Текст книги "Кракатит"

Автор книги: Карел Чапек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

XVI

Найти Томеша – о, словно это так просто! Прокоп еще раз произвел генеральный обыск во всей квартире; он перерыл все шкафы и ящики, не обнаружив, кроме старых запыленных счетов, любовных писем, фотографий и прочего холостяцкого хлама, нияего, что могло бы пролить хоть малейший свет на загадку исчезновения Томеша. Впрочем, конечно у кого рыльце в пуху, тот постарается скрыться подальше!

Прокоп еще раз допросил привратницу; узнал, правда, кучу сомнительных историй, но ни одна не наводила на след. Он обратился к домовладельцу с вопросом – откуда именно прислал Томеш те деньги. Пришлось выслушать целую проповедь желчного и довольно неприятного старичишки, страдавшего всеми возможными катарами и сетовавшего на испорченность нынешних молодых людей.

Ценой нечеловеческого терпения Прокоп выудил наконец лишь одно: упомянутые деньги были переведены не самим Томешом, а каким-то банкиром на счет Дрезденского банка "auf Befehl des Herrn Tomes" [1][1 по распоряжению г-на Томеса (нем.).].

Тогда Прокоп помчался к адвокату, который, как было сообщено выше, имел весьма недвусмысленное дело к разыскиваемому. Адвокат без всякой нужды тщательно облекал дело в мантию профессиональной тайны. Но когда Прокоп по глупости выболтал, что должен передать Томешу кое-какие деньги, адвокат оживился и потребовал, чтобы Прокоп вручил эти деньги ему; Прокопу стояло большого труда выпутаться из этой истории. Отсюда он извлек урок: не следует наводить справки о Томеше у людей, состоящих с ним в каких-либо деловых отношениях.

На первом же перекрестке Прокоп остановился: что дальше? Остается один Карсон. Неизвестная величина, которая что-то знает и чего-то хочет. Ладно, пусть будет Карсон. Прокоп нащупал в кармане открытку, которую забыл послать, и бросился к ближайшей почте

Но у почтового ящика рука его опустилась. Карсон, Карсон… Да, но ведь то, чего хочет Карсон, тоже далеко не пустяк. Черт бы его побрал, этот тип разнюхал что-то о кракатите и замыслил-впрочем, бог знает, что он замыслил. Зачем он вообще меня разыскивает? Вероятно, Томешу известно не все; или он не захотел все продать; или ставит бессовестные условия, и Карсон воображает, что я, осел, обойдусь дешевле. Да, видимо, так и есть; но (и тут Прокоп впервые ужаснулся последствий) разве можно вообще открывать тайну кракатита? Тысяча чертей, сначала надо как следует выяснить, каковы его качества и на что он годен, как с ним обращаться и прочее; кракатит, брат, это тебе не нюхательный табак к не детская присыпка. А во-вторых, во-вторых, кажется, это вообще… чересчур сильный табак для нашей планеты. Представьте, каких бед может наделать кракатит… допустим, во время войны. От таких размышлений Прокопу стало даже не по себе. И кой черт припутал сюда еще этого треклятого Карсона? Господи Иисусе, надо во что бы то ни стало помешать…

Прокоп схватился за голову так порывисто, что прохожие оглянулись. Боже мой, ведь там, на холме, в своей лаборатории на Гибшмонке, я оставил в фарфоровой баночке чуть ли не полтораста грамм кракатита! Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы поднять на воздух – не знаю, целый округ! В первое мгновение Прокоп оцепенел от ужаса – потом бегом бросился к трамваю: словно эти несколько минут имели еще какое-то значение! Прокоп дрожал от нетерпения, пока трамвай тащился на другой берег Влтавы; выскочил на ходу, с разбегу одолел Коширжскин холм и помчался к своей лачуге. Дверь оказалась запертой, и Прокоп обыскал все карманы в надежде найти хоть какое-нибудь подобие ключа; потом осмотрелся, как вор – уже сгустились сумерки, – разбил стекло, открыл изнутри шпингалеты и влез к себе домой через окно.

