Текст книги "Яростное влечение"

Автор книги: Карла Неггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Да.

– А что, если дальше, мисс Харт, мы пройдемся пешком? Эта длинная Юнион-авеню уже позади, а улочка Конгресс-стрит такая коротенькая и в то же время широкая, уютная, что мы и не заметим, как окажемся возле клуба Моррисэя.

К этому времени ахающие и охающие по поводу красот природы Добсы так надоели Бесс, что она согласилась.

– Разрешите узнать, почему вы весь путь молчали, отвечая своим спутникам только односложными «да» и «нет»? – спросил Джерид, когда они медленно шли под руку по тенистой улочке к клубу.

– Я не обещала, что вам будет интересно со мной.

Он рассмеялся от всего сердца:

– Вам и не надо обещать ничего подобного, Бесс, любовь моя!

– Не называйте меня так, – прошептала она свирепо.

– Привыкайте, моя дорогая. – Он прижал ее руку к себе. – Дня не прошло за все эти семь лет, чтобы я не думал об этой неистовой, прекрасной девчонке, плававшей ночью в озере.

Бесс прикусила губу и сжала кулаки.

– Опять это купание! Но я уже не та девочка, мистер Инмэн. – Она постаралась принять надменный вид. – Мне двадцать четыре года, я изучила юридическое право, философию и литературу, я состою в комитете по борьбе за права женщин... Поэтому мне кажется, что я больше не прекрасная, не неистовая и не страстная.

Джерид быстро взглянул на нее:

– Это мы увидим.

– Нет! – сказала она, сердясь на себя за былую слабость: ведь не сумела избежать его поцелуя! Но больше она такого не допустит.

Идя рядом со своим бесстрашным и мужественным спутником, она чувствовала себя защищенной от опасного мира вокруг, но не от него самого, и напоминала себе, что с ним надо держаться настороже: он дерзок, невоспитан, а может быть, и просто негодяй. Он хочет доказать хорошенькой суфражистке, что она реагирует на мускулистую мужественность точно так же, как обыкновенная безмозглая вертихвостка, а затем бросить ее. В этом, скорее всего, и состоит его игра... А что, если он действительно влюблен в нее? Как ей быть в этом случае? Да нет, чепуха! Он не может себе позволить серьезного чувства хотя бы потому, что она – дочь судьи, а у него какое-то сомнительное прошлое... Так она размышляла, пока они шли к увеселительному заведению Джона Моррисэя.

– В этом клубе не только танцевальный зал, но и казино, – сказал Джерид. – Назовите ваше счастливое число, и я буду ставить на него: оно принесет нам удачу.

– Для вас главное – деньги? – язвительным тоном спросила Бесс.

– С чего вы взяли? Вовсе нет. Для меня главное – любовь! – Он легко провел ладонью по ее щеке.

Уютная полутьма аллеи кончилась, они вошли в ярко освещенный холл. Здесь уже были и Прэнтисы, и Добсы, и другие гости, знакомые Бесс по обеду. Джинни взглянула на нее через плечо и улыбнулась, как бы прося прощения. Бесс ласково улыбнулась в ответ, надеясь, что выказывает большее самообладание, чем ощущала на самом деле. Ей не хотелось, чтобы Джинни чувствовала вину за то, что покинула ее.

И все-таки Бесс чувствовала себя брошенной и одинокой. Ей было жаль, что нет рядом отца. Он оставался в Нью-Йорке, чтобы выяснить, какой проект железной дороги будет принят, и насколько возможно повлиять на разумность этого решения.

Курорт Саратога-Спрингс был несколько вульгарным, в соответствии с нравами его завсегдатаев. Любой, кто хотел играть в азартные игры, мог себе это позволить, и игроки съезжались сюда тысячами. На южном морском берегу появилось несколько новых курортных поселков: Ньюпорт, Кейп-Мей, Лонг-Бич, – и они стали воистину элитными, но Саратога не утратила из-за них своей популярности.

Увеселительное заведение Джона Моррисэя, по прозвищу «Старая Головешка», открылось пять лет назад, и хозяин делал все мыслимое и немыслимое, чтобы создать в нем ауру респектабельности. Здание клуба было таким же роскошным, даже изысканным внутри, как и снаружи.

