Текст книги "Прекрасный каратель (ЛП)"

Автор книги: Каролайн Пекхам

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Паника разрывала мое сердце в клочья, когда Рокко, шатаясь, направился ко мне, хрипя мое имя. Я отступила назад, поднимая руку, чтобы удержать его на расстоянии. Он потянулся ко мне, отчаяние сверкнуло в его глазах, и он рухнул на колени, задев меня вытянутыми пальцами, и я отступила дальше. Упав на снег, он пополз ко мне, как раненое животное, и мое горло сжалось, его окровавленная рука оставляла на снегу красный след.

Не могу поверить, что он ударил волка по морде.

Чертов волк!

Волки выли за деревьями, снова приближаясь, и от страха по моему позвоночнику пробежала ледяная дрожь. Запах крови висел в воздухе, и я знала, что оставить Рокко здесь равносильно тому, что убить его. Одна только эта мысль вонзила что-то острое в мое сердце.

Я села перед ним, все мысли о побеге унеслись прочь. Я не могла оставить его здесь умирать .

Я подняла его голову руками, и он застонал, его пальцы сжались вокруг моего запястья.

– Слоан , – прорычал он. Он был зол, и черт знает, что он сделает со мной, когда действие снотворного пройдет.

– Я здесь. Вставай, – прошептала я, и вокруг нас разнесся еще один вой.

Мое сердце грохотало в груди, когда я обвила руками его плечи и рванула изо всех сил. У меня не хватило сил поднять его до конца, и он уперся ногами в снег, помогая мне в последнюю секунду.

Когда он встал, я перекинула его руку через плечо и обняла за талию, а его голова свисала к его груди.

Я подвела его к снегоходу, стиснув зубы от усилий, которые потребовались, когда он навалился на меня всем весом. Задыхаясь от усилий, я усадила его на машину и он согнулся, его голова почти коснулась сиденья. Я выругалась себе под нос, когда он начал заваливаться на бок, схватила его за руку и дёрнула обратно в вертикальное положение.

Лай волчьей стаи стал ближе, и меня пронзил страх. Я в спешке схватила ремень Рокко, расстегнула его и сильно потянула, чтобы высвободить из петель.

– Сейчас неподходящее время для минета, белла, но если ты… – пробормотал он и потерял сознание.

Я покачала головой, затягивая ремень вокруг его правого запястья, затем оттолкнула Рокко назад, села перед ним и обвила ремень вокруг себя, прежде чем крепко привязать его к другой руке. Когда он почувствовал себя в безопасности, я повернула ключ в замке зажигания, молясь, чтобы эта штука завелась. Несколько раз двигатель заикнулся, захрипел и закашлял дымом.

– Давай, – прорычала я, когда уголком глаза заметила пробежавшую мимо нас тень. Страх пронзил меня и я снова попробовала повернуть ключ, умоляя машину спасти нас.

Двигатель взревел, и я вздохнула от облегчения, нажала на газ и повернула снегоход на дорожку, которую Рокко проложил по пути сюда. Я никогда в жизни не водила ни одну из этих машин, но это оказалось достаточно просто.

Я нажала на газ, и мы промчались между двумя деревьями, направляясь через темный лес. Рокко положил подбородок мне на плечо, и я почувствовала, как его вес смещается влево. Я запрокинула руку, чтобы поймать его, повернув снегоход в сторону и используя его инерцию, вернула его в вертикальное положение.

Когда мы поднимались на холм к дому, его руки потянули меня за талию, откидывая назад на сиденье, и я изо всех сил вцепилась в руль.

– Глупый – массивный – медведь – человек , – процедила я сквозь зубы.

Когда дом показался в поле зрения, снегоход начал замедляться, и я умоляла его потерпеть еще немного. Из двигателя валил дым, и я выругалась, потеряв из виду дорогу впереди в густых серых шлейфах.

– Давай, кусок дерьма, – взмолилась я. – Не умирай.

– Я натюрморт, – пробормотал Рокко в ответ, и улыбка тронула мои губы.

