Текст книги "Перед рассветом"

Автор книги: Кэндис Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19

Джек стоял у кромки воды. Индия заметила, какой весь напрягся, едва завидев ее. В воздухе, теплом и пряном, чувствовался солоноватый привкус моря.

– Почему ты никогда не спишь? – спросила Индия, подойдя к нему почти вплотную.

В глазах Джека промелькнул легкий отблеск улыбки.

– Иногда сплю.

– Это из-за того, что случилось на Ракайа, да?

Джек не ответил, но по тому, как он сжал зубы, по тому, как вздулись мышцы у него на шее, Индия поняла, что не ошиблась.

– Расскажи мне, – попросила она. – Расскажи, как умерла твоя жена.

Джек отвернулся от нее, и его взгляд устремился к горизонту, туда, где волны неистово бились о рифы.

– Тебе не понравится мой рассказ.

– Все равно. Расскажи.

Обернувшись, он через плечо бросил на нее хмурый, пронизывающий насквозь взгляд.

– Хочешь послушать? Хочешь знать, как три моряка с «Леди Джулианы» жестоко насиловали несчастную островитянку, пока она не умерла?

Индия почувствовала приступ тошноты.

– Это была твоя жена?

– Нет. Другая деревенская девушка. Островитяне отнеслись к этому очень серьезно. Видишь ли, они считали, что остров безраздельно принадлежит им и они могут вершить правосудие над непрошеными гостями по своим законам.

– Они убили матросов?

– Да.

Если бы это случилось в Англии, наказание было бы не менее суровым, но Индия понимала, что капитан «Леди Джулианы» наверняка смотрел на это дело с другой точки зрения. В его представлении враждебные туземцы убили трех британских моряков.

– А капитан… – срывающимся голосом спросила она, уже жалея, что вызвала этого человека на откровенность. – Что сделал капитан?

В глазах Джека полыхнул страшный, смертельный огонь, потом взгляд стал снова холодным и жестким.

– Он выстроил тридцать человек в шеренгу и велел им открыть огонь по поселению. Они расстреливали мужчин, женщин, детей, всех без разбора. Спастись удалось не многим – тем, кто добежал до леса. Тиана не могла быстро бегать: через месяц должен был появиться на свет наш второй ребенок. – Джек судорожно вздохнул, затем быстро проговорил: – Она была на девятом месяце, а они просто пристрелили ее как бешеную собаку, так, как будто она никто. Впрочем, для них она и была «никто».

– Я не верю, – выдохнула Индия, но когда эти слова сорвались с ее губ, она уже знала, что все сказанное им – правда. Она просто не хотела в это верить.

Он посмотрел ей в лицо. Глаза их встретились.

– Почему ты не можешь в это поверить, а, Индия? Или в то, что тридцать лет назад в Индии британцы привязали к пушечным орудиям сипаев из числа повстанцев и выстрелы буквально разорвали их на куски? Почему ты не веришь в то, что богобоязненные пуритане, колонисты в Новой Англии, практиковали весьма любопытную забаву – они окружали деревни туземцев и сжигали местных жителей заживо. – Он шагнул к ней, глаза его горели страшным огнем. – Во что тогда ты веришь? Что мир делится на две части – просто и ясно, как добро и зло? Белые люди несут цивилизацию и добро, а остальные расы – варварство и зло?

Индия словно вросла в землю. Сердце ее билось так сильно и часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

– Да что ты знаешь обо мне? Я видела развалины когда-то великих городов в Центральной и Южной Америке – их уничтожили завоеватели-европейцы. Я видела арабские жилища с выложенными мозаикой полами; когда англичане носили вместо одежды шкуры убитых животных и приносили себе подобных в жертву богам, эти дома и тогда уже были старыми. – Индия сложила ладони вместе в умоляющем жесте. – Как ты не понимаешь? Одна из причин, по которой я стала писателем, как раз в этом и состоит. Я хочу разрушить удобные иллюзии, которыми люди окружили себя; хочу разрушить предубеждения и стереотипы; помочь тем, кто не может путешествовать и так, как я, понять другие народы, населяющие этот мир. Ты можешь обвинять меня в чем угодно, но только не в чувстве превосходства над другими культурами. – Казалось, даже воздух вибрировал от ее эмоций, вторя отдаленному грохоту волн и шуму прибоя у них под ногами.

