Текст книги "Ложь (ЛП)"

Автор книги: Кайли Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Да. – Я дарю ей свою лучшую фальшивую улыбку.

– Он большой чувак. Голова приличного размера. Может быть, это были тяжелые роды.

– Может быть.

– И кто этот красивый, классно выглядящий темнокожий парень, стоящий рядом с ними?

– Хммм? – я подхожу к окну. – О, это Вор… Крис. Да. Крис. Он старый друг Тома. – Если слишком много людей будут названы в честь животных, Джен определенно заподозрит неладное. И хотя она немного знает, я не собираюсь поощрять ее к тому, чтобы интересоваться чем-то еще и привлекать возможное внимание организации. Это было бы опасно.

– Этот мужчина великолепен, как супермодель.

– Я знаю.

– О, он привел с собой девушку.

– Это Фиона. Еще один друг с того места, где раньше работал Том. – Мысленная заметка, чтобы сообщить Ворону и Лисе, что они сменили личности. Вероятно, для них это вполне нормально.

Несмотря на многочисленные уроки Тома, мои навыки лжи явно далеки от его навыков. К счастью для всех нас, Джен смирилась с тем, что любые странности, связанные с Томом и компанией, следует игнорировать. Хотя сегодня впервые после больницы это было «и компания». Думаю, остальная часть зоопарка была занята работой. Или они просто не из тех людей, которые могут заскочить на пятничный футбол или воскресное барбекю. И это печально. Я думаю, Том скучает по ним и товариществу больше, чем он думал. Не то чтобы он когда-нибудь признался бы в подобном. Да и это, вероятно, считалось бы слабостью среди хардкорных оперативников. У него есть я, и я – это все, что, по его признанию, ему сейчас нужно в жизни.

Том был… очень занят. Теперь у нас есть целая комната, посвященная его строганию. Что я могу сказать, этот человек любит играть с ножами. Всем, кого я знаю, за последние четыре месяца подарили хотя бы одну деревянную белку или колибри.

Если бы я не знала его лучше, то сказала бы, что отставка постепенно сводит его с ума, и он полностью отрицает это. Я пока не уверена, что с этим делать. В различных статьях говорилось, что недавно вышедшим на пенсию людям может потребоваться год или два, чтобы обрести уверенность в себе без работы.

Может быть, ему нужна новая и другая работа. Возможно, что-нибудь на полставки. Или, по крайней мере, интерес вне меня, тренировок, лепки деревянных существ и, конечно же, поддержания и чистки его запасов оружия и различных конспиративных квартир. На всякий случай. Том не был бы Томом без пары дюжин различных планов экстренной эвакуации, на пенсии или нет.

Мы по-прежнему оба ходим на стрельбище два раза в неделю, чтобы потренироваться. Даже моя стрельба стала лучше. И когда я на работе или где-либо еще вне дома, я регулярно звоню или пишу ему, чтобы сообщить, что я все еще жива, чтобы он не волновался.

Мы должны быть в состоянии домашнего блаженства. Но что-то здесь не так. Я не знаю. Я волнуюсь. Я люблю его и хочу, чтобы он был счастлив. Просто не совсем уверена, что тихая жизнь ему подходит. Или, возможно, это старая случайная ерундовая тревога поднимает свою уродливую голову, заставляя меня задуматься, достаточно ли меня.

Тьфу.

Я знаю, что он любит меня. Как будто мне нужно, чтобы эта чушь подкрадывалась ко мне именно сегодня.

– Еще розового? – спрашивает Джен.

– Да. Вообще-то, дай мне бутылку.

– Вот это настроение! – она смеется, передавая мне выпивку. – А-ля «пропустите к алтарю, я сказала». Или нет, может, «я станцую румбу»?

– Я даже не знаю, как танцевать румбу. Но знаешь, я наверно смогла бы. – Я сую бутылку подмышку и достаю свой сотовый, посылая быстрое сообщение. – Вернусь через минуту или две.

– Что? Куда ты направляешься?

