Текст книги "Яростное влечение"

Автор книги: Карла Неггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Я не узнал вас без сигары, – пошутил он, давая понять, что отлично помнит события семилетней давности.

– Мне уже давно не семнадцать, мистер Инмэн, – произнесла она холодно. Хотя его шутка рассмешила ее, она не позволила себе показать это: в голове мелькали сведения о нем как о человеке жестоком, и, значит, с ним нужно держаться осторожно.

Джерид усмехнулся:

– Понимаю, мисс Харт. Хотя я и сейчас не дал бы вам обеим больше чем по семнадцать. Особенно наблюдая, как вы тащите сундук.

Тут она все-таки не удержалась от смеха и вынуждена была оставить свой демонстративно холодный тон.

– Спасибо за помощь, вы очень вовремя подоспели... Ну а теперь, – она с трудом сдвинула брови, придавая себе строгий вид, – вы, надеюсь, уйдете?

– Сию минуту. Только ответьте мне на вопрос: почему вы здесь?

– Это секрет Джинни, а не мой, попробуйте у нее и узнать. – Она села в кресло, и Джерид немедленно отошел от окна, встал перед ней. – Но я надеюсь, ни с кем другим вы не будете разговаривать о наших вполне невинных тайнах?

– А я надеюсь, – медленно и серьезно произнес он, – что вы приехали для того, чтобы отговорить Джинни от побега из родительского дома с этим отвратительным жокеем.

Итак, Джерид заодно с Вильямами Прэнтисами! Впрочем, этого следовало ожидать: ведь он – их гость.

– Я здесь как друг Джинни и помогу ей, о чем бы она ни попросила. В этом вы можете не сомневаться, – заявила Бесс.

Глаза Джерида сузились, и кулаки сжались.

– Если вы ее друг, то убережете ее от Жака Лебрэка. – В его голосе звучала ненависть.

– Почему? – Бесс ничего не знала об этом Лебрэке, и вопрос ее был вполне искренним.

– Потому что он – маленький хорек и негодяй. Худший тип людей, который я только знаю.

– Но о вас тоже кое-кто говорит плохо. Если этому верить, то и от вас надо оберегаться.

– Вы верите? – спросил он, потемнев лицом.

– Нет. Я доверяю только собственной интуиции.

– Вот и отлично. Рано или поздно вы составите собственное мнение и обо мне, и о Жаке. Насчет себя я вас не тороплю, а вот с Жаком – как бы не оказалось слишком поздно. Для мисс Прэнтис, во всяком случае.

– Джинни уже большая, – ледяным тоном произнесла Бесс. – Я не намерена ни поощрять, ни отговаривать ее, мистер Инмэн.

– Джерид.

– Простите, что?

Он ладонью приподнял ее подбородок, запрокинув ей голову так, что глаза их встретились:

– Я проделал три тысячи миль, чтобы увидеть вас, Бесс Харт. И я не хочу, чтобы вы называли меня «мистер Инмэн», как манерная особа. Джерид, пожалуйста.

– Не верю, – отчеканила она, тряхнув головой и освободившись от его властной руки. – Когда кого-то хотят видеть, не ждут семь лет случайной встречи.

– Я был занят. Да и сейчас еще не освободился. Благодарен вам за возможность лицезреть вас.

Бесс перевела дыхание.

– Не стоит благодарности, – сказала она с иронией, не смея верить его словам.

Джерид одарил ее долгим нежным взглядом, который она встретила прямо и холодно. Он прошествовал к двери и уже взялся за ручку, но внезапно повернулся к ней:

– Кстати, Бесс, мне, может, и нравится, что ты плоская сзади, но все-таки советую надеть корсет и позаботиться о турнюре, спускаясь к Прэнтисам.

– Меня не интересует, нравлюсь ли я вам сзади, – ответила она ледяным тоном, затем намеренно сделала паузу и, слегка поклонившись, закончила: – Мистер Инмэн.

Он вышел, резко захлопнув дверь.

