Текст книги "Перед рассветом"
Автор книги: Кэндис Проктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Входите, не бойтесь, – подбодрил Пату, заметив ее нерешительность. – Вам можно.
Она шагнула внутрь. Высокая трава шелестела у нее под ногами. Индия вошла в небольшой внутренний двор, он был пуст – лишь несколько деревьев и трава по пояс. То тут то там валялись человеческие кости, выбеленные тропическим солнцем. И больше ничего.
– А где же люди, что построили этот храм? – спросила она, и ее голос гулким эхом отразился от стен.
– Отец Пол собрал их останки и похоронил на христианском кладбище. Давно, я тогда был еще маленький.
Пату продирался сквозь густые заросли в поисках вертикальных каменных плит, разбросанных внутри храма.
– Вот оно, смотрите, – позвал он.
Индия подошла ближе и увидела каменную плиту, на которой был изображен рельеф странного приземистого существа, похожего на недоношенного ребенка. У него были круглые глаза и непомерно широкий рот. Это существо сидело на корточках, подобрав ноги под себя и сложив руки на огромном животе. Вид у него был довольно смешной и в то же время невероятно злобный. Индия залезла в рюкзак и достала оттуда свой неизменный блокнот.
– Что это за идол?
– Не знаю, – пожал плечами Пату. – У нас было много разных богов. Говорят, что этот самый почитаемый – он помогал людям и приносил удачу. А если что-то шло не так… – мальчик развел руками и усмехнулся, – о нем забывали и поклонялись другому богу.
Индия засмеялась:
– Хороший способ воздействия: или помогай, или о тебе забудут.
Индия окинула взглядом пустой двор, и по спине у нее побежали мурашки.
– А духи тех, кто здесь похоронен? Они приходят?
– Большинство ушли в мир иной, – серьезно ответил Пату. – Но некоторые остались. Их называют Тупапау. Ночью, при полной луне, они выходят из моря и поют сладкими голосами древние песнопения на давно забытом языке. Но с ними лучше не встречаться, потому что они разорвут вам горло и выдавят глаза.
Несмотря на палящие лучи жаркого солнца, Индию бил озноб.
– Так они злые?
– Да, – кивнул Пату. – Духи животных – добрые, а призраки людей всегда злые. Конечно, в эти старые истории больше никто не верит, – добавил он и отвернулся, подставив ветру длинные черные волосы. Его взгляд скользил по заросшим мхом развалинам.
– А ты веришь?
Пату покачал головой:
– Это всего лишь легенды. Мифы. Хотя… какая-то доля, наверное, правды во всем этом есть.
– Джек говорил, что ты поехал с ним, чтобы увидеть места, где побывал твой отец.
Мальчик кивнул.
– А теперь я хочу остаться здесь и убедиться, что с моей мамой и родными все будет хорошо. – Он посмотрел на нее глазами, полными затаенной муки. – Как вы думаете, может быть, зря?
– Нет, – возразила она и коснулась его руки, – конечно, нет.
* * *
Пату ушел, а Индия уселась под старой папайей, положив на колени блокнот. Из задумчивости ее вывел громкий ослиный крик. Подняв голову, она увидела Джека Райдера. Он ехал верхом на гнедом коне, ведя за собой осла.
Индия отметила про себя, что он отлично держится в седле и при этом играючи управляется с поводьями.
Очевидно, с лошадьми он знаком не хуже, чем с морским дном, подумала Индия и тут же вспомнила, что он вырос на ферме в Австралии.
– Где ты раздобыл это чучело? – стараясь говорить как можно беззаботнее, спросила она. Они не виделись с того злополучного объяснения на берегу, и Индия не знала, чего от него ждать.
– Одолжил у владельца ванильных плантаций. Лицо Джека выражало крайнюю обеспокоенность и напряжение. Раньше Индия ничего такого не замечала. Она бросила взгляд на вершины холмов за деревней. Плыть им не на чем, единственный путь на южную сторону острова – через горы, однако Джек запасся только двумя верховыми животными.
– Пату здесь нет, – хрипло сказала она, с трудом выдавливая слова.
– Знаю. Он останется здесь и займется яхтой.
– В таком случае для чего тебе осел?
Джек выпрямился, приподнявшись в стременах, Индия замерла в ожидании.