– Я должна сделать кое-что важное. Это ненадолго. Не психуй. – Я выскальзываю из спальни и пересекаю коридор в кабинет, или мастерская, или как там это называется. Место, где Том хранит свои творения. Я поставила бутылку вина на стол, полный орлов и койотов. Его последние увлечения животными. Так много маленьких деревянных глаз-бусинок смотрят на меня в ответ. По крайней мере, он не занялся таксидермией или чем-то столь же кровавым и странным. Это было бы жутко.

Мой мужчина проскальзывает в комнату, закрывая за собой дверь. И выражение его лица, очень радует.

– Детка, ты невероятно красива. Ходячая мечта. И это чертовски горячее платье, достойное королевы.

– Спасибо. – Приятно знать, что два часа прически и макияжа стоили затраченных усилий. Я взмахиваю пышной юбкой своего шелкового платья без бретелек. – У него есть карманы.

– Да? Что в них?

– Разве тебе не хотелось бы узнать самому, – поддразниваю я. – Ты выглядишь чертовски привлекательно в этом костюме.

Это еще мягко сказано. Этот человек достоин того, чтобы пускать слюни. Теперь, когда прежняя аккуратная, прилизанная прическа Тома, сдержанные манеры и опущенные плечи исчезли, он выглядит как сильный, мужественный мужчина, каким был все это время. Я не могу не смотреть на него. Без сомнения, он заставляет мое сердце биться в два раза быстрее.

– Что я здесь делаю, Бетти? – спрашивает он, подходя ближе. – С тобой все в порядке? Все хорошо?

– Запри дверь, пожалуйста.

Он делает, как его просят.

– Итак, мои источники сообщили, что ты выглядел несколько напряженно, стоя там, внизу, среди наших гостей.

– Твои источники, да? Я в порядке. – Он вздыхает. – На самом деле, я более чем в порядке, я великолепно. И собираюсь жениться на любви всей моей жизни. Тебе не о чем беспокоиться.

Я просто жду.

Стон.

– Может быть, я немного нервничаю из-за того, что не могу должным образом следить за всеми приходящими и уходящими людьми, но это нормально. Я могу жить с этим.

– Повторяй за мной. Это наша свадьба, а не зона повышенной опасности.

– Я знаю, знаю. – Его руки скользят по моим обнаженным плечам. Подушечки его пальцев теплые и чуть шершавые. – Все хорошо. Правда.

– Скажи правду. У вас тут целый зоопарк, окружающий это место, не так ли?

Он усмехается.

– Нет.

– Да, это так. Ты большой врун.

– Они просто были обучены следить за своим окружением. Я не сказал ни слова, клянусь.

– Тебе и не нужно было. – Мои пальцы легко пробегают по лацканам его пиджака, его накрахмаленной белой рубашке. – Я рада, что твои друзья сегодня здесь ради тебя. И я знаю, вы думаете, что я недостаточно серьезно отношусь к безопасности, но это так. Я понимаю это. Я хочу, чтобы мы оба прожили вместе долгую и здоровую жизнь. Хорошо, что они следят за происходящим. Так я чувствую себя в большей безопасности. Теперь, однако, тебе нужно расслабиться и наслаждаться. Это приказ.

– Да, мэм.

Мои руки скользят ниже, к пряжке его ремня и к ширинке его черных брюк.

– Детка, – он усмехается. – У нас есть на это время?

– Это важно. Мы найдем для этого время. Предсвадебный минет – это традиция. Ты никогда об этом не слышал?

– О, теперь, когда ты упомянула об этом, это действительно звучит как важная традиция, которую следует усердно уважать, – говорит он, член твердеет в моей хватке.

– Потому что, давай будем реалистами, наша брачная ночь будет состоять из нескольких часов кропотливого вытаскивания заколок из моих волос, пока мы оба не упадем в изнеможении.

– Я в твоем распоряжении.

– Серьезно? Тогда пожалуйста, немного расширь свою позицию.

Он – это бархатная кожа и тепло. А его запах и его одеколон – возбуждают меня до предела.

Я осторожно расправляю юбку своего платья и встаю на колени. Одной рукой обхватываю его толстый член, направляя его к моим ожидающим губам. Много ругательств от него. Некоторые из них на иностранных языках.

