Текст книги "Невеста для герцога"
Автор книги: Карен Рэнни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 19
Какого черта он вообще здесь?
Чтобы доказать что-то своему дяде? Зачем? У того есть свое мнение, его трудно в чем-то переубедить. Ему, в сущности, наплевать на все. Он просто хотел какое-то время побыть вдали от Лондона. Судостроительные верфи ничуть не хуже любого другого места.
Джеред был не в силах ответить на вопрос дяди. А главное, он не знал, что ему делать с собственной женой.
И вот он стоял в адмиральской каюте, глядя сквозь сильно скошенные окна кормовой галереи. В нижней трети окон были встроены закрытые деревянные шкафчики, а сверху на них лежала объемная пачка чертежей «Победы». Ему не нужно было читать их; каждый фут оснастки, каждый квадратный ярд парусов, каждая железная скоба, каждый брус, каждая доска обшивки, каждый инструмент были словно отпечатаны в его мозгу. Он знал корабль так хорошо, что мог бы сам заново построить его.
Корабельная верфь была сценой неистовой деятельности. Новый шлюп должен был быть спущен на воду всего через несколько недель. Не такой величественный, как «Победа». На самом деле он был так мал, что для управления им было достаточно двадцати моряков. А чтобы поднять один только якорь «Победы», требовалось больше сотни матросов. К битве готовились еще два корабля, присланные сюда, потому что военно-морские доки были переполнены кораблями, ждущими ремонта. Слухи утверждали, что на средства Мэндевиллов английский флот все больше крепнет. Каждый раз, когда французы давали повод, британские корабли готовились выйти из гавани.
Значит, дело дойдет до войны?
Людовик XVI вместе с семьей бежал из Парижа. Король низложен, а народ бунтует. Внимание Джереда было сосредоточено на сцене, разворачивающейся внизу. Он нанял сотни рабочих, мастеровых, бывших матросов, кораблестроителей в добавление ко всем тем, которые будут населять этот корабль, когда он снова выйдет в море. Сотни людей, много кораблей. Вся его жизнь перемежалась войнами – то одной, то другой, – и каждая наполняла сундуки Мэндевиллов.
Многие годы герцоги Киттридж играли в свои промышленные затеи, как в игрушки, которые держали в старой классной комнате. Стэнфорду Мэндевиллу понадобилось всего несколько лет, чтобы превратить верфи в предприятие не только прибыльное, но и престижное. Мэндевиллы могли по праву гордиться, что они не почивают на лаврах, а по сей день верно служат Короне.
Солнце сверкало на океанских волнах, и Джеред невольно залюбовался раскинувшимся перед ним простором. Он здесь уже почти неделю. Его первоначальный интерес к «Победе» превратился в нечто большее. Ведь эта посудина была самым большим из кораблей Мэндевиллов.
Это и в самом деле был внушительных размеров корабль, снаряженный для адмиралтейства, с сотней пушек, расставленных по трем его палубам. Нос корабля украшала деревянная фигура женщины: ее голова запрокинута, словно бы защищаясь от волн, рыжие волосы были вырезаны с таким искусством, что казалось – они завиваются по шпангоутам, ее грудь была задрапирована шарфом, на котором была вырезана дата постройки. Действительно, судьбоносный год.
И необыкновенный корабль. Для его создания потребовалось семь лет, на один только корпус ушло две тысячи дубовых стволов. У него было три мачты, двадцать семь миль такелажа, больше пяти акров парусов, и в нем могли разместиться больше восьми сотен офицеров и матросов.
Три года назад «Победа» пришла домой на построившую ее верфь Мэндевиллов для капитального ремонта. Ее днище обшили медью, выкрасили кубрики. Когда работа будет закончена, над кораблем взовьется флаг адмирала лорда Худа. Джеред обожал это семейное детище. Он был не просто заинтригован, он искренне восторгался этим кораблем, когда ребенком смотрел с широко распахнутыми глазами на то, как он первый раз сошел на воду.
Джеред покачал головой, как будто чтобы стряхнуть воспоминание о том дне: с солнцем, бьющим по глазам так яростно, что казалось, что вокруг полыхает пламя. Повсюду с криками кружили чайки, и он не сводил с них любопытного взгляда, таская мать за руку то туда, то сюда, чтобы показать ей самую отважную, самую вертлявую, самую ловкую. А она наклонялась к нему и смеялась вместе с ним, ее глаза сияли отблеском его детской радости. Потом она велела ему остановиться, ее теплая рука на его щеке и ее улыбка были только для него одного, и вместе они смотрели, как огромный корабль плывет, покачиваясь, в море.
