Текст книги "Кракатит"

Автор книги: Карел Чапек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– Ну, иди сюда, ложись, – велел старый.

Лошадка вошла, подгребла копытами солому у другой стены, опустилась на колени.

– А я потом лягу между вами, – сказал дедушка. – Конь-то надышит, и тепло тебе будет, чак-то!

Он тихонечко сел на пороге. За ним еще алели в темноте угли костра и видны были ласковые, мудрые глаза лошади, преданно обращенные к нему; а старик все шептал что-то, мурлыкал, кивая головой.

У Прокопа жгло глаза от нестерпимой нежности.

Да ведь это… ведь это мой покойный батюшка, мелькнуло у него в голове. Боже, как постарел!

И такая у него тоненькая, исхудавшая шейка…

– Спишь, Прокоп? – шепнул старичок.

– Не сплю, – отозвался тот, дрожа от любви.

И дедушка замурлыкал странную тихую песню: "Лалала хоу, дадада пан, бинкили бункили хоу та-та…"

Прокоп наконец уснул спокойным, освежающим сном без сновидений.

КОММЕНТАРИИ (О. М. МАЛЕВИЧ)

Творчество Чапека-романиста 20-х и 30-х годов XX века развивалось в эпоху кризиса западноевропейского критического реализма и расцвета субъективистских, антиреалистических литературных направлений буржуазного декаданса. Писатель шел к реализму через преодоление модных влияний и ошибочных субъективистских тенденций, через поиски и блуждания. Но сейчас, когда подведен итог творческой эволюции писателя, мы вправе говорить о Чапеке как о критическом реалисте, ставя его имя вслед за именами Анатоля Франса, Бернарда Шоу, Герберта Уэллса.

С начала 20-х годов в творчестве Чапека начался довольно длительный период "вынужденного оскудения", когда писатель, находясь в плену иллюзий о возможности разрешения социальных противоречий в рамках буржуазного демократического государства, стремился защитить классовый мир в своей стране. Именно в этот период, по словам Ю. Фучика, Чапека называли – одни с удовлетворением, а другие с горечью – "официальным писателем".

Однако мировой экономический кризис 1929–1933 годов, усиление реакции внутри Чехословакии, нарастание угрозы фашизма и новой войны заставили писателя в значительной степени пересмотреть свои политические взгляды. В 1932 году Чапек заявляет о своем сочувствии той борьбе, которую проводили международные демократические круги. В 1933 году буржуазная критика развертывает целую кампанию против Чапека, обвиняя его в якобы устаревшем демократизме и гуманизме. В ноябре 1934 года Чапек вместе с рядом прогрессивных и революционных писателей выступает на страницах коммунистистического журнала «Творба» с протестом против бесчинств чешских националистов.

Реакция угрожает писателю концлагерем, но он все более решительно поднимает свой голос в защиту демократических завоеваний народа, все более резко разоблачает грабительскую политику империалистов.

Вместе со своим героем, так называемым "маленьким человеком", любителем "золотой середины", Чапек осознает, что в современных условиях мир и демократию можно отстоять лишь в рядах единого антифашистского и антиимпериалистического Народного фронта. И если– ранее он сочетал критику капитализма с отрицанием идеи какого-либо сознательного переустройства мира и проповедью общественной пассивности ("Фабрика абсолюта", 1922 г., «Кракатит», 1924 г.), то в романах второй половины 30-х годов ("Война с саламандрами", 1935 г., "Первая спасательная", 1937 г.) писатель призывает к действенной борьбе за идеалы демократии и социальной справедливости.

Однако в мировоззрении Чапека-антифашиста все еще дает себя чувствовать идейно-эстетический груз прошлого: объективизм, сглаживание социальных конфликтов, абстрактный гуманизм.

Писатель четко выраженного интеллектуального склада, философ по образованию, Чапек нередко превращал свои произведения в художественную иллюстрацию определенного философского тезиса. В его романах 20-х годов наиболее сильно сказывается влияние американского прагматизма.

