Текст книги "Невеста для герцога"

Автор книги: Карен Рэнни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Он мой муж. Пообещайте, что не будете вмешиваться.

Елена снова подошла к Тессе, наклонилась и поцеловала ее в щеку, не обращая внимания на ее нахмуренный лоб.

– Хорошо.

Что-то уж слишком быстро она сдалась. Тесса встала, подозрительно глядя на мать.

– Мне нужно ваше торжественное обещание.

Елена открыла дверь и обернулась. На ее губах играла совершенно очаровательная улыбка. Тессу это не одурачило ни на мгновение.

– Дайте слово.

Улыбка померкла.

– Хорошо. Я обещаю.

– Вы не будете внушать, намекать, наводить на мысль или любым другим способом давать Джереду какие-либо советы.

Тессе показалось, что губы матери стали тоньше.

– Я уже сказала, что не собираюсь этого делать.

– И не будете посылать ему записки, воздействовать на него через третьих лиц или связываться с ним какими-либо другими способами?

– Меня не забавляют твои намеки, Тесса. – Ее мать говорила поистине царственно, когда раздражалась. Однако Тесса также знала, что Елена Эстли имела удивительную способность придерживаться буквы своих обещаний, в то же время ловко проскальзывая между слов.

– Я жду.

– Разумеется, – сказала Елена, выпрямляясь. – Даю тебе мое твердое слово. Хотя он заслуживает, чтобы ему оторвали уши.

– Мама...

– Я терпеть не могу этот твой тон. Ты говоришь точно как твой отец, когда начинает поучать всех, – сказала она, признавая поражение. Но не смогла полностью скрыть улыбку, услышав смех Тессы.

Глава 4

– Что, черт возьми, за шум?

Джеред распахнул дверь своей спальни, полный решимости уволить того, кто устроил этот грохот, и немедленно. Проклятие, он заснул всего пару часов назад. Солнце уже стояло высоко в небе. Его лучи ослепляли.

Дорогу ему преградил шкаф. Четыре хеплуайтовских стула, резной столик, чайный столик и рама от огромной кровати – витые столбики, резная спинка и изножье – занимали каждый квадратный дюйм пространства от холла до площадки лестницы.

В этот момент единственная женщина в Англии, которую он особенно не хотел видеть, выглянула из-за великолепного гобелена.

– О, Джеред, мне так жаль, я рассчитывала убрать все это до того, как вы проснетесь, – сказала Тесса, ослепительно улыбаясь. – И почему это, когда надо, время так быстро пролетает? Особенно, когда занимаешься чем-то интересным. Вы не обнаруживали, что оно бежит так же быстро, когда ты занят преследованием того, кем не особенно даже интересуешься?

Он протиснулся мимо шкафа, обнаружил, что заблокирован резным столиком, и поэтому был вынужден просто хмуро посмотреть на нее.

– Что вы здесь делаете?

– Джеред, я решила переделать мои покои. Надеюсь, это не доставит вам неудобств, но я просто не выношу желтый цвет. Это какой-то уж слишком оптимистичный оттенок, вы не согласны? Он как будто приказывает тебе веселиться. Хотелось бы по крайней мере иметь возможность начинать день в том настроении, в каком хочется. Вы так не думаете?

– Вы знаете так же хорошо, как и я, что это не то, о чем я спрашивал. Почему вы не в Киттридж-Хаусе?

– Джеред, я обнаружила, что мое присутствие там совершенно излишне, – ответила она. – Я уверена, что никто из ваших гостей до сих пор не заметил, что я уехала.

– Мой дом что, заражен чумой, мадам?

– Я так не думаю, Джеред. Каждый из его многочисленных посетителей был вполне здоров, когда я уезжала. – Она мило улыбнулась ему. – Ваши друзья ведут себя довольно странно. Они ничего не делают, а только едят и спят. И еще сплетничают с утра до ночи.

– Если они досаждают вам, вышвырните их вон.

– Это ваши гости.

– Они ничьи, мадам. Они просто собираются там, где есть какое-то сборище. Это мелкие дворяне и прихлебатели, чье главное занятие в жизни истощать кошельки богатых. Избавьтесь от них.