А что он делал здесь сегодня, для чего приехал? Несомненно, не для того, чтобы впасть в меланхолию. Это он мог делать в любом месте. И, разумеется, не для того, чтобы узурпировать место дяди во главе судостроительной компании Мэндевиллов.
Надо быть чистосердечным по крайней мере с самим собой. И жить не воспоминаниями, а сегодняшним днем. Он бы предпочел сосредоточиться на том, что есть. В настоящем. Сейчас. Здесь. Вещественное, осязаемое и крепкое, как шпангоуты, высушенные на солнце.
Конечно, это была ее вина. Все стало другим с тех пор, как он завел себе жену. Вся его жизнь закачалась, как будто он тонул в зыбучем песке. В то время как все вокруг до тошноты лезли ему в душу, никого по большому счету не интересовало, что он думает, что чувствует. По крайней мере с тех пор, как Маргарет Мэри Тереза Эстли стала герцогиней Киттридж. Его мечты оставались забытыми, память потускнела; воспоминания томятся в темнице его прошлого, чтобы исчезнуть с остальными бестелесными призраками.
Но она захотела понять его, вникнуть в его мысли.
А если он начинал думать о ней, то неизменно приходил к одному выводу: жен нужно отсылать подальше, чтобы жить своей жизнью.
Ее нижняя губа была слишком полной, лицо хорошенькое, но обычное А вот тело Тессы имело восхитительные изгибы, что всякий раз волновало кровь. «Почему ты помнишь последний раз, когда касался ее, с такой точностью, Киттридж?»
Ее волосы рассыпались по простыне в бурном беспорядке. Он запускал в них пальцы, расчесывая, потом сжал в кулаки около самой головы. Он склонился над ней, нежно водя кончиком языка по краю ее уха, чувствуя, как она дрожит под ним. Его руки поднялись к ее шее, обхватили ее, большие пальцы легли в ложбинку, водили по ключицам, по плечам. Она была как тающий шоколад, который Джереду-мальчишке хотелось сунуть в рот и жевать целым куском. Опыт общения с женщинами говорил: чтобы прочувствовать вкус каждой крошки, надо не торопиться.
К черту ее! К черту. К черту эти дурацкие мысли. И его тоже, за то, что женился на ней. Она была раздражителем, ненужной проблемой, морщинкой на гладкой поверхности его жизни. Она полна решимости быть такой же, как все жены: противоречащей, вмешивающейся во все, сводящей с ума. С тех пор как он женился на ней, все стало по-другому, как будто он смотрел на свой собственный мир через подзорную трубу. Правда, у него были друзья, иногда – развлечения, у него был Лондон. Что еще нужно человеку?
Только не женщина, которая кричит на него в переполненном театре или швыряет в него китайские вазы. Не та, что ходит за ним по пятам и напивается с его любовницей.
Он поклялся, что расплата наступит. Тесса могла пытаться следовать странному примеру своих родителей, но будь он проклят, если позволит ей диктовать условия их брака. Жены должны быть молчаливы и покорны. Им пристало быть элегантными, послушными и непритязательными. Пусть они будут даже красивы, но не настолько, чтобы у других мужчин могло сложиться впечатление, что они распущенны и готовы нарушить супружеские узы.
Возможно, в этом и есть секрет жизни с Тессой. Держать ее в объятиях, крепко зажимать ее рот своим ртом. Заставлять стонать, чтобы она не могла задавать ему вопросы.
Это убьет его за месяц. Хуже того, превратит в ослепленного любовью дурачка; странно, он был готов восхищаться любовницей, но не боготворить жену.
Джеред почувствовал, как через окно просачивается холодок. Он стоял на солнце и смотрел, как с криками носятся чайки и ритмично плещется вода о балки доков. Он не обращал внимания на тех, кто смотрел снизу на кормовую галерею и заметил его присутствие.
Глава 20
«Гораздо приятнее быть в обществе герцогиней, чем девушкой на выданье», – подумала Тесса, оглядывая окружающих ее незнакомых людей. Она заслужила репутацию скандалистки. Люди просто не знали, бояться ли ее или жалеть за недостаток изысканности и воспитания. Сейчас, если она говорила что-то считающееся эксцентричным, половина людей смеялись, как если бы она рассказала потрясающе интересную историю. Другая половина улыбалась, не зная точно, как реагировать.
