Текст книги "История, любовь и шоколад (СИ)"

Автор книги: Катя Корж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава 17

Глаза сомкнулись, полоска дневного света превратилась в кромешную темноту, а резь из-за долгого отсутствия сна наконец-то прекратилась. Весь запал, адреналин и удовольствие от проделанной работы превратились в бесконечный поток усталости, что как камень навалился на Виктора, прибив его к подушке и кровати.

Бесчисленное количество софитов окружило парня, который стал вздрагивать от ударных.

– Прекратите! – кричал он в пустоту.

Его никто не слышал, ужасно громкий звук продолжал давить на психику, а вскоре резко прекратился.

Картинка сменилась: теперь перед Виктором стояла спиной молодая девушка. Её волосы были слегка накручены, а вся её фигура говорила об уверенности в себе. Ей не пришлось оборачиваться, чтобы Виктор понял, кто это.

Пришло осознание, что это сон. Как давно их не видел парень, и еще дольше его сны не были связаны с работой.

«Наконец-то хоть что-то хорошее…»

– Привет, – он подошёл к девушке, что вздрогнула от голоса, и развернул её за плечи к себе. – Ты потерялась?

«Почему я веду себя так, словно её не знаю?»

Парень понял, что вдруг отделился от себя же самого во сне и сейчас являлся самым обычным наблюдателем, который даже не мог повлиять на ход событий.

– Нет, я искала вас.

Голос Цветаевой был уверенным, таким она могла только причитать Виктора. Но что-то парню подсказывало, что внутри девушки есть тот самый стержень, который она показывала в этом сне.

«Даже взгляд другой…»

– Меня? Зачем?

– Я должна вам кое-что отдать, – словно по волшебству в руках девушки появилась виниловая пластинка, запакованная в чёрную картонную обёртку.

Виктор, что наблюдал за всем, подошёл ближе.

– Откуда это у тебя? – удивился другой парень. – Это в релиз еще не вышло.

«И не выйдет. Кто сейчас музыку на винил записывает?»

– Вы же сами мне это дали. Забыли?

Потеряв любую логическую связь, парень стал ждать окончания сна. Он молча наблюдал за тем, как его собственный двойник берет упаковку и достаёт из неё пластинку. Но вдруг его внимание приковывает сама обложка.

Парень не сразу заметил, кто на ней изображён, но теперь, когда, наконец, его внимание сфокусировалось, он переводил взгляд с упаковки на Вику и обратно.

«Это же ты…»

– Это же ты? – отдалось эхом двойника.

– Да. С вашей памятью беда, Виктор Владимирович. Но теперь я могу тебя поздравить: ты стал популярнее самого IJ.

– Вообще-то я и есть Ice Jack.

Девушка почему-то категорично помотала головой и улыбнулась. Её рука легла на щеку Виктора, а её взгляд был устремлён неотрывно в его глаза.

– Я хорошо знаю тебя, Вик. Ты не он, ты намного лучше.

Виктор почувствовал, что вновь возымел власть над собой во сне. Ему хотелось задать еще множество вопросов той, кто только и умеет, что переводить стрелки на других. Но он смотрел в тёмные глаза девушки напротив и не смог раскрыть и рта. Её лицо было уже совсем не детским, а красота, что была при ней уже в шестнадцать, была подчёркнута косметикой. Кукольное лицо с фарфоровой кожей, чёрными стрелками и алыми губами.

«Какая же ты красивая…»

– Сколько тебе сейчас?

Парень сам еле узнал свой голос, который был переполнен волнением. Его еще никогда не бросало в дрожь от женщин, но та, что стояла перед ним, заставляла стыть кровь в жилах.

– Двадцать три, Вик. И я наконец-то пришла к тебе, как и обещала.

Вновь жуткий звон ударных и чей-то несносный вокал. Таким он казался на грани сна и реальности, а когда сознание заставило парня раскрыть глаза, рингтон снова стал любимой песней.

– Алло.

– Один вопрос друг: ты чем там обдолбался?! Ты слышал это? Нет, конечно, ты это слышал. Фак, друг, что это?

«После таких снов у меня точно такие же вопросы к самому себе…»

– Сэм, ты опять перепутал часовые пояса?

