Текст книги "Песнь лихорадки (ЛП)"
Автор книги: Карен Мари Монинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)
– Я люблю тебя, Дэни, и я собираюсь периодически тебя обнимать. Привыкай.
Я отпустила ее, и она тут же дала задний ход, но большая часть напряжения ушла из ее черт, а на щеках заиграл румянец. Начало положено. Позже я собиралась заставить ее поговорить со мной, рассказать, плакала ли она из-за Танцора или из-за Шазама, и что происходит в этой ее умной и кудрявой от дождя головке. Столько всего случилось, и так быстро, что сложно упомнить все произошедшее за два дня после ее срыва в аббатстве.
На долю секунды мне показалось, будто я парю над землей, вне своего тела, глядя на нас сверху.
Я, Бэрронс, Риодан, Дэни.
И у меня возникло странное чувство… правильности во вселенной, пока я смотрела на нас. Я пообедала со своей семьей. Теперь я решала мировые проблемы с моей другой семьей. Я посмотрела на Риодана, который наблюдал за мной с улыбкой. Когда он кивнул, я поняла, что тогда как Бэрронс мог спокойно удалиться и стать отшельником на весь остаток своей жизни, Риодан хотел семью. Той ночью, когда я шпионила за ними, Бэрронс сказал правду: Кас не разговаривает. Х наполовину сумасшедший в хорошие дни, и совсем безумен в плохие. Ты устал от этого. Ты хочешь вернуть свою семью. Ты хочешь, чтобы дом был полон, как в былые дни.
Я кивнула в ответ. Мы сохраним это в неприкосновенности. Защитим. Всегда прикроем друг друга. Чего бы это ни стоило.
– Какого хрена случилось с этой дырой? – потребовала Джада, уставившись на сферу. – Вчера она не была такой большой! – когда Риодан рассказал ей о массовом самоубийстве, она спросила: – Как только появилась эргосфера, гравитационная сила усилилась, не так ли?
Риодан мрачно кивнул.
– Поэтому мы не пытались укрыть ее брезентом. Она настолько сильна, что может засосать покрытие.
– Эргосфера? – переспросила я.
– Наружная вращающаяся оболочка называется эргосферой, – сказала Джада. – Представь, если бы кто-то воткнул работающую дрель в гладко расстеленную простыню. Она затянула бы ткань, вращая ее и закручивая. Все, что приближается к эргосфере, будет поймано и подвергнуто тому, что астрономы называют спагеттификацией – вытягиванием в тонкую как спагетти полоску, прежде чем быть засосанным. Когда сфера увеличивается в размерах и плотности, сила тяготения также возрастает, искажая пространство вокруг себя.
– Кристиан придет сюда, чтобы посмотреть, нельзя ли использовать его друидские навыки, чтобы убрать землю из-под дыры, – сказал Риодан. – Но этот чертов дождь должен перестать.
– Призови Крууса, – сказала я Джаде.
– Зачем?
– Он Фейри и может остановить дождь. За этим я и позвала тебя сюда.
– Круус, – мгновенно сказала Джада.
Он появился, как всегда мрачный. И исчез. Вместе с Джадой.
Они потратили добрых три-четыре минуты, дергая друг друга туда сюда, пока Круус наконец не остался на одном месте достаточно долго, чтобы пронзить меня взглядом и заявить: – Это значит, что ты принимаешь предложение?
– Останови дождь, Круус.
– Хер тебе, МакКайла. Ах погодите-ка, ты уже познакомилась с моим хером. И не раз.
Темноволосая голова Бэрронса мгновенно повернулась ко мне, зубы обнажились в оскале, клыки удлинились.
Ах, дерьмо, дерьмо, дерьмо. Я скрыла это от него. Я сама узнала об этом всего полтора месяца назад по моему времени, когда Король выдернул меня и Крууса в другой мир для разговора наедине, и я впервые увидела истинную форму «В'Лэйна».
