Текст книги "Ткачи снов (ЛП)"

Автор книги: Каролин Валь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

– Они унесли его во вторую спальню Канаеля, он выжил, но эта информация не должна просочиться за пределы этого помещения.

Она тихо вздохнула, а у Навии стало легче на сердце.

– Его атаковали кинжалом, нанесли тяжелую, рваную рану. Видимо, они заметили, что Безымянный это не Канаель. Они не ощутили в нем магию снов... или учуяли, что он человек.

Она немного помолчала, чтобы ее слова проникли в сознание остальных, а затем мягким голосом продолжила: – Во всяком случае, они сказали охранникам, которых оставили в живых, что еще вернутся за Канаелем Де`Аром. Лекарь еще не может сказать точно, выживет ли Безымянный.

В ее словах сквозила мысль, что дело может плохо для него кончиться, но вслух она об этом не сказала. Пеала выжидающе оглядела собравшихся.

– Кто-нибудь из вас может сказать, где мой настоящий сын?

Видя, что ни Геро, ни Туманный Мастер не собираются объяснять Пеале ситуацию, Навия сделала шаг вперед и рассказала, что произошло на острове Мий.

– Значит мой сын – единственный, кто способен соткать новый сон, вследствие чего осколки снов утратят свою магию, так он использует их, чтобы снова посылать сны людям.

Навия кивнула.

– Именно так.

– Значит, нам не остается ничего другого, кроме как ждать,– подытожила она. – У нас связаны руки. Он не вернется и никогда не сможет занять свое место на троне.

– Нет, не сможет,– подтвердила Навия. – И я не знаю, сколько понадобится времени, чтобы соткать новый сон. Это может произойти в любой момент, а может через неделю или через месяц.

– Я понимаю.

За спокойной внешностью Пеалы скрывалось больше, чем можно было увидеть на первый взгляд. Это были её глаза, в которых пылал тот же глубокий огонь, как и в глазах Канаеля.

В дверь постучали, и в зал, опустив голову, вошла служанка. Взгляд Навии упал на голубую широкую ленту вокруг ее плеч, и в ней снова зародилась эта сумасбродная идея. Голубая лента...

– Простите Ваше Высочество, но совет хочет теперь начать совещание.

Пеала дружелюбно улыбнулась.

– Позовите их, Вышивальщица Жемчугом. Благодарю тебя.

Когда молодая служанка вышла из зала, мать Канаеля посмотрела на Навию и Геро.

– Боюсь, на этом совещание вы не можете присутствовать. У совета очень чёткие представления об этом, особенно, когда речь касается традиций и обрядов.

– Ты, скорее всего, устала от напряжённого дня, – сказал Туманный Мастер и посмотрел на Навию. – Каморка, которую я предоставил тебе, всё ещё в твоём распоряжении. Если хочешь, можешь спросить Вышивальщицу Жемчугом, чтобы она попросила принести для тебя что-нибудь поесть из кухни.

Он понизил голос, потому что первые члены совета зашли в зал.

– После совещания, я загляну к тебе и введу вас в курс дела.

– Хорошо, – сказала Навия и поклонилась Пеале, прежде чем выйти из зала вместе с Геро.

Её сердце ускорялось в груди, пока план в её уме формировался всё больше. Дерион Де’Ар был убит из-за того, что был слишком легкомысленным и пригласил в свою комнату проституток. Почему бы Гарьену не сделать ту же ошибку? По крайней мере, это был способ близко к нему подобраться.

Очень близко. А если она всё умно обставит, то никто ничего не заподозрит. Однако, это означает, что она должна полностью погрузиться в свою роль. Сделать её частью самой себя. Но это единственный способ. И чем больше она над этим думала, тем гениальней казалась ей идея.

Когда они завернули за угол, и Навия убедилась, что они одни, она остановилась и взяла Геро за запястье. Тот от удивления нахмурился, смотря на неё вниз.

– Я присоединюсь к шлюхам.

– Что ты хочешь этим сказать? Каким шлюхам?

– Сегодня со мной заговорили несколько девушек. Они приняли меня за одну из своих, потому что я ... что же, потому что я талвенка. Они рассказали о том, что как только армия Гарьена выстроится лагерем перед воротами города, они пойдут туда, чтобы заработать у мужчин деньги.

