Текст книги "Сердцеед"

Автор книги: Карли Филлипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

Чейз подождал, пока родители Слоун выйдут из палаты, потом еще несколько минут, прежде чем войти. Это было непросто, но он надеялся, что награда будет лучше ожидания. Стукнув в дверь, он зашел внутрь, сердце его бешено забилось. Для него такие ощущения не были привычны, но, в конце концов, когда в последний раз он отдавал свое сердце женщине?

Тяжело вздохнув, он посмотрел на Слоун. В последний раз он видел ее лежащей на полу в луже крови. Теперь она лежала на обычной больничной кровати.

Хотя ее лицо было бледным, медные волосы придавали ей живой вид и согревали его сердце.

– Привет, дорогая. – Он подошел поближе и протянул ей цветы, которые купил внизу. – Знаешь, ты здорово меня напугала.

Слоун засмеялась, но он знал ее достаточно хорошо, чтобы заметить в ее смехе натянутость.

– Тебе полезно.

Ну вот, опять она дерзит. Быть может, именно поэтому она так нравилась ему и преуспела там, где остальные женщины проигрывали. В тот день, когда он впервые увидел ее, он был обречен. Просто он не знал тогда этого и пытался сопротивляться.

Но чем больше он узнавал о Слоун Карлайл, о ее силе и решительности и о ее нежности, тем сильнее она нравилась ему. Он хотел, чтобы она вошла в его жизнь, и был чертовски рад, что наконец понял это. Подойдя к ее постели, он положил цветы на прикроватную тумбочку.

– Совсем не обязательно было покупать цветы. – Она улыбнулась с благодарностью.

Он пожал плечами:

– Больше ничего подходящего не придумал, пока ждал разрешения увидеть тебя.

– Ты просто душка, – рассмеялась она.

– Я старался, – усмехнулся он, радуясь тому, что она опять в хорошем настроении. Он указал головой на плечо: – Очень больно?

– Нет. Морфий уже сделал свое дело. – Она кивнула на капельницу, через которую внутривенно поступало обезболивающее.

Он вздрогнул и качнул головой.

– Я хотел бы лежать здесь вместо тебя.

– Со мной правда все в порядке.

Он сжал руки в кулаки:

– Зато со мной не в порядке. Я должен был быть с тобой.

– Тогда там не было бы Самсона. Я нашла к нему подход, Чейз. – Она положила здоровую руку на сердце. – Я хочу сказать, что я стала его понимать. Этого бы не случилось, если бы мы не побыли с ним наедине.

Он сжал зубы, понимая, что она права. Но он все еще корил себя, что оставил ее одну.

– Я обещал, что ты будешь в безопасности.

– Обещал? Мэдлин? – спросила она.

– Нет, дорогая. Я обещал это самому себе. – Он убрал прядь волос с ее лба, позволив своей ладони скользнуть вниз, к нежной коже ее шеи. – Я подвел тебя.

– А это недопустимо для Чейза Чандлера, благородного рыцаря? – Ее голос приобрел оттенок негодования.

– А что, в этом есть что-то плохое? – спросил он. Она медленно покачала головой:

– Конечно, нет. Как я могу винить тебя за это?

– Не стоит канонизировать меня раньше времени, – пошутил он. – Ведь я заставил тебя страдать. Кроме того, я хочу тебя до боли в мышцах.

Она мягко засмеялась:

– Нет, к лику святых я тебя пока не причисляю. – Она положила свою руку на его. – Я тоже хочу тебя. Очень сильно. Возможно, даже слишком сильно. И всегда хотела. В этом и проблема.

– Я не вижу здесь никакой проблемы. Она крепче сжала его руку.

– Я завела с тобой роман, не думая о будущем, откладывая решение на потом, до того момента, как мне нужно будет уезжать домой. Но меня подстрелили. – Она поправила сбившуюся прядь.

Ему сразу стало не хватать тепла ее руки.

– Я поняла, что жизнь слишком коротка, чтобы размениваться по мелочам, – сказала она, глядя ему прямо в глаза.