Я сжимаю свои губы вокруг него, скользя ими вверх и вниз по его длине, останавливаясь, чтобы дать ему то количество всасывания, которое он любит. Тем временем другая моя рука играет у него в штанах, играя с его яйцами. Я сосу, облизываю и принимаю его глубоко, любя его своим ртом. Давая ему понять, что у нас все хорошо. Соленый вкус его преякулята попадает мне на язык, и, о Боже, доставлять ему удовольствие мне тоже доставляет удовольствие. Я уже мокрая и готова кончить. Но это только для него.

Однако, когда его член действительно набухает и становится твердым, покрытым венами, он останавливает меня.

– Ты кончишь со мной, – выдыхает он, держа меня за руки и поднимая на ноги. – Будь сверху. Так мы не слишком сильно помнем твое платье.

– А как насчет твоего костюма?

– К черту мой костюм. – Он снимает пиджак и бросает его на спинку стула. Затем он ложится на пол у моих ног. Легкий блеск пота покрывает его лоб. – Давай же.

Мое платье было не совсем предназначено для этого, но какого черта. Оседлав его тело, я опускаюсь на его твердый член. К счастью, юбка моего платья длиной до пола. Никто никогда не должен знать об ожоге от ковра, который я собираюсь получить, стоя на коленях.

Из меня вырывается тихий вздох.

– Черт, какое приятное ощущение.

– Оседлай меня, – командует он.

– Мы должны действовать быстро. Все эти люди внизу…

Он смеется.

– Ты та, кто сверху. Так чего ты ждешь?

Я кладу руки ему на грудь, мои бедра поднимаются и опускаются, находя правильный ритм. Все это так хорошо. То, как он растягивает меня именно так. Ощущение его тяжести и твердости внутри меня. Все в этом моменте идеально. Я люблю его так сильно, что это причиняет боль. Но если моя сложная прическа действительно выйдет из этого целой и невредимой, я буду в неоплатном долгу перед парикмахером. Потому что достаточно скоро я буду кататься на Томе изо всех сил.

Как и у меня, его дыхание становится резким.

– Вот это моя девочка.

– Да.

– Всегда чувствуешься так чертовски хорошо.

Руки сжимают мои бедра под платьем, пока он молча подталкивает меня вперед. Сильнее, быстрее, я подпрыгиваю вверх и вниз на его члене. Его бедра поднимаются и опускаются резкими маленькими движениями, толкая его член в меня глубже. Тепло распространяется, накапливается и, наконец, обжигает самым сладким из возможных способов. Мои легкие работают с трудом, мое сердце готово разорваться. Пока, наконец, я не кончаю. И это адский оргазм, проносящийся сквозь меня, овладевает мной. Моя киска крепко сжимает его, жадно желая удержать его навсегда.

– Детка, – стонет он подо мной, тоже жестко кончая.

И я в сознании ровно настолько, чтобы не уткнуться лицом в его белую рубашку. Слава Богу. Никто бы не поверил, что рубашка замаралась случайно. Джен уже чертовски подозрительна. Не то чтобы это было противозаконно трахать свою невесту до церемонии. Но мы определенно выбросили в окно старое правило «не видеть невесту в платье до свадьбы».

Ну что ж.

Улыбка Тома ослепительна и широка.

– Боже, я люблю тебя.

– Видишь, – говорю я, делая глубокий вдох и пытаясь привести себя в порядок. – Теперь ты расслаблен и счастлив, не так ли?

– Конечно.

– Это то, что я продолжаю тебе говорить. Я действительно знаю лучше. Когда ты наконец поверишь в это?

– Теперь я в это верю.

– Что ж, как раз вовремя.

– Почти уверен, что ты только что вбила в меня здравый смысл.

– Не-а. – Я ухмыляюсь. – У тебя уже был здравый смысл. Ты умный парень. Ты ведь женишься на мне, не так ли?

– Поцелуй меня, – требует он, поднимая голову.

Я делаю, как меня просили. Это одновременно и обязанность, и удовольствие. То, что я намерена делать до конца своей жизни и за ее пределами, если получится.

– Пойду поправлю макияж. Как насчет того, чтобы встретиться внизу?

– Я в деле.