– А ты хочешь присоединиться к ним, чтобы проникнуть в лагерь противника. Ты совсем из ума выжила, девочка!

Одно мгновение он размышлял.

– Это может сработать. Но ... – Он сглотнул. – Но ты уверенна, что хочешь это сделать?

– Да, – твёрдо ответила она.

– Со всем тем, что тебе придётся делать?

– Я сделаю всё, что требуется, чтобы низвергнуть Гарьена, – сказала решительно Навия.

– Твой отец ... – начал Геро.

– Мой отец – единственная причина, почему я это делаю! – грубо прервала она его, и Геро смущенно опустил взгляд. – Я должна отомстить за него, понимаешь, Геро? Гарьен должен ответить за свою алчность и все человеческие жизни на его совести!

Геро провел рукой по голове и посмотрел мимо нее.

– Я просто имею в виду, не так-то легко... отрекаться от своего тела.

– Я не отрекаюсь от него, а использую как оружие.

– Но...

– На любой твой аргумент я найду контраргумент. Поверь мне. Я уже давно все решила. Я знаю, что ты хочешь защитить меня, и очень ценю это.

Она посмотрела ему в глаза.

– Но это единственный способ добраться до этого ублюдка. Я успокоюсь, только когда убью Гарьена. И мот отец тоже.

Навия была одержима мыслью о смерти Гарьена. Может, она и ошибалась, и его смерть ничего не изменит, потому что мир уже давно заражен его идеями, но попытаться все-таки стоило. Для собственного успокоения и для всех, кто умер из-за жадности Гарьена.

Может, это было безрассудно и рискованно, и когда-нибудь наступит момент и она пожалеет о своем решении. Но в данный момент это был единственный шанс вернуть отцу то, чего он достоин.

15.
Кровавые слёзы

Рэн, Весеннее царство

Входную дверь хижины заклинило, и Канаель открыл её, применив силу, хотя боль в плече едва не сводила с ума. Единственное, что принесло бы облегчение, это поток магии снов, благодаря которой он всегда чувствовал себя бессмертным. Но от неё ничего не осталось. Внутри него царила пустота. Не осталось даже немного тумана. Никакой частички магии, в противном случае он давно бы себя исцелил.

Жилое помещение лежало перед ним всё ещё такое же, как он оставил его, когда странствовала его душа. Его взгляд упал на безжизненные тела, которые мирно сидели на стульях вокруг стола, как будто всё ещё спали, и их души не отошли в вечность. Он отвернулся и, шатаясь, подошёл к телу своего лучшего друга.

Единственный, кому он безоговорочно доверял, и в котором всё-таки ошибся. Застывшие, весенне-голубые глаза безжизненно смотрели в точку на потолке. Канаель почувствовал, как по щекам побежали слёзы. Неуклюже он вытер лицо. Возможно, это цена за спасение мира, подумал он. Он медленно сел перед Давом на корточки, протянул к нему дрожащие пальцы и провёл по векам. Боль его раны была ничто по сравнению с чёрной дырой, которую он ощущал в сердце.

Не имело значения, что его приоритетом должна быть Ткачиха снов, или судьба мира, он должен послать своего друга в последнее путешествие. Это было глупо, и Канаель чувствовал себя дураком, но это единственное, что он ещё мог сделать для Дава. Поэтому он поднял его тяжёлое тело, вынес в весеннюю ночь, где его встретила тишина и начал строить погребальный костёр, на которой, в конце концов, положил его. С помощью огнива, найденного в гостиной, он разжёг первое пламя и подождал, пока оно полностью окружит тело Дава. Пылающий огонь поднимался в небо, искры разлетались в разные стороны и тихий треск наполнял воздух. Канаель закрыл глаза и опустил голову, пробормотав про себя молитву, послал Даву последнее «прощай» в его путешествии.

Молча он смотрел на огонь, который поднимался всё выше в небо, ощущая при этом странное чувство пустоты. И было ещё кое-что, что ужасно его пугало.

Он убил шесть человек, даже не колеблясь ни минуты.