– Они не послушаются меня.

– Вы – герцогиня Киттридж. Заставьте их.

– Как? Я действительно сомневаюсь, что они обращают внимание на все, что я говорю. Очень унизительно, что меня называют «маленькой герцогиней» в моем собственном доме, но, честно говоря, я не могу порицать их за грубость. Они всего лишь копируют ваши действия.

Она что, отчитывает его? Только этого недоставало!

– Я только хочу, чтобы они учились у вас всему – и исчезали так же внезапно, как вы.

Она действительно отчитывала его!

– Если мои действия так отвратительны вам, мадам, меня удивляет ваше присутствие в Лондоне. Я не позволял вам приезжать ко мне сюда.

– Я не смогу стать вашим другом, Джеред, если вы настаиваете на том, чтобы отослать меня назад.

– Вы моя жена, а не друг.

– Это одно и то же. Разве Руфь не сказала: «Не проси меня оставить тебя или не следовать за тобой; потому что куда бы ты ни направился и где бы ты ни поселился, я поселюсь там»?

– Она сказала это своей свекрови Наоми. А не своему мужу.

– О-о! – Она заморгала, глядя на него. – Ну, смысл тот же самый, вы так не думаете?

– Нет. И не хочу продолжать этот разговор. Счастливого пути, Тесса.

И с этими словами он закрыл за собой дверь. Возможно, с большей силой, чем было необходимо.

В цирке было слишком шумно. А ведь эта идея показалась неплохим способом отвлечься, когда была предложена. Теперь Джеред жалел, что согласился сюда приехать. Публика была так возбуждена, что было не слышно даже самого себя, а когда ей нравился какой-то номер, рев толпы, топот ног и свист были почти оглушающими.

– Ты мог бы как минимум сделать вид, что тебе весело, – заметила Полин.

Джеред повернул голову, чтобы посмотреть на свою последнюю любовницу. В этот момент он не чувствовал какого-то особенного веселья. И не был в настроении быть любезным.

Она, похоже, тоже ощутила это. Всю неделю он игнорировал ее, ни разу не приехал к ней с тех пор, как женился. Даже эта встреча была случайной с его стороны и, без сомнения, тщательно срежиссированной с ее. Его любовница действовала с напором военного корабля.

Он моргнул, прогоняя воспоминание о своей брачной ночи. Как странно, что они были наполнены смехом. Его собственным, непринужденным, необузданным. Сколько времени прошло с тех пор, когда он смеялся вот так? А нежность? Нужно ли ему вспоминать и ее тоже?

Он надеялся, что Тесса уехала. Рядом шептались его приятели.

– Полин, он такой с самой свадьбы. Женитьба совершенно отвратила его от пищи. – Эдриана Хэмптона, второго сына графа Амхерста, похоже, не удивили новости.

– Он не тот, что был раньше, могу поручиться, но ты видел тот приз, который он отхватил в третьей скачке сегодня днем? Король точно произведет его в рыцари. Я слышал, что королевская казна обогатилась как минимум на тысячу фунтов.

– Киттриджа мало волнуют титулы.

– Или тугой кошелек, – заметила Полин.

– Развеселись, милая, – сказал Эдриан, ущипнув ее за подбородок. – Может быть, Киттридж купит тебе какую-нибудь побрякушку на свои выигрыш.

Она ослепительно улыбнулась.

Джеред откинулся в кресле своей ложи, не обращая внимания на своих приятелей. В последнее время их болтовня стала слишком уж нудной. Его левая рука поднялась вверх, и через несколько мгновений тут уже был слуга, заменивший его пустой стакан полным.

Его взгляд скользил по разворачивающейся перед ним сцене: скопление людей, где аристократы и простолюдины были неразличимы. Это было, заметил он про себя, одно из тех редких событий, когда привилегии не имели значения. Самым важным аспектом этого вечера были развлечения – от хождения по канату до клоуна на лошади.

В этот момент началось представление под резкие звуки волынки. Толпа как будто подалась вперед, к нескольким фигурам на лошадях. Одна вскочила в седле и поскакала, стоя, вокруг арены. Другая, украшенная блестками, вскочила позади второго всадника.

