Текст книги "Яростное влечение"

Автор книги: Карла Неггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Все это ваши фантазии, миссис Боумэн. Джерид внимателен ко мне лишь в тех случаях, когда выполняет поручение мистера Прэнтиса позаботиться обо мне.

Бетти с сомнением покачала головой:

– Ты либо притворяешься, либо действительно наивна. Я-то вижу, как сильно ты его зацепила. Помяни мое слово! Я знаю толк в этих делах.

Бесс опустила глаза, почувствовав, что краснеет. Как ей хотелось бы верить, что Бетти права! Но пора уходить от нее: на «коварные» вопросы Бесс она все равно ответит лицемерием, оставаясь же долго в ее обществе, Бесс подводит Джинни, а не только себя.

Со светской учтивостью расставшись с содержательницей публичного дома, Бесс вскоре увидела Джерида. В коричневом костюме с бежевым жилетом он выглядел импозантно и куда более мужественно, чем Вильям в своем свободном костюме из плотного серебристо-черного шелка. Бесс ожидала, что Джерид направится прямо в игровые комнаты, но он медленно обводил толпу глазами. Может быть, ищет ее? Отвернувшись, Бесс направилась к вновь появившейся в салоне Джинни. Подойдя к подруге, она увидела, как Джерид целует руку Мелиссе Добс; та сияла от удовольствия.

– Слишком хорош для смазливой суфражистки, задающей так много неудобных вопросов! – пробормотала Бесс сердито.

– Перестань! – Джинни взяла ее за руку. – Я уверена, что Мелисса его не интересует.

– Почему же? Она такая хорошенькая и очень женственная.

– И ничего в голове, кроме воздуха! А впрочем, пусть он лучше будет с ней, чем с тобой. Слишком уж много плохого о нем говорят.

Бесс вздохнула:

– Может, ты и права.

– Правда, сплетни о нем чрезвычайно туманны, – продолжала Джинни. – Я так и не смогла узнать ничего конкретного.

– И я тоже, – улыбнулась через силу Бесс, искоса наблюдая за Джеридом и Мелиссой. – Впечатление такое, что эта мещаночка в восторге от любого парня, рядом с которым оказалась.

– Да, Мелисса тает от любого мужчины, – согласилась Джинни. – По-моему, ее голубая мечта – влюбить в себя самого грубого и жесткого из них. Это ее возбуждает.

– Ну, а Джерида, возможно, возбуждает столь изысканный вкус, – хмыкнула Бесс.

«Нет, все это чушь», – успокаивала она себя. Но в ней вновь стало расти желание найти кого-нибудь в Саратоге, кто знает Джерида лучше, чем Бетти Боумэн, с кем она может поговорить конфиденциально, кто наконец расскажет ей правду!

Те двое разделились: Мелисса направилась к Джинни и Бесс, а Джерид – в игровые комнаты. В дверях он помедлил, обернулся и поймал взгляд Бесс. Темный румянец разлился у нее по лицу в ответ на его улыбку, но он мгновенно отвернулся.

– Добрый вечер, Мелисса! – проворковала Джинни; она была исполнена благожелательности, поскольку только что вволю посплетничала о приятельнице. – Надеюсь, хорошо проводишь время?

– Да! Жаль, что скоро придется уезжать из Саратоги. – Мелисса механически накручивала свои локоны на палец. – Все так шикарно выглядят сегодня! Даже ты, Бесс... О, я ничего такого не имела в виду, извини!

– Все нормально, Мелисса, – усмехнулась Бесс.

– Я имела в виду, что ты обычно не одеваешься так. Но все равно ты всегда восхитительна. – Мелисса улыбалась, но глаза ее перебегали с одной подружки на другую. – Чуть не забыла: я только что разговаривала с Джеридом Инмэном, и он просил передать вам обеим привет.

– Как мило, – холодно произнесла Джинни.

– Спасибо, Мелисса. – Бесс, напротив, была мягка как шелк. – Он не сказал чего-нибудь еще?

– О, ничего существенного! Только интересовался папиными планами насчет возвращения в Сент-Луис. – Она смущенно хохотнула. – Простите, я должна вернуться к маме.

Когда Мелисса отошла, Джинни прошипела:

– Что за ничтожество!

– Я думаю, ей неловко... – начала было Бесс.

– Неловко? – с язвительной иронией перебила ее Джинни. – Да она обожает бросать тебе в лицо, что Джерид пренебрегает тобою ради болтовни с ней!

