Текст книги "Ложь (ЛП)"
Автор книги: Карина Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
– Ты оправдываешь ее.
– Никаких оправданий, – говорит он, облизывая губы. – Никогда. Я просто пытаюсь найти смысл в этом всем, как и ты.
– Она донесёт на тебя, – говорю я. Мой голос не перестаёт дрожать.
– Может, и нет, – со вздохом говорит он. – Думаю, она просто хочет, чтоб ее услышали, вот и все. Она просто больна и завистлива и все. Тебе нужно пойти домой и поговорить с ней.
– Что? Я не могу пойти туда, – кричу я. – Ты не слышал, что она сказала?
– Я знаю, но ты там живёшь. Я бы пошел с тобой, но это только ухудшит ситуацию. Послушай, Наташа, ты должна попытаться все сделать правильно, и, надеюсь, она прислушается к здравому смыслу. Она хочет, чтобы ты была с ней настоящей и беззащитной, поэтому будь такой. Затем начни искать другое жильё, прямо сейчас. На самом деле, я помогу тебе.
– Я могла бы жить здесь, – тихо говорю я.
Он вздрагивает, пытаясь улыбнуться.
– Хотел бы я, чтоб ты могла, дорогая, очень хотел бы, чтоб ты могла остаться здесь. Но прямо сейчас, когда она наблюдает за нами, не думаю, что мы можем поступить именно так. Я знаю, ты не моя студентка, но я действительно должен убедиться, что ни у кого из нас не будет проблем. Но я помогу тебе, и если это будет стоить дороже, я заплачу. Мне все равно. Ты просто не можешь больше оставаться там с ней.
Киваю.
– Я знаю, знаю, – отворачиваюсь от него, в груди завязаны узлы. В один момент все было идеально, а потом все превратилось в катастрофу. Последнее, чего я хочу, чтобы Бригс потерял работу. Он не может потерять еще что-то из-за меня, я этого не допущу. Гребаная Мелисса держит сейчас все в своих чертовых руках.
– Ладно, – вздыхая, говорю я. Мое сердце словно налито свинцом. – Я пойду. – Быстро надеваю рубашку и хватаю вещи. Меня мутит, и я никогда так не нервничала, я, словно действительно собираюсь в бой.
Внезапно Бригс сжимает мое лицо, и его глаза дико блуждают по нему.
– Я люблю тебя, – шепчет он. – И ты любишь меня. Не забывай об этом.
Я с трудом сглатываю.
– Не забуду.
Я не смогу.
И выхожу за дверь.
Глава 21
БРИГС
Сжимая и разжимая кулаки, я меряю шагами квартиру. Винтер лежит на полу, наблюдая за мной. На этот раз он полностью неподвижен, голова опущена вниз, глаза следят за каждым моим движением, когда я хожу туда и обратно.
Я не знаю, что происходит с Наташей. Я писал ей сообщения, звонил, писал по электронной почте. Прошло несколько часов с тех пор, как она ушла, чтобы вернуться в свою квартиру и встретиться с Мелиссой, и я очень волнуюсь.
Мне следовало бы предвидеть это. Я чертов идиот, вот кто я.
Я знал, что Мелисса что-то затевает, но из-за своего, черт возьми, самолюбия не осознавал, насколько она была двуличной. Думал, может быть, она просто завидовала Наташе и хотела то, чего не могла получить. Я никогда не думал, что может произойти нечто подобно, что она станет преследовать нас и угрожать. Я должен был понять это, но я этого не сделал, и теперь мы расплачиваемся.
Я могу лишь надеяться, что Наташа сможет вразумить ее. Знаю, что я не могу этого сделать, хотя и готов попробовать. Если что-то пойдет не так, после урока я вызову Мелиссу в свой кабинет и постараюсь попытаться убедить ее. Я не против подкупить ее. Если она хочет отличные оценки и никогда больше не появляться на моих лекциях, я дам ей это. Все это противоречит всем моим моральным принципам как учителя, но Наташа – и моя работа – важнее. Я сделаю что угодно, чтобы все это исчезло.
