Текст книги "Пока муж в командировке"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Я разом обессилела и плюхнулась в кресло.

Если это грабитель, почему он в вечернем костюме? Да еще этот галстук-бабочка! По принципу «на работу, как на праздник»? Бред какой-то.

Тут мой взгляд упал на телефон, стоявший на рояле. Я сняла трубку и набрала Катькин номер.

Почти пять минут мне в ухо неслись длинные ровные гудки. Потом гудки прекратились, и сонная Катька вяло произнесла:

– Чтоб вы провалились, сволочи! Денег нет и не будет.

– Катя, – позвала я дрожащим голосом.

Несколько секунд царило молчание. Потом она откашлялась и спросила:

– Маш, ты? А то я уж подумала, что мои проклятые предки на опохмелку собирают. Тебе чего нужно в такое время? Опохмелиться не на что?

– Кать, – сказала я, не обращая внимания на ее хмурый тон, – ко мне вечером кто-нибудь приходил?

– В каком смысле?

– Ну, когда я уснула, приходил какой-нибудь мужчина?

Катька удивилась, затем раздраженно сказала:

– Маш, давай утром поговорим.

– Приходил или нет?! – закричала я. – Ты никого в квартиру не впускала?

Катька встревожилась. Голос в трубке был уже громкий и четкий:

– Маш, ты чего, с ума сошла? Кого я могу пустить в твою квартиру? Я тебя уложила в кровать и ушла. Со стола убирать не стала, уж извини…

– Дверь захлопнула? – перебила я.

Катька помолчала и ответила, что захлопнула, но как-то не очень уверенно.

– Точно захлопнула?!

Катька вспоминала. Наконец она спросила совершенно трезвым ясным голосом:

– Мария, что произошло?

– Приезжай ко мне. Немедленно!

– Ты с ума сошла?

– Быстро! Это вопрос жизни и смерти!

Секундная пауза. И Катя ответила по-военному коротко и четко:

– Еду.

Я закрыла лицо руками. Что мне делать? Вызвать милицию? Наверное, именно так я и должна поступить. Но что я им расскажу? Правду! Кто поверит в такую правду?

И самое главное: что я расскажу своему мужу? Этот вопрос меня добил.

Услышав стук, я насторожилась. Прислушалась, может, померещилось? Стук повторился. Я встала, подошла к двери и тихо спросила:

– Кать, ты?

Услышав тихое «Угу», я открыла дверь. Подруга стояла такая же собранная и деловитая, как обычно. Из-под полы короткого плаща торчал край ночной рубашки, на ногах тапочки. В чем была, в том и прилетела. Настоящий товарищ.

Катька вошла в коридор, потянулась к выключателю, но я перехватила ее руку, покачала головой.

– Что произошло? – спросила Катерина шепотом.

Я закрыла дверь и кивнула в сторону кухни. Говорить не могла: не было сил.

Катька направилась к повороту коридорной кишки. А я вернулась в гостиную и упала на диван. Последовать за подругой не хватило мужества. Несколько минут стояла мертвая тишина. Потом послышалась Катины шаги. Она была страшно бледная. Подошла ко мне, села рядом, сложив руки на коленях.

Минуту мы молчали. Потом Катя спросила:

– Кто это?

Я разомкнула плотно стиснутые губы и ответила, что не знаю.

– Он мертвый, ты в курсе?

Я кивнула. Катерина бросила на меня странный взгляд и снова уставилась в пол.

– Как он сюда попал?

Я пожала плечами:

– Понятия не имею! Проснулась ночью, встала, чтобы воды выпить. Дошла до кухни, а там темно. Не успела свет включить, споткнулась и упала прямо на него…

Меня передернуло при этом воспоминании. Катька успокаивающе положила холодную руку мне на колено.

– Милицию не вызвала? – спросила она. – Почему?

Я взглянула подруге в глаза.

– А что я им скажу? Они, наверное, поинтересуются, как он сюда попал. И что я им отвечу? Извините, понятия не имею, как он тут оказался!

– Правда, что ли?

