Текст книги "Всегда твой (ЛП)"

Автор книги: Кай Хара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА 50

Сикстайн

Звенит звонок, и я уже готова открыть дверь своей квартиры.

– Привет, Сикс, как ты сегодня? – спрашивает меня Стефани, курьер из почтового отделения, протягивая мне планшет.

– Я в порядке, а ты как? – я расписываюсь и отдаю его обратно.

– Хорошо. Сегодня у меня для тебя еще один большой подарок, – говорит она и наклоняется, чтобы взять огромный букет цветов, открытку и коробку конфет. – Какое-то извинение от твоего парня, – говорит она, передавая их мне и кладя руки на бедра. – Как долго он будет пресмыкаться, как собака?

– Постоянно. – Я отвечаю, кладу цветы и конфеты на прилавок и оставляю себе открытку.

– Молодец. – Она одобрительно кивает. – Хорошо, увидимся завтра. Не терпится узнать, что он тебе подарит!

– Пока, Стеф, – рассеянно говорю я, закрывая за ней дверь.

За последние полторы недели мы с ней сблизились благодаря Фениксу. Он присылал мне подарок за подарком, заставив почтовое отделение выделить человека, который будет приносить мне почту.

Это были не только цветы и шоколад, но и уздечка для моей лошади, спа-процедуры, редкие издания моих любимых книг, повар, который готовит мне еду круглосуточно, и пожизненный запас шампанского – вот лишь некоторые из них.

К каждому подарку прилагалось письмо от него. Я так и не разблокировала его, поэтому это его единственный способ связаться со мной. Он пишет мне письма от руки каждый день, всего их десять с того дня, как он уехал, если учитывать то, которое я держу в руках.

Я не знаю, где он. Я не вижу его и он не приходит на занятия. Я даже не уверена, что он все еще в стране. Я слишком гордая, чтобы спрашивать Роуга и Риса, хотя уверена, что они знают.

Письма – моя единственная точка контакта с ним, и я стала полагаться на них.

Поначалу я их не читала. Они лежали на прилавке рядом с множеством подарков, за которыми я не могла угнаться. Потребовалось семь дней без него и семь писем, дразнящих меня каждый раз, когда я проходила мимо прилавка, чтобы я наконец раскололась.

Мои руки так сильно дрожали, когда я открывала конверт, что я уронила первое письмо, когда хотела его вытащить. Я подняла его и развернула все еще дрожащими пальцами.

Письмо № 1

Дикарка,

Эгоистично, я просто хочу начать с того, что сказать тебе, как приятно наконец признать, что я люблю тебя.

Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.

Всегда твой,

Никс.

После этого я вгрызлась в оставшиеся письма, отчаянно вчитываясь в каждое слово его ровного почерка.

Письмо № 2

Дикарка,

Есть еще одна вещь, которую я хочу, чтобы ты знала, – это то, что я полюбил тебя первым. Я увидел тебя первым, когда ты, скрючившись, воровала мои цветы, твои волосы блестели на солнце, и я полюбил тебя еще до того, как ты обернулась.

Всегда твой,

Никс.

Письмо № 3

Дикарка,

Помнишь ту цветочную корону, которую ты мне сделала? Когда я нашел ее в своей комнате, уровень счастья и облегчения, которое я испытал, был почти катаклизмом.

Вот так я был одержим тобой с того самого дня, как встретил тебя.

Всегда твой,

Никс.

Письмо № 4

Дикарка,

Я хочу сказать тебе много красивых слов о том, как сильно я тебя люблю, но не могу. Реальность такова, что то, как я люблю тебя, ужасно. Оно душит меня, когда я пытаюсь дышать, оно погружает и топит меня, когда я пытаюсь думать. Это мучает меня непрерывно.

Я бы не хотел, чтобы было иначе.

Сегодня вечером я буду смотреть на Сириус и думать о тебе.

Всегда твой,

Никс.

Когда я заканчиваю читать письма в тот вечер, я встаю у окна и часами смотрю на небо. Интересно, смогу ли я когда-нибудь снова смотреть на него, не думая о нем?

Письмо № 5

Дикарка,

Теперь, когда ты знаешь, как сильно я тебя люблю, я должен сказать тебе, как мне жаль. Искренне, категорически, от всего сердца, мне очень жаль.

Я позволил себе ослепнуть от гнева, горя и ревности и упустил то, что, как я теперь понимаю, было очевидно с самого начала.

Мне очень жаль,

Никс.