Отрицание теории и научного предвидения приводит его к по-, ниманию практики как действия на основе субъективной веры в полезность тех или иных поступков, как достижения цели на основе поисков, проб, ошибок и того относительного, частного опыта, который приобретается в процессе деятельности. Чапековскую философию этого периода очень верно определил видный чешский критик и литературовед Ф. Кс. Шальда: "Мы не знаем ничего о боге, у нас нет никакой религии, но мы делаем вид, как будто он существует, как будто мы в него верим. Мы не знаем ничего о мире и жизни нашего ближнего, они для нас непроглядная тьма и неразрешимое молчание, но мы говорим и действуем, как будто мир хорош и как будто мы его знаем а любим: может быть, позднее возникнут и вера и любовь, которые иначе должны были бы этому предшествовать…" Такая пози ция отражала мелкобуржуазную нерешительность и неспособность разобраться в противоречиях современной действительности. С присущей ему самоиронией Чапек сам сравнивал себя в одной из своих статей – с Буридановым ослом, который умирает с голоду между двумя охапками сена, не зная, какую из них выбрать. И все же он предпочитал свой скептицизм и практическую бездеятельность, полагая, что этим избегает односторонности и сохраняет за собой право на свободу критики.

Однако в начале 30-х годов, когда писатель осознал неизбежность активной борьбы в защиту демократии и гуманизма, такая подчеркнуто индивидуалистическая точка зрения уже не удовлетворяла его. Философски это осмысливается им как необходимость преодолеть субъективную ограниченность релятивизма, перекинуть мост между индивидуальным и общественным сознанием.

В 1932–1934 годы Чапек пишет философскую трилогию, состоящую из романов «Гордубал», "Метеор", "Обыкновенная жизнь", – своеобразное художественное исследование о путях человеческого познания. Романы трилогии связаны не единством героев. и действия, а единством философской проблемы. Познание субъективно и не дает достаточно полной, всеобъемлющей и достоверной картины жизни ("Гордубал"); концепция действительности зависит от познающего ("Метеор"); для того чтобы познать других, нужно познать собственное «я», так как каждый из нас таит в своей душе все те человеческие возможности, которые нашли воплощение в других людях ("Обыкновенная жизнь"), – таков ход рассуждения автора в трилогии.

Мы ясно ощущаем, что рамки релятивизма не удовлетворяют писателя и он стремится вырваться из них. Это ему удается в неоконченном романе "Жизнь и творчество композитора Фолтина" (1938), где из суммы восприятий целого ряда персонажей у читателя складывается полное представление о характере главного героя.

Творчество Чапека отражало не только его философскую эволюцию, но и противоречие между позицией Чапека-философа и Чапека-человека и художника. Последние его произведения показывают, что Чапек-демократ и антифашист, Чапек – приверженец жизненной правды в искусстве все более побеждал Чапека философа-релятивиста. "Путь от философского тезиса к жизни" – так справедливо охарактеризовал творчество писателя один из современных чешских литературоведов.

КРАКАТИТ

В 20-х годах определяющим для всего творчества писателя становится интерес к новейшим достижениям науки и техники и значению их в жизни современного человека. Как вспоминает чешский драматург Эдмонд Конрад, от Чапека то и дело можно было слышать: "Вы знаете, я теперь изучаю микрофизику, удивительно интересно!" или: "Вы знаете, я теперь изучаю биологию, – удивительно интересно!" Примечательно, что особое его внимание привлекла проблема расщепления атома – центральная научно-техническая проблема XX века. Два романа Чапека "Фабрика абсолюта" (1922) и «Кракатит» (1924), один в сатирическом, другой – в трагическом аспекте, повествуют о том, что может принести человечеству использование внутриатомной энергии. И хотя в обоих случаях сама сущность изобретения, положенного в основу сюжета, со строго научной точки зрения является фикцией, писатель обнаруживает глубокое понимание тенденций науки, а в «Кракатите» и серьезные специальные познания. Однако своеобразие общественной позиции Чапека, отражавшей протест мелкого труженика против размаха современной капиталистической промышленности, превращает эти романы не в прославление неограниченных возможностей человеческого разума, а в скептическое предостережение перед теми общественными аномалиями, которые могут быть следствием современных научных открытий.

В обеих книгах Чапеком дана острая критика капитализма, которая до сих пор не потеряла своего значения. Там же, где Чапек говорит о социализме, он воюет с ложными тенденциями в нем (анархизм, сектантство) или с теориями и взглядами, которые сам же ему приписывает.

Действие романа «Кракатит» построено на развитии конфликта между гениальным изобретателем и паразитическим обществом. Причем социальный характер этого конфликта выражен у Чапека значительно определеннее, чем, например, в «Человеке-невидимке» Герберта Уэллса. Инженер Прокоп, человек из народа, познавший ужасы империалистической войны и ненавидящий ее, противопоставлен в книге беспринципным дельцам типа Карсона и аристократической военной камарилье. Чапек показывает ожесточенную борьбу империалистических государств и монополий за обладание тайной изготовления «кракатита».

Прокоп сознает, что, оказавшись в руках хозяев современного мира, «кракатит» может стоить человечеству миллионов жизней.

Мрачная страна Балттинов и Гроттупов вырастает под пером писателя в художественный символ юнкерско-милитаристского пангерманизма. Но вместо того чтобы призывать к установлению такого общественного строя, при котором стало бы невозможным использование достижений человеческого разума в эгоистических и антигуманных целях, Чапек склонен отказаться от прогресса вообще. Стремление отдельного человека изменить существующий мир Чапек считает опасным титанизмом. Позднее, в 1937 году, он писал, что "с этим титанизмом" он "свел счеты уже в «Кракатите», герой которого находится в искушении использовать свое изобретение и захватить власть над миром". Эта тема, как, впрочем, и некоторые другие черты романа (болезненный психологизм, мотив гордости и искупляющего страдания в трактовке женских образов), сближает «Кракатит» с произведениями Достоевского.

Художественная структура «Кракатита» сложна и противоречива. По теме и жанру роман примыкает к фантастико-утопической литературе 10-20-х годов XX века (Г. Уэллс, Б. Шоу, И. Эренбург, А. Толстой, К. Краус, Б. Ибаньес, в Чехии – Шаффер, Вейсс, Ержабек, Вахек). В стилевом отношении он наиболее близок экспрессионизму с характерной для этого литературного направления обнаженностью авторской идеи, смешением сна и действительности, попытками проникнуть в подсознание, кинематографичностью развития действия, нервной, лихорадочной речью.

В «Кракатите» отразился и интерес писателя к жанрам, которые, по его мнению, пользуются наибольшей любовью простого читателя, хотя и находятся как бы на окраине литературы (сказка, детектив, бульварный роман, календари и т. д.).

Чапек утверждал, что для создания понятной и близкой народу литературы необходимо опереться на традиции этих «периферийных» жанров и поднять их до уровня подлинного современного искусства.

Такую попытку Чапек и предпринимает в романе. Отсюда сказочность в построении фабулы (Прокоп как герой народной сказки проходит через тройной круг испытаний и покоряет гордую княжну, лаборатория его таинственно переносится с места на место и т. д.), элементы детектива (похищение «кракатита» Томешом, встреча двух Карсонов) и так далее. Вместе с тем философское осмысление сказочной традиции, прозрачная символика (Вилле (нем.) – воля; Дэмон – демон; старичок с паноптикумом-миром – бог-отец), сама тема поисков человеческого идеала свидетельствуют о том, что книга была задумана как своеобразная философская поэма в прозе.

К созданию романа «Кракатит» Чапек приступил весной 1923 года, в Италии, и завершил свое произведение к концу августа того же года. С 25 декабря 1923 года по 15 апреля 1924 года роман печатался с продолжением в газете "Лидове новины". Отдельной книгой он вышел в 1924 году в издательстве «Авентинум». До настоящего времени на чешском языке «Кракатит» выдержал тринадцать изданий. В 1924 году роман был отмечен государственной литературной премией. В 1948 году режиссер Отакар Вавра снял по его сюжету одноименный художественный фильм.

Прогрессивная чешская критика уже в 20-е – 30-е годы, отмечая талант Чапека-повествователя, проявившийся и в этом романе, указывала на буржуазную ограниченность его содержания (Иозеф Гора, Бедржих "Вацлавек, Ф. Кс. Шальда). Наряду с этим отмечалась и антикапиталистическая направленность книги. Так, профессор Ян Мукаржовский писал, что"…открытие, на котором построен сюжет «Кракатита», является символом – а сам роман – критикой титанизма, особенно промышленного и торгового, проводящего реконструкцию обедневшей и опустошенной Европы" (титанизм здесь понимается как претензия промышленного капитала на решение судеб мира. – О. М.) Современная литературная наука в Чехословакии подчеркивает и такие ценные стороны романа, как осуждение индивидуализма и постановку вопроса о моральной ответственности ученого за судьбу своего изобретения. С гордостью за своего соотечественника чешские литературоведы отмечают, что более чем за двадцать лет до того, как была сброшена первая атомная бомба, Чапек призывал к такому использованию атомной энергии, которое не угрожало бы самому существованию человечества.

На русский язык роман «Кракатит» впервые был переведен с издания на английском языке в 1926 году. В 1930 году книга вышла на украинском языке в переводе с оригинала. С тех пор до настоящего времени роман в СССР не издавался.

Публикуемый в данном томе перевод осуществлен по тексту чешского издания «Кракатита» (Прага, "Чехословацкий писатель", 1957 г.), в основу которого положено первое книжное издание романа.