Текст книги "Лето в большом городе"

Автор книги: Кэндес Бушнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

–Может быть, ты должна сделать это много раз, чтобы понравилось.

–Нет. У меня было это, по крайней мере, двадцать раз и это всегда было также плохо, как и в первый. – Она скрестила руки. – Ты увидишь. И не важно с кем ты это делаешь. Я попробовала это с другим парнем шесть месяцев назад, чтобы убедится, что причина не во мне, и это было также паршиво.

–Как на счет парня постарше? – спрашиваю я, думая о Бернарде. – Парня с опытом ...

–Сколько лет?

–Тридцать?

–Это даже еще хуже, – она объявляет. – Его принадлежность может быть сморщена. Нет ничего более отвратительно, чем морщинистый член.

–Ты такой когда—то видела? – я спрашиваю.

–Нет. И надеюсь, никогда не придется.

–Хорошо, говорю я, смеясь. – Что если, я сделаю это, и мне понравится. Что тогда?

Миранда хихикает, как будто этого не может быть.

Она тычет пальцем в фотографию Саманты.

– Бьюсь об заклад, даже она думает, что это скучно. Она выглядит так, как будто ей нравится это, но я клянусь, она просто притворяется. Также как и другая чертова женщина на планете.

                         Часть 2

       Откуси Большое Яблоко

Глава 10

Бернард!

–Он позвонил мне, – я пою, как маленькая птичка себе, вприпрыжку по 45 улице в районе Театра.

Очевидно, он звонил на мою старую квартиру, и Пегги сказала ему, что я там больше не живу, и она не знает, где я была.

И тогда Пегги имела наглость спросить у Бернарда, может ли она пройти прослушивание для его новой пьесы.

Бернард холодно предложил ей позвонить его начальнику актёрского отдела киностудии, и внезапно к Пегги загадочно вернулась память о том, где я.

–Она живет у подруги.

Синди? Саманта?

Только я потеряла надежду позвонить первой, Бернард, да благословит его Бог, сумел сложить два и два, и позвонил мне первый.

–Ты можешь встретить меня завтра у театра в обеденное время? – он спросил.

У уверенного Бернарда есть некоторые странные идеи о том, из чего состоит время. Но он – гений, поэтому возможно, он живет вне правил.

Район возле Театра такой удивительный, даже днем.

Здесь мерцающие фонари Бродвея, милые маленькие ресторанчики, и в убогих кинотеатрах, вывески: “ЖИВЫЕ ДЕВУШКИ”, которые заставляют меня почесать затылок.       Кто-то захочет мертвых?

И затем на Шуберт аллею. Это – только узкая улица, но я не могу удержать воображение, на что это было бы похоже, если бы исполнили мою собственную пьесу в этом театре.

Если это случится, это будет, значит, что все в моей жизни идеально.

Что до инструкций Бернарда, я зашла со служебного входа. Ничего особенного– просто темное выцветшее фойе с серыми бетонными стенами и отслаивающимся линолеумом, и человек, неподвижно стоящий у маленького окошка

–Бернард Сингер? – я спрашиваю.

Охранник выглядывает со своего поста, лицо все в венах. "Вы на прослушивание?"– спрашивает он, оторвавшись от планшетки.

–Нет, я друг.

–Вы должно быть юная особа по имени Кэрри и Брэдшоу.

–Точно.

–Он сказал, что ждет вас. Он вышел, но скоро вернется. Он сказал, чтобы я провел для вас экскурсию за кулисами.

–Да, пожалуйста, – я воскликнула. Театр Шуберта. Кордебалет. За кулисами!

–Были здесь когда—то уже?

–Нет! – я не могу сдержать визг восторга в своем голосе.

–Мистер Шуберт основал театр в 1912 году. – Охранник отодвигает тяжелую занавесь, чтобы показать сцену. – Кэтрин Хепбёрн играла здесь в 1939. «Филадельфийская история»

–На этой самой сцене?

–Стояла прямо там, где Вы сейчас находитесь, каждый вечер, перед ее первым выходом.

      – «Джимми», – она говорила, – «как дома сегодня вечером»? И я бы сказал, «Все лучшее для вас здесь, мисс Хёпберн».

–Джимми, – Я умоляю. – Могу я...

Он улыбнулся, поймав мой энтузиазм.

      – Только на секунду. Никому не позволено быть на сцене, кто не в Союзе.

