Текст книги "Всегда твой (ЛП)"
Автор книги: Кай Хара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
ТРИГГЕРЫ!
Их много. Они повсюду. Они появляются, когда их меньше всего ждешь.
Феникс достигает предела и теряет всякий самоконтроль.
Он просто безумен.
Если вам это нравится, я вас понимаю.
Если нет, то самое время закрыть книгу, и мы увидимся в следующей!
ПЛЕЙЛИСТ
What Once Was – Her’s
Locksmith – Sadie Jean
Soldier, Poet, King – The Oh Hellos
Saturn – Sleeping at Last
Fix You – Coldplay
Style – Taylor Swift
Drown – Boy In Space
Beso – ROSALÍA, Rauw Alejandro
Scott Street – Phoebe Bridgers
Over The Love – Florence & The Machine
Bitter Sweet Symphony – The Verve
Lovers – Anna of the North
Joli Bébé – Naza, Niska
Tous Les Mêmes – Stromae
ПРОЛОГ
Сикстайн
Я влюбилась, когда мне было девять лет.
Я знаю, что вы думаете – что девятилетний ребенок может знать о любви? – И ответ – ничего.
Ничего.
На самом деле, в то время я думала, что у меня будет сердечный приступ.
За год до этого я видела, как у моей бабушки он случился прямо у меня на глазах. Она встала с дивана в нашем доме в Париже, где читала, и резко упала на пол посреди нашей гостиной, ее рука судорожно сжимала область над левой грудью, а она кричала, чтобы я позвала на помощь.
Я не возвращалась в ту комнату после того, как побежала за отцом, и бабушка тоже не выходила из нее, поэтому, естественно, когда я почувствовала, как болезненно сжалось мое сердце, я отвлеклась от своей единственной системы координат и предположила, что умираю так же, как она.
Я отчетливо помню это ощущение.
То, как мое сердце, которое всю жизнь билось так нормально, так тихонько пряталось за грудной клеткой, о котором никогда не думали и не беспокоились, в тот день вдруг пропустило удар.
Все мои нервные клетки на мгновение перестали работать, когда я впервые увидела его, и мир вокруг меня сузился, пока не остались только мы двое.
Комфорт просочился в мои кости, словно моя душа узнала его из прошлой жизни, а осознание распространилось по всему телу, когда он без малейших усилий вырезал себя в моем сердце.
Хотела бы я сказать, что влюбилась в его личность или интеллект. По крайней мере, тогда у меня был бы способ рационально объяснить эту необъяснимую связь между нами и ту власть, которую он имел надо мной на протяжении многих лет.
Но я этого не сделала и не могу.
Достаточно было одного взгляда в его пугающие черные глаза, и я была обречена. Сам того не подозревая, он проник в мою грудную клетку, вырвал сердце и крепко сжал его в своей смертельной хватке.
Он завладел им в обычный августовский день и никогда не возвращал, даже когда отбросил остатки меня, словно я ничего для него не значила.
Возможно, он берег бы мое сердце с большим вниманием, если бы все сложилось иначе, кто знает. Я провела бесчисленное количество бессонных ночей, размышляя о том, что могло бы быть, и обнаружила, что эти мысли не принесли ничего, кроме дополнительной душевной боли. Потому что я знаю правду.
Мы все знаем, как это происходит в сказках.
Девушка встречает парня.
Они влюбляются.
Они женятся.
И живут долго и счастливо.
Сказка. Конец, которого хочет каждая девушка, о котором мечтает каждая девушка.
На краткий миг я по глупости и наивности позволила себе помечтать о том, что именно такова наша судьба. Что наша дружба перерастет в нечто большее, и мы навсегда останемся вместе.
На самом же деле наша история закончилась, не успев начаться: кровь у моих ног, слезы на щеках и мое разбитое сердце навсегда оставшееся в плену у того, кто никогда его не хотел.
ГЛАВА 1
Феникс, 10 лет
Август
– Кто ты?
Девочка, пригнувшись к земле, собирает полевые цветы на краю обширных владений моей семьи и тихонько напевает себе под нос.
Я не знаю, сколько ей лет и как она выглядит, потому что ее лицо скрыто за волосами. Они спадают блестящими волнами до поясницы, и у меня чешутся пальцы, чтобы провести по густым, шелковистым прядям.