Я сильно надавила на газ, и снегоход набрал скорость, подъехав к крыльцу и заскользив по льду. Нас наклонило вбок, и мой желудок сжался. Я бросилась в другую сторону, повалив Рокко на землю, когда снегоход перевернулся, а двигатель заглох.

Мы погрузились в снег, и Рокко застонал, когда я придавила его, пытаясь расстегнуть ремень, привязавший его ко мне. Мне удалось освободиться, и я вскочила на ноги, отшвырнув ремень в сторону. Я схватила Рокко за руку и изо всех сил потянула назад, пытаясь поднять его. Но это было тяжело.

– Вставай! – крикнула я, тряся его за руку, и кровь окрасила снег вокруг его другой руки. Мое сердце забилось быстрее, и отпустив руку, я быстро обошла его и попыталась поднять за плечи.

– Вставай, Рокко. Помоги мне, – потребовала я.

– Не могу поверить, что ты накачала меня наркотиками, – сердито пробормотал он во сне.

– Ну, теперь я спасаю твою задницу, так что мы квиты, – рявкнула я. – Получай.

Потеряв терпение, я пнула его в бок.

Он резко проснулся, и я вздохнула от облегчение. Он собрал последние оставшиеся силы, чтобы встать. Я держала его, ведя к крыльцу, и он чуть не упал лицом вперёд, пытаясь подняться по ступенькам.

Он снова начал падать, но уже назад, и я поддержала его, схватив за руки потянув.

Рокко промок насквозь и начал дрожать, когда мы наконец добрались до вершины лестницы. Я поспешила к двери, обнаружив, что она открыта, и завела его внутрь.

Его вес снова давил на меня, и я встала перед ним, пытаясь удержать его. Его глаза закрылись, и он навалился на меня всем весом, как слон. Я задохнулась пытаясь не упасть, но мои колени подогнулись, и я рухнула под его огромное тело.

– Ты весишь тонну, – прохрипела я, выбираясь из-под него.

Я оставила его на полу, и тяжело дыша, заперла входную дверь и стянула толстое пальто. Перевернув Рокко, я просунула руки ему под мышки и сделала глубокий вдох, а затем потащила его в гостиную. Я подтащила его на пушистый ковёр у огня и упала на задницу.

Звук потрескивающего пламени наполнил комнату и мое дыхание наконец стало замедляться. Грудь Рокко медленно вздымалась и опускалась, а кровь пульсировала из его левой руки по всему деревянному полу.

Я поспешила из комнаты с тяжёлым камнем в животе, направилась в ванную и взяла несколько полотенец. Я нашла бутылку водки в винном шкафу в гостиной, а затем вернулась к Рокко, чтобы убедиться, что он все еще спит.

Я положила его раненую руку к себе на колени, подложила под нее полотенце и намочила другое водкой. Я осторожно протерла рану, мое сердце сжалось, когда я смыла кровь. Было видно колотые раны от огромных зубов, но я не думаю, что они были достаточно глубокими, чтобы наложить швы, слава Богу. Я облила водкой каждую рану, чтобы убедиться, что они полностью чистые, затем обмотала его руку полотенцем и крепко завязала.

Я начала снимать с него одежду, стягивая промокшие носки и туфли, затем потянулась к нему, чтобы расстегнуть джинсы. Я сглотнула комок в горле, снимая их с него, оставив его черные боксеры на месте. Ни за что, черт возьми, я их не сниму.

Когда я закончила, я встала на колени рядом с ним, изучая его неподвижное лицо. Я никогда не смотрела на него слишком близко, когда он не спал. Но вот сейчас я могла осмотреть каждый дюйм его тела, и он не узнает об этом. Мой взгляд опустился на его грудь, и я поборола желание обвести пальцами твердые мышцы, чернильные кольца его татуировок и выпуклые шрамы, которые просили моего прикосновения.

Я встала и схватила большое одеяло со спинки дивана, чтобы укрыть им Рокко. Затем я свернулась калачиком в кресле рядом, подобрав колени к груди, и смотрела на него, гадая, как, черт возьми, он отреагирует, когда проснется.