2

«Джерид Инмэн проехал весь континент – от Сан-Франциско до Саратоги-Спрингс, – чтобы еще раз увидеть девицу, случайно встреченную им в гостях у друзей семь лет назад? – размышляла Бесс. – Какая чепуха! Только Джинни и ее родные знали о предполагаемом приезде Бесс, да и то семья Прэнтисов собиралась отказать ей в приеме. То есть Джерид ни от кого не мог узнать, что она здесь появится. Не отец же сообщил ему об этом?.. А впрочем, почему нет? Если Джерид был по делам в Нью-Йорке, он вполне мог узнать о ее планах от отца. Судья Харт, в отличие от сплетников, явно верил в порядочность Джерида, иначе не прислал бы его на выручку к дочери с полотенцами. Интересно, почему отец никогда не говорил с ней о Джериде сколько-нибудь обстоятельно?.. Да ну, ерунда! Отец и думать о нем забыл, а Джерид просто сочинил для нее красивую сказку, и сам не очень рассчитывая на то, что она поверит».

Под эти неторопливые размышления она достала из сундука те вещи, которые могли понадобиться сегодня вечером. Вполне вероятно, что после обеда она оставит особняк Прэнтисов, так что не стоит выкладывать и развешивать в шкафу всю одежду.

Мысли ее вновь вернулись к Джериду. Что с ней происходит? За эти годы Бесс ни разу не произнесла его имени, не слышала его и от своих друзей в Нью-Йорке. Она могла бы, пользуясь деловыми контактами отца, да и своими собственными, выяснить все, что хотела, о высоком широкоплечем человеке из Сан-Франциско, но не делала этого. Наоборот, она попыталась выбросить из головы все, касающееся того вечера, и никогда не вспоминать. Джерид Инмэн не должен был больше никогда входить в ее жизнь так легко и страстно, как вошел он в ту теплую летнюю ночь. Она громко застонала: «Как я могла так ошибиться! Я до сих пор помню каждую деталь нашей первой встречи...»

Джинни ворвалась к Бесс в три часа и сказала, что не может удрать от своих:

– Мама хочет, чтобы я покаталась с ней на лошадях, а папа настаивает, чтобы я пила чай со всеми вместе. О Бесс, мне надо так много тебе рассказать! Я просто не знаю, что делать. Да и как же ты одна?..

Бесс уверила ее, что отлично проводит время в одиночестве.

– Я обдумываю наряд и способ своего появления, – сказала она с лукавой улыбкой. – Иди и ни о чем не беспокойся.

Джинни выскользнула, а Бесс уже через минуту пожалела, что не догадалась расспросить подругу о Джериде Инмэне. Почему она застает его в гостях у Прэнтисов уже второй раз? С кем из семьи он наиболее близок? Да и, наконец, будет ли он сегодня на обеде?

Только ради Джинни она вытащила из сундука ненавистный корсет и несколько платьев с турнюром. Ленты, кружева, оборки, шлейфы были по-прежнему в моде, и Бесс игнорировала эти аксессуары, делающие из женщины куклу и лишающие свободы движений. Она надела голубое платье и белый жакет из блестящего креп-фая. Платье было с турнюром, но без шлейфа, свободное в бедрах, с красной нижней юбкой до лодыжек. Высокие ботинки, обтянутые шелком, остались на ней те же, что были в дороге, она только тщательно обтерла их, не рассчитывая на прислугу. Волосы она собрала в толстую косу и заколола высоко на голове. Вдев в уши изящные длинные серьги с жемчугом, Бесс посмотрела на себя критически в огромное зеркало и осталась вполне довольна.

Раздались мужские шаги за дверью и стук. Бесс раздраженно взглянула на свои руки: они не дрожали никогда, даже во враждебной аудитории, при обсуждении избирательного права для женщин, почему же они дрожат сейчас, при одной только мысли, что за дверью, возможно, Джерид Инмэн?

«Он ничего для меня не значит», – прошептала она и открыла дверь.

Джерид широко улыбался, ожидая приглашения войти, но Бесс молчала, не решаясь впустить его: в комнате был беспорядок после тщательного перебирания нарядов. Она хотела прикрыть дверь, собираясь извиниться, но он выставил вперед блестящий кожаный ботинок, мешая сделать это и оценивающе рассматривая ее.

– Слегка экстравагантно, – вынес он вердикт, – но очень красиво.

– Уйдите, пожалуйста, – потребовала она твердо. – У меня беспорядок, я не готова к приему гостей.