Джерид и Бесс объединились с Прэнтисами в обеденном зале, украшенном многочисленными канделябрами, с мягким ковром по всему полу. Обеденный и танцевальный залы, терраса, крытая прогулочная галерея вокруг сада были в распоряжении всех посетителей, но в игровой зал допускались только мужчины. Прекрасно одетые стражи порядка стояли в дверях, ведущих в малые игровые комнаты наверху.

По заведенному порядку танцы у Моррисэя начинались поздно, в завершение вечера. А пока – столики в клубном салоне-ресторане, газеты и журналы в фойе и кабинетах, прогулки по галерее со стаканами минеральной воды...

Вильям Прэнтис-старший устроил своих дам за столиком и обратился к Джериду:

– Присоединяйтесь к нам. Мы наверху.

– С удовольствием, – ответил Джерид. – Мисс Харт, вы не будете скучать без меня?.. Вам предоставляется возможность без помех поговорить с Джинни, – добавил он тихо, прежде чем уйти вслед за Прэнтисом-старшим в игорный кабинет.

Бесс наблюдала, как мужчины скрываются за дверями игровых комнат, когда к ней подошел Прэнтис-младший:

– Элизабет, я хочу поговорить с тобой.

Она улыбнулась:

– Конечно, Вильям. Я уж думала, что ты меня избегаешь.

– Избегаю тебя? Разве я способен на такое? – спросил он с горечью.

Вильям ухаживал за ней многие годы, но всегда совмещал уверения в любви с требованием оставить суфражистское движение. В Нью-Йорке они виделись достаточно часто, и всякий раз он приглашал ее в их летнюю резиденцию в Саратоге и одновременно спрашивал о том, когда же она выйдет из суфражистской организации, чтобы стать достойной женой и матерью. Она понимала, что твердость позиции Вильяма в этом вопросе передается от отца; сам он был бесхарактерным, из-за этого слишком много пил, толстел, его прекрасные светлые волосы редели, – но он все еще оставался привлекательным.

– Я должен идти, Бесси, но хочу сначала предупредить тебя: не доверяйся полностью Джериду Инмэну, он не отличается безупречной порядочностью джентльмена.

– Да? – возмутилась Бесс. – Зачем же вы пригласили его в свой дом? И какое имеет право твой отец поручать непорядочному человеку опеку надо мной?

– Опеку?.. Впервые слышу.

– В таком случае постарайся услышать. Поговори о Джериде сначала с собственным отцом, а уж потом со мной.

Она рассердилась на Вильяма больше, чем когда-либо прежде, подозревая, что все его предостережения продиктованы исключительно ревностью. Вильям ведь знает, сколько непроверенных слухов носится вокруг имени человека из Сан-Франциско, чужака здесь, и потому уверен, что нескольких его туманных слов вполне достаточно, чтобы устранить Джерида со своей дороги. «Собака на сене, – язвительно подумала Бесс. – У него не хватает характера, чтобы противостоять своему папочке, но хватает подлости, чтобы мешать другим. И он еще рассуждает о порядочности джентльмена».

Увидев ярость во взгляде Бесс, Вильям ласково коснулся ее руки:

– Я думал, что мне следует предупредить тебя. Извини. – И он поспешил наверх, чтобы присоединиться к своему отцу за покерным столом.

Бесс в растерянности покачала головой. Итак, Джерид – гость в коттедже Прэнтисов, но Прэнтис-младший ему не доверяет. Может быть, она права: причина в ревности, – а может, и в чем-то другом. Есть ли у Джерида общие дела с Прэнтисом-старшим? И если есть, то какие?.. А впрочем, ее это не касается. Вирджиния Прэнтис с ее запутанным романом – вот единственная причина пребывания здесь Элизабет Харт.

– О Бесс! – Джинни подходила к ней. – Мне так жаль, что я оставила тебя, но у меня не было другого выхода. Пожалуйста, прости меня!

– Не расстраивайся, все вышло как нельзя лучше. Я только хотела бы наконец поговорить наедине. Как думаешь, можем мы ускользнуть отсюда на галерею?

Но Джинни уже качала головой:

– Я должна все время оставаться на глазах у мамы. Они опасаются, что я сбегу с Жаком. – Слезы показались у нее на глазах, но она все-таки улыбнулась. – Давай поговорим здесь, за этим столиком. Мама разрешила посидеть с тобой. Ты не хочешь чего-нибудь заказать?

