Текст книги "Пока муж в командировке"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Значит, вы советуете отнести в антикварный салон? Но там же придется ждать, когда продадут! – вырвалось у меня невольно.

– Придется. А тебе что, деньги нужны? – догадался ювелир.

– Очень! – подтвердила я. – Очень нужны! Дома ни копейки, а муж в командировке. Подруга заболела, ей лекарства нужны, фрукты… Даже не знаю, что делать.

Феликс Ованесович задумчиво поскреб небритый подбородок.

– Ладно, – решил он вдруг. – Дам тебе взаймы. Двести долларов спасут?

Я взяла браслет, подвинула его ближе к ювелиру.

– Давайте так, – предложила я. – Вы мне даете семьсот долларов под залог этого браслета. А через месяц я выкупаю у вас браслет за семьсот пятьдесят.

– А если не выкупишь?

Я подумала и решительно ответила, что если не выкуплю, то вещь будет его.

– Ты серьезно?

– Вполне. У вас свои проблемы, почему вы должны вешать на себя еще и мои? Вы честно мне объяснили положение дел, я вам за это очень благодарна. Поэтому предлагаю компромисс. Согласны?

Феликс Ованесович колебался недолго, подошел к сейфу, достал семь стодолларовых купюр. Положил их передо мной на стол и торжественно объявил:

– Договорились!

С моей души свалился огромный камень. Вот и решена одна проблема. Причем решена с минимальным ущербом. Я ведь могу выкупить браслет обратно. Одно плохо: чтобы выкупить свою вещь, придется брать деньги у Пашки. И как я ему все объясню?

Впрочем, об этом подумаю потом, когда придет время. На сегодня у меня полно других забот.

Я забрала деньги и вышла на улицу. Дождь разошелся не на шутку, по тротуару потоком неслась грязная мутная вода. Я немного постояла под навесом, поглядывая на низкое небо.

Нет, просвета мне не дождаться. Дождь зарядил надолго. Значит, придется сначала зайти домой, взять зонт и одеться потеплее. Заодно позвоню Катерине, узнаю, что купить.

Я собралась с духом и выбежала из укрытия. Дождевые потоки обрушились на меня, как гнев божий. Я прикрыла голову сумкой и побежала к дому.

Я ворвалась в квартиру, стуча зубами. На мне не было ни одной сухой нитки. Я позвонила на пульт и сняла квартиру с охраны. Потом быстро сбросила грязные туфли и, на ходу сдирая с себя мокрую одежду, бросилась в ванную. Встала под душ и замерла под горячей струей, обхватив руками голые плечи. Меня тряс холодный озноб.

Минут через пять я немного пришла в себя, взяла жесткую мочалку и хорошенько ее намылила. Яростно растерла синюю, как у ощипанного цыпленка, кожу, отдраила себя с головы до ног… Закутавшись в широкое полотенце, я вышла на кухню, открыла холодильник, с удовольствием оглядела продуктовое изобилие.

Дома было так хорошо, а за окном так плохо, что я чуть не поддалась искушению обо всем забыть и остаться в уютной квартире. Но тут же вспомнила о Катерине и устыдилась своего малодушия. Сняла со стены телефонную трубку, набрала номер подруги. Катя взяла трубку не сразу и ответила таким голосом, что у меня перехватило дыхание.

– Что с тобой? – спросила я.

– Не знаю, – прошептала Катька и судорожно закашляла. – Маш, приезжай. Что-то мне нехорошо.

– Еду!

Я быстренько оделась, схватила с вешалки куртку, сунула ноги в сухие кроссовки. Выскочила из квартиры, чуть не забыв самое главное: сумку с деньгами. Вовремя спохватилась, заперла дверь на все замки, побежала вниз по лестнице, не вызывая лифт. Уже внизу вспомнила, что снова забыла поставить квартиру на сигнализацию. Плюнула и не стала возвращаться.

Я выскочила из подъезда, набросила на голову капюшон, рванула к дороге. Поймала частника и попросила ехать как можно скорее.

Так. Что бы сейчас Катька ни говорила, вызываю «скорую помощь». У подруги вовсе не обычная маленькая простуда. Возможно, пневмония.