Бесс с наигранным безразличием проговорила:

– Что ж, видно, я и в самом деле значу для него не больше, чем Мелисса.

Джинни недоверчиво уставилась на Бесс, а затем обе они разразились смехом.

Между тем в клуб прибывали воротилы железнодорожного бизнеса. Одними из первых появились Вандэрбилты: старый «Коммодор», все еще элегантный, в черном костюме и белом галстуке, и два его сына – Генри, практически теперешний руководитель отцовской железнодорожной империи, и Корнэлиус-младший. Владелец клуба Джон Морриссэй приветствовал их и сам провел в игровой зал.

Вскоре после появления Вандэрбилтов прибыли президенты других железнодорожных компаний страны и их первые помощники.

– Сползаются воротилы. – Бесс обратила внимание на очередную группу элегантно одетых мужчин. – Спорю, что все они связаны с железнодорожной системой! Ты их знаешь? – спросила она беззаботным тоном Джинни.

– Президентов знаю почти всех. А вице-президентов и казначеев – нет, далеко не всех.

Бесс сжала руки в кулачки:

– Чего бы я только не отдала сейчас, чтобы стать мухой на стене в одной из верхних комнат!

– Зачем? – недоумевающе воззрилась на нее Джинни.

– Зачем-зачем, – проворчала Бесс. – Почему и экономика, и политика, и даже искусство – исключительно в руках мужчин? Хотелось бы послушать, насколько они умны, имеют ли право без нас, женщин, решать наши судьбы.

– Нам с тобой не удастся проникнуть в игровые комнаты. Невозможно проскользнуть мимо «Старой Головешки». Он не разрешает женщинам играть в покер, вовсе не из-за какой-то нравственной позиции, а просто чтобы не разжигать страсти вокруг своего казино.

– Меня меньше всего интересует игра в покер, – поморщилась Бесс. – Я хочу только послушать деловые беседы всех этих железнодорожных заправил.

– Мне кажется, большинство этих людей – честные и вполне дружелюбные, – пожала плечами Джинни. – К чему тебе слушать их скучные беседы о делах?

– О-о, я знаю этих людей! Они пойдут на все, чтобы увеличить свои доходы, даже если это приведет всю страну к краху.

– Ты преувеличиваешь, Бесс, – покачала головой Джинни. – Нет ничего плохого в доходах...

– Да, если они растут не за счет простых людей! – резко перебила ее Бесс.

Джинни нашла возможность сменить тему разговора и уговорила подругу выйти на свежий воздух, погулять по саду:

– Сегодня такая прекрасная ночь! Обидно жариться здесь, да еще когда все мужчины удалились.

Они вышли из салона-ресторана на лужайку. Ярко светила луна, воздух благоухал запахами цветов, веяло прохладой. Но это не охладило горячности Бесс. Она продолжала обдумывать, как попасть в игровые комнаты.

Джинни показала на парочки, прогуливающиеся по вязовой аллее.

– Как жаль, что Ричард предпочитает игру с отцом и братом гулянию в парке со мной! – Она надула губки.

– Джинни, да ведь вы практически неразлучны, – попробовала утешить ее Бесс.

– Тебе так кажется?.. Может быть... О, я так счастлива! Даже не верю, что это случилось со мной. Но не могу отделаться от мысли, что произойдет что-то ужасное и все рухнет.

– Что может произойти? – Бесс обняла подругу. – Пустое беспокойство! Я никогда не видела кого-нибудь настолько влюбленного, как Ричард в тебя.

– А Джерид Инмэн?

– Ну-у... вряд ли, – протянула Бесс и тут же отругала себя за то, что слишком много сказала, надо было ответить: «Нет, нет и нет!»

– О, я обожаю Ричарда! – уже перешла Джинни на свою любимую тему.

Внезапно к ним устремился молодой человек и схватил Джинни за руки:

– Вирджиния Прэнтис! Как ты, прелестное дитя? Я приехал ночью и уже разорен. Новичку опасно включаться в игру!

– Бенджамин! Как это прекрасно – встретить тебя! – Джинни повернулась к Бесс: – Это Бенджамин Вуд, актер. – И снова к нему: – Элизабет знает почти всех моих друзей. Я рада, что и с тобой она познакомится.

– Поклонник Шекспира... – Вуд слегка склонился.

Это был худощавый юноша, ненамного выше ростом, чем Бесс, с тонкими, точеными чертами лица и шапкой темных кудрей. Его огромные карие глаза лучились улыбкой.