– Конечно. – Бесс обрадовалась хотя бы такому развлечению.

Они заказали для начала по стакану минеральной воды. Бесс покачала головой, разглядывая канареечно-желтое платье Джинни с огромным турнюром и длинным шлейфом.

– Я догадываюсь, что не вписываюсь в курортную моду, – улыбнулась она, показывая на свое элегантное, но очень простое по покрою серое платье.

– О нет, Бесс! – запротестовала Джинни. – Серое прекрасно оттеняет твои глаза. И если бы ты знала, как мне надоели шлейфы!

Официант принес им легкую углекислую воду «из источника Павилиан», как он сказал. Джинни с воодушевлением стала рассказывать подруге об истории поселка, а потом и города Саратога-Спрингс. Минеральные источники были центром притяжения отдыхающих, и еще в начале этого десятилетия большинство курортников приезжали сюда лечиться. Но когда здесь появился Джон Моррисэй, все постепенно стало меняться. Сначала он открыл казино на Матильда-стрит, а затем организовал первый беговой трек и создал клуб. Теперь городок Саратога-Спрингс настолько же популярен своими бегами и казино, как и целебными минеральными источниками и грязевыми ваннами.

– А что, этот Жак так красив? – перешла она к главному предмету их общего интереса.

Джинни покраснела и опустила глаза.

– О да! Он совершенный француз. С юга, из Нового Орлеана. Невысокого роста, но какое у него великолепное лицо! И вообще... он такой душка!

– Жаль, что твой отец придерживается другого мнения.

– Он полагает, что я увлеклась «вульгарным маленьким французиком». Его точные слова.

«И слова Джерида Инмэна, пожалуй», – подумала Бесс, но решила, что далеко не все о Джериде стоит произносить вслух: сначала пусть Прэнтисы, пригласившие его к себе уже во второй (а может, и в сотый) раз, вразумительно выскажутся о нем сами.

– Нет слов, чтобы описать, как отец разъярен! – продолжала Джинни, округляя глаза. – И все с ним согласны. У меня нет друзей в целом мире, Бесс! Только ты. Я знаю, тебе понравится Жак!

– По-моему, не имеет значения, кто и что думает о Жаке. Это ведь ты влюблена в него, тебе и судить.

– Да, – сказала Джинни, сразу успокоившись.

Бесс решила, что теперь можно расспросить подругу о Джериде Инмэне, о причинах его пребывания у Прэнтисов и так далее, но тут к ним за столик подсела Мелисса Добс.

– О, разве это не замечательно? – воскликнула она. – Вы, надеюсь, уже знаете, что президент Грант в городе? Прибыл вчера в полдень.

– Знаем, – скучным тоном прервала ее восторги Джинни. – Отец сказал, что сегодня вечером он может появиться и в этом клубе, для встречи с республиканцами.

Мелисса захлопала в ладоши:

– Какая прелесть! Мы его увидим близко-близко! Папа пришел с огромным кошельком денег, – обратилась она к Бесс. – Мне кажется, он собирается играть в покер с вашим Джеридом, мисс Харт.

Бесс чуть не поперхнулась минеральной водой.

– С моим Джеридом? Он вовсе не мой, уверяю вас. Даже разрешаю взять его себе, если уж встанет вопрос, чей он.

Мелисса начала обмахивать хорошенькое личико японским веером, стараясь скрыть лукавую усмешку. Бесс помнила, что Саратога-Спрингс замечателен своими сплетницами. Мелисса Добс явно не желала быть хуже остальных.

– А я думала, он ваш жених и вы помолвлены... Это ужасно мило с его стороны – проводить вас сюда. Мистер Моррисэй поступает разумно, не разрешая барышням и дамам находиться в его клубе без сопровождения кавалеров или отцов семейств, – ханжески пояснила Мелисса свое соображение о «вашем Джериде».

– Мистер Инмэн всегда был добрым, – сказала Джинни слегка раздраженно. – Но если бы он не предложил Бесс проводить ее сюда, отец или брат сделали бы это сами.

– Мистер Моррисэй не очень высокого мнения о женщинах? Или просто проявляет заботу о них? – невинным тоном обратилась Бесс к Мелиссе.

– Что вы! – запротестовала та. – Он обожает женщин...

