Текст книги "Ложь (ЛП)"

Автор книги: Кайли Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Мои внутренности сжимаются от страха, и единственная бесполезная, глупая мысль, которая у меня есть, это то, что я хочу, чтобы Том был рядом со мной. Так что, если все это закончится пылающим адом, по крайней мере, в конце я смогу быть в его объятиях. Но он находится далеко в другом конце комнаты. И он никогда не доберется до меня вовремя.

Хелен продолжает говорить спокойно, как будто она не держит жизни каждого в своих руках.

– Вся собственность была пропитана им с момента реконструкции 1990 года. Весь путь от подвала до подъездной дорожки. И Чарльз знал об этом с самого начала. Он был тем, кто связал меня с командой, чтобы все это подстроить.

– Ты блефуешь, – говорит Арчи, почти выплевывая слова. – Ты бы не стала убивать всех своих людей.

– О, пожалуйста. Они были мертвы в тот момент, когда согласились прийти сюда, и ты это знаешь. – Она позволяет своей левой руке опуститься, пистолет выпадает из ее пальцев. – Признай это, Арчи, нас переиграли. Чарльз заставил нас объединить все наши ресурсы и людей в одном месте, которое, как он знал, ты мог успешно атаковать, а я могла успешно уничтожить. Для всех нас все кончено. Ты думал, что это ты взял верх, но это все время был он. Он знал, что я была готова умереть, чтобы сохранить организацию, если бы меня к этому подтолкнули. Ну что ж. По крайней мере, я буду той, кто убьет тебя. Хотя, полагаю, это слабое утешение.

– Босс? – спрашивает Скорпион. Теперь она выглядит встревоженной.

– Тихо, – рявкает на нее Арчи. Половина его команды нервно переминается с ноги на ногу. – Просто дай мне подумать минутку. Дай мне подумать!

– Единственное, что меня по-настоящему огорчает – это Вермеер. Он висит в главной спальне. – Хелен с надеждой смотрит на Арчи, а затем переводит взгляд на меня. – У нас здесь гражданское лицо. Никто из нас не выйдет отсюда живым. Но мы могли бы отправить ее с этим в путь. Вероятно, она могла бы вовремя уйти достаточно далеко. В конце концов, в мире всего тридцать четыре его картины.

– Подождите, что? – выпаливаю я, потрясенная внезапным поворотом событий. – Нет! Я никуда не собираюсь уходить.

Честно говоря, с моими травмами я была бы удивлена, если бы вообще смогла выбраться из дома, не говоря уже о том, чтобы пройти весь путь по подъездной дорожке. Но я ни за что не оставлю Тома. Что бы ни надвигалось, мы встретим это бок о бок. Или, по крайней мере, в одной комнате.

– Ах, ну что ж. – Хелен кивает и смотрит на свой правый кулак, костяшки пальцев побелели, они крепко сжимают детонатор. – Это была просто мысль.

– Подожди, ты, глупая сука… – Арчи протягивает к ней руку.

– К черту все это! Я не подписывался на самоубийственную миссию. – Этот голос доносится из-за спины Арчи, от одного из его команды, стоящего ближе всего к взорванной стене. Парень поворачивается и убегает.

– Что ты делаешь? – Арчи в тревоге оборачивается. – Стоять на месте!

Четверо оставшихся членов команды Арчи поворачивают головы в сторону наемника, убегающего отсюда, бедняга, очевидно, надеется убраться из зоны взрыва, прежде чем Хелен отправит нас всех на тот свет.

И, не говоря ни слова, Том, Медведь, Ворон и Лиса дружно поднимают оружие. Они начинают стрелять в тот крошечный момент, когда все враги отвлекаются. Несколько плохих парней упали на пол и больше не двигались.

Но не Скорпион. Она не повернула головы. И когда начинается стрельба, она затаскивает Арчи за кухонный островок и открывает ответный огонь.

Все происходит слишком быстро. Пистолет Тома разносит в клочья кухонный островок. Все стреляют из своего оружия, бегут в укрытие, и весь ад вырывается на свободу.