Может, я уйду до рассвета, как только пойму, что с ним все будет в порядке. Но как только я подумала об этом, в моей груди появилась боль. То, что я чуть не потеряла его сегодня, потрясло меня до глубины души. И то, как Рокко бесстрашно отбивался от этих волков, заставило меня увидеть его в другом свете. Это заставило меня задуматься, неужели не только я испытываю эти безумные чувства. Если, он тоже начал заботиться обо мне.

Спустя время мои глаза закрылись, а сердце замедлилось до более спокойного ритма.

Оставаться здесь было безумием. Но уйти сейчас казалось невозможным.

***

Я проснулась, дрожа, и резко вскочила со своего места, бросив в огонь еще одно полено, чтобы подкормить угасающее пламя. Рокко все еще лежал на полу, белый свет рассвета за снежными облаками просачивался в окно и делал его холодным и безжизненным.

Я упала рядом с ним, когда мое сердцебиение подскочило от паники, и положила руку ему на шею. Его кожа была теплой, а пульс под моими пальцами сильно стучал. Я расслабилась, прислонив голову к его груди и прислушиваясь к твердому биению его сердца под моим ухом.

– Мм… ниже, – пробормотал он, и я подняла голову, фыркнув. Типичный мудак.

Я села на пятки, он заерзал во сне, подкатившись ближе к огню, и снова заснул.

Я вышла из комнаты и направилась на кухню, чтобы приготовить смесь для блинов на завтрак. Мне было наплевать, что Рокко не любит сладкое. Мне чертовски нравились блинчики, и, он все равно не проснется раньше полудня.

После того, как я съела несколько черничных блинчиков с сиропом, я беззаботно поставила посуду в раковину.

Пока я стояла там, меня осенила идея, и я быстро достала из ящика для столовых приборов несколько острых ножей. Я нашла клейкую ленту под раковиной, затем приклеила один нож под кухонным островом, где я обычно сидела, а другой под обеденным столом. Затем я направилась в подвал, спрятав два ножа под винными полками, а еще один оставила под матрасом, где я спала рядом с Рокко в его комнате. Я не хотела снова быть заключенной, но из-за того, что снаружи валил густой снег, а волки основательно мешали мне идти отсюда пешком, у меня не оставалось много вариантов.

Я вернулась, чтобы сесть в кресло рядом с Рокко, и обнаружила, что его рука засунута в боксеры. Я поджала губы при глупом выражении его лица, и меня осенила идея, заставив усмехнуться.

Мистер Красивый Безумец любит своё лицо…

Я нашла черный маркер в ящике кофейного столика, встала на колени над ним и вытащила его руку из боксеров.

Улыбнулась холсту в виде его лица, и наклонилась, чтобы начать рисовать бакенбарды на его щеках.

– Посмотрим, как страшно ты выглядишь в образе котенка, Рокко Ромеро…

Я застонал, когда пришел в себя, в моей голове был туман и пульсирующая боль.

– Значит, ты наконец проснулся? – Из темноты до меня донесся дразнящий голос Слоан, и я открыл глаза, чтобы посмотреть на нее, сидящую в кресле у огня.

– Ты осталась, – заявил я, и моя головная боль сменилась в пользу маленького чуда, стоявшего передо мной. На ней была одна из моих дизайнерских рубашек, которая ниспадала ей до голых бедер, и я задавался вопросом, что же может быть надето под ней.

– Меня бы занесло снегом, – легко ответила она.

Я нахмурился и повернулся, чтобы посмотреть в панорамное окно на снег, который скопился толщиной более метра. У Слоан было оправдание, но недостаточно хорошее. Небо было тусклое, и я догадался, что было позднее утро, а это означало, что я проспал несколько часов.

– Ты могла бросить меня на съедение волкам, – сказал я, приподнявшись на локтях, так что одеяло сползло до моей талии.

– После того, как ты спас меня от них? Мы не такие бессердечные, как Ромеро, – легко ответила она. Слишком легко. Как будто она это репетировала.

Я заставил себя встать, одеяло соскользнуло, и я направился к ней, оставшись только в своих черных боксерах. Слоан нервно глянула на меня, когда я приблизился, и я склонил голову набок, рассматривая ее.

– Правда или действие? – промурлыкал я.

