Текст книги "Перед рассветом"

Автор книги: Кэндис Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 21

Владелец лавки, высокий, невероятно худой китаец по имени Джонни Эймок, при необходимости отпирал и запирал тяжелую дверь кладовой длинным железным ключом. У двери на посту стоял жандарм. Мистер Эймок впустил и выпустил Индию из импровизированной тюрьмы, и все это он проделал, не произнося ни слова. У него была бледная, морщинистая, словно пергамент, кожа, на носу громоздились очки в золоченой оправе. Сколько ему лет, определить было довольно сложно – может, пятьдесят, а может, и восемьдесят.

– Я бы хотела кое-что у вас купить, – сказала Индия, когда Джонни Эймок направился к выходу.

Китаец остановился и молча поклонился, приглашая ее следовать за ним по грязной тропе, ведущей в магазин. Там было так же пыльно и шумно, как и в кладовке, служившей Райдеру тюрьмой. Индия огляделась. Вокруг валялись какие-то перевязанные бечевками тюки, куски проволочной изгороди, котелки и мясные консервы: все это находилось в страшном беспорядке, создавая впечатление хаоса и запустения.

– Прежде всего, – начала Индия и достала из кармана заранее приготовленный список, – мне нужно платье. Нет-нет, не такое, – поспешно добавила она, когда китаец показал ей темно-красное, широкого покроя платье от Матушки Хаббард – именно такие уродливые бесформенные балахоны обычно покупали миссионеры, а потом раздавали островитянкам, чтобы те прикрыли свою наготу. Индия не считала себя модницей, но подобную безвкусную дрянь надеть все же не решилась бы никогда. – А еще что-нибудь у вас есть?

Мистер Эймок смерил ее внимательным взглядом, немного подумал и отвернулся. Порывшись несколько минут в своих грязных коробах, он вынул белоснежную полотняную сорочку, тонкой работы и украшенную впереди вышивкой. Вещь была великолепная, только она отнюдь не предназначалась женщине.

– Но это ведь мужская сорочка…

Мистер Эймок пожал плечами и отложил сорочку в сторону, затем повернулся и вопросительно посмотрел на Индию. Руки его безвольно повисли вдоль тела.

– Неужели у вас ничего другого не найдется?

Он отрицательно покачал головой.

Взглянув на следующий пункт в списке, «новые панталоны», Индия безнадежно вздохнула.

– Сколько стоит сорочка?

Она ожидала, что китаец наконец откроет рот и хоть что-нибудь произнесет, но вместо этого он взял карандаш, нацарапал цифру на грифельной доске, лежавшей тут же на прилавке, и показал ей. Может, этот китаец просто немой?

Однако через двадцать минут, заворачивая ее покупки в коричневую бумагу, Джонни Эймок взглянул на нее пронизывающим взглядом поверх очков и спросил на прекрасном английском языке с небольшим австралийским акцентом:

– Вы подруга Джека?

Вопрос застал Индию врасплох: в этот момент она как раз открывала кошелек и, вздрогнув от неожиданности, рассыпала часть монет, и они со звоном покатились по прилавку.

– Да, – не задумываясь выпалила она. – А что?

Китаец не мигая молча уставился на нее и лишь через некоторое время ответил вопросом на вопрос:

– Близкий друг?

* * *

В Ла-Рошели не было свободных домов, так что Индии не оставалось ничего другого, как только принять приглашение коменданта и его жены воспользоваться главным бунгало, которое они занимали.

– Я бы одолжила вам одно из своих платьев, – жеманно произнесла мадам Пуаро, остановившись в дверях маленькой комнатки для гостей, – но боюсь, что оно вам не подойдет – вы ведь намного крупнее меня, n'est pas?[11]11
  не так ли (фр.).


[Закрыть]

Молодая темнокожая девушка в широком платье в полоску вошла в комнату с ведром теплой воды и вылила его в жестяную сидячую ванну.

– N'est pas, – согласилась Индия, разворачивая бумажные свертки. – К счастью, мистер Эймок нашел для меня рубаху и еще кое-какие необходимые мелочи.

Окинув взглядом покупки, которые Индия разложила на белоснежном покрывале высокой кровати, Франсин Пуаро неодобрительно наморщила свой маленький носик.