Но все прощали ей ее экстравагантность, потому что она удачно вышла замуж. Женщины, убеждали ее окружающие, должны проявлять любопытство только к определенным темам: неплохо поговорить о погоде или об открытии сессии парламента, о моде. Вот она точно ею не интересовалась. Если не считать тех редких случаев, когда выезжала туда же, где был Джеред, а так – она могла быть одета хоть в лохмотья, и ей было бы все равно.
Кто-то рассмеялся, и этот звук резанул по ее нервам. А чего она хотела: чтобы весь мир был в трауре? Да, это больше соответствовало бы ее настроению. Но она улыбнулась и приняла приветствие тех, кого ей представили, бормоча что-то любезное, тогда как их глаза, казалось, пытались проникнуть в ее душу. «Ах, Тесса, ты очень ошибаешься, если думаешь, что эти глаза могут видеть что-то, кроме бриллиантов Мэндевиллов». Одно их сверкание могло соперничать с сотней свечей. Почему люди придают такое значение каким-то камням? Красивым, несомненно, но всего лишь камням. А откуда вообще появляются бриллианты? Она положила руку в перчатке себе на шею, почувствовала их твердую тяжесть, улыбнулась и отошла от группы, окружающей ее.
Почему она пришла сюда? Потому что ей было так плохо в городском особняке, в одиночестве, какого она никогда раньше не испытывала. Она скучала по братьям, по шуму, который они устраивали, когда возвращались из школы, их проказам. Она скучала по отцу, ведь тот всегда находил время между чтением и письмами, чтобы поговорить с ней. Она скучала по матери, но никогда не призналась бы в этом вслух. Семья, которая любила ее, люди, которым было не все равно, как она живет. Как просто это казалось сейчас, и как ужасно недостижимо.
Разумеется, замужней женщине позволительно немного подышать свежим воздухом, возможно даже сделать это на террасе Витсундов. Их дом был не слишком далеко от Лондона, езды в карете не более пятнадцати минут. Это казалось ей хорошей идеей – провести вечер среди людей, поговорить с кем-то о жизни и о том, что происходит в мире. Если не считать того, что за несколько недель ничего не изменилось. Большинство собеседников предпочитали только сплетничать. И хотя было бы интересно обсудить новообретенное богатство герцога Витсунда или тот факт, что от леди Харгроув последнее время пахнет алкоголем, Тесса не могла забыть, как чувствовала себя, когда люди перешептывались о ней и поворачивали головы в ее сторону.
Она вышла в одну из стеклянных дверей, распахнутых, чтобы проветрить переполненные гостями бальные залы. По каменной террасе прогуливались несколько пар.
Вход в сад охраняли два массивных каменных грифона: клювы повернуты вверх, крылья раскинуты, как будто готовые к полету. Тесса задумчиво смотрела на них.
Вернулся ли Джеред к своей любовнице? Может быть, поэтому он не появлялся дома вот уже больше недели? Всего два из тех вопросов, что не давали ей спать. Она закрыла глаза, прогоняя видение его, обнаженного и мускулистого, выгибающегося в любовном экстазе над другой женщиной.
С каждым днем Киттридж-Хаус все больше казался ей тихой гаванью.
Тесса обернулась, услышав гул голосов. Значит, среди гостей появился какой-то интересный персонаж. Кто же это?
– Витсунд хорошо выбрал свою геральдику, вы не согласны? – Голос, который в последнее время она слишком часто слышала только в мечтах. Густой и бархатный, с оттенком сардонического юмора, всегда сквозящего в его словах. Она обернулась. Разумеется, это был Джеред, одетый во фрак, привычный для его ночных похождений.
Тесса не могла не отметить, что он выглядит великолепно. Но, опять же, он всегда именно так и выглядел.
Она сосредоточилась на движениях своих пальцев по каменному крылу грифона.
– Вы знали, что когда он стал графом, то попросил короля распространить этот титул на его покойного отца, чтобы не быть недавно пожалованным дворянином?
Джеред встал рядом с ней на ступеньки.
– Легендарная фигура – с орлиной головой и крыльями на львином теле. Знаете, говорят, что он произошел из Персии. – Как в высшей степени вежливо они говорят!
– И символизирует силу и бдительность. Почему, вы думаете, эти качества одни из самых почитаемых? – спросила Тесса.
– Потому, без сомнения, что история Персии полна массовых убийств и предательств. Для хана привычное дело – уничтожать своих братьев или ослеплять их, когда он становится правителем.
– Как он может так поступать? Мне кажется, братья – самые близкие люди.
– Ваши братья такие?