Накрывшись с головой одеялом, парень даже не собирался раскрывать глаза.

– По-моему у тебя сейчас около часу дня. Это ты соблюдаешь режим детского садика, а не я…

До парня дошло, что его друг и правда не виноват. Виктор вспомнил про такую штуку как сон лишь несколькими часами ранее, когда закончил работу над собственным альбомом и решил отправить его другу.

– Я не спал три дня, что ты еще от меня хочешь?

– Уточнить пару деталей. Четыре фита со мной? Хочу напомнить, что машина из нас двоих не я, за ночь я тебе не запилю тексты.

– Пиши, как можешь, я не планирую его выпускать в скором. Я же в отпуске, забыл?

– Ладно. Серьёзно, альбом за пару дней с нуля?

– Да, – устало выдохнул он и перевернулся на другой бок. – Есть вопросы по существу?

– Еще один: кто она?

– Она? – после этих слов глаза открылись, но в голове всё равно стоял еще образ девушки, которая была на обложке винила.

– Да-да, Вик. Ты прекрасно знаешь о ком я.

– А ты прекрасно знаешь меня, – усмехнулся он, взъерошив волосы и поднявшись с кровати.

Взгляд случайно упал на стол, где стоял календарь. Четверг, а значит новое занятие с той, с которой он виделся минутами ранее.

– Думал, что знаю. Ледяной Джек никогда не писал о девушках и любви, но всё же одна песня посвящена явно кому-то конкретному.

– Ошибаешься, никому конкретному…Просто подумал, что пора бы прибавить себе поклонниц среди слабого пола.

– Чёрт, да после этого трека моя гетеро сексуальность учинила мне скандал. Повезло же кому-то «неконкретному».

– Сэм, ты мог бы за это время текст накидать для треков, а сидишь и мне мозг выносишь. И тише с заявлениями про сексуальность, а то тебе устроит скандал кое-кто другой…

– Ладно, понял, отчаливаю. Но мы еще поговорим.

Виктор сбросил. Проходя мимо зеркала, он вздрогнул от собственного отражения, в котором был не он, а его тень.

Чайник не успел еще закипеть, а входная дверь уже открылась. Насладиться тишиной и спокойствием Виктору в этот день точно не грозило.

– Добрый день! – девушка вошла на кухню, где парень стоял, закрыв глаза.

– Угу…Чай будешь?

Девушка кивнула и села за стол. Виктор прошёлся взглядом по той, что не слишком отличалась от Вики, которая приходила к нему во сне.

– Что-то случилось? У вас тоже бессонница?

Виктор зевнул и поставил две чашки с крепким зелёным чаем между собой и ученицей.

– Если бы… Просто работы навалилось. А что, у тебя проблемы со сном?

– Нет, – Вика мотнула головой, и Виктор ждал за этим улыбку, но Цветаева не оправдала ожиданий.

Парень словил себя на мысли, что очень редко видел улыбку девушки напротив.

«А во сне ты была мягче и нежнее…»

Даже прикосновение её руки тогда казалось ласковым и приятным. А сейчас, глядя на ту Цветаеву, что сильно сжимает что-то в руке, Виктор понимал, что на такие чувства эта девушка вряд ли способна. Казалось, что из неё вот-вот колючки вылезут, нежели она проявит каплю нежности.

– Это моя подруга страдает из-за… – девушка вдруг замолчала, а потом откашлялась. – А знаете, это не важно

– И снова ты не договариваешь. Вика, дети заикаться будут.

– Какие дети? – искреннее удивление в тёмных глазах заставило рассмеяться парня.

– Твои, не мои же. Нельзя недоговаривать что-то, если ты не знала.

– Что-то мне кажется, что вы меня обманываете.

– В том, что у нас не будет совместных детей или в том, что они будут заикаться?

Но иногда Цветаева оправдывала ожидания. Щёки девушки порозовели, а в глазах появился странный огонь.

– Виктор Владимирович…

– Ух, как официально! Продолжай, начало мне нравится, – и самая-самая нахальная улыбка, на которую он только был способен.

– Я хочу вернуть вам ваш плеер.