В конце концов, он оторвал взгляд от своего друга, возможно потому, что больше не мог терпеть его вида. Его рана снова начала болеть, и он потащился назад в хижину, чтобы зайти в одну из соседних комнат, в которой, полагал, находится Ткачиха снов. Она должна лежать здесь или в комнате рядом. Когда он забирал труп Дава, он почувствовал её присутствие, хотя и очень слабо.

Холодная ручка двери впилась в его плоть, онемевшими пальцами он обхватил её и потянул на себя. Дверь скрепя, открылась, и Канаель зашёл в погружённую в темноту комнату, которая была намного меньше гостиной. Его глазам, не смотря на обострённые чувства, потребовался момент, чтобы привыкнуть к темноте в комнате, в которой не было окон. Когда они, наконец, привыкли, он обнаружил кучу одеял и одежды, клубок из нарядов и две чаши, стоящие впереди.

Одна была наполнена водой, другая содержала еду, консистенция которой была похожа на баланду. Он чувствовал присутствие другого человека, который находился где-то рядом, и только мгновение спустя понял, что Гехаллани, должно быть, накинули одеяла на Ткачиху снов, потому что знали о его способностях.

– Удина?

Осторожно он поднял тёмно-серую мантию у ног, убрал белое, шерстяное одеяло, устраняя таким образом одну часть за другой. У него перехватило дыхание, и отвращение заставило его остановиться. Ткачиха снов лежала перед ним голая, как он встретил её в башне на острове Мий. Но что-то было иначе. Исчезала её невинность, она стала тенью самой себя, обломком души.

На руках и ногах у неё были ссадины, а всё тело покрывали кровавые отметины и синяки. Её короткие, с зелёными прядями волосы слиплись. Дыхание Канаеля обрывалось, но он заставил себя смотреть.

Его взгляд перекачивал ниже, и он отшатнулся на шаг назад, потому что запах семени и насилия настолько явно чувствовался в воздухе, что он едва смог сдержать приступ рвоты.

– Ты меня слышишь? – спросил он хрипло.

Он взял одно из тонких одеял и осторожно накрыл им её беспомощное тело. Удина не двигалась. Под закрытыми веками её глаза двигались, как будто погрузилась в лихорадочный сон. Произошедшее сломило её, осталась только частичка того, что она когда-то воплощала. Расколовшись, как и её собственный сотканный сон.

Канаель чувствовал, что с ней сделали. Было очевидно, комната прямо-таки кричала об этом. Если бы он не уже не убил Гехаллани, то сделал бы это снова и снова. Но чудовищность того, что они причинили Удине, нельзя изменить.

Страдальчески он закрыл глаза и открыл свой дух, чтобы почувствовать сон Удины.

Радужные цвета, нежно-красный, смешались в золотистой пелене. Он непредсказуемо трепетал, как дикое животное, которое пытается выбраться из пут, окружил дух Канаеля и умолял положить конец её страданиям.

Канаель охотно позволил затянуть себя глубоко внутрь, в старую душу Удины, где его встретила темнота. Темнота, которую вызвали мужчины Гахаллы. Как бы он не сопротивлялся, он всё-таки стал свидетелем того, что снова и снова воспроизводилось в подсознание Удины. Последовательность изображений. Моментов. Её крики. Плоть. Кожа. Канаель отшатнулся и всё же не смог сбежать. Он забыл про свою собственную боль, забыл, кто он, и плакал вместе с ней о том, что у неё похитили, в то же время он полностью потерялся в её сне.

А потом он избавил её от мучений. Раз и навсегда.

Спи, Удина. Спи ... Ты свободна ...

Её сон изменился, дыхание стало спокойнее, и он скользнул в другой мир. Мужчины стали серыми, а с ними и их дела. Столетия бесконечности пронеслись мимо Канаеля, новая магия потекла по его венам, и всё, что Удина пережила во время своего бытия, померкло в свете. Наконец-то Ткачиха снов нашла покой и стала частью богов, даже если, вероятно, уже всегда была ею.

Канаель выскользнул из её сна, в то время как её сила, её божественность, затопившие его дух, сделали его совершенным и единым. Ничего больше не имело смысла, и всё же пустота была заполнена его чувствами. Он плакал об Удине. Он плакал о Песне Небес, которую потерял, и о Даве.

