Текст книги "Прекрасный каратель (ЛП)"

Автор книги: Каролайн Пекхам

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Прекрасный каратель

ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД

Это был холодный день. Типа, который просверливает ваши кости, облизывает и кусает открытую плоть. Порт Дьявола был местом греха, где даже ветер выпотрошил бы вас, если бы у него был шанс.

Я пристегнула ремень безопасности и села на заднее сиденье сверкающего «Бентли», а дядя Серхио похлопал меня по колену. С каждым годом он все выше и выше поднимал руку, чтобы потрогать меня. Мне только что исполнилось шестнадцать. Где очередь за старым дядей Серхио с его крашеными черными волосами и сальными усами? Будет ли это год, когда он попытает счастья?

Я носила с собой булаву – пистолет мне не разрешали – и мои пальцы дергались из-за дяди каждый раз, когда мне приходилось проводить с ним время.

– Разумно, Слоан. У тебя мозги твоей мамы.

Я убрала его руку с себя, когда он не убрал ее, и положила обратно на колени с чересчур милой улыбкой. Он не пристегнул собственный ремень безопасности. Большая часть моей семьи никогда этого не делала, как будто они думали, что одно только их имя было надежным щитом от смерти. Но, как он сказал, у меня были мамины мозги. Не то чтобы это спасло ее в конце концов.

Она повесилась на мосту Инверно высоко в восточном лесу восемь лет назад, не оставив после себя ничего, кроме испорченных воспоминаний. Была ли она когда-нибудь по-настоящему счастлива? Были ли улыбки, которые она подарила мне, нарисованы ложью? Думаю, у меня никогда не было бы ответов. И мысли об этом только причиняли боль моему сердцу.

Я вытащила свой iPhone, нажав на Pinterest. Мой телохранитель, Ройс, оглянулся с переднего пассажирского сиденья и посмотрел в Серхио испепеляющим взглядом. Мой дядя пропустил это, но Ройс кивнул мне, чтобы сказать, что он прикрывает мою спину, и мои губы скривились в улыбке. Он был единственным охранником, который мне нравился. Высокий, волосатый и большой, как зверь. Ройс мог попасть консервной банкой в стену с расстояния в сто футов. Однажды он показал мне это, и тогда я умоляла его позволить мне попробовать. Но он сказал то, что всегда говорил, когда я просила сделать что-нибудь безрассудное. – A tuo padre non piacerebbe, мисс Калабрези.

Перевод: Твоему отцу это не понравится, мисс Калабрези.

Чтобы не приукрашивать это, мой отец был боссом мафии. И не просто босс мафии, а ему принадлежал весь город и все в нем. Включая меня. Мое имя было вытатуировано между кольцом из колючей проволоки по всей его груди. Как это было для испорченного?

Я любила папу, но, черт возьми, он все контролировал.

Я ехала на торжество, чтобы уговорить группу новых владельцев бизнеса передать ему часть своей компании. Он делал все это под маской ярких огней, дорогого вина и достаточного количества еды, чтобы разорвать вам кишки. Но на самом деле это была угроза. Папа был королем города, и, учитывая, что наши соперники стремились уничтожить нас при каждой возможности, он хотел иметь что-то против каждого, чтобы они не обманули нас в пользу семьи Ромеро.

Мне все это казалось довольно скучным, но папа таскал меня на каждое мероприятие, хвастаясь своей блестящей принцессой. Ожидалось, что я буду улыбаться и выглядеть красиво. Очевидно, он не слышал о двадцать первом веке. Жестокая правда заключалась в том, что мужчины правили моим миром, нравится мне это или нет. Я была заперта в невидимой клетке, мои крылья были полностью подрезаны. Меня учили дома, для меня выбирали друзей, как и мои книги и повседневные занятия. Но падение папы было связано с его старомодными методами, например, с тем, как он забыл об ограничении моего доступа к Netflix.Тем не менее, Pinterest был единственной социальной сетью, которую мне разрешили. Он не позволял Instagram или Snapchat проскользнуть через сеть.

Единственное, что я знала наверняка? Я собиралась сбежать из этой жизни достаточно скоро.