Я горько усмехнулась:

– Даже ты мне не веришь! Неужели посторонние поверят? А главное, Пашка…

У меня сдавило горло. Молчание повисло между нами как тот пресловутый меч. Если бы мою проблему можно было решить так же просто, как в легенде! Разрубить узел, и все!

«Ничего не получится», – напомнил внутренний голос.

«Без тебя знаю!» – огрызнулась я.

– Там на столе третий прибор, – сказала Катя. – И рюмка.

– Я заметила.

– Получается, он поужинал, прежде чем умер?

– Получается, так, – согласилась я.

Катька снова бросила на меня быстрый взгляд.

– И ты ничего не слышала?

Я покачала головой. Безнадежная ситуация. Деваться мне некуда: впереди тюрьма.

Катерина сгорбилась, поставила локти на колени, обхватила ладонями щеки.

Я посмотрела на подругу. В гортани стоял комок слез, страха, ярости и бессилия.

– Кать, ты мне веришь?

Подруга медленно повернула голову. Я увидела незнакомые мрачные глаза и испугалась. Впрочем, Катька тут же оторвала руки от лица, выпрямилась и твердо ответила, что верит.

– Не реви, – сказала она. – Лучше давай подумаем, как в твоей квартире мог оказаться незнакомый мужчина. Либо он вошел, когда ты спала, либо… но я его не впускала, клянусь тебе! Ты мне веришь?

– Верю, – ответила я так же твердо, как Катерина минуту назад.

– Значит, он сам открыл замок, – продолжила вслух размышлять Катька. – Хотя… Не могу точно сказать, захлопнула я дверь или нет. По-моему, захлопнула, а может, и нет. – Катька виновато пожала плечами. – Нет, не помню. Пьяная была. Прости, Маш.

Я вытерла ладонями мокрые щеки.

– Даже если ты ее захлопнула, открыть этот замок можно ногтем. Пол-оборота, и все.

– Да, – согласилась Катька. – Не вовремя мы с тобой расслабились. Ой, не вовремя!

Она хлопнула себя по коленям и решительно встала.

– Милицию вызывать не станешь? Надо действовать, время не ждет.

Я в ужасе затрясла головой. Катька критически поджала губы.

– Чего ты боишься? Я подтвержу все, что ты скажешь!

Я безнадежно усмехнулась:

– Да кто мне поверит?

– Муж!

– Пашка не поверит в первую очередь. Он решит… Ну, не знаю. Например, решит, что это мой любовник. Или подумает, что я по собственной дурости познакомилась с кем-то и привела его в дом. А он меня предупреждал перед отъездом, чтобы я с незнакомыми людьми в разговоры не вступала.

– Маш, я расскажу Пашке, как было. Неужели он мне не поверит?

Я посмотрела на Катерину. Она и вправду такая наивная или притворяется?

– Кать, ты же моя подруга.

– Ну и что? – не поняла Катя и тут же хлопнула себя по лбу. – Ах да! Он решит, что я тебя покрываю.

Я опустила голову. Ситуация представлялась мне тупиковой. Либо тюрьма, либо развод с мужем, либо то и другое, вместе взятое. Дивная перспектива, иначе не скажешь!

– Значит, мы должны отвезти его подальше от дома и где-нибудь спрятать, – вдруг предложила Катька.

Я поразилась до такой степени, что даже не сразу нашлась, что ей ответить. А подруга стала развивать свою мысль:

– Это очень просто. Ты же сказала, что Тепляков оставил тебе ключи от машины.

Я захлопала ресницами. Катька схватила меня за плечи и с силой встряхнула.

– Приди в себя! – потребовала она жестко. – Одной мне не справиться! Где машина?

Я постаралась взять себя в руки и объяснить, как найти машину с обратной стороны дома.

– Слушай, а как мы его туда донесем?

– Очень просто, – ответила Катька сквозь зубы. – Я подгоню машину к подъезду, потом мы возьмем его с двух сторон, как пьяного, и дотащим. Понятно?

Я молча кивнула. Слезы высохли, но зубы начали выбивать нервную дробь.