Он поднял бинокль и направил ею на фигуру одного из наездников. Несомненно, это была женщина. Как будто бы услышав его мысли, Полин наклонилась и улыбнулась ему. Перья на ее шокирующе большой шляпе щекотали его нос, и он отодвинулся. Жест такой же предупреждающий, как и его улыбка. Она снова села в кресло и стала напряженно смотреть вперед. Полин была пустоголова, но подчас умела разобраться в ситуации. Даже она понимала, что Джеред не в настроении, не хочет, чтобы к нему приставали.

Он снова поднял бинокль, осмотрел толпу и сфокусировался на женщине в противоположной части помещения. Он мог понять, почему она оказалась в центре внимания. Ее прогулочный костюм был алого цвета. Он слишком тесно облегал ее фигуру и подчеркивал выпуклости. Единственной уступкой приличиям была белая шаль невероятной длины, которая тянулась в пыли и которую некоторые вежливые зрители тотчас бросились поднимать. Алое перо на шляпке весело раскачивалось в такт ее движениям.

Он чуть не сбил с ног Эдриана, когда резко встал.

– Дорогой, что случилось? – испуганно спросила Полин.

Джеред снова направил бинокль на противоположную сторону амфитеатра. Что за наваждение? Нет, ему все это только кажется. Он же приказал своей молодой жене вернуться в Киттридж. Как же она оказалась здесь?

Она просто не могла быть в амфитеатре Мэнсона.

Он продолжал говорить себе это, быстро выходя из ложи и огибая здание. По утрам это место арендовала школа верховой езды, поэтому конструкция очень напоминала скаковой круг, хотя и гораздо меньших размеров.

Только когда Полин чуть не налетела на него, он осознал, что обитатели его ложи последовали за ним и что его слова прозвучали вслух.

– Кого не может быть здесь? – спросила она.

– Его жены, – ответил Эдриан с такой явной издевкой, что Полин сердито посмотрела на него.

Она выпрямилась во весь рост и мрачно взглянула на Джереда, несмотря на то что сама была маленького роста и он возвышался над ней. Когда хотела, Полин умела быть аристократичной, как истинная леди, – черта, удерживающая на расстоянии нежеланных поклонников и забавлявшая Джереда в ранние дни их знакомства. Теперь это только раздражало его.

– Так, значит, она собирается устроить сцену? – спросила Полин.

– Это мы еще посмотрим! – сквозь зубы процедил Джеред и направился к своей жене.

Глава 5

Она никак не могла найти его. Никак не рассчитывала на такое количество людей. Казалось, что половина Лондона набилась внутрь, чтобы посмотреть представление в цирке. Как раз в этот момент сцена изменилась, превратившись в океан с огромным морским чудовищем. С одной стороны подняли на веревке и подвесили большой лист кованого железа. Оказавшись в воздухе, он издавал совершенно потрясающий звук. После удара по нему большой колотушкой лист завибрировал, и по залу прокатился раскатистый гром. Люди, держащие доски с нарисованными на них волнами, приседали и вставали, двигаясь взад и вперед. Это действительно было похоже на океан. Как же чудесно!

Внутри было довольно жарко. Наверное, ей все-таки не следовало брать с собой шаль. Она специально надела этот новый костюм довольно смелого фасона – красного цвета, немного облегающий в груди и почти тесный в талии. Такой наряд, возможно, выглядел не совсем прилично и определенно привлекал внимание. По крайней мере так сказала модистка, когда Тесса заказывала его ей.

Опять это слово. Все, что она делала в последнее время, было категорически неприличным. Ей следовало спешно вернуться в Киттридж-Хаус, но она не могла вынести этого. И что прикажете ей делать в этом огромном доме целые дни напролет? Она же не из тех, кто может томиться от скуки. Брак не принес ей ничего, только повысил статус. Он не дал ей ни радости, ни удовлетворения. Тесса поняла это уже через два дня после отъезда Джереда.