Но думаю, реальная проблема в том, что мы все еще в опасности. Мы все еще прячемся от общественности из-за того, что может случиться, если об этом узнают в колледже. Что мне нужно сделать, так это исправить все. Убедится, что мы в безопасности, что можем быть вместе, независимо от того, пытается ли кто-то, как Мелисса, разрушить будущее для нас. Я должен был сделать это с самого начала, но любовь делает из вас полного дурака. Любовь – обманщик, шутник и фокусник. Она заставляет вас смотреть в одну сторону, и видеть лишь один путь, в то время как заставляет весь остальной мир исчезнуть. В конце концов, вы отрываетесь от того, кого любите, оглядываетесь вокруг и задаетесь вопросом, что, черт возьми, произошло.
Я продолжаю расхаживать по квартире, пока Винтер не начинает беспокоиться, а затем вывожу его на прогулку, продолжая писать Наташе.
У тебя все в порядке?
Я люблю тебя.
Ты поговорила с Мелиссой?
Что происходит?
Пожалуйста, поговори со мной.
Наташа, пожалуйста, я чертовски беспокоюсь.
И ничего. Нет ответа. Я размышляю о том, чтобы пойти в ее квартиру, но даже если бы я знал, где она находится, у меня такое чувство, что мое присутствие только ухудшит ситуацию.
Это ад. И я был в аду прежде.
Не знаю, как мне удаётся уснуть той ночью. Я пишу ей еще несколько писем, становясь похожим на преследователя. Проверяю ее Facebook, но она все равно его не использует. Мои звонки отправляются прямо на голосовую почту.
Я знаю, что-то ужасно неправильно.
На следующее утро у меня нет выбора, кроме как прийти в колледж пораньше и обосноваться у класса профессора Ирвинга в надежде увидеться с ней.
– МакГрегор, – говорит Ирвинг, оглядывая меня с ног до головы. – Пытаешься узнать что-то новое? Был бы более чем счастлив, если бы ты присоединился к моему классу.
– Я ищу студентку, – мягко говорю я.
– О, – говорит он, когда студенты заполняют лекционный зал, с любопытством глядя на нас, удивляясь, что я делаю здесь. Они все старшекурсники, но я знаю, что Наташа является ассистентом для этого класса. – Какую студентку?
– Одну из твоих ассистенток, Наташу Трюдо.
Он кивает, косясь на меня.
– Она довольно умна, но в последнее время не уделяет должного внимания учебе. Позор, действительно. Она могла преуспеть, если бы постаралась.
Постаралась. Ненавижу подобные слова преподавателя, и изо всех сил стараюсь не говорить такое студентам. Но само напоминание хорошо, потому что оно подсказывает мне, что в нашем мире есть гораздо больше, чем только наши отношения. Есть шанс, что Мелисса может испортить все и для Наташи, когда та только-только возвращается к жизни.
Он замолкает.
– Мисс Трюдо одна из твоих студенток?
– Нет, – говорю я, не предлагая ничего больше.
– Очень хорошо, – говорит он, к счастью, не настаивая на объяснении. И направляется в аудиторию. – Но она часто опаздывает, просто чтоб ты знал.
Он прав на этот счёт. Она так опаздывает, что даже не появляется когда весь класс уже на местах. Теперь я чертовски волнуюсь.
Возвращаюсь в свой кабинет, пытаясь спланировать, что делать дальше, голова опущена, мозг рассматривает все возможности.
Затем поднимаю глаза. И вижу ее, стоящую рядом с дверью моего кабинета.
Я начинаю бежать по коридору, как будто если не успею вовремя поймать ее, она исчезнет.
Не позволяй ей снова стать призраком.
– Наташа, – хриплю я, и, приближаясь, вижу ее красные припухшие глаза, опухший нос. Она выглядит опустошенной, будто не спала уже несколько месяцев. – Что случилось? Я пытался звонить, отправлял сообщения, писал по электронной почте. Я с ума сходил от беспокойства.
– Я знаю, – вымученно говорит она.
Протягиваю руку, чтобы коснуться ее лица, но она отворачивается.
– Не надо, – шепчет она. Отстраняется и кивает на дверь. – Мне нужно поговорить с тобой там.
Тяжело сглатываю. В груди появляется тяжесть.
Мы заходим в мой кабинет, и я запираю за собой дверь. Сразу же обнимаю ее, крепко прижимая к себе.
– Черт. Расскажи мне, что произошло.
Она колеблется, а затем обнимает меня за талию, прижимаясь щекой к моей груди. Я чувствую, как ее сердце бьется напротив моего, дико и безумно.