Мы доехали до Катиного дома за рекордное время: пятнадцать минут. Я отдала водителю последние двести рублей, заскочила в обменник и разменяла двести долларов. Если обычная «скорая» начнет тянуть резину, позвоню в платную. Говорят, что эта помощь никогда не опаздывает. Еще бы, за тысячу рублей в час!

«Господи, как быстро тают деньги! – размышляла я, бегом поднимаясь по лестнице. – Не успеваешь даже в руках подержать. А-а, плевать! Катька мне дороже любой валюты».

Я остановилась перед дверью ее квартиры, сбросила с головы капюшон, нажала кнопку звонка. Катька добиралась так долго, что я чуть не поседела от волнения.

Едва взглянув на подругу, я тут же сказала:

– Все! Игры кончились! Вызываю «скорую»!

Катерина подумала и согласилась. Я схватила телефон, не отрывая взгляда от бледного лица Кати. Вот, значит, как дела обстоят. Плохо обстоят, если такая упертая особа, как Катерина, со мной согласилась.

– Минут через тридцать приедут. Кать, может, вызвать платную «скорую»?

– А ты что, разбогатела?

– Разбогатела.

– С чего это? Отобрала у Теплякова свои картины?

Я засмеялась:

– Ты ведь знаешь, это невозможно.

– Тогда откуда деньги? – потребовала отчета подруга. – Небось продала семейные цацки?

– Не продала. Отнесла в ломбард. Вернется Пашка, я у него возьму денег и выкуплю браслет…

– Значит, отнесла бирюзовый браслет, – поймала меня Катерина. – Ну и дура. Такая прекрасная вещь!

– Я же не насовсем его отнесла… – не успела договорить я.

Катька вдруг начала медленно оседать на пол. Я подхватила ее под мышки, с трудом удержав от падения. Поволокла тяжелое податливое тело к дивану, уложила на потертые пуфики. Похлопала подругу по щекам.

Катерина открыла глаза. Минуту они оставались бессмысленными, потом подруга посмотрела на меня и улыбнулась:

– Испугалась?

– Господи! Еще как! Ты же сознание потеряла!

– Глупо, – прошептала Катька и снова закрыла глаза.

Я схватила ее за руку, умоляя потерпеть.

– Не мельтеши, – попросила Катя слабым голосом. – И не дави пальцы, больно…

Я выпустила ее горячую руку. Метнулась в спальню, схватила плед, сложенный на стуле, и укрыла Катю.

– Сядь рядом, расскажи, какие у тебя новости.

Я села на край дивана, поправила плед под Катиным подбородком.

– Новости? Да какие у меня новости? Сплошные старости.

– Что-нибудь выяснила про него?

– Про кого? А! Ты имеешь в виду…

Я чуть не произнесла вслух имя человека, которого мы с подругой утопили. Новостей у меня много. Рассказывать, не рассказывать?

Я посмотрела на измученное Катино лицо. Нет, не время сейчас. Пускай подруга хоть немного поправится. Тогда все и расскажу.

– Я имею в виду именно его, – подтвердила Катя. – Ну, признавайся, начала собственное расследование?

– Да ну тебя! – отмахнулась я. – Какое расследование?! Я и расследование – вещи несовместные!

– А чем ты занималась?

Я пожала плечами, лихорадочно придумывая себе занятие, и соврала, что чистила дома серебро. Мы немного помолчали. Потом Катька разомкнула белые губы и сказала:

– Не вовремя все эти болезни. Ты одна остаешься. Я волнуюсь.

– Кать, ну это же ненадолго. Поправишься, вместе и займемся поисками правды.

Катя растянула губы в резиновой улыбке.

– Не успокаивай, я не маленькая. Нет, Машка, я надолго зависла. Черт, с рейса сорвалась, теперь вообще не ясно, когда и куда полечу!

Я погладила руку подруги, умоляя ее не переживать из-за какого-то рейса.

– Не все так просто, моя дорогая. Свято место пусто не бывает. На хороший рейс всегда найдется достойный претендент. Когда я выберусь из больницы, мне достанется что-нибудь вроде бывших братских республик. Или в лучшем случае Центральная Африка.

– А ты была в Африке? И я не была, – сказала я. – Нигде не была. Валенок валенком.