Не слова ее крестного и даже не бестактность гостей привели ее к решению приехать в Лондон. Дело было, как ни странно, в ее детстве. «Тесса, ты не должна задавать так много вопросов. Кухарка снова жаловалась. Ты что, не можешь просто смотреть, чтобы чему-то научиться? Тесса, ну перестань же наконец. Я не поеду в школу, чтобы учить тебя. Тесса, юная леди не задает столько вопросов молодым людям. Тесса, тебе и правда надо запомнить высказывание Ларошфуко: «Высшая степень мудрости – в умении скрывать ее»».

Всю ее жизнь люди шпыняли ее и принуждали самостоятельно искать ответы на волнующие ее вопросы. Но теперь оставаться собой могло быть полезнее. Ей больше нечего терять.

Она как раз собиралась попросить одного из тех двух излишне внимательных мужчин, чтобы он не клал руку ей на плечо, когда подняла глаза и увидела сердитое лицо своего мужа. Знаменитые глаза Мэндевиллов выглядели недружелюбно, совсем как у разъяренного быка.

– Джеред, как здорово, что вы нашли меня так быстро, – сказала она, не давая ему шанса заговорить.

– Как вы попали сюда? – Его голос был тихим, довольно ровным, но не оставляющим никаких сомнений в том, какие эмоции он испытывал в данный момент. Ее муж пребывал в настоящей ярости.

– Я пришла пешком, – призналась она. В конце концов, не такой уж это и большой подвиг. – Ваш фаэтон, конечно, замечательный. Но по запруженным народом улицам Лондона временами было так трудно передвигаться, что пешком попасть к месту назначения оказалось быстрее, чем в карете.

Чтобы ходить по грязным улицам пешком, рекомендовалось надевать большие башмаки вроде галош, чтобы ходить по грязи. Еще предпочтительнее было держаться широких оживленных улиц. В противном случае ничего не подозревающему путнику угрожал не только навоз тысяч лондонских лошадей, но и помои, выплеснутые из какого-нибудь окна. Оба эти факта были причиной того, что большинство людей все-таки предпочитали экипаж. Но у нее не было выбора, а времени хватило только на то, чтобы позвать услужливую горничную с первого этажа и помчаться вслед за Джередом. За последние несколько минут она, похоже, потеряла горничную, зато определенно нашла своего мужа. Тесса улыбнулась ему, что, похоже, ничуть не смягчило его гнев. Она взглянула на женщину, стоящую рядом с ним, потом снова на него. Одна ее бровь вопросительно приподнялась. Она бы заговорила, если бы Джеред намеренно не встал между ними.

Он наклонился ближе.

– Какого черта вы тут делаете? – прошептал он.

Она отступила в сторону, ослепительно улыбаясь.

– Даже не думай сделать это, Тесса, – последовало короткое предупреждение.

– Джеред, вы не собираетесь познакомить нас?

У Тессы мелькнула странная мысль, что голос этой женщины похож на кошачье мурлыканье.

– Вы, должно быть, любовница моего мужа, – догадалась Тесса. – Я так много слышала о вас от всех друзей Джереда. Или я ошибаюсь?

Она бы сказала больше, но рука Джереда крепко схватила ее за локоть, и он оттащил ее в сторону.

– Вы что, совсем потеряли голову? – прошипел он.

Рев толпы заглушил все, что она попыталась сказать.

Тесса внимательно смотрела на представление за его спиной. Не более чем в пятнадцати футах от них на арену вывели трех облезлых львов. Они бы смотрелись более устрашающе, если бы не выглядели такими истощенными и усталыми.

– Думаете, они кормят их? – спросила она.

– Что?

– Не важно. А пока мне хотелось бы быть представленной вашей очаровательной собеседнице, – сказал Эдриан Хэмптон. Он встал рядом с Джередом и поклонился Тессе. Его улыбка была особенно очаровательна. Даже слишком, как будто была специально отрепетирована, чтобы производить такое впечатление. В ответ ее губы тронула слабая улыбка.

– Уходи, Эдриан, – сказал Джеред. – И забери ее с собой. – Он кивком указал на другую женщину.

