Текст книги "Лето в большом городе"
Автор книги: Кэндес Бушнелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
–Я не говорила этого,– Лил отвечает спокойно. – Просто потому, что ты замужем и имеешь детей, не означает, что это – единственный пунктик к твоей жизни. Ты можете заниматься чем хочешь и иметь детей.
–Хороший ответ, – говорю я.
–Я считаю, что неправильно принести ребенка в это патриархальное общество,– Миранда отвечает стремительно. И уже когда беседа собирается полностью выйти из под контроля, наши заказы прибывают.
Я быстро хватаю одно из печений, опускаю его в красный соус и сую его в рот.
– Фантастический, – я восклицаю, поскольку мои глаза начинают слезиться, и мой язык горит. Я отчаянно махаю рукой перед лицом, поднося стакан воды, Лил и Миранда смеются.
– Почему вы не сказали мне, что соус был острый?
–Почему ты не спросила? – Смеётся Миранда. – Ты опустила его. Я полагала ты знаешь, что делаешь.
–Так и есть!
–Это включает секс? – Миранда спрашивает, с озорной улыбкой.
–Что это со всеми и сексом?
–Это очень захватывающе,– говорит Лил.
–Ха, – говорю я. – Она ненавидит его. – Я указываю на Миранду.
–Только часть "сексуального контакта", – Миранда делает кавычки с пальцами. – Почему они называют это "сексуальным контактом", так или иначе?
Это похоже на звук, будто это какой—то разговор. Но это не так. Это проникновение, чистое и простое. Нет никакого вовлеченного компромисса.
Приносят наши карри. Один из них белый и сливочный. Другие два коричневые и красные, и выглядят острыми. Я беру ложку белого карри. Лил берет часть коричневого и выдвигает его к Миранде
–Если ты знаешь, как правильно этим заниматься, предположительно это походит на беседу, – говорит она.
–Как?– Миранда спрашивает, полностью не убежденная.
–Член и влагалище общаются.
– Ни за что, – говорю я.
–Моя мать сказала мне,– говорит Лил. —Это – акт любви.
–Это – военные действия,– Миранда возражает. – Член говорит: «Впусти меня» и влагалище говорит: «Гори в аду подальше от меня».
–Или возможно влагалище говорит: «Поспеши», – я добавляю.
Лил прячет улыбку.
–В этом и проблема.
–Если вы будете думать, что это будет ужасным, то так и будет.
–Почему? – я макаю вилку в красный карри, чтобы проверить его остроту.
–Напряженность. Если вы напряжены, то это будет труднее. И болезненно. —Именно поэтому у женщины должен всегда быть оргазм сначала, – говорит Лил беспечно.
У Миранды заканчивается пиво и она, немедленно заказывает другое.
–Это – самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала. Как ты можешь сказать, был ли у тебя даже этот воображаемый оргазм?
Лил смеется
–Да, – я проглатываю. – Как?
Лил садиться назад на ее стул и делает учительский вид.
– Вы разыгрываете меня, верно?
– Я нет, – говорю я, смотря на Миранду. Ее лицо непроницаемо, как будто её это не особо интересует
–Вы должны знать свое тело, – говорит Лил по секрету.
–В смысле?
–Мастурбация.
–Фу-у-у, – Миранда закрывает уши руками.
–Мастурбация – не грязное слово, – Лил ругает. – Это – часть здоровой сексуальности.
–И я предполагаю, что твоя мать сказала тебе и это? – Требует Миранда.
Лил пожимает плечами.
—Моя мать медсестра. Она не верит в жеманные слова, когда дело доходит до здоровья. Она говорит, что здоровый секс – просто часть здоровой жизни.
–Хорошо, – я впечатлена.
–И она сделала весь тот поднимающий сознание материал,– Лил продолжает. – В начале семидесятых. Когда женщины сидят без дела в кругу с зеркалами.
–Ага, – это, я предполагаю, объясняет все.
–Она – лесбиянка теперь,– говорит Лил небрежно.
Рот Миранды открывается, как будто она собирается говорить, но внезапно передумывает. На этот раз ей нечего ответить.
После обеда Лил отпрашивается с вечеринки, говоря о головной боли. Миранда не хочет идти также, но я указываю, что если она пойдет домой, будет похоже, что она дуется.