Я никогда не говорила Бэрронсу, что узнала, кем был мой четвертый насильник, тот, что дал мне эликсир. Он предположил, что это мог быть Дэррок. Я не совсем понимала, почему не сказала ему, как только узнала. Отчасти потому, что ненавидела говорить об этом, отчасти потому, что Круус оказался заморожен королем сразу после того, как я узнала. В этом был свой смысл. Зная Бэрронса, он мог освободить Крууса только для того, чтобы убить, а я жаждала мирной передышки.
Не то чтобы я ее в итоге получила.
То, как Круус сказал об этом, не прояснило ничего. Бэрронс застыл настолько неподвижно, что с таким же успехом мог быть высечен из камня. Несомненно, он стоял там и думал, произошло ли это в один из тех раз, когда я удирала на пляж с В'Лэйном и возвращалась загорелой – не трахались ли мы тогда весь день.
– Уведи отсюда Крууса, – пробормотала я Джаде.
Бэрронс взорвался в то же мгновение, как я это произнесла, и я осознала свою ошибку. Просто сказав эти слова, я подтвердила, что это действительно произошло. В противном случае я бы не пыталась убрать отсюда Крууса – в результате я выглядела виноватой и одновременно защищающей его. Бэрронс застыл так неподвижно лишь потому, что он на тысячу процентов сосредоточился на мне, ожидая крошечного, малейшего знака подтверждения. Это красноречивее всяких слов говорило о том, как я изменилась и как хорошо могла скрывать свои секреты, раз мне действительно надо было что-то сказать, чтобы он сумел меня прочесть.
Стискивая рукой его шею, он впечатал Крууса в одну из полуразрушенных стен Честера с такой силой, что кирпичи полетели в разные стороны, а вокруг них поднялось облако известковой пыли. Я моргнула. Бэрронс каким-то образом стал… крупнее, но его кожа не потемнела как первый признак трансформации в зверя.
Смуглая татуированная рука Крууса была вытянута, кисть сжимала горло Бэрронса. Они оба были темными, могучими, гигантскими Голиафами, схлестнувшимися в схватке.
– Ты никогда не спасешь свой мир, если убьешь меня сейчас, – холодно произнес Круус. – Она умрет. Ты умрешь. Человечество умрет. Отпусти меня. Или вы все умрете.
Я плавно зашагала по мокрому тротуару, легко коснулась руки Бэрронса и сказала:
– Пожалуйста, Иерихон. Не убивай его. Он нам нужен. Он изнасиловал меня в тот день на улице. Он был четвертым. Не Дэррок. Это Круус дал мне эликсир. Эликсир, который спас меня от твоего сына, – подчеркнула я. Забавно, как все сложилось.
Хватка Бэрронса только усилилась.
– Дайте мне хоть одну хорошую причину этого не делать. Мисс Лейн, – хрипло прорычал он сквозь толстые длинные черные клыки.
– Потому что я тебя прошу, Бэрронс. Этого достаточно. Ты убил остальных принцев, и я была благодарна. Тогда я не была готова. Я все еще боялась того, во что превратилась. Но убивать этого последнего принца или нет, выбор за мной. И я говорю нет. В данный момент. И хоть Круус не в состоянии понять это слово, я знаю, что ты знаешь, что мое «нет» значит «нет». И ты будешь это уважать, – сказала я тоном, который не терпел возражений. Между этими гордыми, темными, жестокими мужчинами было определяющее различие. И если он не отнесется с уважением к моим словам, он не был тем мужчиной, за которого я его принимала.
Они оба посмотрели на меня.
Я с изумлением осознала, что оба они смотрят на меня с искренним голодом. Не просто похотью, но… с желанием меня, как личности. Круус не лгал. Могущественный независимый альфа, он тянулся к моей мощи, силе, приспосабливаемости и страсти. Ошеломленная их сходством, я осознала, что Король Невидимых был прав, говоря, что все могло обернуться совершенно иначе. Не единственный возможный вариант, сказал мне король. Возможно, Бэрронс станет Круусом… или мной. Всего лишь выбор определял, кто из нас кем стал. Круус хотел меня не меньше, чем Бэрронс.
