Текст книги "Самый лучший день (ЛП)"

Автор книги: Кайра Руда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 23

00-15.

Бак смотрит на меня с позиции силы, прихорашиваясь, как петух, выигравший петушиный бой. Он дурак. Разве он не знает, что все животные умирают в этих играх? Он снова занял свое место, стоя между мной и моей женой. Я не могу поверить, что они оба одеты в свои дурацкие одинаковые толстовки с надписью: «Лейксайд». Они это тоже спланировали?

– Пол, сядь, – он указывает на место на диване. Я бросаю ему вызов, маленькая победа, и сажусь в ближайшее синее кресло. Я устал. И скучно с ними. Я зеваю.

– Мы тебе не надоели, Пол? – спрашивает Бак.

– Самоуверенный засранец, да, это про тебя, – говорю я.

Миа делает шаг вперед, ближе ко мне. Она вернулась. Я думаю, что вернул ее. Улыбаюсь своей самой обаятельной улыбкой и чувствую, как ее тянет ко мне. Я – магнит. Почти могу протянуть руку и коснуться ее руки, когда она указывает на документы на столе. Ее красное, покрытое пятнами, залитое слезами лицо выглядит отвратительно в свете свечей. Но я все еще люблю ее, бедняжку.

– Пол. Вот соглашение о раздельном проживании. Мне нужно, чтобы ты подписал его, а затем ушел и отправился в гостиничный номер, который я забронировала для тебя в гостинице «Лейксайд». Все твои вещи уже доставлены туда, – сообщает Миа. Ее голос тихий, дрожащий. Я думаю, может быть, Бак уговорил ее на все это нелепое действо. Когда мы снова останемся наедине, я все улажу. Она встает и пятится, останавливаясь рядом с Баком. Оттуда она добавляет:

– За исключением пары вещей, которые тебе не понадобятся.

Как она смеет рыться в моих вещах? Когда у нее вообще было время? Когда я ездил в магазин, покупая для нее товары из ее списка покупок, просто чтобы сделать ее счастливой? Сука. Но все равно, я уверен, что в моих вещах нет ничего примечательного. Небольшая папка о техасской земле, вот и все. Я снова задаюсь вопросом, что еще она знает, что заставляет ее пойти на этот шаг.

– Миа, ты меня удивляешь. Ты стала хитрой. Коварной. Планирующей. Все, что ты ненавидишь в этом мире. Браво, – говорю, поднимая невидимый бокал в шутливом салюте. – Я хорошо тебя научил.

Миа качает головой. Я не знаю, что делать дальше. Она рылась в моем портфеле? Что у нее есть? На мгновение мое сердце колотится в груди, когда думаю об особом конверте. Я с облегчением вспоминаю огонь в раковине.

Миа возвращается к столу, подходит ближе ко мне, держа ручку.

– У тебя останется дом в Колумбусе в качестве основного места жительства, так как он был твоим, когда мы поженились. Коттедж будет моим. Ты увидишь, что я более чем справедлива во всем.

Интересно, сколько дорогих нью-йоркских адвокатов ее папочки занимались этими документами. На самом деле это не имеет значения. Знаю, что их будет трудно обойти или оспорить. Я подпишу конец моей денежной кормушке.

Если подпишу.

Я притворяюсь, что Бака нет в комнате, и обращаюсь только к Мии.

– Послушай, дорогая, уже поздно. Мы все устали, немного взвинчены. Почему бы мне не пойти в гостиницу, и мы сможем все это изучить утром? Как тебе такой план?

Миа смотрит на Бака, Бак уставился на меня.

Он говорит:

– Нет. Так не пойдет. Нам нужно, чтобы документы были подписаны сегодня вечером. Я не верю, что ты вернешься. Я не верю ничему, что ты говоришь.

– В любом случае, кто ты такой и почему ты здесь? – Я спрашиваю в сотый раз за сегодняшний вечер, снова вставая. Миа отскакивает назад и прячется за Баком. Огонь в моей душе начинает разгораться. – Я хочу, чтобы ты немедленно убрался из моего дома. Это касается только меня и моей жены.

– Пол, успокойся. – Она снова шагнула ко мне. Бак останавливает ее, кладя руку ей на плечо. Она поворачивается и смотрит на него снизу-вверх. Предательница.