– Нет-нет, ты договори, что хотела. А то вдруг у нас дети общие будут, а я не хочу, чтобы они заикались. О таких серьёзных вещах стоит думать заранее.

– Теперь я хочу вас ударить, – шумно выдохнула девушка и прикрыла веки, стараясь совладать с собой.

– А я хочу продолжения истории. Как знать, может потом дам себя укусить, но только не больно.

– Мне сейчас кажется, что в вас ответственности и серьёзности меньше, чем в моих ровесниках.

– Тебе кажется, – парень стал пить только что заварившийся чай и наслаждаться тем, как он приятно обжигает изнутри. – В любом возрасте мы безответственные и несерьёзные засранцы.

Вика снова вспомнила свою подругу, и слова Виктора отлично подходили под описания человека, который так ранил Нюшу.

– Ты прав, именно из-за этого и страдает моя подруга, и из-за этого она практически не спит.

– Удивительно, у тебя, оказывается, есть подруга?!

– Виктор Владимирович, вы сегодня раздражаете больше чем обычно, – девушка стала так сильно злиться, что её блестящие тёмные волосы стали колыхаться в разные стороны, приковывая к себе внимание. – У меня есть подруга. И не одна!

Виктору показалось, что девушка слегка задрала голову, словно, подчёркивала значимость этого факта. Бровь его поднялась моментально.

– Я думал, ты их всех проткнула своими колючками.

– Какими колючками?

– Да это я о своём, – отмахнулся он и вскоре увидел на лице девушки то, что меньше всего ожидал.

Вика улыбнулась. Не тепло, словно перед ней сидел маленький ребёнок и вытворил какую-то смешную пакость, за которую бы следовало наказать, но внутренняя любовь к этому ребёнку не даёт это сделать.

– Виктор Владимирович, а как же дети? Они буду заикаться, а о таких серьёзных вещах стоит думать заранее, сами же сказали.

– Да, тебе палец в рот не клади.

Теперь улыбнулся и Виктор, хоть и чувствовал прежнюю усталость и думал, что на эмоции точно сил не хватит.

– Виктор, у вас есть девушка? – ни с того, ни с сего спросила Цветаева, нервно прикусывая пухлые губы, которые так и возвращали парня в сон, где они были ярко алыми, а не бледно розовыми.

– Это намёк? – Улыбка стала дерзкой.

Виктор понял, что почему-то не может нормально разговаривать с слишком серьёзной девушкой. Слишком хотелось её поддеть, слишком ему нравилось наблюдать, как розовеют от злости щёки, а глаза начинают блестеть.

– Нет, – серьёзный взгляд стёр улыбку с лица парня напротив. – Мне просто нужен совет.

Виктор молча пил чай и наблюдал, как девушка ломается изнутри, старается подобрать слова, чтобы не взболтнуть лишнего. Парень уже успел прийти к выводу, что Вика невероятно сложный человек, и нашёл тому тысячу подтверждений, прежде чем девушка что-то произнесла.

– Вы когда-нибудь сильно обижали любимую девушку? Как вы извинялись?

– Девушки разные бывают, Вика, и ты это знаешь лучше меня. Так что тут всё индивидуально.

– И всё же. Хоть что-нибудь? Я совсем не разбираюсь в отношениях, но мои друзья нуждаются в моей помощи. У меня есть подруга, которая бы нашла выход из такой ситуации, потому что у неё очень богатая фантазия, она романтичная и слегка инфантильная, но она сама сейчас не в состоянии что-либо придумать, потому что вы правы! В любом возрасте вы те еще засранцы, которые могут с лёгкостью разбивать сердца и не думать о последствиях.

– А я что? По-твоему похож на инфантильную и романтичную натуру?

