Текст книги "Книга о художниках"

Автор книги: Карел Мандер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

Жизнеописание искусного и знаменитого живописца Мартина ван Хемскерка (Marten van Heemskerck)

Мы видим часто, что наши великие живописцы делают дотоле неизвестные места их рождения в разных странах знаменитыми, будь это даже самые глухие деревушки. В каком уголке земного шара неизвестна теперь деревня Хемскерк в Голландии только потому, что она была колыбелью искусного живописца Мартина ван Хемскерка, родившегося в 1498 году! Отец его был хлебопашцем и назывался Якобом Виллемсом ван Вееном. Мартин с детства чувствовал внутреннее влечение к живописи и первые наставления в искусстве получил в Харлеме у некоего Корнелиса Виллемса, отца Лукаса и Флориса, также очень хороших живописцев, совершивших путешествие в Италию, где они посетили Рим и другие места.

Отец Мартина, вероятно рассуждавший, что от живописи мало толку, взял сына обратно к себе в дом для занятий в сельском хозяйстве, чем очень огорчил мальчика, лишившегося возможности продолжать начатое учение. С отвращением исполняя теперь разные крестьянские работы, как доение коров и другие подобные, он шел однажды, отдоивши коров, с ведром на голове и, не без умысла задев им за сук дерева, все молоко пролил. Отец, страшно разгневанный потерей такого хорошего молока, схватил палку и, желая побить сына, бросился за ним в погоню. С наступлением ночи Мартин, зарывшись в стог сена, заснул. На другой день мать снабдила его котомкой и небольшой суммой денег, и он в тот же день пошел через Харлем в Делфт, где снова отдался искусству и у некоего Яна Лукаса[257]257
  Сведения об этом художнике отсутствуют.


[Закрыть] с таким усердием принялся рисовать и писать красками, что в самое короткое время достиг значительных успехов в искусстве.

Так как в это время Ян Скорел очень славился заимствованной им в Италии новой и красивой манерой живописи, которая нравилась всем, а Мартину в особенности, то он, хотя и с большим затруднением, добился того, что был принят в число учеников этого мастера, жившего в Харлеме.

Здесь он опять проявил свое обычное прилежание в такой мере, что, наконец, почти совсем сравнялся со знаменитым мастером и до такой степени усвоил его манеру, что их произведения едва можно было различать. Некоторые думают, что Скорел, опасаясь как бы не померкла его слава, удалил от себя своего ученика, по-видимому из зависти к нему. После того Мартин переселился в дом Питера Яна Фопсена в Харлеме, где некогда жил покойный Корнелис ван Беренштейн. В этом самом доме Мартин написал несколько картин, из них одну в задней комнате, возле кровати, представлявшую в аллегорических фигурах натуральной величины Солнце и Луну. Он написал там также две нагие, в человеческий рост фигуры Адама и Евы, которые, как говорят, были исполнены с натуры. Жена Питера Яна Фопсена, очень расположенная к Мартину, не дозволяла называть его просто Мартином, и потому всем, кто приходил и спрашивал, его, она говорила, что его следует называть мастер Мартин, так как он вполне того заслуживает.

Отсюда он переехал к одному золотых дел мастеру, Йосу Корнелису, жившему также в Харлеме.

В числе многих исполненных им произведений есть одна, необыкновенно искусно написанная алтарная картина «Св. Лука», которую он преподнес харлемским живописцам в виде прощального подарка перед своим отъездом в Рим[258]258
  Речь идет о картине «Св. Лука, рисующий портрет Мадонны» (1532, Харлем, Музей Франса Халса; ил. 79).


[Закрыть]. Картина представляет св. Луку сидящим и пишущим с натуры Марию с Младенцем на коленях. Это произведение, выдающееся по своей превосходной манере живописи, необыкновенной пластичности и отчетливости, в освещенных частях, как и у Скорела, имеет какую-то жесткость очертаний. Фигура Марии с прекрасным, кротким ликом, очень красива по движению; необыкновенно миловиден и Младенец. С ее колен спускается разноцветная, с красивыми узорами в индийском вкусе материя, исполненная так хорошо, что лучше написать нельзя. Св. Лука, лицо которого было написано с одного булочника, представляет очень красивую и мастерски исполненную фигуру. Художник старается следовать патрону живописцев. Палитра в его левой руке кажется как бы выходящей из рамы. Вся картина была написана так, что ее надлежало смотреть несколько снизу. Позади св. Луки стоит фигура, по виду поэта, с венком из плюща на голове, которая, по всей вероятности, представляет собственный портрет Мартина того времени. Хотел ли он этим сказать, что живопись и поэзия две родные сестры и что живописцы должны обладать творческим и поэтическим гением, или он хотел показать, что и сама история о св. Луке есть вымысел, – я не знаю. Далее мы видим превосходно написанного ангела с горящим факелом в руках. Я думаю, что нет другой картины Мартина, где бы были такие очаровательные лица, как в этом произведении. Архитектурное убранство состоит из простых гладких стен; сверху спускается клетка с попугаем, а внизу написан казавшийся как бы прикрепленным воском к стене ярлычок со следующей надписью «Эта картина была подарена на память Мартином Хемскерком. Он написал ее в честь св. Луки и этим показал свое внимание к сотоварищам. Мы денно и нощно благодарим его за щедрый дар, который находится здесь перед нами, и со всем усердием молим Бога, чтоб он никогда не оставлял его своими милостями. Окончена она 23 мая 1532 года». Эту картину магистрат Харлема и теперь хранит в южной комнате Принценхофа, где многие ее смотрят и восторгаются. Хемскерк написал ее, когда ему, как это видно по времени его рождения, было тридцать четыре года. Он отправился затем в Рим, куда уже давно влекло его желание повидать древности и произведения великих итальянских мастеров. Приехав туда, он благодаря рекомендации нашел себе приют у одного кардинала. Времени своего он попусту не терял и не губил его в попойках и других подобных развлечениях со своими соотечественниками, нидерландцами, а усиленно срисовывал античные статуи и произведения Микеланджело. Он рисовал также руины, различные украшения и всякого рода красивые античные предметы, которых в этом городе, представляющем как бы академию живописи, находится великое множество[259]259
  В настоящее время два альбома его римских зарисовок хранятся в Собрании гравюр в Берлине (ил. 80).


[Закрыть].

Почти всегда, когда бывала хорошая погода, он уходил из дому, чтобы рисовать с натуры. И вот однажды, когда по обыкновению он ушел на работу, к нему в комнату забрался без его ведома один знакомый итальянец, вырезал там из рам две написанные на холсте картины и вместе с рисунками, которые он повытаскал из ящиков, унес с собой. Когда Мартин пришел домой, он очень огорчился пропажей картин, но так как этот итальянец уже и раньше был под подозрением, то он прямо отправился к нему и большую часть своих произведений вернул. Однако, будучи от природы очень труслив и опасаясь, как бы итальянец не причинил ему опять какого-нибудь зла, он решил, что оставаться в Риме ему дольше не следовало, и уехал к себе на родину, в Нидерланды, прожив здесь всего только три года. Но, несмотря на такой короткий срок, он нарисовал много хороших вещей и заработал и привез с собой много денег.

Он приехал в Дордрехт, имея от одного хорошо знакомого ему по Риму молодого человека письмо к его отцу, державшему в том доме, где теперь находится пивоварня «Маленький якорь», постоялый двор, который в то время представлял не что иное, как разбойничий притон, где постоянно совершались тайные убийства купцов и других путешественников. Хемскерка принуждали провести вечер здесь, хотя некий любитель искусств, Питер Якоб, также предлагал ему свое гостеприимство. Впрочем, он, найдя судно, в тот же вечер уехал, и, кажется, к великому для него счастью, ибо, как потом обнаружилось, в этом доме нашли целую яму, наполненную трупами. Одна из дочерей этого убийцы бежала в Венецию и жила там с известным живописцем, холостяком Гансом ван Калькаром. Привлеченная по этому делу к суду Сеньории, она рассказала всю правду, прибавив, что сама принуждена была бежать из этого страшного дома, чтобы не видеть больше тех ужасных преступлений, которые там совершались, но что, с другой стороны, по природному чувству, она не могла доносить на своих родителей. После этого она была освобождена.

По возвращении на родину Хемскерк изменил свою прежнюю, скореловскую манеру письма, но, по мнению выдающихся живописцев, не улучшил ее, кроме только того, что не так угловато и резко стал отграничивать освещенные части. Когда один из его учеников передал ему, что про него говорят, что он прежде, подражая Скорелу, писал лучше, чем теперь, после своего пребывания в Риме, он отвечал: «Сын мой, я сам тогда не знал, что писал».

Однако нельзя не видеть разницы в манере его письма при сравнении вышеупомянутой картины в зале Принценхофа с двумя створками складня на алтаре суконщиков[260]260
  Так называемый «Алтарь суконщиков» (1546–1547, Харлем, Музей Франса Халса; ил. 81, 82). Кисти Хемскерка принадлежит живопись боковых створок, центральное панно «Избиение младенцев» исполнено Корнелисом Корнелиссеном.


[Закрыть], на внутренней стороне которых изображены Рождество Христово и Поклонение волхвов, представляющие собой две великолепные, хорошо написанные сцены с многочисленными подробностями, среди персонажей которых можно найти портреты простых людей и автопортрет художника. На наружной стороне створок изображено Благовещение, с превосходно написанным с натуры ликом Марии. Ангел представлен одетым очень своеобразно и изысканно. Его пурпурная исподняя одежда была написана жившим в то время у Хемскерка Якобом Раувартом, о чем я слышал от него самого.

Из этого произведения видно также, насколько хорошим знатоком архитектуры был Хемскерк и как он любил украшения, в противовес часто исходившему из его уст изречению: «Всякий живописец, желающий преуспевать, должен избегать украшений и архитектуры». Здесь мы видим еще одну особенность, а именно что ангел отражается на гладком мраморном полу, как будто он стоит на льду, что действительно бывает на полированных мраморных плитах.

Он написал много больших картин для церквей. В Старой амстердамской церкви были две двойные его створки, на внутренней стороне которых написаны «Страсти Господни» и «Воскресение Христово», а с внешней стороны они были украшены изображениями, исполненными краской бронзового цвета. Произведение это пользовалось большой славой; в середине складня находилась картина Скорела «Распятие»[261]261
  Алтарь был разрушен иконоборцами в 1566 г.


[Закрыть]. На главном алтаре в Большой церкви в Алкмаре был написанный Мартином складень, на средней доске которого было изображено Распятие, на внутренней стороне створок – Страсти Господни, а на внешней – житие св. Лаврентия. Все это было исполнено чрезвычайно искусно[262]262
  «Страсти Христа». 1538–1542. Ныне – Линчепинг (Швеция), Собор (ил. 83).


[Закрыть].

Так как очень много его произведений уходило в Делфт, то там их можно было видеть во многих местах, а также в Старой и Новой церквах. В монастыре Св. Агаты был его алтарный образ, представлявший Поклонение волхвов. Эту картину он скомпоновал так, что как на средней, так и на каждой из двух створок было по одному волхву. На наружной стороне створок было изображено Водружение медного змия, исполненное гризайлью[263]263
  Возможно, частью указанного алтаря была гризайль большого формата с закругленным верхом «Водружение медного змия», подписанная и датированная 1551 г. (Харлем, Музей Франса Халса).


[Закрыть]. В уплату за это превосходное произведение он выговорил себе сто гульденов годового дохода, так как вообще старался иметь побольше пожизненных пенсий.

В церкви села Эртевут в Северной Голландии средний образ на главном алтаре был резной работы, а две двойные створки – произведением кисти Хемскерка. На внутренней их стороне была изображена жизнь Христа, а на внешней – жизнь св. Бонифация; все это, разбитое на множество отдельных сцен, было удивительно хорошо и по живописи, и по колориту. Запрестольный образ на главном алтаре церкви в Меденблике был также его произведением.

Для господина ван Ассенделфта он написал две створки, из которых на одной изображено Воскресение Христово, а на другой – Вознесение. Он расписал также капеллу господина ван Ассенделфта в Большой церкви в Гааге.

Если бы мы стали перечислять все его алтарные, надгробные и другие картины и портреты, то этому не было бы конца, ибо он от природы был очень прилежен и постоянно много работал, умея с большим искусством выполнять все, за что ни принимался.

В числе других замечательных его картин есть еще одна довольно большая, превосходная и изобилующая множеством частностей картина, изображающая четыре конечных события: смерть, Страшный суд, рай и ад[264]264
  Так называемые «Четыре последняя» (1565, Хемптон Корт, Англия, Королевское собрание; ил. 84).


[Закрыть]. Мы видим здесь много нагих тел и фигур в различных положениях и самые разнообразные проявления душевных движений, как предсмертная тоска, небесная радость и страх ада. Эту картину заказал ему его ученик Якоб Рауварт, один из известнейших любителей искусств того времени, который при расплате за нее до тех пор отсчитывал Хемскерку двойные золотые дукаты, пока тот не воскликнул: «Довольно!»

Сверх того, мне пришлось видеть сначала у одного любителя по имени Паувелс Кемпенор, а позднее у известного любителя искусств Мельхиора Вейнтгиса его небольшую картинку, представлявшую Вакханалию, или Праздник Вакха, с которой существует гравюра[265]265
  Возможно, речь идет о так называемом «Триумфе Силена». Ныне – Вена, Художественноисторический музей (ил. 85).


[Закрыть]. Это было самым лучшим из произведений, написанных им по возвращении из Рима, так как отличалось удивительно нежным цветом нагих тел. Мы видим здесь безудержное веселье и обильное виновозлияние, какие в античные времена царили у язычников.

У Арнольда ван Беренштейна есть также превосходная картина со св. Христофором в прекрасном пейзаже, уходящем в безграничную даль.

Одним словом, это был всеведущий и на все способный мастер, превосходно умевший передавать нагое тело, хотя иногда и страдавший присущей нидерландцам сухостью фигур и недостаточной миловидностью лиц, которые, как я уже подробно говорил в другом месте, служат для произведений художников очень большим украшением.

Будучи чрезвычайно искусным в композиции, он чуть не весь мир наполнил своими творениями; он был также и хорошим архитектором, на что в достаточной мере указывают все его произведения. Я никогда не закончил бы, если бы стал говорить о всех гравюрах, исполненных с его произведений, и многочисленных красивых и глубокомысленных аллегориях, которые сочинял для него богато одаренный философским умом Дирк Фолкертс Корнхерт и которые он выпускал в свет уже награвированными, хотя сам их не гравировал, а отдавал работать другим граверам, для которых в свою очередь он нарисовал очень много прекрасных вещей. В числе таких граверов был и вышеупомянутый Корнхерт, талант, знание и рука которого были способны схватить и выполнить все, что только доступно человеку знать и делать.

Он награвировал резцом и крепкой водкой целый ряд произведений, но особенной красотой и тонкостью отличались небольшие по размеру сцены из жизни императора; впрочем, один из этих листов, изображавший взятие в плен французского короля, был вырезан на меди неким Корнелисом Босом.

Спустя некоторое время по возвращении своем из Рима Мартин, будучи уже в зрелом возрасте, женился на красивой молоденькой девушке по имени Мария, дочери Якоба Конингса. По случаю празднования свадьбы члены общества риторов сыграли комедию. Через полтора года после свадьбы молодая жена его умерла от родов.

Через три или четыре года после того он написал вышеупомянутые створки к картине Корнелиса Корнелиссена «Избиение младенцев», находившейся в Принценхофе в Харлеме. Во второй раз он женился на старой деве, не отличавшейся ни красотой, ни умом, но богатой, которая, однако, так была жадна до чужого добра, что постоянно покупала много разных вещей, не платя за них деньги, а иногда и просто их крала; это крайне огорчало Мартина, который каждого просил в таких случаях не срамить ее и, как честный человек, за все платил деньги.

В продолжение двадцати двух лет, до самой своей смерти, он был церковным старостой в Харлеме.

Когда в 1572 году испанцы осадили город, он с разрешения городских властей уехал на жительство в Амстердам к Якобу Рауварту. По своей природе он был бережлив и любостяжателен, очень малодушен и так труслив, что для того, чтобы посмотреть прохождение городской стражи в процессии, он взбирался на верхушку колокольни, так как боялся, что во всяком другом месте он не будет в безопасности от их выстрелов. Его постоянно тревожила мысль, что под старость он может впасть в бедность, и потому он всегда, до конца своих дней, носил большое количество золотых крон, зашитых в складках одежды.

После падения Харлема много его произведений было захвачено испанцами и отослано в Испанию; также много его замечательных картин было позорным образом истреблено во время неистового гонения на иконы, так что в настоящее время в Нидерландах их осталось весьма мало.

Так как Мартин был богат и бездетен, то перед смертью он отказал значительные суммы на разные благотворительные дела. Между прочим, он завещал участок земли, с тем чтобы доход от него ежегодно выдавался на приданое молодым людям, которые должны были венчаться на его могиле, что постоянно выполняется еще и теперь.