Вечеринка будет на углу Бродвея и Семнадцатой улице в здании, которое было когда то банком. Охранник говорит нам ехать на лифте на четвертый этаж. Я полагаю, что это должно быть многочисленной вечеринкой, если охрана впускает людей так легко.
Двери лифта открываются, и я оказываюсь в светлом помещении с сумасшедшими рисунками на стенах. Пухлый мужчина невысокого роста с волосами цвета сливочного масла широко улыбается.
– Я Боб, – говорит он протягивая мне руку.
– Кэрри Брэдшоу и Миранда Хоббс. – Миранда натянуто улыбается, в то время как Боб оценивающе смотрит на нас.
– Кэрри Брэдшоу, – говорит он так, как будто безумно рад меня видеть. – А чем ты занимаешься?
– Почему именно этот вопрос все задают при первой встрече? – ворчит Миранда.
Я с пониманием смотрю на нее и самоуверенно отвечаю, – Я драматург.
– Драматург! – восклицает Бобби.
–Очень хорошо. Я люблю писателей. Все любят писателей.
– Я был писателем до того, как стал художником.
– Ты писатель? – спрашивает Миранда, как будто это не может быть правдой.
Бобби игнорирует ее вопрос. – Ты должна сказать названия своих пьес. Возможно, я их уже видел.
–Я сомневаюсь, – я пошатнулась, не ожидая, что он предположит, что я на самом деле, написала пьесу. Но теперь, когда я сказала это, я не могу взять слова обратно.
–Потому что она не одной не написала, – выпалила Миранда.
–На самом деле, – я одарила ее стальным взглядом, – я как раз на середине первой.
–Замечательно, – Бобби аплодирует. – И когда ты закончишь, мы можем поставить ее здесь.
–Правда? – этот Бобби должно быть сумасшедший.
–Конечно, – говорит он самодовольно, ведя нас все дальше в комнату. – Я занимаюсь различными экспериментами.
–Это взаимосвязь – взаимосвязь, – он повторяет, смакуя слово, – искусства, моды и фотографии. Я еще не ставит пьесу, но кажется это именно то, что нужно. И мы можем позвать много людей.
Прежде я даже не могла представить, что Бобби пробираясь сквозь толпу, настаивая с Мирандой и со мной по пятам.
–Ты знаешь Джинкс? Модельера? Мы показываем ее новую коллекцию сегодня вечером. Вы полюбите ее.– Перед нами стояла устрашающего вида девушка, с сине—черными волосами, около сотни слоев теней на глазах и черной помадой.
Она была повернута к свету, когда Бобби прервал нас.
–Джинкс, дорогая,– сказала она, что было очень иронично, потому что Джинкс никому не дорога.
–Вот, – он нашел мое имя – Кэрри. И ее друг,– добавил он, указывая на Миранду.
–Приятно познакомится, – я говорю. – Не могу дождаться, чтобы увидеть Ваше шоу.
–Мне тоже,– отвечала она, вдыхая дым и удерживая его в легких. – Если эти чертовы модели не появятся здесь в ближайшее время. Я ненавижу чертовых моделей, не так ли? – Джинкс подняла ее левую руку, демонстрируя конструкцию из металла, которая обвивала каждый палец. – Кастет,– пояснила она.– Даже не думайте связываться со мной.
–Я не буду.– Я оглядывалась вокруг, отчаянно пытаясь убежать, и замечаю Капота Дункана в углу.
–Мы должны идти,– сказала я, подталкивая Миранду. —Я только что увидела моего друга.
–Какого друга? – спросила Миранда. Боже, вечеринки, и правда не ее. Не удивительно, что она не хотела идти.
–Кое-кто, кого я очень счастлива, увидеть прямо сейчас, – что было не совсем правдой, но так как Капоте Дункан был единственным, кого я здесь знаю, я выбрала его.
И пока мы пробирались сквозь толпу, я удивлялась, это жизнь в Нью-Йорке делает людей сумасшедшими или они уже настолько сумасшедшие, что жизнь в Нью-Йорк притягивает их как мух.
Капоте, облокачиваясь на кондиционер, разговаривал с девушкой среднего роста, чей нос был похож на картошку. У нее был ореол светлых волос и карие глаза, что давало ей интересный образ, и пока она была с Капотом, я предположила, что она была из тех пропавших моделей Джинкс.
–Я дам тебе список литературы,– сказал он. – Хемингуэй. Фицджеральд. И Бальзак.– Мне сразу захотелось блевать.