И перед тем, как он может изменить свое решение, я пересекаю доски, глядя на дом. Я шагаю к рампе и осматриваю ряд за рядом с бархатными креслами, балконы, роскошные коробки на стороне. И на мгновение я представляю, как театр полон народу, все там, чтобы увидеть меня.

Я размахиваю руками.

      – Здравствуй, Нью-Йорк.

–Боже мой, – я слышу глубокий, гортанный смех, сопровождаемый звуком чьих—то аплодисментов.

Я с ужасом поворачиваюсь и вижу за кулисами Бернарда в солнечных очках, на нем расстегнутая белая рубашка и кожаные туфли от Гучи.

Рядом с ним стоит и аплодирует актриса Марджи Шепард, которую я сразу же узнала. Его бывшая жена. Что, черт возьми, она тут делает? И что она должно быть думает обо мне, после просмотра моего маленького представления?

Это не занимает много время, чтобы выяснить, потому что следующее, что она говорит бесчувственным голосом:

      – Я вижу, как зарождается звезда.

–Успокойся, Марджи, – говорит Бернард, немного раздраженный.

–Привет. Я Кэрри, – я протягиваю руку.

Она удостоила меня чести пожать ее руки, но не представилась, уверенная, что я уже знаю кто она. Думаю, я всегда буду помнить какие у нее руки – длинные, гладкие пальцы, теплые и чувственные ладони. Может, когда-нибудь я даже скажу: «Я встречалась с Марджи Шепард. Я пожала ей руку, и она была удивительной».

Красиво изогнув губы, у Марджи вырвался хитрый смешок. "Ладно, ладно" сказала она.

Никто не мог просто сказать "ладно, ладно", и уйти, даже Марджи Шепард. Я не могла перестать глазеть на нее.

Вообще-то она не очень красивая, но внутри нее есть такое сияние, которое заставит вас думать, что она самая красивая девушка, которую вы когда—либо видели.

Я, безусловно, понимаю, почему Бернард женился на ней. Вот чего я не могу понять, почему он уже не женат на ней.

У меня нет шанса.

–Приятно познакомится, – говорит Марджи шепотом, подмигнув Бернарду.

–Мне тоже, – я запинаюсь, когда говорю. Марджи, наверное, думает, что я идиотка.

Она подмигивает Бернарду.

      – Мы продолжим этот разговор позже.

– Я думаю, что не стоит, – бормочет Бернард. Очевидно, что он не относится к ней как к звезде, в отличие от меня.

– Я позвоню.

      И снова эта милая улыбка и глаза, которые кажется , знают все.

      – Пока, Кэрри.

– Пока.– Вдруг, я понимаю, что разочарована встречей с ней.

Бернард и я смотрим, как она шагает через прихожую, одна рука, гладит заднюю часть шеи – острое напоминание Бернарду того, что он теряет.

Я глотаю, подготовленные извинения за мое небольшое шоу, но вместо того, чтобы смутится, Бернард хватает меня под руками и прижимает меня к себе, и крутит меня, как ребёнка.

Он покрывает мое лицо поцелуями.

      – Я рад видеть тебя, малышка. У тебя отличная координация. Тебе уже кто—то говорил это?

–Нет.

–Но это так. Если бы тебя здесь не было, я бы не смог избавится от нее. Давай же, – он берет меня за руки и бодро ведет меня из другого конца аллеи, как сумасшедший на миссию. – Это ты детка, – он говорит. – Когда я тебя увидел, все обрело смысл.

–В смысле? – Я спрашиваю затаив дыхание, пытаясь остаться на высоком уровне, сбитая с толку его внезапным обожанием. Это – то, на что я надеялась, но теперь, когда он, кажется, фактически сражен, я немного осторожничаю.

–С Маржи покончено. Я двигаюсь дальше.

Мы сворачиваем с сорок четвертой авеню и направляемся на пятую авеню.

      – Ты ведь женщина, где я могу купить мебель?

– Мебель? , я смеюсь. – Я не знаю.

– Кто—то ведь должен знать. Извините, – он обращается к хорошо одетой женщине в жемчуге. – Где здесь лучше купить мебель?

– Какая именно мебель? – спрашивает она, как будто такого рода вопросы это вполне нормально.

– Стол и несколько простыней. И возможно еще диван.

– Блуминдэйл,– говорит она и уходит.

Бернард смотрит на меня.