И они рыжие.
Такие рыжие, что отражают солнечный свет и привлекают мое внимание с другого конца поля, отрывая меня от вечеринки и направляя прямо к ее владелице, как маяк.
Подойдя к ней ближе, я застыл на месте. Я никогда раньше не видел волос такого насыщенного цвета, и их было так много, что они закрывали всю ее спину, когда она приседала.
Когда она не ответила, я сделал шаг вперед, и моя тень упала на нее, испугав девочку.
Она поворачивается на пятках и смотрит на меня, одной рукой вынимая наушники. Другую она кладет на лоб, чтобы солнечные блики не попадали в глаза, частично закрывая при этом лицо.
Хотя я не могу разобрать ее черты, я уверен, что она незнакомка, потому что я не знаю никого с такими волосами, как у нее.
Я бы запомнил ее, если бы знал.
– Кто ты? – повторяю я.
Вместо ответа она опускает руку и встает, бросая вопрос мне в ответ, как будто это не она вторглась на территорию моих родителей.
– А кто ты? – спрашивает она, и я улавливаю намек на акцент.
В ту же секунду она встает и впервые внимательно смотрит на меня.
Но в следующий момент она убирает руку, и я впервые хорошо ее разглядываю.
Ее глубокие зеленые глаза расположены над острым носиком-пуговкой, они впиваются в меня в тот же момент, когда дыхание замирает между ее искусанными губами. Все ее лицо покрыто веснушками, искусно разбросанными по лбу, щекам, носу и даже уголкам рта.
Она прекрасная незваная гостья и смотрит на меня с тем же застывшим выражением, что и я, хотя я стараюсь не показывать своего выражения лица.
Контролировать свою мимику, чтобы оставаться безучастным, – это навык, который я оттачивал последние пару лет, чтобы иметь способность маскироваться, когда этого требует ситуация.
Пока мы смотрим друг на друга, воцаряется тишина, но она не вызывает дискомфорта. Она спокойная, как будто вы находитесь в компании старого друга.
Мой взгляд падает на ее пальцы, беспокойно играющие со стеблями цветов в ее руках – единственный внешний признак того, что наша встреча ее как-то взволновала.
– Что ты делаешь с этими цветами?
Ее глаза опускаются на них, и на ее лице расцветает улыбка, когда она снова поднимает на меня взгляд.
Ее улыбка, направленная на меня, действует как удар в солнечное сплетение, и мне хочется улыбнуться в ответ.
– Это для Астора. – Она протягивает их мне, чтобы я мог их понюхать. – Разве они не красивые?
Это второй удар в самое нутро, когда я понимаю, что она здесь ради него.
Конечно, она здесь ради него.
Удивительно, что я вижу ее впервые, особенно если учесть, что вечеринка по случаю дня рождения началась несколько часов назад. Не знаю, как она или ее прическа остались незамеченными мной даже среди нескольких десятков других детей, присутствующих на празднике.
Среди них очень мало моих друзей. Большинство из них – дети соратников или врагов моего отца. Дети, которых стратегически выбирают, чтобы облагодетельствовать или держать под присмотром для укрепления союзов в империи моей семьи.
Она, похоже, здесь ради Астора.
Я убираю цветы, не понюхав их, и скрещиваю руки на груди.
– И это все, что ты ему подаришь? Цветы, вырванные из его собственного сада?
– Ну, нет, – она хмурится, беспокойство закрадывается в ее черты. – Мои родители купили ему подарок на день рождения, но это… – она качает головой и оглядывается на меня, ее глаза блестят в сумрачном свете. – Это от меня.
На этот раз ее акцент звучит более отчетливо. Он не слишком сильный, но придает ее голосу мелодичный оттенок, который гипнотизирует.
Француженка.
Она так не выглядит.
Я бью ногой по камню и смотрю на нее.
– Что же ты мне подаришь?
Она изучает меня, выражение ее лица любопытно.
– Ничего, это не твой день рождения.
Я делаю шаг к ней.
– Мой.
Она замирает на мгновение, прежде чем понимание загорается в ее глазах, и широкая улыбка растягивает ее губы, когда она смотрит на меня.