Мгновение растворилось и растянулось в горько-сладкий момент, в бесконечность. Дело было сделано, и он больше не являлся частью этого мира.

Когда он открыл глаза, душа Удина покинула её тело. Её детские черты лица стали нежными, и она забылась навсегда.

Часть
IV

И Кев родила дочь, которая была похожа на её возлюбленного. Только крылья на спине ребёнка и её глаза – игра божественных красок – устанавливали сходство с Кев.

Мир молчал в благоговейной тишине, слушая первый крик получеловека, в то время как Кев сходила с ума от беспокойства. Она чувствовала, что её время со смертной дочерью ограничено, и всё же хотела защитить её от всего зла, что могло окружать её ребёнка в человеческом мире.

Выдержка из сказки о Потерянном народе.

1.
Ткачи снов

Мий

Канаель видел мир другими глазами. Каждая мысль была частью его души и выходила далеко за ее пределы. Пространство и время потеряли значение, он скользил сквозь мир четырех времен года, чувствовал жжение крыльев за спиной. Вокруг него распространялся свет, предвещая его возвращение, когда он стал частью Мия. Кожаный ремешок вокруг шеи, который он снял с Гехаллано, врезался в разгоряченную кожу. Канаель почувствовал песчаную почву под ногами и холодные волны, омывавшие его голые лодыжки.

Он медленно разделся, снял ремешок с осколком сна и смотрел, как море уносит его одежду. Единственное, что оставалось от его прежнего Я. Лишь легкое покалывание в ране напоминало о том, что он смертен, помимо этого не было почти ничего, что связывало его с прежней жизнью. Канаель пошел обнаженным по пляжу, навстречу черным камням. Нашел лестницу, ведущую к равнине и лабиринту.

Он поднял взгляд к ночному небу. Не было видно ни облачка, лунный свет пробивался к острову, который изменил все их жизни. Прежде всего, его жизнь.

Острые камушки врезались в его подошвы, не причиняя особого вреда. И само восхождение, в отличие от первого раза, давалось ему легко.

Ноги без труда несли его вверх по ступеням, навстречу лабиринту. И вот он остановился перед ним.

Колючие кустарники, рассказывающие свою историю и сросшиеся навеки. Вход в лабиринт притягивал его, оказывая магическое воздействие, он с тоской в сердце прислушивался к тишине, которая пела свою собственную песню, прерываемую лишь шумом волн. Трава под ногами щекотала его ноги, когда он преодолел невидимый барьер.

Она была здесь. Канаель чувствовал ее присутствие, везде и одновременно нигде. Ее запах висел в воздухе, окутывая его, как вторая кожа. Ее душа была частью этого лабиринта, осталась в нем, несмотря на то, что души Поглотителей снов уже исчезли.

Песня Небес.

Удина тогда сказала ему, что видела своих Поглотителей снов. Если бы они еще были частью Земли, он бы тоже почувствовал их присутствие. Существовал лишь один дух, заключенный в лабиринте. Канаеля накрыла волна удовлетворения вперемешку с пониманием своей судьбы, и заставила его понять. Все должно было произойти именно так. Канаель был твердо уверен, что исполнит свою судьбу и молился Кев, чтобы и Навия исполнила свою часть. Только так можно было спасти страну и народ, ради которых он взвалил на себя это бремя.

Присутствие Песни Небес стало еще ощутимее, его сердце начало биться сильнее. Штурм начался в его груди и распространился в самые дальние уголки его души. Песня Небес была та самая Заклинательница Душ, которая введет его в транс. Именно она спасет их всех, исполнив тем самым свою судьбу.

– Песня Небес,– монотонно прошептал он и закрыл глаза.

А когда открыл их, то увидел, что она стоит перед ним. Серебристый силуэт, не более чем лунная дымка, но это точно она. Канаель увидел, как строптиво сверкают ее глаза, возможно, просто отражение звезд, слегка поднятый вверх подбородок, который он так любил в ней. Он увидел, как на ее губах появилась улыбка.

Он ощутил ее присутствие, нечто похожее на присутствие Кевек в его голове, однако оно шло еще дальше.