– Что? – спросила она, часто моргая, как будто все еще ожидала, что я разорву ее за то, что она сделала. Но меня больше не волновала ее беготня. Она была здесь, и все, что я хотел знать, это почему.

– Это довольно стандартная игра. Я уверен, что даже изнеженная Принцесса Калабрези понимает правила, – сказал я, придвигаясь ближе, чтобы посмотреть прямо в эти большие карие глаза. – Так что же должно быть?

Ее губы дёрнулись в знак протеста или какого-то отказа, и я предостерегающе зарычал на нее.

– Ты только что рычал на меня? – спросила она, изогнув бровь.

– Правда или действие, – настаивал я.

Она подняла подбородок, ее глаза блестели. – Правда.

– Продолжай, – сказал я тихим голосом, желая услышать, в чем она признается.

Она колебалась, словно не могла решить, что сказать, и намек на улыбку показался на ее губах.

– Мне кажется, твое имя звучит как… коко, – прошептала она, прижимая палец к моему лбу.

– Что? – Я нахмурился, и она прикусила нижнюю губу, чтобы не засмеяться.

Я поймал ее подбородок своей хваткой и высвободил губу большим пальцем, удерживая ее взглядом.

– В следующий раз, когда ты так прикусишь губу в моем присутствии, я тоже ее прикушу, – пообещал я ей.

Она резко вздохнула и долго смотрела на меня, пока я своим взглядом призывал ее сделать это снова. Этого было достаточно, чтобы я набросился, и я был уверен, что она тоже это знала.

Слоан отвела мою руку в сторону и внезапно встала, вторгшись в мое личное пространство, прежде чем пройти мимо меня.

Она подошла к огню, а я посмотрел в окно на все ещё сильно падавший снег. Если она еще не сбежала, я был уверен, что она не сбежит и в следующие пятнадцать минут.

– Я собираюсь принять душ, – сказал я ей, направляясь к лестнице в дальнем конце комнаты. – Если ты хочешь увидеть, как приятно мне будет прикусить твою губу, то почему бы тебе не присоединиться ко мне?

Я оглянулся на нее через плечо с дразнящей ухмылкой, но вместо искушения, которое я ожидал увидеть в ее глазах, я нашел веселье. На самом деле, казалось, что она действительно пыталась не смеяться.

Я нахмурился, взбегая по оставшейся части лестницы, и решил не тратить время на то, чтобы понять мысли этой женщины.

Я сбросил боксеры и развязал полотенце, которым Слоан, должно быть, перевязала мой волчий укус. Я помочился, и мой взгляд остановился на ряду колотых ран, когда я пытался сообразить, сколько они могут оставить шрамов, и будет ли это вообще похоже на укус волка. Если мое тело будет покрыто шрамами, то, по крайней мере, у меня будет хорошая история. Сколько мужчин ударили волка по морде и выжили?

Несколько следов от зубов выглядели опухшими и более красными, чем хотелось бы, и я сделал мысленную пометку принять немного антибиотиков, которые мы хранили здесь, на случай, если раны загноятся.

Я шагнул в душ и направил горячую воду на голову, гадая, примет ли Слоан мое предложение. Я не думал, что когда-либо фантазировал о девушке так, как о ней. Но с другой стороны, я никогда раньше не брал заложников. Может быть, я был в каком-то бредовом состязании по силе, веря, что действительно могу заставить ее влюбиться в меня. Или, может быть, я слишком увлекся собственным бредом и тоже влюбился в нее.

Я рассмеялся над нелепостью этой идеи и выключил воду. Слоан Калабрези была зудом, который я собирался почесать. Как только я возьму ее тело всеми возможными способами и услышу, как она умоляет меня о большем, пока ее голос не сломается, то вскоре потеряю интерес. Я всегда так делал. Но пока она не подчинялась желанию, которое я пробудил в ней, и я застрял в этих мучениях, представляя, как будет чувствоваться ее тело, подчиняющееся моему. Какой вкус будет у ее губ, когда она с жадностью предложит их, и как она будет кричать мое имя, когда я разрушу ее.

Я грубо вытерся, взлохматив полотенцем мокрые волосы, и пошёл обратно в свою комнату.