Это знание являлось полезным инструментом.
Бэрронс отпустил горло Крууса и сделал шаг назад.
Я посмотрела на темного принца и тихо сказала:
– Не мог бы ты остановить дождь, пожалуйста?
Дождь прекратился немедленно.
– Я буду благодарна, если ты позаботишься о том, чтобы солнечная погода сохранялась, пока мы не решим нашу проблему или не умрем.
Сквозь свинцовые облака начало пробиваться солнце. Высоко над нами легкий ветерок принялся разгонять грозовые тучи.
– Ради тебя, МакКайла. Видишь, как просто все может быть между нами? – тихо пробормотал Круус. – Тебе всего лишь нужно относиться ко мне с уважением и вниманием. Попроси, и я дам тебе это, если это в моих силах. Я бы сдвинул вселенные ради тебя, если бы это помогло тебе увидеть меня так ясно, как ты видишь его.
Низкое примитивное рычание зародилось в груди Бэрронса, и я знала, что Круус только что вновь подписал себе смертный приговор.
Я резко развернулась и посмотрела ему в глаза, подавила гордость, отбросила свою колючую альфа-упрямость и сказала: Ты мой мир, Иерихон Бэрронс. Не он. Никогда не он.
Рычание улеглось, и темные глаза блеснули. Он склонил голову.
Я обернулась к Круусу.
– Ты можешь с помощью сил Фейри убрать часть земли из-под дыры?
Он прищурился, долго изучая дыру взглядом. Его глаза как-то странно замерцали, и будь он человеком, я бы назвала его выражение внезапным ужасом, за которым последовало раздражение, возможно даже беспокойство.
– Нет, – сказал он слегка удивленно. – Что-то создает препятствие. Влияние сферы простирается дальше ее края и эти… помехи нейтрализуют мои попытки, – он нахмурился. – Раньше я с таким не сталкивался.
– Как мне использовать силу королевы?
– Я назвал тебе мои условия.
– Скажи мне, как восстановить твои крылья, и я сделаю это, – и в процессе, возможно, разберусь и без дальнейших инструкций, как это делается.
Он усмехнулся.
– Хорошая попытка, МакКайла. Но ты должна кровью подписать Контракт, прежде чем я соглашусь тебя чему-то учить.
– Какой Контракт? – разом потребовали все.
– Круус сказал, что научит меня, как пользоваться моими силами, и поможет спасти мир, если я восстановлю его крылья.
Джада спокойно сказала:
– Никаких потерь. Сделай это.
Риодан и даже все еще пылающий ненавистью Бэрронс согласились.
– А как только мир будет в безопасности, мне придется передать ему Истинную Магию, – закончила я.
Все трое разом взорвались, говоря мне, чтобы я ни за что на свете не делала этого, я просто смотрела на них и ждала, пока они заткнутся, что в итоге и случилось.
– Будьте разумны. Это стоит обсудить, – сказала я. – Он готов подписать многочисленные оговорки в Контракте, включая то, что он никогда не навредит этому миру, заберет всех Фейри, навеки запрещая последующие контакты. Думаю, он согласится практически на что угодно. Все, чего он когда-либо хотел – это править своей расой, – я нахмурилась. Теперь я вступалась за Крууса. Но это правда. Он всегда хотел только этого. Теперь в моей голове все было иначе, логика правила рука об руку с состраданием к расе, в которой я была рождена, и никакое другое существо не путало мои мысли.
Да, он изнасиловал меня. Я выжила, и ушла та почти бессвязная злоба, которую я так долго ощущала. Остался лишь хаотический мир со сложной политикой и немногими личностями, наделенными достаточной властью, чтобы править различными партиями. Мой опыт с Синсар Дабх изменил меня навеки. Я столкнулась с настоящим злом. Вплотную, лицом к лицу. Я знала, каково это. Круус не был злом. Для Фейри он был неплохим. Даже образцовым. Фейри, который иногда делал очень плохие вещи с людьми.