– Но ведь это мужская сорочка! И… и белье мужское.

– Я обратила на это внимание.

– Хотя, возможно, это как раз то, что вам нужно, – протянула Франсин, словно пытаясь постичь странности своей гостьи, – брюки-то вы носите.

– Это такая юбка, она двойная. – Индия отвернулась и высыпала на кровать содержимое рюкзака.

– И что, вы всегда носите эту свою «двойную» юбку?

– Только когда путешествую в джунглях или других труднопроходимых местах.

– А часто вы путешествуете? – голосом, полным глубокого удивления, поинтересовалась Франсин.

– Я так зарабатываю на жизнь. Путешествую, а потом пишу об этом книги.

– Как это странно – женщина по собственной воле бродит по опасным дебрям.

Индия подняла глаза.

– А если мне так нравится?

Франсин Пуаро бросила на нее быстрый взгляд.

– Вы ведь не были замужем?

– Нет.

Француженка сочувственно вздохнула:

– C'est dommage. Какая жалость!

– Почему же?

Индию поразило, что женщина, очевидно несчастная в браке, высказывает сожаление по поводу ее одиночества. Впрочем, большинство женщин вообще не представляют своего существования вне брачных уз. Они прилепляются к мужчине, растворяются в нем и только в этом видят свое предназначение.

– Скажите, – вдруг спросила Индия, – откуда вы знаете Джека Райдера?

На губах Франсин появилась таинственная улыбка.

– Мой отец служит комендантом на Таити – там мы с Жаком и встретились.

Вынув из пучка волос шпильки, Индия принялась расчесывать рассыпавшиеся по плечам пряди.

– Как вы считаете, он хороший любовник? – спросила она наигранно небрежным тоном.

От внезапной прямоты, с которой неизвестно почему задала этот вопрос, Индия чуть не покрылась краской стыда – она не привыкла вот так запросто обсуждать столь деликатные темы. Что же до Франсин Пуаро, то та, напротив, по всей видимости, не испытывала ни малейшей неловкости или смущения: губы ее приоткрылись, в глазах мелькнул отблеск прежней страсти и не забытого до сих пор восторга.

Индия крепче сжала в руке забытую расческу; непонятные чувства обуревали ее, к горлу подступил болезненный комок.

– Mon Dieu,[12]12
  Боже мой (фр.).


[Закрыть] – выдохнула Франсин, и на ее губах заиграла легкая улыбка. Она обхватила себя руками и мечтательно произнесла: – Он лучший из всех, кого я встречала.

Индия смотрела на нее во все глаза, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не забросать ее вопросами. «Чем хороший любовник отличается от плохого?» «Что именно выделяет Джека из всех других мужчин?» «Сколько вообще любовников у вас было?» Все эти вопросы уже готовы были сорваться у нее с языка, но вместо этого она только спросила:

– Тогда почему вы не вышли за него замуж? – Голос ее задрожал, выдавая смятение.

Франсин звонко расхохоталась в ответ.

– Замуж за Жака? Mais non![13]13
  Ну уж нет! (фр.)


[Закрыть] – энергично замахала она руками, словно отгоняя от себя эту странную мысль. – За авантюриста, преступника в бегах, да еще и без гроша в кармане? Vraiment,[14]14
  Право же (фр.)


[Закрыть] он, конечно, прекрасный и страстный любовник, но замуж за таких, как он, не выходят. – Она снова премило и очаровательно наморщила носик. Если бы Индия вдруг решила кокетливо морщить нос, выражение лица превратилось бы в отвратительную гримасу, словно она унюхала какой-нибудь дурной запах. – Может, сейчас у Пьера не самое лучшее финансовое положение, но когда он унаследует состояние своего дядюшки, то станет очень богат.

«Конечно, – подумала Индия, – в мире, где женщина целиком и полностью зависит от мужа, в выборе жениха его финансовое положение играет немалую роль».

– И кроме того, – криво усмехнувшись, добавила француженка, – Жак никогда не предлагал мне выйти за него.

Индия поймала взгляд собеседницы в зеркале.

– Тогда из-за чего они дрались на дуэли?

Франсин досадливо дернула плечом.

– Все просто: Пьер слишком ревновал.

«Он и сейчас ревнует», – мысленно добавила Индия, но промолчала.