– ...полностью разорившийся, – добавил он печально.

– Жаль слышать это, – вежливо посочувствовала Бесс.

Актер шутовски хохотнул:

– Боюсь, это сократит мой визит в Спрингс. Но я бы вернул все свои деньги обратно, будь у меня пятьдесят долларов. Или даже двадцать. Не выручишь, Вирджиния, вечная моя благодетельница?

– Бенджамин Вуд, ты безнадежен. Если бы отец знал, сколько денег я отдала тебе...

– Для дальнейшей артистической карьеры, – подхватил Вуд и приложил руку к сердцу в приливе благодарности; затем лицедейски застонал: – Это бешеный капитализм разрушает меня! Это он бушует во мне, разжигая страсть к деньгам, к игре...

– Оставь свой пыл для сцены. У меня нет с собой мелочи.

– У тебя нет мелочи, а я вовсе безденежное дитя, – заныл он.

– Бен всего на год моложе меня, – обернулась Джинни к молча взиравшей на это представление Бесс.

Бесс откашлялась, как всегда в минуты смущения.

– У меня есть деньги, – неуверенно произнесла она.

– Недаром я верю в тех, у кого прекрасные каштановые волосы! – сразу просиял Вуд. – Достаточно ли я убедителен? Не надо ли встать на колени и умолять? Я верну каждый цент, когда обчищу мистера Моррисэя.

– Вам не надо ничего мне возвращать, – сказала Бесс уже тверже. – У меня к вам дело.

– Вы хотите, чтобы я продал вам душу? Прекрасно! Можете ее брать.

Бесс усмехнулась:

– Нет, всего лишь одежду. Я хочу взять ее напрокат на несколько часов. Похоже, у нас одинаковый размер.

– Хочу ли я узнать еще что-нибудь об этом странном желании? – спросил сам себя Бенджамин Вуд и мудро покачал головой: – Абсолютно ничего. У меня есть костюм, который будет чудесно смотреться на вас. Я остановился в «Конгресс-холле», который в двух шагах отсюда. Вернусь через три минуты. Готовьте деньги, дорогая леди, и не говорите мне больше ничего. Да-да, больше ни слова!

Он уже ускользнул было, но Бесс остановила его:

– Подождите, я пойду с вами. Я не могу переодеваться в женской комнате.

– Бесс, ты сумасшедшая! – зловеще прошептала Джинни, хватая подругу за руку. – Куда ты пойдешь? Какая еще одежда?!

– Не паникуй, Джинни. Это будет забавно. Если повезет, меня не сразу раскроют.

И Бесс с Вудом отправилась в его гостиницу.

Рукава рубашки оказались слишком длинными для Бесс, туфли – слишком большими, но по крайней мере брюки сидели хорошо. Она высоко подобрала волосы, чтобы спрятать их под шляпу.

– Отлично! – заявил Вуд с нескрываемой насмешкой. – Вы выглядите как Элизабет Харт, одетая мужчиной. – Он был явно недоволен. – А я, идиот, вожусь с вами.

Вуд нырнул в гардероб, выбросил оттуда дорожную сумку и открыл ее прямо на полу.

– Я артист, и у меня есть такие вещи, как булавки и заколки. – Он протянул Бесс две коробочки. – Подбери как следует волосы и заколи рукава.

Она подчинилась, стараясь не очень уж радужно улыбаться. Помощник у нее оказался на славу.

Бенджамин снова стал копаться в сумке, ворча себе под нос про свой идиотизм. К тому времени как Бесс подвернула и заколола рукава, он уже вывалил все свое имущество на пол, упорно ища что-то.

– Когда тебя схватят, не смей упоминать мое имя! И не надо возвращать мне все это здесь. Вернешься в Нью-Йорк, тогда и вернешь. Или лучше купи все это у меня сейчас.

– Ты воспринимаешь мою затею слишком уж серьезно.

– Джон Моррисэй был чемпионом по спортивной борьбе, и весит он намного больше меня, – пояснил Бенджамин причину своей сугубой осторожности.

Он нашел среди разбросанных по полу вещей кудрявый белокурый парик:

– Надень!

Бесс радостно схватила парик и побежала к зеркалу.

Бенджамин стоял за ней, держа в руках кустистые пшеничные усы. Когда она налюбовалась своим отражением в парике, он приклеил усы ей под нос.