На губах Джека появилась странная улыбка.

– Кроме тех случаев, когда речь идет о каннибалах, – ядовито заметил он.

Застигнутая врасплох, Индия тоже нерешительно произнесла:

– Да, возможно. Хотя как знать: может, когда я засяду за книгу, мой взгляд на проблему людоедства станет менее личным и тогда я смогу посмотреть на это философски.

Взяв ее руки в свои, Джек притянул Индию к себе. На нем были брюки и рубашка, но он, по обыкновению, не застегнулся и полы рубахи болтались теперь, послушные ветру. Индия видела отчаянный блеск его глаз, видела, как поднимаются и опускаются ключицы при каждом его вздохе, видела отблеск лунного света у него на шее.

– Было бы лучше, – хрипло произнес он, – если бы я по-прежнему считал тебя надменной, вздорной шотландской стервой, уверенной в собственном превосходстве над другими и презирающей чужую культуру.

– Почему лучше? – спросила Индия. Ее руки дрожали, но она не делала попыток отнять их. – Потому что так тебе легче было бы держаться от меня подальше?

Джек коснулся ее волос и откинул их назад, открывая шею. На щеке у него появилась уже знакомая ей ямочка.

– А мне-то казалось, что это я – коварный соблазнитель.

– Всего лишь физическое влечение, и ничего больше. – Индия нежно коснулась кончиками пальцев его бородатой щеки. Ей так давно хотелось это сделать! Казалось, она сопротивлялась этому порыву целую вечность, и теперь для нее не было ничего естественнее и приятнее, чем вот так прикасаться к нему. – Ты винишь себя в ее смерти, да? – тихо спросила она. – И в смерти всех остальных островитян, погибших в тот день вместе с ней?

Джек нахмурился, ноздри его раздувались, дыхание участилось.

– А ты разве ни в чем себя не винишь?

Легче всего было бы ответить: «Конечно, нет», – тем самым давая ему понять, что во всем виноват не он, а капитан «Леди Джулианы» и его люди, исполнившие приказ, но Индия слишком хорошо знала, как тяжело жить, когда чувство вины давит, словно камень на шее. Поэтому она лишь сказала:

– Кто может судить себя…

– А я думаю, да. – Тень улыбки смягчила его черты. – Возможно, мне и не дает покоя смерть Тианы, зато ты обвиняешь себя в том, какую жизнь прожила твоя мать. – Он крепко обхватил ее за плечи. – Ты ведь считаешь, что, не будь у нее дочери, она, возможно, ушла бы от твоего отца. Если бы не ты, она не была бы намертво привязана к холодному дому в Эдинбурге, а жила бы совсем другой жизнью, полной приключений, о которых мечтала.

– Как? – хрипло спросила Индия и испуганно посмотрела ему в лицо. – Откуда ты знаешь?

– Просто мы с тобой очень похожи, – мягко произнес Джек и нежно погладил ее плечи. – Каждый по-своему, мы оба истязаем себя чувством вины.

Индия, не дыша, смотрела на него. Теплый тропический ветер играл темными волосами у него на лбу. Джек повернул голову, и Индия увидела голодное выражение его глаз, черных и диких, как ночное море. На один миг она даже почти уступила своим желаниям.

Джек провел большим пальцем по ее полуоткрытым губам и произнес:

– Нам пора возвращаться, пока природа не сыграла злую шутку с нами обоими.

Больше всего ей хотелось остаться с ним, вновь ощутить греховную сладость его поцелуя, познать волшебство его прикосновений в самых сокровенных местах ее тела. Но как она могла, если все, о чем она ему говорила, и то, о чем даже не упомянула, кричало об одном: надо немедленно бежать от него.

