Текст книги "Плутовка"

Автор книги: Камилла Мортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

9

Оставшись одна, Вирджиния попыталась привести в порядок свои мысли, которые путались и никак не желали течь по нормальному руслу. Свернувшись калачиком под теплым одеялом, Вирджиния вспоминала сладостные ощущения от прикосновения губ Рича. Предвидела ли она, отправляясь на кухню, чтобы налить себе молока, что все кончится именно так? – задавалась она вопросом, на который не знала ответа. Она только остро осознавала, что теперь стоит перед дилеммой, потому что отныне жизнь ее круто переменилась.

Теперь ей придется рассказать Ричу всю правду – открыть ему свое настоящее имя. Возможно, когда он узнает, почему она решилась пуститься на подобные ухищрения, он поймет и не будет сердиться на нее.

Внезапно ее осенило. Он ни словом не обмолвился о возможности брака между ними, так что, может, ей и не следует спешить с признанием. Что, если он считает ниже собственного достоинства заключать брак с женщиной не его круга и его намерения не простираются дальше романтического приключения? Возможно, для нее это еще и лучше. По крайней мере, она сможет продолжать заниматься своим делом, хотя ей и придется подыскивать новое место, потому что в одном она была уверена: она не может позволить себе оставаться в Стэнфилде в прежнем качестве.

Разлука с Ричем, пусть краткая, будет нелегким испытанием, и все же это лучше, чем потерять его навсегда. Вирджиния отбросила прочь эту чудовищную, кощунственную мысль.

Однако, права ли она, планируя любовную связь и не думая при этом о замужестве? Родители, узнай они об этом, придут в ужас. Это была ее первая и последняя – все еще пребывая под впечатлением его поцелуев, Вирджиния нисколько не сомневалась в этом – настоящая любовь. Прежний ее опыт ограничивался лишь мимолетными увлечениями. Она никогда не была по-настоящему влюблена и не завязывала сколько-нибудь прочных отношений с мужчинами.

Вирджиния встала рано. В доме к тому времени царил сущий переполох. Сновали слуги – кто готовился к охоте, кто к последующему приему. Выяснилось, что Рич уже отправился в конюшню. Вирджиния восприняла это известие с немалым облегчением, предпочитая не видеться с ним, пока в мыслях ее царит полный сумбур.

По дороге в офис она взяла со столика в холле пачку газет, которые доставили накануне днем. Внимание ее привлек последний номер «Тэтлера». Предчувствуя недоброе, она неторопливо пролистала пестрящие фотографиями страницы светской хроники.

Дойдя до страницы, с которой на нее взирало ее собственное изображение в окружении родителей, Лесли и ее мужа, Вирджиния похолодела от ужаса. Она чертыхнулась про себя: как она не подумала, что такое событие, как свадьба ее сестры, обязательно привлечет внимание по крайней мере нескольких газет и журналов и какие-то из них непременно попадут в Стэнфилд-холл?

Нет, Рича не интересовали подобного рода издания, зато Нэнси любила на досуге просмотреть разделы светской хроники. Фотографии ее отца, впрочем, и сестер, и Саймона часто мелькали в прессе, но ее, Вирджинии, снимок последний раз появился в газетах, когда она была еще ребенком, поэтому до последнего времени она не боялась быть узнанной.

Вирджиния была настолько поглощена журнальной публикацией, что не обратила внимания на Кристину, которая как раз в тот момент спускалась по лестнице и внимательно наблюдала за своей соперницей.

Почувствовав наконец неладное, Вирджиния поспешно свернула журнал в трубку и, войдя в офис, бросила его в корзину для бумаг, не подозревая, что Кристина все это прекрасно видела.

Дождавшись, когда Вирджиния выйдет, Кристина прошмыгнула в офис и извлекла журнал из корзины. Пролистав его, она быстро нашла ту самую страницу, которая так испугала Вирджинию. Прочитав объявление о свадьбе, она принялась разглядывать фотографию. На искаженном злобой лице мелькнуло выражение триумфа.

– Так, так, – промолвила она, сунув журнал под мышку. – Кто бы мог подумать?!

Переодевшись в костюм для верховой езды, Вирджиния отправилась на конюшню. Один из конюхов вывел ее кобылу и помог сесть в седло. Кругом было оживленно, грумы выводили и седлали лошадей. Участники охоты прибывали и прибывали, и все дворы и дорожки, прилегавшие к Стэнфилду, были заставлены их трейлерами.