– Пустяки, я не буду обращать внимания, – бросил он и, взяв ее за локоть, вошел. – Ну что ж, сойдет и без шлейфа, я полагаю.

Бесс дернулась, чтобы высвободить руку, и почувствовала, как краска заливает лицо. «Да как он смеет!»

– Мне абсолютно все равно, сойдет или нет, по вашему мнению. Я бы хотела, чтобы вы ушли, мистер Инмэн.

– Перестаньте капризничать, – нисколько не смутился он. – Я пришел проводить вас на обед. Одной вам будет гораздо труднее даже и входить в столовую. – Он скрестил руки на груди и застыл, опершись о дверной косяк. – Я жду вас.

Бесс взглянула на него внимательно и без злости, пытаясь понять, в самом ли деле он заботится о ней, и желая, в свою очередь, оценить наряд своего спутника. На нем был коричневый сюртук свободного покроя с узкими лацканами, двубортный жилет, шелковая рубашка бежевого цвета с маленьким воротником и галстуком из ярко-зеленого шнурка, брюки того же материала и цвета, что и сюртук. Ничего вызывающего, во всем – классическая элегантность. У Бесс пересохло в горле от сдерживаемого восхищения этим человеком. Она напомнила себе о сплетнях вокруг его имени: то ли сам он «вне закона», то ли кто-то из его приятелей, и даже слухи об убийстве связаны с ним. Он, как понимала Бесс трезвым рассудком, не тот, с кем следовало бы связывать свою судьбу дочери честного, порядочного судьи. Надо заставить Джерида понять, что она, Элизабет Стэнтон Харт, суфражистка и реформатор, зрелая, образованная женщина, имеет право и характер на то, чтобы самой выбирать себе друзей.

– Спасибо за предложение о помощи, мистер Инмэн, но Джинни и я...

– Именно Джинни и попросила меня проводить вас в столовую. Она надеется также, что я помогу уговорить ее отца оставить вас здесь. – Он медленно и легко провел ладонью по ее щеке: – А я хочу, чтобы вы остались, Бесс, и потому согласился помочь вам обеим.

Она слегка отпрянула, почувствовав, что его прикосновение вызвало у нее ощущение озноба, но желание убрать его со своего пути теперь покинуло ее. Они с Джинни так нуждались в мужской опоре!

Джерид предложил ей руку, и они вместе вышли из ее убежища. Здоровье и спокойствие Джинни, напомнила она себе, – это сейчас самое главное: малышка нервничает, как никогда. Придется общаться с Джеридом Инмэном не только потому, что он ей нравится вопреки всем сплетням, но и ради Джинни. Бесс взглянула на его элегантную одежду, на смуглое лицо с лучистыми карими глазами, вовсе не похожими на глаза убийцы, и еще раз изумилась: либо он – превосходный актер, либо сплетни о нем, распространявшиеся главным образом женщинами за сорок, объясняются всего лишь тем, что он не ухаживал за их дочками на выданье, легкомысленно играл в бильярд, вместо того чтобы танцевать с барышнями.

– Нервничаете? – спросил Джерид, когда они спускались по широкой мраморной лестнице, где недавно мучились с сундуком она и Джинни.

Фиалковые глаза Бесс встретились с его жгуче-карими и блеснули; ей захотелось сказать: «Рядом с вами – вовсе нет». Но она ограничилась лишь второй частью:

– Вовсе нет.

Джерид притянул ее поближе, прижав к себе кисть ее руки, покоившуюся на его локте. Бесс остро ощутила его сильное тело совсем рядом. Нет, ей надо освободиться от этого наваждения! Она должна сконцентрировать все свое внимание на Джинни, ради которой приехала сюда.

– Не притворяйтесь. – Он похлопал Бесс по руке. – Ваше беспокойство вполне понятно. Ну, по крайней мере в вас не будут стрелять, пока я рядом.

– Разве возможен и такой оборот дела? – искренне удивилась Бесс.

– Возможен, – жестко произнес Джерид. – Советую вам быть очень осторожной в своей помощи запутавшейся подруге. Вильям Прэнтис не хочет, чтобы его единственная дочь вышла за конюха вроде Жака Лебрэка, и нельзя винить его за это. Более того, он не потерпит рядом никого, кто поддерживает Джинни в ее абсурдном увлечении негодяем.