Джинни захихикала, перебивая Мелиссу:

– Его называют «Старой Головешкой» именно потому, что он обожает женщин.

– Я бы не стала повторять эту историю. – Мелисса жеманно надула розовые губки.

– Кэйт Ридели была проституткой. – Джинни повернулась к Бесс, игнорируя протесты Мелиссы. – Моррисэй дрался из-за нее. Противник швырнул его на опрокинувшуюся кухонную плиту, и он слегка поджарился. Но ему все же удалось победить соперника и отстоять даму для себя.

– Можно подумать, это была лошадь, – оскорбилась Бесс.

– История имеет продолжение. – Джинни краешком глаза наблюдала за возмущенной Мелиссой. – Кэйт поддерживала «Старую Головешку» материально, зарабатывая деньги своим телом. Благородство с обеих сторон! – Она расхохоталась.

Мелисса покраснела, как истинная провинциалка, попавшая в круг порочных аристократок.

– Не знаю, что у Моррисэя в прошлом, но теперь он женат на Сьюзи Смит и предан ей. И он совершенный джентльмен, – заявила она. – Мой отец не привез бы меня в его клуб, если бы это было не так.

– Сьюзи Смит – дочь капитана речного парохода, – прокомментировала Джинни.

Репутация Джона Моррисэя была известна Бесс. По ее оценке, он был не лучше и не хуже большинства мужчин, вовлеченных в политику и в большой бизнес. Ее отец сталкивался со «Старой Головешкой»: Моррисэй привлекался к делу об убийстве Босса Твида в Нью-Йорке. Но нечего и говорить, что присяжные не посмели признать вину за этим столпом большого бизнеса.

Джинни, видимо, стало наконец неловко за свои насмешки над Мелиссой, и она спросила:

– Ты завтра пойдешь на регату?

– Конечно! – с прежним энтузиазмом ответила та, демонстрируя, что она нисколько не обижена на более взрослую и более состоятельную Вирджинию Прэнтис. – Ни за что на свете не пропущу такое зрелище!

Бесс почувствовала себя чужестранкой; ей пришлось спросить:

– О какой регате вы говорите?

– Ну уж, Бесс, как можно не знать? Где же вы были? – Мелисса была шокирована.

– В Нью-Йорке, – жестко ответила Джинни. – Она только сегодня приехала. Ты что, забыла?

– Я и сама прибыла из Сент-Луиса только два дня назад, но о событиях в Саратоге-Спрингс знаю все. Могу рассказать: завтра начнется Первая межуниверситетская регата; город наводнен студентами и питомцами привилегированных школ; гребцов – по крайней мере семьдесят. Университеты Йела, Корнелла, Дартмута, Колумбии, Харварда – все они участвуют в гонках.

– И Принстона, – добавила Джинни. – Это будет первая такая представительная регата. Вот почему Саратога переполнена. Для университетов это самое значительное событие лета.

– О, это так волнующе! – протянула Мелисса. – Элизабет, вы будете завтра на утреннике у Прэнтисов?

– Спасибо, что напомнила, – ответила за Бесс Джинни. – Отец пригласил гостей, чтобы они могли наблюдать за гонками с берега. Ты, конечно, тоже приглашена, Бесс.

Барышни увидели, что матери семейств поднялись из-за столиков и направились к выходу в сад – видимо, в крытую галерею для прогулки. Джинни повлекла за ними и своих приятельниц.

Беатрис Добс позвала свою дочь, чтобы та прогулялась в обществе Софии Прэнтис и Сьюзен Моррисэй. Бесс наблюдала, как элегантно одетые женщины прогуливаются, исполненные чувства собственного достоинства. Сьюзен – темноволосая дама, унизанная драгоценностями. Жена сутенера, драчуна, возможно даже – убийцы, экс-чемпиона по спортивной борьбе, а ныне политического деятеля Джона «Головешки». Бесс и представить себе не могла, каково быть супругой такого человека: ведь его прошлое известно всему обществу.

– О, эта мещаночка! – прошипела Джинни, косясь на таящую от счастья Мелиссу: миссис Моррисэй удостоила ее внимания. – Если бы она не была такой ханжой, я могла бы ее выносить... Смотри, кто это идет? Сам «Головешка»! Хочешь, я тебя представлю?

– Не беспокойся, – остановила ее Бесс. – Я уверена, что еще встречу его в свое время.