– Канаель.

Он хотел погладить ее по щеке, дотронуться до пальцев, но ощутил на их месте лишь пустоту.

– Да.

– Я так долго ждала тебя.

Он сглотнул.

– Прости меня, Песня Небес. Я не подозревал, что...

Она улыбнулась.

– Нет, это было предначертано богами. Только так мы могли найти наш путь. Это единственный шанс остановить Гарьена.

Канаель не мог наглядеться на нее. У них оставалось мало времени.

– Если бы я не разбудил Удину, ничего этого бы не произошло.

– Гарьен нашел бы другой способ разрушить сон Удины. Мне жаль, что я причинила тебе столько горя. Я просто хотела защитить твою сестру.

– Я знаю.

– Ты выглядишь усталым.

– На моих плечах лежит судьба мира.

– Это не продлится долго, ты со мной. Теперь дело за Навией, остановить Гарьена.

– Значит, ты знаешь, зачем я сюда пришел?– спросил он.

– Да, для того, чтобы стать новым Ткачом снов.

– Значит, нам не была предопределена совместная жизнь.

– У нас бы все равно не было совместной жизни.

– Но мне бы этого хотелось.

Песня Небес долго смотрела на него, затем покачала головой.

– А мне нет.

– Но почему нет?

– Зачем выбирать смертность, если впереди бессмертие. Канаель, ты новый Ткач снов. Твои сны – это моя реальность. Ты возьмешь меня в свои сны, чтобы я была с тобой. Пока длится твой сон, я буду охранять тебя, защищать твое тело и оберегать твою душу.

Канаель слегка улыбнулся. Она права. Она была частью его и останется ею навсегда. Так, как он и обещал ей, когда она умирала.

Они вместе пошли по лабиринту, по проходам, через заросшие сады, пересекли мраморный зал и поднялись в комнату в башне. В новый дом Канаеля. Он сел на пол, обнаженной кожей чувствуя прохладные камни. Их взгляды встретились. Это было немое прощание, не прощание навсегда, а скорее, до свидания.

Канаель безмятежно закрыл глаза. Его дыхание и сердцебиение замедлилось. Он вслушивался в себя, слышал все голоса, которые передала ему Удина. Это были души людей, их надежды и страхи. И он снова подарит им надежду.

Песня Небес начала петь, наполнив мягким голосом его дух. Он вобрал ее в себя, начав медленно прясть первую нить. Нить, принадлежащую богам и являющуюся подарком для людей. И он подарит её им. Его судьба исполнилась. Песня Небес снова была рядом.

Это было единственное, что имело значение.

2.
Шлюха

Лакос, Летнее царство

– Чего тебе? Думаю, я ясно выразилась. Тебе здесь нечего делать, девчонка из Зимнего царства.

Враждебность в голосе Элии заставила Навию усомниться в своем намерении, тем не менее, она распрямила спину и осмелилась улыбнуться.

– Я хочу присоединиться к вам.

– Значит, ты все-таки одна из нас,– сказала проститутка. Она стояла, прислонившись к той самой стене, возле которой они встретились несколько часов назад, и оценивающе разглядывала фигуру Навии. Как будто не доверяла своим собственным словам. К счастью, они были только вдвоем. Навия специально прихорошилась, нанесла на щеки румяна и вымыла волосы, которые еще были немного мокрыми и прилипали к спине.

– У меня для тебя плохие новости, девочка из Зимнего царства, в нашей труппе мест уже нет. Но ты можешь пригреть нам клиентов в Лакосе, если, конечно, найдешь каких-нибудь.

– Я буду отдавать тебе часть заработка.

Элия сощурилась.

– Тебе так и так придется это делать, если будешь сопровождать нас. Зато мы будем тебя защищать.

– Тогда я буду отдавать тебе вдвое больше, чем обычно.

– Ты добровольно отказываешься от заработка? У тебя что, полно денег?

Навия знала, что совершила ошибку. Но ей нужно было вызвать доверие проститутки. Переминаясь с ноги на ногу, она чувствовала взгляды проходивших мимо людей, которые коротко бросали взгляды в ее сторону, и надеялась, что выглядит достаточно подавленно.