– Ты помогла мне бежать из Ла-Рошели, преступив тем самым закон. Я подумал, что тебе интересно будет узнать, виновен я или нет.
Его слова болью отозвались в ее сердце, и все же она была рада их слышать. Индия вскочила и бросилась к нему.
– Несмотря на то что я наговорила тебе там, на пляже, когда объясняла, почему не выйду за тебя, я… это не значит, что я тебя не люблю. Этого я не говорила.
Он посмотрел ей прямо в глаза, лошадь под ним нервно переступала и била копытом.
– Не говорила, – согласился он, – но ты также не говорила и что любишь.
Индия смотрела на него и ощущала в себе прилив сильнейшего чувства. Она хотела сказать: «Ты прав. Я боюсь. Очень боюсь. И всю жизнь бегу от всего, что так страшит меня. Но больше всего на свете я боюсь тебя. Боюсь любить тебя, потому что ты сводишь меня с ума, заставляешь желать невозможного». Но вместо этого она спросила:
– А почему я должна ехать на осле?
Губы Джека приоткрылись, казалось, еще мгновение, и он улыбнется.
– Плантатор говорит, что эта лошадь не любит женских рук.
– Хм. – Индия ухватилась за поводья и заставила упирающееся животное перепрыгнуть через огромный камень. – А может, дело в том, что тебе не нравится осел?
Он рассмеялся, и она поняла, что их отношения слегка потеплели. Потеплели, но не наладились.
Глава 32
Они ехали через горы по еле заметной тропинке. Она была такой заросшей, что Джек то и дело слезал с лошади и искал ее следы в густых зарослях ползучего инжира, колючих кустарников и дикого жасмина. И все же они передвигались быстрее, чем если бы шли пешком. Путешествие из трудного превратилось в волшебное: Индии казалось, что они очутились в заколдованном царстве зелени, где смолкают все звуки и где нет места солнцу.
Чем выше они поднимались в горы, тем влажнее становился лес, гуще – заросли. На вершине Джек придержал лошадь. Взгляд его устремился на южный берег острова, застывшее от напряжения лицо казалось непроницаемым. По-видимому, лошадь почувствовала его состояние и начала беспокойно переступать ногами.
Индия, остановившись чуть поодаль, не сводила глаз с его мертвенно-бледного лица. Конечно, находясь десять лет в бегах, Джек наверняка приучил себя к мысли, что никогда не сможет что-либо доказать. Кто знает, что ждет его там, у переставшего быть далеким берега… Может быть, его единственной дочери уже нет в живых. А если она и жива, то как отнесется к исчезнувшему столько лет назад отцу?
– Ты думаешь, твоя дочь, Юлани, злится на тебя, так ведь? – робко спросила Индия. – За то, что тебя не было рядом десять лет?
Джек медленно обернулся и вперил в нее мрачный взгляд своих до черноты синих глаз.
– А ты бы что чувствовала на ее месте?
Индия пристально посмотрела ему в глаза. В каждой черточке его лица она видела отчаяние.
– Ты и сейчас в бегах, Джек. Нельзя же скрываться от правосудия с ребенком на руках.
Но даже не успев закончить фразу, она поняла, что эти оправдания звучат не слишком убедительно. Британское правительство до недавнего времени искало Райдера спустя рукава, да и Юлани уже давно не ребенок.
– А тебе никогда не приходило в голову, – вдруг спросил Джек, не отводя глаз от лица Индии, – что твой отец отослал тебя к тетке, потому что очень боялся?
В ответ она лишь раздраженно фыркнула, изображая смех, но это вышло у нее явно неубедительно.
– Боялся? Мой отец? Да что ты!
– Ну не знаю, – пожал плечами Джек. – Может, опасался что-нибудь сделать не так. Может, он просто не знал, как стать хорошим отцом для маленькой девочки, только что потерявшей мать.
Индия грустно покачала головой:
– Мой отец никогда ничего не боялся. Я в жизни не встречала более самоуверенного человека, чем он. Писал ли он свои богословские трактаты или разглагольствовал о главенствующей роли мужчины в семье, в собственных глазах Хэмиш Макнайт всегда был истиной в последней инстанции.