– Нет, вы парень. Может вы сталкивались с такой ситуацией? С вашим графиком наверняка были проблемы с девушками. Она вас подолгу ждала из туров, концертов, работы. Думаю, в таких парах часто возникают конфликты. Это если логически подумать…

– Именно поэтому у меня и нет девушки, Вика. И нет. Я не считаю любовь чем-то необходимым в этой жизни, скорее, лишь каким-то дополнением, которое помогает отвлечься от чего-то. Но это имхо[1], потому что многие так не считают. Парни тоже могут чувствовать, но не так эмоционально, как девушки. Мне жаль, я, вряд ли, тебе могу помочь, потому что с таким не сталкивался. Но скорее всего, я бы подождал, пока моя девушка остынет, успокоится, обдумает ситуацию и придёт к каким-то конкретным выводам, в моём случае, что работа для меня сейчас важнее отношений. Потому что если я захочу остепениться и создавать семью и уделять ей полноценное внимание, то у меня должен быть какой-то для этого капитал, который просто так с неба не упадёт. Но вы школьники, ваша драма немного отличается…

– Кажется, это всё намного сложнее олимпиады.

Виктор с улыбкой наблюдал, как девушка запускает пальцы в волосы и роняет голову на стол. Словно, для неё и правда школьная драма была непосильной задачей.

– Но, кажется, ОН дорожит девушкой, если хочет извиниться… – решил поддержать он совсем отчаявшуюся.

– Очень. В отличие от взрослого Люка, у Саши заложено больше ответственно перед «розой», которую он приручил.

– Экзюпери, – улыбнулся Виктор. – Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Молодой репетитор подорвался с места, направляясь вглубь коридора, куда девушке еще не доводилось заходить.

Вскоре они оказались в звук изолированной маленькой комнатушке песочного цвета, где было очень много музыкального оборудования и несколько инструментов.

Споткнувшись об шнур электрогитары, Виктор тихо выругался и вытянул из-под стола огромный ящик.

– Вечно забываю повесить. Кто-то из фанатов подогнал, когда я выпустил трек Ма…

Виктор вовремя прикусил язык, но вскоре понял, что девушка его совсем не слушает. Всё её внимание было приковано к минималистичной картине, которую он сжимал в руках.

Всего лишь белый холст, на котором был изображён ящик. Обычная геометрическая фигура с тремя неровными кружочками внутри, но лишь истинный любитель замысловатого произведения Антуана де Сент-Экзюпери знал, кто находится в том самом ящике.

– Барашек, – прошептала девушка совсем тихо и потянулась к картине.

Её глаза были такими счастливыми, словно это ей подарили маленького барашка, который мог скрасить одиночество на её планете.

– Мне редко фанаты что-то дарят, потому что думают, что я всё выбрасываю. Это ведь логично для моего сценического образа. Но на самом деле я всё оставляю и ценю, но это запало в душу конкретно.

– Верю, – вновь шепнула Цветаева.

Она аккуратно забрала картину и стала её рассматривать, словно и правда видела кого-то внутри нарисованного кривого ящика.

– Мама читала в детстве мне «Маленького принца», когда я была совсем маленькой, и она еще могла кутать меня в одеяло и садить к себе на колени. Пожалуй, это самое лучшее воспоминание, что у меня осталось о ней. На самом деле я очень любила сказки, но…

Она вдруг тряхнула головой – и словно очнулась ото сна. Блеск из глаз пропал, улыбка с лица стёрлась, а сама девушка вернула картину парню.

– Детство закончилось. Это очень красивая картина, хоть и простая. Удивительно, как всего пару мазков на холсте могут возвращать нас в прошлое.

Виктор отложил картину и встал напротив ученицы, скрестив руки на груди.

– Твоё детство еще не закончилось, Вика. Не нужно лишать себя каких-то детских шалостей просто из-за того, что люди, которые тебя растили, больше не с тобой. Да, так случается, это жизнь. Но не нужно отталкивать всё, что заставляет чувствовать тебя счастливой, понятно?

Последнее слово парень произнёс с некоторым нажимом, требуя к себе внимания. И Вика посмотрела в весьма тёмные глаза, чувствуя себя совсем маленькой по сравнению с человеком напротив. Не ребёнком, но и не той, которую она старалась из себя строить: холодную, отчуждённую и вполне самостоятельную, которой неинтересны все те вещи, которыми увлекается Нюша, Яна, Алина, Саша и другие её ровесники.

Может, вместо того, чтобы рано идти работать, стоило гулять с друзьями на улице, влипать в неприятности и потом огребать последствия? Может, всё это время Вика жила неправильно?