К ее сожалению, это время наступило тут же: хозяин направился прямо к Вирджинии Прэнтис и Бесс Харт. Почти двухметрового роста, грузный, широкоплечий, с выпуклой грудью, он был все еще сильным, но давно утратил спортивную форму.

– Ну и ну, – прогудел Джон. – Дочка судьи Харта!

Бесс протянула руку, и он живо схватил ее своими огромными ручищами.

– Рада встретиться с вами, мистер Моррисэй, – с холодной вежливостью произнесла она.

– Вот уж не думал увидать кого-нибудь из Хартов в моем клубе! – Он явно был доволен. Видимо, приравнивал ее появление здесь со снятием с него подозрений. – Добро пожаловать в Саратогу-Спрингс!

– Спасибо, вы очень любезны.

– Как поживает ваш отец?

Ее отец, подумала Бесс, предполагает, что Джон Моррисэй пока неинтересен для наблюдений; цель отца сейчас – разоблачить махинации на железной дороге, а основным занятием Моррисэя стала политика; давнее же дело об убийстве намертво закрыто.

– Спасибо, отец здоров и бодр, – ответила она.

Моррисэй захохотал. И этот грубый смех, и страсть к огромным золотым перстням и бриллиантовым запонкам, и непомерная толщина – все свидетельствовало о том, что перед ними простолюдин, дорвавшийся до денег и власти. Никогда ему не стать сколько-нибудь респектабельным.

– Одним из моих лучших дней был тот, когда ваш отец ушел на пенсию, – сказал «Старая Головешка». – С тех пор он не может больше закрывать казино.

– По-моему, отец уже смирился с существованием таких заведений, – успокоила его Бесс. – Вы ведь допускаете в игорные залы только тех, кто хочет оставить у вас лишние деньги, получив за это порцию острых ощущений. Зачем же отказывать им в этом праве? Тем более, когда доходы от их развлечений идут на благие дела.

– Конечно! – обрадовался Джон. – Мы делаем постоянные вклады в казну на социальные нужды, то есть ваш отец может с чистым сердцем одобрить нашу деятельность. Мы не разоряем сирот и вдов, а помогаем им выжить... Я слышал, вы – суфражистка, и думаю, будете поддерживать расцвет игорных домов, если добьетесь когда-нибудь избирательного права для женщин.

«Да он – истинный политик, – усмехнулась Бесс. – Какую речь в защиту казино произнес, зацепившись за несколько моих доброжелательных фраз, сказанных просто из вежливости! А если ему предоставить трибуну в парламенте? Он в чем угодно убедит избирателей! Нет, недооценивает отец вред нынешнего Моррисэя для общества». Но возражать оратору она не стала: какой смысл в словопрениях? Нужны законы.

Моррисэй поболтал с барышнями еще немного, поучая их все более самоуверенным тоном, и удалился. Его место рядом с ними вскоре заняла дама в черном платье, мерцающем серебряными нитями. Увидев ее, Джинни мгновенно заявила:

– Простите, меня заждалась мама, – и почти бегом устремилась к той.

– Итак, вы – дочь судьи Харта? – спросила дама многозначительно.

Бесс растерялась, оказавшись в обществе незнакомой ей решительной особы лет сорока, с жемчужной диадемой в седеющих волосах.

– Ваш спутник на вечере – Джерид Инмэн? – продолжала свои расспросы дама.

Бесс кивнула.

– Значит, мне стоит с вами поговорить. Я – Бетти Боумэн. – Дама улыбнулась, обнажив ряд безупречно белых зубов. – Думаю, сторонницы суфражизма могут знакомиться и без посторонней помощи. Скажите-ка мне, что порядочная девушка вроде вас делает рядом с таким человеком, как Инмэн?

Бесс отступила, пытаясь избавиться от этой бесцеремонной особы. Бетти Боумэн язвительно улыбнулась:

– Не надо от меня шарахаться, дитя мое. Если вы пообщаетесь с ним подольше, вы поймете, о чем я говорю... Никогда бы не подумала, что женщины вашего типа во вкусе Джерида. Но – мужчины непредсказуемы!

– Кого вы хотите оскорбить, мисс Боумэн? Меня или его? – разозлилась наконец Бесс.