– Та-ак, – оценивающе оглядел он всю ее фигуру. – Надвинь шляпу пониже. И моли Бога, чтобы твои каштановые завитки не вылезли из-под парика. Кстати, я не знаю, о чем речь. Или знаю?

– Нет, не знаешь и не узнаешь.

– Хорошо. Сядь сюда, я сделаю тебе неузнаваемое лицо.

Пользуясь несколькими стеклянными сосудами и баночками, он гримировал, красил, пудрил ее лицо. Закончив, распрямился, кинул на Бесс орлиный взгляд и одобрил свою работу:

– Неплохо, совсем неплохо! Но я скажу тебе, на чем ты погоришь.

– На чем?

– Тебя выдадут глаза. У мужчин не бывает таких прелестных глаз... Впрочем, и от этой беды есть спасение.

Вуд нагнулся еще раз над сумкой и вытащил пенсне. Надев его на нос покорно все переносящей Бесс, он отошел, чтобы окончательно оценить эффект.

– Глаза все-таки остались женскими, но сойдет. Теперь хочешь пару советов?

– Да. Я обожаю советы, – сказала она весело и взглянула в зеркало. – Подожди-ка, Бен! Кто это в зеркале?

Она пригляделась. Симпатичный молодой человек с густыми белокурыми кудрями и пушистыми усами, настолько же нереальный, насколько и убедительный, смотрел из зеркала фиалковыми глазами Элизабет Харт и улыбался в усы.

– Теперь имя, что-нибудь простенькое, не подозрительное, – предложил Бенджамин.

– Эбрахэм Вуд, твой брат из Чикаго.

Бенджамин побледнел:

– Нет-нет! Я даже не знаю, что ты затеваешь, как же я могу отвечать за тебя?!

– Но ты пойми: если я приду с кем-нибудь, меньше вероятности, что меня опознают!

– Я не могу, не могу, не могу!

– Как это не можешь? Ты актер. Актеры могут все!

– Не обращайся к моему честолюбию. Это нечестно.

– Ты актер, Бен, и ты разорен. Я заплачу сто долларов, если поможешь.

Застонав, он привалился к стене с прижатой к сердцу рукой.

– Ты подавляешь меня, лишаешь свободы воли... Сто долларов, говоришь?

Бесс кивнула.

Он выпрямился и перешел на деловой тон:

– Ну ладно, ты – Эбрахэм Вуд. Но не из Чикаго – акцент не тот, а из Нью-Йорка. И только на случай, если кто-нибудь спросит! Если нет, останешься тихой и безымянной. Мы войдем в игровые комнаты вместе и сразу разойдемся. Согласна?

– Да.

– Ничего не говори, когда можно избежать разговора, но если уж будешь разговаривать, не старайся менять голос: это лишь привлечет к тебе внимание. Я знаю, будет искушение, но не делай этого. Запомнила?

Бесс кивнула.

– И следи за руками. Постарайся не держать свои тонкие слабые пальцы на виду. – Он повернулся к зеркалу и поправил галстук. – Идиот! – сказал он своему отражению.

Бесс улыбнулась:

– Все?

– Ставь помалу – и потеряешь мало, – нравоучительно заметил Вуд. – Сколько у тебя денег? Не волнуйся, я не собираюсь тебя грабить.

– Пятьсот долларов.

У Бена стали круглые глаза.

– У меня щедрый отец, и я не потратила ни цента с тех пор, как прибыла в Саратогу, – пояснила Бесс.

– И ты носишь их с собой?

– А для чего у женщин корсет? – усмехнулась она. Но к этому времени ее атласный кошелек уже покоился в кармане брюк, и она извлекла его оттуда.

– Мой Бог! – воздел руки к Небесам актер. – Ты не можешь идти с дамским кошельком! Хорошо, что я заметил. Положи часть денег во внутренний карман пиджака, а остальные спрячь за корсет.

– Ты умница, а я чувствую себя бестолочью.

– Так и есть... Пошли! Еще кое-что обсудим по дороге.

Они вышли из здания «Конгресс-холла». Бесс была чрезвычайно горда собой. Даже отец не узнал бы свою дочь в этом наряде и гриме.

– Бенджамин, сделай мне еще одно одолжение: расскажи правила игры в покер.

– О, не беспокойся о правилах, дорогая! Прежде чем включиться в игру, постой возле стола, наблюдая, – только и всего. Большинство покерных игр крайне просты, и ты все поймешь на месте.

Бесс с благодарностью взглянула на него и бодро произнесла:

– Да, я все пойму, особенно если ты для подстраховки будешь рядом.