Франсин склонила голову набок и задумчиво посмотрела на собеседницу.

– Вот уж не думала, что вы так романтичны. Мечтаете о браке по любви?

– У меня вообще нет намерения выходить замуж, – ответила Индия и принялась решительно расчесывать волосы.

– Это потому, что вы еще не любили.

– Я не верю в любовь. – Отвернувшись, она потрогала воду в ванне – не горяча ли.

– А я думаю, верите, – улыбнулась Франсин. – Иначе вы не были бы так поражены тем, что я предпочла Пьера Пуаро Жаку.

Индия медленно поднялась и уставилась в раскрытое окно: там, за оградой, между стволов пальм виднелась бирюзовая гладь воды. Солнце клонилось на запад, и в его лучах она увидела английский корвет – белые паруса в золотистом предзакатном блеске. Следом за судном шла небольшая, уже знакомая ей яхта: ее высокие мачты четко выделялись на фоне тропического неба. «Морской ястреб»!

– Это «Барракуда». – Отчего-то Франсин вздохнула, стоя за спиной Индии.

Не сводя глаз с пронизанной солнечным светом лагуны, Индия инстинктивно схватилась руками за металлический край ванны. Всего минуту назад она удивлялась, как они не похожи с этой маленькой очаровательной и практичной француженкой; и вот теперь оказалось, что у них очень много общего. Обе они, стоя у окна, объединены общим чувством, и обе в молчаливом согласии думают о мужчине, который лежит сейчас на тощем матрасе, запертый в кладовке Джонни Эймока.

– Они его сегодня заберут? – с тревогой спросила Индия.

Франсин Пуаро отрицательно покачала головой:

– Non,[15]15
  Нет (фр.).


[Закрыть] все должно выглядеть законно. Утром Пьер проведет официальное заседание, на котором Джека признают «нежелательным элементом» и выдворят с острова на «Барракуде».

– И это вы называете «законно»?

И Франсин вновь энергично взмахнула руками, но на этот раз на ее лице явственно отразилась боль.

– Главное, формальности соблюдены, а дальше – кому какое дело.

– Мне есть дело…

Француженка обернулась и с интересом посмотрела на нее.

– Что? – озадаченно спросила Индия, поскольку Франсин хранила молчание, но ее собеседница лишь покачала головой и грустно улыбнулась.

– Вам еще столько предстоит узнать, – загадочно произнесла она.

Индия долго молчала, ожидая объяснений, но Франсин так и не проронила больше ни слова.

* * *

– Досадно, правда? – сказал Алекс Престон, искоса поглядев на напряженное лицо капитана, – Жаль, что не мы, а французы схватили Райдера.

Саймон Грэнджер вперил свой взгляд в спину пузатого жандарма, сопровождавшего их во временную тюрьму Джека Райдера. Алекс думал, что комендант тоже присоединится к ним, но француз отказался и теперь сидел в своей темной конторе, рассматривая пару дуэльных пистолетов, висевших на стене позади письменного стола.

– Все это больше напоминает месть, чем правосудие, вам не кажется? – помолчав, произнес Грэнджер.

Алекс пожал плечами. Он не был посвящен в детали того, что произошло между женой французского коменданта и Джеком Райдером, но до него доходили разные слухи, так что он уже успел составить некое собственное представление.

– Что ж, может, Пьер Пуаро и мстит Джеку, но мы-то вершим правосудие.

– Конечно, конечно, – рассеянно произнес капитан, в его голосе явственно слышались нотки сомнения.

Магазин был расположен как раз посередине между двумя церквями: католической и протестантской, – разместившимися в конце ряда из полудюжины ветхих дощатых хижин с железными крышами. Собственно, это и было все французское поселение. То тут, то там на апельсиновых деревьях или стенах домов виднелись прибитые гвоздями доски с начертанными на них неровными буквами: «Аллея Триумфа» или «Бульвар Святой Марии». Ну и шутник же этот старый Жорж Лефевр! Грязная, захламленная улочка, по которой они шли, являлась единственной в крепости, и других не наблюдалось.

Обходя хрюкающих свиней и горы гниющего на солнце мусора, вокруг которых кружили навозные мухи, они наконец добрались до крепкой дощатой двери кладовой. У входа их встретил высокий китаец с узким морщинистым лицом, волосы его были забраны в тощую косичку. Китаец производил впечатление образованного человека.