– Можно я? – спрашивает он у нее.

Миа взирает на него, как потерявшийся щенок, и молча кивает в знак согласия. Очевидно, что моя дворняжка нуждается в небольшой дрессуре.

Теперь очередь Бака сделать шаг ко мне, встав между Мией и мной, его любимая поза сегодня вечером.

– Сядь обратно, и я тебе все расскажу. А потом ты подпишешь и уйдешь. Ты даже можешь вернуться в Колумбус сегодня вечером, если тебе так больше нравится.

Это интересная идея. Может быть, я так и поступлю. Вернусь домой, наслаждаясь поездкой без глупостей Мии на пассажирском сиденье. Она может застрять здесь с Баком и ее клубничными малышками. Я буду дома к трем, заберусь в постель и проснусь утром с мальчиками. После того, как Клаудия уйдет, я начну объяснять, почему они никогда больше не увидят свою маму. У них будет новая молодая мамочка – брюнетка по имени Гретхен. Или, если по какой-то причине я ничего не смогу вытянуть из Мии, возможно, найду другую женщину с деньгами. Все уладится. Я знаю женщин. Это мой любимый предмет.

Я думаю об этом варианте. Новая, богатая любовница. Заманчиво. Особенно если я соглашусь уйти, и Миа заберет большую часть активов. Я уверен, что это есть в документе. Она не знает о второй закладной на дом в Колумбусе – некоторое время назад мне понадобились экстренные средства. Без рождественских подарков Дональда или, казалось бы, бесконечного потока денег Мии от ее родителей, с наличными у нас с мальчиками будет туго. Кроме того, я помню, что у них есть трастовый фонд. Я улыбаюсь и сажусь в свое любимое кресло, а Бак садится в другое синее кресло. Гретхен могла бы работать, пока у меня есть трастовый фонд для мальчиков. У меня есть выбор, много вариантов, гораздо лучших, чем этот.

Миа, кажется, прячется в углу, пойманное в ловушку серое существо. Она похожа на крысу, подлую крысу с блестящими глазами-бусинками. В комнате жарко, я чувствую, как по спине стекают струйки пота, и я единственный, на ком нет нелепой толстовки с надписью: «Лейксайд». Почему Бак тоже не потеет? Он кажется спокойным, слишком спокойным. Он наклоняется ко мне, уперев локти в бедра, его точеный подбородок лежит поверх сцепленных рук. Я борюсь с желанием ударить его прямо здесь и сейчас.

Любопытство останавливает меня от того, чтобы ударить его в эту же секунду. Мне нужно услышать, что скажет старый добрый Бак.

Глава 24

00-20.

Бак говорит:

– Я знаю, что ты искал обо мне информацию в сети, пытаясь выяснить кто я, не так ли, Пол? Не нужно отвечать. Миа сказала мне, что вы делали это вместе. Что ты нашел?

– Не так уж много. Только то, что ты продал свою компанию. Твоя жена мертва. Кроме этого, боюсь, у тебя не очень примечательная жизнь, – говорю я ему. Если вы загуглите Пола Строма, то получите страницы с похвалами. Награды за рекламные кампании, которые я помогал проводить, гражданские награды за общественную деятельность, в которой участвовал, и, конечно же, ссылки на моего очень известного тестя. Я весь в Интернете, как и должно быть. Конечно, еще я появлялся в некрологах моих родителей, любимый сын, который жил по соседству. Такой преданный. Я не упоминал Тома. Он не заслуживал признания, призрак.

– Некоторые люди предпочитают оставаться в тени, – заявляет Бак. – Моя компания, которую я продал в прошлом году, занимается обеспечением безопасности для состоятельных людей. Ни я, ни мои клиенты не желаем никакой личной огласки, и мы допускаем только очень тщательно контролируемую публичную информацию о себе в сети.

– О, так ты что-то вроде шпиона? – Я оказался прав насчет него. Мои инстинкты тонко настроены. Я остаюсь на шаг впереди этой имитации Джеймса Бонда.

– Вообще-то, бывший спецназовец, но сейчас это не важно. Что тебе действительно нужно знать, так это то, что мы наблюдали за тобой, – сообщает Бак. – Уже некоторое время.