– Ты брат Астора! – восклицает она, взволнованно прижимая цветы к груди.
Я делаю еще один шаг.
– Я Феникс, – поправляю я.
Неожиданно она сама сокращает расстояние между нами, закидывая руки мне на шею и обнимая меня, и звук ее счастливого смеха ударяет мне в ухо.
– Я так ждала встречи с тобой, – восклицает она, отпуская меня и отступая назад, – Астор говорил о тебе все лето. – Она внимательно смотрит на меня, прежде чем добавить: – Вы не выглядите как близнецы.
Я внутренне напрягаюсь от ее слов. Она права, мы не похожи, и мне говорили то же самое снова и снова, сколько я себя помню.
Мы – полная противоположность друг другу. Там, где он блондин и голубоглазый, у меня черные волосы и соответствующие бездонные глаза.
Он и его аккуратные ямочки могут очаровать кого угодно, как детей, так и взрослых, в то время как я тихий и сдержанный, предпочитающий растворяться на заднем плане, чтобы наблюдать за всеми с расстояния.
В остальном наши лица имеют схожее строение: прямой нос и полные губы, обусловленные нашим недалеким итальянским происхождением.
Он на три минуты старше, мой лучший друг и, невольно, мой главный соперник.
Он – золотой мальчик, а я – в тени.
Каждый раз, когда кто-то указывает на наши различия, я не могу отделаться от ощущения, что нас обоих разбирают на части, взвешивают друг против друга, а результат один и тот же.
Я всегда оказываюсь тем, кого считают неполноценным.
– И все же мы близнецы. – Я сухо отвечаю. – Кто ты?
– Я Сикстайн, ваша новая соседка. – Она поворачивается и показывает на особняк, расположенный в паре акров от нашего, его большой фасад впечатляет даже с такого расстояния. – Моя мама – француженка, а папа – англичанин. Он хотел вернуться домой, и мы переехали в Хэмпшир в июле. Ты ведь был в Париже, верно?
– Откуда ты знаешь?
– Я все лето брала уроки верховой езды у Астора, так мы и подружились. Он сказал мне, что вы были там в лагере карате? – последнюю часть фразы она произносит как вопрос.
– Дзюдо.
Мои родители всегда стремились к тому, чтобы мы были заняты летом и не мешали им, поэтому они нашли месячные лагеря для нас обоих. Неудивительно, что им удалось найти для Астора такое занятие, которое позволило бы ему остаться дома, а меня отправить на пять недель в другую страну.
В Париже есть потрясающая программа по дзюдо, гораздо лучше, чем в Лондоне, поэтому, когда они сказали мне об этом, все встало на свои места.
Но все равно было обидно.
– Астор говорит, что ты очень хорош. Как ты думаешь, ты сможешь опустить взрослого человека на мат? – спрашивает она, и уголок моих губ приподнимается от того, что это был ее первый вопрос. – У тебя приятная улыбка, – добавляет она несколько рассеянно.
Я хорош.
Со временем я стану великим.
Борьба у меня в крови, а дзюдо в сочетании с другими видами спорта ММА помогло обуздать жестокость, кричащую о выходе внутри меня.
– Я уже научился, – говорю я ей, – когда-нибудь я тебе покажу.
– Не могу дождаться. – Она отвечает, ее глаза сверкают, и я слышу правду в ее словах.
– Сикстайн. – Повторяю я, пропуская это имя между губами и глядя на нее сверху вниз. Она сказала, что ее мама француженка, очевидно, она сама говорит по-французски, так что я делаю предположение. – Тебя назвали в честь часовни?
Мне нравится, как она смотрит на меня, когда я задаю ей этот вопрос. Как будто она заглядывает глубоко внутрь меня.
– Да, – говорит она мне, ее глаза с интересом блуждают по моему лицу. – Никто никогда не знал об этом раньше, пока я сама не рассказывала им.
Удовлетворение согревает мою грудь, когда я понимаю, что даже Астор не догадался о ней на счет этого.
Я делаю шаг к ней, сокращая расстояние между нами, перебираю прядь ее волос и наматываю ее шелковистую длину на палец.
Ее глаза расширяются от моего вторжения в ее личное пространство, но она спокойно наблюдает за мной и ждет, когда я заговорю.