Он стал бледным как мрамор.

– Нет! Ты Эбрахэм, и больше я о тебе ничего не знаю.

– Но мы же договорились! – запротестовала она. – Я – твой брат, Эбрахэм Вуд из Чи... из Нью-Йорка.

Он в отчаянии покачал головой.

Бесс засмеялась:

– Не нервничай! Это будет только забавно, и ничего больше. Обещаю тебе! Даже если я продержусь не больше нескольких минут.

Он пристально взглянул на нее.

– Не улыбайся!

– Почему? – удивилась она.

– По улыбке и смеху легче всего узнать человека.

Они шли по Конгресс-стрит к клубу, и оба старались уверить себя в собственном бесстрашии.

1 5

Бенджамин Вуд и его брат Эбрахэм прошли в одну из игровых комнат. Не ободрив своего брата даже взглядом, Бенджамин оставил его за рулеточным столом. Эбрахэм Вуд, он же Элизабет Харт, растерянно стоял посреди комнаты, краешком глаза наблюдая за Джоном Моррисэем.

В переполненной комнате было до странности тихо. Стараясь держаться спиной к владельцу клуба, Бесс двинулась к столу, где играли в карты. Она оглядела четырех игроков и ведущего и пристроилась чуть позади них, стараясь уяснить суть игры в фараон. Ей показалось, что научиться очень просто...

– Вы еще никогда не играли? – раздался низкий голос над ее ухом. Вздрогнув от неожиданности, Бесс обернулась и увидела Моррисэя. Она напомнила себе, что не должна улыбаться.

– Нет, никогда. – Ее голос звучал высоковато, усы щекотались, и она боролась с желанием снять с носа пенсне. – Фараон не моя игра, – добавила она, придавая себе высокомерный вид.

– Простите, я не знаю вас, – пророкотал «Старая Головешка».

– Вуд. Эбрахэм Вуд.

– Джон Моррисэй, – представился он, протягивая руку.

Бесс осторожно взяла ее своей маленькой, вполовину меньше его, рукой; ногти еще блестели после тщательной обработки, и она постаралась побыстрее освободить руку.

– И что же, – продолжал Моррисэй, – вы сегодня не хотите играть?

Бесс откашлялась, боясь, что усы отвалятся и упадут на сверкающие черные туфли Моррисэя.

– Безусловно, сыграю сегодня, но пока я ищу компанию Прэнтисов.

На самом деле, подумала она, ищет она дюжину железнодорожных воротил, которые удалились от посторонних глаз в частные комнаты наверху. Бесс догадывалась, что Прэнтисов надо искать именно там, где расположились воротилы.

Черные глаза Моррисэя сузились; он изучал незнакомца, теребя свою черную бороду.

Бесс позволила слабой улыбке появиться на лице. Она всегда улыбалась, когда готовила проказу.

– Вильям Прэнтис-младший просил меня отыскать его, когда я буду в городе.

– Он ожидает вас здесь?

– Надеюсь. Я послал ему записку сегодня днем.

Глаза «Старой Головешки» все еще были подозрительно сужены. Он сложил руки на массивной груди.

– Эбрахэм Вуд, вы сказали? – уточнил он. – Я пошлю одного из моих людей найти мистера Прэнтиса.

Сердце у нее упало, но она уверенно кивнула.

Моррисэй направился к дверям, но тут, к радости Бесс, его остановила группа гостей. Бесс незаметно прошмыгнула мимо них.

Гости советовались о чем-то с Моррисэем. Он, слушая и кивая им, разжигал сигару, хмуря тяжелые брови. Молодой человек с пушистыми усами был моментально забыт, как поняла Бесс, оглянувшись на них с нижних ступенек лестницы.

Усы невыносимо щекотались, руки непроизвольно тянулись подобрать несуществующие юбки. Бесс готова была рассмеяться, но тут, еще раз оглянувшись, увидела, что Моррисэй тоже направляется к лестнице. Опасность заставила ее внутренне собраться.

Возле частных игровых комнат стояли стражи порядка. Сердце у Бесс бешено забилось. Моррисэй шел следом за ней и в любой момент мог выкинуть ее вон. Возможно, он даже узнал фиалковые глаза за пенсне.

Она остановилась возле охранника:

– Простите, это ведь комната Прэнтисов?

Охранник, вдвое толще и выше нее, отрицательно покачал головой.

– Должно быть, я повернул не в ту сторону.