– Donnez-moi la clef![16]16
  Дай мне ключ! (фр.)


[Закрыть] – прорычал жандарм, его покрытый щетиной подбородок выдвинулся вперед, и он, нахмурившись, угрожающе надвинулся на китайца.

Достав из рукава железный ключ, китаец вставил его в замочную скважину и повернул. Старый ржавый замок щелкнул, и хозяин магазина проворно отскочил в сторону, когда жандарм попытался выхватить ключ у него из рук.

– Donnez-moi la clef, – щелкнул зубами жандарм, но старик отрицательно покачал головой, и ключ снова исчез у него в рукаве.

– Подождите здесь! – обратился Грэнджер к жандарму суровым, недовольным тоном, всегда так пугавшим матросов с «Барракуды».

Инстинктивно подчиняясь командному тону, жандарм распрямил плечи, щелкнул каблуками и отступил, пропуская моряков вперед.

– Oui, monsieur.[17]17
  Да, месье (фр.)


[Закрыть]

После яркого света улицы каморка казалась темной и душной. Алекс стоял в дверях, давая глазам время привыкнуть к полумраку.

– Ну что же вы, джентльмены, проходите. Надеюсь, вас не оскорбит, если я не стану вставать: у меня так болит голова, словно ею гвозди забивали, – послышался веселый голос с характерным выговором.

Алекс с интересом разглядывал человека, который сидел на тощем матрасе в углу комнаты, прислонившись спиной к стене и раскинув ноги. Пленник был оборван и небрит, его темные волосы спутаны и перепачканы кровью и грязью. Лохмотья, оставшиеся от рубахи, свисали с его груди грязными лентами. Настоящее отребье – именно так Алекс и представлял его себе, впрочем, как и всех подобных ему преступников.

Саймон Грэнджер остановился в нескольких футах от матраса и взглянул на своего бывшего друга. Лицо его хранило безразличное выражение.

– Ты оказал сопротивление при аресте?

Австралиец неожиданно улыбнулся:

– Да, но меня быстро успокоили цветочным горшком по голове. Старею, наверное.

К удивлению Алекса, капитан рассмеялся.

– Ну и как теперь твоя голова?

– Мисс Макнайт считает, что без сотрясения не обошлось, но, думаю, до казни я как-нибудь протяну.

Улыбка Саймона вмиг померкла.

– Ты ужасно обошелся с ней, Джек: таскать за собой женщину в кишащих каннибалами джунглях без малого три дня…

– Сам знаю. – Райдер издал звук, похожий на циничный смешок, затем вскинул голову, и в глазах его мелькнул странный огонек. – А ты правильно сделал, когда послал ее ко мне вместо наживки.

– Я даже не подумал, что ты станешь угрожать ей мачете.

– Зря не подумал.

Саймон поднял руку и, нахмурившись, потер лоб.

– Она утверждает, что ты ее не похищал.

– Ты говорил с ней?

– Пока нет. Впрочем, ее слова не имеют никакого значения – тебя все равно повесят за то, что ты сделал с «Леди Джулианой».

Человек, сидевший в углу, даже не шелохнулся, лишь его грудь стала вздыматься чаще, и все же Алекс видел, как изменилось лицо Джека. Казалось, боль выползла из потаенных глубин и сковала его, прорезав морщины на скулах и сделав взгляд жестким.

– Не я вел корабль на рифы, Саймон.

Вздохнув, капитан отошел и уставился в маленькое зарешеченное окошко. Алексу с того места, где он стоял, был виден лишь кусочек серебристого моря, почти слившегося с темнеющим небом.

– Я сам все слышал, – тихо произнес Грэнджер; он стоял не оборачиваясь, соединив руки за спиной и не сводя взгляда с туманного горизонта вдали. – Мы все слышали, как ты говорил капитану Гладстону, что карты неточные. Я помню, в каком ужасном состоянии ты тогда был. То, что Гладстон сотворил с островитянами в той деревне… – Саймон замолчал, и по его лицу прошла тень. Чувства, отразившиеся в его чертах, казались столь сильными, что по спине у Алекса побежали мурашки. – Он поступил просто отвратительно. Но это не снимает с тебя вины. Ты намеренно направил судно на рифы. Ты убил всех, Джек. Ты убийца, и теперь пришло время платить.