У Вирджинии перехватило дыхание, когда она увидела Рича. Он был с непокрытой головой и в тот момент подтягивал подпруги. Ему очень шли светло-кремовые бриджи, а розовый сюртук – без единой складки – подчеркивал идеальное строение его мускулистого тела. На шее был белоснежный шелковый шарф, прекрасно оттенявший бронзовый загар его лица.

С небрежной грацией он взлетел в седло – сверкнули до блеска начищенные сапоги, – и грум подал ему черную шляпу, которую тот водрузил на темную шевелюру.

– Жеребец что надо, сэр, – сказал грум. – День должен выдержать.

– Отлично.

Рич развернул коня и в тот самый момент перехватил одобрительный взгляд Вирджинии.

У нее екнуло сердце. Рич пустил жеребца рысью и остановился рядом с ней. Он не сводил с нее глаз, в которых застыл немой вопрос.

– Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо выспались? – спросил он.

– Спасибо, молоко, похоже, помогло.

– Вы прекрасно выглядите, – сказал Рич и вполголоса добавил: – Я все время думал о вас.

Губы Вирджинии дрогнули, и это было куда красноречивее любых слов.

– Благодарю вас, – сказала Вирджиния, чувствуя, как кровь приливает к ее лицу. События прошедшей ночи живо напомнили о себе; на какое-то мгновение она даже лишилась дара речи, словно снова оказавшись в его объятиях. Ей хотелось одного, остаться с ним наедине, чтобы он повторил то, что делал накануне. Наконец к ней вернулось самообладание, и она тихо произнесла: – Вы рано встали.

– Я привык к походной жизни, – сказал Рич. – Не могу спать после восхода солнца. Надеюсь, охота вам понравится.

– Да. К счастью, и погода выдалась идеальная.

Рич обернулся – к ним на полном скаку подлетел Пол. Рич снова обратился к Вирджинии:

– Будьте поосторожнее, хорошо? Позже поговорим.

– А вот и вы, Джин! – радостно воскликнул Пол, натягивая поводья. – Я вас повсюду ищу.

Оба устремили взоры на Пола, который – на удивление – выглядел молодцом, будто и не злоупотреблял накануне портвейном.

– Должен сказать, Джин, вы прекрасно выглядите. Надеюсь, будете неподалеку во время охоты.

– Ну уж нет!.. – Вирджиния рассмеялась. – Я предпочла бы держаться поближе к арьергарду, если не возражаете.

– Что ж, как угодно, – сказал Пол. – А теперь нам, кажется, пора присоединиться к остальным. Сейчас будут подносить прощальный кубок. Не хотелось бы пропустить такой момент. – Он заговорщически подмигнул Ричу. – Да и Кристина уже ждет.

Мельком взглянув в сторону Рича, Вирджиния пришпорила лошадь, и они с Полом поскакали к дому, где уже собиралось пестрое – от черного до ярко-розового – общество участников предстоящей охоты. Вклинившись в толчею конских крупов, Пол и Вирджиния взяли по бокалу пунша с подноса, которым обносил собравшихся один из слуг.

У изгороди – за ней уже простирались поля – в предвосхищении веселого дня радостно бесновалась свора гончих, оглашавших громким лаем окрестности. За собаками надзирало несколько слуг, которым была уготована роль доезжачих.

– А вот и вы, – раздался совсем рядом отчетливый голос.

Обернувшись, Вирджиния наткнулась на устремленный на нее пронзительный взгляд. Это была Кристина. В костюме наездницы, она эффектно смотрелась в дамском седле. Было видно, что ей не привыкать ездить верхом.

– Так вы участвуете, мисс Китс? – спросила Кристина.

Вирджиния не смогла скрыть удивления – та не так часто удостаивала ее своим вниманием.

– Да, хоть я и давно не бывала на охоте…

– Разумеется. До охоты ли было, когда шла война? Полагаю, у вас в Йоркшире отличные охотничьи угодья. Простор, прекрасный обзор.

Кристина пристально, с каким-то злобным торжеством, наблюдала за ее реакцией.

– О да, в Йоркшире много живописных мест.

– Как я вам завидую! А что, ваш отец держит лошадей?

– Да… немного.

– Скаковых?

Вирджиния подозрительно покосилась на нее.

– А почему вы спрашиваете?