– Этого ты хочешь, Мак? – тихо спросил Бэрронс.
Я подставила лицо солнечному свету, несколько мгновений упиваясь теплом на своей влажной коже, прежде чем посмотреть ему в глаза.
– Этим утром ко мне пришла каста Видимых со своими проблемами. Если я оставлю Истинную Магию, я буду их правителем. Мне придется выслушивать их прошения, разбираться с их политикой, защищать их и направлять.
Глазами я добавила: Это будет отнимать все время. И если я буду по-настоящему править и по-настоящему заботиться, со временем это поглотит меня. Я не хочу такого будущего. Когда все это закончится, я хочу… я умолкла на полуслове.
Что?
Играть на солнце. Любить людей. Бегать с твоим зверем. Изучать миры. Жить.
Круус оставался неподвижным, напряженно наблюдая за мной. Будь он человеком, он бы задержал дыхание. О, да, он жаждал править своими людьми. И вопреки тому, что он сделал со мной, я не могла сказать, что он был бы плохим лидером. Без сомнений, не хуже, а то и лучше меня.
– Если я не пойму, как использовать эту силу, – сказала я вслух, – будет уже неважно, если мы воссоздадим песнь. Я не смогу ее пропеть. Или воспользоваться ею. Или что я там с ней должна делать.
– Он не загнал тебя в угол, Мак, – заметил Риодан. – Если умрем мы, он тоже умрет. Для него это достаточная мотивация, чтобы поддаться, пока не станет слишком поздно. Он Фейри. Он ни за что добровольно не примет смерть. Пока есть хоть малейший шанс выжить.
Риодан был прав. Мы могли подождать. Но опять-таки, ради чего?
– Меня все устраивает, если Контракт будет четко детализирован, – и возможно, узнав, как восстановить крылья Крууса, я смогу исцелить человеческое сердце ради Дэни, прежде чем отдам эту потрясающую силу.
Бэрронс склонил голову.
– Если ты хочешь этого.
Я на последнее короткое мгновение задумалась, чтобы быть абсолютно уверенной и лишенной сожалений. Сила внутри меня была изумительной, щедрой, теплой. Она могла сделать стольким людям столько всего хорошего. С ней я могла бы превратить ледяных бессмертных в более добрых созданий.
Но я не хотела принимать этот вызов. Я знала, кем и чем я стала. Я была женщиной, неспособной что-либо делать наполовину. Со временем вес и ответственность короны Фейри завладели бы моим разумом и сердцем, и изменили бы меня таким образом, которого я не желала. Я сказала:
– Давайте захватим моего папу и составим Контракт.
– Какие у нас гарантии, что Круус будет ему следовать? – потребовала Джада.
– Он утверждает, что мы оба безвозвратно будем связаны его действием, и как только я овладею Истинной Магией, я получу тому подтверждение. Сплошные плюсы. Если он говорит правду – здорово. Если он лжет, значит, мы оба свободны, и с полным доступом к силе королевы я буду сильнее его. В таком случае, – я повернулась к Круусу и с хладнокровной улыбкой произнесла: – Я мгновенно прекращу твое существование без колебаний.
Он склонил голову.
– Справедливо. И как только ты поймешь, что я не лгу, и завершишь передачу Истинной Магии мне, я все еще приму тебя как свою спутницу, МакКайла. Тебе одной я говорил правду намного чаще, чем ложь. Ты одна говоришь с лучшей частью меня.
Глубоко в груди Бэрронса вновь зародилось рычание.