– Найдется много людей, готовых высказать подобное мнение и о тебе, пока не узнают тебя получше, – возразил Джек и, помолчав, продолжил: – Полагаешь, ты хорошо знала своего отца?
– Нет, не особенно, – ответила Индия, понукая осла. – Точнее, я, пожалуй, его не знала вовсе.
* * *
Еще до того, как вдалеке показались соломенные крыши бамбуковых хижин, Джек услышал женские голоса и веселую трель детского смеха. Эти звуки проникли в его сознание сами собой. Почувствовав на себе взгляд Индии, он пришпорил лошадь.
Ущелье, вдоль которого они ехали, постепенно превратилось в цветущую равнину. Здесь их окружали манговые деревья, дикая папайя, ярко-красный гибискус и желтые с белым орхидеи, обвивавшие стволы гигантских пальм и распространяющие пьянящий цветочный аромат. В просвет между деревьями виднелась синяя полоса моря, и теплый бриз приносил с собой солоноватый привкус странствий.
Внезапно откуда-то послышался страшный треск, похожий на выстрел; он эхом разнесся по окрестностям и так испугал гнедую, что та шарахнулась в сторону и захрапела.
– Боже мой! – закричала Индия, подхватывая поводья. – Что это?
– Кокос, – ответил Джек и направил лошадь дальше по тропинке, туда, где прямо на дороге лежал огромный орех. Подъехав поближе, Джек задрал голову, стараясь разглядеть что-то в листве кокосовой пальмы: оттуда на него не мигая смотрела темноволосая, загорелая девочка лет десяти – двенадцати.
– Jorana, – поздоровался Джек. – Привет.
На губах девчушки заиграла озорная улыбка.
– Bonjour, monsieur,[24]24
Добрый день, месье (фр.).
[Закрыть] – ответила она.
– Ты говоришь по-французски? – удивился Райдер.
– Mais oui.[25]25
Ну да (фр.).
[Закрыть] А вы нет?
– Говорю, но не очень хорошо, – добродушно отозвался Джек.
Девочка рассмеялась. Ее длинные волосы каскадом струились по плечам. Смутная надежда зародилась у Джека в сердце, но он тут же безжалостно подавил ее.
– Разве девочки лазают по деревьям? – с напускной строгостью спросил он.
Его новая знакомая спустилась чуть ниже.
– Какая разница? Сайти родился мальчишкой, но все, на что он способен, это собирать апельсины, как девчонка. Так почему бы не залезть на пальму, раз уж мне так захотелось?
Сердце Джека забилось так сильно, что он еле-еле удержался в седле. В речи этой малышки он отчетливо различил сварливые нотки и характерный корнуэльский выговор Тоби Дженкинса.
– Я ищу Тоби Дженкинса. Не отведешь меня к нему? – продолжая улыбаться, спросил он.
Девочка грациозно спрыгнула на землю и с интересом уставилась на незнакомца. Ее голубые глаза внезапно стали очень серьезными.
– А зачем он вам?
Джек глубоко вздохнул. Он говорил себе, что голубые глаза – это еще не доказательство. Может, это дочка Дженкинса. За десять лет у него могло появиться с полдюжины темнокожих деток. А может, это дочка какого-нибудь заезжего путешественника или матроса с «Леди Джулианы» – ведь ребенок мог быть зачат и до той страшной бойни.
– Он мой друг, – только и сказал Джек. Ему не терпелось спросить у малышки, как ее зовут, но слова застревали в горле, настолько он боялся услышать ответ.
Поняв его состояние, Индия сама задала этот вопрос:
– Как тебя зовут, красавица?
Малышка обернулась и, вытаращив глаза, уставилась на Индию и на ее своеобразный наряд. Джек замер и весь превратился в слух.
– Юлани, – просто сказала девочка.
* * *
В деревню Индия и Джек въезжали в окружении целой толпы ребятишек. Заслышав шум, из дома вышел мужчина лет пятидесяти, он стоял на верхней ступеньке крыльца, приставив ладонь к глазам, его загорелая кожа на фоне совершенно белых волос выглядела несколько странно.
– Ты чертовски вовремя вернулся, – сказал Джеку Тоби, когда тот спешился прямо у порога. – Тебе повезло, что я еще жив.
Губы Джека растянулись в улыбке.
– Черт, а выглядишь ты гораздо лучше, чем в тот день, десять лет назад.