Опершись рукой о стену, Райдер, пошатываясь, поднялся, лицо его стало мертвенно-бледным, дыхание – тяжелым и прерывистым.

– Черт возьми, Саймон, как ты не понимаешь? Карты лгали. Этот старый ублюдок велел вахтенному офицеру строго следовать проливом, отмеченным на карте, – вот почему корабль налетел на рифы.

– Да как вы смеете! – вскинулся Алекс, выставив вперед кулаки. – «Этот старый ублюдок», как вы его называете, был братом моей матери.

Грэнджер перехватил руку Алекса.

– Еще раз позволите себе нечто подобное, и будете ждать снаружи, вместе с жандармом.

Щеки Алекса пылали от негодования, но в конце концов он, сцепив зубы, распрямился и произнес:

– Да, сэр!

Капитан, нахмурившись, взглянул на бледного оборванного узника, стоявшего привалившись к стене.

– Даже если это правда, Джек… доказательств нет все равно.

– Есть.

– И какие же?

– Обломки «Леди Джулианы» все еще валяются на месте крушения. Нужно только сравнить это место с картами и расчетами, и ты увидишь, что я говорю правду. Гладстон вел корабль согласно картам, а я здесь ни при чем.

Алекс переводил взгляд с одного собеседника на другого, чувствуя, как в жаркой душной комнате дышать становится совершенно невыносимо…

Губы капитана растянулись в ухмылке.

– Карты и чертежи с «Леди Джулианы» покоятся на дне океана вместе с останками капитана корабля.

Джек привалился плечом к стене, цепляясь за стену руками и тяжело дыша. Алекс подумал, что не мешало бы ему присесть, но слова так и застряли в горле.

– А вот и нет, – возразил Джек. – Они у Тоби Дженкинса.

Брови Грэнджера сошлись на переносице.

– Тоби Дженкинс? Тот, что скрывался на острове вместе с тобой?

Райдер кивнул.

– И где же он сейчас?

– Да там же, где и раньше, – на острове Ракайа.

Алекс издал короткий возглас удивления, но тут же подавил его: по дороге из Рио «Барракуда» заходила на Ракайа в поисках Джека Райдера, однако на острове не было ни души.

– Ты разве не знаешь? – спросил Грэнджер.

Пленник нахмурился, голос его зазвучал тихо и неуверенно.

– Не знаю о чем?

– Шесть месяцев назад на Ракайа была страшная эпидемия. Теперь остров совершенно необитаем – все, кто там был, умерли. Джек? Джек!

Грэнджер кинулся к нему, но Алекс подоспел раньше и поймал бездыханное тело Джека, повалившееся словно сноп. Райдер был в глубоком обмороке.

Глава 22

Одетая в изысканную белую мужскую сорочку и неизменную, изрядно потрепанную, но чистую юбку, Индия сидела на прибитом к берегу бревнышке. Она видела, как капитан Грэнджер вышел из темницы Джека и направился к пляжу. С ним был еще один офицер, молодой, с темно-русыми волосами и резкими чертами лица. Мужчины о чем-то спорили, и молодой человек размахивал руками.

Они были довольно далеко, и Индия не могла слышать, о чем они говорили, но по тому, как резко дернулась голова капитана, она поняла, что тот заметил ее. Остановившись у пляжа, он что-то сказал собеседнику, после чего молодой офицер, поколебавшись, направился к шлюпке, покоившейся на золотом песке пляжа, а капитан Грэнджер повернул назад, при этом лучи заходящего солнца залили теплым золотистым светом его жесткие черты.

– Мисс Макнайт, – обратился он к Индии, остановившись в нескольких футах от нее, и, заложив руки за спину, широко расставил ноги, как человек, большую часть жизни проведший на палубе корабля, – я хотел бы поговорить с вами.

Его замешательство сразу бросилось ей в глаза, и если бы Индия испытывала к нему хоть малейшее сострадание, она сказала бы что-нибудь, чтобы облегчить его задачу. Однако вместо этого она просто вскинула голову и уставилась на него неподвижным холодным взглядом.

– Капитан Грэнджер.