Глава 11

Очень странно приходить на свою собственную вечеринку, никого не поприветствовав. Кроме того, все смотрят на тебя и улыбаются. Как будто ты только что сделал что-то действительно чудесное, например, спас мир, чтобы заслужить такой уровень внимания. Когда все, что ты на самом деле сделала, – это потратила кучу денег на платье и каблуки. Обычно, выбрасывая деньги на ветер таким образом на вещи, которые ты, вероятно, никогда больше не наденешь, ты заслуживаешь лишь порицание. Но когда ты невеста, все в порядке.

Однако все это не имеет значения перед лицом наполненного любовью взгляда и лучезарной улыбки Тома. Минет и поза наездницы, несомненно, расслабили его. Кажется, сейчас он действительно наслаждается жизнью. Не могу не чувствовать, что мы вступаем в брак правильным путем.

Среди собравшихся вижу улыбающегося Ворона, ухмыляющихся Лису и Медведя. Моя семья и друзья, похоже, тоже в целом в восторге. Это прекрасно. Но мой взгляд продолжает возвращаться к Тому, потому что он для меня все. Он протягивает руку, когда я иду к концу прохода, его большая теплая рука нежно держит мою. Это оно и есть. Мы действительно делаем это.

– Ты в порядке? – шепчет Том, наклоняясь ближе.

Я киваю.

– Да.

– Никаких сомнений?

– Черт возьми, нет.

Мы оба поворачиваемся лицом к леди, которая стоит высокая и спокойная в своем красивом аккуратном костюме. Она открывает рот, чтобы заговорить – и тут это происходит.

Ужасный, но знакомый звук выстрела.

Люди кричат, толпа разбегается или падает на колени.

Официантка стоит на другой стороне террасы, позади свадебных гостей и спиной к дому. В ее руках пистолет, направленный прямо на меня. С такого расстояния все, что я могу разглядеть, это то, что она брюнетка с одутловатым лицом, но что-то в ней кажется слишком знакомым.

– Скорпион, – кричит Медведь, залезая под пиджак.

Ее пистолет поворачивается к нему, и он падает на землю перед ее залпом выстрелов. Нет времени проверять, все ли с ним в порядке. Ни на что нет времени. И это так громко звучит. Момент кажется таким быстрым, но в то же время таким медленным. Я уже и забыла, на что это похоже. Но есть чертовски веская причина, по которой у моего платья есть карманы. Причина, помимо губной помады, салфеток и всего остального необходимого.

Я не шутила, когда сказала Тому, что серьезно отношусь к безопасности. И его, и моей.

Скорпион поворачивается ко мне, попутно делая еще один выстрел. И я клянусь, пуля так близко, что я чувствую, как она пролетает мимо. Близко, но недостаточно близко.

Теперь кто-то другой стреляет в Скорпиона, заставляя ее укрыться за ближайшим баром. У меня звенит в ушах от всего этого шума, люди в панике пытаются вернуться в дом.

Вот тебе и наша прекрасная свадьба.

Поскольку все убегают или скрываются, мой обзор свободен. Я достаю пистолет и прицеливаюсь, руки не дрожат. Другое дело, что улучшилась практика. Этот маленький пистолет я часто брала с собой в тир. У меня уверенная хватка.

Тем временем Скорпион так занята беспокойством о Вороне и Лисе, что не замечает меня. Не думает, что я представляю для нее опасность. Пока нет. И в следующий раз, когда она появляется над верхней частью бара, чтобы открыть ответный огонь, я стреляю.

Красные брызги падают на раздвижную стеклянную дверь позади нее, и ее тело откидывается назад. Лиса просто поворачивается ко мне и кивает. Ворон осторожно приближается к позиции Скорпиона, наклоняясь, чтобы проверить тело. Но она мертва. Нужно быть чертовски везучей, чтобы получить удар в голову и остаться в живых.

– Хорошо. Вау. Это было неожиданно. – Я расслабляю плечи и опускаю пистолет. – Том?

Его тело распростерто на террасе у моих ног.

Мое сердце останавливается. Я клянусь. Но потом он моргает.

О, слава Богу, все еще жив.

– Том! – я ахаю.

– Вызовите скорую помощь! – кричит кто-то.

Стоя на коленях рядом с ним, я откидываю его пиджак. Так много крови впиталось в тонкий хлопок его рубашки, но пуля не попала ни в область сердца, ни в легкие. По крайней мере, кажется, что рана немного ниже и сбоку. Я задираю его рубашку, пытаясь получше рассмотреть рану.