Капоте всегда говорит о Бальзаке, что напомнило мне, почему я его не выношу. Он такой показной.
–Привет,– сказала я мелодичным голосом.
Капоте резко повернул голову, как будто он ожидал увидеть кого—то особенного. Когда он увидел меня, его лицо изменилось. Кажется, его лицо сжалось, промелькнула внутренняя борьба, как будто он хотел проигнорировать меня, но манеры Южанина не позволили ему.
В конце концов, ему удалось вызвать улыбку.
–Кэрри Брэдшоу,– сказал он специально медленно. – Я не знал, что ты придешь.
–Почему ты так думал? Райан пригласил меня.
На имени Райан, эта девушка—модель наострила уши.
Капот вздохнул.
—Это Бэкки. Невеста Райана.
–Райан столько о тебе рассказывал, – сказала я, протягивая руку. Она взяла ее безвольно. Затем ее лицо сжалось, как будто она сейчас заплачет, и убежала.
Капот посмотрел на меня осуждающе.
– Хорошая работа.
–Что я сделала?
–Она только рассказывала мне о планах бросить Райана.
–Правда?– усмехнулась я. – Я думала, ты вправляешь ей мозги. Список литературы?– я показала на него.
Лицо Капота вытянулось.
– Это не смешно, Кэрри,– сказал он, отталкивая нас, чтобы последовать за Бэкки.
–Это все, чтобы быть умной с тобой, не так ли?– крикнула я ему вслед.
–Тоже рада была встретиться с тобой,– саркастически сказала Миранда.
К сожалению, Капоте слишком сильно толкнул Миранду, и она настояла на том, чтобы мы пошли домой. Видя грубость Капота, мне не очень хотелось оставаться на вечеринке одной.
И тут я поняла, что мы так и не увидели модный показ. С другой стороны я была рада, что мы встретили кого—то как Бобби.
В то время пока мы шли домой под желтым светом фонарей, я продолжала говорить о моей пьесе и как это здорово, что она будет в стиле Бобби, пока Миранда не повернулась ко мне и не сказала:
– Может, ты просто напишешь эту чертову штуку?
–Ты придешь на чтение?
–Почему бы нет? Исключая то, что Бобби и все его друзья идиоты. А что насчет Капота Дункана? Что, черт побери, он о себе возомнил?
– Он большой придурок,– сказала я вспоминая гримасы на его лице. Я улыбнулась.
Неожиданно я поняла, что наслаждалась тем, что вывела Капота Дункана из себя.
Миранда и я разошлись, с обещанием, что я завтра ей позвоню. Когда я зашла внутрь моего дома, я клянусь, я услышала, как звонит телефон Саманты на всю лестничную площадку. Звонящий телефон для меня как будильник, поэтому я стала преодолевать сразу по две ступени. После десятого звонка, телефон замолк, но затем он стал трещать заново.
Я ворвалась сквозь двери и достала его из под дивана.
– Алло?– спросила я, затаив дыхание.
–Что ты делаешь в четверг ночью? – Это была сама Саманта.
–В четверг ночью?– спросила я тихо. А когда ночь четверга? А, да, послезавтра. – Я еще не знаю.
–Мне нужно, чтобы ты помогла мне кое с чем. Я хочу организовать интимный званый ужин с Чарли у него дома.
–Я приду с радостью,– сказала я, думая что она приглашает меня. – Можно я приглашу Бернарда?
–Не думаю, что это хорошая идея.
–Почему нет?
–Ты меня не правильно поняла,– промурлыкала она. – Вообще-то я звала тебя на готовку. Ты говорила, что хорошо готовишь, правильно?
Я нахмурилась.
– Наверное. Но...
–Я вообще не умею готовить. И я не хочу, чтобы Чарли узнал это.
–Поэтому я буду на кухне всю ночь.
–Ты сделаешь мне огромное одолжение,– проворковала она. —Ты обещала мне, что когда-нибудь, если я попрошу ты сделаешь это.
–Это правда,– неохотно согласилась я, все еще не убежденная.
–Смотри, – сказала она, давя на меня. – Если это так трудно, я поторгуюсь с тобой. Одна ночь готовки, и моя любая пара туфель – твоя.
–Но твоя нога больше, чем моя.
–Ты можешь положить ткань в туфли.
–Как на счет туфель Fiorucci? – я спрашиваю хитро.