Глава 46
Мак
Я оставила Бэрронса, Риодана и Крууса составлять Контракт при помощи моего папы, определив уступки, которые казались мне обязательными. Контракты – не самая сильная моя сторона. К счастью, в этом силен Риодан. И как только все будет закончено, Бэрронс напишет мне, и мы встретимся в книжном магазине, где Круус научит меня, как пользоваться силой королевы, и я восстановлю его крылья.
Моя сестра, та еще независимая женщина, ушла из дома вскоре после моего визита и направилась в Тринити колледж, чтобы посмотреть на музыкальную шкатулку, о которой я рассказывала. Я направлялась на встречу с ней, горя нетерпением узнать, слышала ли она ту же песню, что слышала я.
Джада осталась в Честере с Кристианом, чтобы помочь с его попытками воспользоваться теми же друидскими искусствами, которые он использовал при изъятии почвы из могилы моей сестры, чтобы убрать землю из-под черных дыр. Если ему это удастся – он беспокоился, что отделив землю, не сможет воспрепятствовать ее засасыванию прямиком в дыру – то он просеется в Шотландию и доставит сюда всех Келтаров, направив их к крупнейшим дырам, и они займутся работой.
И все же мы лишь выгадывали время. Согласно Джаде, теперь, когда эргосферы стали заметны, дыры оказывали более дестабилизирующий эффект на окружающую среду и росли еще быстрее.
Хоть я и сказала Круусу, что моя раса может уйти в другой мир и выжить, я чувствовала бесспорный (и весьма сбивающий с толку для ши-видящей) долг спасти Туата де Дананн от уничтожения. Я гадала, с чего бы им умирать вместе с Землей, но потом вспомнила, как королева говорила, что привязала расположение их силы к нашей планете.
В моей голове зажглась лампочка, и я резко остановилась посреди улицы, ошеломленная.
Если сила находилась в нашей планете, тогда логичным казалось, что я должна найти связь с этой планетой, чтобы заставить Истинную Магию работать. Может, это и есть недостающий ингредиент?
Я закрыла глаза, попыталась найти Истинную Магию и представила, как она пускает корни из моих ног в почву, расширяясь в стороны, расползаясь и углубляясь.
О Боже, я чувствовала мир! Я была его частью, и он был теплым и дышащим, бормочущим и шевелящимся. Живым!
И таким больным.
Слезы навернулись на мои глаза. Земля умирала. Королева всегда могла это чувствовать – ткань всего, океанов и пляжей, гор и пустынь, где все пребывало в гармонии, а где было разорвано и ранено.
Это было ошеломительно, слезы катились по моим щекам от чистой красоты и печали.
Ее прогноз был точным. Наше время почти истекло. Сферы были не просто дырами в ткани нашего мира. Они были раковыми клетками, изменяющими материю даже в тех местах, которых не касались, разъедающими, разрушающими саму канву реальности своей ужасной песнью.
Я была права. Дыры источали Песнь Разрушения, ту же адскую музыку, что я слышала в свое недолгое пребывание в Честере, ту же музыку, которая доносилась по вентиляционным шахтам от черной дыры глубоко внизу, вторгаясь в мой разум, пока я спала.
Меня пробрал озноб, и на мгновение я ощутила, как эта ужасная песнь касается меня, угрожая, как сказала Алина, разорвать меня по швам. Я отбросила ее, силой воли возвела между нами барьер. Моя новоприобретенная способность чувствовать этот мир была опасна. Я была связана со всем, даже с отравленными частями. Я должна была защитить себя.
Я представила аббатство, фонтан на лугу перед ним.
Открыв глаза, я очутилась именно там, и ветер доносил до моего лица водяную пыль от фонтана.
Это было просто. Я наконец-то поняла, почему Фейри могли влиять на климат и растительную жизнь. Они в разной степени были связаны с этой планетой, черпали силу из ее нутра, в зависимости от способностей своей касты.
Я могла просеиваться. Я могла просеиваться, вашу мать! Вот по этой способности я буду скучать, когда передам Истинную Магию Круусу.