Папа отправлял меня учиться в Италию. Мне оставалось потерпеть еще две недели, после чего я была бы свободна. Конечно, он отправлял со мной Ройса и остальных членов команды следить за каждым моим шагом, но я буду далеко-далеко от Америки и папы. Насколько тогда он действительно сможет контролировать меня?

Я потянула низ своего серебряного платья, чтобы поплотнее прикрыть колени, чувствуя на себе взгляд Серхио. Он не был нашей крови. Он женился на моей тете, и мне было жаль ее. Не то чтобы она была очень веселой. У нее была зависимость от ботокса, и ее единственным хобби был подсчет калорий.

– Дорога закрыта, – пробормотал наш водитель, глядя на Ройса в поисках указаний.

Его губы были плотно сжаты, а тело напряжено. Клянусь, иногда он был сделан из камня. Единственное место, где он согнулся, было бедро.

– Объедем, – решил он, кивая на знак объезда.

Водитель свернул на темную дорогу, где высокие здания, казалось, смыкались по обеим сторонам от нас, а между ними располагались темные переулки. Позади нас вспыхнули огни, когда другая машина, полная телохранителей, подала нам сигнал. Папа всегда был чрезмерно опекающим меня. Неужели мне действительно нужно было ехать с восемью людьми только для того, чтобы попасть на его дурацкий бал?

Телефон Ройса зазвонил, и он ответил, тяжело вздохнув. В трубке раздался предсказуемый голос Эдди, когда он сердито закричал по-итальянски. Я редко использовала этот язык, если только папа не настаивал. Лично я видела в этом еще один способ контролировать меня. Мы жили в Америке, так что я говорила на чертовом английском, большое спасибо.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, а? – прошипел Ройс, заставляя его замолчать. – Другого пути нет. Мы почти прошли…

Раздался громкий треск, и все качнулось. Весь мой мир перевернулся – нет, черт возьми, машина перевернулась!

Я закричала, мой телефон выпал из моей руки и ударился о крышу, прежде чем ударить меня по лицу, когда мы снова перевернулись. Нога Серхио врезалась мне в живот, когда его швыряло, как тряпичную куклу. Другая конечность попала мне в рот, и я почувствовала вкус крови. Адреналин бешено бежал по моим венам, и все, что я могла слышать, это оглушительный визг и хруст металла о бетон.

Наконец мы остановились, и я повис вниз головой, тяжело дыша, глядя в безжизненные глаза Серхио внизу. Кровь капала из моего носа на его лицо, и я снова закричала.

– Тихо! – Ройс приказал, и я заставила себя подчиниться.

Грохот нескольких выстрелов разрезал воздух на части, и я замерла.

– Это Ромеро, – выдохнул Ройс, и страх ледяными пальцами сжал мое сердце. Мой самый любимый телохранитель на свете пытался пробраться ко мне с переднего сиденья, а дым просачивался мне в нос и заставлял мое сердце уходить в забытье. Он не мог подойти. Крыша была сильно изогнута, и щель не была достаточно широкой для его огромных плеч.

Я умру. Я чертовски умру.

Я потянулась к ремню безопасности, снова и снова нажимая на кнопку, но он не расстегивался. Паника пробежала по моему позвоночнику, когда я дернула его.

– Я не могу выбраться, – пробормотала я, мой голос сильно дрожал, когда я встретилась глазами с Ройсом.

Мой взгляд скользнул к разбитому лобовому стеклу, дыре в человеческий рост, крови, пустому водительскому сиденью.

– Не паникуй, – сказал Ройс слишком спокойно, как будто паниковать было не из-за чего. Он наклонился через передние сиденья, и я поняла, что другая его рука была сломана, поскольку он вздрагивал каждый раз, когда пытался приблизиться, прижимая ее к груди.

Послышались шаги по стеклу с другой стороны машины, и мы оба замерли. Ройс повернулся, вытаскивая пистолет, но оглушительный хлопок заставил весь мой мир остановиться, когда пуля попала ему прямо в грудь. Он дернулся и упал, и я сдержала себя, чтобы снова не закричать.

