они держатся главным образом на равнинах, – добавил второй, обшаривая глазами высокие стебли трав. – Они быстрые.

– Их много?

– Да, – ответило пёстрое существо.

Сумрак помолчал мгновение, набираясь смелости.

– Кто вы такие? – спросил он.

– Эквиды, – ответил первый. – Я Дьяус, а он – Хоф.

– Спасибо, – сказал Сумрак. – А пальцы ваших ног…

– Копыта.

– Они так называются? Они очень крепкие?

Дьяус топнул копытом по земле, и раздался звонкий удар:

– Достаточно крепкие, чтобы на них бегать.

– Вам знаком другой край равнины, на севере? – спросил Сумрак.

– Немного.

– Там живут фелиды?

– Немного есть, я полагаю. Они сильно размножились с тех пор, как все ящеры погибли.

– Они плотоядны?

– Что? – с удивлением переспросил Хоф.

Сумрак рассказал им о Хищнозубе и о вторжении на его остров. Ошеломлённые Дьяус и Хоф переглянулись.

– Здешние фелиды никогда нас не беспокоили.

У Сумрака отлегло от сердца, когда он это услышал. Это означало, что его отец был прав: этот Хищнозуб был негодяем, действующим по собственным понятиям.

– Но мы видели гиенодонов, – добавил Дьяус. – Больших хищников с востока. Не так давно они проходили по равнинам. К счастью, они, кажется, ушли.

– Как будто нам только их не хватало, чтобы сделать нашу жизнь ещё труднее, – мрачно проворчал Хоф.

– Может быть, они сожрут этих ваших плотоядных фелид, – бодро сказал Дьяус.

Эта мысль принесла Сумраку некоторое удовлетворение, но не успокоила. Он пытался найти безопасное место для жизни своей колонии, и ему не хотелось думать о других хищниках.

– Почему ты интересуешься севером? – спросил Дьяус.

Сумрак не знал, стоило ли рассказывать им о планах его колонии. Они выглядели дружелюбными и безобидными, но он не хотел рисковать.

– А есть тут какие-то другие хищники? – спросил он вместо этого.

– Ты имеешь в виду, помимо диатрим? – уточнил вопрос Дьяус. – В той стороне, на юге, есть болотные ящеры. Это единственная разновидность ящеров, которая пережила Договор. Они никогда не отходят далеко от воды. Они скрываются под её поверхностью, и только их глаза торчат над ней.

– А потом они набрасываются, – добавил Хоф с мрачным удовольствием. – Когда их челюсти захлопнулись, их уже не разжать. Они легко могли бы утащить любого из нас. Даже не задумавшись об этом. Мы никогда не ходим рядом с болотами. Вам повезло, что вы живёте высоко на деревьях.

Взгляд Сумрака уловил небольшое движение в высокой траве. Со своей высокой точки обзора он увидел, что в тридцати футах от них из стеблей торчит массивный крючковатый клюв.

– Там диатрима! – крикнул он эквидам.

Гигантская птица выскочила и помчалась в их сторону – удивительно быстро, несмотря на своё неуклюжее тело. Двое эквид быстро и изящно поскакали на своих снабжённых копытами ногах. Визг диатримы заставил колени Сумрака задрожать, даже когда она не преследовала его самого. Нелетающая птица была во много раз больше, чем Дьяус и Хоф, и легко смогла бы выпотрошить их одним режущим ударом своего клюва.

Сумрак послал вслед этим трём существам звуковые импульсы и по вернувшемуся эху сумел догадаться, что эквиды были быстрее, хотя и ненамного. Он искренне надеялся, что их выносливость будет под стать их скорости. Они быстро исчезли среди высокой травы.

Вид диатримы заставил Сумрака вздоргнуть. Если его колония предполагала пересечь эти равнины, то они должны быть чрезвычайно осторожными и путешествовать только ночью. Диатрима, как и многие другие птицы, наверняка спала в это время. Окраска и небольшие размеры рукокрылов были бы их единственными преимуществами. А Сумрак со своим эхозрением мог вести их в темноте.

У него оставался лишь час дневного света, и он хотел вновь отправиться в путь. Он быстро поохотился среди деревьев, и его глаза и уши всегда были начеку, реагируя на звуки леса. Вокруг него кормились другие мелкие звери, но он больше не позволял себе разговаривать или слишком сильно приближаться к любому из них.

Наверное, ему также не стоило разговаривать с эквидами, но он чувствовал себя одиноко, и очень хотел побыть в компании. Ушедший от своей колонии всего лишь полдня назад – и уже одинокий. Он никогда не осознавал, насколько сильно зависел от их физической близости – от запаха и тепла их тел, дающего ему покой и уверенность. В одиночестве он чувствовал себя ужасно уязвимым, словно кто-то мягкотелый, лишённый своей защитной раковины.