Я опускаюсь еще ниже на полу. Но не из-за новой травмы. Это то, что Том сказал мне сделать. Пока он занят, пытаясь выманить Скорпиона и Арчи, я в идеальном положении, чтобы проскользнуть на другую сторону островка и сделать что-нибудь полезное. Если попытку убить кого-то вообще можно назвать полезным.

Лиса ведет рукопашный бой в нескольких метрах от нас, огромный парень бьет ее головой о плиту, пока она безвольно не сползает на пол. Однако, прежде чем этот чувак сможет застрелить меня или кого-то еще, кто-то рисует кровавый круг в центре его лба.

Том выглядывает из-за остатков стены между кухней и большой комнатой. Каждый раз он делает несколько выстрелов в Скорпиона. Можно с уверенностью сказать, что все ее внимание в настоящее время занято моим мужчиной. Неподалеку Хелен снова подняла пистолет и радостно отстреливается. Но она прямо на виду, просто сидит там, и проходит всего мгновение, прежде чем ее поражают, удар пули кружит ее крошечное тело, и она падает на пол.

Ее глаза встречаются с моими, когда кровь вытекает из ее груди, и переключатель мертвеца выпадает из ее руки.

Время замирает.

Пара плохих парней разбегаются по углам комнаты, вероятно, надеясь получить шанс выжить при обрушении здания.

Но Хелен только подмигивает мне.

Ничего не происходит.

Блеф. Все это было гребаным блефом.

Чарльз, динамит, передача ее имущества, все это. И все для того, чтобы купить им это секундное преимущество.

Том, Медведь и Ворон не прекращают стрелять. Еще двое людей Арчи падают. Затем взрывается пара светошумовых гранат, и наступает ошеломленная тишина. Я даже не уверена, какая сторона их бросила. Пыль наполняет воздух, шум пронзительно громкий в моих ушах.

Сейчас у меня есть шанс.

Я ползу вперед на локтях и коленях. Какую бы травму я ни получила в спину, она воет в кровавой муке. Хотя та, что у меня на руке, не намного лучше. Пули продолжают лететь, но ни одна не летит в мою сторону. Все в основном заняты в другом конце комнаты, где кухня выходит в гостиную, где Том, Медведь и Ворон все еще устраивают им ад.

Уровень боли зашкаливает, но мне удается обойти островок достаточно далеко, чтобы увидеть придурка в костюме-тройке. Я тяжело дышу при каждом вдохе, края моего зрения темнеют. Но я все еще вижу достаточно ясно, чтобы выполнить свою работу.

Надеюсь.

Арчи держит пистолет, его руки дрожат. Это видно сразу, как только он видит меня. Потому что он испускает испуганный вопль и пытается направить оружие на меня. Только он так неуклюж, что я на его фоне выгляжу экспертом.

Я нажимаю на спусковой крючок, и моя первая пуля попадает ему в бедро. Мужчина роняет пистолет, на его лице выражение шока.

Выше. Мне нужно целиться выше.

Вторая пуля попадает ему в грудь, и он падает навзничь, оставляя Скорпиону возможность убить меня.

О, черт.

Она поняла, что кто-то прокрался мимо ее охраны. Направление ее пистолета смещается с Тома и останавливается прямо на вашем покорном слуге.

Она как раз нажимает на спусковой крючок, когда Том скользит по вершине островка и набрасывается на нее. Они катаются по полу, а Арчи стонет от боли – из него льется кровь.

Хорошо.

Кроме того, мне кажется, я вот-вот потеряю сознание. Моя голова тяжелая, темнота продолжает медленно сгущаться вокруг моего поля зрения.

Нет, черт возьми, нет. Я в порядке. Просто нужно еще немного продержаться. Я нужна Тому.

Я заставляю себя полностью встать и пытаюсь прицелиться из пистолета, но они – просто размытое пятно движущихся, борющихся частей. Какая-то смесь боевых искусств, бокса и чистой необходимости, подпитывающая их движения. Это было бы впечатляющее зрелище, если бы на карту не были поставлены жизни людей.

Внезапно у Скорпиона в руке оказывается нож, и она вонзает его в плечо Тома как раз в тот момент, когда он открытой ладонью бьет ее по трахее. Она хрипит и вздрагивает, пятясь назад, бросаясь к двери, держась одной рукой за горло.