– Проверь, все ли мертвы, Рокко, – до моих ушей донесся холодный голос, и ботинки медленно застучали. – Прикончи любого, кто еще дергается.

Я потянулась вперед, насколько могла, мои пальцы цеплялись за пистолет Ройса. Он все еще был в его руках, и я была уверена, что смогу дотянуться до него.

Я проглотила всхлип страха, когда снова раздались шаги. Запах дыма становился невыносимым, и толстый шлейф клубился по машине.

Я боролась с желанием закашляться, когда мои пальцы коснулись пистолета, и я отчаянно сжала его.

Я была мертва. Я знала это. Но я бы пошла драться. Я бы убрала нескольких ублюдков, которые это сделали. Я никогда в жизни не стреляла из ружья, но, черт возьми, я бы разобралась. Мне просто нужно было несколько секунд.

Мой ремень безопасности отстегнулся, и я свалилась с сиденья, задыхаясь от ужаса, с приглушенным стуком приземлившись на тело Серхио.

Кто-то с грубой силой дернул за ручку двери, но искореженный металл не позволил ей полностью открыться.

Я карабкаюсь и держу пистолет, мои пальцы сильно трясутся, когда я нажимаю на курок.

Я упала на задницу, как только парень распахнул дверь. Дыхание застряло в моих легких, когда я подняла пистолет, мои руки дрожали как сумасшедшие, мой язык был мокрым от крови.

Моя жизнь не пронеслась перед глазами, я не увидела яркого света в конце тоннеля. Все, о чем я могла думать, было одно слово.

Впустую .

Я потратила впустую свою жизнь. Я никогда по-настоящему не жила в течение своих коротких шестнадцати лет в этом мире.

Я ждала, чтобы увидеть его лицо, чтобы нажать на курок. Я бы считала эти последние секунды. Я бы позволила ему посмотреть мне в глаза. Покажи ему, кто его убил. Слоан Калабрези. Девушка, которая могла бы стать кем-то, если бы только перестала слушать, что ей говорят делать все остальные.

Он присел на корточки с поднятым пистолетом, и наши взгляды встретились. Мой палец дернулся на спусковом крючке, и его тоже. По крайней мере, один из нас должен был быть мертв, но мы просто замерли, уставившись друг на друга так, словно это что-то значило. Но мой разум не работал, чтобы сказать мне, что.

Его глаза превратились в две чернильные лужицы с серебряными крапинками, щетина на подбородке была такой же черной, как смола, как волосы, взметнувшиеся над его головой. Черты его лица были резкими, безжалостными, ошеломляющими. Его рот был сжат в жесткую линию, и в глубине его глаз меня ждала моя смерть. Хуже всего было то, что я знала, кто он такой. Рокко Ромеро. Старший сын Мартелло Ромеро, короля преступного мира и несшего ужас.

Он был мной наоборот. Принц империи. Единственная разница заключалась в том, что женщины не наследуют. Он был его порочным отцом в процессе становления. Человек, убивавший наших людей на улицах, оставивший за собой след страха. Его семья была причиной того, что Порт Дьявола получил прозвище Залив Грешников. Но я не собиралась бояться в свои последние секунды на Земле. Вместо этого я бы убила одного из своих заклятых врагов.

– Il sole sorgerà domani, – прошипела я ему девиз моей семьи, сильно нажимая на курок.

Перевод: Солнце снова взойдет.

Рокко даже не вздрогнул, он ухмыльнулся. И это была самая холодная, самая смертельная улыбка, которую я когда-либо видела.

– Предохранитель, принцесса. Разве Джузеппе Калабрези не учил свою маленькую девочку, как защитить себя? – усмехнулся он, а затем выхватил у меня пистолет, когда ужас пронзил мою душу.

Я отказывалась сдаваться, хватаясь за все, что могла использовать в качестве оружия. Мои пальцы задели мой телефон, и я ударила его в висок, задыхаясь от напряжения.