– Дай мне какую-нибудь одежду, – продолжала распоряжаться Катя. – Ночью на дорогах полно патрулей, не могу же я перед милиционерами разгуливать в рубашке.

При мысли о патрулях и милиционерах мои ноги снова подкосились, и я шлепнулась на диван. Катерина злобно прищурилась, разглядывая мое зареванное лицо, и предупредила вполголоса:

– Я тебе сейчас ударю.

Я мгновенно вскочила и понеслась в спальню.

Раскрыла створки гардероба, вывалила на пол содержимое полок. Достала чистые джинсы, носки, свитер и кроссовки. Вернулась в комнату, протянула Кате вещи.

– Времени в обрез. Сколько уже? – спросила она, быстро переодеваясь.

Я взглянула на часы.

– Половина третьего.

– Вот видишь, скоро утро. Мы должны управиться до рассвета. Давай ключи от машины. Жди. – Катя открыла дверь и бесшумно растворилась в полутемном подъезде.

Я осталась одна. Точнее, один на один с трупом, лежавшим на полу в кухне. Громко тикали напольные часы, и этот звук заставлял сердце совершать дикие прыжки от желудка до самого горла. Я не выдержала испытание страхом, вышла на лестничную клетку и остановилась, придерживая дверь открытой.

Вот так гораздо спокойнее. С двух сторон квартиры соседей, если что, начну кричать «Пожар!», как учат психологи… А что, собственно, может произойти? Труп оживет? Я потрясла головой, отгоняя наваждение. То, что днем кажется смешным, ночью способно довести до инфаркта.

Внизу хлопнула подъездная дверь, загудел лифт. Я задержала дыхание, была напряжена.

Кабина доехала до нашего этажа, распахнулась дверь, Катька на цыпочках вышла на площадку.

– Ты чего здесь стоишь? – спросила она шепотом и подтолкнула меня к дверям. Я ввалилась в темный коридор и замерла. Катя похлопала меня по плечу, кивнула в сторону кухни. Ну и работенка нам сейчас предстоит!

– Иди вперед, – шепотом попросила я.

Подруга пожала плечами и двинулась на кухню, а я потащилась следом, как больная собака.

– Так, – сказала Катька, оглядев мертвого мужчину еще раз. – Сейчас поднимаем его и тащим в машину. Как пьяного, понятно? Если нас увидят, не паникуй. Просто молчи и делай каменную морду. Говорить буду я. Ясно? Ну, с богом!

Катерина вошла на кухню, присела рядом с мертвецом. Ухватила его за плечи, попыталась усадить. Я видела только руки мужчины, болтавшиеся в воздухе как плети.

– Помоги, – велела Катька.

Я послушно обхватила руками широкие мужские плечи. Мертвый холод просачивался даже сквозь рубашку и пиджак, леденя мои пальцы. Белое лицо с полуоткрытыми серыми глазами оказалось прямо перед моим. Я зажмурилась и, выполняя приказ Катерины, подхватила труп под руку. Труп оказался гораздо тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд. К тому же он начал коченеть, а это создавало дополнительные трудности. После долгих усилий нам все-таки удалось поднять его с пола.

– Клади его руку себе на плечо, – продолжала командовать Катя.

Кажется, так вытаскивают раненых с поля боя. Вот и хорошо. Представим, что этот человек не мертвый, а раненый. Нам нужно донести его до санитарной машины. Спасем его и получим медаль «За отвагу».

Мы вышли из квартиры, Катя ногой захлопнула дверь. Щелкнул английский замок, но, честное слово, мне было на это наплевать. Даже если бы он не защелкнулся, я бы пальцем не пошевелила. Сейчас мне было наплевать на все: на картины великих художников, на дорогой фарфор, на столовое серебро, на деньги, на ювелирные украшения в сейфе… на все!

Я хотела только одного: отвезти мертвеца подальше от моего дома и забыть о нем, как о страшном сне!