Она делает паузу, размышляя над этим.
– А почему бы и нет? – она соглашается.
–Я всегда могу попросить Чарли купить мне другую пару туфель. Особенно после того, когда он узнает какой чудесный я повар.
–Ладно,– пробормотала я, когда она попрощалась.
Как я была вовлечена во всю эту неразбериху?
Технически, я не умею готовить. Я только готовила для друзей. Сколько людей она ожидает на этом званом вечере? Шесть? Или шестьдесят?
Телефон опять зазвонил. Наверное, опять звонила Саманта, чтобы обсудить меню.
– Саманта?– спросила я осторожно.
–Кто такая Саманта?– потребовал, знакомы голос на другом конце.
–Мэгги! – взвизгнула я.
–Что происходит? Я пыталась звонить тебе на твой номер, но эта противная женщина сказала, что ты там больше не живешь. Потом твоя сестра сказала, что ты переехала.
–Это длинная история, – сказала я, садясь на диван для беседы.
–Ты можешь рассказать мне все завтра,– воскликнула она. – Я еду в Нью-Йорк!
–Правда?
–Я и моя сестра собираемся навестить наших кузин в Пенсильвании. Завтра утром я еду в город. Я надеялась, я останусь у тебя на пару дней.
–О, Мэгги, это фантастика. Я не могу дождаться, когда увижу тебя. Мне нужно столько всего тебе рассказать. Я встречаюсь с парнем...
–Мэгги? – спросил кто-то на заднем фоне.
–Мне нужно идти. Увидимся завтра. Мой автобус приезжает в 9 утра.
Ты сможешь встретить меня в порту Authority?
–Конечно. – Я повесила трубку, взволнованная.
Затем я вспомнила, что должна встретиться с Бернардом завтра вечером. Но, наверное, Мэгги может пойти с нами. Не могу дождаться, когда она встретятся. Она точно сойдет с ума, когда увидит, какой он сексуальный.
Полная ожиданий, я села за печатную машинку, чтобы написать несколько страниц моей пьесы. Я решила воспользоваться предложением Бобби, чтобы устроить чтение в его месте.
И возможно, только может быть, чтение будет успешным, и я смогу остаться в Нью-Йорке. Я официально стану писателем и мне не нужно будет возвращаться в Браун.
Я работала как дьявол до трех утра, пока не уговорила себя лечь спать. Я ворочалась в ожидании, думая о моей пьесе, о Бернарде и всех тех людях, которых я встретила.
Что Мэгги подумает о моей новой жизни? Конечно, она должна быть впечатлена.
Глава 13
—Ты правда здесь живешь?– Ошеломленно спросила Мэгги.
–Разве это не прекрасно?
– Где ванная? – Она бросила на пол свой рюкзак и осмотрела квартиру.
–Прямо там, – ответила я, показывая на дверь позади нее. – Спальня здесь. А это гостиная.
– Такая маленькая, – она вздохнула.
– Для Нью-Йорка она большая. Ты должна увидеть то место, где я жила раньше.
–Но, – Она подошла к окну. – Тут так грязно. И это здание. Как будто оно разваливается. А те люди в коридоре.
–Старая парочка? Они живут здесь всю свою жизнь. Саманта все еще надеется, что сможет получить их квартиру, когда они умрут,– съязвила я. – Там две спальни и плата за аренду меньше, чем здесь.
Глаза Мэгги расширились.
– Это ужасно. Желать чьей—то смерти, чтобы получить квартиру. Эта Саманта, похоже, ужасный человек. Но я не удивлена, будучи кузиной Донны ЛаДонны.
– Это всего лишь шутка.
–Ладно, – сказала она, погладив матрас, чтобы убедиться в том, что он прочный, прежде чем сесть, – я надеюсь на это.
Я удивленно смотрю на нее. Когда Мэгги успела стать такой чопорной? Она не уставала жаловаться на Нью-Йорк с тех пор, как я встретила ее в Управление порта. Запах. Шум. Люди. Метро приводило ее в ужас.
Когда мы подошли к пересечению 4й улицы с 8м авеню, мне пришлось учить ее переходить дорогу.
И сейчас она оскорбляет мою квартиру? И Саманту? Но, может быть, это ненамеренно. Конечно, она думает, что Саманта похожа на Донну ЛаДонну. Я и сама бы так думала, если бы не знала ее лучше.
Я села напротив нее.