Том вырывает нож и швыряет его в ее удаляющуюся фигуру. Кровь Тома закручивается в воздухе спиралью, когда клинок движется к своей цели. Раздается хруст, когда Скорпион проскальзывает внутрь проема. Может быть, раздается визг Скорпиона, но она все еще движется, быстро исчезая в тени окружающего леса. Мудрый выбор, учитывая, что ее босс истекает кровью у меня на глазах, а большинство ее единомышленников мертвы.

Ее дезертирство не вызывает особого удивления. Она уже доказала, насколько не верна, присоединившись к Арчи.

Какое-то мгновение мы с Томом просто смотрим друг на друга. С настоящей живой любовью. Стоны Арчи немного раздражают, но их достаточно легко игнорировать. Ничто не может отвлечь меня от ощущения всех этих хороших вещей. Подумать только, раньше я велась на пресное и скучное притворство Тома. Сейчас он просто прекрасен, и я люблю его. Ни одна вещь не может отвлечь меня от этого. Ни обломки, ни несколько оставшихся выстрелов, пока остальные убеждаются, что наши враги действительно мертвы от пули в голову, ни всеобщая бойня вокруг нас.

Все это не имеет значения. Только мы.

Хотя, очевидно, Том не чувствует того же, потому что он всаживает пулю в мозг Арчи. Затем еще один для пущей убедительности. Он делает это, даже не глядя. Просто бесцеремонно отправляет большого злодея в неизвестность.

Поскольку Том уже знает, что я люблю его, я говорю следующее, что приходит мне в голову.

– У тебя идет кровь.

Взгляд Тома сужается.

– Что ты сказала?

Учитывая, что я больше хриплю, чем говорю, и все уже, должно быть, наполовину оглохли, меня это не удивляет.

– Я эм…ты… о, черт…

Все затихает. И я тоже, падая, но мое сознание держится достаточно долго, чтобы зафиксировать, как я падаю лицом в пол. Так что на этом для меня все и закончилось.

Глава 10

Так много звуковых сигналов разрушают мой мирный сон. Проклятье. Кроме того, почти все белое. Простыни, одеяло, стены, потолок.

Когда я поворачиваю голову, монотонность нарушается великолепными цветочными композициями и букетами. Пионовидные розы, гортензии, орхидеи, тюльпаны, хризантемы, лилии… все возможные цветы. Всепоглощающе и прекрасно. Кто-то сильно потратился на меня. Люди иногда могут быть такими удивительно замечательными. Я имею в виду, что мир действительно восхитительно прекрасное место, когда вы останавливаетесь и думаете об этом.

– Бетти. – Том нависает надо мной, с бледным лицом. – Детка, я здесь.

– Я знаю, что это так, глупышка. Я вижу тебя.

Мужчина моей мечты просто моргает.

– Ты сейчас под кайфом, не так ли?

Я хихикаю, так что может быть. Но кто может меня винить?

Его улыбка усталая.

– Я бы попросил уменьшить дозу морфия, но, боюсь, у тебя несколько сильных ушибов позвоночника и пара сломанных ребер. Но с тобой все будет в порядке. Нам чертовски повезло, что пули, попавшие тебе в спину, не были бронебойными. Они и так причинили достаточно вреда. Тебе очистили глубокую ссадину от пули на руке, но от этого останется шрам. Мне очень жаль.

И тут меня осенило. Коттедж, и сумасшедшая битва, и все, через что мы прошли. Однако с моим нечетким мозгом картинки искажаются. Кажется, я не могу прояснить воспоминания.

– Том. Думаю, что я кое-кого убила. Опять. О Боже мой. Я знаю, у нас не было особого выбора, но все же…

– Черт, – бормочет он, нежно касаясь моего лица. – Детка, не плачь. Ты стреляла в Арчи всего пару раз, помнишь? Он был ужасным человеком. Но я тот, кто убил его. Всадил ему две пули прямо между глаз. Так что это был я, а не ты. Ясно? Ты считаешь меня ужасным человеком?

– Нет. Ты замечательная. Самый замечательный мужчина, которого я когда-либо встречала.

– Может быть, мне следует чаще давать тебе наркотики.