– А я вот и правда считаю, что это нечестно, а, Джеред? В конце концов, они выглядят так, будто их морят голодом. – Тесса снова повернулась к большим кошкам. Толпа кричала, а у нее в голове вертелась только одна мысль о том, что жестоко размахивать перед ними горящим факелом.

– Джеред, ты только что отослал меня, как будто я какой-то неодушевленный предмет, – сказала любовница.

– Почему ты не предложишь своей молодой жене присоединиться к нам, Киттридж? – спросил Эдриан.

– Я не позволю игнорировать меня, – женщина топнула ногой.

– Я думаю, они сами напуганы и вряд ли смогут напугать кого-то. Вам так не кажется, Джеред? – Тесса стряхнула его руку. Он схватил ее за жакет и потянул назад.

Толпа взревела снова, и все слова потонули в невероятном шуме. Джеред крепко схватил ее за руку, стряхнул руку любовницы и широкими шагами пошел к выходу из здания. Тессе ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, стараясь быстро перебирать ногами и не падать. Она не знала, что он сказал своим отставшим спутникам, но его лицо было достаточно красноречиво.

Он, похоже, не считал достойным позволять происходящему захватить себя, но ей-то было интересно, и выражение его глаз не испугало ее настолько, насколько должно было бы. О нем многое говорили, но она никогда не слышала о том, чтобы он ударил женщину. Но, опять же, она его жена, и, возможно, все прошлые правила не считаются. Она снова улыбнулась ему, но это, похоже, ничуть не изменило выражение его лица.

Он зашагал по освещенной фонарями улице, таща Тессу за собой, пока не оказался у своей кареты. По крайней мере его спутники решили не следовать за ними.

– Я уверен, вы считали, что на данный момент это очень хорошая идея. И я прощу вам это из-за вашей провинциальной наивности, но я хочу, чтобы вы ясно поняли, что я не потерплю больше никаких сцен «вмешательства жены».

– Тогда в опасности сама идея нашего брака, Джеред. Понимаете, я обнаружила, что не беременна. Поскольку это единственное основание нашего брака, я решила, что ваше отсутствие в этом случае не совсем приемлемо.

– Мадам, я советую вам вернуться в Киттридж-Хаус. Моих визитов к вам со временем будет достаточно, чтобы удовлетворить вашу жажду материнства.

– Да, но вы так заняты, Джеред. У вас может и не найтись так много времени.

Он только сурово посмотрел на нее.

Ее костюм был новым, но не боязнь порвать его о торчащую рессору вызвала стон у Тессы. Причиной была высота экипажа, в который ее подталкивали. Она закусила губу и сосредоточилась на шали в руках, а не на расстоянии от сиденья до земли.

Она посмотрела вниз, на мужа, который поставил ногу на маленькую ступеньку под колесом. Как же он красив! – наблюдение, которое она сделала сегодня как минимум дважды. Она отвернулась, сознавая, что его внешность заставляет ее мысли блуждать. И вспоминать. Она не могла смотреть на него и не вспоминать их брачную ночь. Как же это он так быстро все забыл?

Она отвела взгляд от его лица, концентрируясь на том, чтобы не чувствовать, как сильно раскачивается высокий фаэтон, словно детские качели. Она бы схватилась за его руку, чтобы удержать равновесие и чувствовать себя в безопасности, если бы не его такой обжигающий взгляд. Похоже, сейчас неподходящее время для признания.

Сколько еще он может злиться? Очевидно, до тех пор, пока продолжает молчать. Прошло целых десять минут, пока фаэтон маневрировал по улицам и при этом раскачивался так, что у нее желудок поднялся к самому горлу. Он бросил на нее взгляд. Похоже, что-то отвлекло его от сдерживания норовистых лошадей. Ей совсем не хотелось, чтобы он хотя бы на мгновение терял их из виду, особенно когда стало очевидно, что фаэтон едва удерживает равновесие.

– Может быть, вам лучше смотреть на дорогу?

Паника в ее голосе заставила его взглянуть на лошадей, а потом снова на нее.

– Что с вами?

– Мне не нравится находиться так высоко, – призналась она, откидываясь на обитую тканью скамью.

– В свете фонарей вы выглядите зеленой.