Ближайшая ко мне свеча гаснет, струйка темного дыма возвещает о ее кончине. Другая, в середине стола, сгорела некоторое время назад. Остается только одна свеча, мерцающая на кофейном столике. В углу я вижу, как Миа открывает сервант и достает еще одну свечу. Это рефлекс. На озере Лейксайд часто бывают сильные грозы, которые могут отключить электричество на несколько часов или дней. Мы запаслись свечами, и они разбросаны повсюду. Конечно, сегодня безоблачный вечер, и свет горит, хотя и приглушен, по иронии судьбы, мной для нашего романтического вечера с напитками.

Я снова сосредотачиваю свое внимание на Баке и его объявлении о «спецназе». Понимаю, что это угроза. Предупреждение не переходить к рукоприкладству, но у меня все еще горит огонь в моем сердце. Иногда ярость может одолеть натренированность.

– Ты следил за мной? Как очаровательно. Почему? – Он знает, что я не нахожу это очаровательным, но еще я немного встревожен. Что-то в глубине моего сознания пытается вырваться наружу.

– Потому что с того момента, как встретил тебя, я знал, что что-то не так. Действительно не сходится. Грег подтвердил это. Ты помнишь своего бывшего друга, Грега Буна?

Что это с этими идиотами, Бунами? Почему они не могут заниматься своими делами?

– Грег Бун – отъявленный неудачник. Неудачник, и точка, – отрезаю я.

– Как бы то ни было, у меня есть ресурсы, чтобы проверять людей. И ты не тот, кем кажешься. Или, точнее, соответствуешь лишь одному проценту.

Я не думаю, что Бак имеет в виду доход. Очевидно, он должен быть в курсе нашего нынешнего финансового положения.

– Один процент?

– Классический злобный нарцисс, возможно, психопат. Все определения действительно сливаются воедино, но это ты. У тебя нет совести, есть психологическая потребность во власти и контроле, и ты думаешь, что ты важнее, чем кто-либо другой. Ты заманил Мию в свои сети, когда она была молода и неопытна. Ты постоянно лжешь, и тебе не стыдно. Ты ведь не согласишься ни с чем из этого? – говорит Бак. Он делает паузу, и мы улыбаемся друг другу.

Чего он ожидает? Должен ли я притвориться шокированным? Я знаю, кто я такой. Я особенный, уникальный.

– Как скажешь, Бак. Почему думаешь, ты так много знаешь об этом? Нужно знать одного, чтобы понять другого, я прав?

Бак не отвечает мне, просто качает головой, когда моя жена появляется у него за спиной. Ее рука лежит на спинке кресла, но я знаю, что она хочет коснуться его плеча. Лучше бы ей этого не делать. Она знает, что ей лучше не прикасаться к нему так при мне. Никогда. Я пристально смотрю на нее. Жду, что она совершит большую ошибку.

– Я попросила Бака помочь мне, потому что думала, что схожу с ума, – говорит Миа. Она подходит к кофейному столику, где мы почти наедине, но держится как можно дальше от меня. Она зажигает новую свечу пламенем старой, ставит ее в подсвечник и садится на диван, гораздо ближе к креслу Бака, чем ко мне. Она капнула воском на стол, как небрежно.

– С тех пор как мальчики пошли в школу, я чувствовала себя такой не… собой, такой зависимой. Если бы ты выпустил меня из дома, может быть, все было бы по-другому, но не знаю. А потом я заболела. Но это не имеет значения. Проблема в твоем поведении. Я имею в виду, что со мной такого плохого, что тебе пришлось искать любовницу во время нашей помолвки, а потом и во время нашего брака? Сколько их было, Пол? Ты лжешь обо всем, пытаешься украсть мои деньги? Как ты заставил все это выглядеть так, будто это моя проблема? Как будто со мной что-то не так. Я просто не понимала. Я была заперта в том мире, который ты создал как в тюрьме. Это ты сумасшедший, Пол, а не я.

– Так вы двое трахаетесь? – говорю я, смотря сначала на мою жену, а затем на Бака. Я веду себя вызывающе как подросток в спортивной раздевалке, знаю. Это, чтобы вывести их из себя. Это работает.