Катерина сжала мою ладонь. Ее пальцы были сухими и горячими.

– Ничего. У тебя все еще впереди.

– У нас, – поправила я. – У нас с тобой все впереди. Все самое хорошее.

Наш разговор прервал долгий требовательный звонок. Я пошла открывать дверь.

– Где больная? – не здороваясь, спросила пожилая тетенька в белом халате, наброшенном поверх свитера.

– Там, – ответила я, показывая на комнату.

Врачиха кивнула и отодвинула меня в сторону. Через десять минут осмотр был завершен.

– Собирайте ее вещи, – сказала врачиха. – Отвезем в больницу.

– Доктор, что с ней?

– Пока не знаю. Сделаем снимок. Там видно будет.

– Пневмония у меня, чего там скрывать, – вклинилась Катька.

Врачиха рассердилась:

– Если вы такая грамотная, зачем нас вызывали? Вы кто по профессии? Стюардесса? Вот и давайте каждый будет делать свое дело!

Хотя я ожидала чего-то подобного, все же на минуту растерялась, присела на краешек дивана. Катерина дотронулась до моей руки горячими пальцами, прошептала:

– Достань новый халат, ночнушку, тапочки, чистое белье. Полотенце, зубную щетку…

Я уложила все необходимое в спортивную сумку.

– Мы готовы. Только я с ней поеду, – предупредила я. – Хорошо?

– Хорошо, хорошо, давайте побыстрей! У нас еще вызовов полно!

Остаток дня прошел сумбурно. Катерину доставили в больницу и тут же отправили на обследование. Я поговорила с лечащим врачом, неловко сунула ему в карман халата тысячу рублей. Врач сделал вид, что ничего не заметил.

Я заручилась его обещанием позвонить мне, как только будут известны результаты обследования, оставила Кате немного денег, узнала график посещений. Пообещала прийти завтра и отправилась домой. На душе у меня было муторно.

Как правильно заметила Катерина, я осталась одна. А я не привыкла быть одна, не привыкла к тому, что принимать решения в этой жизни придется самой!

Я брела домой, не обращая внимания на проливной дождь. Муж в отъезде, подруга в больнице… А больше у меня никого нет.

Я чувствовала себя несчастной домашней собакой, забытой хозяевами на улице. Это было унизительное чувство.

До дома я добралась, когда на улице начало темнеть. Отперла многочисленные замки, включила свет в прихожей. Захлопнула за собой дверь, огляделась вокруг: не посетили ли меня снова незваные гости?

Беглый осмотр показал, что гостей не было. Ну и слава богу!

Я, не раздеваясь, упала на банкетку, стоявшую возле вешалки, несколько минут посидела, тупо разглядывая рисунок на обоях. Мыслей не было, сил не было. Ничего не было.

Наконец я пришла в себя. Стянула намокшие кроссовки, сбросила на пол куртку. Пошла на кухню, достала из холодильника кастрюлю борща, поставила разогревать. Правильнее было бы отлить пару половников в маленькую кастрюльку, но сил на все это у меня уже не было.

Устала. Ну и развлечения у меня в последнее время, не позавидуешь! Не жизнь, а роман Майн Рида!

И самое смешное то, что завтра я продолжу «развлекаться», то есть отправлюсь по адресу, который узнала в магазине «Ролекс». Никакой Штефан Батори там уже не живет, но мне просто необходимо все посмотреть. Если повезет, попадется словоохотливая соседка, которая выложит подноготную рокового красавца. А там посмотрим, что делать дальше.

Конечно, Ираклий Андронович тоже не станет сиднем сидеть. Он будет землю копать голыми руками, украшенными старинными кольцами, чтобы только вернуть свое добро. Но, как говорится, на бога надейся, а сама не плошай. Поведем с ним параллельное расследование. Глядишь, быстрее докопаемся до правды.

Все же любопытно, что за вещь лежала на красной бархатной подушке под стеклянным колпаком?

Ясно, что это не картина и не статуэтка. Тогда что?… Знаю, украшение! Какая-нибудь массивная нагрудная цепь! Интересно, что это должна быть за цепь, если ее не положили даже рядом с бриллиантовым гарнитуром Марии Антуанетты? Так сказать, не сочли гарнитур французской королевы достойным соседом.