Тоби притворился, будто рассердился, но блеск в глазах выдавал его радость.
– Что ж, возможно, возможно, – проворчал он. – Но ты ведь не мог знать наверняка, жив я или нет.
– Зато я всегда знал, что тебя чертовски трудно убить, – вот и надеялся встретить тебя живым. – Джек отвернулся, чтобы помочь Индии спешиться.
– Бог мой! – вскричал Тоби, вытаращив глаза. – Только не говори мне, что английские леди теперь носят брюки.
– Я родом из Шотландии, – небрежно сообщила Индия, одергивая юбку.
Джек опустил голову, пряча улыбку.
– Позволь представить тебе Тоби Дженкинса, бывшего матроса военно-морского флота ее величества. Тоби, это мисс Индия Макнайт, путешественница и писательница.
Тоби Дженкинс недоуменно нахмурился, так что густые брови сошлись на переносице.
– Кто, Индия? Очень любопытно…
Джек окинул взглядом небольшую деревушку.
– Это все, кто остался в живых? Но почему вы перебрались сюда?
Тоби потер мочку уха.
– Это все из-за проклятых рекрутеров – эти мерзавцы, должно быть, прослышали о кораблекрушении и хотели похитить нескольких юношей прямо на пляже. Мы тогда им задали жару, но я знал, что они все равно вернутся, вот и решил увезти своих мальчиков подальше. Работорговцы подкрадываются хуже акул, когда ты слаб и уязвим.
– Так у вас есть сыновья? – заинтересованно спросила Индия.
– Да, пятеро, – признался Дженкинс и вздохнул, – а еще три дочери. – При упоминании о них старик так и засиял от гордости, но его радость тут же померкла. – Вообще-то было четыре, но одна умерла от лихорадки. – Он кивком указал на Юлани, уже потерявшую интерес к гостям и собиравшую ракушки на берегу. – Насколько я понял, ты ничего ей не сказал?
Джек покачал головой:
– Нет. Я не знал, что ей обо мне рассказывали.
– Не волнуйся, она знает все. Сестры и братья Тианы только о тебе и говорили.
– Говорили?
– Они все умерли от лихорадки во время эпидемии, и бабушка Юлани тоже.
Джек молча смотрел в пурпурную даль Тихого океана, залитую золотистым светом уходящего дня. Одинокий фрегат, раскинув крылья, кружил над морем. Наконец, тяжело вздохнув, словно снова выпустив наружу свою боль, он повернулся к остальным.
– Ты ничего не спрашиваешь о картах и журнале с «Леди Джулианы», – заметил Тоби.
Джек внимательно взглянул в обветренное лицо друга.
– Надеюсь, они у тебя?
Старик присел на верхнюю ступеньку крыльца и отвел глаза.
– Я не знал, найдешь ли ты нас и будем ли мы живы, поэтому оставил бумаги в таком месте, где ты обязательно стал бы их искать.
– Оставил? – в ужасе прохрипел Джек.
– Да. На Ракайа.
* * *
На этом разговор прервался – известие о приезде Джека успело облететь все поселение, и его обступили старые друзья. Один из двоюродных братьев Тианы надел Джеку на шею венок из тиары, гибискуса и листьев папоротника, а мальчик с такими же, как у Тоби, серыми глазами провел рукой по крупу лошади и спросил:
– Смотрите, кровь! Она ваша или лошади?
Джек просто тонул в обилии улыбок и дружеских объятий, как вдруг Индия наклонилась к нему и тихо сказала:
– Иди поговори с ней.
Джек поднял голову. Юлани сидела на каменистой отмели и задумчиво смотрела вдаль, не замечая, что ветер швыряет ей длинные пряди волос прямо в лицо. В изящном изгибе шеи, в ее царственной осанке, во всем Джеку виделась его Тиана, и сердце сжималось от боли. Но было в этой девочке что-то еще, напоминавшее Джеку его самого. Наверное, это неугомонность. И гнев.
Джек вежливо освободился от внимания друзей и пошел к берегу. Испуганные чайки вспорхнули в небо и наполнили все своими громкими криками. Он не сводил глаз с одиноко сидевшей девочки. Юлани ни разу не обернулась, но Джек был уверен, что она знает о его приближении.