Она повернулась и пошла прочь, оставив его наедине с прошлым.

* * *

Пролив между рифами со стороны Ла-Рошели был достаточно широк – кораблю пройти по нему не составляло труда; большую лагуну окаймляла полукруглая линия бухты, созданной самой природой. Ветер дул с моря, прохладный и солоноватый; перистые ветки пальм раскачивались, послушные его воле. Поселение, окруженное зелеными холмами, в сочетании с бирюзовыми водами лагуны должно было казаться живописным.

Но почему-то так не происходило.

Джек смотрел на убогие лачуги, покрытые ржавым железом, беспорядочно разбросанные вокруг пляжа: лишенная строгой элегантности английских колоний и аккуратной добротности немецких поселений, французская крепость Ла-Рошель выглядела грязной и унылой; повсюду виднелись отвратительные кучи гниющего мусора, а недалеко от берега в воде лицом вниз плавал труп.

Джек заметил, как расширились глаза Индии при виде мертвого тела, покоящегося на волнах, но промолчал; она тоже не обмолвилась об этом ни единым словом и лишь заметила:

– Что-то Пату нигде не видно.

Прищурившись, Джек посмотрел на залитую солнцем гавань. Разбитая шлюпка стояла на якоре в бухте, да несколько каноэ лежали на белом песке. Больше не видно было ни души.

– Ничего, он скоро приплывет. – Ему очень хотелось, чтобы так и было.

Приближался полдень, жара стояла невыносимая. Все обитатели этих мест, если только они были в здравом рассудке, давно попрятались под сенью бледно-лиловых манговых деревьев или в уродливых дощатых хижинах, ряды которых тянулись вдоль главной улицы поселения. Все это Джеку было очень хорошо знакомо, и все же…

– Что случилось? – спросила Индия, хмуря брови и заглядывая ему в лицо. – Что-то не так?

Джек покачал головой, взгляд его задумчиво скользнул по огороженному крепостной стеной поселению, расположенному на пологом склоне холма.

– Не знаю. Но, кажется, что-то изменилось.

– Что именно? Может, мертвецы не плавали, когда вы были здесь в последний раз?

Джек взглянул на нее и улыбнулся:

– Вы опишете это в вашей книге?

– Конечно, – решительно ответила Индия и пошла к пляжу, загребая песок мысками своих удобных туфель, – сразу после главы о каннибалах.

Джек смотрел на ее удаляющуюся фигуру, прямую спину, высоко поднятую голову. Улыбка на его лице померкла. Она шла, повесив на плечо рюкзак, в недрах которого прятался ее драгоценный блокнот. Солнце освещало ее нежные черты, играло бликами в каштановых волосах, и Джека охватило смутное сожаление. Разве не мог этот момент длиться вечно – тогда она навсегда осталась бы в его жизни…

Глупые, глупые мысли. Преступник и беглец, обреченный всю жизнь скрываться, всегда должен оставаться один. А вот она… Она опять будет бродить по свету. И потом… Он всегда мечтал о доме и семье – она же, наоборот, не хочет связывать себя ни с каким бы то ни было определенным местом на карте, ни тем более с определенным мужчиной.

Крик морской птицы оторвал Джека от грустных размышлений, и он взглянул на залитую солнцем бухту, где низко над морем летала крачка, почти касаясь широко расправленными крыльями водной глади, и потом перевел взгляд на тропинку в тени акаций, ведущую к французскому поселению.

Глава 20

Грубо сколоченные дощатые ворота, перевязанные стеблями лиан, стояли нараспашку: когда-то, в неспокойные времена, высокие стены Ла-Рошели служили торговцам и миссионерам надежным убежищем, но теперь никто не опасался за свою жизнь и ворота закрывали только в ночное время, чтобы оградить имущество от воров. Туземные племена, населявшие остров, привыкли оценивать людей не по нажитому богатству, а по щедрости, с которой владелец расстается с тем, что имеет; туземцы не понимали, почему европейцы с таким трепетом относятся к своему имуществу.