Его рука мгновенно сомкнулась вокруг моего горла, и он толкнул меня вниз, чтобы положить на безжизненное тело Серхио. Я вцепилась в его руку, ужас охватил мое сердце, когда он поднялся надо мной. Его тело давило на мое всем весом голых мышц, и паника захлестнула меня. Я была маленькой, ничто по сравнению с этим зверем-человеком. И без оружия, без ничего он сделал со мной то, что мужчины делали со мной всю мою жизнь. Раздавил меня под собой.

Я не сводила с него глаз, не отводила взгляда, решив, что он не увидит во мне и толики страха, что бы ни думало об этом мое дико бьющееся сердце. Я вспомнила последние слова мамы, сказанные мне много лет назад, единственный намек на то, что она собиралась покончить с собой.

Смерть – самая настоящая свобода в мире, mio caro.

Перевод: моя дорогая.

– Спи, – прошептал Рокко, когда темнота заволокла меня и зазвенела предупредительными сигналами в моей голове.

Я презирала, насколько красив мой убийца, и выплюнула в него проклятие на последнем глотке воздуха в легких. Затем дьявол погрузил меня в самый темный сон, который я когда-либо знала. И это точно была смерть.

ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯ

Я стояла на крыльце величественного особняка, в котором выросла, на окраине города. Отвесные белые стены простирались надо мной, колонны по обе стороны от меня казались ещё больше, чем раньше. Снежинки каскадом падали на газон, бесшумно кружась и танцуя в воздухе. Ветер доносил до западного причала крики чаек и крики рыбаков, приносящих утренний улов. Это было не единственное, что у них было на борту. Мужчины там заработали большую часть своих денег на контрабанде товаров для моей семьи.

Мой маленький белый шпиц, Коко, был спрятан подмышкой, пока я стояла там, колеблясь. Водитель поставил мои сумки у двери, и я отпустила его. Я прожила четыре года в Италии без носильщика и не хотела возвращаться к старым привычкам. Возможно, со мной была послана целая команда, чтобы удовлетворить все мои потребности, но я хотела испытать реальный мир. И поскольку они находились под моим командованием и находились в тысяче миль от моего отца, мне удалось получить немного больше свободы, чем я надеялась.

Итак, впервые за четыре года я оказалась дома. Я не оглядывалась назад, когда покидала это место. Не хотела оглядываться назад. Я была здесь заключенной, и возвращение было похоже на то, чтобы снова надеть кандалы. Буквально вчера я рыдала в объятиях своих друзей, пока мы пили вино и смотрели на закат на балконе моей квартиры. Это разбило мне сердце, я не была готова оставить их. Но в глубине души я знала, что мой папа рано или поздно натянет поводок. У меня было то, что он хотел. Блестящая классическая степень. Еще один золотой значок для моего лацкана.

Я все еще колебалась за дверью, откладывая неизбежно.е. Я любила своего папу, потому что он был из плоти и крови, но я не могла сказать, что скучала по нему. Я боялась вернуться в его жизнь и позволить ему снова заковать меня в цепи.

Коко лизнула мою руку, извиваясь, пытаясь спуститься. По крайней мере, он не боялся быть здесь. Но он еще не встречался с моим отцом. Я подобрала маленького щенка в приюте для животных после того, как вызвалась туда с одним из моих друзей. С тех пор он был моим постоянным компаньоном, и я была рада хотя бы тому, что смогла привести с собой домой одного друга.

Я выпрямила спину, вздернула подбородок и ухватилась за то, что сказала мне моя подруга Марина перед отъездом из Италии.

Вы тот, кем вы выбираете быть.

Поэтому я выбираю это: я не заключенная.

Я вставила ключ в замок, распахнул дверь и обнаружила двух телохранителей, стоящих по бокам дверного проема. Я поздоровалась, но они ничего не сказали, и я вздохнула, скучая по Ройсу. Я настояла, чтобы он поехал домой, несмотря на то, что он подъехал на другой машине прямо к дому моей семьи, чтобы убедиться, что я добралась сюда. Парень не спал сутки, а у папы стояло десять человек у ворот. Когда я была в крепости Калабрези, я не была в опасности. Учитывая операцию на сердце, которую он перенес после нападения на Ромеро, я решила, что в эти дни он должен отдыхать как можно больше. Было чудом, что он вообще остался на своей работе. Но в глубине души я знала, что он чувствовал себя виноватым за то, что произошло в тот день. Оставаясь, он пытался загладить свою вину передо мной.