– Не могу поверить, что ты, правда, здесь.
–Я тоже.
Мы обе пытались вернуть наши старые отношения.
– Ты выглядишь отлично!
–Спасибо. Мне кажется, что я похудела на 2,27 кг, – говорит она. – Я начала заниматься виндсёрфингом. Ты когда-нибудь пробовала? Это удивительно. А пляжи такие красивые. Они как будто рыбные деревни.
–Вау.– Мысли о рыбных деревнях и длинных растянутых берегах, которые удивительно звучат.
–Как на счет парней? – я спрашиваю.
Она дергала ногой так, как будто у нее на пятке был огромный волдырь.
– Они чудесны. Хэнк – один из парней – он около 190 см ростом и состоит в теннисной команде своего университета. Клянусь, Кэрри, мы обе должны поехать в Дюк. Там самые горячие парни.
Я улыбаюсь.
– У нас в Нью-Йорке тоже есть много горячих парней.
– Не таких, как там, – она драматично вздохнула. – Хэнк мог бы быть идеальным, если бы не одна вещь.
– У него есть девушка?
–Нет.– Она одарила меня пронзительным взглядом. – Я никогда бы не встречалась с тем, у кого есть девушка. Не после Лали.
–Лали. – Я пожала плечами. Каждое упоминание о чем—то из прошлого с болью отдает в мой кишечник.
Далее я знаю, что мы будем говорить о Себастьяне. И я правда не хочу этого. С тех пор, как я переехала в Нью-Йорк, я реже думала о Лали или Себастьяне, или о том, что было прошлой весной. Такое ощущение, что все эти вещи происходили не со мной.
– Так Хэнк..., – сказала я, пытаясь оставаться в настоящем.
–Он... – она покачала головой.
–Он не... очень хорош в постели. У тебя такое было?
–Я определенно слышала об этом.
–У тебя все еще не было...
Я стараюсь не замечать это.
– Что это значит? Плох в постели?
–Он ничего не делает. Просто сует его. И потом, через три секунды все заканчивается.
–Разве так не всегда? – я спрашиваю, вспоминая, что говорила мне Миранда.
– Нет. Питер был действительно хорош в постели.
–Правда? – я все еще не могу поверить, что старый занудный Питер был таким жеребцом.
– Разве ты не знаешь? Это одна из причин, почему я была так зла, когда мы расстались.
–Что ты собираешься тогда делать? – я спрашиваю, скручивая мои волосы в пучок. – С Хэнком?
Она улыбается мне секретной улыбкой.
– Я не замужем. И даже не помолвлена. Так что...
–Ты спишь с другим парнем?
Она кивает головой.
–Ты спишь с двумя парнями. Одновременно? – Сейчас я прихожу в ужас.
Она бросает на меня взгляд.
–Ну, я уверена, что ты не спишь с обоими сразу, но, – я колеблюсь.
–Сейчас восьмидесятые. Все изменилось. К тому же, я предохраняюсь.
–Ты можешь чем-то заразиться.
–Ну, я не заразилась. – Она смотрит на меня, и я закрываю тему.
Мэгги всегда была упрямой. Она делает то, что она хочет, когда она это хочет, и не говорите ей что делать. Я рассеянно тру свою руку.
– Кто этот другой парень?
–Том. Он работает на автозаправочной станции.
Я смотрю на нее в изумлении.
–Что? – она спрашивает. – Что не так с парнем, который работает на автозаправке?
–Это такое клише.
–Во-первых, он – невероятный виндсёрфер. А во-вторых, он пытается сделать что-то из своей жизни. У его отца есть рыбацкий катер. Он мог быть рыбаком, но он не хочет закончить, как его отец.
Он ходит в общественный колледж.
–Это отлично, – говорю я пристыжено.
–Я знаю, – она соглашается. – Я скучаю по нему. – Она смотрит на свои часы. – Ты не против, если я позвоню ему? Он, наверное, вернулся с пляжа сейчас.
–Действуй. – Я протягиваю ей телефон. – Я собираюсь принять душ.
Я иду в ванную, пока я сообщаю ей о нашем маршруте.
– Сегодня вечером мы собираемся встретиться с Бернардом и выпить в Peartree, который является фантазией, бар возле Объединенных Наций.
Возможно, мы сегодня днем мы могли бы пойти пообедать в Таверну "Белая Лошадь". Там зависают все известные писатели. И между прочим, мы могли бы пойти в Сакс. Я бы хотела познакомить тебя со своей подругой Мирандой.