– Мне нужно выбраться из Лакоса.

– Ты воровала? Или кого-то убила?

Навия молчала, ощущая на себе испытующий взгляд Элии. Она была в корсете, завязанном голубыми лентами, на руках не было браслетов, а черные, кудрявые волосы собраны наверх. Не считая светло-голубых лент, в ней ничего больше не указывало на род ее деятельности.

– Я не могу говорить об этом. И не могу оставаться здесь. Дело не только в деньгах.

– Ты когда-нибудь раздвигала ноги за деньги?

Навия покраснела и прочитала во взгляде Элии, что та видит ее насквозь.

– Так я и думала. Значит, ты не солгала, когда сказала, что не рыбачишь на нашей территории.

По тебе видно. Мне просто не нравится, когда красивые девушки слоняются поблизости от нас. Прости, но такой как ты, мы не найдем применение.

– Пожалуйста.

Элия удивленно подняла брови.

– И все-таки, что ты такого натворила?

Навия опустила взгляд и прикусила губу. Все было продумано до мельчайших деталей.

– Я не могу говорить об этом.

– Это как-то связано с дворцом?

– Возможно.

– Был у меня как-то посланник из Кевейта. Противный мужик.

На лице Элии появилось сочувствие. Она некоторое время обдумывала, стоит ли доверять Навии, потом схватила ее за руку и потянула за собою в узкую улицу, ужасно пахнущую помоями.

Она провела её через лабиринт лакосских улиц, пока они, наконец, не остановились перед многоэтажным зданием, которое на первый взгляд выглядело полуразрушенным. Несколько окон были разбиты или заколочены досками, несколько предметов одежды висело на втором этаже на верёвке, а многие окна затемнены красными занавесками.

– Подожди здесь, – указала ей Элия и ритмично постучала в красную, входную дверь. Это заняло некоторое время, но, в конце концов, дверь всё же чуть-чуть приоткрылась, Навия различила в щели маленького человека, и, наконец, дверь открылась полностью.

Навия увидела женщину с сыскийскими чертами лица, тонкие губы и большие, золотисто-коричневые глаза. Последовало возбуждённое перешёптывание, и она почувствовала взгляд новенькой, словно удары ноже на коже.

Только потом Элия, наконец, повернулась к ней и кивнула, после чего Навия подошла ближе и смиренно склонила голову. Лучше всего соответствовать стандарту.

– Нет, посмотри на меня.

Голос женщины был низким и хриплым, и когда их взгляды встретились, у Навии появилось чувство, что её исследуют до самых глубин души.

– Ты очень красивая. Но этого будет не достаточно.

Она вздохнула.

– Сыскийские мужчины, особенно на поле боя, хотят иметь опытных женщин, которые могут им что-то предложить за их деньги. Они хотят забыть о своих заботах, отдаться моменту и оставить смерть на некоторое время позади.

– Я могу всему научиться, – поспешила сказать Навия, и именно это имела в виду. Она была готова рискнуть всем ... и даже ещё больше. Она сделает всё, чтобы убить Гарьена.

Женщина в дверях, казалось, почувствовала её решительность, потому что её взгляд стал мягче.

– Ты ещё девственница?

Она почти уже ожидала этот вопрос, всё же Навии не хватало слов.

– Это ... Я ...

Эти женщины были единственными, кто, возможно, сможет защитить её, когда они покинут стены города. Честность станет основанием доверия, и ей, хочет она того или нет, нужно основываться на этом.

– Да, – сказала она после секундного колебания.

Женщина обменялась взглядом с Элией, которая незаметно кивнула. Навия смотрела то на одну, то на другую.

– Всё зависит от того, чего ты хочешь добиться. Твоя девственность с одной стороны, может обеспечить очень высокую цену, с другой, скрывать большую опасность. Для тебя и других девушек.

– Почему?

– Потому что мужчины на войне могут быть непредсказуемыми. Внутри стен города они должны придерживаться лакосских законов. Закон на нашей стороне. На войне же нет правил, и нам нужно приспосабливаться к законам солдатов. Аукцион может опасно закончится.

– Понимаю.

– Кстати, меня зовут Реба, – добавила она.