Миа прикрывает рот рукой. Ее глаза выпучиваются на меня. Ха. Бак начинает вставать. Он нападет на меня? Миа поднимает руку, и он остается сидеть, но кипит. Хорошо.

Бак говорит:

– Не будь грубым. Дело не во мне. Это касается тебя. Мы с Мией вместе работали в саду прошлым летом, помнишь? Она провела здесь две недели без тебя. Только мальчики и садоводство. Я видел, как она расслабилась, ожила. Я дал ей несколько материалов для чтения. – Бак смотрит на Мию и кивает, подталкивая мою жену, как пастух, пасущий свою заблудшую овцу. Это дает результат.

Миа наклоняется ко мне:

– Я узнала о том, кто ты такой, что для этого есть название. Поняла, что это была не я. Это не я сошла с ума. Но все равно мне потребовалась вся зима, чтобы набраться смелости и уйти от тебя. Когда тебя уволили, и когда я узнала почему, это все решило. Но я знала, что ты не позволишь мне уйти без борьбы.

– Вот тут-то я и вступаю, я и мои люди. Мы следили за тобой, Пол, – подхватывает Бак.

Я прищуриваюсь, разглядывая ямку на лбу Бака. Почему они с Мией, кажется, заканчивают предложения друг друга, как пожилая супружеская пара? Это начинает раздражать. Но это не имеет значения. Что он мог увидеть, если следил за мной? Ничего, конечно.

– Я не понимаю, почему кому-то пришло в голову следить за успешным бизнесменом, который каждый день ходит на работу и возвращается домой к своей прекрасной семье в их великолепном загородном доме.

Бак ухмыляется, я почти уверен, хотя выражение его лица остается стоическим.

– Ничто никогда не бывает тем, чем кажется, ты же знаешь это, Пол, – говорит он. – Мы следили за тобой каждый будний день, когда ты навещал свою любовницу Гретхен.

Как он смеет произносить ее имя в присутствии Мии? Мой мозг фиксирует этот пугающий факт, а затем я понимаю, что она, вероятно, видела фотографии. Бедная Миа. Мне нужно будет по-настоящему крепко ее обнять.

Миа уронила голову на руки.

– Она не имеет никакого значения, Миа. Я люблю тебя. Ты моя жена. Она просто, ну, для секса, – объясняю я.

– О, боже, – закатывает глаза Бак.

На диване Миа снова трясется. Я начинаю вставать, чтобы утешить ее.

Бак кладет руку мне на бедро, сильно сжимает мою ногу и говорит:

– Сядь. Сейчас же.

Глава 25

00-25.

Я снова опускаюсь в кресло, но Бак не сможет заставить меня остаться здесь. Никто не может заставить меня что-либо делать. Я чувствую, как внутри разгорается огонь. Меня не заставят долго сидеть.

– У тебя богатая история с женщинами, Пол? Мы знаем о Лоис, твоей первой жене. Я провел с ней целый день. Милая женщина. Все еще в ужасе от тебя. Забавно, что ты никогда не говорил Мии, что раньше был женат, – произносит Бак.

– Не имеет отношения к делу, совсем. – Как он смеет совать нос в мое прошлое? Знаю, я никогда не упоминал, что был женат на Лоис. Это был короткий, грязный роман. Лучше всего просто двигаться дальше, и именно поэтому я никогда не обсуждаю это. Я допустил очень редкий просчет. Думал, что должен жениться молодым. Это было частью пакета перспективных успешных рекламных менеджеров. У меня в голове имелось видение того, как будет выглядеть моя жизнь. Мне просто нужно было заполнить ее реальными людьми, которые будут играть эти роли.

В тот момент, когда я встретил Лоис в классе, понял, что она станет идеальной добычей. Она подошла бы на роль жены именно так, как я себе представлял. Я работал над своими чарами, ожидая ее после занятий с охапкой ее любимых белых ромашек, например, а позже, каждое утро оставляя маленькие любовные записки в ее рюкзаке, чтобы она могла найти их во время занятий. Все это было романтично, и неудивительно, что она влюбилась в меня, крючок, леску и грузило. Но у меня случилась эта прискорбная потеря контроля, и я позволил своей маске соскользнуть. Этого больше не повторится. Нет, лучше никому не рассказывать о Лоис. Эта история закончена. Конец. Документы о разводе Лоис были упрощенными, но я с радостью подписал их. Скатертью дорожка. И я не собирался обсуждать это сейчас, с этим человеком.