Я пересек мягкий ковер, направляясь к шкафу с чистой одеждой, но замер, когда мой взгляд остановился на зеркале.

Мои рот приоткрылся, когда я подошёл ближе, рассматривая следы от маркера на моем лице. У меня были бакенбарды, носик-кнопка и кошачьи ушки с торчащими из них пучками волос. И у меня на лбу она нацарапала слово «Коко» .

Я долго смотрел на рисунок на моем лице, шок и удивление тормозили меня. Я не мог поверить, что у нее хватило смелости сделать это, но мое сердце забилось чаще при мысли об этой новой игре.

Порочная улыбка изогнула мои губы, и я быстро схватил пару спортивных штанов и натянул их, прежде чем порыться в прикроватной тумбочке, пока не нашёл свой собственный маркер.

Если ты хочешь играть с большими мальчиками, тебе лучше быть готовой к проигрышу, принцесса…

Я сунул маркер в карман и медленным шагом направился вниз по лестнице в гостиную.

Слоан стояла у камина, когда я остановился у подножия лестницы и уставился на нее, и я мог поклясться, выражение ее лица колебалось между страхом и возбуждением.

Но я не позволю ей увидеть ничего, кроме маски холодной ярости.

– Ты… хорошо принял душ? – нерешительно спросила она.

Я сунул руку в карман и медленно вытащил маркер, держа его как лезвие, которым готов нанести удар.

Полные губы Слоан приоткрылись на резком вдохе, и я увидел, как вздымается и опускается ее грудь под моей рубашкой. У нее была своя одежда. Ей не нужно было лезть в мой шкаф и брать что-то из моего, чтобы надеть. Было похоже, что она хотела чувствовать меня повсюду. Но она совершила ошибку, одевшись таким образом: с голыми бронзовыми ногами и слишком большим количеством расстегнутых пуговиц на шее, и вскоре она узнает что я об этом думаю.

Я посмотрел прямо в ее темные глаза и сорвал колпачок с маркера.

– Мяу…

Слоан завизжала и бросилась к двери, когда я побежал через комнату.

Я рванул за ней, мрачно смеясь. Она распахнула дверь и вывалилась в холл.

Мое сердце бешено колотилось, когда я преследовал ее по широкой лестнице, и мне открылся прекрасный вид на спину моей рубашки и черные кружевные трусики под ней.

Я зарычал, прыгнув вперед, схватив ее за талию и потянув на середину лестницы.

Слоан взвизгнула, когда я перевернул ее, дергая за лодыжки, так что она упала на ступеньку вниз своей задницей, а ее ноги обвились вокруг моей талии.

Она извивалась и била меня, снова вопя и почти смеясь, потому что не могла приложить никаких реальных сил, чтобы отбиться от меня.

Я зажал фломастер зубами и ухмыльнулся, схватив ее запястья. Я быстро взял их в одну руку и потянулся между нами, чтобы схватиться за переднюю часть моей рубашки.

Одним сильным рывком я разорвал ее, и пуговицы разлетелись вокруг нас, скатываясь по деревянной лестнице со звуком, похожим на дождь.

Слоан снова вскрикнула и начала извиваться еще сильнее, прижимаясь и пробуждая желание во мне, и я увидел черное нижнее белье, ласкающее ее бронзовую кожу.

Моя улыбка стала шире, когда я взял порванную рубашку, и связав ей руки, поднял над головой. Я обернул ткань вокруг перил и завязал узел, тем самым оставив ее подо мной со связанными руками и грудью, вздымающейся от тяжелого дыхания, которое, похоже, не было вызвано паникой.

– Что ты делаешь? – выдохнула она, когда я отпрянул назад и вынул фломастер из зубов.

– Просто немного мести, белла, – промурлыкал я.

Я прижал маркер к ямке у основания ее горла и провел линию прямо по центру ее груди. Я пробежался по середине ее лифчика и продолжил по животу, вплоть до пупка.

Слоан попыталась высвободить руки из-под рубашки, но, похоже, она старалась не так сильно, как должна была.

Я наклонился ближе к ней, нарисовав линию на изгибе ее полной груди, наблюдая за ее трусики, пока я водил рукой по коже.