– Тогда я должен повториться. Я не вижу никакой проблемы. Потому что сам я пришел к тому же выводу. – Его сердце стучало так, как никогда раньше, – страх и возбуждение сводили его с ума. – Я уже говорил тебе, я люблю тебя, Слоун. Теперь я готов подтвердить это. Я хочу провести остаток жизни с тобой, – произнес он, набрав побольше воздуха и задержав дыхание в ожидании ее ответа.

Она закрыла глаза. Одинокая слезинка скатилась ей на щеку. Он нежно стер ее большим пальцем.

– Ты готов провести со мной всю жизнь. После того как почти потерял меня. – Она тяжело вздохнула – Конечно, я тебя понимаю, – сказала она ровным голосом. Никакого волнения.

– Слоун? – спросил он, страх пронзил его. – Что с тобой происходит? – Что бы там ни было, он должен вывести ее из этого состояния.

Она облизнула губы, прежде чем ответить.

– Ты нужен твоей семье. Ты должен защищать ее. И это… восхитительно. И конечно, тебя будет преследовать чувство вины, если ты сойдешь с этого пути.

Он прищурился, но позволил ей закончить мысль, прежде чем возразить.

Она гладила здоровой рукой бинт, когда говорила ему все это, как будто пытаясь убедить саму себя в том, что это правда.

– Когда твоя мать была больна, ты винил себя в том, что тебя не было рядом с ней, когда случился приступ, что ты не дежурил около нее в больнице. Ты не хочешь, чтобы я была рядом с тобой. Ты отдалился от меня.

Ему оставалось только кивнуть. Надо позволить ей высказаться, а потом он найдет на каждый ее довод контраргумент. Но тогда почему все внутри его сжалось? Что, если он не сможет убедить ее?

Нет, он отказывается верить в это. Он убедит ее.

– Чего ты боишься, дорогая? – мягко спросил он. В конце концов, после того как в нее стреляли, она имела право знать о нем все.

Она посмотрела на него:

– Это не страх. Это нормально. Я верю, что ты любишь меня.

– Это хороший знак.

Она попыталась рассмеяться:

– Ни один парень не станет повторять эту фразу дважды, если не уверен.

Он пробежал рукой по волосам, смущенный.

– Так что не так?

– Ты говоришь все это, потому что чувствуешь вину, Чейз. Ты не должен делать этого.

– Нет…

– Позволь мне закончить, – прервала она твердым голосом, не сочетающимся с ее внешностью. – Чейз Чандлер – благородный рыцарь. Эту роль ты играешь великолепно. И я видела тебя в этой роли много раз с тех пор, как мы познакомились. Но раньше мы не попадали в ситуации между жизнью и смертью. Тебя не было со мной, когда меня ранили. И поэтому ты думаешь, что теперь ты должен быть рядом со мной всегда. И защищать меня от всего, что может произойти. – Тон ее становился все выше.

Все сказанное ею было серьезно, как никогда. Она не говорила заученными фразами. Эти слова шли от сердца. Он сам дал повод не доверять ему.

– Хорошо. В чем-то ты права. Я хочу защищать тебя и всегда быть с тобой. Но не из-за чувства вины. – Он поднялся и начал мерить пол шагами. – Я знаю, что чувствую.

Она вздохнула.

– Чейз, ты потратил свою молодость на семью, на воспитание братьев. В этом была необходимость. Но ты сказал, что те времена прошли. Это твои собственные слова. – Она положила руку на грудь. – Ничего не изменилось, кроме того что я могла умереть. Это как в случае с твоей мамой, которая оказалась на больничной койке. Ты чувствуешь, что должен быть со мной. Не волнуйся, это пройдет.

– Почему ты думаешь, будто знаешь все наверняка?

– Не все, а только тебя.

Он подошел к ней и наклонился. Так низко, что мог зарыться лицом в ее волосы, но вместо этого произнес:

– Я тоже себя знаю, и я изменился.

– Это временно, – настаивала она, немного оттопыривая нижнюю губу, что означало решительность.