Едва он зажег первую спичку, как понял, что ограблен самым методичным образом. Впрочем, постель и прочий хлам остался; зато все пузырьки, колбы и пробирки, мельницы, ступки, мисочки и аппараты, ложки и весы, вся его примитивная химическая кухня, все, в чем содержались вещества, нужные для его опытов, все, на чем мог быть хотя бы тончайший налет или осадок химикалий – все исчезло. Исчезла и фарфоровая баночка с кракатитом. Он рывком выдвинул ящик стола: все его записи и заметки, до последнего исписанного клочка, малейшая память о его двенадцатилетних экспериментах – все пропало. С пола соскребли даже пятна, следы его работ, даже его рабочую блузу – старую, засаленную, заскорузлую от пролитых кислот блузу и ту унесли. К горлу подступил комок слез.

Что же это такое, что они со мной сделали!

До глубокой ночи сидел Прокоп на своей солдатской койке, оцепенело глядя на опустошенную лабораторию. Минутами утешал себя – быть может, вспомнит еще все, что написал за двенадцать лет в своих блокнотах; но, выбрав наугад какой-то эксперимент, попытавшись по памяти мысленно воспроизвести его, понял, что не сдвинется с мертвой точки, несмотря на самые отчаянные усилия; тогда он впился зубами в изуродованные пальцы и застонал…

Проснулся он от звука поворачиваемого ключа.

На дворе – раннее утро, в лабораторию, словно к себе домой, входит незнакомый человек – и прямо к столу. Вот он сидит там, не сняв шляпы, мурлычет что-то и тщательно выскабливает цинковую пластину, покрывающую стол. Прокоп сел на койке, крикнул:

– Эй, что вам тут надо?

Человек обернулся в крайнем изумлении и молча уставился на Прокопа.

– Что вам тут надо? – раздраженно повторил Прокоп.

Человек – ни слова; да еще очки надел, продолжая с глубоким интересом разглядывать Прокопа.

Прокоп скрипнул зубами, в душе его уже закипало грубое ругательство. Но тут человек просиял, вскочил со стула, и вдруг у него стал такой вид, как если бы он радостно завилял хвостом.

– Карсон, – быстро назвал себя незнакомец и заговорил по-немецки. – Боже, как я рад, что вы вернулись! Вы читали мое объявление?

– Читал, – ответил Прокоп на своем жестком, стопудовом немецком языке. – А что вы здесь ищете?

– Вас, – воскликнул гость, до крайности обрадованный. Известно ли вам, что я разыскиваю вас уже полтора месяца? Все газеты, все детективные агентства, ха-ха, сударь! Что скажете! Herr Gott [1][1 Господи (нем.).], как я рад! Ну, как дела? Здоровы?

– Зачем вы меня обокрали? – хмуро осведомился Прокоп.

– Простите – что?

– Зачем вы обокрали меня?

– О господин инженер, – так и рассыпался счастливый человек, ничуть не обидевшись, – что вы такое говорите! Я вас обокрал! Я, Карсон! Нет, это великолепно, ха-ха!

– Обокрали, – упрямо повторил Прокоп.

– Та-та-та, – запротестовал Карсон. – Спрятал. Убрал. Как только вы решились все бросить? Ведь могли украсть, а? Что? Конечно, могли, сударь. Украсть, продать, опубликовать, а? Естественно. Могли. А я все спрятал, понимаете? Честное слово. Вот почему я вас и искал. Я все верну. Все. То есть… В голосе его послышалось колебание, и под сверкающими стеклами очков вдруг обнажилась твердая сталь. – В том случае… если вы будете разумны. Но мы договоримся, верно? – быстро добавил он. – Вам нужно получить ученое звание. Блестящая карьера. Атомные взрывы, распад элементов, превосходные вещи. Наука, прежде всего наука! Мы договоримся, не так ли? Честное слово, вы все получите обратно. Так-то.

Прокоп молчал, ошеломленный этим словоизвержением, а Карсон размахивал руками и кружился по лаборатории в безудержной радости.