Возле парадного входа возле Энио собралось около полудюжины ши-видящих, они болтали и наслаждались коротким отдыхом.
Когда я приблизилась, Энио подняла взгляд и умолкла на середине предложения. Ее брови собрались вместе, нахмурившись, взгляд метался от моих глаз к моим волосам, и вновь к моим глазам, а ее губы сложились в безмолвное «Какого хрена?»
Остальные ши-видящие приветствовали меня столь же шокированными лицами, их глаза стали зеркалом, сказавшим мне, что моя трансформация с каждым часом становится заметнее. Я быстро сказала:
– Королева Фейри передала ее магию мне, чтобы мы могли спасти этот мир. Очистите аббатство от рабочих. Думаю, я могу его восстановить.
Брови Энио кардинально сменили направление и подскочили на ее лбу.
– Ты нахрен шутишь что ли? С чего бы королеве Фейри…
Я перебила ее:
– Потому что она поняла, кем является, и больше не хотела править. Энио, это долгая история, и у нас нет на нее времени. Планета умирает быстрее, чем мы думали. Убери рабочих с руин. Мне нужна практика, а вам нужно вернуть аббатство.
Долгое мгновение она изучала меня, затем пожала плечами и принялась выкрикивать приказы.
Как только руины оказались свободны – я боялась возвести стену там, где стоял человек – я обратилась к колоссальной бурлящей силе под моими ногами. В этот раз я держала глаза открытыми. Круус никогда не закрывал глаза, когда пользовался магией Фейри. Я приняла в себя силу, происходящую из почвы, втягивая ее глубже, чем раньше, и ахнула.
Земля обладала чем-то вроде осознанности. Мать-земля в целом была живым существом с неким подобием обширного и необъятного сознания. Она знала, что когда-то здесь находилось – в любой момент времени. Я с такой же легкостью могла пожелать восстановить церковь, некогда стоявшую на этих землях, или же отправиться еще дальше назад и повелеть этой силе возродить древнее шианское капище.
Так вот почему сила Фейри была замурована в населенной планете. У миров долгая память. И для планеты время – совсем не то же самое, что и для человека.
Восстановите аббатство, попросила я могущественные сплетенные меж собой силы.
Наблюдая, как на моих глазах развалившаяся крепость обретает непрочную форму, я поразилась внезапной мысли: Насколько я теперь могущественна?
Могу ли я восстановить и Джо?
Полупрозрачный силуэт аббатства исчез.
Я смутно слышала испуганные крики ши-видящих и знала, что они тоже видели, как он начал формироваться, а потом исчез.
Я печально улыбнулась. Конечно, я не могла. Или, даже если бы могла, то была бы не лучше Синсар Дабх или самого Короля Невидимых. Я несомненно использовала бы силу на личные цели, скажем, просеиваясь на солнечный пляж, чтобы насладиться несколькими часами на солнышке. Но мне нужно было работать в ладу с Природой, а не против нее. Не мне обращать смерть вспять. На духовном уровне это имело смысл. И с уколом смущения я вспомнила, каким неправильным казалось, что я вернула Алину.
Я отбросила эту тревожную мысль и сосредоточила свои усилия на аббатстве.
И когда несколько минут спустя я просеялась под оглушительные крики радости, величественная крепость выглядела как никогда прекрасно.
***
Я материализовалась в физической лаборатории колледжа Тринити, левая часть моего тела оказалась в стене, я ахнула, тут же просеялась вправо и торопливо обернулась на конструкцию-обидчика, боясь, что увижу свою руку, торчащую оттуда.
Стена была целой. Как и я сама.
Я задрожала. Это было ужасно. Как будто часть моего тела аккуратно удалили, и я понятия не имела, где она находилась, пока ее вдруг не вернули на место. Возможно, Фейри не возражали против ампутации неодушевленными объектами, но я-то возражала. Возможно, я перестану просеиваться, пока не поговорю с Круусом и не овладею техникой получше. Или буду целиться в обширные открытые места, как Кристиан.