– Сикс…, – шепчу я, прежде чем поднести другую руку к груди, – и Никс.
Она морщит нос.
– Никто меня так не называет.
Я дергаю ее за волосы, и она вскрикивает, движение выводит ее из равновесия и заставляет упасть мне на грудь.
– А я буду. – Шепчу я ей на ухо, прежде чем отпустить ее.
Она отступает на пару шагов назад и бросает на меня настороженный взгляд.
– Faut que je fasse gaffe autour de toi.
– Я не говорю по-французски.
– Я сказала, что мне нужно быть осторожной рядом с тобой.
Я наклоняю голову в сторону.
– Почему?
– От тебя одни неприятности. – Она говорит, ее глаза слегка сужаются.
Я ухмыляюсь.
– Ты не любишь неприятности?
– Я хорошая девочка, – отвечает она. – Я избегаю их любой ценой.
– Хм, – хмыкаю я, рассматривая ее. – Посмотрим.
Прежде чем она успевает ответить, мамин голос окликает меня сзади.
– Феникс! – я поворачиваюсь и вижу, что она стоит в стороне, там, где я был, когда впервые заметил волосы Сикстайн. Она держит руки у рта и, судя по голосу, зовет меня. – Пойдем, пора задувать свечи.
– Сейчас буду. – Отвечаю я, ненадолго оборачиваясь к Сикстайн. – Ты так и не сказала, что подаришь мне на день рождения.
– Мои родители уже подарили тебе подарок.
– Это не то, чего я хочу. – Я говорю, качая головой. – Я хочу получить подарок от тебя, как ты сейчас делаешь для Астора.
Она улыбается, отворачивается и смотрит на землю, а затем снова поворачивается ко мне лицом.
– Я могу нарвать цветов и для тебя.
Она уже собирается пригнуться, но я протягиваю руку и останавливаю ее.
– Я не хочу того же, что ты подаришь ему.
– Мне больше нечего тебе подарить. – Она говорит извиняющимся тоном, а уголки ее глаз морщатся, и она нахмуривает брови.
– Тогда я могу принять обещание в качестве подарка. Мне десять, это большой день рождения.
– Что ты имеешь в виду?
– Поскольку ты не можешь подарить мне подарок сегодня, я могу попросить у тебя одну вещь, когда увижу что-то, что мне нужно, и ты должна мне это подарить.
Я хотел бы сформулировать это как предложение, но получилось как требование. Но она не сопротивляется.
Наверное, она действительно хорошая девочка.
Линия ее бровей разглаживается, и она кивает, а на губах появляется легкая улыбка.
– Это справедливо.
– Феникс! Что ты делаешь?
Я поворачиваюсь и вижу Риса и Роуга, двух моих лучших друзей, бегущих по полю к нам.
– Твоя мама послала нас, чтобы забрать тебя задувать свечи, – говорит Рис, когда они поравнялись с нами.
– А это кто? – спрашивает Роуг, бросив заинтересованный взгляд в ее сторону.
– Никто, – поспешно отвечаю я. Я не хочу, чтобы кто-то из моих друзей заметил ее так же, как я. Не тогда, когда о ней уже знает Астор.
Впервые с тех пор, как я увидел ее полчаса назад, я жалею, что не встретил ее до него.
На ее лицо падает тень, но она исчезает прежде, чем я успеваю понять, что она означает.
– Меня зовут Сикстайн, я подруга Астора. – Она говорит, представляясь и одновременно нанося еще один удар в мое нутро.
– Я – Роуг, он – Рис. – Роуг говорит, наклоняя подбородок в сторону последнего.
Он машет рукой и одаривает ее нелепой ухмылкой, после чего поворачивается ко мне.
– Нам пора идти, пока Астор не задул все свечи без тебя.
Мне не хочется расставаться с этим моментом. Наш пузырь лопнул в то мгновение, когда к нам присоединились мои друзья, так что возврата к прошлому нет, и все же все, на чем я могу сосредоточиться, – это на том, как она смотрит мне в глаза, словно мы по-прежнему вдвоем на этом поле.
С некоторым трудом я отрываю от нее взгляд и киваю Рису.
– Хорошо.