Да… Интересный человек Ираклий Андронович, даже очень интересный. Думаю, что и биография у него соответствующая. Кем он может быть?

Ну, это и ребенку понятно. Какой-нибудь воровской «авторитет» на пенсии. Говорят, раньше воры жили «по понятиям». Что это были за понятия, не знаю, но догадываюсь. Этакий своеобразный воровской кодекс чести, идущий, вероятно, со времен Робина Гуда. В одной телепередаче говорилось, что некоторые старые воровские «авторитеты» были образованными людьми. Даже очень образованными. Что ж, вполне возможно. Я в этом сегодня убедилась.

Интересно, как там Катька? Почему не звонит врач? Глупо, что я ушла, не дождавшись результатов осмотра. Нужно было сидеть в приемном покое и капать врачам на мозги каждые пять минут, тогда бы они быстрей шевелились…

Не успела я так подумать, как зазвонил телефон. Я схватила трубку.

– Мария Сергеевна?

– Да-да, это я!

– Вас беспокоит врач больницы, где находится ваша подруга. Простите, днем не успел представиться. Меня зовут Валерий Павлович.

– Очень приятно. Что с Катей?

– Пневмония, – без предисловия ответил врач. – Двусторонняя пневмония. Не знаю, где ваша подруга умудрилась так застудиться, но заболела она надолго.

«Зато я знаю где», – подумала я мрачно. И ощутила еще один взрыв ярости, направленный против этого мертвого Штефана Батори. Мало того что он явился без приглашения, умер на моей кухне, прибавил мне седых волос, так еще и Катерину довел до больницы! Вот уж поистине мерзавец! Правильно мы его утопили!

– Как она сейчас? – спросила я.

– Хреново. В реанимации ваша подруга. Говорю, состояние очень тяжелое. Есть побочные эффекты, сердечко пошаливает, давление скачет… Насколько я понял, девушка работает стюардессой?

– Да, – подтвердила я.

– Тогда все понятно.

Мы немного помолчали. Я проглотила комок в горле и спросила:

– Что мы можем сделать?

– Мы можем ее лечить.

– Это понятно. Что для этого нужно? Деньги, лекарства?… Не обижайтесь, но, может, имеет смысл созвать консилиум? Только, ради бога, не подумайте, что я вам не доверяю!

– Мария Сергеевна, я все прекрасно понимаю, – оборвал меня врач. – Вы беспокоитесь за подругу, какие тут могут быть обиды? Мы, кстати, тоже заинтересованы в том, чтобы она поправилась. Давайте посмотрим, как будут развиваться события. Девушка она сильная, лекарства у нас есть, диагноз сомнения не вызывает. Ну, а если возникнут сомнения, тогда вы созовете консилиум. Договорились?

– Валерий Павлович! Мне можно ее навещать?

– К сожалению, пока нет. В реанимацию посетители не допускаются. Звоните в регистратуру, вам все скажут. Как только вашу подругу переведут в общую палату, вы ее сразу навестите. Хорошо?

– Я все равно приеду, – упрямо сказала я.

– Ну, это как вам угодно. Всего доброго.

* * *

Я проснулась рано, по привычке подскочила на кровати, проверила часы. Половина восьмого.

Я зашарила ногами по полу в поисках тапочек. Сейчас быстренько приму душ, выпью чашку кофе и рвану на набереж…

Тут я остановилась и стукнула себя кулаком по голове.

О чем это я?! Какая набережная? Продавать-то мне нечего!

Я оглянулась на разобранную постель. Полежать еще немного? Подумала и решительно отказалась от этой мысли: не люблю просто так валяться в постели. Значит, буду заниматься делом.

Я набросила на плечи халат, отправилась на кухню, включила чайник. Привела себя в порядок, позавтракала на скорую руку. Собрала вещи и отправилась на разведку. Но предварительно позвонила на пульт и поставила квартиру на сигнализацию.

От вчерашнего ливня осталось только плохое воспоминание. Даже лужи на асфальте успели подсохнуть. Деревья сбрасывали первую листву, но зелени еще было много, и она по-прежнему радовала глаз.