– Святой ад, каково это было по ощущениям? – возбужденно воскликнул Танцор, вскакивая на ноги. – Твои чертовы молекулы переместились. Стена в принципе не могла выдержать соединенную массу. Куда делась остальная часть? Ты знаешь? Можешь мне объяснить?
– Очень неправильно, и я понятия не имею, – ответила я, присоединяясь к ним. Танцор стоял посередине U-образного стола, с одной стороны которого была клавиатура, а на каждом доступном дюйме поверхности размещались компьютеры разнообразных форм и размеров.
Алина развалилась на стуле рядом, и на мгновение я просто наслаждалась тем, что вижу свою сестру здесь, со мной, в Дублине, живую.
Она широко улыбнулась, оценивая меня взглядом с головы до пят. Улыбка превратилась в усмешку, и она сказала:
– Привет, Младшая, давно смотрелась в зеркало?
– Уверена, что не хочу этого делать, – сухо ответила я. – Ты прослушала музыкальную шкатулку?
Она пришла в чувство.
– Да. Это ужасно. Серьезно. Худшая. Музыка. На свете. Я не уверена даже, можно ли это назвать музыкой.
– Хуже чем песня, которую ты слышишь из черных дыр?
Она на мгновение задумалась, а потом сказала:
– Нет, это скорее как песня, которую я слышала от разных каст Невидимых. С ней что-то не так.
– Почему я одна слышу прекрасную песню? – раздраженно спросила я.
Танцор пожал плечами.
– Понятия не имею. Я все еще работаю над переводом ее в числа. Давай я проиграю тебе отрывок, и посмотрим, звучит ли это на моей клавиатуре так же ужасно, как из шкатулки. Возможно, она искажается из-за чего-то в самой шкатулке.
Он плюхнулся обратно на свой стул, развернулся и подключил клавиатуру, затем обернулся через плечо, читая ноты музыки с компьютера, и начал играть.
– Ай! Прекрати! – заорала я, торопливо зажимая уши. – Не эту песню я слышала. Она ужасна! Ты, должно быть, что-то не так записал.
– Это точно те же ноты, – возразил Танцор. – Я перевел их в цифры, начиная с «до».
– Ну, где-то ты там ошибся. Возможно, ты начал с другой ноты, а не с той, с которой хотел.
Он тупо уставился на меня.
– Я не ошибаюсь, Мак. Я играл именно то, что играет шкатулка, – он посмотрел на Алину, прося подтверждения, и она кивнула.
Я сказала:
– Я знаю лишь то, что слышала не эту мелодию. Я слышала вот это, – я начала тихо напевать мелодию.
– Но мы слышали вовсе не это, Младшая, – сказала Алина.
Танцор замахал на нее рукой, прося замолчать, глаза его внезапно загорелись.
– Всем молчать. Напевай, Мак. Просто продолжай напевать.
Я напевала. И напевала. И еще напевала. А он сидел, взгляд его расфокусировался, он слушал, кивал, и наконец широко заулыбался.
– Будь я проклят! – он крутанулся обратно к компьютеру. – Я слышу схему. Я ее вижу. Это одна из особенностей моего мозга. У всего есть структура. Даже у социальных взаимодействий. Иногда сложно в них не потеряться. Иногда, – говорил он, печатая, – я так отвлекаюсь составлением математических конструкций из социальных ситуаций, что забываю, что на самом деле являюсь их участником, – он замолчал и несколько минут печатал, напевал ноты, снова печатал, затем оттолкнулся от компьютера и уставился на меня, сияя. – Я знаю, что с тобой не так, – радостно заявил он.
– Просвети меня, – настороженно произнесла я.