Она улыбнулась:
– Конечно. Знаете, мне кажется, что это ужасно – убить кого-то. Быть ответственным за окончание чьего-то земного пути. Вина, которая вечно будет лежать тяжким грузом на сердце, вы так не думаете?
– Ваши мысли всегда так переменчивы, Тесса? Мне кажется, что от меня не требуется произносить какие-то слова, потому что ваша мысль так быстро перескакивает от одной темы к другой. Я все равно не поспеваю. – Он улыбнулся, но это не лишило его слова жала.
– Просто, Джеред, меня интересуют очень много вещей. Вы же считаете любопытство большим недостатком.
– Нет, Тесса, – тихо произнес он. – По-моему, я сам поощрял его.
Сцена экстаза в свете свечей. Пылающий румянец на ее лице.
Она отвернулась. Куда бы пойти, чтобы не видеть его? В сгущающуюся темноту, чтобы потревожить влюбленных, искавших тень для запретного прикосновения? В бальный зал, где смех и перемывание костей были почти невыносимы? Или домой, что было почти худшим выбором из всех. К одиночеству ее комнаты, к размышлениям, ожиданию и воспоминаниям.
– Должен ли я сделать вывод, что вы готовы перестать узнавать меня, жена?
Это была шутка, конечно, но в ней сквозило предупреждение. Она не настолько глупа, чтобы игнорировать его.
Тесса взглянула через плечо на Джереда. На его губах была едва заметная улыбка, но глаза Мэндевиллов были холодны как лед. И все же она различала в этом взгляде тепло, пока его глаза не напомнили ей пар, такой горячий от мыслей, желаний и надежд, это было как если бы вся его душа была из огня.
– Я собиралась вернуться в бальный зал. – «Потому что я не хочу делать из себя дуру, а этот вопрос сжигает меня: Джеред, вы все это время были с другой женщиной?»
– Неужели? Несколько человек направили меня сюда. Честно говоря, показалось, что все чрезвычайно рады моему приезду.
– Без сомнения, чтобы побольше посудачить о вас. Почему это они кланяются и раболепствуют вам в лицо и не могут дождаться, когда вы повернетесь спиной? – Они с Джередом были предметом обсуждения, если считать показателем количество направленных на них глаз.
– Потому что среди них я мало кого назвал бы другом. – Он посмотрел в сторону переполненного бального зала.
– Они, похоже, проводят чрезмерно много времени, обсуждая других людей. Неужели это интересно?
Он пожал плечами:
– Мне кажется, это оживляет их собственную жизнь.
– Но есть же книги, чтобы читать, и пьесы, чтобы смотреть, и еще много других вещей, которые можно делать вместо того, чтобы сплетничать.
– Осторожнее, Тесса, вы начинаете так же вторгаться в их жизнь, как и они в нашу.
– И как же лучше всего обращаться с таким откровенным непочтением к хорошим манерам, Джеред?
– Игнорировать их.
– И они исчезнут? Большинство вопросов так легко не решается.
– Мой опыт, Тесса, подсказывает иное. Вам правда надо многое переосмыслить. Апатия предпочтительнее, чем попытки изменить все на своем пути. А сейчас, – сказал он, разведя руками, – я планировал провести ночь с друзьями и картами. Вынужден откланяться.
Света из бального зала было достаточно, чтобы бросить тень на его лицо. Тессе это показалось странно притягивающим. Полускрытый, полуосвещенный, он казался человеком с двумя лицами. Это была странная мысль, но, с другой стороны, для этого был подходящий момент, когда он смотрел на нее, как будто она была угрозой его покою, источником его раздражения. Сейчас эти глаза были не холодными, но кипящими. Огонь все еще горел.
– Так вот как вы поступаете со мной, Джеред? Игнорируете меня и надеетесь, что я уйду?
Вопрос прозвучал, но не получил ответа. Ее муж повернулся и вышел.
– Вызовите, пожалуйста, мою карету.
Лакей был в ливрее из парчи, его парик был напудрен так густо, что вокруг него возникало облако всякий раз, когда он двигался. Он слегка поклонился, и Тесса отступила на шаг.
– Карета Киттриджа уехала?
– Несколько минут назад, ваша светлость. Мне послать гонца, чтобы перехватить его?