Она делает глубокий, дрожащий вдох.
– Нам нужно покончить с этим, Бригс.
Предчувствие беды наполняет мою грудь.
– Покончить с чем? О чем ты?
Она фыркает и отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Ее милое лицо разрывается от боли, глаза наполняются слезами.
– Я пыталась поговорить с ней. Правда пыталась. Она... она упивается властью. Просто... она хочет, чтобы я страдала, Бригс. Она думает, что это справедливо. Говорит, что мы – это неправильно ...
– Наташа, – резко говорю я, крепко обнимая ее. – Ты достаточно умна, чтобы знать, что правильно и что неправильно. Мы – это правильно. Ты это знаешь.
– Знаю, – мягко говорит она, слеза катится по щеке. – Я знаю, что она ошибается, но это то, во что она верит. Она говорит, что я должна выбрать – я могу либо расстаться с тобой, и быть такой же несчастной, как и она, или могу остаться с тобой, и она удостовериться в том, что ты потеряешь работу.
Не могу даже осмыслить это. Единственное, что я могу понять, это количество страха, наполняющего меня, густого, тяжелого и неприятного.
– Это нелепо. Зачем? Почему?
Она пожимает плечами.
– Не знаю, она сумасшедшая. Она... предательница. Невыносимая сучка.
Обычно я бы посмеялся над этим, но в том, о чем говорит Наташа, нет ничего смешного.
– Послушай меня, – говорю ей. – Если на неё не действуют доводы, пусть так. Но я не отпущу тебя. Это не выход.
– А потерять работу это выход? – оправдывается она.
– Я не потеряю работу.
– Она сказала, что добьётся этого.
– Тогда я буду бороться, – говорю ей, начиная злиться.
– Она сделает так, что ты потеряешь работу.
– Тогда я уволюсь, – говорю я, даже не задумываясь. – Я уйду из колледжа, прежде чем она сможет что-нибудь сделать.
– Ты не можешь!
– Могу и сделаю, – говорю, всматриваясь в ее глаза, пытаясь заставить ее понять. – Это работа, моя карьера, и я люблю ее. Я много работал для этого. Но, в конце концов, это не все. Это просто работа, и я всегда могу найти другую. С другой стороны, другой тебя нет. Моя работа не определяет меня, но ты именно так и делаешь, Наташа. Твое сердце определяет мое.
Теперь слезы катятся по ее щеке, и я пытаюсь убрать их поцелуями. Она поворачивает голову, смахивая их.
– Не могу позволить тебе так поступить. Лучше я уйду из колледжа.
– Нет, – резко говорю я. – Ты этого не сделаешь. Подумай, как следует.
– Это я и делаю! – восклицает она, вырываясь из моих объятий. – Нам надо расстаться.
Холод обрушивается на меня с отвратительной скоростью.
– Наташа, – предупреждаю я ее.
– Я думаю головой, – говорит она. – Я пытаюсь хоть раз в жизни повести себя не эгоистично.
– Ты просто упрямишься ради упрямства, – говорю я.
– Пошёл ты, – язвит она. Я вздрагиваю. Это как пощечина. – Думаешь, у меня есть выбор? Думаешь, я этого хочу? Пожалуйста, Бригс, ты должен знать меня, понимать, что я не упрямлюсь. Это единственный способ.
Но это не так, совсем не так.
– Я уволюсь, – просто говорю я. – Вот и все, что нужно сделать.
Даже не паникую от этой мысли. Все ощущается правильным. Это будет тяжело, и уверен, у меня будет масса проблем. Люди не поймут. Возможно, станет труднее найти новую работу, но я сделаю это ради нее. По крайней мере, мы перестанем прятаться. Мы можем быть вместе, как следует. Свободно, хотя бы раз в жизни.
– Ты не уволишься, – говорит она, голос становится жестче. Глаза темные и блестящие. – Я тебе не позволю. И эта вина не будет висеть на моих плечах. У меня и так ее уже достаточно. Ты сохранишь работу.
– Но тогда я потеряю тебя. Как это, черт возьми, не убьет меня?! – кричу я. Мое лицо горит, лёгкие сжимаются.
– Так правильно, – кричит она. – И это единственный выход. Мне жаль.