– Это не временно. – Он прикоснулся губами к ее губам, не принимая колебаний и возражений, взял своими губами ее нижнюю губу и попробовал ее на вкус.

Ее теплые, нежные губы сказали ему, что она была жива, что он не потерял ее.

Их поцелуй стал более глубоким и нежным. Он неохотно прервал его.

– Нам суждено быть вместе, дорогая.

– Да, покаты чувствуешь себя обязанным. Не нужна тебе жена, которую ты не смог бы оставить, потому что чувствуешь себя виноватым, – произнесла Слоун и выдавила из себя: – Прощай, Чейз.

На автопилоте он вышел из ее палаты. И из ее жизни. Это не навсегда, сказал он себе, но сам не был уверен в своих словах. Как вернуть ее? Как доказать, что она не права?

Эти мысли не оставили его и когда он пришел в офис «Газетт», первый раз за всю неделю. Избегая встречаться с сотрудниками, а особенно с Люси, которая засыпала бы его вопросами, он отсиживался в своем кабинете и не отвечал на телефонные звонки. Он так глубоко задумался, что не услышал, как Мэдлин назвала его по имени, и очнулся только после того, как она постучала по старому деревянному столу.

– Нам надо поговорить, мистер Чандлер, – сказала она тоном, который, как он подумал, она успешно использует со своими детьми и мужем.

На этот раз ему совсем не хотелось выполнять правила этикета.

– Разве вам не следует сейчас находиться в больнице со Слоун? – спросил он.

– На приветствия вы времени не тратите? – засмеялась она, очевидно, над его прямым вопросом.

Он тут же пожалел, что был так груб с мачехой Слоун.

– Извините меня, – сказал он, вставая со своего места. – Садитесь, пожалуйста. – Он указал на стул.

Она качнула головой:

– Нет, спасибо. Я сидела все время, пока добиралась сюда. Если вы не возражаете, я лучше постою.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – Он указал на старый холодильник и мини-бар, оставшийся еще от его отца.

– Нет, спасибо. – Она сжала в руках сумку и посмотрела ему прямо в глаза. – Нам надо кое-что обсудить.

Он с трудом сглотнул. Если она имеет в виду, что из-за него пострадала Слоун, то он не нуждается в подобного рода лекции. Он все еще видел боль в ее глазах и ощущал на своих губах вкус ее прощального поцелуя.

И если Мэдлин хочет обсудить то, как он провалил ее задание и не обеспечил безопасность Слоун, что ж, в этом он тем более не нуждается. Он и так извел себя.

Чейз встал и начал ходить по кабинету, намереваясь завершить этот разговор как можно быстрее.

– Что я могу сделать для вас?

– Во-первых, я хочу поблагодарить вас за то, что вы выполнили условия нашего соглашения. Я уважаю честных людей.

Чейз застыл на месте, развернулся и уставился на нее, уверенный в том, что он потерял рассудок или по крайней мере ослышался. Но на ее губах он увидел искреннюю улыбку. Никакого сарказма в ее словах не было.

– Простите? – Он прищурился, пытаясь понять, что происходит. – Вы забыли, что ваша дочь лежит в больнице из-за меня?

Она положила сумочку на стол и оперлась о старую деревянную столешницу.

– Поскольку вы не стреляли из пистолета, а ведь вы не делали этого, я предлагаю вам не брать на себя вину за случившееся. Роберт и Фрэнк виноваты во всем. Никто не мог предотвратить то, что случилось. И вы в том числе.

Очевидно, она не знает всех подробностей, подумал Чейз. Слоун наверняка не распространялась на этот счет.

– Так. Теперь давайте займемся делами, пока остальные журналисты не догадались, что происходит на самом деле. Я обещала вам эксклюзивное интервью, и я сдержу свое слово.

У него перехватило дыхание. Она собиралась рассказать ему семейную историю после того, что он сделал.

– Простите, но я не могу согласиться на это, – сказал он.

Неужели он произнес эти слова? Он отказался выслушать семейную историю? Историю, которая досталась ему такой дорогой ценой? И почему он чувствует, что поступает правильно?