Письмо № 6

Дикарка,

Я знаю, что мой поступок не имеет для тебя смысла. Все, что я могу сказать, это то, что я думал, что он любил тебя, и если он любил тебя так, как люблю тебя я, то эта любовь не должна была закончиться с его смертью.

Он ждал бы тебя в следующей жизни, и в следующей, и в следующей.

Как и я.

Прости,

Никс.

Письмо № 7

Дикарка,

Я не мог любить тебя, потому что ты не была моей.

Но в какой-то момент мне стало наплевать. Я понял, что больше не могу жить без тебя, и сделал тебя своей. Я был и остаюсь готов бороться за тебя всю жизнь, если это потребуется.

Прости меня,

Никс.

После этого я стала ждать, когда Стеф постучит в дверь, чтобы прочитать письма сразу же, как только их доставят.

Письмо № 8

Дикарка,

Я совершил ужасный поступок, я предал тебя, и мне чертовски жаль.

Но я не собирался тебя бросать. Какие бы планы я ни строил, я никогда не смог бы уйти от тебя, когда ты была обещана мне.

Тот день решил твою судьбу, детка.

Я чертовски скучаю по тебе,

Никс.

Письмо № 9

Дикарка,

Ты сказала мне, что всегда была моей.

Правда в том, что я был твоим так же долго.

Позволь мне доказать тебе это.

A la folie – до безумия влюбленный в тебя,

Никс.

Последнее письмо было доставлено вчера. Я вскрыла его на месте, мои пальцы жадно впились в него. Я перечитывал его снова и снова, с тревогой ожидая сегодняшнего.

И вот теперь это десятое письмо.

Когда я переворачиваю конверт в руках, входит Тайер. Ее взгляд останавливается на сегодняшних подарках, а также на вчерашних и позавчерашних, разбросанных по столу.

Она живет у Риса и не была дома несколько дней, поэтому впервые видит хаос на кухне.

Она смеется.

– А, подарки и цветы – часть извинительного тура. Мой любимый момент. – Она усмехается, берет шоколадку, кладет ее в рот и с удовольствием жует.

Она заставила Риса бесконечно унижаться, когда он предал ее, так что мне есть чему у нее поучиться.

Я протягиваю ей конверт.

– Я получила сегодняшнее письмо.

Ее глаза расширяются от волнения.

– Ну, открывай!

Я держала девочек в курсе его извинений, читала им некоторые письма, но не все.

Некоторые из этих слов я хотела оставить только для себя.

Тем не менее сегодня утром они все написали смс, спрашивая, получила ли я письмо. Тайер сообщила, что приедет домой, чтобы лично прочитать его, и приехала как раз вовремя.

Я разворачиваю бумагу и обнаруживаю строку широтных и продольных координат. Под ними – слова:

Встретимся здесь завтра утром.

Пожалуйста.

Я люблю тебя,

Никс.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Тайер, читая записку после того, как я передаю ее ей.

– Я не знаю, – честно отвечаю я. – А что бы ты сделала?

– Нет, – говорит она, качая головой. – Ты не можешь спрашивать меня об этом, ты должна сама решить, что для тебя правильно.

– Хорошо, тогда что, по-твоему, я должна сделать?

Она задумчиво смотрит на меня, действительно обдумывая, как ответить на мой вопрос.

– Первое, что я заметила в Фениксе, когда встретила его, это то, как он смотрел на тебя. – Она качает головой в сторону. – Не думаю, что он вообще видит мир вокруг, если ты рядом. Я всегда думала, что у него есть к тебе чувства, Сикс. – Она возвращает мне письмо. – Нельзя писать письма от руки людям, которых не любишь.

Я смотрю на письмо в своих руках.

– Что именно заставило тебя простить Риса?

– О боже, не было ничего конкретного. Время помогло умерить мой гнев, но оно также показало, какую зияющую дыру оставил Рис в моей жизни, когда его в ней не было. – Она хмурится, думая, как сформулировать свои слова. – Проблема не в том, чтобы снова полюбить их, а в том, чтобы доверять им, и, в конце концов, только ты можешь сделать этот слепой прыжок веры и надеяться, что он не причинит тебе боль снова. И если вы спрашиваете меня, то я не думаю, что он сделает это, – добавляет она. – Из того, что я знаю, нельзя просто войти в дом твоего отца и выжить, тем более посреди ночи без предупреждения. Для этого нужно быть безумно влюбленным человеком.