Пуля попала ему в спину под углом и вышла чуть ниже ребер. Я использую свою большую дурацкую юбку с оборками, чтобы надавить на входную и выходную раны, чтобы попытаться замедлить кровотечение. Все, что я вижу и чувствую, – это его кровь, которая пугающе быстро растекается по белому хлопку. Это ужасно.

Лицо Тома бледное.

– Эй. Детка. Ты в порядке?

– Да, и ты тоже.

– Неужели? Потому что я чувствую себя полным дерьмом, как будто в меня только что выстрелили.

– Как ты можешь сейчас шутить? – мое горло сжимается, но я не собираюсь плакать.

– Я все еще жив. Почему бы не пошутить?

– Скорпион мертва. – Лиса стоит рядом с пистолетом в руке. – Похоже, она работала одна.

– Никто из гражданских не пострадал, но, Бетти, у тебя все платье в крови, – говорит Ворон. – Ты уверена, что тебя не подстрелили?

Я качаю головой.

– Это кровь Тома, а не моя. Где скорая?

– Уже в пути, – сообщает Медведь. – Жаль, что она прошла мимо нас.

– Это не твоя вина. Это же я сказал тебе, что не хочу запугивать наших свадебных гостей полным наблюдением и охраной. – Том морщится от боли. – Ну, это отстой.

– Удивительно хорошая стрельба, Бетти, – говорит Лиса. По крайней мере, никто в зоопарке, похоже, не был слишком впечатлен или встревожен раной Тома. В этом есть позитив. – На минуту подумала, что она выстрелила в тебя. Пара сантиметров, и ты, возможно, истекала бы кровью на полу рядом со своим женихом. Какая была бы свадьба!

– Она и тебя держала на прицеле? – спрашивает меня Том сквозь стиснутые зубы. – Я думал, что она охотилась только за мной.

– Это не имеет значения. Она в меня не попала, – говорю я. – Все кончено.

Том не выглядит умиротворенным.

– Думаю, вы ей не очень нравились, раз она взяла на себя такую самоубийственную миссию. – Лиса продолжает внимательно разглядывать толпу, держа пистолет наготове. – Она должна была знать, что мы все будем здесь.

– Да, но она также знала, что все равно мертва. Это был только вопрос времени, когда она оступится, и мы отомстим за Хелен. Вероятно, она чувствовала, что ей нечего терять, – говорит Медведь. – Лиса, у тебя все под контролем?

– Конечно.

– Хорошо. Я собираюсь пойти проверить периметр. Продолжай давить на рану, Бетти, и постарайся не волноваться. Я знаю, это выглядит плохо, но с ним все будет в порядке. – Медведь уходит, не дожидаясь ответа.

На мгновение все замолкают. Том просто лежит там, истекая кровью, с нахмуренными бровями. Пока я пытаюсь успокоить дыхание и оправиться от того, что кажется опасным, как сердечный приступ.

– В этом и заключается проблема перехода на гражданскую службу, – говорит Лиса. – Расслабленная, нормальная жизнь может быть столь же опасной для твоего здоровья. Ожидание, что все твои старые враги забыли тебя.

– Ты не помогаешь, – говорю я напряженным голосом.

– Лиса права. Этого никогда не должно было случиться, – говорит Том. – Если бы это была не Скорпион, это могло быть любое количество других скелетов из моего шкафа. Мое присутствие здесь превратило твою спину в мишень. Мне очень жаль, детка.

– Не за что извиняться. Это не твоя вина.

– Тебе снова пришлось убить. Из-за меня.

– Да, но ее нужно было убить.

Он улыбается этому, или, может быть, он просто морщится от боли.

– Не могу с этим поспорить.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но у меня ничего не получается. У меня трясутся руки, но я делаю, как сказано, и продолжаю давить. Кровотечение, кажется, замедлилось. По крайней мере, я на это надеюсь.

– В любом случае, теперь она мертва, так что все кончено. Мы можем продолжать жить своей жизнью.

Сейчас он выглядит очень бледным. Пугающе бледным. Он молчит. А затем шепот.

– Я люблю тебя.