Но не столько это взволновало девушку, как осознание того, какую власть имеют слова репетитора над ней. Даже Элла, которая вдове старше репетитора, не так заставляет над всем задуматься, как Виктор.

– Понятно, – тихо ответила девушка на весьма хмурый взгляд.

– Это хорошо. А теперь ты идешь решать тесты, а я вешать эту картину.

– А потом вы ляжете спать, потому что вы очень-очень несносный, когда не высыпаетесь.

Виктор только хмыкнул, но так ничего и не сказал. Они еще долго находились в тишине, потому что каждый занялся своим делом.

[1] ИМХО – акроним от английской аббревиатуры IMHO, которая расшифровывается как In My Humble/Honest/Heartfelt Opinion, что в переводе означает «по моему скромному мнению»

Глава 18

– Песня…

Вика отвлеклась от заданий, обернулась и увидела лежащего на кровати парня, который прикрыл рукой глаза.

– Вы это к чему?

– К твоему вопросу о том, чтобы я сделал для любимой девушки, если бы сильно провинился. Я бы написал песню, в которую бы вложил душу, и ей пришлось бы её слушать, и она бы точно никуда не убежала от моих извинений. Но это вызовет ажиотаж вселенского масштаба, потому что это идёт вразрез с моим сценическим образом.

– Вы же сами сказали, что жанры в музыке – формальность, и если что-то идёт из души, значит просто идёт.

Виктор приподнялся на локти и стал смотреть на своего маленького друга, рядом с которым на столе стояла картина, которую он так и не придумал, куда повесить. И Вика оказалась под таким углом, что закрывала тот самый ящик, в котором каждый мог найти то, о чём мечтал.

– Да, но, к сожалению, в моём случае рамки всё-таки есть. Но это не мешает мне продавать свои произведения. К примеру, есть текста, которые слишком даже для меня, поэтому я отдаю их другу, которому вполне они подходят.

– За просто так? – удивилась девушка.

– На то мы и друзья, – улыбнулся он.

А после Виктор вновь упал на кровать, прикрыв глаза рукой. И Вика смотрела некоторое время на молодого репетитора, так и не решаясь сказать, то давно сделала тест и начала второй.

Удивительно, как быстро он заснул. Прошло всего пару минут, а в комнате раздалось тихое равномерное сопение, которое совсем не отвлекало Цветаеву от работы.

Раньше её злила мысль, что Виктор совершенно не знает, как построить занятие, взял её первой ученицей, и её не покидала мысль, что он, скорее всего, вряд ли её чему-то толковому научит.

Но теперь она прекрасно понимала, как сильно всё зависело от неё на олимпиаде. Да, Виктор показал несколько приёмов, которыми можно воспользоваться, если вдруг что-то забыл, но Вике давно стоило признать, что парень научил её нечто более важному, чем основы истории новейшего времени, в которой ей было сложнее всего разобраться.

Дневная норма была выполнена в двойном объёме, и, отодвинув тетрадку, девушка посмотрела в окно, где уже практически стемнело. Дни становились всё короче, ночи длиннее, а сон молодого репетитора так и не прервался.

Девушка тихо собрала вещи, написав короткую записку, и остановилась лишь на мгновение возле кровати, где неподвижно лежал человек, который стал дорог девушке, как всегда летающая в облаках Нюша, романтичная Элла, хохочущая Нилова, влипающий в неприятности Саньчоус. А теперь и Виктор Владимирович, который показал, что фобию можно превратить в нечто иное, что железные стереотипы в собственной голове всегда можно сломать в одночасье и взглянуть на жизнь по-другому.

Сжав плеер в руках в последний раз, который пробыл с ней некоторое время и помог узнать и открыть в себе нечто новое, она аккуратно положила его рядом с подушкой.

– До свидания, Виктор Владимирович, – шепнула она на прощанье, и вскоре зарыла за собой дверь в комнату.

Граф пошёл прямо по следам девушки, и еще долго не собирался отпускать приходящую суда гостью, которая никогда не забывала его погладить.

– Ну же, Граф, мне пора! – девушка почесала за ухом огромного мастифа, который вновь стал облизывать лицо девушки.