Мэдлин покачала головой, ее глаза горели.

– Не глупите. Другие репортеры оторвут эту историю с руками и не будут задавать лишних вопросов. Это возможность для вашей карьеры, и вы должны воспользоваться ею. Почему вы отказываетесь?

Чейз подошел к ней:

– Вы добрая женщина, Мэдлин, но вы знаете так же хорошо, как и я, я должен был быть со Слоун, когда в нее стреляли. И я должен был предотвратить это. По крайней мере мог бы быть там.

Она подняла тонкую бровь:

– Разве я просила вас стать тенью Слоун? По-моему, я хотела, чтобы вы просто присмотрели за ней. И вы прекрасно справились со своей задачей.

Почему она так хитро улыбается? И почему она так напоминает ему Райну с ее сватовством?

– Я провалил это задание, – покачал он головой.

– Вина не лучшая спутница жизни. – Мэдлин тяжело вздохнула.

Она взяла блокнот с отрывными желтыми листами и ручку, повернулась к нему и подала ему все это:

– Прямо сейчас я предлагаю вам слушать и делать заметки. А после у вас будет время проанализировать себя. Моя дочь не заслужила мужчину, который беспрестанно копается в прошлом.

Несмотря ни на что, Чейзу хотелось поаплодировать этому представлению.

– Итак. – Она села на стул и скрестила ноги. Это присущее только женщинам движение не сочеталось с ее жесткими и прямыми словами. – Мой муж скоро будет здесь и дополнит мою историю, так что самое время делать заметки. – Она откинулась на спинку стула и посмотрела на него. – Или вы предпочитаете магнитофон?

Чейз ухмыльнулся:

– Вам бы встретиться с моей матерью.

– Думаю, мы бы поладили. У вас еще будет время нас познакомить. В другой раз.

Спустя несколько часов у Чейза на руках была история семьи сенатора, рассказанная его женой и им самим. Его карьера журналиста была гарантирована. Он сел за бумаги, чтобы привести их в порядок.

Это была грустная история любви – Самсона, Майкла, Жаклин, Мэдлин, а теперь и Слоун. У избирателей сенатора Карлайла будет непростой выбор: либо встать под его знамена за честный поступок по отношению к дочери, либо отвернуться от него из-за обмана. В конце концов, Чейз понял, что, даже если сенатор и преследовал политические цели, когда женился на Жаклин, он все же любил ее. В итоге он спас ее от отца, который психологически сломал бы ее.

Версия Чейза не была ничем подкреплена, но даже в таком виде она оправдывала сенатора Майкла. Самсон тоже пришел к нему и рассказал свою часть истории, но он больше не походил на грустного, никем не понятого в Йоркшир-Фоллзе человека, которого всегда знал Чейз.

Да и сам Чейз больше не походил на сердцееда, как в шутку называли его братья. И оба они должны благодарить Слоун. Но если Самсон нашел ее, то Чейз снова остался один, не найдя удовлетворения ни в своей личной жизни, ни в работе.

Его будущим была Слоун, но как убедить ее в этом? Видимо, подумал он с иронией, талант его матери мог бы здесь пригодиться.

Слоун проснулась, вздрогнув. Учитывая, что она все еще была в больнице, она высыпалась или по крайней мере хорошо спала между процедурами по измерению температуры и сменой капельниц. Она не знала, что разбудило ее, но что-то ее явно разбудило. Она открыла глаза и поняла, что лежит лицом к окну, а через опущенные жалюзи ярко светит солнце. Уже наступило утро. Она попыталась пошевелиться и поморщилась, поняв, как измучено ее тело и какую боль это ей причиняет.

Она позвала медсестру, решив принять только половину назначенных обезболивающих. Ей хотелось, чтобы в последние часы ее пребывания в Йоркшир-Фоллзе голова оставалась ясной. Родители заберут ее сегодня домой.

Приглушенный шум привлек ее внимание, и она осторожно повернула голову к двери, ожидая увидеть медсестру с иглой в руках. Вместо этого она увидела незнакомого мужчину в темном костюме, сидящего около кровати и смотрящего на нее в полной тишине.

– В следующий раз вам следует осторожней проходить мимо открытого окна, юная леди, – посоветовал он сердитым, но знакомым голосом.

– Самсон! – Он был так не похож на себя, но его голос не узнать невозможно.

– Что случилось? Ты не узнала своего старика? – спросил он в своей обычной манере. Но дальше его голос смягчился. – Я надеюсь, ты довольна видом человека, который произвел тебя на свет? – спросил он и жестом указал на свой костюм, рубашку и галстук. Краска смущения залила его чисто выбритые щеки, но, к его чести, и Слоун отметила это, он не отвел глаза.

Слоун тут же увидела блеск в его глазах, особенно заметный теперь, когда его лицо не скрывала борода, а волосы были чисто вымыты, пострижены и уложены.

К ее горлу подступил комок, но она заставила себя проглотить его.

– Мне не важно, как ты выглядишь, – искренне сказала она. – Я просто хотела увидеть своего отца.

Он улыбнулся ей, и она снова удивилась, как же он привлекателен.

Он протянул ей дрожащую руку:

– Твой папа с тобой.

Она поймала его большую ладонь на полпути и сжала ее. Теперь она удостоверилась, что от того старика, которого она увидела в первый раз, не осталось и следа. Она понимала Жаклин, влюбившуюся в этого человека, который пожертвовал своей жизнью ради отца-игрока и больной матери. И хотя ему и пришлось о многом пожалеть, он никогда не станет винить в этом своих родителей.

Слоун боялась задать ему вопрос, который так и висел в воздухе, потому что теперь, когда она нашла этого человека, ей не хотелось снова потерять его.

– И что дальше будет с нами?

– Решай сама.

Она улыбнулась. Как и Чейз, он был немногословен, но, впрочем, как и Чейз, умел поддержать разговор. Однако он не оттолкнул ее от себя, и это означало, что этот грубоватый и загадочный человек вошел в ее жизнь. Облегчение и счастье накрыли ее волной, так что даже закружилась голова.

В дверь кто-то постучал, и в палату вошла медсестра с подносом в руках.

– Утренние лекарства, мисс Карлайл, – сказала она деловым тоном, чем привела ее на грань нервного срыва. Ей так хотелось уйти отсюда как можно скорее!

– Не могли бы вы зайти чуть позже, пожалуйста? – Хотя она сама позвала ее, сейчас ей нужно было окончательно прояснить ситуацию с Самсоном.

– Ты уверена? – спросил он. – Это не преступление – признаться, что ты еще слаба.

Она засмеялась, пока медсестра стояла и ждала ответа.

– Я уверена в этом. И я обещаю, что как только мы закончим наш разговор, я приму лекарства. Я не собираюсь строить из себя мученицу. Просто я хочу немного побыть со своим отцом.

Самсон посмотрел через плечо на медсестру.

– Вы слышали мою дочь, – сказал он с гордостью. Он снова посмотрел на Слоун, как будто хотел увидеть одобрение в ее глазах.

Она сжала его руку, а большего для счастья ему было и не надо. Но он еще не ответил на ее вопрос. Она спросила, что будет с ними дальше.

– Где ты будешь жить? – спросила она, когда медсестра вышла. Она живо припомнила руины, которые остались от его дома.

Его взгляд заметался, он явно занервничал.

– То, что я скажу тебе, наверное, тебя шокирует, – предупредил он.

– Даже не могу представить себе чем, – сказала она. – На моем пути было столько крутых поворотов, так что я справлюсь.

– Правда? Ну что ж. Я богач. – Он произнес это и посмотрел на нее.

Он оказался прав. Он поразил ее так, что она даже перестала дышать.

– Ты?..

– Богач, – повторил он. – Я скопил много денег.

– Но… как? И как насчет твоего полуразвалившегося дома, который взорвали? И эти сандвичи в «У Нормана»? И твои лохмотья?