Я положила Коко на пол, и он взбежал по лестнице, исчезнув на балконе.

Только не писай в папином кабинете, маленькая тварь.

– Папа? – Я крикнула в гулкую тишину, когда слуга поспешил схватить остальные мои сумки.

– Я справлюсь сама, – сказала я мужчине, но он только улыбнулся и побежал наверх с двумя моими сумками. Я вздохнула.

Но было одно, за что я была полна решимости держаться. В Италии у меня появилась страсть к кулинарии. Я могу сделать свою собственную пасту с нуля, мои собственные соусы и приправы. Но больше всего я влюбилась в выпечку. Маленькие булочки, пирожные, сладкий хлеб и разные угощения. Это была страсть, к которой я никогда бы не пришла, если бы мне не дали возможность попробовать.

– Папа? – Я попробовала еще раз, пройдя через огромный коридор по темному деревянному полу в гостиную. Двое мужчин сидели у огня, а между ними на кофейном столике стояла бутылка портвейна. Мое сердце начало биться сильнее при виде их. Один был моим отцом, а другой Николи Витоли, девятилетнего мальчика, которого папа усыновил, когда мне было всего четыре. Николи ответил на все молитвы моего отца, он был мальчиком, которого он всегда хотел. Раньше мы были так близки, устраивали шалости в доме, заводили охрану, проводили лето, строя лагеря в лесу и купаясь в озере.

Когда он стал старше, я стала реже его видеть. Папа взял его под свою опеку, обучая «семейным обычаям», проводя с ним больше времени, чем со мной. За это я часто ненавидела его, но я давно забыла те дни, когда смотрела на Николи с завистью. Сейчас я просто хотела держаться подальше от семьи, насколько это возможно. Я не хотела быть наследницей, я хотела быть свободной.

Папа встал, раскинув руки, с приветливой улыбкой на лице. Он прибавил в весе с тех пор, как я видела его в последний раз, и его пышные волосы были полностью седыми. От двух сигар, лежащих в тарелке на столе, доносился запах дыма, и я сморщила нос. Николи тоже поднялся на ноги, повернулся, чтобы посмотреть на меня, и у меня перехватило дыхание.

Мальчик, с которым я провела детство, превратился в мужчину. В его глазах не было ни озорной улыбки, ни дерзости, как во все те времена, когда мы вместе играли в игры в этом самом доме.

Николи набрал фунты мышц, а его мальчишеские черты превратились в стальную челюсть и холодные глаза. Я могла бы поклясться, что его волосы были темнее, чем раньше, стильно зачесанными назад и подчеркивающими разрез его скул.

Он хорош и по-настоящему превратился в вундеркинда моего отца. Человек, способный сделать то, чего мне не позволили, и унаследовать империю Калабрези.

Его рот скривился в уголке, когда он увидел мой наряд. Леггинсы и свитер, которые я носила, были чересчур повседневными, идеально подходящими для путешествия на самолете и совершенно нормальными для человека моего возраста. Но папины брови нахмурились, и, клянусь, вздох сорвался с губ.

– Подойди, обними своего старого папу, – попросил мой отец, и я поспешила обнять его, окутав меня знакомым запахом мяты и табака. Он дважды поцеловал меня в щеки, а затем развернул меня в своих объятиях лицом к Николи.

– Ты помнишь Николи? – спросил папа.

– Конечно, – сказала я, борясь с закатыванием глаз. Как я могла забыть парня, которого ты усыновил и подготовил, чтобы он стал твоим наследником?

– Рад снова видеть тебя, Слоан. Как Италия? – спросил Николи, и папа подтолкнул меня к нему.

– Удивительно. Я бы жила там, если бы могла, – легко сказала я, пытаясь не обращать внимания на то, как глаза Николи царапали каждый дюйм моего тела. Или то, как мое сердце отреагировало на это, бешено стуча в груди.