Страж порядка указал через холл:

– Там.

Бесс прошествовала к заветной двери и, не обращая внимания на очередного охранника, постучала. Но он тут же схватил ее за запястье:

– Имя?

– Эбрахэм Вуд, – ответила она как можно более низким и хриплым голосом.

Охранник еще держал ее за руку, когда дверь открылась и из-за нее показалась высокая фигура Джерида Инмэна. Бесс резко втянула воздух, чувствуя, как намокает у нее от страха льняная рубашка Бенджамина Вуда.

– В чем дело? – спросил Джерид Инмэн у охранника, видя, как тот мертвой хваткой вцепился в руку тоненького светловолосого паренька; затем перевел взгляд на лицо паренька:

– Ты?!

Бесс быстро, без единой паузы, проговорила:

– Эбрахэм Вуд, мистер Инмэн, добрый вечер.

– Я знаю, черт возьми, кто ты! – возмутился он, еще не сообразив, что же с ней делать.

– Надо ли мне вывести мистера Вуда? – спросил охранник.

– Нет. Отпустите его.

Охранник немедленно подчинился, и Бесс стала растирать онемевшее запястье. На Джерида она старалась не смотреть. Раз он моментально узнал ее, значит, узнают и остальные. Как только она попадет в общество Прэнтисов, ее маскарад будет разоблачен.

– Входите, мистер Вуд. – Усмешка таилась в уголках его губ, и насмешка звучала в голосе, но такая слабая, что только Эбрахэм Вуд мог ее уловить.

– Входите, входите! Я везде искал вас, – весело подбадривал Джерид, но Бесс оказалась неспособной ни двигаться, ни говорить: ее сковал страх разоблачения. Джерид легонько подтолкнул ее. – У нас в разгаре покер. Но вы, помнится, не играете?

– Я хочу научиться, – покорно ответила Бесс, проходя мимо охранника в комнату, сияющую огнями, зеркалами и граненым хрусталем бара.

– Хорошо. Это следует поддержать.

Джерид подвел ее к большому полированному столу. Несколько пар мужских глаз уставились на маленькое белокурое чудо с усами: то ли подросший лилипут, то ли начинающий актер.

– Джентльмены, разрешите представить: Эбрахэм Вуд. Мистер Вуд, вас приветствует общество уважаемых людей: старший и младший Вильямы Прэнтисы, Ричард Хоскинс, Элидж Добс и... – Джерид сделал драматическую паузу, – Роберт Лоуэл Харт.

Бесс встретила взгляд отца. Судья вежливо наклонил голову:

– Мистер Вуд, очень приятно. Не хотите ли присоединиться к игре?

Бесс не знала, что произойдет, если отец узнает ее. Он, конечно, не унизит ее публично, но что ей самой делать в этом случае? Самообладание было окончательно поколеблено. Что отец делает в Саратоге? Когда он приехал? Почему он не сообщил ей о приезде?.. Под жилетом и рубашкой Вуда пот стекал по груди. Но Бесс собралась-таки с силами:

– Я буду рад понаблюдать, если никто не возражает.

– Нет, конечно! – Судья, видимо, полагал, что остальные настроены так же благодушно, как он. – Садитесь. Вы играете в покер?

Бесс покачала головой и неохотно опустилась в предложенное ей кресло: Джерид попросил слугу поставить его между собой и судьей Хартом. Усевшись, она сложила руки на коленях, чтобы не привлекать к ним внимания.

Карты были перетасованы и розданы, тощий новичок забыт. Бесс напряженно наблюдала. Ее отец взял свои карты и оглядел их с видом завсегдатая. Бесс взглянула на Джерида, чье колено касалось ее ноги, и поймала мимолетную усмешку поверх карт, когда он откидывался в кресле. Ей хотелось узнать, кто выигрывает, но она молчала, боясь попасть впросак.

Вильям-младший начинал новую партию. Бесс видела, что он покраснел и сильно вспотел. Он отпил большой глоток виски и напряженно следил за тем, как остальные отвечали на его ставку: Ричард – Джерид – судья Харт – Вильям-старший... Судья пожал плечами. Элидж Добс, ни слова не говоря, бросил карты рубашкой вверх. Ричард облизал губы кончиком языка и закончил игру.

Вильям выложил «клубную дорожку». Судья перевернул карты вниз рубашкой. Ричард вздохнул, покачал головой: «Извини, Вильям», – и выложил «оленью дорожку». Вильям застонал, как от боли.