– Навия ... Навия О’Лака.

– Я смогла бы всему её научить, – теперь вмешалась Элия. – По крайней мере, самому необходимому. У нас нет девушек из Зимнего царства. Она поднимет нашу цену.

Научить? Ком застрял в горле Навии, а ладони стали влажными.

Реба задумчиво поджала губы.

– Здесь ты, скорее всего, права. Мы можем также предложить аукцион в нашем доме.

Она обратилась прямо к Навии.

– Ты сможешь освоится. Обо всё узнать. Элия научит тебя. У тебя была бы основа, а у нас, в отличие от других городов, хорошие клиенты.

– С кем вы тут говорите? – спросил высокий голос изнутри, и одна из девушек, которую она видела вместе с Элией, появилась в дверях. Когда она заметила Навию, она кисло поморщилась.

– Что ты здесь делаешь?

– Сориель, это Навия. Она присоединится к вам.

Сориель расстроенно покачала головой, при этом её чёрные, как смоль локоны, запрыгали верх вниз. В её глазах вспыхнул гневный огонёк.

– Ни в коем случае. В нашей группе нет ни одной тальвенки. Она привлечёт к себе всё внимание.

– А что в этом такого плохого? – спросила Реба мягко и положила руку на щупленькое плечо Сориель. – Подумай о том, что внимание повысит цену.

Казалось, это не успокоило Сориель. Сердито фыркнув, она развернулась и исчезла в темноте здания.

– Не волнуйся, она привыкнет к ситуации. Какими языками ты владеешь?

– Я свободно говорю на всех диалектах.

Реба довольно кивнула.

– Необычно. Но очень хорошо.

– Как так получается, что они пускают вас в свой лагерь? Вы же можете...

Навия сглотнула. Как много я могу рассказывать? Она решила все-таки задать вопрос. – В конце концов, вы же можете пожелать ранить их.

– Верно, но в этом бизнесе это не имеет значения. Куртизанки и проститутки из всех четырех царств ездят туда-сюда. Они никогда не остаются в одном и том же городе дольше, чем на три месяца.

– Почему?

Реба посмотрела на Элию, которая захихикала.

– Потому что иногда мужчины путают наши услуги с любовью.

– Или бывают мужчины, которым мы надоедаем. Хорошо, когда есть разнообразие, в том числе и для девочек. Тогда и бизнес продвигается лучше,– объяснила Реба.

– Понятно. – Она медлила. – Почему вы добровольно хотите пойти к мужчинам... врагам?

Реба долго смотрела на нее, прежде чем ответить:

– Это наш вклад в защиту нашего народа.

– И в чем он заключается?

– Мы доставляем мужчинам удовольствие. Они делают с нами вещи, на которые ни одна нормальная женщина никогда не согласилась бы. Наше тело – это наш капитал, и одновременно оружие. Если эти воины смогут захватить Лакос, будет большая разница, сделают они это голодными или сытыми,– сказала Реба с долей гордости в голосе.

– Но вас же не хватит на... всех.

– Мы не единственные, кто пойдёт туда, чтобы заработать денег,– сказала Элия. – Вполне возможно, что с ними уже приедут девушки, мальчики или мужчины из Сыски.

– Когда вы хотите отправиться в путь?

– Как только труппы дойдут до ближайшей военной базы, и весть об этом разлетится по городу. Они не будут сразу же нападать на Лакос, потому что сердце пустыни не так-то легко захватить. Еще мой дедушка рассказывал об этом,– сказала она с сияющей улыбкой на лице.

– Ну, так что, Навия, ты уверена, что хочешь присоединиться к нам?

Она посмотрела сначала на Элию, потом на Ребу, которая ей дружелюбно улыбалась. Даже если что-то внутри неё сопротивлялась, сделать этот шаг, её сердце кричало заняться именно этим. И если быть честной, то она уже приняла решение, когда разговаривала с Геро. Окончательное решение.

Она кивнула.

– Да, я уверенна в этом.