– Ты свободна сегодня днем? У тебя есть время сходить со мной купить мебель?

– Конечно.

      Это, конечно, не романтический обед, который я себе представляла, но почему бы и нет?

Мы запрыгиваем в такси.

      – Блумингдэйл, говорит Бернард водителю, – И побыстрее , нам нужно купить простыни.

Таксист улыбается. – Двое влюбленных скоро женятся?

– Наоборот. Я официально становлюсь неженатым, говорит Бернард и сжимает мою ногу.

Когда мы добираемся до Блумингдэйлс, Бернард и я носимся по пятому этажу как два ребенка, испытываем кровати, прыгаем на диванах , делаем вид, что пьем чай из фарфорового сервиза. Один из продавцов узнает Бернарда (О, Мистер Сингер, какая честь. Не могли бы вы оставить автограф для моей мамы?) и ходит за нами, как щенок.

Бернард покупает столовую гарнитуру, коричневый кожаный диван и тахту, кресло и кучу подушек, простыней и полотенец.

      – Можно ли все это доставить прямо сейчас?

– Вообще—то нет,– глупо улыбается продавец , – Но для Вас, мистер Сингер, я постараюсь сделать все возможное.

– Что сейчас? спрашиваю Бернарда я.

– Мы поедем ко мне и будем ждать.

– Я все ещё не понимаю, почему Марджи забрала мебель? – говорю я , в то время как мы прогуливаемся по пятьдесят девятой авеню.

– Думаю, чтобы наказать меня.

– Но я думала, что она была той, кто ушла, – осторожно начинаю я, старательно избегая слова " измена".

– Милая, разве ты не знаешь ничего о женщинах? В их понятиях нет слово "честная игра".

–Это не относится ко всем женщинам. Я бы так никогда не поступила. Это не разумно.

–Это то, что мне нравится в тебе. Ты не испорчена. – Все еще держась за руки, мы подходим к его дому, проходя ужасного швейцара. Будь осторожна, подруга, думаю я. В квартире, Бернард включает Фрэнка Синатра. – Давай потанцуем, говорит он. – Мне хочется отпраздновать.

– Я не умею танцевать под это.

– Уверен, что ты сможешь. Он протягивает руки.

Я кладу одну руку на его плечо, как нас учили на уроках по бальным танцам в школе миллион лет назад, когда мне было тринадцать. Он сжимает меня крепче, его дыхание обжигает мне шею.

– Ты нравишься мне, Кэрри Брэдшоу. Это действительно так. Скажи, взаимно ли это?

– Конечно, – хихикаю я, – Если бы ты мне не нравился, я бы не танцевала с тобой.

–Не верю, что это правда. Я думаю, что ты бы танцевали с мужчиной, пока не надоел бы тебе, а потом ты бы начала танцевать с другим.

– Никогда. – Я поворачиваю голову, чтобы увидеть его лицо. Его глаза закрыты, и на лице блаженное выражение. Я все еще не могу понять его перемены отношения ко мне. Если бы я не знала его лучше, то я думала бы, что он влюбляется в меня.

Или возможно он влюбляется в идею влюбиться в меня. Возможно, он хочет любить кого-то, и я оказалась в правильном месте в нужное время.

И внезапно, я занервничала. Если Бернард влюбился в меня, я никак не смогу соответствовать его ожиданиям. Все закончиться тем, что я стану разочарованием. И что я собираюсь делать, если он хочет заняться сексом со мной?

– Я хочу знать то, что произошло, – говорю я, пытаясь сменить тему. – Между тобой и Марджи.

– Я сказал тебе, что произошло,– он бормочет.

– Я имела в виду сегодня. О чем вы спорили?

– Это имеет значение?

– Я думаю, нет.

– Квартира,– говорит он.– Мы спорили о квартире. Она хочет её себе, и я сказал нет.

– Она хочет и квартиру, тоже? – Я спрашиваю, пораженная.

– Она, возможно, убедила бы меня, если бы не ты. – Он берет мою руку и кружит меня. –       Когда я увидел тебя на этой стадии нашего спора, я подумал, Это – знак.

– Какой знак?

–Знак, что я должен вернуть свою жизнь обратно. Купить мебель. Сделать это место снова моим домом.

Он отпускает мои руки, но я продолжаю вращаться и вращаться, пока я не падаю в обморок на пол. Я лежу неподвижно, поскольку голая комната вращается вокруг меня, и на мгновение я воображаю себя в психиатрической больнице в белом космосе без мебели.