Сколько раз Джек мысленно проигрывал это в своем воображении! Все эти десять лет он думал только о ней и мечтал вернуться. Временами он даже готов был отдать жизнь, лишь бы увидеть Юлани, коснуться ее щеки, ответить улыбкой на улыбку этого нежного личика, прижать ее к себе и почувствовать запах родного существа.
И вот наконец она здесь, и хотя у него стоит ком в горле от невысказанной любви к дочери, для нее он всего лишь незнакомец. Боль и негодование были написаны у нее на лице, об этом свидетельствовали также напряженность ее позы, жесткая линия подбородка.
Джек приблизился к дочери, и тогда, не отрывая взгляда от бескрайнего моря, она спросила:
– Это ты, да?
Он помолчал, потом подошел еще ближе, борясь с отчаянным желанием коснуться ее, и выдохнул:
– Да.
Лицо девочки осталось бесстрастным: ни один мускул, ни одно движение не выдали ее чувств.
– Ты приехал за картами с погибшего корабля?
Джек тяжело вздохнул. Сердце его кричало: «Я люблю тебя и всегда любил больше жизни. Когда я уехал, когда оставил тебя, мое сердце разорвалось на части, и эта рана кровоточила каждый день, все эти десять лет».
Но хотя это была истинная правда, Джек понимал, что даже если удастся ему облечь эти мысли в слова, Юлани ни за что не поверит в их искренность, поэтому он сказал:
– В то последнее наше утро на Ракайа мы с тобой вместе пошли на пляж встречать рассвет. Только я и ты, рука об руку. Я взял тебя на руки, и мы стали смотреть, как появились на горизонте первые лучи солнца, как море стало сначала серым, потом золотисто-желтым и наконец синим. Я держал тебя на руках и думал, что это последний наш рассвет, что я больше не увижу тебя, не почувствую на своей коже твое дыхание, не услышу твой звонкий смех. Я никак не мог проститься с тобой, никак не мог уйти.
– И все-таки ты ушел, – жестко сказала она.
Джек кивнул. В горле у него пересохло.
– Родные твоей мамы и так натерпелись, им столько довелось потерять… Я боялся, что если останусь, то навлеку на них еще большие беды. И кроме того, я не знал, что может случиться с тобой в дороге. Вот почему я вернулся в деревню, отдал тебя сестрам твоей мамы и ушел.
– Все мои родные умерли.
– Знаю. Я очень жалею об этом.
Джек понимал, что сказанного недостаточно, и нисколько не удивился тому, что Юлани по-прежнему никак не реагировала на его слова. Он сел рядом на прибрежный камень и, так же как она, уставился вдаль невидящим взглядом.
– Я не знал, что когда-нибудь снова увижу тебя, – думал, меня очень скоро поймают, через пару месяцев или через год, не больше. И вот я все бежал и бежал, переезжал с места на место, а когда остановился, то понял, что прошло уже очень много лет. И тогда я впервые за все это время подумал о будущем, о том, что, возможно, когда-нибудь я вернусь за тобой.
Девочка судорожно сглотнула.
– Но ты не вернулся.
– Я не мог. – Джек нервно теребил в руках ракушку, одну из тех, что она подобрала на пляже. – Когда я уехал, ты была еще слишком маленькая… Я знал, что ты даже не помнишь меня. Единственная семья, которую ты знала, – это родственники твоей мамы, единственный дом – там, на Ракайа. Я не мог просто прийти и оторвать тебя от всего, к чему ты привыкла, от тех, кого ты любила и считала своей семьей.
Юлани обернулась и посмотрела ему прямо в лицо: ее большие голубые глаза пылали негодованием на бледном спокойном лице. В эту минуту она выглядела такой взрослой, настоящей женщиной, и Джек вспомнил, что ей уже почти двенадцать. В этом возрасте многие девочки-туземки уже познают плотскую любовь.
– Но ты мог хотя бы посмотреть на свою дочь, если б захотел.
– Да. – Он с болью размышлял обо всех годах, прошедших без нее, о том, как она жила, как росла и взрослела… – Понимаешь, я боялся.
– Боялся? – Она с недоверием взглянула на него. – Чего же ты боялся?