Он откашлялся и, глядя куда-то мимо ее плеча, произнес:

– Учитывая все, что вы пережили за эти дни, вы вряд ли примете мои извинения, но поверьте, если б я знал, что все это будет так опасно, я не стал бы впутывать вас в свои дела.

Индия пристально вглядывалась в его загорелое лицо, потемневшее и обветренное, испещренное морщинами – следствие воздействия солнца и соленого моря.

– Вы сами-то верите в то, что говорите? Или просто надеетесь, что я поверю вам?

Криво усмехнувшись, Грэнджер кивнул.

– Вы правы, конечно, – это я придумал, как заманить Джека в ловушку, и воспользовался ситуацией. Но ситуация вышла из-под контроля.

Индия не сводила прищуренных глаз с его лица.

– Не понимаю, почему вы так ожесточенно за ним гоняетесь – теперь, через столько лет…

– Я получаю приказы из Лондона.

– И вы действительно всегда готовы наизнанку вывернуться ради исполнения приказа?

Саймон поднял на нее угрюмый взгляд.

– Я сам вызвался изловить его. Вы не знали?

Индия покачала головой:

– Нет.

– Многие решили, что это естественно – ведь я столько натерпелся из-за Джека. Но так думают не все. Некоторые считают, что я прилагаю недостаточно усилий, чтобы поймать преступника. Видите ли, когда-то мы с ним были друзьями. – Грэнджер кивнул в сторону шлюпки, удалявшейся от берега. Молодой офицер, словно окаменев, стоял на носу шлюпки как изваяние. – Даже мой помощник подозревает, что я испытываю непростительную слабость к Джеку Райдеру.

– И вы решили всем доказать, что это не так?

Саймон Грэнджер испустил тяжкий вздох.

– Я решил поймать его сам, пока в Лондоне не подумали, что я прилагаю недостаточно усилий, и не послали кого-нибудь еще. Того, кто не станет с ним церемониться.

У Индии сжалось сердце.

– То есть того, кто просто убьет его?

– То, что он натворил… В общем, в адмиралтействе полно тех, кто желал бы видеть его мертвым. Как говорится, без суда и следствия.

– Но Джек сказал, что он никого не убивал.

Их взгляды встретились и замерли.

– Так вы ему верите?

– Да, верю.

– Вы просто не знаете, что там произошло.

– Вот и расскажите мне, – воскликнула Индия. – Сядьте и расскажите, как это случилось, – все с самого начала.

– Это слишком длинная история.

– Ну и что? Я хочу знать. Неужели я этого не заслужила?

Капитан Грэйнджер постоял в нерешительности, потом присел рядом с Индией на отполированное морем бревно. Сначала он просто молча смотрел вдаль, на рифы, о которые, пенясь и грохоча, бились волны, а затем не спеша начал свой рассказ.

– Мы были в двух днях пути от Таити, когда на нас налетел ужасный шторм. – Он замолчал и задумался. Заметив его отсутствующий взгляд, Индия поняла, что капитан и сейчас слышит безжалостный свист ветра, видит грохочущие пенные волны, способные разнести в щепки самый мощный корабль. – Я ходил в море с тринадцати лет, но такого не видел никогда. Мы сражались со стихией добрых тридцать шесть часов и под конец даже не знали, где находимся.

Подавшись вперед, Саймон положил локти на колени и опустил сцепленные вместе руки.

– Наутро второго дня ветер сломал фок-мачту и одного матроса по имени Тоби Дженкинс смыло в море. Он был еще жив и схватился за снасти, но капитан Гладстон не решился отдать приказ: тащить его обратно было опасно.

Легкая улыбка тронула губы Индии.

– И Джек вызвался помочь бедняге?

Саймон кивнул и улыбнулся ей в ответ, но его улыбка тут же померкла.

– Ему уже почти удалось втащить Дженкинса, как вдруг корабль качнуло, огромная волна обрушилась на палубу, а когда она схлынула, не было уже ни Дженкинса, ни Джека, лишь обрывок веревки от оторвавшихся снастей. – Грэнджер задумчиво посмотрел на спокойную гладь моря, над которым стремительно сгущались сумерки. – Мы часами кружили вокруг в поисках пропавших моряков, но увы… – Он покачал головой. – Все было бесполезно. Никто и предположить не мог, что в такую бурю можно спастись.