Дом, в котором жил Штефан Батори, находился в самом центре города: на Садово-Черногрязской улице. Я доехала на метро до «Красных ворот», поднялась на улицу и остановилась.

Господи! И как тут люди живут?!

Центр города давно превратился в загазованный ад. Дороги были забиты автомобилями, и все они выдавали из выхлопных труб такую порцию вредных газов, что воздух явственно окрасился в темно-бурый цвет. Представляю, как часто местные жители стирают свои занавески. Да они должны работать на один только стиральный порошок! Просто поразительно, что находятся самоубийцы, готовые платить большие деньги за квадратные метры в этом районе!

Нужный мне дом оказался длинным строением сталинского типа, жилых помещений на первом этаже не было. Там располагались магазины и салон красоты.

Я прошла целый квартал, прежде чем нашла вход во двор, но высокую арку перекрывали массивные железные ворота, возле них приткнулась будка охранника.

Я остановилась у железной решетки, попыталась сквозь нее осмотреть огромный двор. Ясно. Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен. Как же мне сюда проникнуть? Я еще раз прошлась вдоль дома, рассматривая объявления, расклеенные на стене. Может, кто-то из жителей продает мягкую мебель или старую бытовую технику? Вот и будет повод для визита.

Но жители закрытого элитного дома подержанными вещами не торговали. Я приуныла, и тут мой взгляд задержался на объявлении, отпечатанном на старой пишущей машинке. Я перечитала его три раза и мгновенно кинулась к воротам дома.

Нажав на кнопку звонка, машинально поправила воротник куртки.

– К кому? – спросил железный голос из динамика над головой.

– Я по объявлению, – произнесла я магические слова. – Вам требуется дворник.

Минуту тянулась пауза, потом замок на калитке щелкнул, и я вошла под арку. Неужели прорвалась? Даже не верится.

Охранник открыл дверь будки, поманил меня к себе и сказал:

– Тебе нужно идти в контору. Как во двор войдешь, сразу направо и в подвал. Там спросишь Валентину Ивановну. Она все объяснит. Поняла? Ну, иди.

Я дошла до поворота, оглянулась. Охранник стоял на прежнем месте и наблюдал за мной. Пришлось идти в указанном направлении.

Да, найти словоохотливую соседку в таком доме не так-то просто. Вон какие меры безопасности оплачивают местные жильцы! Такие люди с кем попало во дворе говорить не станут!

Я преодолела ступени в подвал, толкнула железную дверь и оказалась в длинном коридоре, похожем на подземный тоннель. Пошла вперед, заглядывая в открытые двери.

– Вам кого? – проявил бдительность пожилой мужчина, сидевший за столом в одной из комнат.

– Мне нужна Валентина Ивановна.

– Прямо до конца, потом направо.

Я поблагодарила, но мужчина не ответил и снова уткнулся в какие-то бумаги.

Я дошла до конца коридора, свернула направо. Дверь была открыта, я увидела краешек стола, за которым сидела высокая худая женщина и смотрела в компьютер. Лицо женщины было таким сосредоточенным, что я долго не решалась ее побеспокоить.

Наконец она заметила появление постороннего человека и оторвалась от своего занятия. Подняла брови, произнесла начальственным голосом:

– Вы ко мне?

– Если вы Валентина Ивановна, то к вам.

– Я Валентина Ивановна. По какому вопросу? Да вы входите, входите, неудобно через порог беседовать!

Я вошла в комнату, ощущая себя ходоком к Ленину. Если бы на мне была шапка, я бы немедленно стянула ее с головы и начала мять в руках.

– Я по объявлению. Вам нужен дворник?

Лицо женщины расплылось в улыбке.

– Господи! Ну наконец-то!

Она выскочила из-за стола, подвела меня к диванчику, усадила и мгновенно перешла на ты.

– Вот молодец, что пришла! Мы тут совсем запаршивели! Жильцы недовольны, что дворника нет, а где я им возьму добросовестного и непьющего?… – Валентина Ивановна оборвала себя на полуслове, посмотрела на меня и строго спросила: – Ты не пьешь?

– Нет.

– Добросовестная?

– Надеюсь.