Но прежде чем он ответил на ее вопросы, она вспомнила разговор Эрла и Эрни о том, кому же достанется наследство Самсона.

Он вздохнул.

– Помнишь, я объяснял тебе, как сделать так, чтобы люди держались от тебя подальше? Быть неряшливым и грубым. – Она кивнула, все еще не придя в себя. – Так вот, когда я стал таким, люди перестали обращать на меня внимание и не чувствовали себя при этом виноватыми. Психология человека – удивительная, но очень печальная штука. – Он покачал головой. – Я решил, почему бы не остаться этаким беднягой Самсоном навсегда? Тем более ни до кого и ни до чего мне не было абсолютно никакого дела. Кому мне было пускать пыль в глаза?

Слоун хотела ответить, что он мог делать это ради себя, но не стала. Хотя его опущенные плечи и замешательство, в которое он пришел, говорили сами за себя. Ей ничего не оставалось, как слушать дальше.

– Чем дольше это продолжалось, тем больше я погрязал в этом обмане. Обмане, в который поверил весь город.

– Кажется, я понимаю причины. – И это огорчало ее. – Но деньги? Откуда они взялись?

– Спустя несколько месяцев после смерти твоего деда-сенатора я получил письмо.

Глаза Слоун широко распахнулись.

– И?

– Твой дед оставил мне кое-что в качестве компенсации за те жертвы, которые я понес. По крайней мере, так говорилось в письме этого негодяя. Волею судеб эти деньги пришли мне уже после того, как он украл у меня твою мать и разрушил всю мою жизнь. – Хотя его слова звучали горько, видно было, что он смирился с прошлым.

– Но ты не стал тратить его деньги? – догадалась она.

Самсон пожал плечами:

– От чего человек получает удовольствие? От того, что он думает, будто может управлять миром даже из могилы. Он послал мне эти грязные деньги, когда было уже поздно, когда твоя мать умерла. И я не мог отправиться за ней. Так что я вложил эти деньги, и они преумножились.

– Получается, что в дедушке Джеке заговорила совесть, – горько сказала Слоун. – Но проявилась она очень специфически, в его духе.

– Точно.

Слезы наполнили ее глаза, но у нее не было времени, чтобы волноваться о прошлом.

– Ты ведь собираешься отстроить свой дом? – спросила она Самсона.

Он кивнул.

– Я хочу, чтобы моей дочери было куда приезжать навещать меня, чтобы я мог гордиться тем местом, куда она будет привозить свою семью, – сказал он, и в его голосе слышалась надежда.

Она опустила глаза, не смея взглянуть в лицо человеку, который так много выстрадал.

– Я не стала бы тешить себя надеждами на семью, – произнесла она и искоса посмотрела на него.

Он распрямил плечи, явно расстроенный.

– А что, у Чандлера винтика в голове не хватает? Я же говорил ему, чтобы он оторвал свою задницу и протер глаза, пока не поздно. Я же говорил ему, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на сожаления и пустые надежды, – заворчал он. – У него нет и доли чувств, какие есть у его матери, вот что я тебе скажу.

– Ух. Постой-ка, ты сказал Чейзу, чтобы он вернулся ко мне?

– Ну конечно. Ты думаешь, я хочу, чтобы вы страдали так же, как страдал я? Я рассказал ему, что это такое: прожить жизнь и каждый день мечтать о том, чтобы все сложилось иначе, – ответил Самсон, довольный собой и тем, что так подсобил дочери.

Она не знала, когда между Самсоном и Чейзом произошел тот разговор. Как объяснить ему, что она вовсе не хочет сыграть на чувстве вины Чейза и его благородстве? Самсон толкнул Чейза к Слоун, но она хотела, чтобы он пришел по собственной воле, а не из-за чьего-то давления. Чтобы он не чувствовал себя обязанным. Он должен был выбрать будущее с ней по своему желанию.

Но Самсон думал, что с честью выполнил свой отцовский долг, и она любила его за это. Она поманила его пальцем. И на этот раз никакая пуля не могла помешать крепким объятиям отца и дочери.