– Где, черт возьми, скорая помощь? – кричу я.

Неподалеку Ворон занят тем, что что-то кричит нашим гостям. Такие вещи, как "все в порядке, отойдите, пожалуйста, и расчистите путь для персонала скорой медицинской помощи". Джен делает то же самое, бросая на меня обеспокоенные взгляды.

– Все будет хорошо, – повторяю я снова.

Но никто не отвечает.

***

Больничный кофе – пожалуй, самый худший. Это непреложный факт. Как и ожидание, Тома из операционной. Я сижу в приемной в своем окровавленном свадебном платье и смотрю, как бегут часы на настенных часах. Джен и Ворон некоторое время назад принесли нам всем немного еды. Но я не голодна. Мама и папа сидят по обе стороны от меня, стараясь поддержать.

Я ехала в машине скорой помощи вместе с Томом, хотя, как только мы попали в отделение неотложной помощи, его увезли в операционную. Ничто из того, что я сказала, не имело никакого значения. Мне не разрешили быть с ним. Затем мы начали ждать. Никто из врачей или медсестер мне ничего не сказал. На каком-то этапе Медведь и Лиса исчезли. Кто знает, что они делают? На самом деле нельзя их винить. Не похоже, что, сидя здесь, можно чего-то добиться.

Когда полиция прибыла в больницу, чтобы получить от меня показания, Ворон и женщина в гладком сером костюме разобрались с ними. Кто-то похожий, без сомнения, находится в доме, разбираясь там со всякими неудобными типами из правоохранительных органов. Очевидно, что организация привыкла справляться с трудными ситуациями. Потому что у здешних детективов даже не было возможности задать мне какие-либо вопросы. Джен восприняла это как нечто само собой разумеющееся. Но мама и папа были немного сбиты с толку. Как правило, когда кто-то открывает стрельбу на свадьбе и стреляет в жениха, можно предположить, что будет проведено тщательное полицейское расследование. Что заявления будут взяты у всех присутствующих. Ну что ж. Том может придумать, что сказать им позже. Он хорош в этом деле.

– Уверена, с ним все будет в порядке, – говорит мама, сжимая мою руку.

У меня до сих пор кровь под ногтями. Кровь Тома. Даже после мытья рук, пока кожа не сморщилась, она все еще там. Видна даже под моим нежно-розовым французским маникюром. Вот тебе и самый счастливый день в моей жизни.

Не поймите меня неправильно, меня совершенно не волнует, что мы не связаны юридически или что вечеринка была прервана. Меня даже не волнует, что мы так и не смогли воспользоваться цветочной пушкой или съесть торт. Я просто хочу его увидеть. Знать, что с ним все в порядке. Тогда я снова смогу нормально дышать.

– Постарайся не волноваться, дорогая, – присоединяется папа. – Ему обеспечен наилучший возможный уход. Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь поесть?

– Нет. Спасибо. – Они хотят как лучше. Но пять часов.

Пять гребаных часов. Почему это заняло так много времени? Медведь сказал, что с ним все будет в порядке. Он так сказал.

Наконец входит врач в синей медицинской форме.

– Элизабет?

– Да? – я уже на ногах и иду к ней. – Где Том? Могу я увидеть его?

Ее взгляд полон нежной печали. Профессионал насквозь. Она уже много раз делала это раньше.

– Мне так жаль.

– Нет.

– Были осложнения…

И вдруг Ворон поднимает меня, его руки крепко обнимают меня. На самом деле, он – единственное, что удерживает меня от пола.

– Том не мертв. Этого не может быть. Мы собираемся пожениться.

– Мне очень жаль, – повторяет доктор. Как будто это что-то меняет.

Все, что я люблю, умерло.

***

– Открывай, – кричит Джен с другой стороны двери в ванную. – Я знаю, что ты там.

Со стоном я поднимаюсь на ноги и щелкаю замком.

– Что-то не так внизу?

– Нет. У твоей мамы все под контролем. – Она входит с бутылкой скотча и двумя стаканами в руках. Вот почему она моя лучшая подруга на веки вечные. – Но если ты собираешься прятаться на поминках своего жениха, то я не позволю тебе сделать это в одиночку.