– И я надеюсь, – произнесла Валентина Ивановна все так же строго. – Учти, мы не муниципальная служба! Мы хозрасчетная организация на полной самоокупаемости! Знаешь, что это такое?

– Знаю, – ответила я. – Жильцы платят за уборку двора и вывоз мусора вам, а не коммунальщикам.

– Не только за уборку и вывоз, но, в общем, ты права. Зарплата у дворника неплохая, десять тысяч…

– Сколько? – перебила я, не веря своим ушам.

– Я говорю, десять тысяч! Только ты заранее не радуйся. Работы столько, что тебе эти деньги фантиками покажутся. Видела, какой двор? Вот и думай. Зимой нужно лед долбить и снег убирать. Ну, до зимы еще дожить надо… Зато осень уже наступила, а хрен, я тебе скажу, редьки не слаще. – Валентина Ивановна принялась загибать пальцы: – Листву убирать – раз. Следить за порядком во дворе – два. Вытаскивать мусорные баки из мусоропровода, сгружать их в общий контейнер для вывоза – три. Уборка подъездов…

– Как уборка подъездов? – перебила я. – Разве этим занимается дворник? А уборщица что делает?

– Мы совместили должности, – ответила Валентина Ивановна. – Иначе ни один человек на работу не шел. У уборщицы оклад шесть тысяч, да у дворника четыре. Кого это интересует? А десять тысяч все-таки деньги!

Я кивнула. Что и говорить, для меня это большие деньги. Если учесть, что за последний месяц я заработала только пятьдесят баксов.

– Я готова начать, – сказала я не раздумывая.

– Прекрасно! – Начальница энергично кивнула. – Теперь о документах. Что у тебя с гражданством?

– Гражданство московское, – ответила я.

Валентина Ивановна удивленно покачала головой:

– Надо же! Москвичи редко на такую работу подписываются, обычно приезжие… Ну ладно, не мое это дело. Бумаги в порядке, это хорошо. Меньше головной боли. Что с жильем?

– С жильем порядок, – отрапортовала я.

Валентина Ивановна снова удивленно хмыкнула. Оглядела меня с головы до ног, осторожно поинтересовалась:

– Слушай, подруга, а зачем тебе тогда эта работа?

Что бы такое соврать? Врать в последнее время мне приходилось часто, версия возникла мгновенно. И даже не была такой уж наглой ложью.

– Понимаете, муж уехал, а я осталась без копейки.

– Бросил, что ли? – перефразировала Валентина Ивановна.

Я подумала и решила не отказываться от такой трактовки.

– Вот негодяй! – посочувствовала начальница. – Небось приударил за молоденькой?

Я испугалась. Неужели я выгляжу таким старым пугалом?

Может, Валентина Ивановна, конечно, прекрасный руководитель, но воспитание у тетки хреновое, чтоб не сказать сильней! Два раза за минуту умудрилась довести до моего сведения, что я старая уродливая лошадь!

– Уж не подружка ли тебе рога наставила? – продолжала допытываться начальница.

Я вздохнула. Называется, понимай как хочешь.

– Уж эти мне подружки! – вознегодовала Валентина Ивановна. – Вот послушай меня… Была у меня одна подруга…

Я отключилась и принялась рассматривать небольшой кабинет. Симпатичная комнатка. И вообще, судя по всему, порядок в этой хозрасчетной организации железный. Подвал отремонтированный, ухоженный, значит, деньги есть. А если есть деньги, значит, люди свою работу делают добросовестно.

Филонить здесь явно не принято, а работа дворника довольно тяжелая. Справлюсь ли?

«Справлюсь, – ответила я сама себе. – Куда деваться?»

Голос начальницы журчал над ухом звонким ручейком, я в тоске оглядела кабинет еще раз. Господи, когда ей надоест откровенничать с посторонним человеком? Почему людям так нравится рассказывать о своих личных делах? Как говорил Маяковский: «любите и Машу, и косы ейные, это ваше дело семейное»…

– И как тебе это понравится? – спросила меня Валентина Ивановна, очевидно, закончив рассказ.

– Ужас! – ответила я не раздумывая.

– Вот и я говорю: избави меня от друзей, а от врагов я как-нибудь сама избавлюсь. Ну ладно, – сказала моя начальница. – Давай договариваться о сроках. Когда приступишь?