Путники остановились у ворот, и взгляд Джека заскользил по грязному дворику, по руинам когда-то ухоженного сада Жоржа Лефевра, по пустой веранде, задрапированной бугенвиллеей, однако, кроме жужжания назойливых мух, ничто не привлекло его внимания. Он обернулся и с минуту смотрел на почти пустынную лагуну внизу, где в поисках объедков бродила по пляжу тощая собака.

– Что-то не так? – спросила Индия, коснувшись его руки.

Он покачал головой:

– Пока не знаю.

Пройдя через двор и неухоженный, заросший сад, Джек, перепрыгивая через две ступеньки, взбежал на веранду. Его шаги эхом отдавались в тишине жаркого полдня.

– Жорж? – позвал он. – Жорж? Ou est tu?[9]9
  Где ты? (фр.)


[Закрыть]

Вместо ответа послышался шелест муслинового платья и в темном дверном проеме показалась белая юбка. Джек ощутил смутно знакомый запах полевых лилий и талька – аромат европейской женщины, смешанный с тропическими запахами красного жасмина, гардении и жимолости, растущих в саду.

– Здравствуй, Франсин. – Джек остановился на верхней ступеньке веранды и взялся рукой за обветренные деревянные перила. Он всем существом ощущал присутствие Индии, ее напряженный взгляд, сосредоточенный на маленькой французской красавице, подошедшей к Джеку и привычно, почти нежно похлопавшей рукой по его плечу.

– Жак, – Франсин Пуаро произнесла имя Джека на французский манер, – можно подумать, ты целый месяц провел в джунглях. – Она сморщила маленький вздернутый носик. – Ну и запашок от тебя, mon ami.[10]10
  друг мой (фр.).


[Закрыть]

Джек поймал ее руку, подержал и отпустил.

– Франсин, что ты здесь делаешь?

– Как, ты разве не знаешь? – Она капризно надула губки. Когда-то при виде этого ее выражения кровь стыла у Джека в жилах, теперь же он чувствовал себя не в своей тарелке. – Пьер – новый французский представитель на Такаку.

Джек снова окинул взглядом крепость: она уже не была такой пустынной, какой показалась ему сначала. У ворот стояли два жандарма, еще один, сцепив зубы, молча поджидал у веранды.

– Что ж, полагаю, Пьера можно поздравить, а тебе выразить соболезнования? Та дыра, в которой вы раньше жили, все же много лучше этого захолустья.

Индия не шевелясь стояла посреди двора, и, взглянув на ее напряженную позу, Джек понял: она тоже видела жандармов и догадалась, что это неспроста.

Франсин грустно покачала головой:

– Не надо было тебе сюда приходить, mon ami.

– Может, мне лучше уйти? – с притворной веселостью спросил Джек.

– Вряд ли это возможно.

Из-за угла бунгало появился еще один жандарм, потом еще.

– Пять человек, – произнес Джек. – Кажется, Пьер и вправду считает, что я опасен.

– Да, он это знает.

– Но у меня нет разногласий с французами.

– Нет. Но сегодня утром здесь были англичане – Саймон Грэнджер и его помощник, весьма энергичный молодой человек. Они сказали, что тебя разыскивают как преступника.

– Разыскивают англичане, это давно известно. – Джек снова взглянул на нежное личико французской красавицы. – А вот с каких это пор французы помогают британскому правосудию?

– В дипломатических отношениях произошли существенные изменения. – Мужчина, произнесший эти слова, говорил с сильным акцентом. – Ты разве не слышал?

Медленно обернувшись, Джек взглянул на человека, появившегося в дверном проеме бунгало позади Франсин. Это был стройный, довольно привлекательный мужчина – капитан Пьер Пуаро, отличавшийся свирепым выражением в глазах, аристократическим носом и совершенным, пропорциональным телосложением. Он, прихрамывая, проковылял по веранде и встал рядом со своей изящной, миниатюрной женой; при этом стало совершенно очевидно, что он всего на несколько дюймов выше Франсин.