Я недоверчиво смотрю на неё. Невероятно. Я, правда, не могу поверить, что это происходит.
– Наташа. Пожалуйста. Ты погубишь меня. Не делай этого, – тихо говорю я, голос надламывается от отчаяния. Хватаю ее за руку, сжимая, пытаясь заставить ее понять. – Не заканчивай все. Это несправедливо.
Она наблюдает за мной, я смотрю на нее, и она уничтожена, как и я.
– Знаю, что несправедливо, Бригс. Все это не справедливо. Но я уже заставила тебя потерять все хорошее в твоей жизни. Не собираюсь делать это снова.
– Но ты – все хорошее, – челюсть сжимается, кожа воспаляется, и я пытаюсь держать себя в руках.
– Ага, знаешь, – говорит она, вырываясь из моих рук, – может я и не такая.
Если бы мог, я бы задушил Мелиссу голыми руками. За мысли, что она вложила в голову Наташи. Она действительно начинает верить в них.
– Не уходи, – говорю ей. Хочу опуститься на колени, лишь бы она осталась.
– Прости, – всхлипывает она, отворачиваясь от меня, сердито вытирая слезы. – Не хочу причинять тебе боль, но я не могу сделать это. Не смогу снова пройти через это.
– Тогда не уходи, – повторяю я. – Пожалуйста, останься, бл*дь, здесь и люби меня.
Она смотрит на меня через плечо.
– Я люблю тебя, Бригс. Люблю, действительно люблю. Люблю больше всего на свете. Вот почему я должна так поступить.
Я закрываю глаза, резко вдыхая через нос.
– Тебе не обязательно так поступать, – шепчу я, впиваясь ногтями в ладони. Все в моей груди кажется напряженным и раздробленным. – Пожалуйста, умоляю, не поступай так со мной. Я – стекло в твоих руках, и я ломаюсь. Разве ты этого не видишь?
Наконец, я открываю глаза, надеясь увидеть, как что-то в ней изменилось. Решит ли она упрямиться или нет, факт остается фактом.
Она качает головой, глядя на меня самыми грустными глазами.
Она оставляет меня, потому что верит, что так правильно.
– Прости, – говорит она низким голосом и мне хочется превратиться в камень. – Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
Я смотрю на неё. Разрушаясь прямо у неё на глазах.
– Я никогда не смогу ненавидеть тебя, – удаётся выдавить мне. – Я люблю тебя.
– Тогда, если любишь, отпусти меня, – говорит она. – Позволь мне уйти. Позволь сделать все правильно.
Я качаю головой.
– Ты лишь делаешь все неправильно.
– Прощай, Бригс, – всхлипывая, говорит она, отпирает дверь и распахивает ее. – Пожалуйста, не пиши и не звони мне. Ради твоего же блага. И моего.
Затем она выбегает из двери, волосы взлетают вокруг нее, как плащ из золотого шелка, и я вынужден прислониться к столу, чтобы оставаться в вертикальном положении. Последние слова, сказанные ей тогда, столько лет назад, звенят в моих ушах, и теперь, теперь я понимаю, какую именно боль она испытывала все это время, пытаясь справиться.
Мое сердце раздавлено. Полностью. У меня, словно наковальня в груди, все толкает и толкает, пока я не могу едва дышать.
Мне хочется рухнуть на пол. Корчась от боли. Я хочу погрузиться в сильнейшие муки, уйти обратно в эти чернильные глубины. Адское страдание. Смятение, разрезающее вас на части внутри, как ядовитые бритвы.
Но на этот раз все по-другому.
Потому что я не ощущаю вину.
И не чувствую стыд.
Я зол.
По-настоящему, охрененно, зол.
Это гнев на Мелиссу, на ситуацию, на мою собственную невнимательность, мешающую мне сосредоточиться на моем разбитом сердце. Она заставляет меня двигаться. Я не собираюсь покорно отступать и признавать поражение. Я выполз прямо из ада – я уже пережил худшее. Я зашел слишком далеко, чтобы, черт побери, сдаваться из-за того, что вещи кажутся невозможными, потому что кто-то хочет сделать мою жизнь несчастной.
Никто не сделает мою жизнь несчастной кроме меня.
Наташа сказала, остаться в стороне, не контактировать с ней.
Я обеспечу ей это, на данный момент.