Мы вчетвером пробираемся обратно по полю к более закрытой части нашего заднего двора, где будет проходить вечеринка в честь дня рождения. Это мечта любого ребенка: зоопарк, надувные замки, сахарная вата, краски на лице и множество других развлечений.
Короче говоря, это вечеринка с учетом того, что хочет и любит Астор.
Я чувствовал себя неуютно в своей шкуре с первой секунды, и мне уже не терпелось уйти, когда мой взгляд зацепился за ее волосы.
Мы направляемся к столу, на котором разложены торты, и я уже собираюсь что-то сказать Сикстайн, когда вижу, как Астор отрывается от группы своих друзей и направляется к нам – к ней – с огромной улыбкой на лице.
– Где ты была, божья коровка? – спрашивает он, обхватывая ее за плечи и заключая в объятия.
Я думал, что уже испытал ревность, когда дело касалось Астора. На самом деле, я бы сказал, что ревность была главной эмоцией, лежащей в основе наших отношений.
Всю свою жизнь до этого момента я провел в его тени, поэтому, как бы мы ни были близки, между нами всегда существовало напряжение.
Но эти чувства меркнут по сравнению с эмоциями, которые взрываются в моей груди, когда я слышу, как он называет ее так, и когда я вижу, как он заключает ее в крепкие объятия.
Я никогда в жизни не испытывал таких сильных чувств, и я не в состоянии их правильно передать. Сила этого чувства потрясает меня до глубины души и просачивается в кровь, как яд.
К счастью, он почти сразу же отпускает ее и обнимает меня, положив конец моим планам сломать ему руку.
Он отводит меня в сторону от остальных троих и направляется к месту, где зажигаются свечи.
– Я так рад, что ты познакомился с Сикстайн, – говорит он, его голос искренен. – Я знал, что она тебе понравится. – Он ерошит мои волосы. – Мне нужен был друг, пока тебя не было, я скучал по своему младшему брату.
– Ты старше всего на три минуты.
– Все равно считается, – говорит он, осыпая мою макушку громким, раздражающим поцелуем.
Пока наша экономка и шеф-повар зажигают перед нами множество свечей, я смотрю в море людей и вижу Сикстайн, стоящую впереди.
Все поют поздравления с днем рождения, и я отдаленно слышу, как Астор задувает свечи рядом со мной, но я все еще смотрю на нее, и наш зрительный контакт не прерывается.
Увидев, что я не делаю попыток задуть свои, она подходит к столу и встает напротив меня. Ее взгляд падает на угасающие свечи.
– Не забудь загадать желание, прежде чем задувать их.
Я киваю и опускаю взгляд на торт, притворяясь, что мне нужно время, чтобы подумать о своем желании.
Но я уже знаю, чего хочу.
Я наклоняюсь и задуваю все десять свечей одним махом, выпрямляясь под аплодисменты и одобрительные возгласы друзей моих родителей.
Сикстайн огибает стол и снова обнимает меня, прижимая к себе, шепча мне на ухо.
– С днем рождения, Никс.
Прозвище, которое я инстинктивно придумал на месте, согревает ту часть меня, о существовании которой я даже не подозревал.
Она отпускает меня и обходит вокруг, чтобы обнять Астора, притягивая его в такие же объятия.
Я наблюдаю за ее действиями с самодовольным удовлетворением, скрещивая пальцы и надеясь, что желания сбываются.
Потому что если они сбываются, то неважно, что сейчас она обнимает Астора.
Когда я стану старше, я женюсь на ней.
ГЛАВА 2
Сикстайн, 10 лет
Ноябрь
Я бегу по полю с отчаянной скоростью, мои короткие ножки перекатываются туда-сюда так быстро, как только могут, а потом еще и еще.
Мое тело продирается сквозь стебли кукурузы, листья хлещут меня по рукам и ногам, но я не позволяю себе отвлекаться на боль.
Я бегу через кукурузное поле к линии деревьев. Завтра я буду вся в царапинах и синяках, но мне все равно.
Мне просто нужно спрятаться.
Я добегаю до линии деревьев и мчусь сквозь них, не останавливаясь. Листья и ветки трещат под моими гулкими шагами, а я бегу быстрее, чем, возможно, когда-либо.