– Миссис Боумэн, – поправила собеседница. Глаза ее зло сузились, и улыбка исчезла. – А если вы захотите узнать, как я стала вдовой, спросите у Джерида.

Бесс почувствовала, что бледнеет.

– Что вы имеете в виду?

– Зайдите как-нибудь ко мне – я расскажу вам, что я имею в виду. Мое рабочее место – на Кэролайн-стрит.

Прежде чем Бесс спросила, что это означает – «рабочее место», между ними оказался Джерид Инмэн. Его жгуче-карие глаза метали искры. Бетти мгновенно утратила самоуверенность, заулыбалась, но взгляд ее оставался холодным.

– Что вы здесь делаете, миссис Боумэн? – Голос Джерида был спокойным, однако в нем чувствовалась угроза. Бесс хотела уйти, но он взял ее за локоть, не отпуская. – Что вы ей рассказываете?

Бетти надменно откинула голову:

– Ничего такого, что она не могла бы услышать в любом баре на Западе.

Джерид стиснул зубы.

– Держитесь от нее подальше, – сказал он тихо и зловеще.

Бесс не знала, что ей делать, но она все еще ощущала твердую руку Джерида на своем локте. Он увел ее прочь от странной женщины.

– Почему ваша подружка не предупредила вас о недопустимости общения с этой особой?

– Не знаю... Мне показалось, правда, что сама она убежала от нее под первым попавшимся предлогом, но я не была в этом уверена.

– Эгоистка она, эта ваша маленькая Джинни. Видно, единственная возможность уберечь вас от неприятностей – не отпускать от себя ни на шаг.

– Да что случилось? Кто она такая, эта особа?

– Содержательница публичного дома. Самая подходящая собеседница для барышни на выданье! – саркастически изрек Джерид.

4

Они ехали по широкому бульвару к дому Прэнтисов. Джерид угрюмо молчал, и Бесс не решалась больше задавать никаких вопросов. Только копыта лошадей цокали в тишине.

– Бесс, почему вы не ушли от нее вместе с Джинни, а стояли и слушали ее?

– Мне было интересно, что она поведает о вас. Она обещала много увлекательного. А о ее профессии я не знала.

– У вас был такой вид, будто вы вот-вот упадете в обморок. Почему?

Бесс не решилась сказать ему о намеке Бетти Боумэн на то, что Джерид – убийца ее мужа. Надо бы сначала поговорить с кем-то другим, может, даже с самой Бетти, несмотря на ее профессию.

Она вела себя оскорбительно, – уклончиво ответила Бесс на его вопрос.

– Почему же вы стояли и терпели это?

Бесс вздохнула, обреченно глядя перед собой на темную дорогу.

– А что я должна была делать?

– То же, что Джинни: уйти от нее под любым предлогом.

– Джерид, моя подружка – все еще девочка, хотя и моего возраста: она живет под постоянным контролем всей семьи, требующей от нее прежде всего заботы о безупречной репутации. А я – самостоятельный человек. Да, общение с Бетти неприятно и для меня, но не смертельно. Сон я от этого не потеряю, уверяю вас.

Она проговорила все это ровным голосом, но сердце ее колотилось, и хотелось ей не взрослой самостоятельности, а ласки. Удерживал страх: вдруг Джерид и в самом деле убийца?

Джерид ничего не ответил на ее высокомерное объяснение, а Бесс была слишком упряма, чтобы самой возобновить разговор. Она сидела очень прямо, с высоко поднятой головой, пока Джерид направлял лошадей к конюшне. Подобрав юбку, она спрыгнула на землю сразу вслед за ним, не дожидаясь помощи. Он крикнул, чтобы кто-нибудь взял лошадей, и перехватил ее, когда она уже устремилась через лужайку к дому.

– Не летите так! – Он взял Бесс за руку. – Вечер слишком хорош, чтобы идти в дом. Давайте погуляем.

– Вы забыли, что у меня была долгая дорога сегодня. Я устала.

Его пальцы нащупали ее руку.

– Бесс, не уходите. Я не хочу этого.

Через лужайку она видела отражение луны на поверхности воды; над головой сияли звезды, ветви деревьев покачивались под теплым легким ветерком.

– Вокруг прекрасно, – сказала она и улыбнулась. – Вот только... Вильям советовал мне быть осторожной с вами.

– Неужели? – Джерид рассмеялся. – Я всегда могу рассчитывать на дружеское плечо Вильяма!