– И как им это удалось?

Саймон пожал плечами.

– Сначала они плыли, держась за снасти, но это не могло продолжаться долго. По чистой случайности «Леди Джулиана» оказалась всего в паре сотен ярдов от берега. Мы просто об этом не знали.

– Это и был остров Ракайа?

Грэнджер кивнул.

– Прошло почти два года, и до нас стали доходить слухи о двух европейцах, исчезнувших с корабля во время шторма и потом спасшихся. Мы знали, что они живут вместе с аборигенами на каком-то острове, и еще пара месяцев у нас ушла на поиски этого острова.

Индия не сводила глаз с «Морского ястреба», легко покачивавшегося на сине-зеленых волнах лагуны; на баке горел фонарь, разгоняя ночную мглу. Мистер Эймок предупредил Индию, что Пату сойдет на берег, как только стемнеет, и ей оставалось просто ждать его на берегу.

– Когда «Леди Джулиана» вошла в бухту, – продолжал Грэнджер, – Джек сел на весла и встретил нас. Сначала я его даже не узнал: он всегда предпочитал ходить босиком и без рубахи, но два года на Ракайа… Я принял его за полинезийца. Голубоглазый полинезиец с австралийским выговором.

– Джек говорил мне, что женился на островитянке. – Индия старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, даже отстраненно. – У них родился ребенок.

Саймон снова кивнул.

– Он был рад нас видеть, но возвращаться отказался наотрез – хотел подать в отставку и навсегда остаться на Ракайа.

– Он любил ее, – тихо проговорила Индия, и что-то больно сжалось у нее в груди при этих словах. – Он любил ее, и она погибла. Ведь это из-за него британский корабль оказался у берегов Ракайа. Вы хотели спасти его, и она погибла.

Саймон Грэнджер вглядывался в бескрайние морские просторы, черно-синие в свете сияющих звезд. Что-то в его напряженной позе показалось Индии странным…

И тут внезапно ее осенило.

– Вы были в числе тех тридцати, что расстреляли деревню? – спросила она. – Так ведь?

Он сжал зубы.

– Островитяне убили трех английских моряков, и капитан Гладстон решил преподать им урок.

– Преподать урок – теперь это у вас так называется? – Индия готова была сжечь его взглядом. – Но как вы могли, как посмели сотворить такое? Ни в чем не повинные люди, женщины и дети…

– Я исполнял приказ.

– Вы устроили настоящую бойню! – в сердцах выкрикнула Индия.

– Да, – голос его звучал тихо и надломленно, – да, это была бойня, но я исполнял приказ. – Саймон помолчал, вглядываясь в звездную ночь. – Вы даже представить себе не можете, как это все страшно, – неожиданно произнес он. – Солнце еще только встало, как будто золото заливало сверкающую гладь воды. Мы выстроились в ряд на берегу, неподалеку от деревни. Тихий утренний бриз играл верхушками деревьев; я смотрел на деревья и думал, как здесь покойно, как прекрасно, словно в раю… – Саймон тяжело вздохнул и опустил глаза на свои отчаянно стиснутые руки. – А потом началась стрельба. Хижины островитян не спасали их от пуль, некоторые были убиты прямо в своих жилищах. Жена Джека бросилась бежать. Может, ей и удалось бы добежать до спасительных деревьев, но она была на сносях да еще тащила за собой маленькую девочку. – Грэнджер помолчал, голос его становился все глуше. – Ее могли убить раз пять.

– А Джек Райдер? – тихо спросила Индия. – Он-то где был?

– Капитан Гладстон снарядил его вместе с другими собирать фрукты в дорогу: он хотел услать его подальше от стрельбы, но они не успели далеко уйти.

– Так Джек видел все? Он видел, как это случилось?

Саймон медленно кивнул.

– Он выбежал прямо на линию огня. Непонятно даже, как он остался жив под градом пуль. Конечно, когда моряки сообразили, что происходит, огонь прекратился – так что получается, Джек спас добрую половину жителей. Но когда он подбежал к жене, она была уже мертва, а ее дочь так кричала, что когда я увидел ее, залитую кровью, у Джека на руках, то подумал, что она ранена. – Лицо англичанина передернулось от нахлынувших воспоминаний, но он сумел совладать с собой и продолжил: – Однако оказалось, что это была кровь ее матери.