Джек сдержанно улыбнулся:

– Надо же, какая бестактность со стороны германского правительства – мешать франко-английскому господству.

Лицо капитана странно дернулось. Сжав зубы, он хмуро произнес:

– Вы совершили ошибку, месье Райдер. Здесь вам не Нойбренен, никто не придет к вам на помощь.

Джек окинул взглядом обрамленные пальмами бирюзовые воды лагуны.

– Но и британского флота что-то тоже не видно.

– «Барракуда» скоро будет здесь, – ядовито улыбнулся француз. – Как только я вас арестую.

Джек недоуменно поднял бровь.

– И по какому обвинению?

– Вы похитили и насильно удерживаете английскую путешественницу и писательницу.

– Но это же смешно! – Индия, не выдержав, вступила в разговор, в голосе ее явственно чувствовался шотландский акцент. – Тут просто какое-то недоразумение. Разве кто-нибудь скажет, что меня удерживают силой?

Джек, прищурившись, наблюдал, как Индия, громко стуча каблуками, поднимается по ступенькам. Да, пожалуй, таким видом можно напугать кого угодно: волосы, заплетенные в косу, прихвачены внизу стеблями вьюна, одежда разорвана и испачкана, голова высоко поднята, а пристальный взгляд прикован к французу. Когда Индия медленно поднялась на веранду, Пьер Пуаро нервно сглотнул и отступил на шаг.

– Честно говоря, именно такое впечатление вы и производите, мадемуазель, – произнес он и, выпучив глаза, принялся разглядывать ее оборванную, перепачканную юбку из шотландки и заколотую на груди блузку.

– Чушь собачья! – Она подошла прямо к коменданту, голова которого едва доставала ей до плеча. – Я попала в плен к людоедам на южной стороне острова, а мистер Райдер спас мне жизнь. Слово «похитил» тут явно неуместно.

Задрав голову, Пьер Пуаро раскрыл рот и смущенно уставился на нее.

– Так вы и есть мисс Индия Макнайт?

– Рада познакомиться. – Она протянула чиновнику руку. Не сразу справившись с замешательством, Пьер наконец коротко пожал ее и тут же отпустил.

– И вы утверждаете, что этот человек вас не похищал?

– Именно так.

Франсин Пуаро издала короткий смешок, и все разом посмотрели на нее.

– Ну и дела, Жак, – прощебетала она, жеманно наклонив голову набок, чем напомнила Джеку маленькую хищную птичку, готовую ухватить лучший кусочек. – Вот уж не думала, что эта дама в твоем вкусе. Однако ловко ты ее обработал!

Капитан Пуаро покраснел, зубы его сжались.

– Благодарю вас за эти сведения, мадемуазель Макнайт, но тем не менее месье Райдер арестован.

– Но это неслыханно! – возразила Индия тоном учительницы воскресной школы.

Комендант резко дернул подбородком.

– Ну что, сдашься добровольно, – обратился он к Джеку, – или станешь сопротивляться?

– Если ты так ставишь вопрос, – ответил тот, окинув взглядом жандармов на веранде и в саду, – давайте разомнемся.

Джек присел, отступил назад и со всего маху врезал кулаком в нос подскочившему к нему жандарму. В конце концов, их было всего пятеро, а Джек вырос с четырьмя старшими братьями, которые отлично научили его орудовать кулаками. Он поставил подножку второму жандарму, опрокинул третьего…

Первый жандарм вновь ринулся на Джека, по лицу его хлестала кровь.

Ухватившись рукой за перекладину, Джек перемахнул через перила и приземлился в кустах гибискуса и папоротника позади веранды. Удар в живот, и жандарм упал, придавив собой еще одного бедолагу, и тут же Джек схватился с горе-воякой, спустившимся с веранды и тут же набросившимся на него. Джек ударил его пониже подбородка, и тот свалился прямо на клумбу буйно растущих цинний. Резко повернувшись, Джек нокаутировал еще одного жандарма, который успел выбраться из-под бездыханного тела своего приятеля.