Мы спустились вниз на лифте. В ночном подъезде порадовала пустота и тишина. Соседи спали, как полагается всем порядочным людям, и не интересовались, каким способом я избавляюсь от трупа. И на улице ни одного позднего или раннего собачника, ни одного бомжа, ни одного пьяного на лавке. Тишина, спокойствие, беспробудный сон. Как говорится, «в Багдаде все спокойно».

Мы дотащили мужчину до машины, и здесь наши мнения разошлись.

– Куда ты его тащишь? – зашипела Катька и приказала: – Давай сажай его в кабину.

– А в кабине труп не обнаружат? – попыталась отбиться я.

– А в кабине будет не труп, а пьяный человек! – втолковывала Катька хриплым шепотом. – Посадим его так, будто он спит, и все!

Ничего не соображая, я помогла подруге взгромоздить тело на высокое сиденье. Мертвец как-то странно скрючился и застыл в неестественной позе: огромная неуклюжая кукла, вызывающая отвращение.

Катька оглядела его со стороны и осталась недовольна.

– Нет, так у него неживой вид. Давай садись рядом.

– Рядом с ним?! – не поверила я.

– Ну да! А ты как полагала, в кузове доехать?

Я молча села в салон. Мы образовали живописную группу: две симпатичные девушки, а между ними труп.

Катя грубо встряхнула мертвеца. Задвинула его ноги под приборную доску, придала телу наклон и велела мне выпрямиться. Не успела я опомниться, как голова мертвеца упала прямо мне на плечо!

Я подскочила и чуть не заорала. Зашарила по стенке дверцы в поисках ручки, но Катерина цепко перехватила мою ладонь.

– Сидеть! Только твоей истерики сейчас не хватало!

– Катя, он холодный!

– Не нравится?

Подруга коротко рассмеялась, не разжимая губ. Мне стало так жутко от этого смеха, что я перестала биться и затихла на сиденье.

– Если тебе что-то не нравится – справляйся сама, – предложила Катя. – А я домой поеду. Не хочешь? – догадалась Катя, взглянув на меня. – Боишься не справиться? Ну тогда заткнись и делай, что тебе велено! Ясно?

– Ясно! – быстро ответила я.

– Истерика кончилась? Можно ехать?

Катерина внимательно оглядела меня, удовлетворенно шмыгнула носом. Воткнула ключ зажигания в гнездо, повернула вправо. Машина заурчала сиплым голодным звуком.

– Ты деньги взяла? – вдруг спросила Катя.

– Какие деньги? – не поняла я; зубы выбивали отчетливую дробь то ли холода, то ли страха.

Катя вздохнула:

– Ладно, проехали. У меня с собой двести долларов, надеюсь, хватит.

Катерина тронула педаль газа, выкрутила тяжелый руль. Машина неохотно развернулась и поползла к дороге. Голова мертвеца запрыгала у меня на плече.

«Картина Гойи!» – подумала я и закрыла глаза, чтобы не видеть того, что происходит. Ехать с закрытыми глазами было значительно удобнее. Во-первых, я не видела в сантиметре от себя заострившегося носа мертвеца. Во-вторых, не замечала, куда мы едем. И даже не поинтересовалась у Катерины, каков наш маршрут. Ей лучше знать, решила я мудро и положилась на подругу так, как привыкла это делать всегда.

Немного пугали фары встречных машин. Даже сквозь плотно стиснутые веки я замечала впереди источник света и тут же съеживалась в диком животном страхе. Только бы не патруль, только бы не патруль! И накликала.

Впереди замаячил очередной проблеск света. Катька негромко чертыхнулась, и я открыла глаза. На обочине дороги приткнулась постовая машина, а рядом с ней стоял гаишник в ярком жилете. Полосатый жезл, вытянутый горизонтально, мало напоминал шлагбаум, но Катька послушно затормозила, словно не могла проехать мимо.

Гаишник неторопливо направился к нам, помахивая жезлом. Катька отворила дверцу и обольстительно улыбнулась.

– Документики прошу, – сказал гаишник, даже не подумав представиться.

Его глаза цепко обежали нас двоих. Вернее, троих, хотя одному из пассажиров было уже наплевать на любого представителя власти.