Кристина пожала плечами, давая понять, что это мало ее интересует и что она просто пытается поддерживать светскую беседу. Однако Вирджиния почувствовала неладное.

– Простое любопытно, – сказала Кристина. – Всем известно, что держать лошадей это дорогое удовольствие, верно, Пол? Только очень богатый человек может позволить себе завести конюшню.

Кристина взяла бокал пунша и принялась пить маленькими глотками, с видимым наслаждением. С тем же наслаждением она ожидала реакции Вирджинии на вопросы, ответы на которые знала заранее.

Вирджиния, совершенно не готовая к такому повороту, почувствовала, что краснеет. В отношении к ней Кристины произошли какие-то кардинальные перемены, и это настораживало. Неожиданно Пол пришел ей на помощь.

– Кристина, ты не находишь, что обсуждать финансовые дела отца Вирджинии не вполне уместно? Какое, собственно, тебе до этого дело?

– Прошу вас, Пол, пусть ваша сестра продолжает, – сказала Вирджиния, с вызовом глядя на Кристину.

– Да, да, я понимаю, это меня не касается, – медоточивым голосом продолжала Кристина. – Просто мне странно, что человек, занимающий такое заметное положение в обществе, не гнушается грязной работы.

Вирджиния рассмеялась. Смех ее был таким беззаботным, что Кристина заскрежетала зубами от злости, однако поспешила взять себя в руки и вымученно улыбнулась.

– Я совсем не считаю свою работу грязной, – сказала Вирджиния, не подавая виду, что испугана или встревожена: нет, она не доставит такого удовольствия этой надменной особе. – Напротив, мне даже нравится то, что я делаю.

Почувствовав, что лошадь под ней начинает беспокоиться, Вирджиния посмотрела по сторонам и увидела, что собрание пришло в движение.

– Похоже, вот-вот начнется самое главное, – сказала она и, воспользовавшись благовидным предлогом свернуть неприятный разговор, пустила лошадь рысью.

Участники, увлекаемые мастером охоты, миновали толпу зрителей и через поле поскакали к маячившей вдалеке роще, чтобы поднять первого зверя.

Вирджиния наслаждалась свежим, бодрящим воздухом. Вскоре она почувствовала, что составляет одно целое с лошадью, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от гонки за сворой собак. Светило солнце, деревья роняли листья, ковром покрывавшие осеннюю землю, на которой сверкали капельки утренней росы.

Минут через десять собаки подняли первого зверя. Словно зачарованные звуком горна, охотники – на гнедых, вороных и белых гунтерах – лавиной устремились вперед, преодолевая преграды в виде кустарников и рвов. Зрелище напоминало разлившийся бурный поток.

Конная охота требует большого искусства от всадников, которые должны перехитрить лису, и встречающиеся на пути преграды представляют зачастую серьезные трудности. Только по-настоящему отважная лошадь способна на скаку преодолевать глубокие канавы. Если же лошадь в последний момент испугается, дрогнет, велик риск, что и она и всадник будут травмированы.

Охота была в самом разгаре. Красные от возбуждения лица всадников сливались с алым атласом сюртуков. Свора гончих мчалась впереди, влекомая жаждой добычи.

Чуть впереди Вирджиния заметила фигуру Рича, который, пригнувшись к холке лошади, фактически составлял с ней одно целое. Скорость была высока, и Вирджиния почувствовала, что ее лошадь начинает уставать. Заранее решив, что не будет участвовать в финальной стадии, она уже подумывала о том, чтобы повернуть обратно, как вдруг услышала, что ее догоняют. Кто-то скакал буквально по пятам. Вирджиния хотела свернуть в сторону, но боялась упасть с лошади.

Кто-то упорно продолжал ее преследовать. Вирджиния разозлилась – наступать на пятки в конной охоте считалось непростительным, это могло привести к травме или даже гибели всадника.

Она с ужасом увидела прямо по курсу разверстую, как пропасть, яму. Если бы ее не преследовали, Вирджиния успела бы свернуть с опасного маршрута, туда, где прошли остальные всадники. Теперь же лошадь неумолимо приближалась к яме в самом широком ее месте. По собственному опыту Вирджиния знала, что лишь на большой скорости падения могут привести к серьезным травмам, но именно это теперь ей и угрожало.