Я закрываю глаза, и когда я открываю их снова, лицо Бернарда нависает над моим. У него симпатичные ресницы и складка по обе стороны ото рта. Маленькая родинка похоронена в волосах на его правой брови.

– Сумасшедшая, сумасшедшая девочка,– он шепчет, прежде, чем наклонится, чтобы поцеловать меня.

Я позволяю унести себя поцелуем. Рот Бернарда окутывает мой, поглощая всю действительность, пока жизнь, кажется, не начинает состоять только из этих губ и языков, занятых забавным собственным танцем.

Я замерзаю. И внезапно, я задыхаюсь. Я положила руки на плечи Бернарда.

      – Я не могу.

–Я что-то сказал? – Его губы закрываются над моими. Мое сердце колотится. Артерия пульсирует в шее. Я уклоняюсь подальше. Он откидывается назад на бедрах.

      – Слишком напористый?

Я надуваю лицо и смеюсь немного.

      – Возможно.

–Ты не привыкла к таким парням как я.

–Я предполагаю, что нет! – Я встаю и встряхиваюсь.

Снаружи ударяет гром. Бернард подходит сзади ко мене, отодвигает волосы, чтобы открыть шею.

      – Ты когда-либо занималась любовью во время грозы?

–Нет еще. – Я хихикаю, пытаясь оттолкнуть его.

–Возможно время, что бы сделать это настало.

О нет. Прямо сейчас? Действительно ли это тот момент? Мое тело дрожит. Я не думаю, что могу сделать это. Я не подготовлена. Бернард массажирует мне плечи.

      – Расслабься, – он наклоняется ко мне и кусает мочку уха.

Если я сделаю это с ним теперь, он будет сравнивать меня с Марджи.

Я воображаю их занимающийся сексом все время в этой квартире. Я воображаю Марджи, целующую Бернарда с интенсивностью, которая соответствует этому, как в фильмах.

Тогда я вижу, что я лежу голая на том пустом матраце, мои руки и ноги раскинулись по сторонам.

Почему я не делала это с Себастьяном, когда у меня был шанс? По крайней мере, я знала бы, как делать это. Я никогда не предполагала, что кто-то вроде Бернарда появится. Взрослый мужчина, который, очевидно, хочет с подругой, регулярно заниматься сексом и хочет сделать это прямо сейчас.

–Давай, – он говорит мягко, таща мою руку.

Я уклоняюсь, и он смотрит искоса на меня.

      – Разве ты не хочешь заниматься любовью?

–Я хочу,– говорю я быстро, не желая задеть его самолюбие. – Это, просто это…

–Да?

–Я забыла средство предохранения.

–О, – он отпускает мои руки и смеется. – Чем ты пользуешься? Диаграммой?

Я краснею.

– Да, конечно, – я киваю.

–Диаграмма – это больно. И грязно. С кремом. Ты ведь используешь крем с ней, так ведь?

– Да, – мысленно, я кручу педали назад к медицинским классам, которые мы проходили в средней школе.

Я представляю диаграмму, забавный маленький предмет, похожий на резиновый колпачок. Но ничего не вспоминаю о креме.

–Почему не пьешь таблетки? Это намного проще.

–Я буду. Да, несомненно, – я решительно соглашаюсь. – Я думала о том, чтобы получить рецепт.

–Я знаю. Ты не хочешь принимать таблетки, пока ты не знаешь, что отношения серьезные.

Мое горло пересыхает. Действительно ли эти отношения серьезные? Действительно ли я готова к ним? Но в следующую секунду, Бернард уже лежит на кровати и включил телевизор. Это – мое воображение, или он выглядит немного облегчённым?

–Иди сюда, падай рядом, – говорит он, похлопывая место рядом с ним. Он протягивает руки. – Ты думаешь, у меня слишком длинные ногти?

–Слишком длинные для чего? – Я хмурюсь.

–Серьезно,– говорит он.

Я взяла его руку в свою, глажу своими пальцами по его ладони. Его руки прекрасные и худые, и я не могу не думать об этих руках на своём теле. Самой сексуальной частью человека является его руки. Если у мужчины девичьи руки, все остальное неважно.

– Они маленькие.

–Ты бы не могла обрезать их мне? – он спрашивает.

Что?