– Не могу поверить, что мы выбрались оттуда живыми. – Я выдыхаю с облегчением. Несмотря на все лекарства, которые мне давали, даже это небольшое действие отнимается все силы. – Не думаю, что мне пока стоит двигаться.

– Вероятно, хорошая идея. – Его взгляд такой теплый и нежный. Самые красивые голубые глаза на свете. Только тогда я вспоминаю кое-что еще. Том хмурится. По какой-то причине в этом человеке есть смутное долготерпение. – Почему, ради всего святого, ты сейчас плачешь?

– Я только что вспомнила. Тебя у-у-ударили ножом в плечо.

– Детка, мне наложили несколько швов пару часов назад. Я в порядке. – Он снова вытирает мои заплаканные щеки, между его бровей небольшая морщинка. – Прекрати это. Ну же, тебе нужно сохранять спокойствие. Это нехорошо для тебя – нервничать из-за каждой мелочи.

– Каждой мелочи? Мы только что пережили войну! – я шмыгаю носом. Не могу вытереть нос тыльной стороной ладони, потому что из нее торчит чертовски огромная игла. Боже. К счастью, Том понимает мою нужду и протягивает мне салфетку. Я сморкаюсь совершенно не по-женски. – Благодарю. Как все остальные?

Выражение его лица застывает.

– Хелен не выжила.

– О, нет.

– Чарльз сейчас здесь. Он принял командование и имеет дело с федералами и так далее.

– Они нашли Скорпиона?

– Нет. Пока нет. Но мы это сделаем. – Он убирает мои волосы с лица. – Бетти, я тут подумал.

– Хммм?

– Я решил, что после того, как этот беспорядок будет убран, я уйду на пенсию.

Это меня ошеломило. Несмотря на туман в моей голове, его слова возвращают мне здоровую, хотя и нежелательную дозу реальности.

– Неужели? Ты готов отказаться от всех волнений, беготни повсюду с пистолетом и всего прочего? Подожди… Ты делаешь это ради меня?

– Конечно, я делаю это ради тебя. Вряд ли я стал бы делать это для кого-то другого.

– Но что, если ты сойдешь с ума от скуки и возненавидишь меня?

– Нет. – Он качает головой. – Этого не произойдет. Как жизнь с тобой может быть скучной? Кроме того, ты была без сознания, когда я принимал решение.

– И все же я по-прежнему являюсь причиной, по которой ты принимаешь это решение, и это такое важное решение.

– Это правильное решение.

– Они вообще позволят тебе уйти на пенсию? Организация?

– После всего, что произошло, они вроде как у нас в долгу прямо сейчас.

– О. – Я закрываю глаза. Несмотря на то, что я только что проснулась, я уже снова устала. С другой стороны, мне нравится смотреть на него. Поэтому я снова открываю глаза. – Ты такой милый. Но ты говоришь здесь о вещах, меняющих жизнь. С одной стороны, мне нравится мысль о том, что ты не находишься в постоянной опасности. С другой стороны… тьфу. Не могу вспомнить, что я собиралась сказать. Почти уверена, что я слишком взвинчена и ранена для такой серьезной дискуссии. Я также не хочу говорить что-то не то. Ты уверен, что тебе тоже не следует лечь и отдохнуть? Сколько крови ты потерял?

– Я в порядке. Не беспокойся обо мне. И да, это правда, это серьезное решение. Давай обсудим это позже. – Он легко целует меня в губы. – Я люблю тебя. Ты веришь мне, когда я говорю это тебе сейчас, или как?

Это больно. Но я не могу удержаться от улыбки.

– Да. Я верю.

***

– Это чушь собачья, – говорит Джен, скрестив руки на груди, стоя в ногах моей кровати на второй день моего пребывания в больнице.

– Мне очень жаль.

Моя лучшая подруга еще больше хмурится. На самом деле я не могу ее винить. С уменьшением дозы морфия я тоже не в самом лучшем настроении. Большой участок позвоночника, покрытый синяками, ребра доставляющие мне адские страдания, и все остальное, у меня сейчас не так много поводов для улыбки. Помимо того, что я жива. И помешана на Томе. И снова вижу людей, которых люблю. Эти вещи все еще имеют значение. Просто трудно помнить об этом, когда даже при дыхании я морщусь от боли.