– Это неудивительно. – Тесса выдавила из себя смешок. – С самого моего детства я страшно боюсь высоты.

– Проклятие, – выругался он, когда они приблизились к площади.

Он направил лошадей к обочине широкой мощеной улицы. Фаэтон качнулся еще раз и остановился, как бы проверяя ее решимость казаться безучастной к предательскому поведению желудка.

– Вам сейчас будет дурно? – почти прорычал он, хотя внешний вид ее указывал именно на это.

Она только кивнула, прижимаясь щекой к обивке. Ее лоб стал влажным и липким, во рту пересохло.

Он снял сюртук, бросил его ей на колени и отвернулся.

– Для чего это? – Она пощупала его, сюртук хранил тепло его тела.

– Мой любимый сюртук, мадам. Используйте его, если хотите, только не испортите интерьер моего нового экипажа.

Ей бы очень хотелось ответить на его грубый выпад столь же адекватно, но она не было уверена, что у нее хватит сил. По крайней мере фаэтон остановился. И если она сможет просто посидеть минутку неподвижно, наверняка с ней все утрясется.

Тесса сделала несколько глубоких вдохов, закрыла глаза, желая, чтобы ее корсет не был таким тугим, или лучше, чтобы его вообще не было. Она улыбнулась, представив, как герцогиня Киттридж разъезжает по Лондону без корсета. Нескромно и неприлично. «Ох, Тесса, – укорила она себя. – Зачем притворяться?» Честно говоря, она сама ведь точно такая же: ненавидела правила, которым была вынуждена следовать, этим бесконечным ограничениям, сопровождающим появление в обществе молодой девушки. Вот только что ее прогоняли в детскую, а теперь ждут, что она сделает взрослую прическу и станет во всех отношениях светской дамой.

Замужество не слишком изменило ее. Она стала женой, герцогиней, но все от нее ожидали, что она останется робкой и послушной, будет вести себя скромно и в рамках приличия и проводить почти все свое время, занимаясь нарядами, слугами и сплетнями.

– Знаете, если это уловка, чтобы убедить меня не отсылать вас назад в Киттридж-Хаус, то она не поможет.

Она открыла глаза и посмотрела на него.

– А я-то думала, что это будет замечательный ход с моей стороны. У меня случится приступ дурноты, мне станет плохо в вашей карете, и вы проникнетесь жалостью ко мне.

Когда он нахмурился, она снова закрыла глаза. Очень хорошо, что она стала чувствовать себя лучше. На горизонте маячила дискуссия о неминуемых последствиях.

– Джеред, я не имею ни малейшего намерения возвращаться в Киттридж-Хаус. Если вы отошлете меня назад, я снова вернусь. Я ваша жена, а далеко не лучшая идея для мужей и жен – жить порознь. Я часто думала, что высший свет сам поощряет разделение союзов, что браки были бы только счастливее, если бы общество всего лишь приняло несколько элементарных идей.

– Что же вы имеете в виду? Умоляю, объясните. – Последние несколько минут, похоже, ничуть не смягчили его. Мужчинам вообще не нравится, когда им дают советы. И они не любят, когда женщины говорят, что не будут следовать их указаниям. Урок, который она выучила со своими шестью братьями. Было легче просто молчать и делать то, что хочешь. Но быть сестрой – это совсем не то, что быть женой, и она не хотела начинать свой брак со лжи.

– Ну, например, то, что супруги не должны жить каждый своей жизнью. Вы же помните Библию, Джеред? «И оставит тогда мужчина своих отца и мать, и прилипнет к своей жене: и станут они единой плотью». Новый Завет. – Она улыбнулась ему.

– «В каждой супружеской паре есть как минимум один дурак». Филдинг. – Его улыбка так обаятельна. Но глаза, однако, остались ясными и холодными.

– А как вам мысль о том, что мужчина не должен иметь любовницу, по крайней мере пока он женат? – спросила она.

– Но это абсолютно приемлемо, если он неопытен и неженат? – Его улыбка предостерегала ее – не слишком ли стремительно она сейчас высказывала ему все, что думала? – Есть еще идеи? – спросил он, трогая лошадей.