–Марджи всегда делала это, – объясняет он

Моё сердце смягчается. Он такой милый. Я даже не думала, что мужчина может быть таким приятным. Но это неудивительно, учитывая мой небольшой романтический опыт.

Бернард входит в ванную, чтобы взять ножницы и пилку для ногтей. Я осматриваю запасную спальню. Бедный Бернард, я думаю в сотый раз

–Уход за приматом,– говорит он, когда возвращается. Он сидит напротив меня, и я начинаю тщательно обрезать его ногти. Я могу услышать дождь, барабанящий по навесу ниже, в то время как я чувствую ритмичное движение, дождь перемещает меня в успокоительный транс. Бернард поглаживает мою руку и затем лицо, поскольку я облокачиваюсь на его руку.

–Это приятно, не так ли? – спрашивает он.

–Да, я отвечаю.

–Так и должно быть. Никаких ссор. Или споров, чья очередь выгуливать собаку.

–У тебя была собака?

–Длинношерстная такса. Это первая собака Марджи, но она никогда не обращала на нее внимания.

–Так и с тобой было?

–Да. Она перестала обращать на меня внимание, тоже. Все вертелось вокруг ее карьеры.

–Это ужасно, – говорю я. Я не могу представить, чтобы какая-то женщина потеряла интерес к Бернарду.

Глава 11

Я просыпаюсь на следующее утро с идеей. Может быть, это потому, что-то время, которое я провела с Бернардом, меня окончательно вдохновило. Я знаю, что я должна сделать: написать пьесу. Это блестящая мысль длиться около трех секунд, прежде чем это разрушит миллион причин, почему это невозможно. Бернард будет думать, что я подражаю ему. И я просто не смогу сделать это в любом случае. Так как Виктор Грин не позволит мне.

Я сижу на кровати Саманты, скрестив ноги с гримасой на лице.

Факт в том, что мне нужно доказать, что я могу это делать в Нью-Йорке. Но как? Быть может, мне повезет, и я узнаю это. Или у меня это получится благодаря скрытым способностям, о которых я даже не подозреваю.

Я хватаюсь за шелковое покрывало, как утопающий хватается за спасательную шлюпку. Несмотря на мои опасения, кажется, что моя жизнь начинается здесь – и Браун меньше, чем в семи неделях от меня.

Я рву нить. Не от того, что с Брауном что-то пошло не так, но я уже внутри. С другой стороны, если бы Нью-Йорк был колледжем, я могла бы все еще на него претендовать. И если все остальные люди смогли сделать это в Нью-Йорке, почему не могу я?

Я вскакиваю с кровати и бегаю по квартире, надевая вещи и повторяя фразу : "У меня получится". У меня должно получиться.

Хватая свою сумку от Кэрри, я все 5 этажей скольжу по лестнице, направляясь к выходу.

Дохожу до 14 улицы, мастерски пробираясь через толпу и представляю, что мои ноги поднимаются на несколько метров над землей.

Я поворачиваю прямо к Бродвею и захожу в Стрэнд.

"Стрэнд" – это легендарная книжная барахолка, где за бесценок можно найти любую книгу.

Она немного дряхлая и все продавцы очень внимательно наблюдают, как будто они хранители пламя высокой литературы.

Но это не имело бы значения, кроме того, продавцов не избежать. Если ты ищешь особенную книгу, ты не можешь найти ее без помощи.

Я подхожу к хилому парню, который одет в свитер с латками на локтях.

–У вас есть "Смерть коммивояжёра"?

–Надеюсь на это,– говорит он, разводя руками.

–А "Как важно быть серьёзным"? Или может быть "Маленькие лисички"? "Женщина"? "Наш город?"

–Помедленнее. Разве я выгляжу, как продавец обуви?

–Нет, – тихо отвечаю я, следуя за ним сквозь горы книг.

Через 15 минут поисков, он наконец—то находит "Женщину". И в конце горы книг, я замечаю Райана из курсов.

Он уткнулся носом в "В поисках утраченного времени", чешет голову и двигает ногой, как будто с головой утонул в тексте.

–Привет, – говорю я.

–Здравствуй, – он закрывает книгу.

–Что ты здесь делаешь?

–Собираюсь написать пьесу, – я показываю на маленькую груду книг. – Подумала, что сначала стоит прочитать несколько.

Он смеется.