– Да хоть завтра!

– Прекрасно. График у тебя будет скользящий: два через два. Рабочий день с семи утра до семи вечера. Успеешь к семи приехать? Живешь-то где? Далеко?

– Нет, – ответила я. – Возле Университета.

– Хорошее место, – одобрила начальница. – Ладно, давай свой паспорт и трудовую книжку.

– Паспорт вот, а трудовой книжки у меня нет.

– Никогда раньше не работала? – удивилась Валентина Ивановна.

– Работала, но без оформления.

– На мужа, что ли?

Я промолчала.

– Ладно, – сжалилась начальница. – Нет так нет, не страшно. Заведем тебе книжку. – Она оглядела меня с головы до ног и озабоченно поделилась: – Знаешь, боюсь я тебя брать. Уж больно ты хлипкая. Работа тяжелая, справишься ли?

– Справлюсь! – заверила я. – Еще как справлюсь! Вы не смотрите, что я худая, – я жилистая! Не волнуйтесь, не подведу!

Валентина Ивановна еще раз оглядела меня с головы до ног и сдалась:

– Ну ладно. Сделаешь в шестом кабинете ксерокопию паспорта и можешь идти. А завтра ровно в семь – на работу.

– Приду, – пообещала я, срываясь с места.

– Смотри, проверю! – крикнула мне вслед начальница.

Прошло два дня.

Это были мои первые рабочие дни, и устала я так сильно, словно перепахала всю целину. Работы у дворника было действительно очень много, и работа была очень тяжелой.

В первый же день у меня на ладонях образовались кровавые мозоли от метлы и грабель, а плечи затекли от таскания тяжестей. В конце второго дня я вернулась домой в слезах и прокляла все на свете: свою авантюрную затею, дурацкую историю, в которую я вляпалась, цепь неприятностей, которая преследовала меня в течение последней недели…

«Может, плюнешь и уйдешь? Гори она синим пламенем, эта работа!» – сочувственно предложил внутренний голос-провокатор.

Но, поразмыслив, я стиснула зубы и решила пересилить первый капитулянтский порыв.

Если я сдамся при первых трудностях, то в дальнейшем мне уготована судьба домашней болонки. Я больше никогда не рискну самостоятельно пуститься в плавание. Конечно, очень заманчиво провести жизнь в тепле и уюте, но при этом нужно что-то есть и во что-то одеваться. Можно, конечно, перевалить решение всех проблем на Пашку, но существует одно большое «но». Если женщина соглашается быть домашней кошкой, то должна мириться со всеми минусами своего положения. Под хорошее настроение хозяин может почесать киску за ушами, а под плохое – пнуть ногой под хвост.

Нравится мне такая перспектива? Нет. Значит, стисну зубы, возьму себя в руки и буду работать.

Я собирала опавшую листву, складывала ее в мешки для мусора, драила подъезды, вывалила содержимое мусоропровода в общий контейнер и при этом ни на миг не приближалась к своей цели.

Зачем я сюда нанялась? Чтобы узнать что-то о человеке по имени Штефан Батори! Но пока мне неизвестен даже номер его квартиры!

Ничего, успокаивала я себя. Какое-то время должно уйти на установление внешних контактов. Жителям дома надо привыкнуть к моему лицу, я стану своей, родной. Вот тогда и постараюсь воспользоваться ситуацией. Одно дело, когда вас расспрашивает незнакомый человек. Совсем другое, когда вы сами останавливаетесь поболтать со знакомым дворником.

Да, нужно немного потерпеть. Для начала я взяла за привычку здороваться со всеми жильцами, пробегающими мимо меня. Некоторые отвечали на ходу, не глядя. Другие останавливались, задавали вопросы о том, кто я такая, новый дворник или новая уборщица, как долго буду работать, давно ли меня взяли?… В общем, обычные житейские разговоры.

Я старалась отвечать обстоятельно и приветливо. Не скрывала того, что я москвичка, это только прибавляло мне доверия. Охала, жалуясь на жизнь и негодяя мужа, бросившего жену без копейки. В общем, к концу рабочей недели я заработала полное несгибание позвоночника, зато приобрела несколько хороших знакомых среди жильцов. Нужно ли говорить, что это были бабульки пенсионного возраста!