– Я видела, как эти два чудака увозили тебя в машине скорой помощи, – говорит она напряженным от гнева голосом. – Им пришлось вытолкать меня за дверь, чтобы помешать мне поехать с тобой.

– Знаю. Мне так жаль, что я не смогла связаться с тобой. Даже сообщения были под запретом. Они бы этого не допустили, а даже если бы и допустили, это только подвергло бы тебя опасности.

– Так что конкретно ты можешь сказать? – спрашивает она, опустив плечи.

– Ничего, – признаю я. – Предполагается, что я вообще ничего не должна говорить. Несмотря на это, я собираюсь сказать тебе, что кто-то очень высокопоставленный в правительстве сказал мне ничего не говорить, иначе произойдут плохие вещи. Судебный процесс. Тюремный срок. Я не знаю, что именно. Она говорила очень зловещим тоном. Мне не стыдно признаться, что я была напугана.

И это чистая правда. Женщина, которую Чарльз послал допросить меня, вроде как напугала меня до чертиков. Поскольку Скорпион все еще где-то там, со мной всегда тусуется кто-нибудь из парней или Том. Поскольку Том был занят в другом месте, а Лиса дежурила снаружи, мне пришлось разбираться с правительственной дамой самостоятельно. Честно говоря, я, наверное, предпочла бы пережить еще одну перестрелку, чем снова встретиться с ней лицом к лицу. Если она займет место Хелен в комитете, я желаю им всего наилучшего.

– Значит, ты не можешь сказать ничего, кроме того, что тебе нельзя ничего говорить, иначе нас всех постигнет кара?

– Да. У нас никогда не было этого разговора, и мы никогда больше не вернемся к нему. Ты меня понимаешь? – если бы не Том, обыскавший комнату в поисках жучков и создавший штуковину, которая блокировала все остальные попытки прослушивания, мы с Джен не смогли бы даже это обсудить. – Официальная версия такова, что я была в коме и случайно попала в больницу под чужим именем, а это значит, что никто не мог меня найти.

Джен фыркает.

– Как будто я не ходила по каждой чертовой больнице в поисках твоей жалкой задницы. Я бы никогда не поверила в эту чушь.

– Я знаю. Вот почему я говорю тебе то, что говорю. О чем я не должна была тебе говорить.

– Что по-прежнему ничего не значит.

– Извини. Но это все, что я могу тебе дать. Пожалуйста, пойми, я не шучу, когда говорю, что эти люди… они опасны. Мы должны хранить их секреты. Другого выбора нет.

– И Том – один из них?

– Нет. – Чем больше я думаю о его отставке, тем больше мне это нравится. – Но, как я уже сказала, мы никогда больше не будем это обсуждать. И ты определенно не можешь обсуждать это с ним.

Она плюхается задницей на стул, глядя на меня усталыми глазами. Потребуется серьезное количество педикюра и мороженого, чтобы загладить свою вину перед ней.

– Ты собираешься рассказать мне об этом огромном камне у тебя на пальце?

– Мы любим друг друга и собираемся пожениться. На этот раз по-настоящему.

Джен моргает один, два, три раза.

– Ты просто играла, когда бросила его?

– Нет! Абсолютно нет. Ты же знаешь меня, – говорю я, теперь тоже скрестив руки на груди. Только у меня болят ребра, а я не хочу защищаться перед своей лучшей подругой. Вводить ее в заблуждение или откровенно лгать ей просто не сработало бы. Я не только не хочу этого делать, но и мы знаем друг друга почти всю жизнь, эта женщина может читать меня как открытую книгу. Она ни за что не поверит в их дерьмовую историю сокрытия. Чтобы заставить маму и папу проглотить это, уже потребовались некоторые усилия. – Я серьезно относилась к тому, чтобы порвать с этим мужчиной. Однако с тех пор у нас было много разнообразных дискуссий. Кроме того, я сама надрала ему задницу, и теперь мы решили попробовать еще раз.

– Все любопытнее и любопытнее. Значит, ты любишь его сейчас?

– Это вроде как произошло за короткий промежуток времени, но да. Это чистая правда.

– И он любит тебя?

– Он говорит, что любит, и я, например, верю ему.

– Ладненько, – говорит она.