– Ума не приложу, как он это пережил, – прошептала Индия.

Саймон покачал головой.

– В этот момент Джек словно сошел с ума – он буквально впал в неистовство и ранил с полдюжины матросов, прежде чем его удалось усмирить. Но даже закованный в железо, он продолжал ругаться на чем свет стоит и грозить капитану и остальным морякам смертью.

– Мало ли что человек кричит в такой момент! Это еще не доказывает, что он послал корабль на верную гибель.

– Дело не только в этом. – В мерцающем свете луны лицо капитана Грэнджера казалось холодным и словно одеревеневшим. – Мы должны были отплыть тем же утром, но море внезапно опять разбушевалось, и выйти из бухты тем же путем стало невозможно. Тогда Гладстон решил идти через пролив, обозначенный на карте. Но Джек, внезапно перестав бесноваться, сказал, что карты врут и что если мы будем ориентироваться по ним, то неизбежно напоремся на рифы.

– И капитан ему поверил?

– Сначала, конечно, нет, но Джек его убедил, и в конце концов Гладстон велел держать курс согласно его расчетам. – Саймон судорожно сглотнул комок. – После этого «Леди Джулиана» разбилась о рифы.

Индия помолчала.

– Вы сказали, что утонула половина команды. Почему? Неужели опять начался шторм?

Саймон отрицательно покачал головой.

– Первая спасательная шлюпка обогнула риф довольно легко, но к тому времени, когда мы подготовили вторую, островитяне поняли, что произошло, и спустили на воду свои каноэ. Мы пытались вернуть лодку назад, но не справились с течением, и нам оставалось только наблюдать. – Саймон обернулся и взглянул ей в лицо. – Они убили всех, мисс Макнайт: капитана и остальных, – пощадили только Райдера и Тоби Дженкинса.

Внезапно Индия резко вскочила и, в ужасе прикрыв руками рот, отшатнулась от него.

– Если бы вы сказали, что Джек Райдер в припадке ярости убил с полдюжины своих товарищей, я бы вам поверила, но намеренно и хладнокровно послать корабль на рифы? Нет, только не Джек.

Грэнджер вздохнул.

– Он утверждает, что Гладстон в последний момент передумал и повел корабль точно по картам, отчего тот разбился. Может, все так и было, но у него нет доказательств.

Индия пристально посмотрела капитану в лицо.

– Доказательства должны быть. Кто-нибудь искал на Ракайа?

Саймон мрачно кивнул.

– «Барракуда» заходила туда несколько месяцев назад. Обломки «Леди Джулианы» до сих пор можно увидеть на скалах. Если бы у нас были карты, мы без труда бы все выяснили, но дело в том…

Индии показалось, что ее сердце провалилось куда-то в желудок.

– Они утеряны? – в ужасе выдохнула она.

– Капитан Гладстон взял их с собой, а когда островитяне перебили команду, то потопили лодку. Правда, Джек утверждает, что Тоби Дженкинс нашел и сохранил их…

– И где же теперь этот Тоби Дженкинс?

– На Ракайа. Правда, он уже не есть, а был.

– Был? То есть сейчас его там нет?

Саймон покачал головой:

– Весь остров вымер. Там никого нет. Ни души.

Индия в замешательстве уставилась на него.

– Как это?

– Такое и раньше бывало. Тиф или грипп. Иногда даже корь или простая простуда могут в считанные недели истребить все население острова.

– Но ведь… – Голос Индии сорвался, ее поразила внезапная догадка, и она ощутила прилив невыразимой жалости и горечи. – Девочка, спасая которую погибла его жена, – дочь Джека. Он оставил ее там, на Ракайа, – выдохнула она.

– Я знаю, он говорил мне.

Ветер усиливался, волны с шумом набегали на берег, чернеющие верхушки пальм покачивались на фоне темного неба. Индия снова опустилась на бревно подле капитана, взгляд ее задумчиво скользил по темным очертаниям убогой лавки Джонни Эймока, едва различимой в темноте южной ночи. Она думала о несчастном, запертом сейчас в темном душном помещении, и сердце ее болезненно сжималось.