Виктор открыл глаза, когда услышал странный шорох на другом коне дома. Голова весила не меньше тонны, и как только он нашёл в себе силы встать с кровати, под ноги сразу же упал знакомый плеер.

«Опять заснул с музыкой?»

Но подняв его с пола и рассмотрев, парень понял, что это вовсе не его. И последним воспоминание было не то, как он вставляет в уши наушники, не то, как в мозг поступают биты от новой песни, а голова девушки, которая заслоняла собой часть картины. И последняя мысль перед сном была о том, что он наконец-то нашёл то, что искал.

Выйдя в коридор, он сразу же сощурился и опёрся спиной о дверной косяк. Возле входной двери всё еще стояла Вика, которую никак не собирался отпускать Граф.

Цветаева улыбалась, её лицо уже было мокрым, и она не жмурилась от неприятного ощущения, а словно, была счастлива.

– Пусти! – громко шептала она, – Ну, Грааааф. Автобус пропущу…

Она так уверенно об этом говорила, словно верила, что собака её понимает.

– Ничего не забыла? – нарушил игровую атмосферу Виктор, после чего кинул девушке плеер.

Ей ничего не оставалось, как схватить его, иначе бы он разбился, и от дорогой вещи точно бы ничего не осталось. Именно эта мысль и заставила Вику протянуть руки и вовремя схватиться за голубой кирпичик, обмотанный наушниками.

– Уважительнее относись к подаркам.

Улыбка, что была на лице молодого репетитора до этого, куда-то пропала, лицо его было теперь серьёзным, и скорее грозным, и Вика не смогла и слово сказать. Чувство вины стало комом в горле, и ей пришлось молча наблюдать, как парень указал Графу, куда ему сесть, а после как он открыл входную дверь.

– До понедельника, – рукой он указал на выход.

– До понедельника, – ответила девушка скорее машинально, после чего вышла из дома и направилась к остановке со странным чувством, словно обидела Виктора.

Дома девушку никто не ждал. Было пусто, словно никто не собирался возвращаться с работы, а про существование Алины напоминал лишь слабый сладкий запах её духов.

Зайдя к себе в комнату, девушке легла на кровать и взялась за телефон. Диана. Как давно Вика не слушала голос родной сестры?

Раньше они созванивались почти каждый день. Но теперь, когда Вика погрязла в школьных проблемах и в занятиях с Виктором, она совершенно забыла про единственного родного члена семьи.

– Привет, – тихо произнесла она в трубку.

– Привет, родная, – голос на том конце провода был уставшим и слегка осипшим.

– Диана, ты заболела?

Беспокойство молниеносно разлилось в душе, сдавливая сердце. Только к одной сестре девушка испытывала настолько сильные чувства.

– Нет, всё хорошо. Ты же знаешь, Цветаевых никакая зараза не возьмёт.

Это было правдой. Сколько себя помнила Вика, она болела лишь дважды – ветрянка, еще в детском садике, и простуда уже в начальной школе. Но она никогда не видела заболевшую маму или сестру. В отличие от папы, который часто подхватывал грипп весной. Еще несколько ободряющих фраз от старшей сестры, и Вика забыла про мимолётное тяжёлое чувство, продолжая верить, что в их маленьком мире до сих пор царит гармония, любовь и тепло. И что их мир до сих пор состоит из них двоих.

– Мы же скоро увидимся? – для формальности уточнила младшая, поглядывая на календарь.

Там было отмечено три события: школьный этап олимпиады, конец четверти и полёт в Москву к родной сестре.

Стены собственной комнаты начинали давить, и ни Элла, ни Нюша с Яной, никто не мог изменить той гнетущей атмосферы, которая окружала её в квартире Лебедевых.

– Прости меня, малышка, но в этот раз я не смогу. Я не знаю…Увидимся ли мы на зимних даже. Прости.

И всхлип. Тихий, едва уловимый.

И Вика поняла, что Диана вовсе не заболела. Её голос сдерживает что-то большее, и не зря она почувствовала беспокойство за сестру.

– Диана, что случилось?

– Всё… – хотела девушка выдавить из себя, но сорвалась и заплакала.

– Ты же обещала, – прошептала Вика. – Ты обещала, что мне всё будешь рассказывать. Что случилось, Диана?