– Ты так просто все отпустишь?

Она пожимает плечами.

– Что, черт возьми, я еще могу сказать? Вся эта ситуация совершенно непонятна. Но с другой стороны, ты жива, счастлива, не взорвана и, по большей части, цела и невредима. Что касается твоего возвращения к статусу помолвленной, то пока я все еще могу сама выбирать платье подружки невесты, меня это устраивает. Во всяком случае, мне всегда нравился этот парень. Немного тихий, но ты не можешь иметь все.

– На самом деле он не такой тихий и скучный, как мы думали. Возможно, мы немного ошиблись в этом вопросе.

– Но позволь мне угадать… – Джен поднимает бровь. – Ты не можешь рассказать мне об этом.

Я одариваю ее мрачной улыбкой.

– Да.

Том осторожно стучит в дверь, прежде чем проскользнуть внутрь.

– Время вышло. У нас скоро будет компания.

– Кто?

Его губы слегка кривятся.

– Медведь принесет тебе еще цветов, подлиза.

– Ты же знаешь, что он делает это только для того, чтобы позлить тебя.

Мой жених ничего не говорит.

– Во что ты ее втянул? – спрашивает Джен, снова твердым голосом. – Не трудись говорить мне, что ты не можешь мне сказать. Я уже слышала всю эту секретную правительственную болтовню. И не волнуйся, я буду держать рот на замке.

– Подруга, – говорю я, слегка паникуя. – Ты сказала, что ничего ему не скажешь.

– Нет, я так не говорила.

– Джен, – вздыхаю я.

Но она слишком занята, бросая на моего мужчину косые взгляды, чтобы услышать меня. Кроме того, она, по-видимому, еще не закончила свою речь, сопровождаемую многочисленными указаниями пальца.

– Просто знай это, Том. Тебе лучше присматривать за ней. У меня нет необходимых социальных навыков, чтобы найти новую лучшую подругу. У меня также нет ни времени, ни сил на это. Так что она больше никогда не должна быть взорвана, или обстреляна, или что-то еще. Понимаем ли мы друг друга?

Том даже не моргает.

– Да, мэм.

– Отлично.

***

В конце концов, я не могу выбирать, в какую из конспиративных квартир Тома мы переедем. Это решение было принято за меня из-за различных особенностей безопасности здания. Однако, учитывая, что крутое, современное, похожее на бетонную коробку здание расположено в Венис-Бич, я, черт возьми, не жалуюсь.

– У него высокий забор, датчики и камеры по всему саду и внутри дома, – говорит Том, провожая меня из гаража в смежную кухню-гостиную открытой планировки. – Наружные двери сделаны из стали, а стены хорошие и толстые. Должен быть способен выдержать любое количество взрывов. Система безопасности – самая лучшая из доступных. Позже я покажу тебе, как ею управлять.

Я осторожно передвигаюсь, так как перемещение все еще является довольно деликатным процессом. Заживление ребер обычно занимает около шести недель. К тому времени глубокие синяки на моей спине должны будут исчезнуть, а рана на руке полностью зажить.

– Хорошая мебель. Мне нравится все это светлое дерево и открытые балки. Кухня похожа на влажную мечту шеф-повара.

– Комната безопасности установлена за кладовой. Там же хранится и основной тайник с оружием.

– Кто бы ни украшал это место, он проделал потрясающую работу, восхищаюсь я. – Не то чтобы я не хотела добавить несколько своих штрихов, ты же знаешь. Может быть, несколько подушек и ковриков, чтобы добавить немного красок.

– Все окна из Лексана, так что они пуленепробиваемые.

– Боже мой, Том, у нас есть камин и терраса! Я вижу впереди много хороших времен. Тебе это понравится, не так ли?

Ворчание.

– Ты сказал, наверху три спальни, верно?

– Верно. В каждой из них есть оружейные сейфы вместе с тревожными кнопками.

– Да? Как насчет гранат?

– Светошумовые гранаты находятся за кладовой, но остальные в напольном сейфе в гараже, вместе с несколькими минами и парой стингеров, – тараторит он.

Я бросаю на него взгляд.

– Что? – он чуть приподнимает подбородок. – Ты хочешь, чтобы они все были в комнате безопасности?