– Все, все я сохранил для вас, – весело болтал он. – Каждую щепочку. Рассортировано, уложено, под ярлычками, под печатями. Ха-ха, я мог ведь взять и уехать со всем этим добром, верно? Но я честный человек, сударь. Все верну. Мы должны договориться. Спросите о Карсоне. Датчанин, был доцентом в Копенгагене. Я тоже делал науку, божественную науку! Как это у Шиллера? "Dem einen ist sie… ist sie…"[20]20
  Стр. 91. Как это у Шиллера? «Dem einem ist sie… ist sie…» – Карсон пытается цитировать эпиграмму великого немецкого поэта Фридриха Шиллера (1759–1805) «Das Wissenschaft» («Наука»): «Einem ist sie die hohe, himmlische Gottin, dem Andern eine tuchtige Kuh, die ihn mit Butter versorgt» – «Для одного она возвышенная, небесная– богиня, для другого хорошая корова, которая обеспечивает его маслом».


[Закрыть] Забыл, но, в общем, что-то о науке; потеха, верно? Ну, благодарить еще рано. Потом, потом. Так-то.

Прокоп, правда, и не думал благодарить, но Карсон сиял, как счастливый благодетель.

– На вашем месте, – восторженно ворковал он, – на вашем месте я устроил бы…

– Где сейчас Томеш? – оборвал его Прокоп.

Карсон уколол его испытующим взглядом.

– Гм… мы о нем кое-что знаем, – осмотрительно процедил он. – Э, да что там! – Он ловко переменил тему. – Вы устроите… устроите крупнейшую лабораторию в мире. Лучшие аппараты. Всемирный институт деструктивной химии. Вы правы, кафедра – глупость. Повторять, как попугай, старые истины… Жаль времени. Устройтесь по-американски. Гигантский институт, полк ассистентов, все что угодно. А о деньгах вам беспокоиться нечего. Точка. Где вы завтракаете? Мне так хотелось бы пригласить вас…

– Чего вы, собственно, добиваетесь? – вырвалось у Прокопа.

Тут Карсон присел на койку рядом с ним, с горячностью схватил его за руку и вдруг проговорил совсем другим голосом:

– Только не пугайтесь. Можете заработать кучу миллионов.

XVII

Прокоп ошеломленно взглянул на Карсона.

Странно – лицо у него теперь было совсем другое – оно уже не сияло блаженством, не напоминало мордочку мопса; теперь все в этом низеньком человечке стало серьезным и строгим, глаза прикрылись тяжелыми веками и лишь временами взблескивали, как два клинка матовой стали.

– Не будьте дураком, – выразительно произнес он. – Продайте нам кракатит, и делу конец.

– Откуда вы вообще знаете… – начал было Прокоп.

– Я вам все скажу. Честное слово, все. Господин Томеш был у нас. Привез полтораста грамм и формулы. К сожалению, он не привез нам сведении, к я к добывав кракатит. Ни он сам, ни наши химики до сих пор не восстановили процесса составления. Какой-нибудь трюк, верно?

– Да.

– Гм. Быть может, и без вас догадаются.

– Не догадаются.

– Господин Томеш… знает кое-что, но страшно скрытничает. У нас он работал за запертой дверью. Очень скверный химик, но умнее вас. Хоть не выбалтывает того, что знает. Зачем вы ему рассказали? Он ничего не умеет – разве что выкачивать авансы. Надо было вам самому прийти.

– Я его к вам не посылал, – проворчал Прокоп.

– Вот как, – усмехнулся Карсон. – Чрезвычайно интересно. Ваш Томеш явился к нам…

– Куда это?

– К нам. Комбинат в Балттине[21]21
  Стр. 93. Балттин – вымышленный город.


[Закрыть]. Знаете?

– Нет. Не знаю.

– Иностранное предприятие. Последнее слово техники. Лаборатория для разработки новых взрывчатых веществ. Производим керанит[22]22
  Керанит – вымышленное автором взрывчатое вещество.


[Закрыть], метилнитрат[23]23
  Метилнитрат – жидкое взрывчатое вещество, практически не применяющееся из-за большой неустойчивости.


[Закрыть], желтый порох[24]24
  Желтый порох – вымышленное автором взрывчатое вещество; название ему дано в противовес обычному «черному пороху».


