Текст книги "Не бойся волков"

Автор книги: Карин Фоссум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Не знаю.

– Позвони ему, – предложил Скарре, – возможно, посыльному известно, где она хранила деньги. Если, конечно, Халдис ему доверяла.

– Полагаю, что доверяла, – ответил Гурвин, набирая номер посыльного. Поговорив с ним, ленсман сообщил: – Он говорит, что бумажник она держала в металлической хлебнице, которая стоит на кухне. Знаешь, а я ведь открывал ее – там лежало полбуханки хлеба, и больше ничего не было. Посыльный говорит, что бумажник у нее из красной кожи под крокодиловую, на «молнии».

Скарре вновь посмотрел на протокол:

– Здесь говорится, что поблизости от ее дома видели человека по имени Эркки Йорма. Расскажи мне о нем. И можно ли верить словам мальчика, который видел его?

– Это под вопросом, – вспомнив Канника, ленсман улыбнулся, – но если он говорит правду, то у нас появляется потрясающая версия. Вообще-то Эркки лечился в психиатрической лечебнице в Вардене, но недавно сбежал оттуда. А вырос он в наших местах. Иначе говоря, он вполне мог сюда вернуться и, возможно, бродит теперь по лесу где-нибудь неподалеку.

– Но вот способен ли он на убийство?

– Ну, с головой у него непорядок.

– Расскажи о нем. Кто он вообще такой?

– Молодой парень, примерно твоего возраста. Родился в Финляндии, в Валтимо. У родителей помимо него была еще младшая дочь. Он всегда был со странностями. Я уж не знаю, какой ему поставили диагноз, но живет он в своем мире. И так уже много лет.

– А он опасен?

– Этого мы не знаем. О нем столько слухов ходит, и я сомневаюсь, что все они правдивые. Он уже почти ходячая легенда, им по вечерам детей пугают, чтобы побыстрее загнать домой. Я и сам так поступаю.

– Но его отправили в лечебницу против воли. Следовательно, считают опасным?

– Наверное, он в первую очередь представляет опасность для себя самого. Просто каждый раз, когда в деревне происходит что-то плохое, во всем винят Эркки. И так было всегда, с самого его детства. А если его не обвиняют, то кажется, будто он жалеет, что не может взять на себя вину. И ради чего только он так себя ведет?.. И еще он разговаривает сам с собой.

– То есть он явно психически нездоров?

– Наверняка. И неудивительно, что именно Эркки появился возле дома Халдис в тот самый день, когда ее убили. Нечто подобное и раньше случалось. Однако его вину никогда не удавалось доказать. Он лишь бродит по окрестностям, будто дурное предзнаменование. Как та черная птица, которая в сказках предвещает смерть. Прости, я что-то отвлекся… – Гурвин вздохнул. – Я просто пытаюсь описать его так, как описал бы любой другой местный житель…

– И давно он заболел? – Скарре стряхнул пепел в стаканчик из-под кофе.

– Точно не знаю, но, похоже, он всегда таким был. Он всегда отличался от других. Такой странный. И людей чурается. У него никогда не было друзей. По-моему, он в них и не нуждался. Мать умерла, когда Эркки было восемь лет, и это, наверное, тогда и началось. После смерти матери отец увез Эркки с сестрой в Штаты, в Нью-Йорк, где они прожили следующие семь лет. Ходят слухи, что там Эркки отдали на обучение к волшебнику.

– К волшебнику? – улыбнулся Скарре. – То есть к фокуснику?

– Точно не знаю. Видимо, это кто-то наподобие колдуна. А когда они вернулись в Норвегию, поползли слухи, что Эркки обладает особым даром: якобы если он захочет чего-то, то это обязательно произойдет.

– Ну надо же! – Скарре недоверчиво покачал головой.

– Ты, конечно, будешь смеяться, но даже те, у кого котелок варит получше, чем у нас с тобой, могут много странного порассказать про Эркки Йорму. Например, Торвальд Хорн рассказывал, что, учуяв Эркки, собака у них начинала рычать, причем довольно задолго до появления самого Эркки. Пес будто издалека его чуял. Вообще-то пахнет от Эркки неприятно, он такой неопрятный. Рассказывают, что, когда он шел по дороге, лошади разбегались в стороны. Что рядом с ним останавливались часы. А электрические лампочки взрывались. И еще, что двери захлопывались сами собой. Эркки – словно ветер, который налетит вдруг откуда ни возьмись и развеет по воздуху листву. Да вдобавок и смотрит он так, будто пришел из другой вселенной, более развитой… Ты уж извини, – опомнился Гурвин, – что я о нем только плохое рассказываю. Но никакого оправдания ему я найти не могу. Эркки – человек во всех смыслах неприятный и мерзкий.

– Ладно, пусть Эркки – прекрасный фокусник, или притворщик, или же больной, – задумчиво проговорил Скарре, – но этого недостаточно, чтобы обвинить его в убийстве. Мы свяжемся с клиникой и поговорим с его лечащим врачом. Он наверняка сможет прояснить некоторые моменты. И мы в любом случае должны отыскать Эркки и узнать, что он там делал. А отпечатки пальцев на тяпке совсем плохие?

– Там отпечатки пальцев самой Халдис и два чужих, но смазанных. Вообще-то это довольно странно. Черенок у тяпки из стеклопластика, и ее собственные отпечатки прекрасно видны. Он не мог протереть тяпку, не смазав их. Но в доме мы тоже обнаружили множество отпечатков, а на крыльце – кровавые следы от обуви, и еще в коридоре и на кухне. Возможно, это следы от кроссовок. Рисунок на подошве очень четкий, надеюсь, он нам пригодится. Криминалисты подготовят слепки. Значит, убийство произошло в коридоре. Халдис стояла, повернувшись спиной к крыльцу, а убийца вышел к ней из дома. Может статься, в руках у Халдис была тяпка, а он выхватил ее. И, по идее, он должен был оставить целую кучу отпечатков. Не понимаю, зачем ему понадобилось убивать ее. Запросто мог взять деньги и сбежать, если, конечно, он полез к ней за деньгами. И Халдис не догнала бы его… Но я хорошо знал Халдис – она была упрямой. Готов поспорить, что она встала в дверях и решила его не выпускать. Я прямо так и представляю себе, – тихо сказал он, – как ее распирает праведный гнев.

– Но он мог пойти на убийство еще и потому, что Халдис узнала его. И боялся, что она на него заявит.

– Верно, – задумчиво согласился Гурвин, – а с Эркки они были знакомы. И когда он сбежал из клиники, то наверняка оказался на мели. Ему нужны были деньги.

Скарре кивнул.

– Но вряд ли ему досталось много, – продолжал ленсман, – она едва ли хранила в доме наличные. Все-таки жила она одна.

– Да. Но людей вокруг не было, поэтому она, скорее всего, не очень боялась, что ее ограбят. С ней прежде не происходило ничего подобного?

– Нет. К тому же она была смелой. Не удивлюсь, если она первой набросилась на него, размахивая тяпкой.

– В таком случае она могла и ранить убийцу.

– Ты видел фотографии ее тела?

– Да, я их просмотрел.

– Довольно неприглядное зрелище, правда?

Скарре мельком вспомнил снимки, которые ему прямо с утра пораньше сунули под нос, и почувствовал дурноту.

– А где живет отец Эркки Йормы?

– Он вернулся в Штаты.

– А сестра?

– И она тоже.

– Они не общаются с ним?

– Нет. Они бы не против, но Эркки сам не желает их видеть.

– Ты не знаешь почему?

– Считает их недостойными себя.

– Вон оно что…

– Он полагает, что лучше всех остальных. Эркки живет в собственном мире, и законы там другие. В том мире он хозяин. Это сложно объяснить. Надо его увидеть – и тогда все поймешь.

– Но Эркки, очевидно, в отчаянии? Ведь он тяжело болен…

– В отчаянии? – переспросил Гурвин, будто подобная мысль никогда не приходила ему в голову. – Ну, тогда он отлично притворяется.

– Мы объявили его в розыск. – Скарре кивнул в сторону дороги: – Свозишь меня туда? Хочу осмотреть ее дом.

Гурвин снял со спинки стула куртку и на секунду остановился.

– Возьмем «субару», – тихо предложил он, – дорога там жутко крутая.

Лес вокруг дома Халдис казался еще более густым, чем обычно. Деревья будто выпрямились, в последний раз отдавая дань почтения женщине, которая поддерживала здесь жизнь. Во дворе перед домом всегда царил порядок, она никогда не оставляла там инструменты или тачку и одежду никогда не бросала на завалинке, однако сейчас двор выглядел по-особому пустынным. Жизнь словно покинула его. Цветы под окном кухни уже увяли – зной спалил их всего за сутки. Кровь с лестницы смыли, однако на ступеньках по-прежнему виднелось темное пятно. Скарре посмотрел в сторону леса.

– А что здесь делал мальчик?

– Стрелял ворон из лука.

– И ему разрешили?

– Нет конечно. Он сам себе хозяин. Мальчишка живет в приюте.

Скарре сразу все понял.

– И он узнал Эркки?

– Да. Эркки легко узнать. Мальчишку мне жаль: сначала он обнаружил тело Халдис, а потом заметил за деревом Эркки. Когда прибежал ко мне, я думал, у него сердце из груди выпрыгнет. Он, скорее всего, боялся, что окажется следующей жертвой.

– А Эркки понял, что его заметили?

– Мальчишка полагает, что да.

– Но Эркки не пытался ему помешать?

– Видимо, нет. Он убежал в лес.

– Давай зайдем в дом.

Гурвин прошел вперед и отпер дверь. Они оказались сначала в маленькой прихожей, откуда попали на кухню. Ступая по покрытому линолеумом полу, Якоб Скарре оглядел чистую кухоньку, и образ Халдис Хорн приобрел явственные очертания. Начищенные до блеска медные кастрюли. Старомодная раковина с обтянутыми зеленой резиной краями. Старый холодильник. Вчерашняя газета на подоконнике. Все вокруг криминалисты вымыли и пропылесосили. Скарре приоткрыл хлебницу.

– Где вы обнаружили посторонние отпечатки пальцев?

– На дверной ручке и на косяке кухонной двери. На хлебнице только отпечатки Халдис. Если те, другие, отпечатки оставил убийца, то почему на тяпке они такие плохие? И почему на хлебнице нет его отпечатков? Как ему удалось достать оттуда бумажник, не оставив никаких следов, хотя на двери отпечатки есть? Непонятно…

Скарре зажмурился.

– Но ведь в дом заходили и другие люди? Они тоже могли оставить отпечатки…

– Здесь почти никого не бывало. И, кстати, мы нашли письмо, – сказал Гурвин, – оно отправлено на этой неделе из Осло. «На днях заеду. Пока. Кристофер».

– Родственник?

– Мы пока не знаем. Но, по-моему, Халдис была знакома с убийцей. И статистика тут на моей стороне. Естественно, он испугался.

– Да, люди вообще существа нервные.

Скарре прошел в гостиную, где стояло кресло-качалка, а на нем лежал пушистый плед. Он поднес плед к носу и осторожно понюхал, вдохнув запах мыла и камфары. Вдруг в нос его кольнул прилипший к пледу волос. Двумя пальцами Скарре снял волос с ткани – длиной тот был около полуметра, а цветом напоминал серебро.

– У нее были такие длинные волосы? – изумленно спросил он.

Гурвин кивнул:

– В молодости она слыла красавицей. Мы были детьми и этого не понимали – просто считали ее пухленькой и милой. Вон там висит ее свадебная фотография.

Скарре подошел поближе. Халдис Хорн в свадебном платье могла любого свести с ума.

– Это платье сшито из парашютной ткани, – пояснил Гурвин, – а фата – из старой английской занавески. Халдис сама об этом рассказывала, а мы тихо слушали, как и полагается детям: нам хотелось отплатить за землянику и ревень. – И, резко развернувшись, ленсман вышел на кухню.

– А где здесь спальня? – крикнул Скарре.

– За зеленой шторой.

Скарре отодвинул штору и заглянул внутрь. Спальня представляла собой узкую маленькую комнатку, в которой стояла кровать с высокой спинкой. Та часть, на которой прежде спал Торвальд, была аккуратно заправлена. Из окна спальни просматривались лес и задняя стена сарая. Над кроватью висело стихотворение в рамке.

 
Он прилетел с соколами,
С юга. Огонь его
Сжигает все, не оставляя ничего живого.
И за мошек, что ты спрятал от него,
Он потребует расплаты.
 

Внизу кто-то – возможно, сама Халдис – синими чернилами подписал: «Как страшно!» Улыбнувшись, Скарре заметил вдруг, что ленсман вышел из дома. Он пошел следом, шаря глазами по траве в надежде обнаружить что-нибудь важное, что другие упустили. Окурок, обгорелую спичку, все что угодно. Он посмотрел на дом – прямо под окном кухни деревянная обшивка была пробита. Пробоину заделали, но след все равно был заметен.

– Это произошло в день смерти Торвальда, – сказал Гурвин, показав на щель. – Халдис была на кухне, а Торвальд сел в трактор. Халдис помахала ему – мол, скоро обедать, – и ей вдруг показалось, что трактор едет чересчур быстро, будто Торвальду захотелось тряхнуть стариной и покрасоваться перед женой. С жутким ревом трактор проехал по тропинке и в следующий миг врезался в стену. Халдис кинулась к кабинке и увидела, что муж упал ничком на руль. Он умер мгновенно.

Скарре вновь взглянул в сторону леса.

– Как считаешь, где нам искать Эркки?

Прищурившись, Гурвин посмотрел на солнце.

– Он, скорее всего, бродит где-то поблизости. Ночует где придется. В свою квартиру он не возвращался, по крайней мере пока. Возможно, он по-прежнему в лесу.

– И дальше жилья нет?

– Можно сказать, что нет. Четыреста тридцать квадратных километров леса. На той стороне холма есть летние дома. И кое-где в лесу есть участки, прежде принадлежавшие финнам, на некоторых из них сохранились пастушьи домики. Осенью туда захаживают охотники или ягодники. Эркки выносливый и может много пройти, но бесцельно шататься по лесу довольно утомительно. Возможно, он вообще спрятался в больничном подвале и сидит там. Или поймал попутку и сейчас едет в Швецию. Или домой в Финляндию. Он бродяга.

– Если он действительно такой странный, заметить его несложно.

– Хм… Несложно… Эркки осторожный, он способен появиться откуда ни возьмись, когда никто его не ждет.

– У нас прекрасные собаки-ищейки, – с надеждой сказал Скарре. – Не знаешь, он принимает лекарства?

– Лучше уточни в клинике. А это тебе зачем?

Скарре пожал плечами:

– Просто думаю, что может случиться, если он вдруг перестанет их принимать.

– Возможно, тогда его внутренние голоса возьмут верх.

– Ну, у всех у нас есть внутренний голос, – улыбнулся Скарре.

– К несчастью, да. – Гурвин кивнул. – Но не все мы ему подчиняемся.

Гурвин поехал по лесной дороге. Из-под колес поднималось облако пыли.

– Где бы Эркки ни появился, там обязательно происходит что-нибудь жуткое, – резко сказал он, – а его мать умерла, когда Эркки было восемь лет… Я уже упоминал об этом?

Скарре кивнул.

– Она упала с лестницы и расшиблась насмерть. Эркки взял на себя вину за ее смерть.

– Взял на себя вину? Как это?

– Он пугал этой историей других детей, и от страха те перестали с ним видеться. По-моему, он этого и добивался. Еще через несколько лет возле церкви нашли труп одного пожилого мужчины. По официальной версии, он свалился со стремянки. Но люди видели рядом с телом Эркки. Понимаешь, не важно, связан он со смертью Халдис или нет, – деревенские уже все для себя решили. И если тебе интересно мое мнение, я с ними согласен. Оглядись – здесь нет жилья. Посторонним никогда не придет в голову бродить по окрестностям. А Эркки вырос здесь, он хорошо знает наши места.

– Но зачастую бывает, – медленно начал Скарре, стараясь, чтобы его голос не звучал чересчур назидательно, – что люди преувеличивают, когда рассказывают о том, что якобы натворил какой-нибудь душевнобольной. Многие страдают от предрассудков. От страха и невежества. Но тебе-то следует трезво смотреть на вещи. Ты знаешь Эркки и был знаком с Халдис. Когда это дойдет до журналистов, они выставят Эркки настоящим чудовищем.

Гурвин взглянул на Скарре.

– Все это слишком сложно… Он одиночка, старается избегать людей и почти никогда ни с кем не разговаривает, поэтому мы не знаем, кто он такой. Каков он на самом деле…

– Он болен, – сказал Скарре.

– Да, так говорят. Но мне по-прежнему неясно… – ленсман покачал головой, – не понимаю, как какие-то голоса могут проникнуть в сознание и толкать человека на поступки, о которых он сам потом забывает.

– Мы не можем утверждать, что это – его рук дело.

– У нас есть отпечатки пальцев и следы на полу. Пусть он чокнутый, который помнит лишь то, что ему захочется. Но от улик никуда не деться. И на этот раз улики у нас есть.

– Похоже, вам все же хочется повесить убийство на Эркки? – Голос Скарре звучал совершенно безобидно, и ленсман ничего не заподозрил.

– Было бы неплохо. Мы все тут вздохнули с облегчением, когда его наконец упекли в лечебницу по пятому параграфу. Мы в кои-то веки точно знали, где он находится. А сейчас он бродит по округе и разговаривает сам с собой. О господи… Пока он на свободе, мои дети не будут гулять до темноты.

– Возможно, Эркки боится еще сильнее, чем твои дети, – тихо предположил Скарре.

Сжав губы, Гурвин надавил на педаль газа.

– Ты не из наших краев. И не знаешь его…

– Верно, – с улыбкой согласился Скарре, – но должен признать, что ты пробудил во мне любопытство.

– Ты так свято веришь в людей. Просто счастливчик, – сказал Гурвин, – но не забывай, что Халдис мертва. Кто-то убил ее. Пришел туда, взял тяпку, замахнулся и всадил лезвие прямо ей в глаз. Эркки это или кто другой, я жалею лишь о том, что он имеет право на защиту. Хотя поступок его ничем нельзя оправдать…

– Никто не собирается оправдывать его, – возразил Скарре, – но человека следует защищать. И к тому же точная причина смерти нам неизвестна. У тебя в машине можно курить?

Кивнув, Гурвин тоже принялся искать сигареты.

– А начальник твой – расскажи, какой он.

Скарре улыбнулся – обычная история, когда речь заходит о Конраде Сейере.

– Строгий. Немного властный. Замкнутый. Очень толковый. Видит на пять метров вглубь. Скрупулезный, терпеливый, надежный и выносливый. Слабое место – маленькие дети и пожилые женщины.

– Но не молоденькие?

– Он вдовец, – Скарре посмотрел в окно, – единственной клятвой в его жизни было оставаться с ней, пока смерть их не разлучит. Но Сейеру кажется, что в клятве говорится и о его собственной смерти тоже.

* * *

Сейер вглядывался в серый монитор: помещение банка, стойка, выходящее на площадь окно. Лучи солнца, от которых запись теряет четкость. Он просмотрел всю ее от начала до конца, но качество оказалось неважным. Узнать кого-то по ней было невозможно. И машина как сквозь землю провалилась. Они перекрыли все трассы, но маленького белого автомобиля не обнаружили. Возможно, грабитель давно бросил машину, а может, перебрался на южный берег, вернулся в центр города и спрятал автомобиль где-нибудь там. В глубине души Сейер надеялся, что заложницу он отпустил, но уверенности не было. Откинувшись на спинку стула, он вытянул ноги, ослабил узел галстука и закатал рукава. Рубашка совсем измялась…

Полицейские уже по всей форме допросили кассиршу, заведующего банком и остальных свидетелей, оказавшихся поблизости, когда грабитель выскочил наружу. Собственные показания Сейер тоже записал и едва голову не сломал, пока пытался вспомнить детали. Полицейский художник слушал и кивал, и портрет вышел на славу. Сейер сам признал, что сходство получилось удивительным. По крайней мере, вначале ему так показалось. А потом он засомневался…

В дверь постучали, и Сейер выпрямился. На пороге появились Скарре с ленсманом Гурвином. Ленсман с любопытством разглядывал Сейера.

– Говорят, у вас один парень взял заложницу… – Повертев в руках солнечные очки, Гурвин уселся на свободный стул. Теперь они поменялись ролями, это его вызвали в отделение, а перед ним сидят серьезные ребята, работающие с новейшим оборудованием.

– Вот, просматриваю нашу бесполезную запись, – мрачно проговорил Сейер, – качество никудышное.

– А можно нам тоже взглянуть? – спросил Скарре.

– Конечно. Надевайте очки, если у вас они есть. – Он запустил кассету и приготовился услышать изумленные возгласы. Вот стойка. Вот выходящая на площадь дверь открывается, и внутрь заходит девушка. Она неуверенно осматривается и направляется к брошюрам. А всего через пятнадцать секунд появляется грабитель – увидев, что в банке уже есть посетитель, он резко останавливается, но потом хватает какой-то бланк и начинает заполнять его. Дверь открывается в третий раз, и коллеги изумленно ахают – все как он и ожидал.

– Елки-палки! – воскликнул Скарре. – Конрад, это же ты! – И он удивленно воззрился на начальника.

Сейер засмеялся. Гурвин переводил недоуменный взгляд с одного полицейского на другого.

– Ясное дело, это я. Я как раз шел на работу и в переулке заметил подозрительного парня. Я оглянулся и увидел, что он зашел в банк. Поэтому и двинулся следом.

– А что потом?

– Сами видите: я вошел, осмотрелся, заметил девушку. Мне показалось, что там все в порядке, и я ушел. – Сейер расстроенно взглянул на них. – Я просто-напросто взял и ушел оттуда.

Скарре расхохотался, а Гурвин почувствовал, как ему недостает подобных коллег.

– И как только я вышел оттуда, он начал действовать. Смотрите внимательно: вот он приближается к ней и хватает. Вскоре раздался выстрел.

Открыв рот, Гурвин моргнул и недоверчиво уставился на них.

– Нам нужно отыскать эту девушку, – сказал Сейер, – если мы не спасем ее, боюсь, у грабителей пойдет мода на заложников. А хуже ничего не придумаешь… Но запись такая отвратительная, что опознать девушку практически невозможно, даже если близкие заявят сегодня о ее исчезновении. И тем не менее, – перемотав запись, Сейер вновь начал просматривать ее, – что-то здесь не так…

– И что именно? – решил уточнить Скарре.

– Реакция самой заложницы. Или, точнее, отсутствие реакции. Она не кричит, не машет руками. Словно она в трансе. Или же происходящее не удивляет ее. Будто она ожидала этого. Возможно, они в сговоре.

Скарре удивленно посмотрел на Сейера.

– Возможно, они всё спланировали заранее. Может, она – его подружка.

– Вряд ли она его подружка, – пробормотал Гурвин, не отрывая взгляда от монитора, – заложник – мужчина. И зовут его Эркки Йорма.

* * *

Мысль эта пришла к нему внезапно, отозвавшись в голове тупым толчком. Он взял в заложники чокнутого!

Он ехал как мог быстро, но старался не привлекать к себе особого внимания и не отрывал взгляда от зеркала заднего вида. Сердце по-прежнему колотилось, тело было напряжено, а дыхание – прерывисто, из-за чего голова начинала кружиться. Он глянул исподлобья на пассажира:

– Ты мне не ответил: чего ты делал в банке в такую рань?

В голове у Эркки загрохотала барабанная дробь – грохот был ужасным и сбивчивым. Эркки не ответил. Сжимая и разжимая кулаки, он разглядывал пол, будто пытался отыскать там что-то. Барабанная дробь поглотила слова. Главное – не шевелиться. И ничего не говорить. Покачиваясь, Эркки прикрыл глаза.

– Я спрашиваю: какого хрена ты потащился в такую рань в банк?!

Его резкий голос достиг наконец сознания Эркки. Парень напуган… Отметив это, Эркки начал формулировать ответ. Нестор прислушивался к его мыслям – он должен одобрить ответ, прежде чем Эркки произнесет его вслух. Поэтому нужно время… Нестор – очень въедливый. Нестор бывает…

– Ты чего, глухой?

«Глухой? Я?» – подумал Эркки. Новый вопрос – значит, нужен еще один ответ. Эркки на время прекратил обдумывать первый вопрос и занялся вторым. Нестор прислушивался. Пальто молчало. «Нет, – решил Эркки, – слышу я хорошо. Мне слышно, как в его венах пульсирует кровь. Прямо сейчас давление у него поднялось, и он изо всех сил старается наладить контакт. Но разве можно отвечать, не продумав хорошенько ответ? Ведь уважение – это когда, прежде чем ответить, долго собираешься с мыслями. Но, с другой стороны, заслуживает ли он уважения? Хотя бы за что-то?»

Отнять у молодой женщины деньги – не великое достижение, во всяком случае, по мнению Эркки. К тому же этот человек вооружен. Однако, скорее всего, он просто перевозбудился из-за собственного подвига, даже щеки надулись, вот он и хочет разрядить обстановку.

– Да ответишь ты или нет наконец?!

У него был красивый тенор, но барабаны заглушали его, перемешивая слова и придавая им дребезжащий отзвук. «Жаль… – подумал Эркки. – Мужчинам отчего-то плевать на собственный голос… Их больше заботят мускулы. И прическа. И хорошо сидящие джинсы. Совершенно убогие интересы». Эркки понял, что может довести взрослого мужчину практически до белого каления, и для этого ему даже и делать ничего не приходится. Нужно лишь молчать. Люди не любят, когда им не отвечают. Когда они не могут выяснить, кто ты. Каков ты на самом деле. Эркки молчал.

Дышал грабитель тяжело, от напряжения у него даже волосы намокли. Взглянув в зеркало, он сбросил скорость, съехал на обочину и остановился, но двигатель глушить не стал. Посмотрел на Эркки и прошипел:

– Мне нужно раздеться. И не думай сбежать!

Сбегать Эркки не собирался. Пистолет в руках грабителя ему не нравился – от его дула будто исходил невидимый луч. Но теперь грабитель положил пистолет на приборную панель и, не снимая перчаток, стащил с себя свитер и вельветовые брюки. Двигаться в тесной машине было нелегко. Стягивая штаны, он пыхтел и чертыхался, а когда все же справился с брюками, пот тек с него градом. Под теплой одеждой у него оказалось что-то наподобие маскарадного костюма. Так решил Эркки. Из глубины Подвала доносился хохот Нестора. Под брюками были поддеты яркие бермуды с фруктами и пальмами, а под свитером – голубая майка с утенком Дональдом. Наклонившись к Эркки, он открыл бардачок, вытащил оттуда солнечные очки и водрузил их себе на нос. Эркки не мог глаз отвести от такой прекрасной маскировки. Хотя мускулистое тело довольно странно смотрелось под цветастой майкой… Теперь грабитель старался сдерживаться.

– Ты все равно ни черта не понимаешь, поэтому просто заткнись и молчи! Молчи, если тебя не спрашивают!

Но Эркки и так ничего не говорил. На нем была кожаная куртка и темные брюки, но он даже не вспотел. Он старался не шевелиться – когда не двигаешься, тебя почти не видно.

– Фу, ну и воняет от тебя! – Грабитель с отвращением фыркнул и еще ниже опустил окно. Эркки не понял, ожидают ли от него ответа или же парню просто захотелось выпустить пар. И на всякий случай Эркки вновь промолчал. К тому же Нестор как раз начал напевать красивый псалом, поэтому нужно наслаждаться мгновением, пока Нестор в хорошем расположении духа. Эркки не задумывался о будущем или настоящем, его силы уходили на то, чтобы закрыться в себе, отгородиться от чужого – от этого человека, от происходящего, от пистолета. И лишь кулаки сжимались и разжимались быстрее и быстрее.

– Прекрати дергать руками! – резко приказал грабитель. – Выглядит отвратно! Черт, да от этого спятить можно!

Тогда Эркки начал раскачиваться. Как здесь стать невидимкой, если рядом сидит грозовая туча, которая все никак не рассеется. Эркки отвернулся и посмотрел в окно. Барабанная дробь надоела ему, и он слегка пошевелил рукой, будто отмахиваясь от нее.

– Тебя, наверное, деньги не интересуют, – сказал грабитель, немного успокоившись, – ты хоть понимаешь, зачем они вообще нужны?

Эркки вслушивался: голос звучал тише, на этот раз удивительно ясно, а в вопросе послышалось любопытство. Интересуют ли его деньги? В какой-то степени да. Но у него уже есть несколько крон – во внутреннем кармане. Поэтому можно ответить да, а можно и нет. Что же ему сказать?

– По-моему, ты сбежал из психушки. Там, должно быть, непросто. Многие сбегают, а потом возвращаются, поджав хвост. Так ты один из них, да?

«Один из них…» Вопрос почти растрогал Эркки: парню так хотелось узнать, кто же он такой… Эркки вновь прикрыл глаза. Где-то позади него медленно стирались очертания города. Злые намерения? Или никаких? Эркки понял, что не может определить его место. «Бобы, мясо и сало, – подумал он, – кровь, пот и слезы». Он встревожился. Дорога поднималась в гору. Там, впереди, на самой вершине холма, слева будет смотровая площадка. Эркки узнал окрестности: по этой дороге он бродил много лет. Они заехали в туннель, и в салоне стало вдруг темно. Водитель занервничал, будто опасаясь, что Эркки нападет на него. В правой руке он зажал пистолет, а солнечные очки немедленно снял. Потом они выехали из туннеля, и Эркки заморгал. Еще километр – и они уткнутся в платный шлагбаум, причем отдельного подъезда к автомату там нет, и водителю придется либо выйти и заплатить, либо на полном ходу врезаться в шлагбаум, деревянную палку с красными и белыми полосами. Видимо, водитель тоже об этом подумал, потому что он сбавил скорость и прорычал:

– Ты давай без фокусов!

Но ничего подобного Эркки и в голову не приходило, он лишь старался сидеть не шелохнувшись, стать невидимкой, однако тело его жило собственной жизнью и слушаться не желало. Грабитель слегка надавил на тормоз. Он принял решение. Резко свернув влево, он двинулся к смотровой площадке. Эркки не знал, зачем они туда едут, но машин на дороге нет, пока еще слишком рано, и они скорее всего никого там не встретят. Крепко сжав пистолет, грабитель вытер кулаком пот со лба. Машина карабкалась вверх по проселочной дороге, а из-под колес летели песок и пыль. Далеко внизу виднелась трасса с блестящими, словно игрушечными, автомобильчиками. Вновь резко повернув, он подъехал к ограде. Отсюда было видно шлагбаум. Они посмотрели вниз одновременно. Возле шлагбаума стояли две полицейские машины. Грабитель ахнул и, стиснув зубы, с шипением выпустил воздух. Он включил задний ход и отъехал от ограды, а потом остановил машину и принялся постукивать пистолетом о руль. Его охватило смятение – Эркки слышал это. Парень вот-вот взорвется, пот ручьями стекал по лбу, а сердце работало на полную мощность. Если сейчас перерезать ему сонную артерию, то кровь брызнет с такой силой, что запачкает и шлагбаум, и полицейских.

– Ладно, приятель. Какие есть предложения?

«Приятель»… Убожество какое… Бедняга совсем растерялся. Нет, это невыносимо, Эркки захотелось сбежать оттуда. Осторожно скосив глаза, он посмотрел на лес и заметил что-то вроде тропинки. Эркки проделал это почти незаметно, но грабитель все видел. Он зорко следил за Эркки. К грабителю вновь вернулась способность трезво рассуждать, он завел машину, развернулся и заехал в лес. Сначала дорога была достаточно широкой, и ему удалось углубиться метров на пятнадцать – двадцать в лесную чащу, где дорога превращалась в хорошо натоптанную тропинку. Теперь машина была скрыта густыми кустами, и с площадки ее видно не было. Перегнувшись через спинку кресла, грабитель взял с заднего сиденья сумку.

– Дальше пойдем пешком.

Эркки не двигался. Грабитель вышел из машины, подошел к дверце со стороны Эркки и махнул пистолетом.

– Пойдешь вперед. Дорога сухая, идти будет легко. Переждем в лесу до ночи. Они скоро уйдут, у них и так людей не хватает. Давай же! Шевелись!

Не шевелиться. Ничего не говорить. Он услышал, что Пальто проснулось и заколыхалось, а Нестор начал пересказывать ему последние события. Они так смеялись, что тело Эркки задрожало, и он приложил руку к груди, чтобы унять дрожь.

– Да что с тобой такое?! Прекрати придуриваться! Меня все равно не обманешь! Давай выходи из машины!

Эркки медленно вылез наружу. Грабитель открыл багажник и заглянул туда. На какой-то безумный миг Эркки решил было, что сейчас его запрут в тесном багажнике, где ничего не видно и невозможно двинуться. Однако грабитель лишь нагнулся и вытащил из багажника какой-то сверток. Он развернул сверток, который оказался куском пленки, и огляделся. Зеленая листва. Зеленая пленка. Грабитель посмотрел на Эркки.