–Конечно, – говорит она, как будто она едва слышала мои слова. Ее внимание полностью сосредоточено на телефон, когда она набирает номер ее бой-френда или я должна сказать номер “любовника”.
Райан и Капоте Дункан в Таверне «Белая лошадь», сидят за столиком на тротуаре. Перед ними кружка с кофе, и они выглядят усталыми, будто легли спать поздно и только проснулись. Глаза Райана отекшие и Капоте небритый, его волосы все еще мокрые после душа.
–Эй, – говорю я. Они сидят рядом с входом, поэтому избежать их невозможно.
–О, привет, – говорит Капоте устало.
–Это моя подруга Мэгги.
Райан сразу оживился от румянца Мэгги, типичная американская красота.
–Что собираетесь делать, девчонки? – спрашивает он флиртуя, похоже это его режим по умолчанию с женщинами. – Не хотите присоединиться?
Капоте смотрит на него раздраженным взглядом, но Мэгги садится прежде, чем кто—то из нас возразил. Она, наверное, думает, что Райан – симпатичный.
–Ты откуда, Мэгги? – спрашивает Райан.
–Из Каслберри. Кэрри и я лучшие подруги.
–Правда? – спрашивает Райан, как будто это очень интересно.
–Райан и Капоте в моем писательском классе , – я объясняю.
–Я все еще не могу поверить, что Кэрри попала в этот класс. И вообще приехала в Нью-Йорк и все такое.
Капоте подымает брови.
–Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, слегка раздраженная.
–Ну, никто всерьез не думал, что ты станешь писателем, – смеется Мэгги.
–Это безумие. Я всегда говорила, что хочу стать писателем.
–Но ты никогда на самом деле не писать. До выпускного класса. Кэрри работа в школьной газете, – она говорит Райану.
Она поворачивается ко мне.
– Но даже тогда, ты на самом деле не писала для газеты, не так ли?
Я закатываю глаза. Мэгги так и не поняла, что я писала все эти рассказы для газет под псевдонимом. И я не собираюсь рассказывать ей сейчас. С другой стороны, она заставляет меня выглядеть, как дилетант перед Капоте. Который уже, кажется, убежден, что я не принадлежу к классу
Великолепно. Мэгги только, что подлила горючего в его костер.
–Я всегда много писать. Просто не показывала тебе.
– Конечно, – Мэгги говорит, улыбаясь, как будто это шутка. Я вздыхаю. Она что не видит, что я изменилась? Возможно, это потому что она не изменилась совсем. Она – всё та же Мэгги, так что она думает, что я такая же всегда была.
–Как прошел показ? – я спрашиваю, отвлекая разговор подальше от моего предполагаемого отсутствия писательства.
–Прекрасно, – Капоте, говорит рассеянно.
–Как ты можешь сказать, Капоте – человек, который ничего не знает о моде. Он знает, с другой стороны, достаточно много о моделях, – говорит Райан.
–Разве все модели не глупые? – спрашивает Мэгги.
Райан смеется.
– Это не совсем так.
–Райан помолвлен с моделью, – я говорю, интересно Бекки рассталась с ним, в конце концов. Не похоже, что он ведет себя так как, будто его бросили. Я смотрю на Капоте вопросительно. Он пожимает плечами.
–Когда ты женишься? – спрашивает Мэгги вежливо. Она и Райан походу установили связь, и мне интересно расстроится ли она тем, что он недоступен.
–В следующем году, – отвечает Райан. – Она уехала в Париж этим утром. – Ага. Поэтому нет необходимости в формальном расставании, в конце концов. И бедный Райан сидит здесь без ключа.
С другой стороны, Капоте, вероятно, вполне способен лгать. Может быть, он сказал мне, что Бэкки собиралась бросить Райан, потому что он хочет для себя Бэкки.
–Интересно, – говорю я, но не обращаюсь ни к кому в частности.
Капоте кладет пять долларов на стол.
– Я ухожу.
–Но, – Райан возражает. Капоте немного качает головой. – Я полаю, я тоже, – неохотно говорит Райан. – Было приятно познакомится. – Он улыбается Мэгги. – Что ты делаешь вечером?
–Кэрри хочет, чтобы мы пошли и выпили с каким-то парнем.