Я не знаю, начал ли он искать, и вообще пытается ли он найти именно меня, но я не смею оглядываться. Если я хочу успеть, я не могу тратить драгоценные секунды на то, чтобы оглядываться назад.
Он заставит меня заплатить за эту ошибку, я это точно знаю.
Моя нога задевает корень, и я с воплем падаю на холодную твердую землю. Мои руки получают основную тяжесть травм при падении, ладони режутся о мелкие камни и ветки, всплывающие в грязи.
Дикие пряди волос выбиваются из тугой косы и падают на глаза, мешая видеть. Я небрежно заталкиваю их за уши, несомненно, размазывая грязь и кровь по щекам, но это проблема на потом.
Сейчас мне нужно бежать.
Я поднимаю себя и продолжаю бежать, не обращая внимания на боль в левом колене, когда приближаюсь к домику на дереве, который мой отец спроектировал и построил для меня прямо на краю нашего участка.
Нет, так не пойдет.
Если он решил искать именно меня, то это первое место, где он будет искать. Мне нужно найти другое место, чтобы спрятаться.
Проблема в том, что он уже наверняка закончил подсчеты. Очень скоро он начнет поиски, так что время на поиски другого укрытия истекает.
Если он придет к домику на дереве и обнаружит, что он пуст, возможно, он подумает, что я пошла в совершенно противоположном направлении, чтобы сбить его со следа.
На этот раз я оглядываюсь, бросая быстрые взгляды через плечо, чтобы убедиться, что его там нет. Я не чувствую его поблизости, но волоски на моей коже начинают вставать дыбом, словно готовясь к неизбежной битве.
Я хватаю капюшон свитера и накидываю его на голову, заправляя косу и распущенные пряди, чтобы не так бросаться в глаза.
Набирая скорость, я огибаю массивные стволы деревьев, поддерживающих деревянную хижину, и подхожу к небольшому земляному склону, ведущему к еще более мелкому ручью.
Если мне удастся найти укрытие на другом берегу, он меня точно не найдет. В крайнем случае, он решит, что я повернула обратно к ручью.
Подойдя к краю склона, я опускаюсь на задницу и скольжу вниз по склону, пока не достигаю русла ручья.
Не раздумывая, я бросаюсь в ручей, ледяная вода доходит мне до середины голени, и я перебираюсь через нее изо всех сил.
Мои колени высоко поднимаются из воды, когда я пытаюсь делать большие и быстрые шаги.
Когда я прохожу половину пути, шею начинает покалывать, а осознание происходящего проникает в мои кости.
Интуиция подсказывает, что у меня есть считанные секунды, чтобы найти укромное место, прежде чем он спустится ко мне.
Я преодолеваю ручей и поднимаюсь по противоположному склону так быстро, как только могу, отчаянно впиваясь пальцами в землю, чтобы создать опору для подъема.
Легкие словно взрываются, когда я достигаю ровной земли и встаю, срочно осматривая возможные места для укрытия.
Вот массивное дерево, одно из самых больших, которые я когда-либо видел, с такими же огромными и похожими на щупальца корнями. Я огибаю его, пока не нахожу компактный проем между сучьями, частично скрытый травой и поваленным стволом.
Этого будет достаточно. Надеюсь, я ушла достаточно далеко, чтобы он не нашел меня здесь.
Не раздумывая, я опускаюсь на колени и пролезаю в отверстие головой и руками вперед. Я не смогу поместиться в ней всем телом, хотя для своего возраста я всегда была маленькой, но кустарник обеспечит мне необходимое укрытие.
Я стараюсь уместиться в ней компактно, сжимая конечности, чтобы вместить как можно больше своего тела, а затем жду.
Темнота кромешная, и я ничего не вижу.
Я пытаюсь прислушаться, нет ли шагов, но все, что я слышу, – это кровь, бьющаяся в жилах, адреналин, проносящийся по телу, и громкое биение сердца, отдающееся в ушах.
Сочетание этих трех звуков полностью оглушает меня.
Кажется, что я прячусь долгие минуты, может быть, даже часы, но я уверен, что прошло всего несколько секунд, когда я чувствую, как пальцы обхватывают мою лодыжку и ужас сжимает мои легкие, прежде чем меня злобно вытаскивают из норы.