Бесс вздохнула. У нее не было намерения встать на сторону Джинни вопреки мнению и интересам семьи, она хотела только быть ее другом, а значит, дать время Джинни составить собственное мнение о жокее. Но Джериду Инмэну вовсе не обязательно все это знать.

– Я буду вести себя так, как сочту нужным, – заявила Бесс высокомерно. – У нас свободная страна, но, к сожалению, пока только для мужчин. Пусть получат право на собственное мнение и женщины.

В этот момент они подошли к открытым дверям столовой и у Джерида не осталось времени на возражения.

– Наши позиции не во всем сходятся, – вежливо произнес он, вводя ее в столовую. – Тем не менее не будем терять надежды на согласие, хорошо?

Они вошли, когда уже все были в сборе. Дамы сидели за длинным обеденным столом, сверкающим серебром и дорогим фарфором, а мужчины собирались присоединиться к ним.

Бесс не узнала никого из дюжины гостей, но моментально поймала взглядом всех четырех Прэнтисов: во главе стола сидел Вильям-старший; напротив него, на другом конце стола, – его жена София, маленькая приятная женщина; рядом с ней – дочь, а чуть подальше стоял в группе мужчин Вильям-младший. Недоброжелательство Прэнтиса-старшего она ощутила почти физически, но мгновенно улыбнулась самой очаровательной улыбкой и, еще до того, как Джерид успел что-нибудь сказать, оставила его спасительную руку и направилась к хозяину. Выражение с трудом подавляемого гнева на его красной физиономии заставило присутствующих смолкнуть.

– Мистер Прэнтис! – Бесс протянула руку для пожатия, а не для поцелуя, но как можно грациознее. – Как это замечательно – видеть вас снова! Я знаю, вы не ожидали меня так рано, но...

Вильям-старший пожал ее руку, неприязненно скривившись. Он стал еще более грузным, но выглядел достаточно элегантно в просторном светлом костюме. Впрочем, никакие ухищрения не могли скрыть его обычной грубости, взрывчатого нрава, который он пытался сдержать сейчас:

– Мисс Элизабет, я не ждал вас вообще.

– Разве? – Она притворилась удивленной. – В ответ на любезное приглашение Джинни я послала вам телеграмму. Неужели она затерялась и не была получена? Я долгое время мечтала еще раз приехать в Саратогу, но нелегко было оторваться от дел. Приглашение Джинни подтолкнуло меня. Прошу простить за мою неорганизованность: в телеграмме я извещала о приезде вечерним поездом, а прибыла утренним.

Бесс специально затягивала свои объяснения, чтобы дать Вильяму Прэнтису время обдумать ситуацию. На трезвую голову он не будет затевать публичный скандал, который безусловно получится, если он откажет дочери судьи Роберта Лоуэла Харта от дома. Окружающие заинтересуются, почему он столь грубо обошелся с нею, и если он не захочет объяснить, то сделает это она сама.

Видимо, Прэнтис не только имел время поразмыслить, но и прочел кое-что в ее твердом взгляде, потому что внезапно растянул рот в улыбке:

– Садитесь, Бесси. Расскажете мне позже о своих приключениях по дороге сюда.

Вслед за этим общий разговор возобновился и мужчины стали усаживаться. Прэнтис-старший выдвинул стул по левую руку от себя и усадил Бесс, которая с ужасом осознала, что заняла, таким образом, одно из самых почетных мест.

Джерид Инмэн непринужденно подошел к хозяину и, пригнувшись, стал что-то говорить ему. Тот внимательно выслушал, взглянул на Бесс и затем ответил. Говорили они настолько тихо, что за общим гулом голосов невозможно было ничего расслышать. Джерид улыбнулся Бесс и, пройдя к середине стола, занял свое место.

В то время как официанты подавали блюда, Вильям-старший откинулся на своем стуле и бросил на Бесс изучающий взгляд. Семь лет назад он активно противился увлечению сына. В отличие от Джинни Вильям-старший прислушивался к отцу и постарался перебороть свою страсть, так что все в порядке с этой стороны. Впрочем, теперь она угрожает покою семьи с другой стороны...

«Боже, зачем я здесь?» – вздохнула Бесс, уже устав от всех этих сложностей.