Она была уже не в состоянии сбавить скорость, и ей не оставалось ничего другого, как только направить летевшую галопом лошадь прямо на яму. Перепрыгнув через нее, лошадь оступилась на мягком, осыпавшемся краю, однако устояла. Но этого оказалось достаточно – нога у Вирджинии выскочила из стремени, и она кубарем полетела в яму, при падении сильно ударившись головой о камни на дне.

Последнее, что Вирджиния увидела, прежде чем сознание ее поглотила тьма, было лицо Кристины, на губах ее брезжила довольная ухмылка.

По дороге в Стэнфилд-холл Вирджиния то приходила в себя, то снова теряла сознание. Когда ее принесли в комнату, Нэнси немедленно послала за врачом, который обнаружил сотрясение мозга в легкой форме и сильный порез. Впрочем, несмотря на кровотечение, накладывать швы не потребовалось. Врач посоветовал ей сутки оставаться в постели. Однако Вирджинии, к которой уже полностью вернулось сознание, и она чувствовала себя значительно лучше, если не принимать во внимание сильную головную боль, не терпелось встать на ноги.

Ее падение не прервало охоты, а Рич узнал об этом от Нэнси, когда участники вернулись в Стэнфилд-холл, чтобы выпить и закусить. После дня, проведенного на свежем воздухе, у всех разыгрался аппетит. Гости, несмотря на то что в тот день они остались без добычи, пребывали в самом благодушном настроении.

Рич, конечно, страшно встревожился.

– Что ты такое говоришь? – спросил он.

– То, что Джин во время охоты упала с лошади в яму и сильно ударилась головой.

– Проклятье! Почему мне сразу не сообщили об этом?

– Потому что ты был далеко впереди, когда это произошло, – сказала Кристина, входя в комнату. – К счастью, я оказалась рядом и помогла ей добраться до дома.

– Я должен ее видеть, – сказал Рич. – Как она себя чувствует? Врача пригласили?

– Да, да, – ответила Нэнси. – Успокойся, Рич, все будет хорошо. Ей необходим только отдых. Она порезалась, и у нее, разумеется, болит голова, но в остальном все в порядке. Хотя я подумала, что ей было бы неплохо на несколько дней съездить домой.

– Возможно, ты и права. Если она согласится, я сам утром отвезу ее. Хотя должен признаться, я не имею ни малейшего представления, где живут ее родители. У меня есть только адрес лондонской квартиры, которую она все еще снимает вместе с подругой.

– Думаю, здесь я могу помочь, – сказала Кристина, протягивая Ричу журнал, который Вирджиния так хотела скрыть от любопытных глаз. Кристина точно рассчитала момент, чтобы впрыснуть дозу яда, понимая, что когда Рич узнает правду о своей бесценной секретарше, это произведет эффект разорвавшейся бомбы. – Вот, взгляни…

Рич вопросительно посмотрел на нее: было что-то в ее голосе и взгляде, что совсем не понравилось ему. Он на мгновение смешался – что-то ведь подсказывало, что ему предстоит увидеть нечто не очень приятное. Наконец он взял у Кристины журнал.

– Это что?

– Посмотри сам, Рич. Когда ты поймешь, кто она на самом деле, сомневаюсь, что тебе захочется везти ее домой, встречаться с ее родителями.

Рич медленно опустил голову и тут же узнал на фотографии Вирджинию.

– Должно быть, это снимали на свадьбе ее сестры. Я ничего не понимаю.

– Ты все поймешь, когда прочтешь подпись под снимком.

Рич прочел. Он отказывался верить своим глазам и молча взирал на фотографию, которая должна была – как точно рассчитала Кристина – положить конец афере, затеянной Вирджинией. В комнате воцарилась мертвая тишина. Кристина пожирала Рича жадным взором. Нэнси машинально направилась к племяннику, чувствуя, что ему нанесен страшный удар.

– Похоже, что мисс Китс водила тебя за нос, Рич, – тихо, но внятно промолвила Кристина. – Самым наглым образом. Интересно, какие планы она при этом вынашивала?

Нэнси выхватила у Рича из рук журнал, чтобы самой увидеть то, что так поразило его.

– Боже правый, – она была в полном смятении. – Не представляю, зачем ей это понадобилось.

– Никто не представляет, – с торжествующим видом заметила Кристина, глаза которой плотоядно блестели.

Нэнси повернулась к ней.

– Прошу тебя, оставь нас вдвоем. Похоже, ты сделала свое дело.

– Прекрасно!

Кристина развернулась и вышла из комнаты.