Навия изумлённо разглядывала себя в зеркале. Она изменилась, правда, ещё не могла понять, что именно было другим. Искусно нанесённый Элией макияж, приталенное платье и распущенные волосы привели к тому, что она почти не узнавала себя. Но это был не только её внешний вид. Блеск в глазах, то, как она двигалась, как чувствовала себя. Прошло много недель, с тех пор, как она покинула Ордин.

Она помнила тот день, когда отправилась с Джовином продавать отстреленные её отцом шкуры животных. Ей казалось, будто это воспоминание произошло целую вечность назад. Она подумала о Даниане, уже больше не чувствуя ту тоску, которую ещё испытывала в начале. Уж слишком сильно она изменилась. Она задавалась вопросом, сколько ещё потребуется времени, чтобы Канаель соткал новый сон над четырьмя царствами.

Это может произойти в любой момент, она посмотрела в окно, обыскивая небо на возможные признаки. Она услышала, как открылась дверь маленькой комнаты, которую она делила с одной из девушек.

– Ты готова?

Внутрь зашла Элия. В одной руке у неё была свеча, которая мерцала из-за её резких движений.

Навия кивнула и почувствовала, как ускорилось сердцебиение. Элия заметила это.

– Не переживай, мы сами выбирали мужчин, которые будут присутствовать на аукционе. Ни у одного из них нет необычных предпочтений.

Навия плавно встала с маленькой табуретки и направилась к двери. Элия улыбнулась.

– Тебе нужно ещё немного выпрямить спину. Поднять подбородок. Как королева. Вот, так правильно.

Навия последовала за Элией в коридор, в котором пахло свежим мылом и ладаном.

Везде на подоконниках стояли маленькие, красные свечи, и было приятно тепло. Тем не менее, она задрожала, когда спускалась вниз по деревянным ступеням, в направлении маленькой, квадратной комнаты, которая была похожа на, своего рода, кладовую. Она была затхлой и мрачной, пропитанной спёртым воздухом, и только маленький огонёк свечи Элии освещал немного камеру. Она разглядела небольшую сцену, похожую на сцену театра, что разбивают на рынках, которые она посещала со своим отцом. Сцена была отделена от зрительного зала тяжёлым, тёмно-красным, бархатным занавесом.

Немного беспомощно она посмотрела на Элию, которая кивнула.

– Жди, пока тебе не подадут знак. Потом выйдешь. Ни на кого не смотри, только всегда перед собой. Реба будет возглавлять аукцион. Ничего не говори. Слушай указания Ребы.

– Хорошо.

– Удачи, – прошептала Элия, подождала, пока Навия зайдёт и закрыла за ней дверь, так что та осталась стоять одна в темноте, единственный её компаньон – это быстро стучащее сердце. Долгое время Навия ничего не слышала, но потом раздались тихие голоса с другой стороны занавеси, и с другой стороны сцены зажгли два факела. Ей показалась, что она видит Сориель, которая сновала туда-сюда и, в конце концов, исчезла.

– Выйди на сцену, девушка из зимнего царства.

Это была Реба, хрипотца слышалась в её глубоком голосе. Навия нерешительно сделала шаг к занавесу, отодвинула её в сторону и вышла на ярко освещённую сцену. Она тупо смотрела вперёд, но не смогла различить в затемнённом зале отдельные лица, а только тёмные фигуры. Тихий шёпот вырвался из ртов присутствующих, она знала, что они увидели. На ней была одета тонкая, почти прозрачная ткань, которая мягко прижималась к коже и больше открывала, чем прятала.

– Девушка из зимнего царства, приехала в Лакос три дня назад, ей восемнадцать лет и родом она с севера Тальвена, как можно видеть по тонким чертам лица, её очень светлой коже и почти платиновым волосам. А так же есть ещё её голубые глаза, обрамлённые светлыми ресницами.

У Навии было такое чувство, будто Реба говорит о совершенно другом человеке, и ощущение было подобным.

– Повернись для нас, – указала ей шлюха, и Навия на дрожащих ногах повернулась спиной к безмолвной аудитории из теней, хорошо зная, что они теперь разглядывали её заднее место, каждый уголок её кожи. Коротко она подумала о том, что потомок Потерянного народа сможет увидеть рисунок крыльев на её спине, но потом решила не морочить себе голову. Хочет она того или нет, она должна рискнуть.