–Бернард Сингер не "какой-то парень" – я говорю. Капоте остановился.
– Бернард Сингер? Драматург?
–Это парень Кэрри, – говорит Мэгги пренебрежительно.
Глаза Капоте расширились за его очками.
–Ты встречаешься с Бернардом Сингером? – он спрашивает, как будто не возможно, что уважаемый Бернард Сингер будет заинтересован во мне.
–Угу, – говорю я, как будто это не имеет значения.
Капоте кладет руку на спинку кресла, не зная, должен ли он идти после этого.
– Бернар Сингер – гений.
–Я знаю.
–Я бы хотел познакомиться с Бернардом Сингером, – говорит Райан. – Почему бы нам, не встретится с вами позже и не выпить, ребята?
–Было бы отлично, – говорит Мэгги.
Как только они уходят, я стону.
–Что? – спрашивает Мэгги, несколько оборонительно, зная, что она сделала что-то неправильно.
–Я не могу привести их к Бернарду.
–Почему? Райан милый, – она говорит, как будто он единственный нормальный человек, которого она когда—то встречала. – Я думаю, я ему нравлюсь.
–Он помолвлен.
–И? – Мэгги берет меню. – Ты слышала его. Её здесь нет.
–Он флиртует. Это ничего не значит.
–Я тоже флиртую. Так что это идеально.
Я ошибалась. Мэгги изменилась. Она стала секс-наркоманом. И как я могу объяснить по поводу Бернарда.
–Бернард не захочет с ними встретиться.
–Почему нет?
–Потому, что он старше. Ему тридцать.
Она смотрит на меня с ужасом.
– О боже, Кэрри. Тридцать? Это отвратительно!
Глава 14
Учитывая отношение Мэгги, я решаю не представлять ее Миранде после всего. Они, возможно, сильно подерутся из-за секса, и я буду в самом центре всего этого. Вместо этого, мы бродим вокруг квартала Виллидж, где экстрасенс читает Мэгги карты Таро.
– Я вижу мужчину с темными волосами и голубыми глазами.
–Райан, – пищит Мэгги, и потом я беру ее на прогулку в Вашингтонский Парк Квадрата.
Здесь обычный ассортимент уродов, музыкантов, торговцев наркотиками, кришнаиты, и даже двое мужчин ходят на ходулях, но все, о чем она может говорить о том, что здесь нет травы.
–Как они могут звать это парком, если везде грязно?
–Здесь возможно была трава, когда-то. И здесь деревья, – я указываю.
–Но посмотри на эти листья. Они почернели. И даже белочки грязные.
–Никто не замечает белок.
–Они должны, – говорит она. – Я говорила тебе, что собираюсь стать морским биологом?
–Нет.
–Хэнк – майор биологии. Он говорит, если ты морской биолог, ты можешь жить в Калифорнии или во Флориде.
–Но ты не любишь науку.
–О чем ты говоришь? – спрашивает Мэгги. – Я не люблю химию, но биологию обожаю.
Это новость для меня. Когда мы ходили на биологию в прошлом году, Мэгги отказалась запоминать имена видов и типов, говоря, что это глупо, и никому это не пригодится в настоящей жизни, так, зачем беспокоится.
Мы еще немного походили вокруг, пока Мэгги не стало проблемно с этой жарой и со всеми этими странными людьми, как она говорит и пока она не получила еще один волдырь.
Когда мы вернулась в квартиру, она объясняла преимущества кондиционирования воздуха. К тому времени, когда мы должны были пойти встретиться с Бернардом, я была на грани.
Тут она начала противится, чтобы идти в метро.
– Я никогда сюда не вернусь, – заявила она. – Здесь воняет. Я не понимаю, как ты выносишь это.
– Это лучший способ добраться куда нужно, – говорю я, стараясь заставить её пойти вниз по лестнице.
– Почему мы не можем взять такси? Моя сестра и мой зять сказали мне брать такси, потому что это безопасно.
– Они тоже дорогие. И у меня нет денег.
– У меня есть 50 долларов.
Что? Я хотела, чтобы она сказала мне, что у неё есть деньги раньше. Она могла заплатить за наши гамбургеры.
Когда мы находимся в безопасности в такси, Мэгги говорит своё заключение о том, почему Ньюйоркцы ходят в черном.
– Это всё потому, что здесь так грязно. И черный цвет не показывает грязь. Можешь вообразить, на что бы их одежда была похожа, если бы они носили белый? Я имею в виду, кто носит черный летом?