– Попробуй еще раз.

– Ты совсем не хочешь гранат?

– Чего я хочу, мой друг, так это чтобы ты немного остыл. Ты на пенсии, помнишь?

– Я помню. Но я люблю тебя. Ты – первая настоящая семья, которая у меня когда-либо была, и я серьезно отношусь к тому, чтобы защищать тебя. Теперь это моя работа. – Руки скользят вокруг моей талии, он подходит достаточно близко, чтобы коснуться кончика моего носа своим. – Не заставляя тебя чувствовать себя подавленной или ограниченной, конечно. Потому что это было бы плохо по разным важным причинам, которые я сейчас не могу вспомнить, но о которых ты говорила много раз и очень подробно.

– Хм. Здесь ты не выиграешь ни одного очка.

– Да, но я могу сделать это своим языком. Это всегда приносит мне очки.

– Том…

– А когда ты вернешься к работе, разве не было бы забавно, если бы я присоединился к тебе? Я мог бы быть чем-то вроде твоего личного помощника.

Сегодня мой особый взгляд, несомненно, получает нагрузку.

– Все еще твердое «нет» на это, да?

– Я тоже тебя люблю. Я без ума от тебя. Но я бы предпочла, чтобы мы сами по себе НЕ сходили ума. – Я одариваю его нежной улыбкой. – Тебе нужно найти хобби, помимо преследования меня. Это будет для тебя огромным изменением образа жизни, а не постоянным уклонением от пуль. Однако, как уже обсуждалось ранее, подавление меня своей любовью и вниманием привело бы только к безумию в различных формах и проявлениях с обеих наших сторон.

– Может, и нет, – говорит он. – Ты не можешь сказать этого наверняка.

– Сколько устройств слежения у меня сейчас при себе? И будь честен.

Он поморщился.

Одно или два. Самое большее, три. Ладно, четыре. Но я чуть не потерял тебя, а там, снаружи, очень опасный мир. Принять некоторые меры предосторожности – это просто разумно.

– Я соглашусь на пару устройств. Не более того.

– Спасибо. Я ценю это. – Он наклоняет голову. – Подожди. Включает ли это в себя отслеживание твоего мобильного телефона? Потому что это просто довольно стандартная процедура мониторинга, верно?

Я смотрю на небеса.

– Милый младенец Иисус.

– Это означает «нет»?

– Поскольку я понимаю, что дело не в проблемах доверия или контроля, если это означает, что ты немного расслабишься, тогда я смирюсь с этим, – говорю я. Потому что в наши дни я не совсем невежественна, когда дело доходит до опасности, но я тоже не хочу жить в пупырчатой пленке. Это тонкая грань – найти баланс, – в какой-то степени. Но не дави, приятель. Есть какие-нибудь новости о Скорпионе?

Его язык играет за щекой. Редкий признак нервов у моего стального человека.

– Ворон потерял след в Канаде. Она, наверное, сейчас на другом конце света, ищет работу, перегруппировывается, да что угодно.

– Возможно, – говорю я.

– В конце концов, мы найдем ее. Она не может прятаться вечно.

– Ты уверен, что не против уйти на пенсию? Я имею в виду, я хочу, чтобы ты был в безопасности. Но я также хочу, чтобы ты был счастлив, а эта жизнь – все, что ты когда-либо знал.

– Я уверен.

Я хмурюсь.

– Это просто казалось таким спонтанным решением.

– Детка, послушай меня. – Он нежно целует меня в губы и улыбается. – Моя работа никогда не будет угрожать или причинять тебе вред каким-либо образом, в какой-либо форме или виде. Это никогда не должно повториться. В коттедже Хелен был момент, когда я подумал, что ты, возможно, серьезно ранена или мертва. И это чуть, бл*дь, не убило меня.

– Понимаю. Мысль о том, что ты в опасности, тоже сводила меня с ума.

– Тогда мы оба согласны, что это правильный выбор.

Я колеблюсь. Ничего не могу с этим поделать.

– Думаю, да.

– Я это знаю. – Еще один нежный поцелуй. – Я выбираю тебя. У меня в этом нет никаких сомнений.