Нэнси с тревогой наблюдала за племянником, словно желая разделить с ним его горе. Сердце ее разрывалось от боли. Взор Рича вдруг сделался холодным, как сталь, лицо словно окаменело. Таким она видела его только в минуты гнева.

– Мне ужасно жаль, что все так получилось, – сказала Нэнси. – Я понимаю, как болезненно бередить старые раны. Думаю, Джин все нам объяснит.

– Не надо ее защищать, Нэнси, – огрызнулся он. – Она заворожила тебя, как, впрочем, и меня, – это лишь доказывает, что Вирджиния куда более опытная актриса, чем можно было предположить. Она за словом в карман не полезет. Заставит поверить во что угодно.

– Не думаю, что она явилась сюда, движимая чувством мести. Ты должен дать ей шанс объясниться.

– По-моему, объяснять в данном случае совершенно нечего. Она обманула мое доверие самым коварным образом – предала мою любовь. – Рич пригвоздил Нэнси ледяным взглядом, от которого у нее перехватило дыхание. – Да, да, не удивляйся. Я любил ее, Нэнси, и уже готов был сделать ее своей женой, невзирая ни на что. Но теперь все кончено – наша любовь не переживет такого непростительного обмана.

С этими словами он зашагал к двери.

– Куда ты? – спросила Нэнси.

– К гостям. Я отсутствую непозволительно долго.

Было уже поздно, когда Вирджиния проснулась. Гости давно разъехались. С минуту, все еще пребывая во власти дурного сна, она не могла справиться с ощущением нереальности происходящего, наконец, события минувшего дня начали принимать в ее сознании более или менее отчетливые очертания. Она вспомнила, как упала с лошади в яму, вспомнила, что именно Кристина скакала за ней след в след, словно нарочно стараясь довести дело до такого исхода. Если так, значит, ненависть и ревность, которыми была движима последняя, оказались сильнее, чем можно было предположить.

Выпростав из-под одеяла руку, Вирджиния осторожно потрогала повязку, которую врач наложил ей на голову. Она вздрогнула: внезапная острая боль пронзила висок. Она вспомнила, что сказал ей врач – что рана неглубокая и скоро заживет. Голова побаливала, но спать ей больше не хотелось. Интересно, подумала она, все ли уже улеглись.

Решив встать и проверить, она надела платье, пригладила волосы и спустилась в холл. Ноги у нее – что неудивительно – были как ватные.

В доме было тихо, и она уже хотела вернуться к себе в комнату, как вдруг ее внимание привлекла полоска света, пробивавшаяся из-под закрытой двери кабинета Рича. При мысли о том, что он еще не ложился, на сердце у нее потеплело, и она, не колеблясь ни секунды, тихонько постучала в дверь и, ничего не подозревая, вошла к нему.

В кабинете горел тусклый свет, Рич с отсутствующим видом сидел за столом. Перед ним стоял графин виски, в руке Рич держал наполовину опорожненный стакан. Он был в том же костюме, в котором она видела его на охоте, если не считать розового сюртука – он висел на спинке стула. На одежде засохла грязь, шелковый шарф был развязан и свободно висел у него на шее.

Вирджиния уже хотела подойти к нему, когда он поднял голову, и что-то в его взгляде – какая-то холодная отрешенность, отчужденность – остановило ее. Улыбка мгновенно слетела с ее губ. Волосы Рича растрепались, он смотрел на нее усталым, исподлобья, тяжелым от выпитого виски взглядом.

Когда Рич увидел в дверях кабинета Вирджинию – само очарование молодости, несмотря на повязку на голове, – у него защемило сердце. Волнение стеснило грудь. С тех пор, как Нэнси сообщила ему, что Вирджиния упала с лошади – и позже, когда узнал ее подлинное имя, – Рича терзали самые противоречивые чувства, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься к ней. Только благодаря Нэнси и собственному гневу он не сделал этого.

Гнев охватил Рича сразу, как только он узнал о ее обмане, и этот гнев нарастал с каждой минутой, грозя выплеснуться наружу. Одна мысль о Вирджинии приводила его в бешенство. Он отставил в сторону стакан с виски и поднялся, грозно нависая над столом. От его фигуры на стену легла длинная зловещая тень. Губы его скривились в улыбке, которая, впрочем, не предвещала ничего доброго, поскольку глаза его оставались холодными, они словно говорили о том, что он не собирается уступать ее чарам.