[Закрыть] и прочее. Главным образом – для армии, понимаете? Секретные патенты. Так вы продадите нам кракатит?

– Нет. А Томеш еще у вас?

– Ах да, господин Томеш; послушайте, вот была потеха! Приходит он к нам и говорит: вот завещание моего друга, гениального химика Прокопа. Он умер у меня на руках и при последнем издыхании – ха-ха! – доверил мне… Ха-ха-ха, великолепно, не правда ли?

Прокоп лишь криво усмехнулся.

– А Томеш до сих пор… в Балттине?

– Погоди жe. Конечно, сначала мы задержали его… как шпиона. Они к нам ходят толпами, понимаете? А этот порошок, кракатит, отдали на пробу.

– Результат?

Карсон воздел руки:

– Вос-хи-тительный!

– Скорость взрыва? Какое получилось Q? Какое t? Цифры!

Карсон так стремительно опустил руки, что раздался шлепок, и изумленно округлил глаза:

– Что вы, какие там цифры! Первый опыт… пятьдесят процентов крахмала… и крушер разлетелся вдребезги; один инженер и два лаборанта… тоже вдребезги. Не верите? Опыт второй: блок Траузеля, девяносто процентов вазелина и – бум! Снесло крышу, убит один рабочий; от блока остались одни шкварки. Тогда в дело вмешались военные; они смеялись над нами – уменья, мол, у нас, как… у деревенского кузнеца. Дали мы им немного; они засыпали это вперемежку с древесным углем в орудийный ствол. Великолепный результат. Семеро артиллеристов вместе с командиром… Чью-то ногу нашли в трех километрах. За два дня – двенадцать убитых: вот вам цифры, ха-ха! Восхитительно, не правда ли?

Прокоп хотел что-то сказать, но запнулся. Двенадцать убитых за два дня, черт возьми!

Карсон, сияя, поглаживал себя по коленям.

– На третий день мы решили отдохнуть. Знаете, это производит плохое впечатление, когда… таких случаев много. Распорядились только нейтрализовать кракатит… около тридцати граммов… в глицерине и так далее. Свинья лаборант оставил щепотку порошка на столе, и ночью, когда лаборатория была заперта…

– Взорвалось! – воскликнул Прокоп.

– Да. В десять тридцать пять. Лаборатория – в щепы, да еще, кажется, два объекта… Попутно подорвалось еще тонны три метилнитрата Пробста… Короче, около шестидесяти убитых, н-ну… Конечно, тщательные расследования и всякое такое. Оказалось – в лаборатории никого не было, так что взорвалось, видимо…

– Само собой, – вставил Прокоп, еле дыша.

– Да. У вас тоже?

Прокоп мрачно кивнул.

– Вот видите, – быстро сказал Карсон. – Ни к чему оно. Опаснейшая штука. Продайте нам, и все – избавитесь. А то что вам с ним делать?

– А вам что с ним делать? – процедил Прокоп.

– Мы уж… к этому приспособлены. Господи, а эти несколько убитых… Вот вас было бы жаль.

– Но кракатит в фарфоровой баночке не взорвался, – упорно размышляя, – протянул Прокоп.

– Слава богу, нет. Что вы!

– И случилось это ночью, – продолжал Прокоп.

– В десять тридцать пять вечера. Точно.

– И… эта щепотка кракатита лежала на цинковой… на металлической пластине, – развивал свою мысль Прокоп.

– Она тут ни при чем, – проговорился было Карсон, несколько сбитый с толку, но тут же прикусил язык и принялся расхаживать от стены к стене. – Это было… вероятно, просто окисление. – Он попытался замять свой промах. – Какой-нибудь химический процесс. Смесь с глицерином тоже не взорвалась.

– Потому что глицерин – не проводник, – пробормотал Прокоп. – Или не может ионизировать, не знаю…

Карсон остановился перед ним, сложив руки за спиной.

– Вы очень умны, – искренне признал он. – Вы должны получить много денег. А здесь… пропадете.

– Томеш все еще в Балттине? – спросил Прокоп, изо всех сил стараясь, чтобы вопрос прозвучал равнодушно.