Поев и отдохнув, он полетел над равнинами. Он следил, чтобы его курс никогда не пролегал слишком далеко от деревьев, на тот случай, если ему потребуется отдых.

Он заметил многочисленных наземных четвероногих – таких он видел и прежде, и никто из них не был плотоядным. Но он также заметил ещё одну диатриму. Она присела в траве, подогнув длинную шею так, что её голова едва поднималась над верхушками стеблей – у птицы был хороший обзор, но при этом она сама оставалась незаметной. Её чёрные глаза блестели на солнце, и Сумрак знал, что она следила за внезапным шевелением травы, которое означало бы движение живого существа внизу. Дрожа, он улетел.

Иногда высокая трава сменялась щёткой из короткой рыжевато-бурой растительности, а деревья и вовсе пропадали. Местность была не такой ровной. Даже сверху ему было видно, что здесь были и возвышенности, и долины. В заиленном водоёме он заметил существо, которое сначала принял за болотного ящера. Но его тело не было зелёным и бугристым. Оно было толстым, с короткой шерстью рыжеватого и белого цвета. Животное с удовольствием стояло в мутной воде, погружая в неё голову и вытаскивая полный рот мокрой водяной травы, с которой струями стекала вода.

Повсюду на равнине Сумрак замечал кости, вычищенные добела солнцем и стихиями. Некоторые были столь огромными, что он едва мог представить себе размер тех существ, которые когда-то состояли из них. Он был уверен, что эти кости принадлежали ящерам. Что же такое случилось, что заставило их всех заболеть одновременно? И почему ничего не случилось со зверями?

Солнце стояло уже у самого горизонта. Птицы кружили в небе, готовясь к ночёвке. Их вечерний хор уже оглашал воздух со всех сторон. Хотя он звучал несколько непривычно, он по-прежнему действовал на Сумрака успокаивающе. Это была своего рода стабильная и предсказуемая часть его жизни: птицы, вызывающие ночь своим пением.

Впервые за эти дни он подумал о Териксе. Он был добр к ним, пусть даже остальная часть его стаи этим не отличалась. И эквиды тоже выглядели дружелюбными. С недавнего прошлого он привык видеть в каждом существе врага – того, кто мог его обмануть или съесть. Но этот новый мир наверняка не мог быть таким уж плохим.

Краски неба начали тускнеть, но Сумрак продолжал полёт, борясь с инстинктивным желанием найти безопасное место для ночёвки. Если бы он сумел добраться до больших деревьев на дальних холмах, всё было бы хорошо. Он заснул бы там, и у него было бы в запасе целое утро на изучение этих мест. У него осталось бы достаточно времени и на завтрашнее обратное путешествие, и на возвращение к Сильфиде и своей колонии уже вечером. Он надеялся, что Сильфида не чувствовала себя слишком одинокой без него. Она прекрасно справлялась с жизненными трудностями. С ней просто всё будет в порядке.

Настала ночь. Птичий хор сменило стрекотание насекомых. Когда мир погрузился в темноту, по полям раскинулся покров тумана. Сумрак подавил в себе панику. Он напомнил себе, что ему не нужны были ни солнце, ни луна. С помощью звука он мог явить себе картину окружающего мира, гравированную на серебре.

К западу было чёрное море и его ненарушенный горизонт; к северу высились силуэты холмов на фоне звёздного неба. В полёте он начал испускать звуковой импульс с каждым выдохом. В темноте его сознания расцвели поля и целые созвездия насекомых, которые оживали. Ночь во всех своих проявлениях была такой же чёткой и ясной, как день! Через некоторое время он начал получать от этого удовольствие. Это было захватывающе, и в то же время странно успокаивало. Он чувствовал себя в безопасности и совершенно невидимым. Лишь он и ночь.

Он уже значительно преуспел в улавливании своего эха во время полёта. Впервые попробовав это, он видел лишь размытые пятна, но сейчас он, кажется, сумел синхронизировать свои звуковые импульсы, слух и дыхание, хотя даже понятия не имел, как сумел это сделать. Это работало – и это всё, до чего ему было дело.

Он немного отдохнул на дереве, аккуратно выбрав ветку, на которой никто не жил. Он подобрал нескольких вялых насекомых и полакал воду, накопившуюся на коре. Он летел изо всех сил, и ночной воздух охлаждал его тело. Равнинная местность начала подниматься, переходя в холмы, и он поднимался вместе с землёй. Он взлетал всё выше, и по его плечам разливалась усталость, но он не хотел останавливаться, пока не достигнет деревьев.