– Хорошо, – говорю я, пытаясь избавиться от любого беспокойства. – Так как насчет того, чтобы вместо того, чтобы планировать войну, на этот раз мы будем планировать свадьбу?

И есть что-то в его прекрасных голубых глазах. Что-то, что я не совсем могу прочесть. Только оно есть и исчезает в одно мгновение, заставляя меня задуматься, может быть, я просто параноик. Еще больший параноик, чем он, если такое вообще возможно. Однако его медленная улыбка заставляет меня забыть обо всем этом.

– Все, что ты захочешь, Элизабет. Свадьба, так свадьба.

***

– Как он? – спрашиваю я, в сотый раз нанося помаду. Не то чтобы я в этом нуждалась. Просто нервничаю. Что неудивительно, учитывая, что сегодня день моей свадьбы.

«Давай сделаем что-нибудь маленькое» – говорила я. – «Давай сделаем это просто и сдержанно». Только вот из этого ничего не вышло. Начнем с того, что Том не позволил мне, маме или папе заплатить ни цента за это мероприятие. Мы уже всем сказали, что он получил наследство и живет за счет инвестиций от него. Это казалось самым правдоподобным оправданием того, что у него внезапно появились деньги.

Конечно, я все еще работаю и полностью готова и способна внести свой вклад. Только Том не согласен. Он хочет избаловать меня. У меня есть смутное подозрение, что он все еще пытается загладить вину за то, что лгал мне больше года, а потом за всю эту историю с моим ранением. Потому что каждый раз, когда я пыталась проявить хотя бы самую мягкую сдержанность в отношении сегодняшнего дня, он жадно поощрял или даже подталкивал меня к еще большему излишеству. Мне стыдно признаться, но это срабатывало.

По сути, интимное, сдержанное событие, которое я представляла, стало свадьбой на заднем дворе, подходящей для Кардашьян. И я не шучу.

На случай плохой погоды над террасой нависает причудливый белый тент, а с потолка внутри свисает целая флотилия цветов и свечей. На месте работает шеф-повар, а также различные работники кухни, бармены и обслуживающий персонал, чтобы позаботиться обо всех наших потребностях в еде и питье. Тем временем струнный квартет занят тем, что обеспечивает развлечение.

Шоколадный фонтан тоже показался мне хорошей идеей, потому что почему бы и нет? Затем идет семислойный торт, каждый слой которого имеет свой вкус (этому нет никакого оправдания, кроме того, что я люблю торт).

Честное слово, сегодняшние излишества – это не только моя вина. Это своего рода сумасшествие, которое происходит, когда организатор свадьбы продолжает подсовывать мне образцы шампанского и тортов. Полный свадебный беспредел. Это безответственно, и этого нельзя допускать. У нас даже есть чертова пушка из лепестков роз, которая выстрелит, когда нас объявят мужем и женой.

Почти уверена, что Том просто хотел какого-то взрыва на церемонии.

И, эй, я согласна на все, что делает его счастливым.

– У него лицо Терминатора, – сообщает Джен из окна.

– Совсем никакого выражения?

– Нет.

– Черт возьми.

– На самом деле это немного пугает. Как маньяк-убийца. Я все еще не привыкла видеть его таким растерянным. – Джен разглаживает черное шелковое платье с косым вырезом на бедре. Ее выбор, как и договаривались. Это действительно красивое платье. – Не то чтобы я называла твоего будущего мужа психопатом-убийцей или что-то в этом роде.

– Отчасти, думаю, что ты так и сделала.

– Но не совсем.

– Давай согласимся не соглашаться. – Я качаю головой. – Он просто нервничает.

– Конечно, это так. Но все остальные, кажется, расслабляются и хорошо проводят время, – продолжает она. – Хотя огромный блондинчик продолжает хлопать Тома по спине, как будто просит не рвать на себе волосы или что-то очень похоже. Это типичное успокаивающее, мужественное поведение?

– Не уверена. Но на самом деле это довольно типичное поведение для Медведя. Вероятно, он просто раздражает Тома до чертиков ради забавы. Это то, как он выражает привязанность.

Она отпивает из своего бокала вина.

– Мне нравится это прозвище. Медведь. Потому что он действительно на него похож. Некоторые родители такие злые, но в то же время так точно описывают ситуацию.