Тощий мальчик, обнимавший меня в день смерти моей матери, полностью изменился; он был моим рыцарем в сияющих доспехах в худший момент моей жизни, и теперь у него были подходящие черты.

– Ерунда, – процедил папа. – Тогда ты пропустишь прекрасную жизнь, которую я организовал для тебя здесь.

– Какая жизнь? – спросила я немного резко.

– Возможно, Николи объяснит, – сказал папа, его тон был мягок, но каким-то образом заставил меня нервничать.

Я посмотрела на Николи, и мое сердце сжалось и разорвалось, когда он опустился на одно колено и достал кольцо в бархатной коробочке. Камень был таким большим, что поймал свет и наполовину ослепил меня.

Паника охватила меня, когда я смотрела на свою судьбу. Потому что случилось худшее. Папа продал меня. Это не было просьбой. Это было требование. Пожизненное заключение.

Нет.

Конечно нет.

– Выходи за меня замуж, Слоан Калабрези. Я сделаю тебя счастливее, чем ты можешь себе представить, – пообещал Николи, и что-то в его взгляде говорило, что, возможно, он действительно мог бы предложить мне это. Но я не хотела быть прикованной к мужчине, которого сама не выбирала. Я знала, что мамин брак был устроен с папой, и он определенно не был счастливым. Я надеялась, что судьба никогда не будет навязана мне, что я буду предоставлена самой себе. Но теперь я поняла, насколько глупыми были эти мысли.

– Папа, пожалуйста, мы можем поговорить? – Я умоляла его, мой голос срывался, когда мир, казалось, наклонялся и рушился.

Всего несколько мгновений назад я поклялась никогда больше не быть заключенной, и теперь кольцо, похожее на ошейник, смотрело мне прямо в глаза.

Николи взглянул на папу с легким замешательством, и у меня вырвался маниакальный смех. Потому что он не знал. Он думал, что это уже решено. Он думал, что я знаю . Но, конечно, папа никогда не говорил мне. Его никогда не заботило, что я о чем-либо думаю.

– Конечно, amore mio, – напевал папа, но все это было игрой. – Как только ты дашь Николи ответ. Нехорошо держать джентльмена на коленях.

– Но папа… – начала я, и его рука сжала мое запястье. Слишком туго.

Он никогда не бил меня, но я видела, как он однажды ударил маму. Его хватка была сильной, а в глазах читалась явная угроза. Но моим единственным преимуществом было то, что он попытается сохранить лицо перед Николи, так что я оторвалась от него, и ему пришлось меня отпустить.

Я вылетела из комнаты, направилась наверх в свою старую спальню, распахнула белоснежную дверь и вошла в розовую комнату принцессы, которая совсем не была похожа на мою. Коко выбежал из коридора в комнату и нырнул на мою кровать, глядя на меня, виляя хвостом.

Я вытащила из сумочки мобильный телефон и набрала номер Ройса, когда мое сердце неровно забилось в груди. Он был единственным человеком в Америке, которому я доверяла, но что я могла сказать? Теперь, когда мы вернулись домой, мой отец был его начальником, а не я. Но он был для меня больше, чем просто сотрудник. Это был парень, который играл со мной в карты, пока охранял меня, он научил меня бросать мяч в корзину в баскетболе, он утирал мой сопливый нос в детстве. Он был для меня большим отцом, чем мой папа. И он придет, если я позову. Я была в этом уверена.

Папа вошел в дверь, и Коко начала яростно тявкать, пытаясь отпугнуть его. Он захлопнул дверь, и моя кровь превратилась в лед.

– Дай мне, – потребовал он, шагая вперед, протягивая руку к моему телефону. Но это был не просто телефон, это была моя жизнь, моя связь с внешним миром. Отказаться от этого означало потерять контакт с моими друзьями в Италии, людьми, которые были рядом со мной на протяжении многих лет, которые смеялись со мной и проводили часы в моей компании.

Я отвернулась, но папа схватил меня за руку и вырвал телефон из моей хватки.

– Подожди секунду… – Мои слова замерли, когда он вытащил SIM-карту.