– Все, – сказал он, трогая белокурые волосы, мокрые от пота. – Я пуст. Проклятье!

– Почему бы нам не передохнуть? – предложил Джерид и повернулся к новичку с испуганными глазами. – Вы сможете присоединиться к нам в следующей партии.

Бесс чуть было не улыбнулась, но вовремя спохватилась.

– Я не уверен, что выдержу ваши ставки, – сказала она хрипловатым голосом.

– И не напрасно! – усмехнулся Джерид. – Они поднимаются в каждой раздаче и могут выпотрошить вас дочиста.

– Среди нас новичок, я вижу. Разрешите узнать, откуда вы прибыли, мистер Вуд, – вежливо обратился к Бесс Прэнтис-старший. – Из Нью-Йорка, я полагаю.

– Да, вы правы.

– И чем занимаетесь?

– Я артист.

Старший Прэнтис удивился:

– Каким же образом вы стали друзьями с мистером Инмэном?

Бесс напряглась для мгновенного ответа, который и не объединил бы ее с Джеридом, и подтвердил бы ее право на присутствие здесь.

– Мы скорее не друзья, а приятели, – с ленивой медлительностью проговорила она.

– Извините меня, – прервал их судья, поднимаясь. – Пойду поищу дочь.

Бесс, опустив глаза, изучала стол из вишневого дерева.

– А вы спрашивали о ней у Джинни? – поинтересовался старший Прэнтис.

– Да. Она сказала, что оставила Бесс на лужайке. Но я не нашел ее там.

– Расспросите Джинни еще раз, и понастойчивее. Если ваша дочь задумала что-нибудь, моя наверняка знает.

Судья Харт улыбнулся и кивнул:

– Да, проказы у них обычно общие.

Джерид дружески сжал колено Вуда под столом, усмехнувшись ему в лицо. Они с судьей вышли. Бесс последовала было за ними, но все-таки не решилась. Расскажет ли Джерид ее отцу, где искать дочь?

Прэнтис-старший и Добс пошли проведать своих дам, Бесс решительно поднялась и направилась к бару, у которого расположились Ричард и Вильям. Она боялась, что мужчины заметят, как неуклюже она идет в своих огромных башмаках, но те не обратили на нее никакого внимания. Заказав себе стакан виски и считая, что пить его не обязательно, она села на обитую бархатом кушетку, полускрытую баром от беседующих.

– Ты же знаешь: отец не даст мне больше денег! – В голосе Вильяма слышалось отчаяние.

– Мы можем обстоятельно обсудить ситуацию наедине, – предложил Ричард.

– Вот и давай обсудим. Здесь никого нет.

Итак, Вильям даже не заметил «маленького Мука». Но Ричард кивнул на незнакомца. Тогда Бесс глотнула немного виски, притворяясь равнодушной к их разговору.

– О, кому это интересно? – воскликнул Вильям. – Да и без того завтра утром все будут знать, что я по уши в долгах.

– Ты заядлый игрок, – мягко произнес Ричард. – Заядлых игроков легко обыгрывать, потому что они не умеют вовремя останавливаться. Ты считаешь, что следующая раздача непременно принесет тебе выигрыш, и потому всякий раз поднимаешь ставку. А я только подстраиваюсь под твою ставку, имея лучшие карты, чем ты.

Вильям застонал. Выглянув из-за угла бара, Бесс увидела, как он обхватил голову руками.

– Но у тебя всегда есть деньги, – тоном упрека сказал Вильям. – Я жду, что и у тебя они кончатся, но этого не бывает никогда. Кто ты, черт возьми? И что ты хочешь от меня?

– Ты отлично знаешь, кто я, – спокойно произнес Ричард. – И знаешь, чего я хочу.

– Проклятье! Я даже не буду завтра на собрании.

– То есть как это не будешь? – прошипел Ричард. – Смотри, это для тебя плохо кончится!

– Но они все равно собираются обсуждать лишь стоимость перевозок и оплату проезда пассажиров.

Бесс пыталась тянуть понемножку виски, чувствуя, как оно обжигает горло, и притворяясь, что не слушает.

– Все это – идеи Вандэрбилта, – сказал Ричард. – Ты знаешь так же хорошо, как и я, что он возьмет под контроль столько железнодорожных путей, сколько сможет. – Ричард говорил грубоватым, спокойным голосом. – Он не сумеет прибрать к рукам только Балтиморскую и Огайскую дороги, но и нам не позволит вмешаться.