– Я просто больше не могла этого выносить. Все эти бесполезные банальности от людей, которые даже не знали его. Настоящего его.

Она наливает две здоровенные рюмки и с грустной улыбкой передает одну мне.

– Выпей. Ты прошла через службу. Иногда бывает лучше, если ты не пытаешься провести все двадцать четыре часа трезвым. Я думаю, что сегодняшний день определенно подпадает под эту категорию.

– Спасибо. – Я пытаюсь улыбнуться и с треском проваливаюсь. – Я могу честно сказать, что его отсутствие – это самое худшее, что я когда-либо чувствовала.

– О, Би.

Я сижу, прислонившись спиной к ванне, разглаживая складки на своем модном черном костюме. Мои каблуки валяются в другом конце комнаты, куда я их бросила ранее. Разбитое сердце и больные ноги – это, черт возьми, слишком много, чтобы справиться с ними за один день. Я выпиваю добрую половину скотча, обжигая горло огнем. Не то чтобы это был плохой скотч, у Тома был превосходный вкус в таких вещах. Это просто много скотча за один раз.

– Черт, – хриплю я.

Джен присоединяется ко мне на полу, и мы обе пьем еще. На этот раз я отношусь к этому спокойно. На пустой желудок алкоголь подействует быстро. С тех пор как я попала в больницу, меньше недели назад, я была потеряна. Чертовски подавлена – ем, когда мама или папа ставят что-то передо мной, ложусь спать, когда они это делают. Ночью в постели одна я плачу, уткнувшись лицом в его подушку. Но в остальное время…Я не знаю. Мысль о том, чтобы позавтракать этим утром, была решительным "нет". Не смогла этого сделать.

В основном в эти дни я просто смотрю на стены. Приятные, пустые и скучные. Там нет ничего, что напоминало бы мне о Томе. Или, по крайней мере, не так сильно, как почти все остальное в доме и в мире в целом.

– Так расскажи мне о нем, – просит Джен. – О нем настоящем.

Я облизываю свои сухие губы.

– Я знаю, что есть вещи, которые ты не можешь сказать. Но постарайся обойти это. – Она делает еще один глоток. – Ты же знаешь, что почти не говорила о нем вообще. Ни разу с тех пор, как это случилось.

– Он ушел. Какой в этом смысл?

– Смысл в том, чтобы помнить о хороших вещах. Хранить воспоминания о твоей любви, даже если ему пришлось тебя покинуть.

– Он не покидал меня; его украли у меня. – И я все еще не сожалею об убийстве Скорпиона. Я бы с радостью повторила это еще дюжину раз или больше. Но даже этот гнев приглушен, притуплен. Печаль – это океан, и я тону.

Она кивает.

Я откидываю голову на край ванны.

– Он был верным, сильным и временами жестким. Даже жестоким. Но он также мог быть милым и забавным.

Легкая грустная улыбка Джен вернулась.

– И он был храбрым. Храбрым и умным. Я знаю, что он не был склонен много говорить, но, честное слово, он, наверное, был одним из самых умных людей, которых я когда-либо встречала. Не хотела бы я играть против него в шахматы. Хотя он также не был совершенен. Он мог быть невероятно глупым в некоторых вещах. Обычно это было связано с нашими отношениями, которые он всегда портил. Но в итоге он всегда исправлял это. Этот человек просто не хотел уходить. – Я вздыхаю. – До этого момента.

Джен подносит стакан к губам.

– Он очень любил тебя, ты знаешь?

– Это я действительно знаю. И еще минут пятнадцать или около того, и мы были бы женаты. Я бы официально стала миссис Ландж, вдовой.

– Думаю, ты можешь называть себя вдовой, если хочешь. Никто не собирается с тобой спорить.

Я пожимаю одним плечом.

– На самом деле мне все равно. Это просто одна из тех случайных мыслей. Было бы неплохо иметь какие-то хорошие воспоминания о церемонии, а не о том, что все мгновенно полетело к чертям. Иметь документ, где он подписал на пунктирной линии, обещая, что он мой. Это было бы здорово.

– Ты думала о консультациях у психолога?

– Консультациях по поводу горя или консультациях по поводу того, что убила кого-то?

Глаза Джен на мгновение расширяются.