Катерина извлекла из внутреннего кармана плаща паспорт.

– Пожалуйста!

«Надо же, – отметила я, – одеваться не стала, а документ не забыла! Молодец, что тут еще скажешь!»

Постовой изучил паспорт, вернул его и попросил документы на машину.

Катерина снова обольстительно улыбнулась:

– Видите ли, это не наша машина.

– Так, – ответил гаишник, оживляясь. – А чья?

Катька небрежно кивнула на мертвеца:

– Вот этого придурка. Наш знакомый. Упился, скотина, вусмерть… и дал храпака, – продолжала Катерина как ни в чем не бывало. – Пришлось нам с подругой тащить его домой.

Постовой открыл дверцу пошире, заглянул в лицо мертвецу. Вернее, попытался это сделать, так как ему был виден только затылок.

– Тряхните его! – потребовал гаишник.

Катерина схватила труп за плечо и потрясла.

– Ванька! – позвала она громко. – Очнись, придурок, проверка документов!

Я не смогла сдержаться и громко лязгнула трясущейся челюстью. Мертвец, как и следовало, остался неподвижен и нем.

– Бесполезно, – сказала Катька с сожалением. – Если хотите – будите его сами. Только из машины вытащите. Придурка тут же тошнить начнет, он вам всю обувь заблюет.

Такая перспектива, видимо, гаишника не вдохновила. Он поджал губы и в нерешительности уставился на затылок мертвеца.

– Маш, открой бардачок, – сказала Катька. – Посмотри, может, он там документы держит.

Я послушно открыла пластмассовую крышку, надеясь, что в полутьме не видно, как у меня трясутся руки.

– Точно! – сказала Катя. – Вон справа лежат, в уголке. Да вот они, не видишь, что ли?

Она раздраженно отбросила в сторону аудиокассету и схватила кожаную корочку, лежавшую под ней. При этом успела незаметно так ущипнуть меня за руку, что я чуть не вскрикнула.

– Вот, – сказала Катька, вручая гаишнику права. – Тепляков Иван Сергеевич, если он нам опять не соврал.

Постовой принял документ, изучил его, но как-то без особого восторга.

– Где доверенность? – спросил он.

– Какая? – прикинулась дурой Катька.

– На вождение чужого автомобиля!

– Да какой же он нам чужой? – снова удивилась Катька. – Родной брат, можно сказать!

– А права у вас имеются? – продолжал наступать гаишник. – Предъявите!

Катерина вздохнула, смиряясь с неизбежными финансовыми потерями. Выпрыгнула из кабины, взяла гаишника под руку, отвела его куда-то назад, за машину. Оттуда тут же послышалось глухое гудение голосов, изредка прерываемое игривым смехом Катерины и редкими междометиями постового.

Я сидела, закрыв глаза и поручив свою душу богу. Мысленно я уже видела себя в наручниках, а Катьку… Господи, Катька тут совершенно ни при чем! Нужно ее как-то вытаскивать. Что бы мне такое придумать? О! Скажу, что обманула подругу. Она понятия не имела, что везет мертвого человека! Нет, это неуклюжая версия. Просто смехотворная. Нет, не годится… Тогда нужно…

На этом месте мои мысли прервались и разлетелись в стороны, как стая непуганых ворон. Потому что дверца распахнулась и Катька шумно плюхнулась на сиденье. Осмотрев то, что от меня осталось, она поинтересовалась, жива ли я.

– Не знаю, – ответила я шепотом.

Тут в мое окошко кто-то стукнул, мы одновременно заорали и подскочили на месте.

Удивленный гаишник стоял рядом с моей дверцей и хлопал глазами. Я нашарила ручку, немного опустила стекло. Голова мертвеца по-прежнему лежала на моем плече.

– Какие вы нервные! – усмехнулся гаишник.

Я растянула резиновые губы в не поддающейся описанию улыбке. Гаишник поморщился. Наверное, моя улыбка ему не понравилась.