– Я не могу тебе этого рассказать, сестричка. Ты не поймёшь.

– Не пойму?

– Я не хочу падать и в твоих глазах. Пожалуйста, не заставляй меня.

Вика заметила, что сжимает под собой покрывало. Ей причиняло боль лишь одна мысль, что сейчас по щекам её старшей сестры текут слёзы.

– Скажи, хотя бы, кто заставил тебя плакать?

– Он нехороший человек. Очень нехороший, Вик. И это всё, что я могу тебе сказать. Но не переживай, я справлюсь. Всё будет хорошо. Расскажи, как ты? Как твои дела в школе?

– Я стала слушать музыку, – скрипя сердцем, переключилась Вика на другую тему разговора.

– Правда? И какая же тебя понравилась?..

***

Тусклый свет напольной лампы освещал только шахматную доску, за которой сидели на мягких бархатных тёмно-зелёных креслах Михаил Андреевич и его внук.

– Может, перевезёшь уже свой «шахматный клуб» к нам?

Именно так оправдывал свои вечерние отсутствия пожилой мужчина, который так больше себя ни с кем и не связал узами брака после смерти жены.

– Мне не четыре годика, и тогда я был бы уверен, что спокойно могу продолжить свою работу после твоей реабилитации.

– Так и сделаю, – хмуро отозвался Михаил Андреевич и походил ферзём.

Виктор взобрался на кресло с ногами и сел по-турецки.

– Ну, дед, сегодня точно что-то случилось. Я еще с порога заметил, какой ты хмурый.

– А почему мне быть не хмурым? – седые брови сошлись на переносице, а светлые глаза пронзили недовольным взглядом молодого человека. – Мой внук – раздолбай, в будущем которого я вообще не уверен, личной жизнью своей совсем не обеспокоен, дочь непонятно где и с кем, а теперь еще и на работе сокращают.

– Так, деда, давай не перекидывать на меня свою злость, – Виктором был сделан ответный ход.

Он знал, что это будет мат в три хода, победа будет его, и на игре больше не было смысла сосредотачиваться.

– В университете или в школе?

– Сокращение кадров в университете, сегодня сообщили, что я один из первых кандидатов. Сказал, что уйду на пенсию, но смотрю на молодых преподавателей там – и волосы встают дыбом. Кто студентов вообще учить будет?

– Но и ты не мать Тереза, так что расслабься. И кстати о моём будущем, я продолжу работу…

– На кафедре?

– Нет, – парень покачал головой, не одобряя надежды собственного дедушки. – Моё призвание музыка, это ты уже должен был понять давно. Я про свой отъезд. Всё в твоих руках. Утром договорился о комплексном лечении, но тебе придётся лечь в больницу на некоторое время.

Очередной ход Михаила Андреевича, который уже смирился с поражением. Виктор стал обыгрывать его лет с одиннадцати, когда они взяли за привычку играть по вечерам в шахматы или шашки. Но в шашках он так и остался королём, в отличие от шахмат, где Виктор идеально прочитывал ходы.

– Только если до недели. Не хочу и в школе работу потерять, я же дома ума сойду.

– Привезёшь свой «шахматный клуб» и не сойдёшь, – Виктор поиграл бровями и слабо улыбнулся. – Хорошая хоть?

– Обычная, – буркнул пожилой мужчина.

– Ладно, скрытник. У меня к тебе другой вопрос: в твоём классе учится Ню… Анастасия Пол… Фамилию не помню.

– Полевич? Да, она под моим классным руководством вместе с Викторией. А что?

– Ничего…

«Значит это действительно те Нюша и Люк, о которых я подумал…»

Виктор сразу уловил знакомые имена, когда Вика их вскользь упомянула. В жизни Виктора был один единственный человек с именем Люк, и он был его давним одноклассником в прошлом и хорошим другом в настоящем.

Но о Нюше он узнал недавно, только весной, когда возвращался из очередного турне и решил отдохнуть там, где его никто никогда не достанет.

Несколько месяцев назад…

– Я могу завалиться в твой клуб? Мне очень нужно расслабиться…

Виктор ехал в такси, возвращаясь туда, где не был, казалось, вечность. Тёмные стены, неоновая вывеска, громкая музыка и сладкий аромат кальянов.