У Карсона что-то блеснуло за стеклами очков.

– Мы не теряем его из виду, – уклончиво ответил он. – Но сюда он уже ни за что не вернется. Приезжайте к нам… может быть, и найдете его, если он вам… так… нужен, – подчеркнуто, с расстановкой произнес Карсон.

– Где он? – упрямо повторил Прокоп, давая понять, что иначе он не разговаривает.

Карсон взмахнул руками, как птица крыльями.

– Ну – сбежал, – пояснил он, заметив непонимающий взгляд Прокопа.

– Сбежал?

– Испарился. Плохо стерегли, а он – очень хитрый. Обязался восстановить процесс изготовления кракатита. Экспериментировал… месяца полтора. Стоил нам уйму денег. Потом скрылся, негодяй. Наверно, не получилось, а? Он ничего не умеет.

– И где же он?

Карсон наклонился к Прокопу:

– Он подлец. Теперь предлагает кракатит другому государству. Да еше утащил к ним наш метилнитрат, жулик. Они попались на его удочку, теперь он работает у них.

– Где?

– Я не имею права разглашать это. Ей-богу, не могу. И когда он улизнул, я отправился – ха-ха! – навестить вашу могилу. Вот пиетет, а? Гениальный химик, и никто его здесь не знает. Ох, и работка была! Пришлось, как дураку, печатать объявления. Ясно, на это обратили внимание… те, другие, понятно? Вы меня поняли?

– Нет.

– Ну, так взгляните. – И Карсон бодро направился к противоположной стене. – Здесь! – сказал он, постукивая по доске.

– Что эго?

– Пуля. Здесь кто-то был.

– А кто в него стрелял?

– Да я же. Вот если бы вы полезли… через окно… недели этак две тому назад, кое-кто очень точно взял бы вас на мушку, поверьте!

– Но кто?

– Не все ли равно – одно государство или другое. В эти двери, милый мой, входили представители весьма великих держав. А вы тем временем, ха-ха, ловили где-то рыбку, а? Чудесный парень! Но послушайте, дорогой, – вдруг озабоченно сказал он, – не вздумайте ходить один. Нигде и никогда, понятно?

– Чепуха!

– Погодите. Для этого вовсе не требуются гренадеры. Нужны очень незаметные люди. В наши дни это делается… чрезвычайно деликатно. – Карсон подошел к окну и постучал по стеклу. – Вы и понятия не имеете, сколько писем пришло по моему объявлению. Обнаружилось человек шесть Прокопов… Скорей, посмотрите!

Прокоп приблизился к окну:

– Что там?

Карсон коротким пальцем показал на дорогу. Там вихлялся на велосипеде какой-то паренек; он отчаянно старался удержать равновесие, но колеса упорно стремились в разные стороны. Карсон вопросительно взглянул на Прокопа.

– Наверно, учится ездить, – неуверенно высказался тот.

– До чего неловок, а? – С этими словами Карсон открыл окно. – Боб!

Паренек на велосипеде остановился как вкопанный.

– Уеззг! [1][1 Да, сэр (yes, sir)! (англ.)]

– Go to the town for our car! [2][2 Отправляйтесь в город за нашим автомобилем! (англ.)]

– Vessr!

И, нажав на педали, юный велосипедист стрелой понесся к городу.

Карсон обернулся от окна.

– Ирландец. Очень ловкий мальчик. Так что я хотел сказать? Да, объявилось шесть Прокопов – встречи в разных местах, главным образом ночью: ну, не потеха ли? Прочитайте-ка это письмецо.

– "Приходите завтра в десять вечера в мою лабораторию. Инж. Прокоп", – прочитал Прокоп, как во сне. – Но ведь это… почти моя рука!

– То-то же, – осклабился Карсон. – Да, милый мой, здесь земля горит под ногами. Продайте нам, вам же спокойнее будет!

Прокоп только отрицательно покачал головой.

Карсон остановил на нем тяжелый, упорный взгляд.

– Можете потребовать… скажем… двадцать миллионов. Продайте нам кракатит.

– Нет.

– Вы все получите обратно. И двадцать миллионов. Эй, продайте!