А сегодня!… На такую удачу я даже не рассчитывала!

Но давайте по порядку.

Я, как обычно, прилетела на работу к семи утра. Первые дни я страшно мучилась оттого, что вставать приходится ни свет ни заря, но постепенно втянулась и привыкла. И даже стала находить в своем графике множество положительных моментов.

Во-первых, так рано на дороге нет пробок.

Во-вторых, у меня выработался четкий распорядок дня: в девять – сон, в половине шестого – подъем.

В-третьих, я так сильно уставала, что забыла о снотворных таблетках. Я проваливалась в сон, как проваливаются в охотничью яму: незаметно и неожиданно. И во сне меня не мучили никакие кошмары.

В-четвертых, я обрела неземной цвет лица. Мой обычный бледный оттенок кожи сменился здоровым розовым румянцем, между прочим, совершенно естественным, а не парижского производства!

И в-пятых, если трудотерапия стоила мне кровавых мозолей на руках, то почти атрофированные мышцы неожиданно воскресли и даже немного округлили костлявую конституцию.

В общем, разочарование первых дней уступало место здоровому прагматичному взгляду на вещи. Я радовалась, что чуть ли не впервые в жизни проявила характер. Причем сделала это безо всяких понуканий со стороны.

Короче говоря, жизнь моя обрела смысл, дня мне не хватало, начальство было мной довольно, жильцы почти привыкли видеть во мне своего, родного человека.

Вот и сегодня я прибежала на работу раньше на десять минут, чтобы успеть переодеться в смешную рабочую спецовку ярко-оранжевого цвета, которая надевалась на огромный стеганый тулуп. Впрочем, красоваться было не перед кем, и меня мой внешний вид вполне устраивал.

Чем еще хороша моя работа, так это тем, что можно думать о своем. Я привычно взялась за опавшую листву, прикидывая, как же все-таки узнать номер квартиры Штефана Батори, познакомиться с его соседями. Несмотря на то что дом сталинский и стены между квартирами массивные, все равно найдутся люди, которые что-то видели, что-то слышали, что-то знают… Меня интересовали любые мелочи, которые могли пролить свет на темную личность покойного, простите за плоский каламбур, с кем он общался, кто к нему приезжал, какие женщины посещали рокового красавца… В общем, интересовало все!

Я собрала опавшую листву, уложила ее в специальные пакеты для мусора. После этого методично обошла с тачкой все шесть подъездов, выгрузила содержимое мусоросборников, свезла его к общему контейнеру. Первое время меня тошнило от специфического запаха, я даже боялась упасть в обморок. Но через несколько дней перестала замечать подобные пустяки.

Правду говорят: человек привыкает ко всему. Даже к самым неприятным вещам. Впрочем, может быть, меня поддерживала мысль о том, что все эти трудности временные. Вот соберу сведения о роковом красавце и покину свой боевой пост.

Нет, не сразу, конечно! Предупрежу Валентину Ивановну заблаговременно, дам ей возможность найти человека на мое место. А то как-то непорядочно получается.

Размышляя таким образом, я столкнулась с начальницей нос к носу. Валентина Ивановна приходит на работу к восьми, потому что дома ей скучно, одиноко и некем руководить. Наша начальница – закоренелая холостячка. Она окинула меня одобрительным взглядом:

– А ты молодец, я даже не ожидала! Вид у тебя был какой-то… нерабочий… Такое ощущение, словно ты за всю свою жизнь ни разу тарелку не помыла.

– Серьезно? – поразилась я и пожала плечами. – Странно. С детства привыкла мыть за собой посуду.

– Да ты не оправдывайся, – добродушно заметила начальница. – Я уже поняла, что была не права. Ты женщина работящая. И убираешь добросовестно, и раньше времени домой не уходишь. Я уж не говорю о том, что приходишь ровно в семь утра!

Я не удержалась:

– Раньше.

– Что? – не поняла Валентина Ивановна.

– Я прихожу раньше семи. Чтобы успеть переодеться.

Начальница потрепала меня по плечу:

– Умница. Поговорю с шефом, пускай выпишет тебе премию. Небось деньги нужны?