И сразу страх отпустил Бесс: преступник не может смеяться так легко и весело.

Они двинулись вниз, к озеру. Бесс почувствовала себя вновь глупой девочкой, способной на озорные выходки, и спросила:

– Джерид, вы преступник?

– С чего это взбрело вам в голову?

– Я слышала сплетни о вас.

Он опять рассмеялся:

– А я о вас. И что из этого?

– Зачем вы здесь?

– Чтобы увидеть вас.

– Вот так вы и лишаете себя моего доверия, – печально произнесла Бесс. – Кто вам поверит, что вы семь лет ждали случайной встречи? А если бы я не приехала сюда?

– Приехал бы я в Нью-Йорк. Мне осталось совсем немного, чтобы завершить одно дело, – и я свободен.

– Это дело связано с железными дорогами?

– И все-то вам надо знать, моя любимая простодушная девочка, считающая себя очень хитрой! – Он на ходу обнял ее за плечи, и они стали спускаться по тропинке меж берез к озеру.

Бесс надула губы и напомнила себе, что она в Саратоге для того, чтобы помочь Джинни и собрать сведения для отца. Вечерние прогулки с этим невыносимым человеком не предусмотрены.

– Корнэлиус Вандэрбилт в Саратоге, не так ли? – спросила она.

– Его вы тоже считаете преступником?

– Он пытался контролировать железную дорогу из Филадельфии на Кливленд... Может, не преступник, но и отнюдь не честный человек.

– Возможно, – согласился Джерид снисходительно. – Однако не настолько нечестный, как Джей Гуд и Джим Фиск, например.

– Двадцать четвертого сентября 1869 года...

– О Боже! Кто со мной – барышня или член парламента?

– Двадцать четвертого сентября, – упрямо повторила Бесс, – была наша первая черная пятница, и все благодаря Фиску и Гуду. Они пытались провернуть аферу с золотом. Информатор вовремя сообщил правительству, и катастрофа была предотвращена. Я и мой отец убеждены, что такие вещи надо контролировать. Два ничтожества могли ввергнуть всю страну в финансовый хаос.

Джерид уселся на скамью из цельного ствола дерева возле воды и жестом пригласил Бесс сесть рядом, не решаясь перебивать ее, с жаром рассуждающую о коррупции и реформах.

– Фиска убили два года назад, – продолжала Бесс, послушно усаживаясь на ствол-скамью. – Надо не убивать преступников, а предотвращать криминал законным путем.

– Все правильно, моя девочка, – сказал Джерид. – И я знаю эту историю... Вандэрбилт, кстати, может появиться на регате.

– Почему ты считаешь, что Вандэрбилт в Саратоге? – подозрительно спросила Бесс.

– Потому что он всегда приезжает сюда летом. Он старый человек.

– Говорят, он самый богатый старик в стране. И, возможно, преступник.

Джерид усмехнулся:

– Дни его манипуляций и мошенничества давно позади. Тебе так хочется всех подозревать, Бесс!

– Лучше подозревать и проверять заранее, чем позволять что угодно, а потом убивать.

– Ладно, считай, что я уже раскаялся, – хмыкнул Джерид.

Она удивилась такому ответу и только тут связала свои рассуждения со сплетнями о Джериде, о том, что он убил человека.

– Так ты и в самом деле убийца? – ужаснулась она и отпрянула от него. – Кого ты убил? Мужа Бетти Боумэн?

Он молчал, глядя куда-то вдаль.

Она быстро поднялась:

– Я устала. Пойду спать. Извините меня...

Он вскочил, обнял ее, и не успела Бесс опомниться, как ощутила его нежный и властный поцелуй. Она попыталась сопротивляться, но ее собственная страсть оказалась так же сильна, как и порыв Джерида. Его губы спустились к изгибу ее шеи, и Бесс обняла его, прильнула к нему, одновременно удивляясь: «Что она делает?» Его губы опять нашли ее рот, прижались к нему в коротком поцелуе – и он резко отстранился.

– Неужели мое путешествие к тебе за три тысячи миль – ошибка, Бесс? – спросил он хрипло.

Она отступила, повернулась к нему спиной и ответила с нескрываемой обидой:

– Ты не мог знать, что я буду здесь. Не лги мне.