      – Хорошая идея. Лучший способ избежать написания – это чтение. По крайней мере, ты можешь притвориться, что работаешь.

Мне нравится Райан. Он хороший человек, в отличии от его лучшего друга, Капота Дункана.

Я плачу за книги, и когда поворачиваюсь, Райан все еще здесь.

Он выглядит, как человек, который точно знает, чего хочет от жизни.

      – Не хочешь кофе?– спрашивает от меня.

–Не откажусь.

–Мне нужно убить несколько часов, перед тем, как я встречу свою невесту,– говорит он.

–Ты помолвлен? – Райану не может быть больше 21 или 22. Он выглядит слишком юным, чтобы жениться.

–Моя невеста – модель.– Он чешет щеку, как будто горд и стыдится ее профессии одновременно. – Я всегда думал, что если женщина очень, очень, очень хочет, чтобы ты что—то сделал, ты должен это сделать. Так проще.

–Так ты не хочешь жениться на ней?

Он неловко улыбается.

–Если я сплю с женщиной 10 раз, я думаю, что должен на ней жениться.

Не могу ничего с собой поделать. Если бы она не была так занята, мы бы уже были женаты.

Мы идем по Бродвею и останавливаемся, чтобы купить гамбургер.

      – Хотела бы я найти такого же парня, – говорю я в шутку, – который делал бы все, что я захочу.

–Разве?– Он всматривается в меня в смятении.

– Я не думаю, что я – тип человека—спорщика.

–Я удивлен. – Он рассеянно поднимает свою вилку и проверяет зубцы на       большом пальце.– Ты довольно горячая.

Я улыбнулась. Находясь с другим парнем, я бы принял это как попытку приударить за мной . Но у Райан кажется, нет таких намерений сейчас. Я подозреваю, что он один из тех парней, кто говорит именно то, что он думает и затем ошеломлён последствиями.

Мы заказываем кофе.

      – Как ты встретили ее? Твою невесту модель?

Он покачивает ногой.

      – Капоте познакомил нас.

–Что с тем парнем? – Я спрашиваю.

–Не говори мне, что он тебе-то же интересен.

Я одариваю его неодобрительным взглядом.

      – Ты издеваешься? Я его терпеть не могу. Он, предположительно, находит всех этих женщин только для одного.

–Я знаю, – Райан кивает в благодарном согласии. – Я имею в виду, парень, даже не слишком красивый.

–Он походит на парня, в которого каждая девочка влюбляется без памяти в шестом классе. И никто не может сказать почему.

Райан смеется. – Я всегда думал, что был тем парнем.

–Ты был?

–Отчасти, да.

Я вижу его. Райана в двенадцать – шевелюра темных волос, яркие голубые глаза – настоящий подростковый сердцеед.

      – Неудивительно, что ты помолвлен с моделью”.

–Она не была моделью, когда мы встретились. Она училась, чтобы быть ассистентом ветеринара.

Я делаю глоток своего кофе. – Это похоже на профессию по умолчанию для девочек, которые не знают то, чем они хотят заниматься. Но они 'любят' животных.

–Резко, но верно.

–Как она стала моделью тогда?

–Открытие,– говорит Райан. – Она навестила меня в Нью-Йорке, и парень подошел к ней в Бергдорфе и дал ей его карточку.

–И она не смогла отказаться?

–Не все ли женщины хотят быть моделями? – он спрашивает.

–Нет. Но все мужчины хотят сейчас именно их.

Он хихикает.

      – Ты должна приехать на эту вечеринку сегодня вечером. Это – демонстрация мод для некоторых в дизайнерском центре. Бекки будет в качестве модели на нём. И придёт Капоте.

–Капоте? – Я иронизирую. – Как я могу сопротивляться? – Но я записываю адрес на салфетке, так или иначе.

После Райана я иду в офис Виктора Грина, чтобы сказать ему о моем захватывающем новом плане: написать пьесу. Если я действительно исполнена энтузиазма по этому поводу, он должен будет сказать да.

Дверь Виктора широко открыта, как будто он ожидает кого-то, таким образом, я иду прямо в неё. Он ворчит, пораженный, и его усы как становятся как у домашних животных.

Он не предлагает мне сесть, так что, я стою перед его столом.

      – Я поняла, каким мой проект должен быть.

–Да? – он спрашивает осторожно, его глаза, направлены мимо меня в прихожую.

–Я собираюсь написать пьесу!

–Это прекрасно.