– Ночью все нервные, – нашлась Катерина, наклоняясь к окну рядом со мной.

– Да какая ночь?! Уже утро! – успокоил нас постовой. – Половина пятого.

Сердце у меня упало в пятки. Ночь кончается! Скоро станет светло, а мы до сих пор не избавились от трупа!

– Сколько-сколько? – в отчаянии переспросила я.

– Половина пятого, – повторил гаишник и подозрительно уставился на меня.

– Господи, Ванькина жена уже обзванивает морги! – пришла на выручку Катерина. – Мы поедем, а? А то она ваших коллег изнасилует!

– А она симпатичная? – поинтересовался гаишник игриво.

Катька неопределенно пожала плечами, и постовой быстро сориентировался:

– Понятно. Тогда не надо. Ладно, поезжайте. Я что хотел сказать… Там впереди еще один пост, если остановят, скажите, что Самойленко вас проверил.

– Спасибо, – сказала Катька и кокетливо повела бровями.

Гаишник обошел машину. Катерина приоткрыла свою дверь.

– Значит, как договорились? – спросил он многозначительно. – Завтра в пять?

Катерина что-то ответила, а что, я уже не разобрала. Только услышала, как дверца наконец захлопнулась, и ухмыляющийся постовой отошел назад.

– Господи, неужели пронесло? – вырвалось у меня.

Катерина смотрела вперед не отрываясь. Улыбка сползла с ее лица, и оно мгновенно стало измученным и хмурым.

– Не пронесло, – ответила она. – Все выдоил, скотина. До последнего цента.

– Я возмещу.

– Это само собой, – сказала Катерина сквозь зубы и мрачно ухмыльнулась.

Несколько секунд я молчала, потом робко поинтересовалась:

– Куда мы его везем?

– За город, – ответила Катерина. – Доедем до Немчиновки, там видно будет. Была в Немчиновке? Нет? Сейчас побываешь, – пообещала подруга и с силой надавила на педаль газа.

Мы выехали за кольцевую. Катерина сбросила скорость, свернула на узкую проселочную дорогу. Машина поползла по неровным ухабам.

– Я здесь когда-то была, – объяснила Катя, не отрывая взгляда от лобового стекла. – Давно. Года два назад. Насколько я помню, недалеко должен быть пруд. Если, конечно, его еще не засыпали.

Я немного пришла в себя и сделала то, что давно хотела: подняла безжизненную голову со своего плеча и уложила ее на изголовье сиденья. Мне сразу стало намного легче.

– Зачем нам пруд? – спросила я.

– А ты не понимаешь?

Я посмотрела на Катьку. Катька посмотрела на меня. Мне стало страшно.

– А что с ним еще делать? – прочитав мои мысли, огрызнулась подруга. – Предлагаешь оставить прямо под кустиком? Чтобы его обнаружил любой деревенский пацан через пару часиков? Ну, тогда к тебе большая просьба: побудь дома, никуда не уходи. За тобой приедут.

– Откуда милиция узнает? – захныкала я, но Катька перебила меня яростным возгласом:

– От верблюда! Да приди ты в себя хоть ненадолго, идиотка! Нас только что остановил постовой! Ты думаешь, он не сможет узнать мужчину в вечернем костюме с галстуком-бабочкой? Он на труп полчаса пялился! К тому же описать нас – пара пустяков! Нет, милая моя, нам его оставлять на видном месте никак нельзя.

Я посмотрела на мертвеца. Бледные рассветные лучи замерцали в стекляшках глаз. Я содрогнулась.

– Катя, я не смогу.

– Еще раз это скажешь, выйду из машины, поймаю тачку и уеду домой, – пообещала подруга. – Я для кого тут стараюсь?! Для себя, что ли?!

Я отвернулась и стала смотреть в окно. Асфальтированная городская местность закончилась, вокруг нас живописно раскинулись пригорки и рощи деревни Немчиновка.

– Слава богу, пруд на месте, – вздохнула Катерина.