Джек смотрел в огромные рассерженные глаза дочери и думал, что не сможет объяснить этого не только ей, но даже самому себе. Он и сам не понимал, почему при одной только мысли о возвращении на остров Ракайа его охватывал ужас.
– Не знаю, – честно признался он. И хотя это была правда, его слова прозвучали жалко и неубедительно.
Юлани долго задумчиво смотрела на него.
– Карты, которые ты ищешь, мы спрятали в пещере на Ракайа, – наконец сказала она. – Ты уже знаешь?
Джек молча кивнул.
– И ты поедешь за ними?
Солнце уже почти село, море окрасилось в пурпурно-золотой цвет. Где-то там, за горизонтом, притаился остров Ракайа. Слишком далеко. Без «Морского ястреба» ему туда не добраться.
– Мне не на чем плыть, я потерял свою яхту.
Неожиданно Юлани рассмеялась, вскочила и сгребла все свои ракушки.
– Ну это не беда. Мы ведь на чем-то сюда приплыли.
Она бросила на него загадочный взгляд и пошла прочь от берега.
Глава 33
– Эту лодку вынесло на риф, прежде чем я ее нашел, – сказал Тоби.
Они стояли на залитом лунным светом берегу, перед ними на песке лежала спасательная шлюпка с фрегата «Реприза», который утонул несколько лет назад.
– Конечно, она была слегка разбита, но я раздобыл необходимый материал на затонувшей «Леди Джулиане» и починил ее.
Джек бросил взгляд на иссиня-черное море, в котором отражались звезды.
– Долго вы сюда плыли? Ведь в спасательной шлюпке приличную скорость не разовьешь.
Тоби потер мочку уха.
– Да, но выбор-то не велик. Или идти на веслах, или схлестнуться с рекрутерами.
Когда-то жители Ракайа легко мигрировали с острова на остров: у них были огромные каноэ, в которых они перемещались со всем скарбом. Мало что теперь осталось от тех далеких дней: легенды да продуваемые солеными ветрами руины древних храмов.
– Чтобы перевезти всех, пришлось возвращаться несколько раз, – продолжал Тоби. – В последнюю ходку поднялся ветер, и у людей сразу началась морская болезнь, будто они в жизни в море не выходили.
Джек, прищурившись, смотрел на единственную мачту шлюпки.
– А паруса сохранились? – с надеждой спросил он.
– Конечно, только они не очень-то крепкие. Стоит погоде разыграться, и их разорвет в клочья.
Неожиданно Индия, присутствовавшая при разговоре, схватила Джека за руку и решительно заявила:
– Вы не можете плыть на Ракайа!
Он заглянул в ее глаза и увидел там неподдельный ужас и еще что-то. Ему хотелось верить, что это любовь, но с такой женщиной, как Индия, разве можно хоть что-нибудь сказать наверняка? А любить того, кому он совсем не нужен, глупо. Однажды Джек уже потерял любовь. С него хватит.
Он беззаботно пожал плечами.
– У меня нет выбора – я должен во всем разобраться и покончить с этим.
– Но ведь «Барракуда» наверняка уже там. Они только и ждут, пока ты сам попадешься им в лапы.
Джек бросил быстрый взгляд на Тоби.
– Как думаешь, долго я буду в пути?
Тоби слегка задумался.
– При таком ветре? Часов пять, может, меньше.
– Вот и хорошо. Если мы отправимся вечером, то прибудем туда еще до рассвета.
– Это точно, – подтвердил Дженкинс.
И без того бледное в лунном свете лицо Индии стало белее полотна.
– Вы что, хотите идти через пролив ночью? Да вы вообще можете пройти мимо и не заметить его!
Джек громко рассмеялся. Хоть эта способность его не покинула, а то бы он мог и вправду свихнуться.
– Если я пройду мимо острова, значит, так тому и быть, – решительно сказал он. – По крайней мере не погибну, налетев в темноте на риф.
* * *
Индия стояла в тени мангового дерева и наблюдала за тем, как играет Юлани: девочка стремглав убегала от накатывающейся на берег волны и хохотала во все горло.
Как они похожи, внезапно подумала Индия, Джек и его дочь. Те же скулы, тот же подбородок. Она видела в девочке, рожденной от другой женщины, черты любимого мужчины, и в ней росло болезненное желание, сопровождающееся целым набором каких-то непонятных эмоций, которые смущали ее и заставляли трепетать.
По случаю возвращения Джека местные жители решили устроить праздник, но девочка не желала принимать в нем участие: она держалась особняком, старательно делая вид, что игра полностью завладела ее вниманием. Джек тоже притворялся, что все обстоит очень неплохо: он смеялся, шутил со старыми друзьями, вспоминая былые времена и слушая их байки о том, как они жили после того, как он пустился в бега. И все же иногда Индия ловила его взгляд, устремленный на дочь: тогда в нем явственно проступали тоска и неизбывная любовь. Смотреть на его переживания даже со стороны было невыносимо.
Издалека заметив, что Джек стоит, прислонившись к стволу кокосовой пальмы, и наблюдает за резвящейся на берегу девочкой, Индия решительно направилась к нему, шаркая ботинками по песку.
Внезапно Джек широко развел руки, вдыхая соленый морской воздух, напоенный ночными ароматами тропического леса, Индии вдруг захотелось обнять его за талию и прижаться щекой к твердой груди. Но вместо этого она лишь робко произнесла:
– Не езди на Ракайа, прошу тебя. Твою яхту поднимут, ты починишь ее и вернешься на Нойбренен до наступления сезона дождей.
Джек обернулся и посмотрел на Индию, его глаза в лунном свете казались почти черными.
– И что потом? – холодно спросил он.
– Ничего. Нужно просто дождаться, когда «Барракуду» отзовут домой – не вечно же она будет ждать тебя на Ракайа.
– Иными словами, я опять должен прятаться, – произнес он с саркастической улыбкой.
– Да, как ты и раньше это делал.
Джек вновь устремил взгляд на Юлани и неожиданно сказал:
– Она считает, что я здесь исключительно ради карт затонувшего корабля.
– Тогда докажи ей, что она ошибается. Возьми ее с собой. Забудь на время о своей невиновности и сохрани свою жизнь. Для нее. «И для меня, – мысленно добавила Индия. – Пожалуйста, только не умирай, потому что… Потому что, если с тобой что-нибудь случится, я этого просто не переживу».
Джек покачал головой:
– Я не хочу, чтобы моя дочь всю жизнь скрывалась от закона вместе со мной.
Индия ощутила, как сердце у нее от страха ушло в пятки – это был страх за жизнь Джека.
– Ну хорошо, – предприняла она еще одну попытку, – а кто позаботится о ней, если ты погибнешь или попадешь в тюрьму?
Райдер вздохнул и снопа упрямо покачал головой.
– Я десять лет провел в бегах – и что я дал ей за это время? – горько произнес он, затем, помолчав, добавил: – Я убегал от правосудия, убегал от себя. Хватит, с меня довольно!
С минуту Индия неподвижно смотрела на Джека: казалось, его лицо было искажено яростью, или, возможно, это лунный свет отбрасывал на него изломанные, причудливые тени. Она так боялась за него, так хотела, чтобы он остался жив! На глазах у нее выступили слезы.
Отвернувшись от него, Индия стала вслушиваться в яростный шум прибоя, вторящий ударам ее сердца.
– А если я поеду с тобой? – прошептала она, боясь, что слова застрянут у нее в горле. – Если мы будем скрываться на Нойбренене вместе?
Теперь в глазах Джека Индия смогла прочесть удивление и надежду, и еще в них мелькнула затаенная боль.
Из соседнего бунгало вышла женщина и позвала Юлани домой. Джек повернулся и тяжело вздохнул, глядя, как девочка бежит, шлепая по воде, прочь от него. Ветер, прошелестев кронами деревьев, спутал его темные волосы.
– Ты и вправду сделала бы это для меня? – спросил он, внимательно глядя на Индию. – Только чтобы удержать от поездки на Ракайа?
– Да.
Он обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Тогда, может быть, ты просто подождешь моего возвращения здесь?
Индия порывисто бросилась к нему, обхватила руками его шею и прижалась к нему всем телом.
– О, Джек…
– Нет, – твердо сказал он и яростно поцеловал ее в губы. – Нет, – прошептал он снова, не отрываясь от ее губ. – Не пытайся меня отговорить. Просто люби меня, Индия, больше мне от тебя ничего не надо.
* * *
Вечер выдался жаркий и пасмурный, серое небо висело над землей набухшими тучами.
Джек стоял у кромки воды, ветер бросал ему прямо в лицо соленые брызги.
– Мы можем отложить это до завтра, – сказал он, хотя отлично понимал, что каждый лишний день промедления увеличивает их шансы повстречать злосчастную «Барракуду».
Тоби Дженкинс энергично замотал головой.
– Юлани ходила смотреть морских ежей: она говорит, что все пройдет хорошо.
Это был старинный обычай: слушать рев моря и справляться у морских ежей. Ни один житель острова Ракайа не вышел бы в море, не проверив эту примету. Если ежи вылезают из своих нор, жди непогоды, если же нет, шторма не будет. Это был самый надежный прогноз погоды, и Джек всегда ему доверял.
Он бросил взгляд на выход из бухты и тут вдруг заметил, что как раз в этот самый момент шлюпка приняла на борт двух необычных пассажиров. Только теперь ему наконец стало ясно, почему Юлани проявляла такой интерес к морским ежам.
Индия и Юлани решительно уселись на носу лодки.
– Мы поплывем с тобой, – заявила Индия, нимало не смущаясь, – так что даже не думай спорить.
Джек подошел к ним, взглянул на их притворно-спокойные лица и недоверчиво спросил:
– Мы?
– Именно. Мы приняли это решение независимо друг от друга и очень быстро обо всем договорились.
Он глубоко вздохнул.
– Вы, кажется, ослепли обе? А если мы попадем в шторм?
– Плевать на непогоду. И кроме того, морские ежи носа из нор не кажут, так что все обойдется.
– Возможно. Но не забывайте о том, что мы можем повстречать небезызвестный королевский фрегат.
Обе дамы, большая и маленькая, храбро выдержали его взгляд.
– Тем более.
Джек сразу понял, что они задумали, и это очень ему не понравилось.
– Ну нет, так не пойдет. Выметайтесь-ка на берег, да поживее.
Индия рассерженно засопела, грудь ее вздымалась. Это напомнило Джеку вчерашнюю бурную ночь, когда он ласкал эту упругую грудь…
– Вот тебе и ответ, – решительно сказала она. – Именно из-за подобного поведения мужчин я не хочу выходить замуж. И не надо со мной разговаривать таким тоном. – Обиженно надув губы, она отвернулась.
Однако Джек не сдавался:
– Как ты не понимаешь, я же волнуюсь за тебя, за вас обеих.
Индия и ухом не повела.
– Спасибо тебе за заботу, – резко возразила она, – но если я хочу рисковать собственной жизнью, то это мое личное дело.
Джек с такой силой сдавил брус, обрамлявший борт лодки, словно хотел разломать его пополам. От былого самообладания не осталось и следа, и голос его сорвался на крик:
– А что ты скажешь о ней? Или безопасность моей дочери меня тоже не касается?
И тут наконец в разговор вступила Юлани. Правда, обращалась она не к Джеку, а к Тоби Дженкинсу.
– Ты разве ему ничего не сказал?
Джек мгновенно повернулся – казалось, он вознамерился прожечь глазами дыру в бедолаге Тоби.
– Не сказал о чем?
Прежде чем ответить, Тоби тяжело вздохнул:
– Когда мы решили перебраться на другой остров, я положил все бумаги, касающиеся «Леди Джулианы», обратно в бочонок, в котором их прибило к берегу, а затем попросил одного из дядюшек Тианы спрятать его в пещере. Юлани тоже была с ним, так что теперь, кроме нее, точное место тайника тебе никто не укажет.
Джек повернулся к дочери.
– И в какой это пещере вы их спрятали?
– Вообще-то я точно не знаю, но думаю, что без труда найду ее. Надеюсь, ты не станешь в одиночку обыскивать весь остров?
Он открыл было рот, чтобы приказать ей назвать место, однако, заметив, как у нее упрямо выдвинулся подбородок, а в глазах появился сердитый блеск, понял, что, сколько бы он ни вопил и ни топал ногами, она все равно ничего не скажет.
Юлани отвернулась и уставилась в пространство, как бы давая понять, что не желает продолжать этот разговор.
– Пожалуйста, – после недолгого молчания сказала она и просительно посмотрела на отца своими огромными глазами. – Я просто хочу вернуться на Ракайа.