Мокрые от пота волосы упали Джеку на глаза. Он вскинул голову и, оглянувшись на открытые ворота, оценил расстояние до гостеприимно темнеющего леса, но тут Пьер Пуаро, подкравшись сзади, обрушил ему на голову глиняный цветочный горшок, оставшийся здесь еще со времен Жоржа Лефевра. Осколки глины, земля и красные лепестки герани полетели во все стороны…

Джек почувствовал острую боль и потерял сознание.

* * *

Затылка Джека коснулась прохладная влажная ткань.

Постепенно до него дошло, что он лежит на животе, уткнувшись носом в некое подобие матраса, тонкого и скверно пахнущего, небрежно брошенного на каменный пол. Джек хотел было пошевелиться, но тело почему-то не слушалось. Стоило ему напрячься или просто открыть глаза, как в животе что-то болезненно сжималось.

Он негромко застонал.

– А вы еще называли меня упрямой и глупой! – послышался рядом знакомый строгий голос с сильным шотландским выговором. – Как бы вы тогда описали ваши собственные фокусы, хотелось бы знать?

Джек услышал плеск отжимаемой воды, и его затылка вновь коснулась мокрая ткань. Все его существо пронзила жгучая боль.

– Ай! – вскрикнул он. – Больно!

– Прекратите хныкать! Нужно сперва промыть раны. Не хватало еще, чтобы вы подхватили какую-нибудь тропическую инфекцию или заражение крови. Вы так хотите закончить свои дни?

Джек открыл глаза: над ним склонилось напряженное, озабоченное лицо Индии. Неясные очертания предметов позади нее, яркий свет из маленького, зарешеченного окошка – что это все значит? Джек снова зажмурился, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

– Где я? – только и спросил он.

– В кладовке магазина китайских товаров. Похоже, у них тут нечто вроде тюрьмы.

– Ах да, точно…

– И как вы себя чувствуете?

– Слегка подташнивает, и голова болит.

– Определенно у вас сотрясение.

Скрипя зубами, Джек собрался с силами, перевернулся и посмотрел наверх. Пыльный потолок медленно кружился над его головой, вызывая приступ дурноты, и вдруг остановился. Джек облегченно вздохнул.

– Кто-нибудь объяснит мне, куда подевался Жорж?

Индия намочила платок и положила ему на лоб. Это было так приятно, что Джек передумал и не стал просить ее, чтобы она поменьше суетилась вокруг.

– Его отозвали во Францию – из-за дуэли, кажется.

– А затем власти решили поставить на его место Наполеона Пуаро. – Джек мрачно засмеялся. – Вот так ирония. Не повезло мне.

– А разве его имя не Пьер?

– Пьер.

– Хм… – Индия выпрямилась и сделала несколько шагов к окну. – Мадам Пуаро говорит, что вы когда-то подстрелили ее мужа и с тех пор он хромает.

Лучше б она отошла от этого чертова окна. Свет резал Джеку глаза, и ему приходилось неуклюже изгибаться, чтобы не терять ее из виду.

– Он сам вызвал меня на дуэль.

Индия обернулась и, обхватив себя руками за плечи, встала так, что тень скрывала выражение ее лица.

– Все французские коменданты вызывают вас на дуэль или только эти двое имели удовольствие драться с вами?

Джек вздохнул.

– В отличие от Жоржа Наполеон Пуаро хотел меня убить.

– И за что же? За то, что вы назвали его Наполеоном, или за то, что спали с его женой?

Джек чуть не подскочил на своем рваном грязном матрасе и молча уставился на нее, но как он ни старался разглядеть лицо Индии, ему это так и не удалось.

– Черт возьми, откуда вы узнали? Она сама вам сказала?

– В этом не была нужды.

– Тогда как же?