Когда он заявил, что у него есть проблема, с которой нужно разобраться, и ушел, я не ожидала, что он прилетит в Англию, войдет в дом моих родителей и потребует моей руки обратно. Это было либо невероятно смело, либо глупо с его стороны, в зависимости от того, кого вы спросите.

Если спросить мою маму, то и то, и другое.

– Думаю, я пойду и выслушаю его, – призналась я ей. – Я еще не знаю, смогу ли я его простить, но так или иначе, мне нужно, чтобы все закончилось. Это даст возможность мне это сделать.

– Я думаю, это отличная идея, – говорит она, одаривая меня доброй улыбкой.

Я беру телефон и набираю номер отца.

– Не думал, что услышу о тебе снова так скоро, – открывает он, не дожидаясь, пока я заговорю.

– Мне нужно, чтобы кто-нибудь отвез меня по координатам, которые я собираюсь тебе написать.

– Дорогая, это похоже на схему похищения. Я этим не занимаюсь.

– Я собираюсь встретиться с Фениксом, это он прислал мне этот адрес.

Я слышу, как он ворчит себе под нос о рисках, связанных с безопасностью, и вспыхивает при упоминании Феникса. Полагаю, их временное перемирие закончилось, и мы возвращаемся к альянсу типа «холодной войны» между ними.

Через несколько минут он снова берет трубку.

– Хорошо, я пришлю самолет, но только потому, что ты возвращаешься домой.

Я хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Эти координаты для дома в Хэмпшире, – отвечает он. Если бы он мог меня видеть, то заметил бы растерянное выражение на моем лице. – Ну, не совсем дома. Это для дома в нескольких акрах от нашего.

ГЛАВА 51

Сикстайн

Дом расположен менее чем в десяти акрах от моего и образует третью точку идеального треугольника с домом моих родителей и домом родителей Феникса.

Судя по тому, что я нашла в Интернете, это прекрасный дом с семью спальнями. Я видела его издалека, когда росла, но никогда не подходила так близко, чтобы осмотреть его.

Теперь, стоя перед ним, я различаю другие детали, которые придают ему очарование. Фасад полностью покрыт темно-зеленым плющом. Большая деревянная дверь выкрашена в теплый красный цвет, отчего дом кажется гостеприимным.

Это стандартный английский коттедж восемнадцатого века, и он великолепен.

Я открываю входную дверь и вхожу внутрь, не понимая, что я здесь делаю.

– Эй?

Феникс не назначил мне конкретного времени для встречи, так что, возможно, его еще нет. А если и есть, то он не отвечает.

Интерьер так же прекрасен, как и внешний вид, и я отправляюсь исследовать его. Я прохожу между смежными помещениями в гостиную, а затем в столовую.

Дом совершенно пустынен и не обставлен. Очевидно, что в нем давно не жили, но он не производит впечатления неухоженного.

Я выхожу из столовой и пробираюсь через холл к следующей двери. Открыв ее, я обнаруживаю прекрасную личную библиотеку с дубовыми стенами и встроенными полками.

Все ряды пусты, за исключением одной заброшенной книги, идеально расположенной в центре полки.

Любопытство не позволяет мне просто закрыть дверь и пойти дальше. Я должна посмотреть, что это за книга. Я подхожу и тянусь к ней, снимая с полки и перелистывая, чтобы увидеть обложку.

Граф Монте-Кристо.

Любимая книга Феникса. Либо он купил экземпляр и положил его сюда, либо эта книга его. Судя по старению и следам износа на уголках книги, это его экземпляр.

– Я знал, что найду тебя в этой комнате.

Я поворачиваюсь, а Феникс стоит в дверях и смотрит на меня так, будто не прошло и минуты.

Его внешность – это совсем другая история. Любой другой человек, наверное, сказал бы, что он выглядит нормально, как обычно, красавчик, но я привыкла изучать каждое его микровыражение и знаю, что это неправда.

Его можно вычислить по складкам у глаз и жесткой улыбке с сомкнутыми губами. Он устал и не уверен в себе. Несмотря на то что это он пригласил меня сюда, он колеблется на пороге.

Возможно, это было так же тяжело для него, как и для меня.

Как обычно, его присутствие атакует мои чувства, и я замечаю, что мое сердце начинает биться быстрее. Особенно когда я вижу, как черная футболка, в которую он одет, подчеркивает его телосложение и татуированные руки. Его руки засунуты в передний карман джинсов, каждый мускул на бицепсах и предплечьях выделяется под верхним светом.

