Текст книги "Книга о художниках"

Автор книги: Карел Мандер

Жанры:

Научпоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

Назад к карточке книги

Жизнеописание Лукаса де Хере (Lucas de Heere), живописца и поэта из Гента

Я уже говорил выше, что из замечательной мастерской, или школы живописи, Франса Флориса выходили очень искусные мастера, которые, как прилежные ученики-дети, пили молоко из этой мощной и обильной груди. Самым выдающимся между ними был Лукас де Хере, происходивший из семьи художников, ибо отец его, Ян де Хере, был в свое время одним из самых лучших ваятелей в Нидерландах, а мать, госпожа Анна Смейтерс[291]291
Смейтере (Смейтерс) Анна де (ок. 1520 – после 1566) принадлежала к числу талантливых художниц-миниатюристок, которыми славилась нидерландская школа XVI в. Жила и работала в Генте. Гвиччардини (1567) пишет о ней как о талантливом иллюстраторе.

[Закрыть], была превосходной миниатюристкой, прекрасные произведения которой, исполненные красками и кистью, отличались изумительной тонкостью и отчетливостью. Так, ею была написана мельница в полном ходу, с мельником, поднимающимся по лестнице с мешком на спине, с лошадью и телегой, стоящими у плотины, и с прохожими внизу; картинка эта была так мала, что ее можно было покрыть половиной хлебного зерна. Таковы были родители Лукаса де Хере, родившегося в Генте в 1534 году.

Лукас, еще будучи ребенком, начал учиться рисованию у своего отца, который не только был очень даровитым скульптором, но и хорошим архитектором, создавшим много превосходных произведений из алебастра, мрамора и пробирного камня. Вынуждаемый, ради закупок мрамора, часто ездить в Намюр и Динан, он по временам брал с собой в эти поездки сына, который на берегах Мааса уже твердо, отчетливо и красиво рисовал пером с натуры разные виды, развалины замков и города.

Когда, под руководством своих родителей, он сделался довольно хорошим рисовальщиком, его отдали в учение к Франсу Флорису, близкому другу отца. Здесь Лукас сделал весьма большие успехи в искусстве и наконец дошел до того, что стал оказывать немаловажные услуги Франсу, исполняя различные работы для мастеров, в особенности же рисунки для живописцев по стеклу и для шпалерных мастеров; все эти рисунки сходили за рисунки самого Франса, из чего можно заключить, что Лукас действительно был искусный рисовальщик. Потом он поехал в чужие края, а именно во Францию, где также сделал много рисунков для шпалер королеве-матери[292]292
Екатерине Медичи.

[Закрыть]. Он часто ездил в Фонтенбло, где было собрано много предметов искусства: античных статуй, картин и других вещей. Вернувшись из Франции, он женился на молодой добродетельной девушке по имени Элеонора Корбонье, дочери сборщика податей в городе Вере. Он много писал портретов с натуры и благодаря своему умению схватывать самые характерные черты изображаемого лица работал с большой уверенностью; он мог и по памяти написать всякого настолько похоже, что его легко было узнать сразу. Им были написаны на створках одного складня портреты господина ван Вакена, его супруги и их шута Козинтгена. В церкви Св. Петра в Генте были две створки его работы, на которых изображено Сошествие Св. Духа, где замечательно хорошо были исполнены одежды апостолов. В церкви Св. Иоанна находилась большая надгробная картина, на средней доске которой было изображено Воскресение, на одной из створок – ученики на пути в Эммаус и на другой – Магдалина у ног Христа в Гефсиманском саду.

Лукас много написал превосходных картин и портретов, и написал бы их еще больше, если б не терял много времени в обществе знатных людей, искавших его знакомства как ради его общительного характера, так и ради его художественных и поэтических дарований, нередко очень удачно совмещающихся.

Некоторые вельможи были столь расположены к нему, что предлагали ему в награду почетные должности.

Однажды, во время пребывания Лукаса в Англии, случилось, что адмирал Лондона дал ему заказ написать в одной галерее национальные одежды всех народов. Он написал все, кроме одежды англичанина, которого представил совершенно нагим, разместив около него разные шерстяные и шелковые материи, портновские ножницы и кусок мела. Увидав эту нагую фигуру, адмирал спросил, что он хотел этим выразить. Лукас отвечал, что эта фигура должна изображать англичанина, но что он не знал, какого вида и покроя следовало дать ему одежду, ибо англичане ежедневно меняют их по нескольку раз; что, в какой бы одежде он ни представил его сегодня, завтра все равно ему пришлось бы ее изменить, будь она французская, итальянская, испанская или фламандская. «Поэтому я, – прибавил Лукас, – изобразил только материи вместе с портновскими инструментами, чтоб во всякое время можно было сделать какую угодно одежду»·. Адмирал показал изображение королеве, и та, посмотрев, сказала: «Разве не заслуживает наш народ за его глупое непостоянство того, чтобы быть осмеянным таким образом?!» Но, говоря откровенно, не одних только англичан или французов следует осуждать за пристрастие к частым переменам одежд; ведь и мы, нидерландцы, тоже сильно подражаем одеждам других народов, особенно соседних или тех, с которыми находимся в торговых сношениях. Всего меньше можно упрекать в этом немцев и швейцарцев, которые почти всегда довольствуются своими старинными штанами или своей старинной одеждой. У нас же иногда носят широкие, стянутые внизу штаны, которые почти не позволяют двигаться. То мы делаем такой широкий край, что живот как будто свешивается ниже пояса, то опять затягиваемся в столь узкое платье, что едва можем дышать и двигать руками, и надеваем галерные штаны, как невольники, прикованные к веслам, и в одном случае берем пример с французов, в другом – с итальянцев и португальцев. Иногда эти чулки-штаны бывают так узки, что надеть их можно только с помощью сапожного крючка. Наши женщины дошли до предела смешного с их casse-enfants, как справедливо называется это платье. Оно делает их настолько широкими и необъятными, что они становятся похожи на диковинного коня Баярда и с трудом могут проходить в двери; в то же время они до такой степени затягиваются в талии, что едва могут дышать и нагибаться. Не довольствуясь тем, что подвергают себя подобным мучениям, они мучают и невинных девочек, почему эти бедняжки задерживаются в своем развитии. В нашей стране дошли до такого безумия и глупого предрассудка, что большой рост, сухощавость и худобу, которые по всей справедливости надо признавать за болезнь, принимают за красоту и достоинство. В этом отношении итальянцы разумнее и заслуживают большей похвалы, ибо они всегда, с самых древних времен, любили, как любят и теперь, смотреть на своих прекрасных полнотелых матрон, платья которых настолько просторны, что матрон можно, кажется, легко вытряхнуть из них; по-видимому, этот род одежды есть лучший из всех.

Но вернемся к Лукасу. Он оставил после себя несколько поэтических, или стихотворных, произведений, и в числе других «Сад поэзии», в котором поместил разные переведенные с французского языка стихотворения, а именно «Храм Купидона» Маро[293]293
Маро Клеман (ок. 1496–1544) – французский поэт эпохи Возрождения.

[Закрыть] и другие, а также много собственных, но написанных не французским размером, которого он держался впоследствии. Кроме того, он начал описывать в стихах жизнь художников, но, как я ни старался, не мог отыскать этого начатого им произведения, которым, хотя и в малой степени, хотел воспользоваться сам или же напечатать его.

Лукас был весьма умный и рассудительный человек и большой любитель древностей, медалей и других редкостей, из которых у него составился целый прекрасный кабинет. Между прочим, у него было несколько бронзовых статуэток Меркурия, замечательных по своим красивым позам; они были найдены в Вельзеке, во Фландрии, близ Ауденарде, в том именно месте, где, как предполагают, находился город Белгис. У него была также найденная в земле Зеландии старинная сандалия, представлявшая собой подметку со множеством искусно сделанных ременных завязок, похожая на те, какие мы видим в Риме на античных статуях. Так как Лукас был моим первым учителем, то я, в знак своего расположения, послал ему натуральный коренной зуб в пять фунтов весом, который был найден вместе с другими костями и замечательным панцирем между нашей деревней Мёлебеке и Ингельмюнстером, на месте, прозванном «Землей мертвецов».

Его девиз «Schade leer u» («Несчастье нас учит») представляет очень остроумную перестановку букв, из которых состоит его имя – Lucas de Нееге. Мне кажется, что это не только очень остроумная выдумка, но и хорошая, назидательная притча, ибо, если мы сами испытываем несчастья и выясняем себе их причины, а также видим несчастья других или слышим о них и рассуждаем, как и отчего они происходят, мы всего лучше научаемся предупреждать собственные несчастья или избегать их.

Лукас умер 29 августа 1584 года пятидесяти лет от роду.

Примечания

Нидерландский живописец, рисовальщик и поэт Лукас де Хере (1534, Гент – 1584, Париж?) был сыном известного скульптора Яна де Хере и художницы-миниатюристки Анны Смейтерс, которые обучили его искусству рисования. Затем он занимался в Антверпене в мастерской Франса Флориса. Писал портреты, картины на религиозные сюжеты, создавал рисунки для шпалер и витражей, участвовал в оформлении торжеств. Между 1559 и 1561 гг. посетил Францию. Наиболее продуктивным периодом его творчества были 1561–1567 гг., проведенные в Генте. Помимо картин Л. де Хере создал в это время рисунки для «Эмблематы» Иоанна Самбука, изданной Плантеном в 1564 г. Около 1566 г. к нему учеником поступил Карел ван Мандер. В апреле 1567 г. художник уехал в Англию, где его покровителем стал лорд Эдвард Клинтон, I граф Линколн. Возможно, по его заданию Л. де Хере выполнил серию рисунков для альбома костюмов «Театр всех народов и наций мира» (Гент, Университет). Однако главное, чем он занимался в английский период, были портреты английской аристократии. В 1576 г., после «Гентской амнистии», Л. де Хере вернулся на родину. В 1577 г. он участвовал в оформлении Гента по случаю въезда Вильгельма Оранского; для подобных декоративных работ он привлекался и позднее. В начале 1580-х гг. по заказу принца Оранского Л. де Хере выполнил рисунки для шпалер так называемой «Серии Валуа» (1582–1585, Флоренция, Уффици), предназначавшейся в дар французскому королю Генриху III. Среди его литературных произведений особенной известностью пользовалась книга «Сад поэзии» (1559), содержавшая стихотворные переводы французских авторов и его собственные сочинения. Его перу, кроме того, принадлежит приведенная в настоящей книге ода в честь Гентского алтаря (см. жизнеописание братьев Яна и Губерта ван Эйков), а также сохранившаяся только во фрагментах стихотворная «Книга о художниках». Л. де Хере был знатоком древностей и собрал хорошую коллекцию антиков. Из живописных работ мастера сохранилось немногое: «Царь Соломон и царица Савская» (1559, Гент, Собор); «Вид аббатства св. Бавона» (1564, Гент, Университет); «Распятие» (1564, Сент-Никлас, церковь Св. Павла); «Меркурий, пробуждающий свободные искусства после войны» (Турин, Галерея Сабауда).

Жизнеописание Якоба (Жака) Гриммера (Jaques Grimmaer), превосходного антверпенского пейзажиста

Антверпенец Якоб Гриммер вступил в антверпенскую гильдию риторов и живописцев в 1546 году. Он учился в Антверпене у Матиаса Кока, а потом у Христиана Квеборна[294]294
Квеборн (Квекборн) Керстиан (Христиан) ван ден (ок. 1515, Антверпен – 1578, там же) – нидерландский художник, пейзажист. Создавал также декорации для церемоний. Работал в Антверпене, где в 1545 г. вступил в гильдию живописцев. С 1560 г. был назначен официальным художником города. Учитель Адриана де Вердта, Якоба Гриммера и Дениса Калварта.

[Закрыть]. Он много писал видов с натуры в окрестностях Антверпена и других местах и как пейзажист был в некоторых отношениях так хорош, что лучше я никого не знаю. Так, он необыкновенно живо и красиво воспроизводил небо, заимствуя красоты его в природе, которой он так же усердно подражал и в изображении зданий, дали и переднего плана, причем был весьма изобретателен в своих работах. Что касается писания фигур, то я ничего особенного сказать о нем не могу. Он занимался также риторикой и был очень хорошим актером. Умер он в Антверпене. Его прекрасные произведения вполне заслуженно пользовались всюду большим почетом и высоко ценились любителями искусств.

Примечания

Якоб Гриммер (ок. 1526, Антверпен – 1590, там же) – нидерландский живописец и рисовальщик, пейзажист. О его жизни известно немногое. Работал Гриммер в родном городе, где в 1546 г. стал членом камеры риторов «Левкой», а годом позже был принят в гильдию живописцев. Он испытал влияние своего сверстника Питера Брейгеля Старшего. Одним из первых Гриммер отошел от традиции «мировых пейзажей», идущей от Иоахима Патинира; изображал в основном виды окрестностей Антверпена, которые оживлены жанровыми сценками или историческим стаффажем. Некоторые его пейзажные рисунки предназначались для гравюр (например, серия из двенадцати видов окрестностей Антверпена была гравирована Адрианом Коллартом). Вазари (1550) назвал Гриммера одним из лучших пейзажистов того времени. Сохранилось довольно много произведений мастера, в том числе подписных «Четыре времени года» (1577, Будапешт, Музей изобразительных искусств); «Вид Киля» (1578), «Вид Шельды» (1587, оба – Антверпен, Королевский музей изящных искусств); «Пейзаж с замком» (1583, Вена, Художественноисторический музей); «Вид деревни» (1586, Антверпен, Ратуша); «Пейзаж» (1588, Франкфурт-на-Майне, Штеделевский художественный институт); «Пейзаж со сценами карнавала» (Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж); «Пейзаж с праздником» (Прага, Национальная галерея).

Жизнеописание Корнелиса Моленара (Cornelis Molenaer), по прозванию Нел косой, из Антверпена

– Искусство пейзажной живописи было бы справедливо возмущено, если бы я обошел молчанием Корнелиса Моленара из Антверпена, прозванного за свое косоглазие Нелом Косым. Ибо хотя и много искусных пейзажистов, превосходно писавших деревья и другие части пейзажа, но все-таки никто красивее и живописнее его не воспроизводил листья; это мое мнение, с которым, я думаю, каждый согласен. Что касается композиций и задних планов, то, к славе Корнелиса, я могу сказать, что все его произведения очень нравились живописцам; в фигурах же, я знаю, он был мало искусен.

Корнелис писал, подобно живописцам, водяными красками, без муштабеля и удивительно быстро. Он часто работал для других художников за поденную плату. Если ему давали несколько подготовленное полотно, то он поспевал в один день написать большой и прекрасный пейзаж За полный рабочий день ему платили талер, а за написание заднего плана или маленького пейзажа он получал иногда только семь стиверов. Он был человек очень добрый, и многие живописцы пользовались его добротой ради своих выгод Хозяйство в доме его велось беспорядочно, и ему приходилось терпеть большую нужду; вследствие этого и своего пристрастия к вину он совсем опустился. Виною всему, как это нередко случается, была его жена, которая часто забирала у заказчиков деньги вперед, а работа между тем оставалась дома неоконченной.

Отец его был также художник, но незначительный; когда он умер, то Корнелис стал учиться у своего отчима, тоже посредственного живописца. Корнелис умер в Антверпене. Произведения его пользуются очень большим почетом у любителей. В Антверпене у него был подражатель, который, однако, уступал ему в пейзаже, но зато превосходил в фигурах, – это Ян Нагел из Харлема или из Алкмара, умерший в Гааге в 1602 году[295]295
О Яне Нагеле дополнительных сведений нет.

[Закрыть].

Примечания

Корнелис Моленар (ок. 1540, Антверпен – 1589? там же) – нидерландский художник, пейзажист. О его жизни неизвестно ничего, кроме того, что он работал в Антверпене, где был членом гильдии св. Луки с 1564 г., и часто сотрудничал с Гиллисом Куанье и другими художниками, в картинах которых писал пейзажные фоны. Те, со своей стороны, нередко писали фигуры в пейзажах Моленара. Сохранилось несколько произведений художника: «Лесной пейзаж с милосердным самаритянином» (Берлин, Государственные собрания); «Зимний пейзаж» (Франкфурт-на-Майне, Штеделевский художественный институт); «Зимний пейзаж» (Монпелье, Музей Фабра); «Пейзаж с конькобежцами» (Гент, Музей изящных искусств); три «Морских пейзажа» (Мадрид, Прадо).

Жизнеописание Питера Балтена (Pieter Balten), живописца из Антверпена

1579 году в антверпенскую гильдию живописцев вступил Питер Балтен[296]296
  Дата ошибочна: Питер Балтен был внесен в списки гильдии в 1549 г.

[Закрыть], очень хороший пейзажист, близко державшийся манеры Питера Брейгеля, прекрасно также рисовавший пером. Он путешествовал по разным странам и зарисовал много видов с натуры. Работал он одинаково искусно и красиво как масляными, так и водяными красками. Не меньше искусства он выказывал и в фигурах, когда писал деревенские ярмарки и другие подобные картины. Произведения его были в очень большом спросе. У императора[297]297
  Рудольфа II.

[Закрыть] есть его картина «Проповедь св. Иоанна Крестителя», на которой император на месте св. Иоанна велел изобразить слона, и теперь кажется, будто весь народ собрался сюда затем, чтобы смотреть слона[298]298
  Эта картина фигурировала в антверпенском инвентаре 1623 г. Настоящее местонахождение неизвестно.

[Закрыть]. Я не знаю, по какой причине или с какою целью он сделал это, разве только из желания дать картине светское содержание.

Балтен был прекрасный поэт, или ритор, и актер. Корнелис Кетель из Гауды и он часто обменивались друг с другом стихотворениями и песенками. Он умер в Антверпене.

Примечания

Питер Балтен де Костере (или Кустодис, ок. 1525, Антверпен – ок. 1598, там же?) – нидерландский живописец, рисовальщик, гравер и поэт. Он работал в Антверпене, где был членом гильдии св. Луки с 1549 г., а в 1569 г. избирался ее деканом. Балтен писал пейзажи с религиозным или мифологическим стаффажем, сцены из крестьянской жизни, а также портреты. В настоящее время известно несколько его произведений: «Се человек» (Антверпен, Королевский музей изящных искусств); «Праздник св. Мартина» (там же; вариант – Амстердам, Рейксмузеум); «Пейзаж» (Дармштадт, Музей земли Гессен).