– Так почему вы оказались неорганизованной, выражаясь вашим языком? – спросил хозяин.

– Давний приятель отца разрушил мой первоначальный план одним махом: он уезжал утренним поездом и пригласил меня присоединиться к нему. Элберт Шоу. Вы, наверно, знаете его.

Вильям хмыкнул, подняв бровь:

– Вы ехали с ним наедине?

– О нет! – Бесс взяла горячую булочку с подноса; запах еды напомнил ей, как она голодна. – Его племянница, Рэчел Шонэси, тоже была с нами.

– Рэчел Шонэси? – Вильям укоризненно покачал головой, добавляя себе устриц на тарелку. – Мисс Харт, для барышни, столь активно занимающейся общественной деятельностью, вы слишком мало знаете о жизни. Всем известно, что Рэчел – вовсе не племянница Элберта Шоу.

Этого Бесс не знала. Защищая свою репутацию, она, оказывается, попала в еще более глупое положение. Саратога-Спрингс был известен своими злачными местами и скрытой проституцией. Никому здесь не приходило в голову задавать вопросы о самозваных племянницах и секретаршах, путешествующих вместе с почтенными джентльменами, но все каким-то образом знали, кто был племянницей, кто секретаршей, а кто проституткой. Как же так вышло, что отец не предупредил ее?

– Это ужасно! – сказала она. – Но вели они себя, будто и в самом деле дядя с племянницей. Как я могла догадаться?

– Годы не сделали вас более предусмотрительной, мисс Харт, – сухо бросил Прэнтис-старший.

– Возможно. – Она почувствовала себя виноватой, поскольку для отца Джинни ее репутация была столь же важна, как и репутация дочери. – Зато я бросила курить сигары, – попыталась она подлизаться.

Хозяин дома посмотрел было на нее с привычным осуждением, но, заметив озорные искорки в ее глазах, расхохотался.

– Я уже забыл, какие вы, Харты, забавные. Слишком редко вас вижу, чтобы помнить. Как поживает ваш отец?

– Все хорошо, спасибо.

– Я слышал, он занимается делом о коррупции на железной дороге. Это хорошо. Но, – Прэнтис покачал головой, – зачем он хлопочет об увеличении зарплаты рабочим?

– И не только. Еще – о восьмичасовом рабочем дне. И о запрете на детский труд, – весело добавила Бесс, как будто таких реформ можно добиться без труда.

Она положила себе цветной капусты-брокколи, сдобренной сырным соусом.

– Судья Харт опирается на разумную социальную философию, – продолжала Бесс. – Ради общественного спокойствия не должно быть нищеты для всех и возможности жиреть сверх меры единицам.

– Ба! Да никто не слушает вас, потому что и понять невозможно: о чем вы говорите. – Прэнтис проглотил не жуя последнюю устрицу со своей тарелки и задумчиво уставился на огромное блюдо с омарами, соображая, видимо, осилит ли еще и порцию омаров. Затем положил себе на тарелку целую гору дорогого деликатеса, как будто это обыкновенная рыба. – Роберт Харт, возможно, был единственным неподкупным судьей в штате Нью-Йорк. Вероятно, поэтому ему и пришлось уйти в отставку.

– Чтобы посвятить себя реформам, – уточнила Бесс.

Мистер Прэнтис пренебрежительно махнул рукой:

– Он не знает сложных проблем развития производства. Не знает и того, как трудно заставить грязных лентяев работать. Когда вы в последний раз посещали многоквартирный дом, мисс Харт?

– Неделю назад, в пятницу.

Вильям Прэнтис, без сомнения, назвал бы ее чувствительной дурой, если бы она попыталась описать весь ужас увиденного. Кроме того, он и сам прекрасно знал царящие там порядки. Но он винил в этом рабочих, и только рабочих, никак не владельцев этих домов или, тем более, работодателей. Бесс и ее отец слишком хорошо знали людей типа Прэнтиса-старшего, чтобы пытаться их изменить; вместо этого они пытались изменить законы для защиты прав рабочих, надеясь добиться нововведений без насилия. Прэнтис же смеялся над их идеями и над их бессмысленной, по его мнению, деятельностью.

– Надеюсь, вы были не одна, – сказал он, приступая к омарам. – Это ведь небезопасно для молодой девушки.