– Тут и слепому все ясно. Да и чего еще от вас ждать. Конечно, это вы соблазнили жену коменданта.

– Он в то время еще не был комендантом; и вообще вы все неправильно поняли. Это она меня соблазнила.

Индия издала презрительный смешок, в котором читалось нескрываемое недоверие. Джек даже удивился, уж не ревнует ли она? Если бы его голова не болела так сильно, он бы даже улыбнулся при этой мысли, но вместо этого он лишь осторожно повернулся на бок.

– Будьте так любезны, отойдите от этого чертова окна – мне свет глаза режет.

– Расплата за грехи, – проворчала Индия, но от окна все же отошла.

На ней по-прежнему был надет ее странный костюм, но она умылась и убрала свои прекрасные густые каштановые волосы в тугой аккуратный пучок.

– И давно мы здесь? – вдруг спросил Джек.

– Меньше часа. «Барракуда» прибудет после шести, когда начнется прилив.

Джек кивнул: в этой части Тихого океана приливы и отливы сменялись каждые двенадцать часов, достигая пика в полдень и в полночь.

– А как же это Наполеон позволил вам сюда прийти?

– Он сначала не соглашался, но я напомнила ему, что на острове, кроме меня и вас, больше нет британских подданных, и поэтому моя обязанность – позаботиться о вас.

– Не думаю, что подобный аргумент произвел на него впечатление.

– Нет, конечно. – Губы Индии сложились в легкую улыбку, одну из тех, что так ему нравились. Когда она впервые ему так улыбнулась, он подумал, что не такая уж она чопорная и строгая, какой хочет казаться. – Но когда я сообщила ему, что непременно упомяну в своей книге о коррупции и злоупотреблениях во французских колониях здесь, в южных морях, он сразу согласился.

Джек тихо рассмеялся:

– С вами опасно иметь дело, мисс Макнайт!

Ее улыбка померкла, лицо стало серьезным.

– А они вас и вправду повесят?

Джек спокойно встретил ее встревоженный взгляд.

– Да, несомненно.

– За то, что вы потопили судно и команда погибла?

– Именно за это.

– И вы на самом деле это сделали?

Он отвел взгляд и глубоко вздохнул.

– Те ребята… они были моими друзьями, мы вместе служили. И тем не менее… – Джек поморщился и покачал головой, но все же продолжил: – Мне приятно было видеть, как они умирали. Да.

Индия опустилась перед ним на колени на грязный каменный пол, взгляд ее выражал глубокую печаль.

– Незадолго до кораблекрушения они убили вашу жену и нерожденного ребенка, – тихо произнесла она и коснулась рукой его плеча. – Я понимаю – то, что случилось, вызвало в вас мстительное чувство удовлетворения… вот только мне действительно хотелось бы жать: это вы потопили корабль?

Джек обернулся и как-то странно взглянул на нее.

– Если я скажу «нет», вы мне поверите?

– Да, – быстро ответила она.

– Немногие поверили бы.

– Возможно. – Индия не сводила с него вопрошающих глаз. – Итак, вы умышленно потопили корабль или…

Джек нервно сглотнул, словно хотел проглотить застарелую боль, притаившуюся где-то в глубине его сердца.

– Я виноват, да.

Индия потянулась и коснулась кончиками пальцев его губ.

– Я не спрашиваю, чувствуете ли вы за собой вину, Я спрашиваю, потопили ли вы корабль.

Вдалеке слышались удары волн о рифы, листва деревьев шелестела на ветру. Даже здесь, в душной кладовке, Джек ощущал знакомый тропический аромат жасмина, гардении, апельсина, и все это смешивалось с солоноватым дыханием моря. У него странно кружилась голова, мерные удары волн и шорох листвы в пальмовых ветвях, казалось, принесли с собой легкий жизнерадостный женский смех, затем послышались выстрелы, и он почувствовал, будто смертельно холодная вода окружает его со всех сторон.

– Нет, – глухо произнес он, ощущая на своих губах ее пальцы. – Нет, я их не убивал.