Я посмотрела в лобовое стекло. Впереди маячили берега обширного пруда. Водоем, как и полагается, был очень мутным, очень грязным и очень заболоченным. Катерина подвела «Газель» почти вплотную к берегу и остановилась.

– Все, – сказала она. – Дальше придется как-то приспосабливаться.

Подруга открыла дверцу, спрыгнула вниз. Негромко выругалась, предупредила, что после дождя здесь грязно до ужаса. Я открыла свою дверцу, оглядела размытую влажную почву. Ну, была не была… Я перекрестилась и прыгнула вниз.

Катерина уже бродила вдоль берега, что-то разыскивала на земле. Нашла большой увесистый камень, подняла его, вернулась к машине.

– Вот, – сказала она, не глядя на меня. – Веревка нужна. Иначе всплывет.

Я молчала. Подруга бросила камень на землю, посмотрела на меня:

– Ты в сознании?

– К сожалению, да, – ответила я, обретая голос.

– Тогда подумай, где нам взять веревку.

Я приложила руку к голове, сосредоточилась на поставленной задаче. Не нужно думать для чего понадобилась веревка, нужно подумать, где ее взять. Так… Веревка, веревка, веревка… Вспомнила!

– В кузове! Я свои картины перевязывала, прежде чем уложить. Только не знаю, насколько она прочная.

Но Катерина меня уже не слушала. Рванула к кузову, распахнула дверцы, нырнула вглубь.

Я огляделась. Кругом было безлюдно, но ночь уже не казалась такой непроглядной. Небеса на горизонте приняли неприятный пепельный оттенок. К Москве приближался рассвет.

Катерина вернулась, на ходу разматывая веревку. Ее новый немецкий плащ избороздили грязные разводы, кроссовки потерялись в налипшей на них грязи.

– Машину придется помыть, – сказала я.

Катька подняла на меня взгляд:

– Чего? А-а-а… Машину помыть… – Она обернулась, осмотрела заляпанную «Газель», одобрительно кивнула: – Здравая мысль. Только мыть ее будем в городе, ладно?

Я не ответила, так как меня уже волновала новая проблема.

– Кать, а как мы его… – я проглотила слюну и с трудом договорила: – утопим?

– Очень просто, камень на шею, и в воду.

– Да, но не у берега же…

– Конечно, не у берега. Нужно дотащить его до середины пруда.

– Нет!

– Ты это мужчинам почаще говори, – посоветовала Катька. – А мне не надо. Значит, так. Раздеваемся, берем покойника с двух сторон, тащим в пруд. Доплываем до середины пруда, отпускаем покойника, плывем обратно. План ясен?

– Я не смогу!

Катька пожала плечами, бросила веревку и демонстративно пошла к дороге.

– Стой! Я согласна.

Катерина вернулась и, не замечая, как меня всю колотит, приказала:

– Торопись. Скоро в деревне жизнь начнется. Если нас увидят – всё.

Я присела и быстро расшнуровала грязные кроссовки. Неловко стащила их вместе с носками, взялась за край свитера.

Кожу словно обожгло холодным предутренним воздухом. Я поежилась. Если воздух такой холодный, то вода… Нет, об этом лучше не думать. Иначе я с ума сойду. Стараясь не трястись, сняла с себя свитер, стянула джинсы, босиком прошлепала к машине и уложила вещи на водительское сиденье. Катерина возилась рядом с мертвецом. Что она делала, я не видела, но догадаться было не сложно: вязала петлю с камнем вокруг его шеи.

Мы вытащили покойника из машины. Он изрядно окоченел, поэтому тащить его стало значительно труднее. Руки трупа не желали складываться, голова не желала пригибаться, ноги растопыривались в разные стороны, как у сломанной куклы, и весь он был холодный, омерзительный…

Сейчас мне кажется, будто происходило это не со мной, а с какой-то другой, незнакомой женщиной. Я бы не смогла затащить труп незнакомого человека в деревенский пруд. Я бы не смогла раздеться до трусов холодным сентябрьским утром. Я бы не смогла шлепать босыми ногами по грязной размытой земле. Я бы не смогла нырнуть в ледяную мутную воду, не выпуская из рук чужой мертвой ладони. И я никогда бы не доплыла до середины пруда, даже налегке… Так что скорее всего это была не я. Это была другая, не вполне нормальная женщина. Нормальному человеку проделать нечто подобное просто не под силу.