– Почему бы и нет, – мыкнул тот в трубку. – Но не рассчитывай на мою компанию.

– Эй, почему?! Мы не виделись так долго! – жизнерадостности поубавилось. Виктор действительно соскучился по другу, который хотя бы разговаривал на русском, да к тому же отлично его понимал.

– Ты возмущаешься как девчонка, Вик.

– Я негодую. Очень сильно негодую.

Ты еще не забыл такие сложные слова после поездки в штаты? – голос на том конце был пронизан иронией.

Это не было похоже на Люка, скорее, указывало на то, что друг нервничает.

– Что-то случилось?

– Ага, жди рассказа как на духу!

Виктор улыбнулся. Его друг точно не находил себе места и сразу дал знать водителю, чтобы тот надавил на газ.

Когда парень оказался в заведении, принадлежащем отцу Люка, или просто огромному «шкафу», как его запомнил Виктор из детства, сразу же нашёл его. В песочных штанах, рубашки, на вечном стиле.

– Ты и в школе любил принарядиться, модник, – Виктор похлопал друга по спине, и сел вместе с тем за барную стойку.

Посетителей еще не было, время не пришло открываться. Бармены начищали стаканы, а Люк их бессовестно пачкал каким-то содержимым с градусом.

– Ты сам не свой, – Виктор для разогрева попросил то же, что и в стакане его друга.

Это был коктейль с водкой, который мгновенно обжог горло.

– Просто осознал, что полная задница подкралась ко мне слишком незаметно.

Виктор не знал о чём Люк. Он впервые не понимал, что так могло напрячься того, кто из кожи вон лез всю жизнь, чтобы стать равнодушным и беззаботным человеком, как всегда казалось на первый взгляд.

– Прикинь, я всё-таки уложил Раю.

Услышав это, парень чуть не подавился коктейлем. Каждый одноклассник Люка помнил ту драму, что должна была растоптать Гронского в школе. Когда сама красивая, но не по годам гордая и хищная девчонка растоптала сердце своему спасителю, к тому же высмеяв того. Но Люк на всё это только рассмеялся, правда не ходил в школу пару дней после этого, а когда вернулся, то с кем-то подрался, и Виктор вовремя успел отвести внимание завучей, чтобы Люка не привлекли к ответственности. Он знал, что его друг меньше всего хочет видеть своего отца на ковре у директора.

– Не вижу особо всплесков радости. Она того не стоило? – он не мог сдержать улыбку. Радость за друга и счастье от той встрече слились в одно, то-то тёплое и приятное. Таких людей у парня было немного, а когда стал популяре, их количество и то уменьшилось, но Люк остался, и в тайне, он им сильно дорожил.

– В этом и проблема, что нет. Никогда не думал, что западу на школьницу.

– Она же уже закончила школу, ты о чём?

– Я влюбился в школьницу как тупой мальчишка, – Люк запустил пальцы в волосы и стал сдавливать собственную голову.

Виктор всё еще не понимал слов друга, коктейль, повышающий градус в крови, этому тоже не способствовал.

– Ты будешь смеяться, если я расскажу.

– С чего бы? Мне же не пять лет.

Люк покачал головой. Он не поверил Виктору, но всё же рассказал о встрече с той, что показалась маленьким капризным ребёнком с лицом уже взрослой девушки. Не скрыл и то, что они стали друзьями и втайне от общих знакомых и друзей переписывались, дурачились, а потом что-то пошло не так. Определённо. Без сомнений что-то пошло не туда, Люк не туда свернул или сценарист его жизни решил над другом Виктора посмеяться, Люк не знал. И сейчас они сидел в полной растерянности после осознания своих чувств.

Виктор пытался сдержаться. Он щипал себя за колено, глядя на грустные глаза Гронского, прикусывал щёку изнутри, но его собеседник догадался обо всём сам.

– Смейся, я бы и сам посмеялся с того, кто оказался бы на моём месте.

– Серьёзно?! Школьница?! – Виктора было не остановить. Его живот стал болеть, а в уголках глаз скапливаться слёзы.