Бесс пожала плечами:

– Думаю, что небезопасно и для самих живущих там.

Вильям нахмурился и поспешил сменить тему:

– Вы можете отдохнуть и развлечься здесь, мисс Харт. Я вижу, вы уж слишком погрузились в социальные проблемы. – Он наклонился к ней и продолжал тише: – Оставайтесь моей гостьей столько, сколько захотите, но предупреждаю: не доставляйте мне неприятностей, не провоцируйте меня. Я могу быть очень неприятным. Даже и с женщинами, когда они идут против меня.

Бесс подумала, что он чрезвычайно похож на сердитого бульдога.

– Я не сделаю ничего, чтобы провоцировать вас умышленно, мистер Прэнтис, – сладко произнесла она, надеясь, что он не уловит сарказма в ее словах.

Хозяин одобрительно усмехнулся и стал усердно есть. За омарами последовало жареное мясо с овощами. Официанты продолжали подносить и другие блюда, и вино, сыр, фрукты, а затем и конфеты, бесчисленные крошечные пирожные к чаю.

– Мистер Добс, – проговорил Прэнтис, обращаясь к соседу справа, – как вам нравится наше летнее убежище?

Элидж Добс. Бесс знала это имя, но не встречалась до сих пор с ним самим. Он был в списке тех, за кем судья Харт наблюдал особенно пристально, хотя деньги его были вложены в основном в пароходы, а не в железные дороги.

Добс оказался лысеющим краснолицым здоровяком; те волосы, что еще сохранились у него, были серовато-седыми, но Бесс помнила, что ему лишь немногим за сорок. Он не выглядел элегантным, несмотря на дорогую одежду и перстни.

– Великолепное убежище! – произнес Добс, сильно жестикулируя и смеясь. – Но мои жена и дочь еще никогда не одевались так долго и тщательно, как попав в это «убежище»!

Барышня, сидящая рядом с ним, хихикнула и залилась румянцем:

– О папа!

Дочери, как решила Бесс, не более двадцати. Ее соломенные волосы собраны высоко на затылке с помощью темно-розовой ленты; несколько локонов с продуманной небрежностью выпущены и подчеркивают очертания лица. Платье состоит из массы кружев, оборок, бантов. «Наверняка с турнюром и шлейфом, – подумала Бесс. – Убор павлина, гордо несущего свой хвост». Тяжело сидеть в таком наряде, но барышня, по-видимому, не испытывала неудобств, держалась естественно. Ее тесный лиф с большим вырезом открывал белую округлость груди. Выглядела дочь, в отличие от отца, вполне элегантно.

Бесс перевела взгляд на жену Добса, сидящую по правую руку от него. Она безмятежно улыбалась. Видимо, в прошлом эта женщина была тоненькой и прекрасной, но теперь стала несколько грузной. Лицо ее казалось бледным на фоне яркой голубизны платья.

– Благодарен за честь приглашения, – продолжал Добс, откашлявшись. – Я не видел здесь ни одного судовладельца. Может быть, я – единственный не только в вашем доме, но и в городе? – Он казался довольным таким положением дел.

Хозяин рассмеялся:

– Ты вообще можешь остаться единственным во всей стране. Поезда куда удобнее и быстрее пароходов.

Бесс это показалось шуткой, но Добс покраснел и отложил вилку:

– Не рассчитывайте на это, мистер Прэнтис! Мы собираемся защищать торговые пути с севера на юг и обратно независимо от того, будут ли там проложены железные дороги. Не возражаю против движения поездов с востока на запад, поскольку Миссисипи не течет в этом направлении. – Добс рассмеялся своей остроте. – Но зачем железная дорога вдоль водного пути из Сент-Луиса в Новый Орлеан? Я не допущу этого.

Послышался смех Джерида:

– Какая самонадеянность! А что вы намерены сделать, чтобы «не допустить»? Строительство дороги уже запланировано и одобрено правительством.

Прэнтис, не любивший обсуждать серьезные дела в присутствии женщин, постарался возникшие было прения перевести к шутке, а затем обратился к Бесс.

– Вы напряглись так, будто запоминаете каждое произнесенное слово, мисс Харт, – проговорил он добродушно. – Мы здесь отдыхаем, а не совещаемся, расслабьтесь! И познакомьтесь: это – Элидж Добс из Сент-Луиса.