Тесса откинулась назад, закрыла глаза, но потом решила, что от этого тошнота становится только сильнее. Она сосредоточилась на фонаре, но он так резко раскачивался из стороны в сторону, что она поняла, что это тоже не поможет. В конце концов она закутала руки в сюртук Джереда, согревая их. И молилась, чтобы не опозориться.

– Вам действительно плохо, да?

Она кивнула.

– Мы скоро будем дома. Может, мне опять остановиться?

– Нет, давайте не будем откладывать наше возвращение.

– Осталось всего несколько минут.

Воцарилась тишина, во время которой Тесса старательно смотрела вдаль, на погружающийся в сон ночной Лондон. Почему кажется, что этот город никогда не отдыхает, а только меняет своих дневных обитателей на тех, что рыщут в темноте?

– Интересно, что люди подумают, увидев нас? – наконец спросила она.

– Мне на это наплевать.

– Правда? – Она улыбнулась. – Вы никогда не смотрите на кого-то, не задумываясь при этом: чем он или она занимаются, как живут? Вот, к примеру, тот мужчина, – сказала она, указывая на вышедшего из кареты господина. – На его лице написана какая-то твердая цель. Куда он направляется? Что у него за дело? Почему он оставил своего спутника в карете?

– И все это за один взгляд? Какое вам до этого дело?

– Мне просто любопытно. А вам нет, Джеред? – Она огляделась. – Почему, например, в фонарях это странное стекло?

– Оно называется «линза», Тесса, и закреплено таким образом, чтобы усиливать свет.

– О-о, – протянула она, улыбаясь ему. – Ну вот, теперь я запомню это навсегда. А если меня кто-нибудь спросит, я расскажу.

– Сомневаюсь, что в Киттридж-Хаусе кто-то заинтересуется лондонским освещением.

Фаэтон замер перед особняком. Лакей бросился к ним вниз по лестнице, но Джеред знаком отпустил его.

– Очень хорошо, – сказала она, откидываясь на подушки. – Отошлите меня обратно. Но, Джеред, ваши шансы получить наследника уменьшаются с каждым днем.

Он целую долгую минуту ничего не говорил, а только смотрел на нее, не отводя взгляда. На секунду показалось, что его глаза смягчились, потом он моргнул, и в них появилось совсем другое выражение. Размышление, любопытство, возможно, даже что-то более жесткое, холодное. Это не должно было произвести на нее такого впечатления, заставить ее дрожать, желать растаять в его объятиях.

– Тесса, вы хотите ребенка?

Эта причина разыскивать его была ничуть не хуже любых других. Она не настолько глупа, чтобы говорить ему, что ей нужна его любовь, что она приняла решение провести настоящую военную кампанию, чтобы привлечь его внимание. Это было бы, наверное, так же бессмысленно, как желать, чтобы у нее были светлые волосы и голубые глаза. Вместо этого она кивнула, завороженная улыбкой, которой он одарил ее, – непринужденный жест свойственного ему очарования.

Его руки обвились вокруг ее талии, и она казалась в его объятиях малышкой, хотя была выше большинства знакомых ей женщин.

Тесса положила руки ему на плечи, глядя на него, и тихо вздохнула, когда его губы коснулись ее губ. Ее шляпа оказалась слишком тяжелой, и волосы нужно распустить. Когда он снова опустил ее на землю, она только обмякла в его руках, прильнув головой к его груди. Потребовалось огромное усилие, чтобы она смогла отступить на шаг.

– О Боже. – Она несколько раз моргнула, потом подняла глаза и обнаружила, что он пристально смотрит на нее, но выражения его глаз она не смогла разгадать.

«Что он скажет? Ограничится банальным замечанием, злобно-приземленным или изысканно-вежливым?» После нескольких томительных мгновений он заговорил.

– В Лондоне вы побываете много раз, он вам успеет надоесть. Но мой ребенок будет рожден в Киттридж-Хаусе, договорились?

– Конечно.

– И вы никогда больше не станете вмешиваться в мою жизнь?

Она кивнула.

– Тогда, Тесса, я буду старательным мужем.

Улыбка, которую он подарил ей, была на удивление торжествующей.