–Вы не возражаете? Это не рассказ или стихотворение.

–Это должно быть о семье, – говорит он быстро.

–Так и будет, – Я киваю. – Я думаю, что это должно быть об этой паре. Они были женаты в течение нескольких лет, и они ненавидят друг друга.

Виктор уставился на меня безучастно. Кажется, ему больше нечего мне сказать

Я неловко стою одно мгновение и добавляю:

–Я начну сейчас же.

–Хорошая идея. – Теперь очевидно ясно, что он хочет меня выставить за дверь.

Я обдаю его волной воздуха, поскольку я выхожу. Я бегу прямо к Лил.

      – Кэрри! – Она вспыхивает.

–Я собираюсь написать пьесу,– сообщаю я ей взволнованно. – Виктор говорит, что это хорошо.

–Это идеально подходит для тебя. Я не могу дождаться, чтобы прочитать её.

–Я должна написать её сначала.

Она отодвигается в сторону, пытаясь обойти меня

–Что ты делаешь сегодня вечером? – Я спрашиваю быстро.

–Хочешь пообедать со мной и моей подругой Мирандой?

–Я хотела бы, но...

Виктор Грин выходит из своего офиса. Лил глядит на него.

      —Ты уверенна? – Я спрашиваю, надавливая на нее. – Миранда, правда, очень интересная. И мы собираемся пойти в одно из тех дешевых индийских мест на Шестой улице. Миранда говорит, что знает лучшие из них.

Лил мигает, поскольку она сосредотачивает свое внимание опять на мне.

–Хорошо. Я предполагаю, что могу.

–Встретимся на Четырнадцатой и Бродвее в восемь тридцать. И позже, мы можем пойти на эту вечеринку,– говорю я, хлопая по плечу.

Я оставляю Лил и Виктора, стоящих там, смотрящих на меня так как будто я – грабитель, который внезапно решил обокрасть их.

                         Глава 12

Я пишу три страницы моей пьесы. Это все о Пегги и ее любовнике – парне, который взял эти пикантные фотографии, которого я назвала Мурхаус. У Пегги и Мурхауса возник спор о туалетной бумаге.

Я думаю это довольно забавно и довольно реально, я имею в виду, что пара не спорит о туалетной бумаге, и я вообще-то чувствую удовлетворение моей работой.

В восемь часов я забрала Миранду из ее дома.

Мирандe повезло, у нее есть старая тетя, которая живет в маленьком, захудалом таунхаусе, состоящем из четырех этажей и подвала, где Миранда живет. В подвале есть свой ​​собственный вход и два окна чуть ниже тротуара. Это было бы прекрасно, но там было сыро и вечно темно.

Я позвонила в звонок, думая о том, как я люблю ходить на квартиру к друзьям, и как моя жизнь неистова, в бешеном темпе, где я никогда не знаю точно, что произойдет. Миранда открывает дверь, ее волосы еще мокрые после душа.

      – Я не готова.

–Ничего страшного.– Я прохожу мимо нее и падаю на древний диван, накрытый потертым камчатным полотном.

Тетя Миранды раньше была богата, приблизительно тридцать лет назад. Тогда ее муж убежал с другой женщиной и оставил ее без гроша в кармане, за исключением дома.

Тетя работала официанткой и прошла школу, и теперь она – преподаватель Женских Исследований в Университете Нью-Йорка.

Квартира заполнена книгами, такими как Женщина, Культура, и Общество и Женщины: Феминистская Перспектива.

Я всегда думаю, что большая часть в квартире Миранды – книги. Единственные книги, которые есть у Саманты, это астрология и самоусовершенствование по Камасутре.       Кроме тех, которые есть, она главным образом читает журналы.

Миранда входит в свою комнату, чтобы переодеться. Я зажигаю сигарету и праздно рассматриваю книжные полки, выбирая книгу Андреа Дворкина. Открыв её, и я прочитал следующее: “просто какие-то влажные, жалкие, брызги вещества, сперма, затвердевшая на вас, его моча, бегущая по Вашим ногам...”

–Что это? – Миранда спрашивает, смотря на мое плечо. – О. Я люблю эту книгу.

–Действительно? Я просто прочитал эту часть о сперме, затвердевшей на тебе.

–А что относительно части, когда это постепенно вытекает и бежит по твоим ногам?

–Здесь говорится, что это – моча.