Бесс и судовладелец слегка поклонились друг другу.

– Мой приятель Элидж – один из богатейших людей на Среднем Западе, и он ненавидит железные дороги. Его жена Беатрис – очаровательная женщина, вырастившая такой чудесный цветок – Мелиссу Добс.

– Счастлива познакомиться, – с прохладной светской вежливостью проговорила Бесс, несколько смущенная персональным представлением ей таких солидных гостей, как муж и жена Добсы. – Надеюсь, мы еще не раз увидимся с вами, пока я здесь.

– Конечно, конечно, – закивал Добс. – Мы остановились в Гранд-Юнион отеле. Будем рады вашему визиту. Вы и Джинни были бы хорошей компанией для Мелиссы.

– Вот и замечательно. – Бесс взглянула на Мелиссу и, ища глазами Джинни, заметила, что Джерид прячет улыбку. Джинни щебетала о чем-то с молодым человеком, своим соседом. – Мы можем прогуляться к одному из минеральных источников, – предложила Бесс рассеянно.

Мелисса заулыбалась:

– Это было бы чудесно! Я столько всего хочу посмотреть, пока мы здесь!

Вильям Прэнтис-старший, вовлекший Бесс в этот разговор, казался вполне довольным: его незваная гостья будет отдыхать в женской компании. Однако она и не думала делать этого. Ей нужно выполнять задание отца. На бессмысленные прогулки с Мелиссой Добс времени не предусматривалось.

Казалось, обед никогда не кончится. К тому же все было так вкусно, что корсет стал для Бесс невыносимо тесным. Она вспомнила об отце: правильно он делает, что предпочитает простую пищу из рыбы, овощей и картошки... Как жаль, что его нет рядом! Она чувствовала себя здесь столь одинокой... Вздохнув, она взяла крошечное французское пирожное.

Наконец Прэнтис объявил: гостиная открыта для всех, а бильярдная ждет джентльменов. Он попытался встретиться глазами с Бесс, но она быстро отвела взгляд, не желая услышать напоминание о ее вторжении в бильярдную семь лет назад. Джерид уже сделал это!

– Ловко он вас познакомил со сверстницей, – раздался голос Джерида за спиной, в то время как все переходили в гостиную.

Бесс видела, что к ней устремился было Прэнтис-младший, но приостановился, увидев подошедшего Джерида. Она могла бы попросить прощения у мистера Инмэна и сделать хотя бы шаг в направлении младшего хозяина, но сильная кисть охватила ее руку, и в голове у нее тут же вместо ясных мыслей поплыл романтический туман.

– Вы говорите о нашем гостеприимном хозяине как о каком-то преступнике, – заметила она.

– Правда?.. Нет, я не хотел этого. Забота о дочери, видимо, требует изворотливости, только и всего. А вас я еще раз предупреждаю: Жак Лебрэк – опасный человек. Не только Джинни, но и вам следует держаться от него подальше.

– Я буду вести себя так, как хочу, – капризно возразила она, хотя все ее существо жаждало подчиняться этому человеку – едва знакомому ей Джериду Инмэну.

Его пальцы сжали ее руку.

– Перестаньте! Речь идет о более чем серьезных вещах. Пойдемте со мной на террасу, – продолжил он мягко. – Я обещал Прэнтису, да и не только ему... В общем, я частично ответственен за безопасность вашего пребывания здесь.

– Это интересно! Кому именно вы обещали? – искренне удивилась она.

– Не все сразу, мисс Харт. Тайны есть и у меня, а не только у вас с Вирджинией, – рассмеялся он, ведя ее через двери в дальнем углу столовой на террасу.

Смех его заставлял быстрее биться ее пульс, а близость сильного тела рождала слабость в коленях. Но она знала, что человек с таким независимым характером никогда не одобрит ее преданность женскому движению. Кроме того, она не могла ему позволить наблюдать за ней, поскольку выполняла секретное задание отца. В общем, ей надо было избавляться от этого спутника во что бы то ни стало.

Вечерний воздух был прохладен – приятная атмосфера после тяжелой еды. Бесс вдохнула всей грудью этот чистый деревенский воздух и спросила:

– Можно узнать, что вы сказали обо мне мистеру Прэнтису?