Но если я собираюсь вернуть ее, то должен сделать все возможное, чтобы изменить ситуацию.
Должен сделать то, что правильно.
***
Медленно проходит неделя, и я остаюсь верен ее просьбе. Я не контактирую с Наташей, хотя каждую минуту думаю о ней. Размышляю, живет ли она с Мелиссой, удалось ли ей найти новое место, или она как-то смирилась с ней и решила остаться. Не похоже, чтобы она могла так поступить, но с другой стороны, не думаю, что ей было так легко покинуть меня.
Я стараюсь не горевать по этому поводу. Это тяжело. Потому что, насколько бы я не понимал рассуждения Наташи, я не понимаю, почему она думает, что потерять работу труднее, чем потерять ее. Работа приходит и уходит. Любовь – шанс один на миллион.
Я не вижу ее в колледже на неделе, и не знаю, удача это, или невезение, и в колледже ли она вообще. Но, к сожалению, я вижу Мелиссу. Она ничего не говорит мне, но смотрит на меня с этим самодовольством, которое мне хочется стереть с ее лица. Я ничего не даю ей. Веду себя как обычный человек, даже время от времени радуюсь и кажусь чудаковатым профессором, потому что последнее, чего я хочу, чтобы она получала удовольствие от того, что сделала, чтобы насладиться моей болью. Поэтому я ношу маску, и делаю это хорошо.
Когда наконец-то наступают выходные, я лечу в Эдинбург к родителям, прося Лаклана присутствовать. Я был не слишком уверен, что хотел видеть Кайлу, но Лаклан был непреклонен, говоря, что она скоро станет моей невесткой и что она часть нашего клана. Мне пришлось согласиться.
В субботу вечером мы все собрались за обеденным столом, все выжидательно смотрят на меня. Я знаю, они думают, что у меня есть какие-то важные новости, и да, это новости, но это совсем не то, что они ожидают услышать.
На самом деле мама выглядит особенно встревоженной, думая, что я вот-вот объявлю, что Наташа беременна, или мы женимся или что-то в этом роде. Жаль ее разочаровывать.
Я прочищаю горло.
– Что ж, полагаю, вы задаетесь вопросом, зачем я попросил всех вас собраться на ужин.
– Предположу, это из-за стряпни твоей мамы, – говорит отец.
– Это правда, – отвечаю я.
– Допускаю, это из-за меня, – говорит Кайла.
– И это верно, – бросаю ей с быстрой улыбкой. – Но, вообще—то... у меня есть новости. И это не совсем хорошие новости.
– О мой бог, – ахает мама, касаясь рукой груди. – Вы с Наташей расстались.
Я наклоняю голову, раздумывая над этими словами.
– Это часть всего.
Лаклан посылает мне тяжёлый взгляд.
– Мне очень жаль, – говорит он, и я вижу, что он на самом деле очень сожалеет.
Я вздрагиваю.
– Ну, дело в том. Ладно, будет странно услышать подобное, и я знаю, что должен был сказать вам все это очень-очень давно. Просто я слишком боялся, что вы не поймёте, что будете судить меня.
– Мы никогда не будем судить тебя, Бригс, – говорит мама.
– Даже я, – добавляет Кайла.
Я вздыхаю.
– Хорошо. Начнем. Я встретил Наташу летом перед смертью Миранды. Мы встретились, как уже говорили, в офисе фестиваля короткометражных фильмов. Но на этом дело не закончилось. Было нечто такое... загадочное в ней, она манила меня, и это было что-то такое, чего я никогда раньше не испытывал. Я был дураком, мне было одиноко, и я хотел этого. Поэтому я пригласил Наташу стать моей ассистенткой для книги, – я делаю паузу. – И она согласилась, – оглядываюсь, и все еще смотрят на меня, хотя думаю, Кайла, судя по хитрому взгляду, начинает что-то понимать.
Прочищаю горло и продолжаю.
– Таким образом, тем летом, почти каждый день мы работали вместе. И я... я влюбился в нее, – я ожидаю, что моя мама ахнет, но все еще... тишина. Слышу, как работает холодильник на кухне. – И она влюбилась в меня. Я никогда не спал с ней. Я был настолько верен Миранде, насколько возможно, но, по правде говоря, я не любил ее, и не уверен, что вообще когда-то любил. Даже не близко к тому, что чувствовал, что все еще чувствую к Наташе. У меня была эмоциональная связь, и это было неправильно. Мы оба это знали. И особенно я знал, что мне нужно уйти от Миранды.
Втягиваю воздух и закрываю глаза, надеясь, что это облегчит следующую часть.
– Итак, однажды вечером я сказал Миранде. Это была неподходящая ночь для честности. Я сказал ей, что хочу развестись, и когда она отказалась, сказал ей правду, что влюблен в кое-кого другого. Она запаниковала. Она была пьяна. Взбешена. Задним числом я бы сделал многое, но я не знал. Не знал. Я не ожидал, что она схватит Хэймиша, а потом сядет в машину и поедет...
Теперь у мамы перехватывает дыхание. Я поднимаю глаза, чтобы увидеть, как все смотрят на меня, на лицах написана боль. Даже у Кайлы глаза на мокром месте.
– Вы знаете, что произошло той ночью, – быстро говорю им. – Нам больше не нужно проходить через это снова. Но сразу после этого, плавая в глубине горя и вины, я рассказал Наташе, что случилось. Я сказал ей, что это наша вина, что мы сотворили все это, и я порвал с ней, потому что у меня не было выбора. Я безумно любил ее, но как я мог любить человека, который остановил мой мир? Так что я больше никогда не видел Наташу... до прошлого месяца.
– Господи, Бригс, – говорит отец, и он редко ругается. Он качает головой, снимая очки. – Не всякий человек может справиться со стольким количеством боли. Почему ты не сказал нам?
– Потому что вы бы не поняли.
– Они бы поняли, – грубо говорит Лаклан. – Мы бы все поняли.
– Бригс, ты наш сын, как и Лаклан, – серьезным голосом говорит мама. – Ты – семья, и мы любим тебя. Мы бы никогда не осудили тебя. И не осуждаем сейчас. Только подумать, что все это время ты обвинял в том, что произошло, себя.
– Это многое объясняет, – вздыхая, добавляет папа.
– Ты не плохой человек только потому, что влюбился в кого-то другого, – говорит Кайла, глядя на меня с редкой искренностью в темных глазах. – Ты просто человек. Как и все мы.
Не могу сказать, что на сердце не теплеет от таких слов, но проблема все ещё не в этом.
Лаклан возвращается к этому, говоря:
– Так почему вы расстались?
Я громко выдыхаю.
– С чего бы начать? У одной из подруг Наташи, Мелиссы, в этом году она моя студентка, зуб на нас. Особенно на Наташу. Она знает, что мы встречаемся, и грозиться донести на меня.
– Донести за что? – спрашивает Кайла. – Ты не учитель Наташи.
– Нет. И даже в следующем году мы бы сделали все, чтобы она не оказалась в моем классе. Но эта девушка действительно может навредить. Она флиртовала со мной, пыталась подкатывать, очевидно, достать какие-то доказательства, и, конечно же, я старался вести себя максимально профессионально, отшивая ее. Но она восприимчивая. Нет, она чертова сумасшедшая. И теперь она хочет, чтобы мы страдали. Поэтому она угрожала нам обоим и сказала Наташе, что, если та не оставит меня, она сделает так, чтоб меня уволили. Кто знает, какую ложь, она может придумать.
– И поэтому она оставила тебя, – недоверчиво говорит мама.
Я киваю.
– Да. Она так и сделала. Она не хотела, чтобы я потерял работу. Она думает, что поступает правильно, но это не так.
– Она пытается спасти тебя, – тихо говорит Кайла.
– Знаю. Но она не может спасти меня, оставив. Иногда это срабатывает, но не в этом случае.
Папа прочищает горло.
– Очень благородно с ее стороны, – говорит он. – Но могу сказать, ты не примешь такое решение. Однако у тебя очень редкая должность преподавателя, и об этом стоит подумать. Такая должность появляется не каждый день.
– Нет, так и есть. Но и она уникальна. И если я должен выбирать, здесь даже и думать не надо. Я выбираю ее.
– Ну и что ты собираешься делать? – спрашивает Лаклан, начиная разрезать жаркое. Этот мужчина не может долго контролировать свой аппетит. – Что ты можешь сделать?
Качаю головой.
– Не знаю. Первым шагом было сказать вам. Следующим… думаю, я должен рассказать руководству.
– Рассказать им что? – спрашивает отец. – Что ты встречаешься со студенткой?
– Да, – говорю я. – И если это сработает, надеюсь, что увижу ее снова. Послушайте, я не могу отпустить ее, и не отпущу. Жизнь редко дает нам второй шанс.
– Но что, если ты скажешь им, и они уволят тебя, и ты не вернёшь ее? – спрашивает Кайла.
– Всегда такая оптимистка, да? – говорю ей. – В этом случае, по крайней мере, я сделаю все, что могу. Я не сдамся без борьбы.
Мои слова повисают в воздухе, все замолкают, и мы, наконец, наслаждаемся едой. Только позже, когда Лаклан собирается уходить, он притягивает меня в объятие.
Должен сказать, меня это удивляет.
– Это ещё зачем? – говорю я, отстраняясь.
Он хмурится, глядя на меня, на лбу миллион морщин.
– Это потому, что я знаю, что значит бороться. Ты не должен делать это в одиночку. Пойди и верни ее Бригс. Я с тобой. – Хлопает меня по спине.
Это адски больно.
Но его слова придают мне сил.
***
На следующее утро я встаю с утра пораньше, останавливаясь в дверях старой комнаты Лаклана и глядя на кровать, где мы с Наташей были вместе. Солнце проникает в окно, и я практически вижу ее там, улыбку на лице, ярко сияющую для меня в тот момент, когда я сказал ей, что люблю ее. В тот момент когда она позволила себе поверить.
Я вспоминаю все это и знаю, я никогда не был настолько честен, никогда не был настолько уверен в чувствах, как тогда. И поэтому я должен почтить кое-кого.
Я должен почтить память других людей.
Перед тем, как отправиться в аэропорт, я прошу водителя такси высадить меня на кладбище, где похоронены Миранда и Хэймиш. Останавливаюсь перед их могилами и опускаю наспех составленный букет поздних цветов, которые выбрал в саду моей мамы.
Утром здесь тихо, почти пусто и светит солнце. Все еще лежит туман, и птица рядом все поет и поет, сладко щебеча мелодию. Словно звуки весны, хотя наступает осень. Может быть, это знак возрождения. Возможно, мне больше не нужны признаки.
Я прочищаю горло и становлюсь над могилами, блестящими надгробными камнями.
– Вы оба знаете, что не проходит и дня, когда я не думаю о вас. Что я помню каждую красивую деталь. Это никогда не изменится. Пока я продолжаю жить, это никогда не изменится. Благодаря хорошему и плохому вы оба многому научили меня, и более того, вы научили меня тому, что значит быть живым, – я прерываюсь, делая глубокий вдох. – Я просто хотел, чтобы вы оба знали, что я люблю вас. И что я нашел кое-кого, кто делает меня очень счастливым. Все случилось так, как никто из нас и не думал, и хотел бы я, чтоб в моих силах было сделать так, чтобы вы оба были здесь со мной. Но, правда в том, что у жизни для нас другие планы, колоссальнее, чем те, которые у нас самих. Думаю ... думаю, я, наконец, готов двигаться дальше. Не знаю, куда иду, но знаю, чего хочу, и я буду бороться за это. Мне просто нужно было ваше разрешение, ваше прощение, прежде чем я пойду вперед.
Я знаю, что мертвые не могут ответить, но это не значит, что я не жду. Закрываю глаза, принимая печаль, горе и выдыхаю надежду. Я чувствую это в своих костях.
Я чувствую любовь.
И я чувствую свободу.
Глава 22
НАТАША
Прошло две недели с тех пор, как я в последний раз разговаривала с Бригсом тем ужасным днем в его кабинете, где я не только разбила себе сердце, но и сломала его тоже. Две недели и образ его, разваливающегося на моих глазах, эта боль и пустота, написанные на его лице, все время у меня перед глазами. Это все, что я вижу. И во сне, и когда просыпаюсь. Это мое наказание за то, что бросила его, чтобы поняла, как сильно обидела его.
Но я ранила и себя. Очень сильно. И меня нельзя исцелить. Как и раньше, я на краю черной дыры и очень близка к падению. Я знаю, что свободное падение очень похоже на любовь. Но счастливого конца нет.
Не знаю, как мне удается не опустить руки. Возможно потому, что я знаю, что такое глубина. Может быть, потому, что, на этот раз, это был мой выбор. Я просто знаю, что это единственное, что я могла сделать. Я разрушила его в прошлом, и наша любовь отняла у него очень много. Я больше не буду этого делать.
И, возможно, это потому, что я знаю, что, в конце концов, не смогла бы это пережить. Как он мог бы любить меня, смотреть на меня, когда знал, что я причина, по которой ему пришлось отказаться от идеальной карьеры?
Он бы обижался на меня. Я сама бы злилась на себя.
Мы бы расстались.
И у него бы снова ничего не осталось.
В его жизни было слишком много плохого.
Я просто не могу так поступить.
Ужас в том, я знаю, что он любит меня больше, чем любит свою работу. Я знаю, что все, что он сказал – правда, что ради меня он в одно мгновение оставит свою работу, сделает это ради нас. Я это знаю, и поэтому не могу допустить. Не могу позволить ему сделать такой выбор.
Так что я сделала выбор за него.
И я умираю внутри. Медленно.
Но неизбежно.
Все усугубляется тем, что я не только продолжаю встречаться с ним в колледже, к счастью, на расстоянии, хотя мне даже больно видеть его тень, но я все еще живу с Мелиссой.
И не потому, что не пыталась это исправить. Я постоянно сижу на Крейглисте и каждый день ищу соседей по квартире. Я не сдаюсь и посещаю квартиры, когда не на учебе. Но это не так просто, когда у вас не так много денег, и учеба только началась. Я почти согласилась делить квартиру с одной сердитой девушкой, пока она не сделала чрезмерно расистский комментарий о ком-то, кто подал заявку, и тогда мне пришлось убежать оттуда со всех ног.
Нет никакого лучика надежды. Никакой спасительной благодати. Мелисса не говорит мне ни слова, но почему-то это лишь ухудшает ситуацию. Она все время наблюдает за мной, пытаясь понять, куда я иду, что делаю. У меня словно есть долбаный частный детектив, следующий за мной по пятам и ожидающий, когда я совершу ошибку.
Но я ничего не делаю. Я не общалась с Бригсом, и, не считая двух электронных писем, которые я быстро удалила, собрав в кулак всю свою волю, я ничего не слышала от него. Я делаю все, что могу, чтобы удержать его в стороне от неприятностей, позволяя ему жить жизнью, которая была у него до этого.
Мне больше нечего скрывать.
Ну, честно говоря.
Это не совсем правда.
У меня задержка.
Приличная задержка.
Обычно у меня довольно регулярный цикл, поэтому это пугает меня до чертиков, и, конечно же, я вспоминаю, что у нас был незащищенный секс в Эдинбурге. На следующий день я приняла таблетку, может, чуть позже, чем должна была, но это должно было сработать, примерно в девяносто девяти процентах случаев.
Я не могу быть этим одним процентом.
Не могу.
Это просто стресс, – говорю я себе, беря домашний тест на беременность в аптеке и идя в квартиру. – У тебя сильный стресс, ты не ешь, каждый вечер плачешь, пока не уснешь.
Все это правда.
Я полная развалина. Я едва ли хожу на занятия, а по вечерам едва справляюсь со своими бумагами. И даже не начинала писать диссертацию. Трудно делать что-то, кроме как барахтаться в озере боли. А иногда я не могу дышать, потому что в груди пустота и я плачу слишком сильно, чтобы почувствовать что-нибудь.
Все это происходит по ночам, и я знаю, Мелисса может услышать меня, но я так расстроена – так потеряна – что даже не могу скрывать эмоции, не могу молчать. Знаю, она наслаждается болью, слезами, тем, как моя предположительно идеальная жизнь была разрушена, и она поставила меня на место.
Но это не так, это не мое место.
Бригс был всем.
Так что да, это стресс, – говорю я себе еще раз, когда вхожу в ванную, благодарная за то, что Мелиссы нет дома, поэтому я могу сделать все спокойно. – Просто стресс.
Я делаю глубокий вдох, следую инструкции и писаю на палочку.
Смотрю на розовые полоски.
Проходят секунды.
Я молюсь, чтобы вторая полоска не появилась.
Но появляется одна.
А затем и вторая.
Две розовых полоски.
Положительный.
– Нет, – тихо вскрикиваю я. Быстро трясу палочку, словно это изменит результат.