– Нет! – закричала я, цепляясь за него, чтобы достать. Меня охватила паника, и я боролась изо всех сил, отчаянно желая, чтобы он не забрал это у меня.

Он удерживал меня одной рукой, а другой со злобным треском раздавил ее. – Хватит этого, Слоан. Что на тебя нашло?

Он бросил две части SIM-карты на ковер, прежде чем сунуть телефон в карман. Эти две части отражали мое сердце.

– Ты смеешь оставлять Николи на полу моего дома, предлагая тебе целый мир?

Он схватил меня за плечи, и Коко яростно зарычала, спрыгнув с кровати и вцепившись в его штанину в отчаянной попытке спасти меня.

Ройс тайно обучал меня самообороне последние четыре года, но я не осмелюсь поднять руку на отца. Даже если бы я могла дать отпор ему физически, я ничего не могу сделать с его ментальным давлением на меня.

– Я не выйду за него замуж, – прошипела я, и глаза папы стали смертельно темными. Он сжал меня крепче, его пальцы царапали мои руки, пока он тряс меня.

– Без Николи у этой семьи нет будущего. Я готовил его пойти по моим стопам четырнадцать лет! Ты знаешь, что мне нужен человек, которому я могу доверять, чтобы унаследовать мой титул, когда я умру. Твой муж не может быть кем угодно, это должен быть правильный мужчина. Это должен быть он .

– Но..

– Но ничего! – отрезал он. – Без этого брака, чтобы обеспечить наследников для нашей семьи, Ромеро захватят город. Это то, что ты хочешь? Эти грязные ублюдки, которые оставили тебя полумертвой в машине, чтобы забрать у нас все?

Ужас пробежал по моим венам, и я отчаянно затрясла головой, когда на меня нахлынуло воспоминание о том дне. О Рокко Ромеро, прижимающем меня к земле, его грубые руки сжимающие мою шею.

Я очнулась в больнице, задаваясь вопросом, почему я была жива. Это все еще преследовало меня по сей день. Он был моим кошмаром. Мой единственный настоящий страх. И я никогда не преодолею его.

– Нет, папа, – сказала я, почувствовав, что по моим щекам текут слезы.

– Ты будешь благодарна за жизнь, которую предлагает тебе Николи. Он прекрасный человек и будет относиться к тебе с уважением. Ты ни в чем не будешь нуждаться, что еще может дать отец своей дочери, кроме этого?

Выбор.

Я молча смотрела на него, не в силах поверить, что цепи так быстро стянулись вокруг меня. И они были более нерушимыми, чем прежде.

Я видела, как моя жизнь простирается передо мной. Стать женой человека, которого мой отец создал по своему образу и подобию. Родить ему детей. Ожидается, что эти дети будут заперты в клетке и в этой жизни. И цикл никогда не закончится. Женщины Калабрези будут навечно связаны, навеки заперты в клетке.

Мое дыхание участилось, и папа схватил меня за подбородок, заставляя смотреть на него снизу вверх.

– Ты нужна мне, Слоан. Ты хорошая девушка. Теперь будь такой для семьи. Мы хотим, чтобы ты была такой. У всех нас есть роль, это твоя.

Коко перестала дергать его за ногу, бой вышел из него в то же время, что и из меня. Папа отпустил меня, и я опустилась на край кровати, а мой маленький щенок запрыгнул ко мне на колени и стал лизать мои руки.

– Свадьба через месяц. Это уже организовано. Тебе не нужно ничего делать, кроме как хорошо выглядеть в этот день.

Папа закрыл дверь, и мне показалось, что его кулак сжал мое сердце.

Это уже было организовано. Я была всего лишь пешкой на шахматной доске, которую поставили на место.

Я уставилась на сломанную SIM-карту, задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова связаться со своими друзьями. У меня по-прежнему не было социальных сетей, и навряд ли я когда-нибудь получу еще один телефон, мне его не разрешат. Коко уткнулся в меня носом, а мои слезы закапали на его шелковистый белый мех.

Я ненавидела то, что чувствовала, что сдаюсь. Потому что не было сил, чтобы сражаться. Папа уже занял мой мир и заставил меня сдаться.