Я кричу и тщетно пытаюсь ухватиться за мелкие корни в норе, чтобы остаться незамеченной, хотя меня уже нашли, но меня выдергивают одним ловким движением, а затем укладывают на спину и прижимают к земле, заставляя посмотреть в пару безумных черных глаз.
– Нашел тебя.
Сердце громко стучит о стенки моей груди, но на этот раз совсем по другой причине: я открываю глаза и вижу Феникса, который ухмыляется мне вслед.
У него еще детское лицо, но я знаю, что однажды он станет невероятно красивым. Он уже сейчас такой, но это особенно заметно, когда он смотрит на меня с победным выражением лица.
Его глаза настолько черные, что кажется, если я буду долго смотреть в них, то смогу перенестись сквозь время и пространство в неизведанный мир, где есть только я и он.
Они полностью захватывают меня своей интенсивностью и держат в плену. Он не любит моргать, поэтому отвести взгляд очень сложно.
Он откидывает прядь с моего лица и шепчет.
– Ты хорошо сопротивлялась, дикарка.
Мой желудок сжимается от комплимента и нового прозвища, а мое маленькое глупое влюбленное сердце делает счастливые кувырки за закрытыми дверями.
Последние три месяца не привели к тому, что моя одержимость соседским мальчиком ослабла, даже наоборот.
Она только усилилась в своей пылкости.
Невозможно пытаться забыть об этой влюбленности, особенно когда я вижу его каждый божий день. С сентября мы также ходим в одну школу, где у нас много общих уроков.
Когда звенит звонок, мы выбегаем из дверей школы и вместе едем домой на велосипедах. Когда я жду, что он и Астор повернут налево к своему дому, они поворачивают направо к моему, или наоборот.
Мы играем вместе до самого вечера, в будни, как и в выходные, и никогда не устаем от общества друг друга.
И хотя я утверждаю, что мне ближе Астор, что он мой лучший друг, Феникс – единственный, кто занимает мои мысли. Он тот, кто может украсть мое внимание, едва произнеся пару слов и бросив в мою сторону взвешенный взгляд.
Астор может быть солнцем, но Феникс – это затмение.
Он легко перекрывает солнечный свет и окутывает мой мир тьмой, которой я бессильна противостоять. Да я и не пытаюсь.
Хотя моя одержимость растет с каждым днем, я не уверена, что он вообще меня замечает. Я знаю, что мы друзья, но не думаю, что он увидит во мне что-то большее, когда мы станем старше.
В школе он так же популярен, как и Астор, если не больше. Другие девочки всегда смотрят на него издалека, демонстративно хихикают, надеясь, что он заговорит с ними.
Когда он это делает, они щебечут, как гарпии, о которых я читала в книгах по греческой мифологии, а мне остается только скрипеть зубами и смотреть, как он легко втягивает их в свою неотразимую ауру.
Раздражение, которое я испытываю при этих воспоминаниях, резко возвращает меня к реальности, и я сужаю глаза, глядя на него.
– Ты досчитал до ста? – спрашиваю я с подозрением, потому что как он смог так быстро меня найти?
Он сжимает мои запястья, прижимая меня к земле.
– Да.
– Тогда как ты нашел меня так быстро?
– Может, я точно знаю, как ты думаешь, дикарка.
Боже, надеюсь, что нет. Если у него есть доступ к моим мыслям, то он должен знать, что большинство из них – о нем.
– Je crois pas, non. – Я так не думаю. – Может, ты обманщик.
Он отпускает меня и встает, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. Я беру ее, его теплая рука обхватывает мою и одним быстрым движением поднимает меня на ноги.
– Не будь обиженной неудачницей, Сикс.
– А я и не буду. – Я отвечаю фырканьем, счищая грязь со спины.
Он поднимает на меня недоверчивый взгляд, а когда я пожимаю плечами, подносит два пальца ко рту и свистит, оповещая остальных о том, что он нашел меня.
– Давай, пойдем искать остальных. Теперь твоя очередь быть охотником. – Говорит он и бежит к склону. Он не сбавляет темпа, приближаясь к краю, а затем прыгает в пустоту и исчезает из моего поля зрения.
Конечно, это не такой уж и большой прыжок, но для моих десятилетних глаз это кажется самым смелым поступком, который я когда-либо наблюдал.