– Нет, – угрюмо уронил Прокоп. – Не хочу я иметь ничего общего… с вашими войнами. Не хочу!

– А что вам дала ваша родина? Гениальный химик, и… живет в лачуге! Соотечественники! Знаем мы их! У великих людей нет соотечественников, Не смотрите ни на что! Продайте, и…

– Не желаю.

Карсон сунул руки в карманы и зевнул.

– Войны! Думаете, вы их предотвратите? Пхе! Продайте и перестаньте ломать себе голову – к чему? Вы ученый… что вам до остального? Войны! Перестаньте, не будьте смешным. Пока у людей есть зубы и ногти…

– Не продам, – процедил Прокоп.

Карсон пожал плечами.

– Как угодно. Сами найдем. Или Томеш найдет. Тоже хорошо.

Некоторое время было тихо.

– Мне-то все равно, – снова заговорил Карсон. – Если вам приятнее, поедемте с этим товаром во Францию, в Англию, куда хотите, хоть в Китай. Вдвоем, понимаете? Здесь нам никто не заплатит. Вы будете ослом, если продадите кракатит за двадцать миллионов. Положитесь на Карсона. Ну, как?

Прокоп решительно покачал головой.

– Характер, – одобрительно заявил Карсон. – Честь и слава. Мне это очень нравится. Слушайте, вам я откроюсь. Абсолютная тайна. Руку!

– Меня не интересуют ваши тайны, – проворчал Прокоп.

– Браво. Скромный человек. Мой тип, сударь.

XVIII

Карсон уселся, закурил очень толстую сигару и глубоко задумался.

– Н-да… – произнес он через некоторое время. – Стало быть, и у вас взорвалось. Когда это было? Дата?

– …Не помню. Кажется… дня через два после воскресенья.

– День недели?

– …Не помню.

– Значит, во вторник. Правильно. А в котором часу?

– Вероятно… после десяти вечера.

– Правильно. – Карсон задумчиво выпускал клубы дыма, – И у нас впервые взорвалось – как вы изволите выражаться, "само по себе" – во вторник, в десять тридцать пять. Вы что-нибудь видели?

– Нет. Я спал.

– Ага. Оно взрывается и в пятницу, около половины одиннадцатого. По вторникам и пятницам. Мы проверяли, – объяснил он в ответ на удивленный взгляд Прокопа. – Мы положили на открытом месте миллиграмм кракатита и наблюдали днем и ночью. Взрыв происходил всегда по вторникам и пятницам в половине одиннадцатого. Семь раз. А один раз – в понедельник, в десять двадцать девять, Так-то.

Прокоп ограничился безмолвным изумлением.

– По кракатиту пробегает сначала синяя искра, – задумчиво добавил Карсон, – и после этого он взрывается.

Было так тихо, что Прокоп слышал тиканье карсоновских часов.

– Н-да… – вздохнул Карсон и рассеянно провел рукой по рыжей щетке волос.

– Что это значит? – не выдержал Прокоп.

Карсон только плечами пожал.

– А вы, – сказал он, – вы-то что думали, когда у вас взорвалось… "само по себе"? Ну?

– Ничего! – уклончиво ответил Прокоп. – Я не задумывался о… возможных причинах.

Карсон буркнул что-то обидное.

– Вернее, – поправился Прокоп, – тогда мне пришло в голову, что это… может быть, воздействие электромагнитных волн.

– Ага. Электромагнитные волны. Мы тоже так думали. Превосходная идея, только – идиотская. К сожалению, абсолютно идиотская. Так-то.

Теперь Прокоп действительно ничего не понимал.

– Во-первых, – развивал свою мысль Карсон, – радиоволны посылаются не только по вторникам и пятницам, в половине одиннадцатого вечера – так? А во-вторых, мой милый, будьте спокойны – мы тотчас проверили воздействие волн. Коротких, длинных, всех возможных. И ваш кракатит не реагировал ни на столечко. – Карсон показал на своем мизинце нечто бесконечно малое. – Зато во вторник и в пятницу… в половине одиннадцатого… ваш порошок вдруг решает взрываться "сам по себе". И знаете, что еще?

Естественно, Прокоп не знал.

– Еще вот что. С некоторых пор… вот уже примерно около полугода… европейские радиотелеграфисты вне себя от возмущения. Понимаете, кто-то прерывает передачи. Совершенно регулярно. И по странной случайности… всегда по вторникам и по пятницам, начиная с десяти тридцати вечера. Что вы сказали?

Прокоп ничего не сказал, он только тер себе лоб.

– Да, да, по вторникам и пятницам. Это называется "забивать волны". Как начнет трещать в ушах радиотелеграфистов ребята чуть с ума не сходят. Неприятная штука, верно? – Карсон снял очки и принялся протирать их с величайшим тщанием. – Сначала… сначала они думали, это – магнитные бури или что-то там еще. Но когда убедились, что это делается регулярно, по вторникам и пятницам… Короче, «Маркони», Т. С. Ф.[25]25
  Стр. 100. Т. С. Ф. – сокращенное французское название беспроволочного телеграфа.


[Закрыть], «Трансрадио» и разные министерства почт и военно-морских сил, торговли, внутренних дел и бог весть еще чего готовы выплатить двадцать тысяч фунтов стерлингов умному человеку, который отыщет причину. – Карсон снова надел очки и весело крякнул: – Думают, что существует какаято незаконная станция, которая забавляется тем, что по вторникам и пятницам забивает все передачи. Вот чепуха-то! Чтобы какая-нибудь частная станция так просто, смеха ради, бросала на ветер по меньшей мере сто киловатт! Тьфу! – Карсон даже сплюнул.

– По вторникам и пятницам, – произнес Прокоп. – Значит, одновременно…

– Странно, правда? – осклабился Карсон. – У меня, миленький, все записано: во вторник, такого-то числа, в десять тридцать пять с секундами – сорваны передачи всех радиостанций от Ревеля итак далее. И в ту же самую секунду у нас, "сама по себе", как вы изволите выражаться, взрывается определенная доза кракатита. А? Что? То же самое в следующую пятницу: в десять двадцать семь с секундами – сорваны передачи и взрыв. Затем – вторник, десять тридцать – взрыв и сорваны передачи. И так далее. В виде исключения, сверх программы, что ли, один раз отмечено забивание передач в понедельник, в десять двадцать девять и тридцать секунд. И взрыв. Секунда в секунду. Восемь раз в восьми случаях. Весело, правда? Что вы на это скажете?

– Н-не знаю, – промямлил Прокоп.

– Тогда слушайте дальше, – подумав несколько минут, заговорил Карсон. – Томеш работал у нас. Он ничего не умеет, но кое-что знает. Томеш велел поставить в лаборатории высокочастотный генератор и запер двери у нас перед носом. Подлец. Я отроду не слыхал, чтобы в области обычной химии применялись высокочастотные машины. А?. Что вы на это скажете?

– Д-да… конечно… – попытался увильнуть Прокоп, бросив беспокойный взгляд на свой собственный новенький агрегат, стоящий в углу.

Карсон мигом перехватил этот взгляд.

– Гм! А у вас тоже есть такая игрушка! Славный трансформатор. Почем купили?

Прокоп нахмурился, но Карсон уже тихо просиял.

– Я думаю так, – заговорил он с возрастающим удовольствием, – было бы очень здорово, если бы удалось… допустим, с помощью высокочастотных токов… в магнитном поле или еще как-нибудь… раскачать, расшатать, ослабить внутреннюю структуру какого-либо вещества настолько, что достаточно было бы слегка ударить на расстоянии… какими-нибудь волнами… разрядами… осцилляцией или черт его знает чем еще, чтобы вещество это распалось – а? Бац! На расстоянии! Что вы об этом скажете?

Прокоп опять ничего не сказал; Карсон, с наслаждением посасывая сигару, упивался его растерянным видом.