–Сперма, моча, какая разница? – пожала плечами Миранда. – Это – все одно и то же. – Она бросает коричневую седельную сумку на плече. – Ты видела того парня, в конце концов?

–У того парня есть имя. Бернард. И да, я действительно видел его. Я немого сошла с ума от него. Мы пошли в магазин мебели.

–Таким образом, он уже превратил тебя в своего раба.

–Мы весело проводим время,– говорю я защищаясь

–Он попытался затащить тебя кровать?

–Нет, – я говорю, немного скрывая. – Я должна решиться на таблетку, сначала.       И я решила, что не сплю с ним до моего восемнадцатого дня рождения.

Я, несомненно, отмечу его на моем календаре. "День рождения Кэрри и день когда она теряет девственность".

–Возможно, ты хотела бы быть там. Для моральной поддержки.

–Берни понимает, что ты планирует использовать его просто в качестве жеребца?

–Я полагаю слово "жеребец" приминается только, если ты планируешь воспроизводиться. Что я не собираюсь делать.

–В таком случает, слово "никчёмный" более подходящие.

–Бернард не никчёмен, – говорю я угрожающе. – Он – известный драматург.

– Бла—бла—бла.

–И я уверена, что его 'меч' более могущественный, чем его слово.

–Ты должна надеяться на это,– говорит Миранда. Она поднимает указательный палец и медленно загибает его в крюк, потом мы рассмеялись.

–Я просто обожаю эти цены, – говорит Лил, просматривая меню.

–Я знаю. – Миранда, радуется комплименту. – Вы можете заказать целую порцию за три доллара.

–И целое пиво за пятьдесят центов,– добавляю я.

Мы усаживаемся за стол в индийском ресторане, о котором Миранда продолжала говорить нам, хотя его было не слишком легко найти. Мы шли вверх и вниз по кварталу три раза, проходя мимо, почти идентичных ресторанов, пока Миранда не настояла, что это и есть то место, распознав его по трем павлиньим перьям в вазе у окна.

Скатерти в красно-белую клеточку; ножи и вилки оловянные. Воздух заплесневелый и сладкий.

–Это напоминает мне дом, – говорит Лил.

–Ты живешь в Индии? – Миранда спрашивает, удивленная.

–Нет, глупая. В Северной Каролине, – она жестами показывает вокруг обстановки ресторана. – Это место точно похоже на одно из тех мест барбекю, расположенных у автострады.

–Автострада? – Спрашивает Миранда.

–Шоссе, – я перевожу.

Я надеюсь, что целый обед не походит на тот. Миранда и Лил обе заняты собственными мыслями, поэтому, я предположила, что они понравятся друг другу. И я нуждаюсь в них, чтобы выжить. Я скучаю по компании друзей. Иногда такое чувство, что каждая часть моей жизни так отличается, я постоянно посещаю другую планету.

–Ты – писатель? – Миранда спрашивает Лил.

–Так и есть, – она отвечает. – Что на счет тебя?

Я встреваю.

      – Миранда специализируется на Женских Исследованиях.

Лил улыбается.

      —Без обид, но что ты можешь делать с этим?

–Что—либо, – Миранда сердито смотрит.

Она, вероятно, задается вопросом, что ты можете сделать со степенью поэзии.

–Миранда делает очень важную работу.

–Протесты против порнографии. И ещё она добровольно работает в женском приюте, – говорю я.

–Ты – феминистка. – Кивает Лил.

–Я не хотела быть ни кем другим.

–Я – феминистка,– я добровольно вызываюсь. – Я думаю, что каждая женщина должна быть феминисткой.

–Но это означает, что вы ненавидите мужчин. – Лил берет глоток ее пива и смотрит прямо через стол на Миранду.

–Что, если я ненавижу? – Миранда говорит.

Это не хорошо.

      – Я не ненавижу всех мужчин. Просто некоторых мужчин, – говорю я, пытаясь разрядить атмосферу.

Особенно мужчин, которых я люблю, но им не нравлюсь я.

Лил кидает мне острый взгляд, подразумевая, что она полна решимости поспорить с Мирандой.

      —Если ты ненавидите мужчин, как ты можете когда-либо жениться? Хотеть ребёнка?

–Я предполагаю, если ты действительно думаешь, что единственная цель женщины в жизни состоит в том, чтобы выйти замуж и завести детей, – Миранда прерывается и дает Лил превосходящую улыбку.