Она покачала головой и стала ждать свой экипаж. Еще одно преимущество быть герцогиней. О богатстве часто перешептываются, о нем начинают судачить едва ли не с пеленок. Ее подруги в девичестве были одинаково дальновидны и информированы об истории семьи жениха так же хорошо, как и о сумме его наследства. В тех случаях, когда вопрос богатства не оставлял сомнений, но происхождение его было загадкой, оценивались другие материальные активы, такие как собственность. Мужчина считался приемлемым женихом, если имел карету и четверку лошадей, состоятельным, если имел ландо и фаэтон, и настоящим богачом, если имел больше одного городского экипажа, ландо, фаэтон и конюшню, заполненную превосходными лошадьми. Герцог Киттридж удовлетворял этому требованию, и даже больше. Вот ей не нужно ждать, пока Джеред освободит карету, а можно поехать домой в своей собственной.
Тесса села, кивнула кучеру и сделала через открытую дверцу знак лакею.
– Где в Лондоне можно развлечься? – спросила она, когда он подошел ближе. Тесса говорила тихо, помня о любопытном кучере.
– Ваша светлость? – Лакей согнулся почти вдвое. Фонари кареты освещали его лицо и румянец, рдевший на его щеках.
– Если бы вы были мужчиной, что бы вы выбрали? Он кашлянул и посмотрел наверх, а потом на многолюдную улицу.
– Здесь очень много таких мест, ваша светлость.
– Ну и куда бы вы поехали играть?
– Если бы был аристократом? – У него была совершенно очаровательная улыбка.
– Герцогом.
Он моргнул.
– Тогда есть только три места, ваша светлость, которые я мог бы рекомендовать. – Он назвал их, и она попросила его дать адрес каждого кучеру.
– Где, черт возьми, вы были?
Дверь открыл дворецкий, который отступил, поклонился и беззвучно затворил дверь, прежде чем раствориться в тени.
Тесса стянула перчатки – нелегкая задача, поскольку она носила их уже несколько часов. Казалось, что они срослись с ней, как вторая кожа. Слева от нее была гостиная, справа коридор к кухне. Перед ней поднималась величественная лестница на верхние этажи, а рядом с ней приемная, ведущая к кабинету Джереда, библиотеке и маленькой столовой. Комнаты для приема гостей располагались на втором этаже, их покои – на третьем. Это был вполне респектабельный дом, обставленный со вкусом и наполненный бесценными вещами.
А его владелец стоял всего в десяти футах от нее, глядя на нее мрачно, как на непрошеного гостя. Он не повторил вопрос, едва сдерживая гнев. Это было вполне очевидно по тому, как он сжимал и разжимал кулаки, и по этому его взгляду, который не отрывался от нее ни на мгновение с того момента, как открылась дверь. Она буквально чувствовала его.
– Я уже привыкла, что мои ночи превратились в дни, а дни в ночи, Джеред. Ну разве это не необычно? Я чувствую себя совершенно бодрой, даже учитывая, что уже почти три часа ночи. Как вы думаете, почему это?
Он шагнул ближе. Выражение его лица было совсем не дружелюбным, но Тесса решила, что его трудно винить. Он был полностью одет; единственная уступка позднему часу заключалась в том, что он снял фрак. Во всем остальном он был таким же, как всегда, – собранным, подтянутым. Мужчина в расцвете лет, одаренный красивой внешностью и здоровьем, чертами лица, которые были идеальны сами по себе, но вместе создавали образ, достойный внимания скульптора.
Это странное чувство снова нахлынуло на нее, как будто она не могла контролировать свое дыхание, как будто ее сердце вырывалось из груди.
Тесса вздохнула.
– Ответьте сначала на мой вопрос, Джеред, тогда я отвечу на ваш. Где вы были целую неделю?
Его глаза сверкали как вспышки молнии – предупреждение о надвигающейся буре.
– На верфи. Инспектировал, как трудятся корабелы, если вам угодно.
– Я разыскивала вас, – призналась она.
– А зачем?
– Должна же я знать, где находится мой супруг.
– И куда же вы направились на поиски?
– Боюсь, я немного подмочила вашу репутацию.
– Объяснитесь, – резко прозвучал его голос.
Тесса прошла мимо него и подобрала юбку правой рукой, готовясь подняться по лестнице. Другая, сжимавшая перчатки, легла на перила.
– Вас, без сомнения, повеселят истории о таинственной женщине, приезжавшей справляться о вас в ваши игорные клубы. – Она перечислила названия заведений, и каждый раз он напрягался все сильнее. Она и правда не могла смотреть ему в лицо, и в эти глаза Мэндевиллов, поэтому глядела в пол.
Но он больше не задавал вопросов и не двигался, даже не повернул голову, так что она не могла больше видеть его лицо.
– Это уж слишком даже для вас, Тесса.
Он резко повернулся и вышел, не оглянувшись.