– Лоис, Кэролайн Фишер, Ребекка Мор – все эти женщины и другие, о которых мы с тобой знаем, боятся тебя. Никто из них не знал о твоей модели поведения, о том, что это происходит всю твою жизнь. Теперь они все в курсе. Если ты думаешь, что тебе сойдет с рук причинение кому-либо из них боли или ты примешься снова угрожать им, ты очень ошибаешься, – предупреждает Бак.

– Я не знаю, какую картину ты пытаешься нарисовать обо мне, но меня возмущают последствия. Я никогда не поднимал руку на свою жену, на Мию. Она подтвердит это, верно, дорогая? – Я смотрю на Мию, которая теперь свернулась калачиком, поджав под себя ноги, в углу дивана. Я хочу пойти обнять ее и задушить, все сразу. Это приятное ощущение, которое позволяю себе прочувствовать внутри себя. Я не верю, что Бак может сравниться с моим огнем. Я могу победить его, если захочу.

Вы, наверное, уже поняли? Мой маленький план на наш самый лучший день. Моя болезненная маленькая жена, мой тайный запас пороха. Конечно, эти два понятия связаны. Но что больше всего ранило бы мою жену на данный момент, учитывая эти новые факты, изложенные ее любовником? Что ранило бы ее больше всего – ее смерть от моей руки или то, что она никогда больше не увидит своих детей? Это интересный вопрос. Я планировал первое, но теперь мне, возможно, придется изменить план.

Всегда есть варианты, когда ты умнее всех. Мы с Гретхен продадим дом в Колумбусе, используем все, что я заработаю, чтобы начать все сначала. Я читал, что Нэшвилл процветает, один из самых быстрорастущих городов в стране; может быть, мы переедем туда. Я читал, что сейчас это больше, чем музыка кантри, гораздо больше. Лоис там нравится, и будет забавно встретиться с ней снова. Мне нравится мой новый план.

– Итак, сегодняшняя небольшая встреча ради того, чтобы заставить меня подписать эти бумаги, отказаться от коттеджа, что меня вполне устраивает, учитывая соседей – без обид, Бак, – и я получу дом в Колумбусе. Верно?

– Да, – говорит серый шар в углу дивана. – До тех пор, пока ты соглашаешься оставить меня, мальчиков и мою семью в покое.

Мой смех нарушает тишину в комнате.

– Миа, у тебя истерика.

Мальчики будут со мной. Им нужен отец. Они переросли все эти мамины заботы. Пришло время им стать мужчинами, о чем я постоянно говорил своей жене. Неужели она забыла все, чему я ее учил? Для мальчиков естественно начать отдаляться от своей матери и поворачиваться ко мне, своему отцу. Это ожидаемо. И поэтому, конечно, они будут со мной. Миа смотрит на меня, и Бак тоже. Я хочу заверить ее, что все так и должно быть. И это так.

– Ты сможешь навещать меня, не волнуйся. Ты хорошо поработала с ними. Теперь – моя очередь, – говорю я. Как будто разговариваю с ребенком. Мы рассматриваем одни и те же моменты до тошноты. Это расстраивает. Я чувствую, как сжимается моя правая рука. Натягиваю улыбку, провожу языком по зубам. – Я буду с ними сегодня вечером, как только выберусь отсюда. Не о чем беспокоиться.

Миа разворачивается, опускает ноги на пол, наклоняется вперед и выдает:

– Мальчики останутся со мной. Точка.

Я борюсь с желанием дотянуться до нее. Чтобы ударить, сильно, так сильно, что она пролетит через всю комнату. Серый шар летит в небытие, ее голова разбивается о пол.

– Все это здесь, в соглашении, которое ты подпишешь, – говорит Бак. Я знаю, что он перенаправляет мое внимание на себя. Глупый человек, который вмешался в мою жизнь, связался с моей женой. Ему лучше быть начеку.

– Я разделю имущество, но не соглашусь отказаться от своих детей. Кто бы стал просить об этом? Это неправильно. Мальчикам нужны их отцы. Посмотри на террористов. Посмотри на тюремную систему. Тюрьмы заполнены мальчиками без мужских образцов для подражания, – объясняю я. Это правда, мы все это знаем.

– Иногда лучшего отсутствие образца для подражания, чем ужасный. Возможно, мне потребовалось слишком много времени, чтобы увидеть тебя таким, какой ты есть, но они все еще достаточно молоды, чтобы быть спасенными. Ты не раскрыл им себя, ты не использовал их и не причинил вреда, и за это я очень благодарна. Ты должен знать, что, если бы ты прикоснулся к ним, причинил им боль, я бы оставила тебя. Но ты ведь уже знаешь это? Вот почему, я полагаю, ты не поднимал на них руку. Они были укрыты от твоей жизни за пределами нашего дома, от правды о том, кто на самом деле их отец.

– Я изучила этот вопрос это, Пол. Они не должны заканчивать так же, как ты, с твоим характером и другими проблемами. Они этого не сделают, если я смогу помочь. Мой папа будет для них гораздо лучшим примером для подражания, среди прочих.

Миа только что посмотрела на Бака? Я собираюсь убить его.

По какой-то причине Миа все еще говорит. Она добавляет:

– И с ними все будет в порядке. Они оба станут хорошими мужчинами, несмотря на тебя. – Моя жена скрещивает руки на груди и улыбается.

Как я мог не заметить историю просмотров подобных вещей? Я удивляюсь. Должно быть, она удалила историю в браузере. Должно быть, она спрятала свои справочники. Должно быть, она стала такой же, как я. Я вспоминаю, пытаясь припомнить, вела ли она себя по-другому рядом со мной в последнее время. Она не нервничала или что-то в этом роде за обеденным столом, она не смотрела на меня подозрительными глазами. Но в последнее время она была счастливее, несмотря на болезнь и потерю веса. Я просто думал, что это принятие. Оказывается, это было пробуждение. Я пропустил знаки. Сжимаю руки в кулаки. Она снова что-то бубнит.

– Они получат наставничество, финансовую поддержку от моих родителей, пока я снова не встану на ноги. Все уже решено.

Ах, да. Ее родители. Лучше бы в этих бумагах была большая выплата для меня. Двое детей. Мальчики. Белые. Умные. Голубые глаза. В наши дни они многого стоят. Мы почти в меньшинстве.

– Итак, сколько ты предлагаешь заплатить мне, ты и твой дорогой отец, Дональд, за то, чтобы украсть моих детей, купить у меня моих сыновей? – Это всего лишь игра. Мне нравится играть в игры. Мне нравится, как смотрит на меня моя жена, когда мы обсуждаем наших детей, как собственность. Она внезапно выглядит больной. Весь румянец сошел с ее лица.

– Ты больной ублюдок, – заявляет Бак. Если бы я ударил его быстро, в висок, мог бы оглушить достаточно надолго, чтобы дотянуться до Мии. Это интригующая и захватывающая мысль.

Я вижу, как со свечи капает воск на кофейный столик. Я бы хотел пододвинуть свечу, развести огонь и поджечь этот коттедж. Это было бы быстро, со старым деревом, всеми деревянными полами, черепичной крышей. Пуфф. Все исчезло. Какая трагедия, что Бак и Миа погибают в огне. Но иногда изменщики получают по заслугам.

– Я понимаю, кто ты, Пол. Печально то, что такие люди, как ты, не меняются, даже после интенсивных консультаций. Каким-то образом ты ходишь по миру среди нас, прячась, манипулируя другими, причиняя боль другим. Даже людям, которых ты утверждаешь, что любишь. Я знаю, что ты не чувствуешь любви, ты не можешь и делаешь то, что делаешь. – Миа останавливается, прикусывает губу. Она медленно качает головой. Смотрит на меня с жалостью, ее лицо вытянулось. Я этого не потерплю.

Миа поднимает руку, указывая на меня пальцем.

– Я знаю, что ты пытаешься отравить меня, что ты травишь меня. Я открыла бардачок, чтобы напугать тебя сегодня во время поездки. – Она делает паузу, затем наклоняет голову. – Это ведь сработало?