Он чувствовал, что его влечёт вперёд некий инстинкт возвращения домой, которого он не понимал, а серебристый образ дерева из снов сиял перед его мысленным взором. Он был очень близко. Он так сильно устал, что не знал, было ли это лишь ещё одно видение, или же он добрался, наконец, до места назначения. В его глазах стояла лишь тьма, но, когда он испустил очередной звуковой импульс, перед ним внезапно предстали деревья. Это казалось невозможным, но он и вправду добрался до них.

Сумрак сделал лишь один круг, слишком утомлённый, чтобы исследовать окрестности прямо сейчас. Он сел, издавая лишь столько звуков, чтобы быть уверенным, что рядом не спали никакие другие существа. Найдя глубокую нишу в коре, он втиснулся в неё и погрузился в глубокий сон.

Но его сознание не было готово к отдыху, и даже во время сна он представлял себе, что всё ещё летел. Во рту у него пересохло, голод терзал пустой живот. Но ему и в голову не приходило отправляться на охоту прямо сейчас. Боль разлилась по его плечам и предплечьям. Он подумал, что мог умереть. Но, когда он взглянул в небо, его охватило всепоглощающее ощущение исцеления. Звёзды сложились в очертания гигантских крыльев и окутали его, но на сей раз он не испугался.

Сумрак открыл глаза.

Он был уверен, что рядом находилось другое существо. В небе были видны лишь первые признаки приближающегося рассвета. Хотя луна всё ещё светила, он так плотно забился в трещину на коре, что был почти невидим. Он огляделся, но на ветке никого не увидел. И тогда он задрал морду вверх.

Прямо над ним был рукокрыл, свисающий вниз головой с ветки, держась за неё когтями задних лап. Это была самка – он мог судить об этом по запаху. Её паруса были обёрнуты вокруг тела. Сумрак с любопытством смотрел на неё, потому что повисать вниз головой было явно не в обычае у рукокрылов, хотя он видел, как некоторые из них устремлялись в планирующий прыжок именно из такого положения. Он почувствовал себя удручённым. Возможно, на это дерево уже заявила свои притязания другая колония, и они не захотели бы жить на нём вместе. Сумрак даже не был уверен, стоило ли ему приветствовать её.

Самка рукокрыла чистилась. Сумраку стало интересно, почему она была столь активна в такие ранние утренние часы. Многие рукокрылы ещё спали бы в это время. Она сорвалась с ветки и начала планировать среди ветвей. Затем её паруса высоко поднялись, и она начала стремительно махать ими. Она летала!

Прежде, чем Сумрак смог сдержать себя, он вскрикнул от удивления, и она резко развернулась.

– Кто ты? – спросила она, прилетев обратно к дереву. Прямо перед тем, как сесть, она совершила ловкий кувырок в воздухе, вцепилась когтями задних лап в нижнюю сторону ветки и закачалась на ней вниз головой, глядя на него сверху.

Прежде, чем она сложила свои паруса, он заметил, что они были фактически безволосыми, и что лунный свет просвечивал сквозь них, очерчивая кости её передних лап и пальцев.

– Они такие же, – пробормотал он с изумлением. – Как мои. Твои паруса…

Он ощутил, как лёгкая волна охотничьих щелчков прокатилась по его морде и шерсти. Она рассматривала его при помощи звука.

– Кто ты? – снова спросила она.

– Сумрак. Ты можешь летать!

– Покажи мне свои крылья! – взволнованно попросила она. Её тёмные глаза были быстрыми и живыми.

– Это не крылья, это паруса, – сказал он, растопыривая их.

Она спрыгнула к нему на ветку и подползла поближе на четвереньках.

– Нет, это крылья, – сказала она, подтолкнув его носом.

Сердце Сумрака бешено колотилось.

– Рукокрылы рождаются с парусами, – сказал он. Но он смутно догадывался, что она ответит на это, и одновременно боялся и желал этого.

– Да, но ты – не рукокрыл.

– Рукокрыл. Мои мать и отец…

Она покачала головой:

– Ты был рождён рукокрылами, но ты изменился.

– Изменился?

– Ты стал кем-то другим. Ты новый.

Сумрак почувствовал, что дрожит.

– Не бойся, – добродушно сказала она. – Ты не один. Есть и другие.

– Сколько их?

– Великое множество. У нас колония недалеко отсюда. Все умеют летать.

– Как это случается? – он жаждал ответа, его голос был хриплым. – Почему так происходит?

Она шлёпнула крылом.

– Никто этого не знает. В моей колонии было трое таких, кто умел летать.