– Соврал! – ответил Джерид весело. – Якобы я помог вам избавиться от общества Элберта Шоу и сам привез к ним. И еще упомянул, что вы примчались сюда, чтобы предостеречь Вирджинию от увлечения Лебрэком.

– Да как вы смели? – вспылила Бесс.

Не отвечая, он спустился в сад, где благоухали розы всех цветов и было безлюдно и темно.

– Скоро вы обнаружите, что я смею и еще кое-что.

Видимо, в подтверждение он взял ее за талию и перенес к себе вниз. Руки его остались у нее на талии, и он придвинулся вплотную. Прежде чем Бесс сообразила, что он собирается делать, ее рот оказался в плену его губ. Она замерла, ошарашенная долгим поцелуем, не смея протестовать, и только твердила себе, что надо вырваться и уйти, что он не имеет права обращаться с ней так нагло, но оторваться от него уже не могла. Вкус его губ, нежность рук, жар его тела – все было столь новым для нее, столь отличным от других мужчин, что у нее не стало сил сопротивляться. Бесс обнаружила, что руки ее обнимают его мускулистую спину, а губы отвечают на поцелуй.

Джерид освободил ее и спросил безразличным тоном:

– Вы собираетесь в клуб на танцы сегодня вечером?

Дышал он ровно, будто ничего не случилось, у Бесс же перехватило дыхание и жаркая волна залила лицо.

– Вы говорите о клубе Моррисэя в Саратоге? – спросила она.

– Да. Туда собирается все семейство Прэнтисов.

– А вы?

Он усмехнулся:

– И я тоже. Уже нанят экипаж.

– Тогда я – нет.

– Трусишка! Вы не поедете, оскорбившись из-за поцелуя?

Бесс не понравился его тон, как будто взрослый человек разговаривает с ребенком.

– Поцелуй – это чепуха, – заявила она, выпрямляя спину и ощущая ложь в собственных словах. – Я не поеду потому, что устала.

– От чего? Вы так долго отдыхали в своей комнате после поездки.

– Ну хорошо, дело не в усталости. Мистер Прэнтис не приглашал меня.

– С каких это пор вас беспокоит приглашение Прэнтиса? Он берет с собой жену и дочь, а о вас здесь забочусь я.

– По чьему поручению? – не на шутку рассердилась Бесс.

– А вот этого не скажу. Иначе вам станет неинтересно, – рассмеялся Джерид.

Бесс поднялась на террасу, прошлась по ней, обдумывая положение, и наконец сказала:

– Ладно, я поеду с вами. И вы будете отвечать за мое спокойствие.

– Не за спокойствие, мисс Харт, а только за безопасность! Таков был уговор. Да и зачем вам спокойствие в столь волнующе-романтической обстановке? Цветут розы, в озере вода теплая, как парное молоко, и так мало фонарей в парке, и такое звездное небо над нами!

Из всей этой речи, произнесенной страстным шепотом, Бесс обратила внимание главным образом на очередное упоминание озера с его теплой водой: опять издевка! Она отвернулась от Джерида и пошла настолько элегантно, грациозно, насколько могла, в гостиную.

3

За экипажем Прэнтиса тянулась вереница карет и колясок с гостями. Бесс ехала с Джеридом и семейством Добсов. Она начинала подозревать, что у Джерида и Прэнтиса-старшего сговор и Джерид специально держит ее подальше от Джинни. Это подозрение, возникшее уже в поездке, заставляло ее игнорировать присутствие своего непрошеного опекуна и прислушиваться к беседе Элиджа Добса с женой и дочерью. Ее интересовало любое упоминание о пароходах и железной дороге, но все, что она слышала, сводилось к дифирамбам прекрасному вечеру.

Путь от усадьбы Прэнтисов мимо озера к городку был поистине сказочным: обсаженная вязами тенистая дорога, переходящая в городскую Юнион-авеню, и постоянно мелькающая вдали за деревьями гладь озера. Любоваться этой сказкой мешали мысли о Джинни с ее Жаком, но еще больше волновало Бесс возвращение Джерида Инмэна в ее собственную жизнь.

– Великолепная ночь, не правда ли? – произнес Джерид после долгого молчания.