Встревоженная, я бросаюсь к краю и смотрю вниз. Он стоит и уверенно улыбается мне.
Что-то есть в этой улыбке. То, как он направляет ее только на меня, то, как она счастлива, самодовольна и настолько самоуверенна, что я не могу отвести взгляд.
Он не медлит ни секунды, прежде чем удрать, оставив меня бежать за ним.
Я соскальзываю вниз и бегу за ним через ручей и по другому склону. Когда я снова спотыкаюсь, он хватает меня за руку и тянет за собой.
Мое тело охотно следует за ним, и я не могу смотреть ни на что, кроме его руки, обхватившей мою, пока мы бежим вместе.
Мои волосы распущены и развеваются по лицу, моя улыбка растянута, я никогда не чувствовала себя более живой.
Когда мы достигаем поляны, то видим, что остальные три мальчика стоят там и ждут нас.
Феникс отпускает мою руку, прежде чем они успевают заметить, что он вообще ее держал, и свистит им, чтобы привлечь их внимание.
Роуг поворачивается и бросает на нас один взгляд, после чего на его лице появляется мрачная ухмылка.
– Конечно, он пошел искать тебя.
– Заткнись, – отвечает ему Феникс, не давая мне спросить Роуга, что он имел в виду.
– Теперь твоя очередь, Сикстайн. Не стесняйся, ищи меня, – говорит Рис с ухмылкой. – Я буду ждать тебя.
Феникс яростно хлопает его по плечу, когда проходит мимо, но Рис только смеется.
– Ладно, – говорю я, отворачиваясь и закрывая глаза руками. – Раз… два… три…
Я начинаю считать и, дойдя до ста, пускаюсь в бег. Я догадываюсь, куда мог пойти Феникс, но не могу его искать. Остальным будет неинтересно, если эта игра будет идти по кругу между нами двумя, поэтому я бегу в противоположном направлении.
Я нахожу Астора менее чем за три минуты и, схватив его, валю на землю. Мы катаемся по земле, сражаясь за доминирование, громко визжим и смеемся в течение нескольких минут, пока не слышим над собой горловой крик.
Подняв голову, я вижу Феникса, который стоит там и стреляет в нас глазами.
– Ты победила, божья коровка. – Астор с задыхающимся смехом признает это, встает и помогает мне подняться.
Я стряхиваю с себя взгляд Феникса и улыбаюсь Астору.
– Вообще-то я надрала тебе задницу.
Астор поворачивается к Фениксу.
– Как ты узнал, что тебе можно выходить?
– Я не знал. – Он огрызается.
– Как загадочно, – говорит Астор с очередным смешком. – Используй слова, Феникс.
Он засовывает руки в карманы и отводит взгляд, не желая встречаться с моими глазами. Я наблюдаю, как дергается мускул на его челюсти.
– Я услышал крик Сикс и хотел убедиться, что она не пострадала.
Мое сердце сжимается от его заботы, и я бросаюсь обнимать его. Он остается неподвижным, его руки не покидают карманов.
– Со мной все в порядке, спасибо, что проверил. – Я говорю, и мои щеки розовеют от смущения.
Он топает к поляне, не обращая внимания на мои объятия и не дожидаясь нас с Астором.
– Очень интересно, – говорит Астор под нос, глядя ему вслед.
– Что именно?
– Ничего. – Он говорит, качая головой.
– Теперь ты ведешь себя загадочно.
Он пожимает плечами и обнимает меня, направляя нас обоих обратно к месту встречи.
Мы играем еще несколько раундов, пока не садится солнце и нас не окутывает темнота.
Меня больше не ловят, и хотя половина меня счастлива, другая часть меня грустит, что я больше не общалась с Фениксом один на один.
Вскоре наступает время ужина, поэтому я прощаюсь с ребятами и бегу обратно к своему дому.
Оглянувшись на себя, я вижу грязь, которая заляпала всю мою одежду и открытые участки кожи. Я вся в крови, грязи и мокрая, и могу только представить, какое зрелище я должна представлять собой.
Это подтверждается, когда я вхожу в фойе как раз в тот момент, когда моя мама спускается по лестнице. Она задыхается, увидев меня, и бросается хватать меня за руки.