– Это твое? – спрашиваю я, прочищая горло и беря в руки книгу.

– Да.

– А что она здесь делает?

– Это мой дом.

Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с его взглядом.

– Что? – спрашиваю я, недоверчиво оглядываясь вокруг.

Зачем ему понадобилось покупать это место?

– Вообще-то это наш дом, а не мой. Я оформил документы на оба наших имени.

– Ты купил дом? Этот дом? – тупо повторяю я. – Зачем?

– Открой книгу, – приказывает он.

– Зачем? Феникс, зачем ты попросил меня прийти сюда?

– Перелистывай страницы. – Он приказывает, игнорируя мой вопрос. Его взгляд прикован к книге.

Я делаю, как он говорит, и открываю ее, перелистывая страницы, не зная, что ищу, пока не вижу это.

Мои пальцы касаются засохших лепестков и стеблей цветов, которые я нахожу застрявшими между страницами. Они прикреплены к страницам, навсегда заслоняя слова, которые они закрывают.

– Это, – начинаю я, растерянно оглядываясь на него, – цветочная корона, которую я тебе подарила?

У него перехватывает горло, и я получаю ответ.

Он медленно подходит ко мне, и я наблюдаю за его приближением с нетерпением и осторожностью.

– Я хранил ее на столе, сколько мог, пока лепестки не начали опадать. – Он протягивает руку и берет книгу из моих рук. – Я не мог от нее избавиться. Ни тогда, ни сейчас. Я никогда не смог бы выбросить ее, потому что ты подарила ее мне. Я думал, что смогу спасти ее, спрессовав, но я не знал, что ее нужно просто положить в книгу. Я добавила клей, не спрашивай меня, зачем. Когда через пару месяцев я пришел проверить ее, цветы приклеились к страницам.

Он улыбается про себя, вспоминая это воспоминание. Его глаза находят мои, и в них появляется нежность.

– Я понятия не имею, что происходит на страницах восемьсот сорок два и восемьсот сорок три этой книги, Сикс, и мне это неважно.

Закрыв книгу, он ставит ее обратно на полку рядом с нами.

– Я постоянно перечитывал ее, потому что это был мой способ быть рядом с тобой, когда я не мог позволить себе быть на самом деле. Каждый раз, когда я доходил до этих страниц и видел цветочную корону, я чувствовал связь с тобой. Вот почему я хотел, чтобы она стала первым предметом, который мы поставили в наш первый совместный дом.

– Не могу поверить, что ты сохранил ее, – говорю я ему, недоумевая.

– Почему бы и нет?

– По очевидным причинам, Феникс, – отвечаю я с горечью. – Ты проделал фантастическую работу, чтобы возненавидеть меня за те годы, что прошли после того, как я подарила ее тебе.

Я не замечала, что он приближается ко мне, пока он вдруг не стал возвышаться надо мной.

– Я мучился от одной мысли о тебе семь долбаных лет, Сикс. Каждый чертов день, пытаясь задушить мысли о тебе ненавистью, прежде чем они смогут затопить меня. Каждый раз, когда я чувствовал хотя бы намек на розовые духи. Каждый раз, когда я слышал, как кто-то говорит по-французски. Я живу в Швейцарии, это была пытка, – хрипит он.

– Я пытался ненавидеть тебя, но даже когда притворялся, не мог. – Он отходит от меня и поворачивается ко мне спиной.

Я с нездоровым восхищением наблюдаю, как он хватает подол футболки и поднимает ее вверх, давая мне возможность впервые взглянуть на его спину. Я вижу пантеру и множество других мелких татуировок, разбросанных по мускулистым плоскостям его тела.

Он медленно поворачивается ко мне, и у меня перехватывает дыхание, а сердце замирает. Я готовлюсь к деформирующим шрамам и готовлюсь отреагировать соответствующим образом.

Вместо этого я обнаруживаю… чернила.

Много чернил.

Они покрывают весь его торс, как и руки, и тянутся вниз по животу и косым мышцам в виде глубокого V.

Я не понимаю, зачем ему скрывать от меня татуировки, тем более что я хорошо знакома с другими татуировками на остальных частях его тела.

Навязчивое любопытство заставляет меня сделать шаг к нему, а затем еще один. Я приближаюсь к нему, а он облизывает губы, наблюдая за моим приближением с ястребиным вниманием.

У меня перехватывает дыхание, и кровь приливает к сердцу, когда я подхожу достаточно близко, чтобы разглядеть первую татуировку. Мои глаза расширяются от узнавания и летят ему навстречу. Он почесывает переносицу большим пальцем, разглядывая меня, следя за моей реакцией на его татуировку.

Я протягиваю руку. Когда мои пальцы соприкасаются с кожей его живота, он вздрагивает. Время движется как будто в полсилы, когда я провожу кончиками пальцев по стеблю маргаритки на его правой косой линии.

Рядом с ней – цветочная корона. Кусочек омелы.

На ребрах – тонкая линия реалистичного санного полотна.

С другой стороны – контур безликой женщины с рыжими волосами и веснушками. Репродукция «Сотворения Адама», фрески на потолке Сикстинской капеллы, моей тезки.

В центре его груди, выглядящей темнее и свежее, чем остальные, – Сириус, ярко сияющий в поясе Ориона.

На правой груди – слова «un peu, beaucoup, passionnément, à la folie» – немного, много, страстно, безумно=.

А на левой, прямо над ровным стуком сердца, татуировка идеально вписалась в кожу, словно была там много лет, – буква V, за которой следует буква I.

Римская цифра, обозначающая число шесть.

Эмоции захлестывают меня и душат. Свежие слезы падают по щекам, когда я кладу ладонь на татуировку VI над его сердцем.

– Первую я сделал в четырнадцать лет, – говорит он, его глаза вспыхивают, а дыхание становится прерывистым, когда он замечает мою реакцию. – После этого я все время собирался сделать что-то еще, но каждый раз, когда я заходил в тату-салон, я неизбежно выходил оттуда с чем-то, связанным с тобой.

Его тело – святыня нашей истории.

Меня, увековеченной на нем навсегда.

Я не могу подобрать слов, продолжая изучать множество мелких татуировок, разбросанных по его коже.

Мой день рождения, слово «дикарка», координаты, которые, как я теперь знаю, совпадают с домом, где мы впервые встретились.

Полотно его любви ко мне бесконечно, оно состоит из бесчисленного множества отдельных моментов, которые он вытравил в себе навсегда.

Я стою, пораженная таким проявлением любви. От бессилия у меня перехватывает язык, и я затягиваю изумленную тишину. Я не знаю, какие слова подойдут для такого открытия.

– Сколько?

Ему не нужно уточнять.

– По последним подсчетам, двадцать семь.

– Что бы ты сделал, если бы встретил кого-то другого? – я хриплю, мой голос хрупкий от эмоций.

Он качает головой.

– Для меня никогда не было никого другого, кроме тебя. Мне жаль, что я сбил нас с пути на несколько лет, но я обещаю тебе, что ты для меня – это все. Ты – конечная цель.

По его коже бегут мурашки, когда я продолжаю исследовать пальцами его живот.

– Некоторые из них новые, – замечаю я.

– Вот это я получил на прошлой неделе, – говорит он, указывая на Пояс Ориона. – И вот это.

Вместо того чтобы показать на свой живот, он поднимает руку. Мои глаза следят за ним и расширяются, когда я замечаю тонкую черную полоску, вытатуированную на безымянном пальце. Кольцо-струна все еще на месте, почти защитно обхватывая новую линию под ним.

– Кольца могут потеряться или сломаться. Я хотел иметь что-то постоянное, чтобы показать людям, что я принадлежу тебе, потому что я всегда принадлежал тебе.

Новая волна слез застилает мне глаза, и он протягивает руку, чтобы провести по моей щеке.

– Теперь ты веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя?

Я киваю, и выражение его лица становится прямо-таки эйфорическим. Он прижимает мою щеку к себе, чтобы притянуть меня ближе, наклоняя мое лицо к себе.

– Хорошо, – хрипло шепчет он, его рот находится в нескольких сантиметрах от моего. Его губы находят мои в страстном и жаждущем поцелуе.

Я впиваюсь ногтями в кожу его живота, наслаждаясь ощущением первого прикосновения к его груди. Возбуждение вспыхивает в моих венах, когда я представляю, как пульсируют мышцы его живота, когда он наклоняется надо мной, его темные глаза прикованы к моим.

– Я хочу состариться с тобой. – Он говорит мне, отстраняясь и глядя на меня сверху вниз тяжелыми глазами. – Я хочу искупить свою вину перед тобой за те годы, которые я испортил. Я хочу переживать с тобой первые снега и последние дни года. Я хочу нести тебя наверх, когда ты заснешь на диване. Я хочу заниматься с тобой любовью в нашей постели. Но самое главное – я хочу просыпаться каждое утро рядом с тобой. Вот почему я купил этот дом.

Он берет мою руку и переплетает свои пальцы с моими. Поднеся ее к губам, он нежно целует тыльную сторону моей ладони.

– Я использовал каждый цент из тех денег, которые взял, чтобы купить его. Я никуда не уйду, и уж точно не без тебя. – Мы выходим из библиотеки рука об руку, и он показывает мне кухню, спальни, будуар, кабинет. – Мы встретились в Хэмпшире и снова нашли друг друга здесь, это место – наш дом. Только нам нужен настоящий дом, потому что мой, конечно, таковым не является, и я больше не повезу тебя в дом твоего отца. Когда я увидел, что этот дом свободен, это было как знак, потому что мы будем рядом с Астором. Ты сможешь навещать его, когда захочешь.

У меня сердце замирает в груди от его заботы. Я вижу, как сильно он хочет, чтобы я ему поверила, – это ясно как день по отчаянному блеску в его глазах.

– Это дом, который я вижу для нашего будущего. Для Рождества и длинных выходных. Для нескольких дней с нашими друзьями вдали от города. Когда у нас появятся дети. – Вернувшись в гостиную, он поворачивается ко мне лицом. – Но если он тебе не понравится, мы продадим его и найдем новый, где ты захочешь. Дом не имеет значения, пока есть я и ты.

Я качаю головой, потрясенная. Дом прекрасен и представляет собой все, о чем я мечтала.

А Феникс… ну, он любит меня.

Все сомнения, которые у меня были на этот счет, уже давно развеялись, успокоенные множеством способов, которыми он доказал, что хочет быть со мной. Я все еще в шоке от того, что обнаружила его татуировки, и не могу не смотреть на них, пока он остается рядом со мной без рубашки.

– Ты качаешь головой. Это значит «нет»? – спрашивает он, и в его тоне появляется нотка паники.

– Нет, это я перегружена всем. Ты, твои татуировки, дом.

– Прости, детка, – говорит он, целуя меня в лоб. – Мне нужно сделать еще одну вещь.

Прежде чем я успеваю спросить, что это, он хватает меня за руки и опускается передо мной на одно колено.

– Феникс… – я осеклась, не в силах больше ничего сказать.

– Это то, что я должен был сделать в первый раз. Еще одна моя ошибка, – говорит он, отпуская мою правую руку и доставая кольцо, которое я вернула ему несколько недель назад. Он держит его между нами, а его вторая рука по-хозяйски сжимает мою. – Я уже много раз говорил тебе о своих чувствах к тебе, поэтому скажу проще. Я очень люблю тебя, Сикстайн Телье, и я хочу на тебе жениться. Не из-за какого-то договора между нашими семьями или потому, что меня к этому принудили, а потому что я люблю тебя и не могу представить без тебя остаток своей жизни. – Он берет мою левую руку в свою и подносит кольцо к концу моего безымянного пальца. Он задерживает его там и снова смотрит на меня. – Ты выйдешь за меня замуж?

И я понимаю, что ответить на этот вопрос совсем не сложно, на самом деле это самое легкое, что мне когда-либо приходилось делать, потому что я знаю, кто моя вторая половинка, с тех пор как мне исполнилось девять лет.

Я моргаю сквозь слезы и взволнованно киваю.

– Да. Да, конечно, да!

Он надевает кольцо на мой палец, а затем заключает меня в объятия: его руки обвиваются вокруг моей талии, а мои – вокруг его шеи, и я счастливо смеюсь.

– От облегчения у меня такое головокружение, что я, кажется, могу потерять сознание. – Он бормочет, пожирая глазами колонну моей шеи.

– Я люблю тебя.

Он отстраняется и смотрит на меня.

– Скажи это еще раз.

Я провожу ногтями по его затылку.

– Je t'aime.

Он вздрагивает, и его глаза закрываются.

– Еще раз.

– Je t'aime, – говорю я, прижимаясь губами к его губам. – Un peu. – Немного. – Я целую его снова. – Beaucoup. – Много. – Еще один поцелуй. – Passionnément. – Страстно. – Его глаза открываются, взгляд становится мягким, когда он наблюдает за мной. – A la folie. Et pour toujours, mon amour. – Безумно. И навсегда, моя любовь.

Конец