– Ты слышишь песню наоборот. Идеально перевернутой. На каждом гребаном уровне. Нереально. И ты даже недостаточно умна, чтобы понять, насколько это фантастически невероятно. У тебя синдром Аспергера[64]64
Синдром Аспергера является одной из форм аутизма, которая представляет собой пожизненную дисфункцию, сказывающуюся на том, как человек воспринимает мир, обрабатывает информацию и относится к другим людям. Аутизм часто описывается как «спектр расстройств», поскольку это состояние затрагивает людей по-разному и в различной степени.
[Закрыть]? – потребовал он. – Какие еще необычные вещи делает твой мозг? – он прищурился, сверля меня взглядом, будто я потрясающий образец, который ему хочется шлепнуть на стеклышко и запихнуть под микроскоп.
– Наоборот. Объясни.
– Как только ты начала напевать, я понял, что по сути это то же самое. И в то же время нет. Инверсия – это перестройка элементов с ног на голову в интервалах, гаммах или мелодиях. Проще говоря, ты слышишь музыку шкатулку полностью перевернутой, – он сделал руками вращательное движение. – Идеально перевернутой, и это невероятно. Люди не слышат музыку идеально перевернутой.
– Сыграй на клавиатуре так, как я ее слышу.
– Дай мне секундочку, – он вернулся к работе за компьютером, переворачивая то, что он ранее перевел в числа. Закончив, он открыл программу, ввел данные, нажал на какие-то кнопки, и через колонки компьютера полилась музыка.
Я мгновенно перенеслась в состояние блаженства.
В этот раз, как я с радостью заметила, я была не одна такая.
Это слишком рано закончилось, и мы втроем покачали головами, чувствуя себя ужасно потерянными.
– Это, – сказал Танцор тихим ошеломленным голосом, – было самой выдающейся последовательностью частот, которую я когда-либо слышал.
Алина согласилась, выглядя слегка потрясенной.
– Это и есть песня? – потребовала я.
Танцор фыркнул.
– Ты у меня спрашиваешь? Откуда я должен знать? Ты чертова королева, которая должна с ней что-то сделать. Так ведь?
– Думаю, это должна быть она. Но это просто бессмысленно. Король не сумел ее воссоздать. Мы точно это знаем. Иначе он превратил бы возлюбленную в Фейри, а он этого не сделал. А он отдал возлюбленной музыкальную шкатулку задолго до того, как она предположительно убила себя.
– Тогда это не может быть песней, – сказала Алина.
– Возможно, это ее часть, и он так и не смог найти остальное, – предположила я.
Танцор запустил обе руки в волосы, как будто готов был выдрать их все с корнем.
– Гребаный ад, будем надеяться, что это не так. Знаешь ли ты, насколько невозможно закончить чью-то чужую симфонию? Абсолютно. Посмотри на выдающиеся умы, которые работали над Десятой симфонией Малера. Ни одна версия мне не показалась правильной. Я так злился, слушая их, что сам предпринял несколько попыток. И получилось не лучше. Невозможно полностью продублировать чье-то чужое творческое видение.
– Но если конкретно эта песня создана из частот, влияющих на материю – что, я уверена, твои гаджеты как-то выяснят – ведь даже часть песни поможет тебе заглянуть в то, какие частоты воздействуют на материю черных дыр? И ты ведь сможешь опираться на это в дальнейшем?
– Конечно, – измученно произнес Танцор. – Если бы у меня было несколько столетий для работы и бесчисленное количество идеально сдерживаемых черных дыр для тестирования моих теорий.
Я вздохнула, прижимая пальцы к вискам и усиленно думая.
– Я знаю, в этом что-то есть. Я не знаю, откуда мне это известно, но я знаю. Просто конвертируй это, инвертируй и попробуй проиграть одной из маленьких черных дыр, ладно?
Он пожал плечами.
– Попытаться стоит. Мы все равно не можем сделать ничего другого, – он развернулся в кресле и начал печатать. Примерно через три секунды он бросил через плечо. – Уйдите. Вы нарушаете личное пространство моего мозга.
Издав смешок, я протянула руку Алине и предприняла первую попытку просеивания в тандеме.