–Я ношу, – говорю я, в замешательстве от того, что я в чёрном.
Я одета в черную футболку, черные кожаные штаны, на два размера больше, которые я купила по 90% скидке в одном из тех дешевых магазинов, на Восьмой Улице и в туфлях с острым носком, черного цвета и на высоких каблуках с 1950-ых годов, что я нашла в винтажном магазине.
–Черный – для похорон,– Мэгги говорит. – Но, возможно, жители Нью-Йорка любят черное, потому что они чувствуют, что они умерли.
–Или, может быть, впервые в своей жизни они чувствуют, что они живы.
Мы застряли в пробке около торгового центра Макэс, и Мэгги открывает окна, обмахиваясь рукой.
– Посмотрите на всех этих людей. Они не живут, а выживают.
Я должна признать, она права в этом. Нью-Йорк это выживание.
–С кем мы снова встречаемся? – спрашивает она.
Я вздыхаю.
– Бернардом. Парнем, с которым я встречаюсь. Драматургом.
–Пьесы – это скучно.
–Бернард не согласится с тобой. Так, что не говори, что они скучные при встречи с ним.
–Он курит сигары?
Я уставилась на нее.
–Ты сказала, что ему за тридцать. Я представляю его курящим трубку и носящим шлепанцы.
–Тридцать – это не старый. И не говори ему мой возраст, то же. Он думает, что мне девятнадцать лет или двадцать. Таким образом , тебе должно быть девятнадцать или двадцать то же. Мы – второкурсники в колледже. Хорошо?
–Не хорошо, когда ты врёшь парню,– говорит Мэгги.
Я глубоко вздыхаю. Я хочу спросить ее, что если Хэнк узнает о Томе, но я не спрашиваю.
Когда мы, наконец, проталкиваемся через вращающуюся дверь в Груше, я свободна, чтобы видеть, что темная голова Бернарда склонилась над газетой и стаканом виски перед ним. Я все еще дрожу, когда знаю что увижу его.
Я отматываю назад время, вновь переживая ощущения его мягкого рта сплетающегося с моим.
Поскольку наше излюбленное место приближается, я становлюсь нервной, волнуюсь, что он собирается взять и отменить или не появиться вообще. Мне жаль, что я так переживаю, но я рада иметь парня, который заставляет меня чувствовать это. Я не уверена, что Бернард чувствует то же самое, все же. Этим утром, когда я сказал ему, что ко мне неожиданно приехала подруга, он сказал:
– Повидайся со своей подругой тогда. Мы увидимся в другое раз.
Я издала вздох разочарования.
– Но я думала, мы увидимся сегодня вечером.
–Я никуда не иду. Мы сможем увидится, когда она уедит.
–Я рассказала ей о тебе. Я хочу тебя с ней познакомить.
–Зачем?
–Потому что она – мой лучший друг. И , – Я прервалась. Я не знала, как сказать ему, что я хотела его представить в выгодном свете, хотела, чтобы Мэгги была запечатлена им и моей удивительной новой жизнью. Хочу, чтобы она поняла, как далеко я зашла в такой короткий промежуток времени.
Я думала, он должен был догадаться по моему голосу.
–Я не хочу работать в качестве няни, Кэрри, – сказал он.
–Ты не будешь! Мэгги девятнадцать, возможно двадцать, – я , должно быть, казалась очень настойчивой, потому что он смягчился и согласился, чтобы встретиться и выпить.
–Но только один напиток,– он предостерег. —Ты должны провести время со своей подругой. Она приехала, чтобы увидеть тебя, не меня.
Я ненавижу его, когда Бернард говорит так серьёзно.
Тогда я решила, что его комментарий был определенно оскорбителен. Конечно, я хотел провести время с Мэгги. Но я хотел видеть его, так же. Я думала перезвонить ему и отменить всё, только чтобы показать ему что мне всё равно, но в действительности не видя его я была слишком угнетённой. И я подозревала, что буду тайно негодовать на Мэгги, если я не смогу увидеть Бернарда из-за нее.
Мэгги меня напрягает.
Готовясь выходить сегодня вечером, она продолжала говорить, что она не понимает, почему я "наряжаюсь", чтобы пойти в бар. Я попыталась объяснить, что это не такой бар, но она только уставилась на меня в непонимании и сказала:
