Текст книги "Ложь (ЛП)"
Автор книги: Кайли Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
– Но ты не собираешься им платить.
Он качает головой.
– Нет. Эти люди обладают таким богатством, которое заставляет миллиардеров выглядеть сдержанными.
– А отступить и позволить вас всех убить было бы для них проще.
– Совершенно верно. Незаменимых нет, – говорит он как ни в чем не бывало. – Полагаю, сейчас они заняты тем, что прикрывают свои шкуры.
– Тебе нужно убедить их включится в игру. В этом есть смысл. Кем бы ни были эти люди, они явно обладают серьезной властью и ресурсами. Но, может быть, мы все еще сможем выбраться из этого так, чтобы никто больше не умер. Если мы сможем заставить их помочь нам.
– Я бы предпочел убедить тебя поиграть со мной.
– Это не шутки.
– Я говорю очень серьезно, Элизабет.
– Нет, Томас, это не так.
– При всем уважении вынужден с тобой не согласиться, – говорит он. – В конце концов, я ответил на твой вопрос. Разве я не получу награду?
– Ты получаешь теплое, приятное чувство, которое возникает, когда говоришь своей невесте правду для разнообразия.
Его глаза загораются.
– Моя невеста, да? Это значит, что мы все еще вместе. Мы собираемся пожениться, завести детей, водить минивэн и жить…
– Подожди. Нет.
– Ты сама сказала. – Ухмыльнулся он. – Теперь уже ничего не вернуть.
– Боже мой, тебе сколько? Восемь?
– Тридцать четыре.
– Насчет возраста ты тоже соврал? Срань господня. Есть что-нибудь, о чем ты мне не солгал?
Веселье исчезает с его лица.
– Я не лгал, когда говорил, что люблю тебя.
– А я уже говорила, насколько это иронично, учитывая, что это единственное, во что я не поверила.
– Позволь мне убедить тебя.
– Расставь приоритеты, пожалуйста, – огрызаюсь я. – Нас пытаются убить. Здесь есть более важные вещи, на которых нужно сосредоточиться.
– Ага. Но что, если мы умрем, так и не переспав? Это было бы трагедией.
Дай мне сил.
– Трагедией, да?
– Совершенно верно. Но должен сказать, мне нравится, что вместо того, чтобы поддаваться панике, ты пытаешься разобраться в происходящем.
Я пожимаю плечами.
– Это помогает мне отвлечься.
Он улыбается. У него действительно великолепная улыбка.
– Почему ты так одержим тем, чтобы мы оставались вместе? Ответь мне на это.
Его пальцы двигаются к моей голове, творя свою магию.
– Уверен, что отвечал тебе на этот вопрос уже раз десять. Мне нравится твоя улыбка. Черт возьми, мне нравится каждый твой чертов сантиметр. И мне нравится, кто я, когда рядом с тобой. Нравится то, что мне не нужно все время быть на взводе. Особенно теперь, когда мне не нужно притворяться кем-то другим. Теперь, когда ты знаешь все мои секреты.
– Хм… – мои веки закрываются. Ничего не могу с собой поделать. Ничто не делает тебя такой беспомощной, как хороший массаж. Без сомнения, его знание анатомии на высшем уровне. Вероятно, это делает его лучшим убийцей. От этой мысли у меня подкашиваются колени. Вездесущая угроза панической атаки превращает мои внутренности в желе.
Но затем он подходит ближе, его губы скользят по моей щеке, подбородку. Он со мной. Я не одна. Однако мне нужно положить этому конец. С минуты на минуту.
– Я очень сомневаюсь, что знаю все твои секреты.
– Больше, чем кто-либо другой из ныне живущих.
– Может быть.
– Определенно. Ты делаешь больше, чем просто даешь мне дом. Ты позволяешь мне чувствовать себя нормальным. Ты делаешь меня человеком.
Возможно, это самая грустная и одинокая вещь, которую я когда-либо слышала.
– Том…
– Большую часть времени мне кажется, что я воюю всю свою проклятую жизнь. Но не с тобой. С тобой даже воевать весело. Прикоснись ко мне, Бетти.
Его губы касаются моей шеи, когда он говорит. Его руки и рот – совершенство, они путают мой разум. Тепло его тела прижимается к моему. Том никогда не отличался особой тактильностью, когда дело касалось секса. Однако теперь, похоже, все изменилось.
– Положи на меня руки.
Мои руки сжаты в кулаки.
– Позволь мне отвлечь тебя ненадолго. Позволь мне доставить тебе удовольствие.
– Знаешь, ты в самом деле умеешь убеждать. Это что, входит в пакет подготовки секретного агента?
– Черт, мне нравится, какая ты мягкая.
– Я… я не уверена насчет этого, – заикаюсь я, мое дыхание становится тяжелым.
Он со вздохом прижимается лбом к моему.
– Все зависит от тебя. Скажи мне остановиться, и я остановлюсь.
Только я также не уверена, что хочу и этого. Я замерзла в замешательстве.
– Ты сделаешь это?
– Конечно. Я не возьму от тебя ничего, что ты не хочешь дать. Мы сделаем все, что ты захочешь. – Его губы нежно прижимаются к моим. – Ты уже знаешь, чего я хочу.
– Стояк, давящий мне в живот, как бы выдает это.
– Держу пари, что да. Но я могу подождать. – Его смех такой глубокий и резкий, что у меня мурашки бегут по спине. Его теплый рот на моем дарит легкие, сладкие поцелуи, которые проникают прямо в мой разум. И он хорошо пахнет. Каким-то потрясающим теплым и древесный лосьоном после бритья и им самим.
И все же я колеблюсь.
– Хочешь, я уберу от тебя руки и сделаю шаг назад?
Проблема в том, что где-то на этом пути он стал бальзамом для всех моих страхов. Я никогда не встречала никого менее похожего на плюшевого мишку, и все же мне хочется крепко обнять его, пока монстры под кроватью не исчезнут.
– Нет.
– Хорошо, – говорит он, несомненно, размышляя о замешательстве, которое является причиной моего хаотического состояния ума. Мне почти жаль его. – Понимаю… Как насчет того, чтобы, как только мы все уладим, просто пожениться? Сесть на самолет до Вегаса и просто сделать это. Больше никаких дискуссий. Что скажешь?
– Что?! – у меня от удивления отвисает челюсть, а он пользуется этим. Язык скользит в мой рот, трется о мой язык. Я была абсолютно готова перейти в режим разглагольствования. Сказать ему, что он не может быть серьезным. Но теперь уже слишком поздно. Этот мужчина целует меня до беспамятства. Все это был трюк, черт бы его побрал. И я попалась на эту удочку.
С его требовательным ртом на моем, нет никакого хаоса, или смерти, или чего-то еще за пределами этого момента. Только я и он соединяемся на новом уровне. Никогда в жизни никто так меня не целовал. Как будто прикосновение ко мне, пребывание здесь со мной – единственная причина его существования. Я знаю, учитывая нашу историю, есть все шансы, что это не реально. И все же сейчас мне трудно заботиться об этом. У нас с Томом внезапно возникла серьезная химия. Зашкаливающие, крадущие дыхание, пылающие жар и похоть. Если он притворяется, мне, возможно, придется его убить. Этот мужчина заставляет мое сердце чувствовать себя громоздким. Большим и растерянным и…Я не знаю. Почти уверена, что мне нужно предупреждение о чувствах, когда он рядом. Это было бы полезно.
Мои пальцы сжимают тонкий хлопок его рубашки на пуговицах. В то время как его большая рука скользит по моей спине, чтобы схватиться за одну из моих ягодиц. Он вжимается в меня своим твердым членом, без сомнения заводя нас обоих. Трах на сухую еще никогда не был таким захватывающим. Наши зубы стучат друг о друга, и он почти поедает мой рот. В этом нет ничего сладкого или медленного. Хладнокровного и спокойного оценщика нигде не видно. Приятно знать, что я здесь не одинока.
Мы должны быть кожа к коже. Это все, что сейчас имеет значение.
Однако мои руки дрожат над пуговицами на его рубашке. Это чертовски раздражает.
Том целует меня раз, другой, потом отстраняется.
– Подожди, детка. – Он хватает рубашку сзади и стягивает ее через голову. Пуговицы летят. Ну и ладно. Затем он хватает подол моей рубашки, я поднимаю руки, и он осторожно снимает ее. – Боже, как мне нравятся твои сиськи. Я когда-нибудь говорил тебе об этом?
– Я так не думаю.
– Нет? – спрашивает он хриплым голосом. – Дерьмо. Извини. У тебя самая великолепная грудь, которую я когда-либо видел.
Я дергаю его ремень, расстегиваю его и убираю с дороги. Потом пуговицу и молнию на брюках. Том услужливо снимает свои блестящие туфли, все время пытаясь меня поцеловать. Скоординированными мы не являемся. Хотя мы наверняка компенсируем это преданностью делу. В безумии движения и потребности наша одежда исчезает вещь за вещью. Она лежит лужей у наших ног, вскоре отброшенная в сторону. Оказывается, мне было наплевать на заботу о дизайнерских товарах, когда на кону стоит раздевание с Томом.
Вскоре мы оба стоим там в нижнем белье. Или, по крайней мере, я. Он стягивает свои боксеры, твердая длина его члена торчит, указывая прямо на меня.
– Не стесняйся меня сейчас, – говорит он с улыбкой. В нем есть что-то нерешительное, а в его взгляде – мягкость, которой я раньше не замечала. Как будто я не единственная, кто что-то здесь чувствует.
Боже, надеюсь, я не ошибаюсь. Не проецирую и не воображаю того, чего нет.
Я сглатываю сквозь пересохшее горло.
– Я… я не стесняюсь.
– Такая красивая.
Его руки скользят по моим бокам, чтобы расстегнуть лифчик. Нежным прикосновением снимает бретельки с моих плеч, оттягивает чашечки от моего тела. Глаза Тома горят, он берет мою грудь в свои руки, большие пальцы скользят по моим соскам. Электричество пронзает меня насквозь. Мои трусики – единственное, что сейчас стоит между нами. Промокшие стринги, у которых нет ни единого шанса.
– Детка. Господи. Посмотри на себя. Это то, что я упустил в темноте, да? Я чертов идиот.
– Ага.
Он смеется и целует меня медленно и глубоко. Чувственное исследование моего рта, которое не прекращается до тех пор, пока у меня не начинает кружиться голова. И все это время он перемещает меня на кровати, подминает под себя. Ни разу не прервав поцелуя. У него есть навыки.
Ловкие пальцы скользят вниз по моей груди, по животу. Затем он обхватывает мою киску ладонью, прижимаясь к моему клитору.
– О, – выдыхаю я.
– Обычно ты не становилась такой горячей и мокрой для меня. – Он прижимается лбом к моему, потирая мой нос своим. Это странно интимно – видеть наши лица так близко друг к другу. Смотреть ему в глаза.
– Обычно тебя это не волновало.
– Я – мудак.
Я улыбаюсь.
– Да, есть такое.
Пальцы раздвигают мои половые губы, скользя внутрь, в то время как его большой палец играет с моим клитором. Мои глаза чуть не закатываются к затылку. Между бедер у меня очень мокро и так чувствительно. Он мягко вводит в меня два пальца, превращая мою потребность во что-то неконтролируемое.
– Но я твой мудак, если ты меня примешь, – говорит он, облизывая сначала один твердый сосок, потом другой. – Бетти, ты примешь меня?
– Мне нужно…
– Я знаю, что тебе нужно.
Каждый мускул во мне напрягается, на пределе. Мои бедра извиваются на матрасе. Все это слишком много и в то же время недостаточно. Я дергаю его за волосы, пока он сосет один сосок, дразня его языком и зубами. Святой ад. Он определенно кое-что умеет. Делать это для себя обычно занимает гораздо больше времени, и немного серьезного ментального порно. Но то, что он делает со мной…Я не могу угнаться. Полная перегрузка организма. Мое сердце колотится, каждое нервное окончание бунтует. Это немного страшно – чувствовать так много.
– И я тот человек, который даст это тебе, – говорит он грубым голосом. – Каждый раз без промедления.
Его горячий рот на моей груди становится все настойчивее. Колкость его щетины на моей коже граничит с болью. Затем он воздействует на сладкое местечко внутри меня. Без колебаний, он действительно точно знает, что мне нужно и где мне это нужно. Как будто все его предыдущие прикосновения были просто исследованиями до того момента, пока все это не будет иметь значение.
Запутавшись руками в его волосах, я поднимаюсь все выше и выше, достигая блаженства. Все мое тело напряжено, пока не разваливается на части. Почти уверена, что официально я больше не существую. Это уже слишком. Весь этот свет пронизывает меня насквозь. Просто беспорядок молекул остался лежать на кровати, смутно похожей на женскую форму.
Я умерла. И умерла счастливой.
Прежде чем я заканчиваю спускаться, он со стоном входит в меня. Стоя на коленях между моих ног, Том оглядывает меня сверху вниз, взглядом собственника, которого я никогда раньше не видела.
Руки обхватывают мои бедра, его хватка крепка. И снова он не выказывает никаких колебаний. Просто продолжает толкаться глубоко и сильно, как будто клеймит меня навсегда. Хотя он может быть моим – это все еще остается под вопросом, – в этот момент я, несомненно, принадлежу ему. Потому что это определенно не занятия любовью. Но это не просто грубый секс. Его тело требует, а мое дает. Каждый вздох и стон, который я издаю, принадлежит ему. Пот и жар от того, как мы трахаемся. Хаос эмоций.
Это никогда не могло быть так с кем-то другим. Что бы ни случилось, у меня плохое предчувствие, что он губит меня для других. Черт возьми.
– Твоя киска чертовски идеальна, – говорит он. – Такая влажная и горячая. Созданная специально для меня.
– Следи за своим эго.
В ответ он слегка меняет угол наклона, ударяясь обо что-то чудесное внутри. Я не могу кончить так скоро. Это невозможно. Но он явно не согласен. Этому мужчине есть что доказать. Поэтому он орудует своим большим членом глубоко внутри меня, вызывая всевозможную дрожь и удовольствие. Все, что ниже моей талии, доводится до исступления. Слишком перевозбуждена. Тем временем его пальцы впиваются в мои бедра, несомненно оставляя следы. Снова и снова насаживая меня на его член. Заставляя меня взять его глубже. Я крепко сжимаю ноги вокруг него, потому что мое тело знает факты, даже если мой разум не совсем уверен. Я хочу большего. Мне нужно больше. И он тот, кто отдаст это мне.
– Ты кончишь снова, – говорит он.
Я просто киваю. Когда Том сказал, что он кое-что умеет, он не шутил. И этот ублюдок скрывал это от меня все это время.
Его твердое тело скользкое от пота, мужчина похож на какого-то бога, возвышающегося надо мной. Сила его бедер и широкие плечи. Напряженный, грубый взгляд. Это полный шок и благоговейный трепет. Между тем, как бы я ни была прекрасна, я не маленькая куколка. Как бы мне это ни было противно, я не могу не задаться вопросом, что он видит, когда смотрит на меня. А вот и неуверенность. Почти у каждого есть части, которые покачиваются или трясутся как желе. Но я не позволю глупым шальным сомнениям погубить меня. Они могут сразу же идти нахрен.
Я соблазнительная богиня.
– Твои мысли блуждают, – бормочет он. – Так не пойдет. Вернись ко мне, детка.
Он делает какое-то вращательное движение тазом, прежде чем продолжить вонзаться в меня. Срань господня, как же хорошо. Так хорошо. Мой рот открывается в судорожном вздохе, и жар снова нарастает шокирующе быстро внутри меня. Мышцы напряглись, электричество побежало вверх и вниз по позвоночнику. Кто-то хнычет, и у меня предчувствие, что это я.
Потом он обрушивается на меня и просто не останавливается. Волна за волной света и ощущений. Оргазм просто продолжается и продолжается. Мое зрение затуманено, мой разум пуст. Каждая частичка меня слабеет.
Том стонет, входя в меня раз, другой. Его член дергается глубоко внутри меня. Плечи опушены, дыхание тяжелое, он остается стоять на коленях между моих ног. Влажные пряди волос падают ему на лицо. Тем временем пульсация между ног не утихает. Все эти нежные внутренние мышцы все еще трепещут вокруг его полутвердого члена.
Внезапно я чувствую себя ужасно беззащитной, лежа голой на кровати. Не только мое раскрасневшееся, потное тело выставлено напоказ, но и все мои эмоции тоже. Мое сердце и разум открыты для его прочтения. И я не уверена, что это безопасно. Мне срочно нужны доспехи. Эмоциональные стены глубиной не менее трех метров.
Я открываю рот, закрываю его и снова открываю.
– Это было…
– Это было как? Где резкий, непочтительный комментарий, а? – он откидывает назад волосы, осматривая меня. – Вот дерьмо. Бетти, не сходи с ума. Все в порядке. Ну… не все в порядке. Но здесь, у нас с тобой, все хорошо. Ладно?
Мне нечего ответить.
Он осторожно выходит из меня и ложится рядом. Одна рука скользит под мою голову, другая скользит по бедру и притягивает меня к себе. Мы обнимаемся. Вот только Том не обнимается. Обычно это тотальная гонка в душ, чтобы смыть любые телесные жидкости или свидетельства возможной близости. И каждый раз дверь ванной плотно закрывается передо мной. Мое присутствие не требовалось и не поощрялось.
Но этот Том нежно целует меня в лоб, в кончик носа и в последний раз в губы. Совсем не то, что минуту назад, когда он с изяществом и яростью вдалбливался в меня своим членом. Теперь он такой чувствительный и милый. Я не могу за ним угнаться.
О боже. У меня будут горячие воспоминания о грубом сексе с Томом, когда я буду мастурбировать?
Будут. Я знаю это. Он обрек меня на вечность этих воспоминаний.
– Пожалуйста, не плачь, а то мне тоже придется плакать, – говорит он, крепче прижимая меня к себе.
Я фыркаю.
– Хотя, вообще-то ничего страшного, если ты хочешь плакать. Вполне нормально после оргазма. Твои мышцы расслабляются, все напряжение, которое ты в них несешь, высвобождается. И со всем этим стрессом и дерьмом, через которое ты прошла в последнее время…
– Со мной все в порядке.
– Ты чертовски уверена в этом.
Я стараюсь не улыбаться. Это не совсем работает.
– Перестань меня смешить. Ты совсем не забавный.
– Прости, – говорит он, нисколько не раскаиваясь.
Какое-то время мы просто лежим, сцепив ноги. Его пальцы рисуют круги на моей спине, обводят изгиб позвоночника. Это были запредельно сумасшедшие несколько дней. Это единственная причина, по которой я потакаю своей слабости рядом с ним. Умная, мудрая и собранная Бетти – отправилась бы в душ, закрывшись от него для разнообразия. Отплатила бы ему за все эти дополнительные упражнения Кегеля, дорогие секс-игрушки и явное смущение от предложения делать это во все более и более странных позах, пытаясь исправить положение вещей в спальне. Только я не хочу уходить от него. Не сейчас. Поэтому вместо этого я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его ключице, впиваясь зубами в его плоть. Просто потому что могу. И я не останавливаюсь, пока не почувствую вкус крови.
– Ай, детка.
– Это тебе за все те месяцы дерьмового секса, – говорю я. – Ты заставил меня думать, что со мной что-то не так, в то время как это ты намеренно саботировал наши отношения.
Он низко рыкнул.
– С тобой никогда не было ничего плохого, и я с радостью проведу остаток своей жизни, доказывая тебе это. Или буду замученным твоим порочным, великолепным "я", если это то, что требуется. Твой выбор.
Я хмурюсь и кладу голову ему на плечо. Тишина наполняет квартиру. Далекие звуки улицы приглушены. Мы могли бы быть единственными людьми на всем белом свете. Это было бы здорово.
– Если хочешь, мы можем просто исчезнуть, – неуверенно предлагает он. – Я могу легко вывезти нас из страны, и у нас есть деньги. Мы могли бы поселиться где-нибудь в тихом месте. Вне радаров. Хотя нет никаких гарантий, что нам не придется периодически переезжать.
– Ты хочешь сказать, что мы будем в бегах всю оставшуюся жизнь?
– Скорее всего. – Он сглатывает. – Не могу ничего обещать, пока не узнаю больше о том, кто пытается нас убить.
– Я никогда больше не смогу увидеть свою семью или друзей.
– Не сможешь. По крайней мере, какое-то время, – говорит он. – Но мы будем вместе, если ты этого хочешь.
Я слышу, как под моим ухом сильнее бьется его сердце. Чувствую легкое напряжение его хватки. Как будто он боится, может быть. Супершпион, который путешествовал по всему миру, убивая плохих парней и исправляя ошибки, беспокоится о том, чтобы потерять меня.
Это большой скачок – доверять этому человеку. Он облажался со мной. И все же… мое сердце может быть смущенным и настороженным из-за нашей истории, но оно также становится мягким при мысли о нем. Несмотря на укус. Он это вполне заслужил. Я хочу больше его запаха, его прикосновений, звука его голоса. Мне это нужно.
Так что, по правде говоря, я больше не хочу его бросать.
– Понятия не имею, сработает это или нет, – говорю я. – Но я хочу, чтобы мы попытались остаться вместе.
Он с облегчением выдыхает.
– Хорошо.
– Но больше никакой лжи. Серьезно. – Я приподнимаюсь на локте, показывая ему самое серьезное лицо. – И мы не собираемся бежать. Мы не собираемся так жить, всегда оглядываясь через плечо. Мы собираемся остаться. Мы будем бороться и все исправим.
Глава 6
– Это нехорошо.
Когда я выхожу из душа, Медведь уже пришел. Они с Томом стоят перед телевизором, не отрывая глаз от экрана. Это репортаж о смерти английского лорда, его тело нашли всего несколько часов назад в особняке в Лондоне. Их полная сосредоточенность на новостном репортаже в сочетании с полной неподвижностью придает комнате резкую атмосферу.
Я хватаюсь за полотенце, мокрые волосы свисают по спине. Фена нет, так что я просто заплету их и буду надеяться на лучшее.
– У него был сердечный приступ?
– Именно так я бы и поступил. Достаточно легко подделать или вызвать.
Том уже принял душ и одет в черные брюки, водолазку и ботинки. Разумно для такой погоды, но все же демонстрирующее большую часть своей скрытой горячности. Или, может быть, я все еще разгорячена сексом. По крайней мере, если мы умрем, то у нас уже был примирительный секс. Хотя это не очень-то утешает. Моя тревога с ревом возвращается к жизни вот так просто. Но я изо всех сил стараюсь этого не показывать; у Тома и без меня хватает забот.
– Ты уверен, что он был одним из них? – спрашивает Медведь, скрестив руки на груди.
Том кивает.
– Ага. Он один из трех боссов. Я знаю о нем уже несколько лет.
– Значит, кто-то пытается убить не только оперативников, – говорю я. – Они убирают и главных боссов.
Том поворачивается, оценивая мой растрепанный вид. Его взгляд на мгновение потеплел при виде меня, мокрой, в одном полотенце. Затем он быстро поворачивается, понимая, что он не один наслаждается таким положением дел.
Почти уверена, что Медведь и раньше видел женщин в разных стадиях раздевания, но Том все равно стоит между мной и нашим гостем точно так же, как он сделал это с Вороном. Это все равно что иметь собственную личную охрану.
Он кивает подбородком в сторону стола.
– Возьми свежую одежду, детка.
Несколько сумок стоят на полу, а на столе ноутбук и еще какие-то технические штучки. Может быть, подслушивающие устройства. Не знаю.
– Раз уж ты остаешься дома, надень что-нибудь поудобнее, – говорит он. – Ты голодна? Я заказал пиццу. Должна быть здесь в ближайшее время. Но если хочешь, я могу раздобыть тебе что-нибудь еще.
– Пицца звучит неплохо.
– Волк, кто сменит его после смерти босса? – спрашивает Медведь.
– Его сын наследует свою долю, – отвечает Том. – Насколько я знаю, типичный богатый парень, живущий своей лучшей жизнью на Ибице. Вообще-то у меня на него не так уж много инфы. Я не осмеливался подойти слишком близко, на случай, если кто-то пойдет по моему следу.
– Ладно. Звучит плохо. Что тебе известно о двух других?
– Сейчас для нас важна только Элен Синклер. Насколько мне удалось выяснить, она самая доступная из оставшихся боссов.
Медведь хмурится.
– Мне знакомо это имя. ООН, верно?
– Среди прочего. Ее пальцы во многих пирогах, – говорит Том, сжимая губы в тонкую линию. Выражение его лица было мрачным. – Достаточно денег, чтобы финансировать такую операцию, как наша, с ресурсами, чтобы остановить любое дерьмо, летящее в ее сторону, если нас разоблачат.
– Что именно ты собираешься делать? – спрашиваю я.
– Чем меньше ты знаешь, тем лучше, – отвечает мой идиот жених. – Вообще-то, закрой уши, пожалуйста.
Как будто я это сделаю…
– А как насчет разведа в отеле? – спрашивает Медведь.
– Мы прочешем окрестности и проверим это место, прежде чем пытаться проникнуть внутрь. Я не хочу рисковать и откладывать слишком надолго.
– Она придет поболтать?
– Хороший вопрос. Мы понятия не имеем, кто нарушил связь, когда все пошло наперекосяк. Если это была она…
– То мы в дерьме.
Я с интересом наблюдаю за ними.
– Инфа? Развед? Что это за язык – на котором вы говорите?
– Инфа – разведданные. Развед – разведка. – Том оглядывает меня. – Почему ты все еще раздета? Я думал, ты одеваешься.
– Ну, я не могу одновременно заткнуть уши и одеться.
– Да, – говорит он. – Но ты не делаешь ни того, ни другого.
– Как грубо с моей стороны. Я не поздоровался как следует, – говорит Медведь, наклоняясь в сторону, чтобы увидеть меня за Томом. Учитывая, что Медведь видел меня раньше в самолете, эта вежливость кажется мне, мягко говоря, излишней. И все же этот человек кажется решительным. – Как поживаешь, Бетти?
– Хорошо, спасибо.
– Рад снова тебя видеть.
Взгляд Тома ожесточается.
В какую бы игру они ни играли, они могут играть в нее и без меня. Я подхожу, чтобы осмотреть сумки. Первые две сумки полны мужской одежды. Вторая сумка – это женская одежда и нижнее белье.
– Все, что у нас есть, черное?
– Ага, – говорит Медведь. – Это просто практично. Единственный цвет, который действительно скрывает кровь.
– А как насчет красного? – спрашиваю я с любопытством.
– Кровь высыхает более темным красновато-коричневым цветом и становится видимой. – Медведь качает головой. – Никто не хочешь, чтобы враги знали, ранен ты или нет. Кроме того, так будет труднее смешаться с толпой, если пытаешься быстро сбежать. Основа в бегстве – надо слиться с толпой.
– Умно.
Теперь, когда я об этом думаю, это имеет смысл.
– Не то чтобы ты куда-то идешь и рискуешь получить травму, – добавляет Том. – Не пугай ее, парень.
– Я просто спросила, и не испугалась, – говорю я. – Ну, не больше, чем нормальный текущий уровень, боже, мы, вероятно, все равно все умрем ужасной, насильственной смертью. – Но знаете, я уже почти привыкла к этому. Поддерживать состояние постоянного ужаса труднее, чем вы думаете.
Том стоит, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдает за своим другом. Или чуваком, который я думаю, может быть, его другом. Однако по его нынешнему взгляду этого не скажешь.
Тем временем Медведь ухмыляется.
– Видишь? Она не испугалась.
Ничего от Тома.
– Мне не терпится попробовать настоящую нью-йоркскую пиццу, – говорю я, в то время как мой желудок урчит, и я игнорирую их тупое соревнование глаз. – Что ты заказал? Потому что я была бы не против пепперони, но с другой стороны, я могла бы съесть ветчину и ананас прямо сейчас. Или что-нибудь другое, например фрикадельки.
От Тома по-прежнему ничего не было.
Однако ухмылка Медведя становится еще шире. В этот момент она занимает все его чертово лицо. Он похож на рекламу зубной пасты для людей с чрезмерной растительностью на лице.
– В принципе, все, что ты мне дашь, я съем, в данный момент я так голодна, – говорю я. – Но на самом деле ты меня не слушаешь, так что я замолчу.
– А? – спрашивает Том, глядя на меня через плечо. – Черт. Прости, детка. Что ты сказала?
– Приношу свои извинения, Бетти. – Медведь смеется. – Он был слишком занят тем, что молча сообщал мне, что если я буду продолжать смотреть на тебя в твоем нынешнем раздетом состоянии, то он медленно убьет меня. Сделает так, чтобы было больно. Разрежет меня на куски и спрячет в лесу. Что-то в этом роде.
– Ему удалось передать все это одним взглядом? – спрашиваю я.
– Это был очень интенсивный взгляд. Он приложил к этому много усилий.
– Ах, – говорю я мудро. – Перестань его заводить, пожалуйста. У нас и без этого достаточно забот.
Медведь вздыхает.
– Извини. Но Ворон был прав, Волк. Ты настоящий собственник, чрезмерно заботливый сукин сын, когда дело касается ее.
Почти уверена, что Том скрипит зубами. Ведь откуда-то исходит этот шум.
– Вот почему я не завязываю отношений, – говорит Медведь, не отрывая взгляда от телевизора. Что галантно, и мудро с его стороны. – Мозги набекрень. А нужно быть начеку, чтобы оставаться на вершине в этой игре. Готовым уйти в любой момент и не беспокоиться о том, что ты кого-то бросишь.
Том просто смотрит на него.
– Для них это тоже не совсем справедливо. Ты постоянно вдали от дома в течение длительного периода времени, часто без контакта, нет знания жив ты или мертв. И даже когда ты дома, ты не можешь говорить о том, что делаешь. Мой отец был морским котиком, и позвольте сказать, что это был ад для моей матери. – Медведь направляется к дивану, устраиваясь поудобнее. Он отказался от формы пилота в пользу джинсов, темной толстовки с капюшоном и кроссовок. Это больше соответствует его бородатой хипстерской эстетике. – То же самое касается друзей и семьи. Если они не бывшие военные, то на самом деле ничего не понимают.
– Звучит одиноко, – говорю я.
– Не-а, – Медведь приветливо улыбается. – Достаточно легко пойти в бар, поболтать с кем-нибудь о какой-нибудь игре по телевизору, может быть, найти подругу для небольшой взрослой игры.
– Ты понимаешь, что ни одна из этих вещей на самом деле не равна настоящим отношениям.
– Вот именно. Теперь ты это понимаешь.
Том фыркает на слова Медведя.
– Ты ошибаешься. Нам нужно оставаться на связи со всеми вещами, за защиту которых мы боремся. Любовь. Семья. Жизнь. Как только мы их потеряем, мы станем просто наемниками.
– Хорошо оплачиваемыми наемниками, – с улыбкой поправляет его Медведь.
Я качаю головой.
– Верно. Ну, я думаю, вы все адреналиновые наркоманы с проблемами в интимной жизни. Но вы – это вы.
Том поворачивается и смотрит на меня. Его горячий взгляд окидывает мое лицо, прежде чем скользнуть вниз по шее и задержаться на ложбинке декольте, виднеющейся прямо над полотенцем. Этот взгляд говорит о том, что у нас было много интима, и совсем недавно. Умник.
Жар собирается на моих щеках, и я наклоняю голову, концентрируясь на том, чтобы собрать одежду. Пара черных узких джинсов, черная водолазка, носки и прочее.
– Конечно, путешествие по миру и все эти захватывающие вещи могут иметь свои моменты. Но вы все время активно подвергаете себя опасности.
– Мы не так уж сильно отличаемся от полицейских или пожарных, – говорит Медведь. – Кто-то должен останавливать плохих парней, спасать котят с деревьев.
Этот мужчина в чем-то прав. Я просто хочу, чтобы человек, делающий опасные вещи, не был кем-то, к кому у меня могут быть сильные чувства. Эгоистично, но что есть, то есть. Если мы останемся вместе, мне просто придется подтянуть трусики большой девочки и иметь дело с тем, что Том часто уезжает, спасая мир. Я наполовину горда и наполовину напугана. Это шаткое равновесие. Но, возможно, ему следовало бы выбрать кого-нибудь менее невротичного и с дерьмовым воображением. Потому что, представляя, как Том пострадает, мне становится больно.
Боже, я не могу снова влюбиться в него, после всего этого времени.
Да, однажды у нас был хороший секс. Мы, наша история и все остальное – это суперсложно, и потребуется больше, чем несколько оргазмов, чтобы все исправить. Хотя это были действительно отличные оргазмы.