Вильям вскочил:

– Какое это, черт возьми, имеет отношение ко мне?

– Ты знаешь, Вильям. Не играй со мной. – Ричард помолчал, глядя Вильяму в глаза. – Если ты заберешь свой капитал из «Б и О», то навредишь нам. Это очень просто: не забирай свой вклад! Ты задолжал мне крупную сумму. Ты ведь не сказал своему отцу, сколько должен, поэтому он и не тревожится. И пусть не тревожится! Все, что от тебя требуется, – не выходить из дела. И мы забудем о твоем долге. Ты не должен давить на «Б и О», а я не буду давить на тебя.

Вильям нервно ходил мимо стойки бара, деланно улыбаясь. Отчаяние клубилось в его глазах.

– Итак, ты получаешь деньги от президента железнодорожных компаний Балтимора и Огайо Гаррета? Мне бы следовало догадаться раньше. Ты шпионишь в пользу «Б и О», Хоскинс? Моя сестра будет отнюдь не в восторге, услышав это.

Хоскинс стиснул плечо Вильяма.

– Не пытайся мне угрожать, – прорычал он. – Мои отношения с Джинни никак не связаны с этим, и ты знаешь это!

– Я тебе верну все до последнего цента! Лорд будет готов бежать уже в следующую субботу.

Но ни голос Вильяма, ни его красное лицо не внушали доверия.

– Я жду возвращения своих денег сегодня вечером. Или обещания оставить в неприкосновенности твой вклад в «Б и О», – категорически заявил Ричард.

– Проклятье! Ты же знаешь, я не могу вернуть их сегодня!

– Правильно. Значит, остается второе.

Вильям одним глотком допил свое виски:

– Я достану деньги для тебя, Хоскинс. Если даже мне придется их украсть, ты получишь свои проклятые деньги! – Вильям с треском поставил пустой стакан на стойку бара и стремительно вышел.

Ричард Хоскинс спокойно допил свое виски и подошел к молодому человеку в пенсне.

– Мне заплатить вам? – с подчеркнутой вежливостью спросил он. – Или вы джентльмен?

– За что заплатить? – изумился молодой человек.

– За то, чтобы вы сохранили услышанное в тайне.

– Я артист и не интересуюсь ни делами, ни деньгами, – фыркнул Эбрахэм Вуд.

Ричард поклонился небрежно и отошел к карточному столу.

Все мужчины, кроме судьи Харта, вернулись. Вильям, похоже, сполоснул лицо холодной водой. Бесс заняла свое место за столом и с нетерпением ожидала начала новой партии. Игра показалась ей довольно простой, а оставшиеся четыре стодолларовые бумажки прибавляли уверенности в себе.

Однако ее надеждам не суждено было сбыться. Джон Моррисэй вошел в комнату вслед за Элиджем Добсом и, прошествовав прямо к Эбрахэму, бесцеремонно взял его за плечо:

– Мне надо поговорить с вами, но не здесь.

Все, кроме Джерида, выглядели смущенными. Он же ухмылялся и спокойно тасовал карты.

– Надеюсь, скоро увидимся, Эби, – бросил он. – Мистер Моррисэй, будьте повежливее с молодым человеком: он еще очень юн.

Моррисэй довел Эбрахэма до двери, сильно сжимая его локоть. За дверью он отпустил локоть со словами:

– Я рад, что вы не моя дочь!

Бесс почувствовала, как бледнеет.

– Мы спустимся по черной лестнице, мисс Харт. Но если вы станете убеждать меня, что вы не мисс Харт, а Эбрахэм Вуд, то я сорву ваш парик и усы и приведу вас обратно к джентльменам.

Он шел впереди нее по лестнице, то и дело оборачиваясь. Бесс больше всего заботилась о том, как бы не свалиться прямо на него в своих безразмерных башмаках. Когда они подошли к выходу, Моррисэй распахнул перед ней дверь:

– Бенджамин Вуд ждет вас у себя в гостинице. Идите туда и переоденьтесь. Только после этого можете вернуться. Никто не должен знать, что женщина, переодетая мужчиной, пробралась мимо Джона Моррисэя в игровые комнаты! Только попадись я на язычок сплетникам, как из этого раздуют политический скандал.

Бесс расплылась в улыбке:

– Согласна всей душой!

Интересы Моррисэя неожиданно совпали с ее собственными.

Он повернулся, чтобы уйти, но Бесс остановила его: