Текст книги "Не бойся волков"

Автор книги: Карин Фоссум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Ничего, переживу.

Настроение у них улучшилось. Внезапно в голубом небе показался сверкающий на солнце самолет. Сейер проводил его взглядом. Там, наверху, прохлада и простор. Сейер представил себя в самолете с парашютом на спине. Вот он открывает дверцу и смотрит в пустоту, а потом летит вниз – сперва быстро, а потом парашют раскрывается, и он медленно парит в воздухе.

– Видишь, Якоб? – Повернувшись к Скарре, он показал на самолет.

Скарре испуганно посмотрел вверх, и в его голове замелькали самые ужасные картины.

* * *

– Тут у кого-нибудь есть зеркальце? – Морган скосил глаза, пытаясь разглядеть собственный нос, и выругался.

– Зачем тебе зеркало, если есть друзья, – прогнусавил из-за шкафа Эркки.

Морган посмотрел на Канника.

– Какой говорливый! А ведь по нему и не скажешь!

– У меня в чемоданчике есть зеркальце, – тихо проговорил Канник. Он никак не мог заставить себя посмотреть Эркки в глаза. Кто знает, может, этот псих сейчас придумывает какой-нибудь дикий способ, чтобы его убить? И физиономия у него такая странная…

– Эркки, принеси, – распорядился Морган.

Эркки не ответил. Его охватила легкая дремота, он устал, но и усталость была приятной. Морган встал и сам вышел на крыльцо, где стоял чемоданчик. Втащил его в дом вместе с луком, открыл и отыскал маленькое квадратное зеркальце размером десять на десять сантиметров. Морган медленно поднес его к лицу.

– Вот черт! Какой ужас!

Прежде Канник не задумывался о том, что Моргану не разглядеть собственного носа. И теперь он увидел все как есть. А зрелище и правда было ужасным.

– Эркки, у меня заражение! Я так и знал! – Держа в руках зеркало, он топнул ногой.

– Весь мир заражен, – пробормотал Эркки, – болезнь, смерть и убожество.

– Когда начнется столбняк? – спросил Морган, и рука, в которой он держал зеркальце, задрожала.

– Через несколько дней, – попытался успокоить его Канник.

– Точно? Ты в этом разбираешься?

– Нет.

Обиженно вздохнув, Морган отбросил зеркало в сторону. От вида кровоточащего носа он едва не сошел с ума. Боль почти стихла, и тошнота прошла. Осталась лишь слабость, но это из-за голода и жажды. Нет, надо отвлечься и подумать о чем-нибудь еще. Морган посмотрел на Канника и зажмурился.

– Значит, ты стал свидетелем убийства? Давай рассказывай. Как это было?

Канник вытаращил глаза.

– Нет, – ответил он, – я не был свидетелем.

– Разве? А по радио сказали, что был.

Канник склонил голову и прошептал:

– Я только видел, как он оттуда убегает…

– А этот человек сейчас присутствует здесь? Подними руку и укажи на него, чтобы присяжные увидели! – торжественно проговорил Морган.

Канник что было сил сжал руки. Ни за что на свете он не укажет на Эркки.

– И ты разболтал об этом полицейским?

– Я не разбалтывал! Они меня спросили, что я там видел. Я лишь ответил на вопрос, – оправдывался Канник.

Он говорил так тихо, что Морган наклонился поближе.

– Не смей изворачиваться! Ясное дело, ты обо всем разболтал. Ты знал эту старуху?

– Да.

Голова Эркки свесилась набок. Казалось, будто он спит.

– Он ничего не рассказывает, – сказал Морган, – у него в голове настоящая каша.

– Каша?

– Он обо всем забыл.

– Забыл? Как это?

– Возможно, он даже не помнит, как я взял его в заложники. Сегодня утром, когда ограбил «Фокус-банк», – усмехнувшись, он посмотрел на мальчика, – он так удачно подвернулся мне. А чтобы выйти на улицу, мне как раз требовался заложник. Знаешь что? – улыбнулся Морган. – Заложник – это такой «киндер-сюрприз». Если ты везучий, то можешь наткнуться на целую фигурку. Но мне вот не повезло: мой «киндер-сюрприз» состоит из каких-то разрозненных деталек, которые мне никак не удается собрать. – Прикрыв нос, Морган всхлипнул: – Он ничего не помнит. И делает только то, что ему приказывают внутренние голоса. Тебе такого не понять. Эркки мне жаль. А знаешь, – Морган опустился на пол и серьезно посмотрел на Канника, – когда я был маленьким, то ходил в детский садик. И каждое утро у нас было что-то вроде общего занятия. Мы усаживались на полу в кружок, а одна из воспитательниц пела или читала что-нибудь вслух. И еще у нас была такая игра… – на губах у Моргана блуждала улыбка, – называлась «Поймай мысль». Воспитательница смотрела каждому в глаза и шептала: «Подумай о чем-нибудь!» И мы думали – да так, что голова едва не взрывалась. А потом воспитательница кричала: «Лови! Лови!» И вытягивала руку, будто что-то хватала. А мы повторяли за ней… – Морган на секунду умолк. – Потом она кричала: «Держи! Держи ее!» И мы сжимали руки, словно боялись, что мысль вырвется и исчезнет. И она исчезала. Потому что, когда мы разжимали кулачок, то внутри ничего не было… Наверное, нас так учили сосредоточиться, но вместо этого только сбивали с толку… Взрослые чего только не вытворяют с детьми. – Он расстроенно покачал головой. – Вот и у Эркки то же самое. Он либо сбит с толку и никак не может поймать собственную мысль, либо думает об одном и том же все время. Это называется «навязчивая идея». Я в этом разбираюсь, потому что работал с подобными людьми.

Эркки за шкафом тихо хмыкнул.

– Знаешь, почему он откусил мне нос?

– Понятия не имею… – пропищал Канник.

– Я пытался заставить его искупаться в озере, а ему не хотелось. Он не умеет плавать. И ему не нравится, когда на него давят. Не дави на него, а то вцепится тебе в ухо или куда похуже.

– Можно я пойду? – Канник старался говорить потише, чтобы не услышал Эркки.

Морган закатил глаза.

– Пойдешь? Это с какой же стати? Почему тебе должно быть проще, чем нам? Чем ты это заслужил? Это наша судьба, – серьезно заявил Морган, – все мы здесь пленники. Вот дождемся полицейских, и уж те упекут нас куда подальше. Но добровольно мы не сдадимся! Мы гордые и храбрые, и без боя нас не взять! – провозгласил он с пьяным восторгом. «Он говорит как Херонимо, – печально подумал Канник, – Эркки здесь не единственный псих. Они оба чокнутые…» Может, и сам он, Канник, тоже сошел с ума – если разобраться, такое вполне вероятно. Его ведь отправили за что-то в приют… Хорошо хоть не в психушку… Или приют и психушка – одно и то же? Каннику вдруг стало дурно, в горле словно застрял комок шерсти, который никак не удавалось проглотить… Можно сказать, что здесь, рядом с этими двумя сумасшедшими, ему самое место. И Канник это прекрасно осознавал.

– А твоя мама жива? – спросил вдруг Морган. Он вытащил из стены стрелу и теперь разглядывал ее.

– Без понятия, – дерзко ответил мальчик.

– Ну надо же, – ехидно проговорил Морган, – ты, видно, злишься на нее. Не может такого быть, чтоб ты не знал, жива твоя мамаша или нет. Не пудри мне мозги! Вот моя, например, жива – я это точно знаю. И получает пособие по инвалидности. И еще у меня есть сестра, у которой собственный салон красоты.

– Ну, тогда она запросто пришьет тебе нос.

– Ты давай без шуток. Сестрица моя живет неплохо. Так твоя мамаша жива?

– Да.

– Она на соцобеспечении?

– Чего-о?..

– Она работает или живет на пособие?

– Точно не знаю.

– А она тебе подкидывает деньжат?

– Нет. Только иногда присылает посылки.

– Тогда вот тебе совет: на следующий день рождения попроси у нее таблетки «Нутрилетт».[3]3
  Таблетки для похудения.


[Закрыть]

Зачем нужны такие таблетки, Канник не знал. С мамой он виделся редко. Она приезжала, только когда Маргун звонила ей и просила приехать. Обычно мать привозила шоколад. Канник почти забыл ее лицо. Они никогда особо не разговаривали, и матери считай что не было до него дела, едва взглянув на сына, она вздрагивала и в ужасе отворачивалась. Канник вдруг припомнил один их давний разговор. Он учился в четвертом классе и в тот день, вернувшись из школы, прошел в кухню и замер на пороге. Мама изменилась. Волосы ее стали сантиметров на тридцать длиннее, чем утром. Они отросли всего за несколько часов, пока он сидел за партой.

– Это парик? – изумленно выпалил он.

Мать отложила журнал и нехотя повернулась.

– Нет. Это настоящие волосы. Их мне нарастили.

– Как это? – Он глаз не мог отвести от ее волос и натолкнулся на стол. И в ту же секунду заметил, что изменились не только волосы. Ногти тоже стали длиннее, и теперь они были покрыты ярко-красным блестящим лаком, похожим на тот, каким покрывают машины.

– Как это – нарастили? – повторил Канник. – Они не отвалятся?

– Нет. Они будут держаться вот так несколько недель.

Медленно проведя рукой по голове, мать отбросила волосы назад. Теперь, с новой прической, она словно и выглядела иначе – перестала сутулиться, и выражение лица изменилось. Она вела себя как королева. Удержаться было сложно: Канник перегнулся через стол, схватил грязной рукой светлую прядь и дернул за нее. Волосы действительно не оторвались, и Канник удивился еще сильнее.

– Придурок! – завопила мать, вскакивая из-за стола. – Ты хоть знаешь, сколько это стоит?!

– Но ты же сказала, что они не отвалятся.

– А тебе обязательно надо проверить и все испортить, да?

– А где это тебе сделали?

– В парикмахерской.

– И сколько ты заплатила? – мрачно поинтересовался мальчик.

– Много будешь знать – мало будешь спать. Не твое это дело. Ты вообще ни черта не зарабатываешь.

– Точно… Даже на карманные расходы…

– Это какие такие карманные расходы? Ты же мне никогда не помогаешь!

– Но ты сама меня не просишь.

– А разве ты что-то умеешь? – Наклонившись, мать вдруг раздраженно посмотрела ему в глаза: – Что ты вообще умеешь делать, а, Канник?

Мальчик ковырнул ногтем пятно от варенья на скатерти. Канник никак не мог придумать, что ответить. В голову ничего не приходило. Читал он плохо и в мячик играл хуже некуда. Зато он лучше всех кидает дротики, но об этом Канник решил умолчать.

Позже, когда мать убрала новые волосы под полиэтиленовую шапочку и пошла в душ, Канник открыл ее сумочку. Денег там не было, но Канник об этом знал. Мать умнее Маргун и всегда берет кошелек в ванную. Зато в сумочке лежал чек из парикмахерской. Пишут взрослые неразборчиво, но в кои-то веки Канник постарался и разобрал: «Наращивание волос и накладные ногти. Две тысячи триста крон». Мальчик чуть не задохнулся от возмущения. Ворвавшись в ванную, он отдернул душевую занавеску.

– Можно было велосипед купить! – закричал он. – У всех уже есть велосипеды!

Мать молча задернула занавеску.

– Волосы сами собой растут! – не унимался он. – Совершенно бесплатно!

– Не смей шарить в моих вещах! – крикнула она. – Тебе нужен отец! А если я буду выглядеть как ведьма, то никогда не найду настоящего мужика! Мне пора было привести себя в порядок – это все ради тебя!

Сквозь прозрачную занавеску виден был ее силуэт. Если захотеть, ее можно легко выгнать из душа. Можно, например, открыть холодную воду в раковине, и тогда из душа польется кипяток и мать ошпарится. Но Каннику было неохота. Уж слишком примитивный приемчик…

Канника вдруг охватила жуткая усталость. Он уткнулся головой в колени и вздохнул. Он проголодался, а эти двое съели его шоколадки. Канник никак не мог избавиться от воспоминаний. Однажды он пришел домой раньше матери и нашел в шкафчике под раковиной банку со средством для прочистки засоров в трубах. И кое-что придумал. Канник прекрасно знал, как действует средство от засоров. Когда раковина засорится – а такое постоянно случалось, – нужно просто засыпать в сливное отверстие маленькие бело-голубые шарики. При соприкосновении с водой шарики начинают испускать едкий вонючий газ. Канник взял пустой пакет из-под молока, хорошенько ополоснул и вытер его, а потом насыпал туда средство от засоров. В ванной он поднял решетку, закрывавшую сливное отверстие в душевой кабинке, опустил пакет из-под молока в слив и положил решетку на место. Как же мать завопила, когда, придя с работы, пошла в душ! Этот вопль ему навсегда запомнился! Она открыла горячую воду, и кабинка наполнилась газом. Кашляя и отплевываясь, мать пулей выскочила из ванной, бранясь на чем свет стоит. Как оказалось, бранных слов она знает немало… Вот так Канник собственноручно сконструировал газовую камеру…

От воспоминаний его отвлек голос Моргана.

– А что у тебя еще в чемоданчике? – спросил он. – Ничего нет, чтобы сделать повязку?

Канник задумался. С собой у него девять разномастных наконечников для стрел, запасная тетива, упаковка креплений для тетивы и тюбик клея… Еще воск для тетивы, клещи и тряпочка, чтобы протирать прицел.

– Есть тряпочка, – ответил он.

– А она большая? На нос мне налезет?

Канник взглянул на кровавый обрубок.

– Да.

Морган встал и, открыв чемоданчик, отыскал там желтую ворсистую тряпочку – такую, какими протирают очки. Канник внимательно следил за ним.

– Но тогда тебе в рану попадет пыль…

– Плевать. Мне надо чем-то прикрыть нос. А то, когда я поворачиваю голову, в рану попадает воздух. Это просто невыносимо. О, да у тебя тут и изолента есть, она мне тоже пригодится. Ну-ка помоги! – Морган взмахнул тряпочкой.

Сначала у Канника ничего не выходило, но затем он наконец пристроил тряпочку к носу Моргана и, осторожно придерживая ткань толстыми пальцами, оторвал зубами кусок изоленты и прилепил повязку к лицу. Теперь тряпочка сидела прочно, как прибитая.

– Тебе идет, – сообщил он.

– Это надо отметить. – Язык у Моргана заплетался. Он схватил бутылку. – Бутылка, телка – и прочь тоска! – Морган подмигнул мальчику.

Эркки спал. С желтой тряпкой на лице Морган выглядел странновато. Канник вспомнил, что когда весной наступали первые жаркие дни и мать выходила загорать, то тоже прикрывала лицо чем-то наподобие, чтобы нос не обгорел. А чтобы загар распределялся равномерно, она широко раскидывала ноги. Иногда Канник украдкой подглядывал за ней и мог разглядеть темные кудрявые волосы на лобке. Это туда, внутрь, забирался поляк, да и сам Канник появился на свет оттуда. Мать не говорила об этом напрямую, но Каннику все было известно. Он попытался вспомнить, откуда об этом узнал, но не смог. Он подумал вдруг о Карстене и Филиппе. Возможно, они уже отправились на его поиски. Что, если они окажутся здесь, рядом с домиком? И мальчишки откроют дверь и ворвутся внутрь?! Канник посмотрел на парней. Интересно, о чем они уже успели поговорить… И почему Эркки с пистолетом, он же – заложник? Впрочем, похоже, Моргана это не волнует. Взяв бутылку, Канник отхлебнул виски и вернул бутылку Моргану. Жжение в горле исчезло. Алкоголь подействовал почти как наркоз. Тело онемело, а движения стали замедленными. Надо сбежать отсюда, пока не уснул…

– Отпустите меня, – тихо попросил он, поглядывая на Эркки.

– Эркки решать, – бросил в ответ Морган, – он тут главный. Но сейчас он спит, поэтому придется тебе составить мне компанию… Такой огромной котлеты, как ты, мне надолго хватит, – прогнусавил он.

Оба порядочно опьянели. Морган начисто забыл, как все они тут оказались и что он собирался делать дальше. На улице палит солнце, а здесь, в этой темной комнате, хорошо и уютно. И ему нравилось слушать, как за шкафом посапывает Эркки. Планы – к чему они? Зачем торопиться, если можно сидеть вот так, ни о чем не думая? Жирный мальчишка сел на пол и ссутулился. На улице воцарилась полная тишина – ни пения птиц, ни шороха листьев. Бутылка постепенно пустела, и это его слегка раздражало. «Через пару часов я протрезвею…» – нехотя подумал Морган. Рано или поздно ему придется поднять отяжелевшее тело с пола и начать действовать. Только вот что ему делать?.. Денег у него полно, а вот сил не хватает, и вернуться к дороге он не сможет. И друзей у него нет – только один, но он отбывает срок за ограбление почты и скоро выйдет на свободу. Во время того ограбления Морган лишь вел машину. Они едва успели смыться и разошлись, как только опасность миновала. Через два дня, когда по телевизору показали запись с места ограбления, приятеля Моргана арестовали. Приятель впутался в это дело из-за долгов, но потом он получил сполна. За эти два дня пистолет друг успел спрятать – по его словам, далеко в лесу. Но полиция обнаружила деньги у того на квартире. Моргана приятель не выдал. Этот поступок казался Моргану совершенно непостижимым и бесконечно великодушным: друг выстоял на допросах и принял наказание в одиночку. Прежде никто не совершал ничего подобного ради Моргана! Спустя некоторое время Морган почувствовал себя должником. А еще позже в комнате для свиданий приятель намекнул ему кое на что.

«Когда я выйду, то окажусь без гроша… Поможешь мне?»

Ограбление «Фокус-банка» было лишь началом. Сто тысяч крон, по пятьдесят каждому, надолго не хватит. Морган хорошо знал своего друга, его потребности и неутолимую жажду денег. Он потратит деньги и вновь заявится к Моргану.

«Лучше бы и меня посадили», – уныло подумал Морган. Он никак не мог отделаться от этой мысли. Похоже, он тоже сходит с ума, прямо как Эркки. Вот уже и первый голос появился. Будто назойливая муха, заточенная в черепе и рвущаяся наружу.

Морган проснулся и растерянно захлопал глазами. Рядом, свесив голову на грудь и расплющив толстый двойной подбородок, спал Канник. Морган вытянул затекшие ноги и схватился за голову. Боль в носу почти исчезла, а сам нос онемел. Наверное, плоть уже отмерла и вот-вот отвалится, как перегнивший плод. Канник открыл глаза и посмотрел на синее небо за окном.

– Уже вечер, – прошептал Морган.

– Мне надо домой, – заволновался мальчик, – они меня разыскивают!

Морган взглянул на Эркки и увидел заткнутый за пояс пистолет. Медленно поднявшись, Морган чуть покачнулся, но устоял на ногах и направился к шкафу. Немного поразмыслив, он наклонился над Эркки. За шкафом было темно. Расставив ноги, Морган пошарил руками по телу спящего. Внезапно он поскользнулся и упал прямо на ноги Эркки, но тут же вскочил и встревоженно закричал:

– О, черт!

Вздрогнув, Канник широко раскрыл глаза.

– Что случилось?

– Тут кровь! Из него до хрена кровищи вытекло!

По спине у Канника пополз холодок.

– Эркки! – заорал Морган и попятился. – Он истек кровью! Он окоченел!

– Нет! – хрипло пискнул Канник. Мальчик попытался встать на ноги, но тут же привалился к стене.

– Он умер!

Словно в кошмарном сне Канник увидел, как Морган медленно поворачивается и смотрит на него.

– Ты хоть понимаешь, что наделал?! Ты пристрелил Эркки! Ну ты и мразь, Канник!

Канник затряс головой. Он открыл рот и попытался закричать, но этот крик затих, так и не сорвавшись с его губ.

– Я-я ж-же п-попал в н-ногу… – пробормотал он.

– Ты прострелил ему паховую вену. Или сонную артерию!

Не сводя взгляда с мальчика, Морган попятился.

– Хватит с меня этого дурдома! Я сваливаю!

Морган покачнулся. Ему не хотелось оставлять здесь пистолет, но притрагиваться к холодному, залитому кровью телу он не желал.

– Нет! Не бросай меня! – Держась за бревенчатую стену, Канник захныкал: – Я не хотел! Я не ожидал, что дверь откроется! Ты должен рассказать, как все было! Кроме тебя, никто не видел!

Морган остановился. Жирный хнычущий мальчишка растрогал его. Сглотнув слюну, Морган вновь посмотрел на тело Эркки и уселся на пол.

– У меня и без этого все хреново. Я ограбил банк и взял заложника. И накажут меня сурово.

– Давай бросим его в озеро! И скажем, что он сбежал! – Канник беспомощно заломил руки. – Я не хотел! Это получилось случайно! Давай его утопим!

– Нет. Расскажешь копам правду. А мне пора сваливать. – Морган прищурился, пытаясь собраться с мыслями.

От отчаяния Канник безудержно зарыдал.

– Даже если мы сбросим его в воду, – потерянно сказал Морган, – это ничего не изменит: тут всё в крови. Вон – целая кровавая лужа.

– Мы поставим на нее шкаф!

– А что толку?

– Ну пожалуйста!

– Нас ищут. И очень скоро сюда явятся копы. Мы не успеем. Если потащим его к озеру, то перемажемся кровью. Канник, это бесполезно. Тебя все равно не посадят – ты еще маленький. И психов тоже не сажают, даже тех, кто пришил старуху! А вот мне, – Морган яростно стукнул кулаком об пол, – мне не отвертеться! У меня-то нет оправдания! – Он взвыл и дернул себя за волосы. Морган вдруг попытался вспомнить, как начался этот бесконечно длинный день. Будто целая жизнь прошла. Его тело вдруг оцепенело, а мысли исчезли. Чертово виски… Рядом, лежа на полу, рыдал Канник.

– Там же склон! – всхлипывал он. – Толкнем – и он сам скатится!

– О господи! Прекрати!

Поднявшись на ноги, Канник подскочил к Моргану и начал с силой трясти его:

– Мы должны! Должны!

– Я тебе ничего не должен!

– Помоги мне! А потом вместе убежим! Мы должны! Он же никому не нужен! – выпалил вдруг мальчик.

– Нужен, – тихо возразил Морган и удивился, почувствовав, что ему действительно недостает Эркки. Он растерянно шмыгнул носом и посмотрел в окно. Вид за окном начал исчезать. Пора сваливать. Можно сойти с ума, как Эркки. Сейчас при желании он уже сможет болтать такую же чушь. Утонет в своих мыслях и закроется от окружающего мира. Перестанет понимать слова. Пусть все делают что хотят – плевать. Мне плевать. Этот мир никуда не годится. Слишком много народа пытается влезть в его жизнь. Вымогатель в тюрьме. Несчастный жирный мальчишка под боком…

– Мы должны! – не умолкал Канник.

Морган опустил голову. Он слышал всхлипы Канника и еще кое-что: где-то вдали лаяли собаки, и звук этот становился все громче и громче.

– Поздно, – простонал Морган, – они уже близко.

* * *

Сейер посмотрел на карту.

– Здесь рядом старые пастушьи дома, – прищурившись, он махнул рукой вперед, – готов поспорить, что они прячутся в одном из тех домиков.

– Что будем делать, когда обнаружим их? – спросил Скарре.

Сейер по очереди посмотрел на коллег.

– Мне лично не хочется лишний раз нарываться. Поэтому предлагаю остановиться подальше и покричать им. Сказать, сколько нас и что мы вооружены.

– А если он прикроется заложником? И приставит к его виску пистолет?

– Тогда отпустим его. Все равно далеко ему не уйти. Нас тут пятеро против двоих.

Скарре вытер пот.

– К оружию даже не прикасайтесь, – продолжал Сейер, – я не хочу потом тащить кого-нибудь из вас на себе по такой жаре. А когда закончим, надо будет составить подробный отчет. Расписать все по минутам, честно и без прикрас. Без моего приказа не смейте даже смотреть на оружие. Если я передумаю, дам знать. – И Сейер двинулся вперед, а остальные храбро зашагали следом. Они безоговорочно верили ему, но порой считали чересчур мягким. Подобные задания доставались им редко. Нельзя сказать, что в этом раскаленном от жары лесу им нравилось, но адреналин уже ударил каждому в голову.

– По-моему, вон там – озеро Райское, – Сейер показал вниз, – и по карте выходит, что возле него есть дом. Правда, отсюда его не видно. И готов поспорить, что собаки ведут нас именно туда.

Элман приложил ладонь ко лбу.

– Я тоже никаких построек не вижу.

Среди деревьев ничего похожего на дом не просматривалось.

– Может, вон за теми деревьями. Значит, им нас тоже не видно.

Они направились к озеру. Собаки впереди бежали прямо к небольшой рощице. Время от времени Скарре поглядывал в небо – ему хотелось удостовериться, что Спаситель не забыл про них. Тихий лес почему-то казался ему пугающим. Будто эта зловещая тишина готова была взорваться жутким грохотом. Но на небе не было ни облачка, и лишь легкий туман окутал деревья. Влага медленно и неумолимо покидала лес, бледной молочной пеленой поднимаясь над деревьями. Возможно, беглецы сейчас наблюдают за ними, сидя у окна и прицелившись… Или же они успели уйти далеко вперед. Полицейские медленно приближались к рощице, но никаких домов видно не было.

Они решили, что Зеб должен прислушаться к звукам. Элман подозвал пса и взял двух других собак на поводок. Полицейские приостановились, глядя на большую коричневую собаку. Зеб неторопливо повертел головой, уши его шевелились, словно два локатора. Внезапно пес навострил уши и повернул морду в сторону рощи, всматриваясь в какую-то невидимую точку. Элман мысленно провел черту, соединявшую уши собаки с точкой в самом центре рощицы.

– Там кто-то есть, – прошептал он.

Сейер направился к деревьям. Зеб рванулся за ним, но Элман резко потянул за поводок, отчего собака жалобно заскулила. Волосы Сейера серебряным пятном выделялись на зеленом фоне. Секунды бежали. Скарре вспотел. Полицейские гладили собак по спине. Сейер не торопясь продвигался вперед. Чуть не доходя до рощи, он резко свернул влево и вошел в густой кустарник. Он попытался расслабиться. Кажется, среди деревьев видны очертания чего-то темного. Сейер нащупал рукой теплую кобуру пистолета. Вскоре кусты расступились, перед ним показалась полянка, а прямо посреди нее – дом. Темный и мрачный. С бревенчатым срубом и разбитыми окнами. И никого возле дома. Сейер присел на корточки, чтобы его не увидели из окон. Все тихо, но они наверняка прячутся внутри. Возможно, они отдыхают или спят. А может, затаились и поджидают его. Крыша дома поросла травой, но сейчас трава засохла и пожелтела. Окошки были маленькими, с широкими перекладинами. Такие плохо пропускают свет – значит, в доме прохладно. Сейер чувствовал, что там кто-то есть, но до него не доносилось ни звука. Однако он не мог себя заставить встать и открыто подойти к двери. Вдруг они испугаются и откроют стрельбу? По-прежнему не поднимаясь, он поискал глазами какой-нибудь мелкий камешек, но вокруг была лишь пожухлая трава. Можно бросить шишку – она с глухим стуком ударится о стену, и тогда, возможно, кто-то из них подойдет к окну. Сейер пошарил руками под сосной и наткнулся на большую шишку. Он вновь оглядел дом. Лучше целиться в дверь. Если в доме люди, они непременно услышат стук. На крыльце виднелось темное красно-коричневое пятно, по цвету напоминавшее кровь. Сейер нахмурился. Неужели кто-то ранен? Сейер замахнулся и бросил шишку. Послышался тихий стук. Инспектор вновь опустился на корточки. И ничего не произошло. Он выждал какое-то время. Секунды бежали. Комбинезон был ему мал и плохо годился для того, чтобы сидеть в нем на корточках. Прошла минута. Сейер поднялся и направился назад.

– Там тихо. Нужно войти в дом.

Скарре с тревогой посмотрел на него.

– По-моему, там пусто. И ни звука не слышно.

– Зеб что-то слышал, – возразил Элман.

Сейер и Скарре двинулись к дому. Другие остались присматривать за собаками. Толкнув дверь, Сейер сказал:

– Полиция! Есть здесь кто-нибудь?

Ответа не последовало. Вряд ли грабитель сейчас выскочит и пристрелит его… Нет, не такая смерть ему уготована. К тому же дом казался пустым. Он заглянул в гостиную. Зеленая тахта, старый шкаф и… Да, это был серый чемоданчик. Шагнув в дом, он повернулся к Скарре и шепнул:

– Они были здесь.

Сейер на мгновение замер и огляделся. Мало-помалу глаза привыкли к сумраку, и тогда он заметил в углу что-то темное. Это была щуплая фигура человека в черной одежде. Он полулежал, прислонившись головой к шкафу. Положение показалось настолько неестественным, что Сейер, позабыв об опасности, метнулся к неподвижному телу. Первое, что бросилось в глаза полицейскому, была его неестественная худоба. Тело было тощим и совершенно безжизненным, глаза закрыты, а лицо – мертвенно бледным. Этот человек был похож на страдающего от истощения ребенка. Спутанные темные волосы доходили ему до плеч.

– Эркки… – прошептал Сейер.

Вокруг тела натекла лужа крови. Сейер притронулся к тощей шее – пульса не было. Раны Сейер не увидел – скорее всего, его ранили в нижнюю часть туловища. Тело еще не успело полностью окоченеть. Сейер хотел встать, когда услышал какой-то шорох. Сначала он подумал, что это Скарре, но потом заметил краем глаза что-то темное и откуда-то сбоку послышался скрип. Дверца шкафа медленно приоткрылась. По спине Сейера пробежал холодок, но скрип затих, и Сейер облегченно вздохнул. Нет, здесь никого нет. Вряд ли кто-то спрятался в шкафу. Грабитель не стал бы стрелять в заложника, чтобы потом там засесть. Он наверняка уже далеко. А дверца приоткрылась от его, Сейера, собственных шагов. Инспектор медленно подошел к шкафу и заглянул внутрь. Прямо перед ним блеснул револьвер.

Сжимавшая пистолет рука сильно дрожала. Изумленно ахнув, Сейер потянулся было к кобуре, но передумал. Он растерянно взирал на человека в шкафу – его бледное лицо исказилось от ужаса. Из шкафа на него смотрел Канник. И как он там оказался, Сейер понять не мог. Он мельком взглянул на дуло револьвера.

«Не ошибись. Спокойно. Спокойно. Мальчик на грани срыва. Он способен на все. Действуй спокойно, не повышай голоса. Не показывай страха».

– Я не хотел! – выкрикнул Канник. Голос его разорвал тишину, и Сейер вздрогнул, хотя был готов к подобному повороту. – Он внезапно выскочил оттуда! Спроси у Моргана! – Канник целился Сейеру прямо в грудь. Если он выстрелит, то не промахнется. При условии, конечно, что умеет стрелять.

Опустив руки, Сейер медленно проговорил:

– Сначала, Канник, надо взвести курок. И кто такой Морган?

Канник растерянно уставился на револьвер и принялся теребить курок, но сведенные от страха судорогой пальцы не слушались. Наконец Канник взвел курок, но Сейер уже вытащил свой пистолет, а за спиной у него возник еще один полицейский – кудрявый и тоже с оружием в руках.

– Он в спальне, – всхлипнул Канник. Выронив вдруг револьвер, он схватился за живот, и его стошнило. Канник стоял в шкафу, а изо рта у него на темный деревянный пол лилось виски вперемешку с остатками мясного рагу. Мальчик привалился к стенке шкафа, а Сейер спокойно ждал, пока рвота прекратится. Потом он поднял револьвер и направился к двери в спальню.

Притаившийся за дверью Морган выскочил из дома и, собрав оставшиеся силы, побежал к лесу. Он промчался по полянке, перемахнул через кусты, и в эту секунду Элман заметил в листве светлые волосы и цветастые шорты. Нет, бедняге ничего не светит. Элман наклонился к собаке и прошептал:

– Зеб, взять!

Пес дернулся и живой лохматой молнией рванул вперед. Морган бежал и не слышал топота собачьих лап. Никто не кричал ему вслед и не звал его. Вообще-то вокруг было удивительно тихо. Он старался как мог, но силы быстро покидали его. Зеб посмотрел на светлые руки человека и нацелился на левую. В намерениях собаки не было злобы – пса дрессировали долгие годы, и сейчас он лишь выполнял команду. Запыхавшись, Морган остановился. Колени дрожали. Он развернулся, чтобы проверить, нет ли за ним погони, споткнулся и ничком упал на землю, но тут же приподнялся и сел. И застыл от ужаса, увидев, что к нему приближается огромный зверь. В его мокрой разинутой пасти с красным языком блестели желтые зубы. Напружинившись, пес приготовился к прыжку. Его прежняя мишень – руки – исчезла, и теперь Зеб видел лишь покрасневшее лицо с желтой заплатой посередине. Идеальная мишень. Пес прыгнул вперед и вонзил в нее зубы. Морган отчаянно завопил. Когда полицейские подбежали к нему, он сидел на траве, закрыв лицо руками, и рыдал. Постояв возле него, Сейер прислушался. В рыданиях грабителя явно слышалось чувство облегчения.