– Думаю, вероятно, ты могла бы сходить и из-за того, и из-за другого.

– В конце концов, может быть. Я еще не готова говорить об этом с незнакомым человеком. Хотя, когда я это сделаю, никаких подробностей точно не будет. В новостях сообщили об этом, как «местный житель был застрелен в день своей свадьбы». Очевидно, это была немотивированная атака. И вот теперь мы здесь, в день его похорон… Я так старалась не влюбиться в него. – Я делаю еще один глоток скотча. – Знала, что это неразумно. Но что поделать?

Взгляд Джен мрачен.

– Мне так жаль.

– Знаю. Мне тоже. – Я поднимаю свой стакан. – За Тома Ланджа. Любовь всей моей жизни и лучшего мужчину, которого я когда-либо встречала.

– За Тома.

Мы обе пьем.

***

Тот, кто стоит у двери, уверена, настроен решительно. Когда постоянный звон колокольчика не поднимает меня с дивана, вместо этого они начинают колотить в дверь. На самом деле, стучит молотком. К счастью для меня, в наши дни мои способности игнорировать вещи, людей и все остальное очень велики. Медведь и Ворон продолжают появляться, желая посмотреть фильмы или просто пообщаться. То, на что я была совершенно определенно не в настроении. И они, очевидно, следили за мной и моей безопасностью только ради своего погибшего товарища. Чего они не поняли, так это того, что они были просто еще одним напоминанием об отсутствии Тома. О моем разбитом сердце. То, как они проверяли все двери и окна, и предлагали почистить мой пистолет для меня или отвезти меня в тир. Нет, спасибо. Том исчез. Его враги получили сообщение и оставили меня в покое.

Оскорбление моей входной двери продолжается в течение нескольких минут. Еще немного такого, и соседи могут пожаловаться. Не то чтобы меня это волновало.

– Это сталь, тупица, – бормочу я. – Ты не попадешь внутрь.

Наконец шум стихает. Именно так мне и нравится. За исключением того, что затем входная дверь распахивается, и Лиса входит, как будто это место принадлежит ей.

Я сажусь прямо.

– Как, черт возьми, ты прошла через эту дверь?

– Отмычка.

– Хм.

– Если ты действительно хотела попытаться не пустить меня внутрь, тебе следовало использовать засов.

– Я запомню это на следующий раз.

– Ну, а теперь. Разве ты не выглядишь как куча дерьма? – ее британский акцент действительно идеально подходит для такого рода унижений. – Они сказали мне, что ты плоха, но это… Ты хотя бы моешься?

– Уходи.

– К сожалению, я не могу, – говорит она. – Медведь и Ворон заняты в другом месте, и я была единственной, кто мог сегодня проверить твое жалкое состояние.

– Я не нуждаюсь в проверке.

– Как скажешь, милая.

– Ты мне даже не нравишься.

– Ты тоже далеко не моя любимица, но мы здесь. – Она нюхает воздух рядом со мной, морщит нос, прежде чем сесть напротив. – Прошел уже месяц, Бетти. Он ушел. Тебе нужно перестать быть жалкой, взять себя в руки и жить дальше.

– Спасибо за предложение. – Джен, мои родители и все остальные, кого я знаю, были немного более снисходительны, давая мне время для скорби. Шпионы и убийцы, такие как Лиса и Медведь, очевидно, справлялись с подобными вещами немного быстрее. Но все, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое, черт возьми. Однако, по-видимому, это слишком много, чтобы просить об этом.

– Ворон подумал, что я могла бы начать учить тебя некоторым приемам самообороны, – говорит она.

– Не интересуюсь, спасибо. Во всяком случае, пока нет.

– У тебя хотя бы есть поблизости пистолет?

Я машу рукой в воздухе.

– Где-то здесь должен быть один.

Страдальческий вздох безупречной женщины на другом конце комнаты.

– Посвятить остаток своей жизни тому, чтобы побить мировой рекорд общей глупости в сочетании с наибольшим количеством использованных коробок для пиццы – идея не слишком впечатляющая.

– Я знаю. Вот почему я также работаю над созданием пирамиды из пустых банок из-под огурцов. И если кто-то ворвется и попытается убить меня, они станут удобным снарядом.