Я схватил ее за колено, чтобы раздвинуть ноги шире и провел линию по внутренней стороне ее бедра, не торопясь. Ее бедра дёрнулись, я был уверен, что от желания. Я не прекращал рисовать, пока не добрался до края ее трусиков, и она ахнула, когда кончик маркера на мгновение скользнул под ткань.

– Я думаю, ты кое-что забыла, принцесса, – прорычал я, проводя линию по центру ее тела, обводя другую грудь и просунув маркер под кружево, которое едва удерживало затвердевший сосок.

– Что? – выдохнула она, когда я провёл по ее плоскому животу, мимо пупка и ниже, отмечая ее идеальное тело.

Я дошёл до верха ее трусиков и провел по их линии, жар вспыхнул на моей коже, когда ее спина выгнулась, и тихий стон сорвался с ее губ.

Удерживая ее взгляд, я медленно просунул маркер под ее трусики, и она ахнула, когда я провел линию ниже, направляясь прямо к ее центру, ее бедра приподнялись в безмолвной мольбе.

Мой твёрдый член был прижат к ней сквозь штаны, и она чувствовала, насколько сильно я наслаждаюсь этим зрелищем. Тихо зарычав, я опустил руку ниже, и она снова застонала от желания.

Я наклонился, пока мои губы не коснулись ее уха, и медленно вытащил маркер из ее нижнего белья.

– Ты должна отбиваться от меня, – выдохнул я.

Она замерла подо мной. Повернувшись, я встретился с ней взглядом, и отбросил маркер в сторону.

Ее рот приоткрылся, чтобы ответить, но я не дал ей возможности сделать это, вскочил на ноги и зашагал вверх по лестнице.

– Когда ты развяжешься, то сможешь повеселиться, смывая это в душе, – сказал я, уходя. – И когда твои руки будут стирать следы по всему телу и между бедрами, ты можешь думать обо мне.

Она проклинала меня, борясь с узлами, которые я сделал из своей рубашки, и я рассмеялся, возвращаясь в свою комнату, чтобы смыть маску котёнка с лица.

Мне потребовалось немало времени, чтобы стереть маркер с лица, и я спустился вниз, когда закончил, ухмыляясь про себя, когда услышал, как в главной ванной работает душ.

Я прошел на кухню и налил себе кофе, прежде чем отправиться к холодильнику, чтобы найти что-нибудь поесть. Моя голова все еще была в тумане после наркотиков, которыми Слоан накачала меня. И как бы мне ни хотелось принять обезболивающее, я готов поспорить, что большое количество лекарств не пошло бы на пользу моему организму.

Открыв холодильник, я обнаружил миску с тестом для блинов. Я вынул ее и поставил сковороду на плиту, чтобы начать готовить.

Я вылил половник теста на сковороду и, прислонившись к стенке, ждал, пока оно приготовится.

Слоан появилась в спортивных штанах и майке как раз в тот момент, когда кухню наполнил запах гари от жидкого теста, которое выплеснулось за край сковороды, и я выругался, снимая ее с огня.

Я швырнул посудину в раковину и с еще одним проклятием направил на неё воду, когда завыла пожарная сигнализация.

Я потянулся и выключил сигнализацию, и снова выругался, поняв, что не могу открыть окно, чтобы выпустить дым, благодаря моей работе по заколачиванию окон.

Когда я повернулся, Слоан закусила губу от смеха, и мой взгляд упал на ее рот.

– Что я говорил об этом? – спросил я, и она тут же разжала губы.

– Наблюдать за тем, как ты пытаешься готовить, физически больно, – поддразнила она.

– Ну, теперь ты можешь сделать это для меня, – сказал я, отходя к барной стойке, и она закатила глаза, приступив к выполнению моей просьбы.

Я наблюдал за Слоан, пока она готовила. Мой взгляд скользил по изгибу ее задницы, пока она наливала тесто и собирала стопку блинчиков. Она направилась к холодильнику, достала ягоды, сироп, сливки и медленно сложила их передо мной.