На церковном погосте в Хемскерке он велел воздвигнуть на могиле своего отца пирамиду, или обелиск, из голубого камня, на котором было помещено скульптурное изображение его отца. Затем следовали надгробная надпись на латинском и немецком языках и маленький гений, стоявший на тлевших на костре мертвых костях, опираясь на факел и правой ногой наступив на череп; это, как кажется, был символ бессмертия. – Под этим стояло изречение: «Cogita mori (Думай о смерти)». Внизу виднелся его герб, на котором вверху, с правой стороны, была изображена половина двуглавого орла, а с левой – лев, а в нижнем, неразделенном поле находилась обнаженная крылатая рука, державшая перо или кисть и локтем опиравшаяся на черепаху. Это, я думаю, есть истолкование наставления Апеллеса: не следует быть ленивым в работе, но не следует и чрезмерной работой изнурять ум, в чем он упрекал Протогена, как о том было рассказано в другом месте. На содержание этого обелиска Марлин также выделил участок земли. Если бы его разрушили, то право на владение этим участком переходило к его родственникам. Он весьма хорошо рисовал пером; штриховка его была очень чистая, а отделка красивая и приятная.

В Алкмаре, в доме его племянника Жака ван дер Хека, есть несколько его автопортретов, исполненных необыкновенно искусно и красиво масляными красками и написанных им в разные возрасты своей жизни[266]266
  В настоящее время известен «Автопортрет», датированный 1553 г. (Кембридж, Музей Фицуильям; ил. 86).


[Закрыть]. В то время когда слава Мартина в искусстве была в зените, он 1 октября 1574 года покинул этот бренный мир в возрасте семидесяти шести лет, прожив двумя годами меньше своего отца. Его смертные останки были погребены в северной капелле Большой церкви в Харлеме. Но поскольку он был одним из светочей искусства, то оно, как и он сам, будет долго жить и высоко чтиться людьми и имя его не померкнет.

Примечания

Мартин ван Хемскерк (1498, Хемскерк, близ Алкмара – 1574, Харлем) – нидерландский живописец, рисовальщик и гравер, один из видных представителей итальянизирующего течения в нидерландском искусстве XVI в. Он учился у Корнелиса Виллемса в Харлеме и Яна Лукаса в Делфте, но более всего был обязан Яну Скорелу, в мастерской которого в Утрехте работал в 1527–1529 гг. В 1532–1536 гг. Хемскерк жил в Италии, где изучал и зарисовывал античные памятники, а также испытал сильное влияние Микеланджело. По возвращении на родину художник работал в Харлеме и (с 1572) в Амстердаме. Он писал произведения на религиозные и мифологические сюжеты, портреты, создавал рисунки, в том числе предназначенные для перевода в гравюры (например, серия «История Давида», Париж, Лувр, гравированная затем Филиппом Галле). Кроме упомянутой К. ван Мандером картины «Св. Лука, рисующий портрет Мадонны», к раннему периоду творчества мастера относятся «Портрет Питера Биккера» и парный к нему «Портрет Анны Кодде» (оба – 1529, Амстердам, Рейксмузеум); «Семейный портрет» (1530, Кассель, Картинная галерея); «Портрет отца» (1532, Нью-Йорк, Музей Метрополитен); «Иуда и Фамарь» (1532, Потсдам, дворец Сан-Суси). Они отмечены сильным влиянием Скорела, некоторые из них прежде даже приписывались последнему. Зрелая творческая манера художника, сложившаяся в итальянский период, представлена рядом алтарей-триптихов: «Голгофа» (1543, Гент, Музей изящных искусств; Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж), «Оплакивание» и «Страшный суд» (оба – 1554, Турин, Академия), «Се человек» (1544, Варшава, Народный музей; 1559, Харлем, Музей Франса Халса), «Положение во гроб» (1559, Брюссель, Королевский музей изящных искусств), «Оплакивание Христа» (1566, Делфт, Городской музей); картинами «Св. Лука, рисующий Мадонну» (Ренн, Музей изящных искусств), «Вид античных арен» (1552, Лилль, Музей Викар), «Кузница Вулкана» (1536, Прага, Национальная галерея), «Венера и Купидон» (1549, Кёльн, Музей Вальраф-Рихарц-Людвиг), «Триумф Силена» (Вена, Художественноисторический музей), «Автопортрет» (1553, Кембридж, Музей Фицуильям).