Холодная мокрая ладонь тронула мое плечо, и я в ужасе отшатнулась. Мне показалось, что мертвец выплыл из мутной глубины, выбрался на грязный берег и схватил меня, чтобы утащить за собой.

– Ты чего? – спросила Катя, отряхивая ноги от налипшей грязи.

– Ни… ничего.

– Тогда одевайся. А то вся уже синяя.

Подруга побрела к машине. Я двинулась за ней как сомнамбула.

– Не дрейфь, – сказала Катька, натягивая свитер. – Все позади. Сейчас вернемся в город, первым делом помоем машину. Потом вычистим квартиру. Приборы, которыми пользовался этот… потерпевший… Так вот, приборы, которыми пользовался потерпевший, лучше выбросить. Пожертвуешь богемским стеклом и мейсенскими тарелками?

Я кивнула. Зубы стучали так сильно, что говорить не было никакой возможности.

– Потом переберем продукты, – продолжала Катька. – От них тоже лучше избавиться. Потому что его скорее всего отравили.

– Отравили?

– Мария, ты не горное эхо. Да, я думаю, его отравили, – подтвердила Катька. – Видела пену в уголках рта? И губы синие. Ну, губы, предположим, у мертвых всегда синие, а вот пена…

– Хватит! – не выдержала я.

– Ладно. Садись в машину, – велела Катька. – Поехали домой.

На негнущихся ногах я обошла тепляковскую «Газель», взгромоздилась на сиденье. Оно было холодным, словно мертвая кожа покойника. Господи, ну почему меня преследует этот образ?!

Катерина захлопнула дверцу, повернула в замке ключ зажигания.

– Сейчас, немного прогреем кабину, – сказала она и сунула руки под мышки. Я последовала ее примеру.

Катерина помолчала еще минуту и вдруг спросила, есть ли у меня дома яды. Я даже перестала стучать зубами.

– С ума сошла! Откуда?!

– Ну, не знаю. Ты же художник, а художники иногда пользуются химикатами. Белилами, сурьмой…

– Ничего подобного у меня нет!

– А у Павла?

Я испуганно уставилась на Катьку. Подруга сосредоточенно смотрела прямо перед собой. Мне показалось, что она избегает моего взгляда.

– У Павла? Зачем ему яды?

– Не знаю, – повторила Катька все тем же двусмысленным неопределенным тоном, который мне страшно не нравился. – Не знаю. Может, с работы принес. Из адвокатской конторы. Или клиент попросил взять на хранение.

– Прекрати! – сказала я. – Порешь всякую чушь, противно слушать!

Катька поджала губы. Нехотя повернулась ко мне и встретилась со мной взглядом.

– Но чем-то же он отравился…

Я замерла. Что же это получается? Получается, что в моих шкафчиках хранится ядовитое вещество? Причем хранится рядом с продуктами? Или в продуктах?… Стоп, стоп! Я провела трясущейся рукой по щекам.

Не может этого быть. Кофе я вчера пила, причем пила не одна, вместе с Ванькой. Катерина заваривала чай, и его мы тоже пили. Значит, кофе и чай чистые. А что может быть отравленным? Что?! Да нет, ерунда. Кому понадобится подсовывать мне отраву? Кто заинтересован в моей смерти? Пашка?… Не верю. А кроме мужа, никаких родственников и наследников у меня нет.

– Поехали домой, – попросила я дрожащим голосом.

Катька вынула руки из-под мышек, взялась за руль. Через двадцать минут мы выползли из поселковой грязи на ровную асфальтовую дорогу и прибавили скорость.

Городские многоэтажки уже вырисовывались на горизонте, а я все еще сидела неподвижно, придавленная страшными сомнениями.

Неужели кто-то мог желать моей смерти?

Кто?… За что?…

Ответа не было.