– Я же говорил тебе, что мне не нравится…

– Не все дело в тебе, Рокко, – сказала она, начав резать вишню пополам и класть их в миску. – Но я уверена, что смогу найти что-нибудь сладкое, что тебе понравится, если я постараюсь.

Мой взгляд скользнул по ней.

– Вряд ли, – ответил я, хотя и был готов позволить ей попытаться изменить мое мнение.

Взгляд Слоан загорелся вызовом, и она взяла с верхушки стопки горячий блинчик, намазала его сметаной, добавила вишни и немного лимонного сока.

Она вонзила в него вилку и потянулась, чтобы накормить меня.

Я помедлил мгновение, затем наклонился вперед и проглотил все это так внезапно, что она ахнула.

– Ты делаешь такие вещи только для того, чтобы я вздрагивала каждый раз? – обвинила она меня, когда я зубами оторвал еду от вилки и откинулся на спинку стула, прожёвывая ее.

– Ты имеешь что-то против того, что я заставляю твое сердце биться чаще, белла? – подразнил я.

Еда играла на моих вкусовых рецепторах, и я должен был признать, что сочетание сладкого и кислого сбалансировано, и мне действительно понравилось.

Я доел остаток завтрака, а Слоан смотрела на меня, ковыряясь в своей еде с задумчивым выражением лица.

– Что такое? – спросил я, кладя нож и вилку, и она отнесла их к раковине.

– Я просто…

– Просто? – Я подтолкнул ее.

Слоан откашлялась и повернулась ко мне, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стойке.

– Мне просто интересно, ненавидели бы мы друг друга, если бы не наши имена. Я имею в виду, почему Калабрези и Ромеро вообще так ненавидят друг друга? Все дело во власти? Неужели это так важно? – спросила она мягким голосом.

Мой позвоночник выпрямился, а взгляд стал жестче, когда я посмотрел на нее. Потому что иногда я действительно забывал, кто она такая. Какой она была. А этого не стоило делать.

– Это больше личное, чем борьба за власть, – прорычал я.

– Значит, когда ты смотришь на меня, ты видишь только свою вражду с моим отцом? – спросила она. – Даже несмотря на то, что я никому из вас ничего не сделала?

– А что моя мать сделала каждому из вас? – прорычал я. – Что сделал мой брат?

– Твои братья? – усмехнулась она. – Они пролили много крови Калабрези. Я точно знаю, что…

– Не эти братья, – прошипел я, вскакивая на ноги, и мой стул с грохотом опрокинулся. – Я говорю об Анджело. Ему было четыре, когда твоя семья ворвалась в мой дом и сожгла его вместе с моей матерью.

– Что? – выдохнула она, ее взгляд упал на имя Анджело, написанное на моей груди.

– Не притворяйся, что не знаешь. Вот почему мы охотимся на вас. Вот почему мы пришли за твоим дядей Серхио. Он был в том доме. Он был ответственным за это. И я не остановлюсь, пока не лишу жизни всех членов твоей семьи, которые были с ним в тот день.

– Я не знаю, почему ты думаешь, что они это сделали, мой папа не согласился бы на что-то подобное. Он не стал бы вовлекать женщину и ребенка в вашу вражду. Он..

– Ты действительно такая наивная? – спросил я, прижимая ее к столешнице руками. – Или ты просто предпочитаешь закрывать глаза на фундамент, на котором построен твой прекрасный дворец?

Ее губы приоткрылись, и я понял, что она мне не верит.

– Я покажу тебе, – прорычал я, протягивая руку и сбивая ее с ног.

Она завизжала, когда я перекинул ее через плечо, унося из кухни к задней части дома.

Я пинком распахнул дверь папиного кабинета и направился к огромному столу из красного дерева, усадив ее в кожаное кресло перед ноутбуком, и подкатив его так близко к столу, что она застряла на месте.

Если маленькая принцесса не хочет верить мне на слово, я просто покажу ей, на что способна ее семья. Я просматривал запись с камер видеонаблюдения той ночи больше раз, чем могу сосчитать, помечая каждого человека на ней, как смерть.

Слоан, возможно, не хотела верить в худшее, что есть в ее крови. Но реальность придет к ней, нравится ей это или нет.