– Я не электрик, понимаете? – снова заговорил он. – Мне все объяснил один ученый, но провалиться мне на этом месте, если я что-нибудь понял. Этот тип завалил меня всякими электронами, ионами, элементарными квантами и уж не помню, как он все это называл; а под конец светило кафедры объявило, будто все это, короче говоря, вообще невозможно. Ну и натворили вы дел, дружище! Создали такое, что вовсе и невозможно, по мнению всемирно признанного авторитета. Тогда я сам все объяснил себе, – продолжал Карсон. – Так, по-дилетантски. Некто, допустим, вбил себе в голову создать нестойкое соединение… некоей соли свинца. Упомянутая соль – упрямая штука: никак не хочет вступать в реакцию, а? Этот химик пробует так и здак, бьется, как… рыба об лед. И тут он, допустим, вспоминает, что в январском номере журнала "The Chemist" говорилось, что данная флегматичная соль превосходный когерер… для электромагнитных волн. И вот у химика появляется идея. Идиотская и гениальная идея: что, если подчинить себе эту проклятую соль с помощью электрических волн, а? Взбудоражить ее, расшевелить, встряхнуть, как перину. Что? Н-да, лучшие человеческие идеи рождаются из чепухи. И во г этот химик достает маленький смешной трансформатор и берется за дело; что он там делал – пока секрет, но в конце концов… он получил искомое соединение. Черт побери, он его получил! Скорее всего – склеил как-то с помощью осцилляции. Кажется, мне придется на старости лет изучать физику: я болтаю чепуху, правда?

Прокоп проворчал нечто невразумительное.

– Ну, ничего, – с довольным видом заявил Карсон. – Важно, что вещество пока держится прочно; я болван, но представляю себе это так: новое вещество приняло какую-то электромагнитную структуру, что ли. Но если ее нарушить, то оно… распадется, верно? К счастью, около десяти тысяч официальных радиостанций и несколько сотен подпольных поддерживают в нашей земной атмосфере эдакий приятный электромагнитный климат, эдакую… э-э… осцилляционную ванну, которая как раз подходит для этой структуры. Вот она и держится…

Карсон немного подумал.

– А теперь, – продолжал он, – теперь представьте себе, что некий дьявол или подонок обладает средством, позволяющим великолепнейшим образом прерывать электромагнитные волны. Ну, попросту стирать их или как там еще. И представьте себе, что он – бог весть почему – делает это регулярно по вторникам и пятницам, в половине одиннадцатого вечера. В ту же минуту, в ту же секунду во всем мире нарушается радиосвязь; но в ту же минуту и секунду происходит что-то и в этом… лабильном соединении, если только оно не изолировано… скажем, в фарфоровой баночке. Что-то в нем нарушается… лопается что-то, и оно… оно…

– …распадается! – воскликнул Прокоп.

– Да. распадается. Взрывается. Интересно, правда? Один ученый господин объяснил мне это… черт, как же он говорил? Что будто бы….

Прокоп вскочил, схватил Карсона за отвороты пиджака.

– Слушайте! – От страшного волнения он начал заикаться. Значит, если… кракатит… рассыпать, например, здесь… или где угодно… просто рассыпать по земле…

– Тогда в ближайший вторник или пятницу в половине одиннадцатого все взлетит на воздух. Н-да… Милый мой, не задушите меня.

Прокоп отпустил Карсона и забегал по комнате, в ужасе грызя пальцы.

– Ясно, – бормотал он, – ясно! Никто не имеет права… кракатит про… произво…

– Кроме Томеша, – скептически заметил Карсон.

– Отвяжитесь! – взорвался Прокоп. – Этот не додумается!

– Н-ну, – с сомнением возразил Карсон, – я не знаю, сколько вы ему рассказали.

Прокоп осекся.

– Представьте себе, – лихорадочно заговорил он, – представьте себе… в-в-войну! У кого в руках кракатит, тот может… может… когда угодно…

– Пока только по вторникам и пятницам.

– …поднять на воздух… целые города… целые армии… все! Достаточно только… только рас-сыпать – можете вы это себе представить?

– Могу. Восхитительно!

– А потому… в интересах человечества… никогда… никогда не отдам!

– В интересах человечества! – проворчал Карсон. – А знаете ли вы, что в интересах человечества важнее было бы обнаружить эту… эту…

– Что – эту?

– Эту проклятую станцию анархистов.