Я думала убежать, но куда мне идти? Как мне выбраться из города, полного Калабрези и Ромеро?

В дверь раздался тихий стук, и я вытерла слезы.

– Войдите, – позвала я, ожидая слугу с чаем, но обнаружила Николи, входящего в мою комнату, его широкие плечи были почти такими же широкими, как и дверь.

Он нахмурился, взглянув на мой жалкий вид. – Это было не совсем так, как я хотел, чтобы все прошло.

– Прости, что задела твою гордость, – глухо сказала я. – Но я не ожидала, что меня продадут, как движимое имущество, как только я вернусь домой.

Николи вздохнул, подойдя ближе, и Коко низко зарычал.

– Я бы никогда не купил тебя, – серьезно сказал он. – Но я не дурак. Я знаю, что это своего рода сделка. Твой отец хочет, чтобы я однажды занял его место, и, честно говоря, Слоан, тебе будет лучше в моей компании, чем с кем-то другим, кого твой отец может выбрать.

Мое горло пересохло, когда я посмотрела на него.

– Значит, ты ничего не получаешь от этого? – спросила я сухо.

Кроме империи, которая должна была принадлежать мне.

– Я этого не говорил. Я восхищался тобой всю свою жизнь. Ты прекрасна, страстна, и твое сердце такое большое, что в нем может поместиться целый мир, и еще останется место.

Я нахмурилась, ошеломленная сладостью его слов.

Он подошел ближе, взглянув на дверь, зная, что ему не следует оставаться со мной наедине. Отец скорее умрет, чем позволит кому-либо поднять руку на свою дочь. Но я уже бросила вызов этому правилу в Италии, и часть меня хотела бросить вызов ему снова сейчас.

– Мы оба знаем этот мир, – мягко сказал Николи. – Ты не думаешь, что мы могли бы справиться с этим вместе?

Я посмотрела на него, когда он остановился передо мной, так близко, что я могла почувствовать его тонкий запах одеколона и общий запах силы, исходящий от него волнами. Но под всем этим я уловила запах улицы того мальчика, которого знала. Тот, с которым я играла и которого обожала.

Он взял меня за руку, помогая подняться на ноги, и мое сердце забилось, когда я посмотрела в его знакомые глаза. Мне не хотелось смотреть куда-то еще, кроме как туда, пытаясь поймать ту часть его, которую я так хорошо знала. Но я не могла долго удерживать его.

– Ты уже не тот мальчик, которого я когда-то знала, – выдохнула я, и его брови нахмурились.

Он опустил голову, переплетая наши пальцы и пробуждая безрассудную часть меня. Мы шли против моего отца. Он нагло прикоснулся ко мне при распахнутой двери, и это было так опьяняюще, что хотелось отдаться этому чувству целиком.

– Я все еще здесь, – пообещал он, опустив голову, его глаза горели желанием и остановились на моих губах.

Поцелуй с ним был бы грехом. Но ведь мы были в заливе Грешников…

Я приподнялась на цыпочках, надеясь на искру, которая могла бы сделать это лучше, намек на страсть в нашем будущем.

Этот мужчина передо мной собирался стать моим мужем, и не было никакого выхода. Я любила его когда-то мальчиком, возможно я могла бы полюбить его и как мужчину.

Наши губы соприкоснулись, и трепет от его дерзости подстегнул меня, мой рот открылся для его языка. Он подавил стон, его рука обвила меня и прижала к своей твердой груди. Его сердце яростно колотилось, и какая-то часть меня начала надеяться, что у нас действительно есть шанс.

Коко сердито тявкнула, и я, наконец, отстранилась, чувствуя жар во всем теле.

– Я не могу представить себе более подходящую невесту, Слоан, – хрипло сказал Николи. – Мы созданы друг для друга, и я клянусь оберегать тебя. Всегда.

Я нахмурилась, когда он прошёл через комнату. Я не хотела быть в безопасности. Безопасный был синонимом ограниченного.

Он поставил коробку с кольцом на мою тумбочку, прежде чем вернуться к двери.