И вдруг ей стало весело. Она взмахнула шелковыми юбками, как цыганка в танце:

– Никогда не лги мне, Джерид Инмэн! Целуй меня, смейся надо мной, обсуждай со мной свои дела или не обсуждай, только не лги. Я не прощу тебе этого.

Взрыв веселья так же внезапно угас, как и возник. Бесс расправила платье и юбки и двинулась к дому, уверенная, что Джерид последует за ней. Но, к ее изумлению, он остался на берегу. Объяснить себе его поведение она не могла, и горькая обида охватила ее. Как можно было позволить этому наглецу, даже не проводившему ее с ночного свидания домой, давать целовать себя?! А уже через секунду она думала: да, но какой это был восхитительный, дразнящий поцелуй! Потом опять вспомнила Бетти Боумэн, и предупреждение Вильяма, и странные реплики самого Джерида...

Спать она укладывалась с бесконечными тяжелыми вздохами...

Рано утром ее разбудила Джинни.

– Бесс, – шептала она, – извини за раннее вторжение, но Жак внизу, у конюшен. Давай пойдем туда вместе.

Бесс отбросила одеяло и вскочила.

– А мы не нарвемся на твоего отца или Вильяма?

– Нет, они спят. Не встанут еще час, а то и больше, я уверена. – Джинни перешла на шепот: – Я не видела Жака несколько дней. Он, может, думает, что я избегаю его.

– А как оправдать мое появление? – спросила Бесс, уже доставая одежду для верховой езды: оливково-бронзовые бриджи и короткий жакет. – Сделаем вид, что вместе собрались покататься?

– Какая ты умница! А я не догадалась. Я просто хотела показать тебе Жака, и все.

Джинни была одета в длинное бело-розовое платье, совершенно непригодное для верховой езды.

– Ладно что-нибудь придумаем на ходу, – сказала Бесс, оглядев ее.

Бесс умылась и, собрав волосы в косу, оделась так быстро, как только могла. Она заметила, что Джинни стала пунцово-красной и у нее дрожат руки.

– Не нервничай так. – Бесс поцеловала ее в горячую щеку. – Пошли. Я умираю от желания увидеть твоего жокея.

Джинни повела Бесс по черной лестнице, через кухню и дальше в сад. Вскоре они проскользнули в конюшни.

Возле одного из стойл стоял маленький черноволосый человек. Прежде чем Бесс разглядела черты его лица, он уже обнимал Джинни.

Бесс вежливо отошла в сторонку и сосредоточила внимание на лошади. В стойле стоял великолепный чистокровный жеребец. Его черная шкура лоснилась. Должно быть, это призовой жеребец Вильяма, Лорд, о котором Бесс слышала уже целый год. Вильям хвастался, что Лорд выиграет скачки на кубок Саратоги. Теперь, видя жеребца собственными глазами, она поняла, что это не пустое хвастовство.

– Бесс, это Жак Лебрэк, – сказала Джинни, и лицо ее приняло испуганное выражение.

Бесс улыбнулась и протянула руку; жокей, как истинный француз, поцеловал ее.

– Я так много слышал о вас, – произнес он с легким акцентом. – Вы приехали помочь нам? Постарайтесь убедить мистера Прэнтиса, что он не может разлучить двух влюбленных. Мы будем вам очень благодарны.

Такое деловое начало не понравилось Бесс. Ей захотелось ответить: «Нет, я приехала вовсе не для этого», – но она сдержалась, сохранив неопределенную улыбку на губах.

Рубашка с короткими рукавами открывала тренированные руки с четко очерченными мускулами, а брюки обрисовывали стройные бедра Жака. Он был и в самом деле красив: большие темные глаза, прямой нос, изящный рот... Но что-то в его манере говорить и держать себя настораживало, а самодовольная улыбка раздражала. «Или просто мнение Джерида Инмэна влияет на меня?» – размышляла Бесс. Она решила быть справедливой, не допускать предвзятости.

– Приятно наконец-то с вами познакомиться, мистер Лебрэк, – сказала она дружески. – Скажите, это знаменитый Лорд?

– Да. Лучшая лошадь, на какой я когда-либо ездил. – Он повернулся к Джинни и взял ее руки в свои. – Я тебя так давно не видел, моя дорогая! Ты должна убедить отца, добиться его благословения. Твоя подруга могла бы поговорить с ним.