– Войдите, – промолвил он приказным тоном, впрочем, бесстрастным, лишенным малейшего намека на участие. – И закройте за собой дверь.

Вирджиния вся затрепетала, удрученная произошедшей в нем разительной переменой. Человек, который теперь стоял перед ней, был не тот, каким она его знала до сих пор. Этого незнакомца она начинала бояться. Сердце ее сжалось в тревожном предчувствии.

Рич оперся сжатыми в кулаки ладонями о стол и подался вперед.

– Я же сказал, войдите.

Вирджиния покорно закрыла за собой дверь и подошла к столу.

– Я слышал, у вас сегодня случилось несчастье – сожалею, – холодно проронил Рич. – Впрочем, рад, что вы, судя по вашему виду, чувствуете себя хорошо.

– Да… благодарю вас, – пролепетала Вирджиния. – Что-нибудь… не так?

– Раз уж вы спрашиваете, то да. Что-то не так, мисс Китс, или я должен обращаться к вам мисс Спенсер-Китс? Вирджиния Спенсер-Китс. – Он говорил медленно, акцентируя каждое слово, и от слов его веяло ледяным холодом.

Пораженная Вирджиния на мгновение лишилась дара речи. Такого она не ожидала. Впрочем – как знать? – может, оно и к лучшему, что ему наконец стало известно ее настоящее имя. И все же это никак не могло служить оправданием той откровенной враждебности, с которой он встретил ее.

– Итак, как прикажете вас называть?

– Как вам будет угодно, – глухо ответила Вирджиния.

У нее внезапно закружилась голова, и она судорожно схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Головокружение прошло так же внезапно, как и началось, но теперь она, к своему ужасу, обнаружила, что все тело ее – каждая клеточка – изнывает от боли.

Ярость душила Рича, ослепляла его. Не обращая внимания на ее болезненное состояние, он сухо, отрывисто, проронил:

– Значит, это правда?

– Да, – ответила Вирджиния, не видя смысла отнекиваться. – Больше мне не придется притворяться.

– Притворяться? – Рич усмехнулся. – Притворяются дети, женщины обманывают. Почему вы не сказали мне, кто вы? Зачем заставили поверить, что вы просто Джин Китс, когда на самом деле вы не кто иная, как Вирджиния Спенсер-Китс, дочь лорда Вудсворта, одного из богатейших людей Северной Англии? Я жду объяснений, если у вас таковые найдутся.

– Именно поэтому и не сказала. Я хотела добиться всего сама, рассчитывая только на собственные силы, не пользуясь привилегиями, которые дает мне мое имя. Я хотела добиться профессионального успеха и решила, что мне нужно свое собственное имя. Спенсер-Китс – слишком известно в деловых кругах.

Рич саркастически хмыкнул.

– Похвальное решение.

– Как вы узнали, кто я? – спросила Вирджиния с вызовом.

– Кристина открыла мне глаза. Она узнала вас по фотографии в каком-то журнале, посвятившем целый разворот свадьбе вашей сестры. – В голосе его звучала неприкрытая ирония. – Надо полагать, в Северной Англии это было самое заметное событие за последнее время.

До Вирджинии только теперь начинал доходить смысл странного поведения Кристины. Должно быть, утром она вытащила из корзины для бумаг журнал, который так неосторожно выбросила Вирджиния. И вот единственной фотографии оказалось достаточно, чтобы разрушить их только-только зарождавшуюся любовь. Как все просто! Чтобы потревожить мирное оцепенение пруда, всего лишь и нужно, что бросить в него камень.

В душе у нее шевельнулся гнев. Она злилась на себя за то, что так легко уступила этому холодному, черствому солдафону. Расправив плечи, она презрительно прищурила глаза.

– Как я сразу не догадалась? А она случайно не рассказала вам, почему я угодила в яму?

Рич наморщил лоб.

– О чем вы?

– Спросите Кристину. Похоже, она знает ответы на все вопросы.

– Вы считаете, что в том, что с вами произошло, виновата она?

Вирджиния шумно вздохнула.

– У меня есть все основания подозревать, что это ее рук дело.

– Вы отдаете себе отчет в том, насколько серьезные обвинения вы выдвигаете?

Напряжение нарастало – оно было разлито в воздухе. Голос Рича звенел от нараставшего в нем гнева, который грозил вот-вот вырваться на поверхность. Что-то подсказывало Вирджинии, что его ярость вызвана не только тем, что она не сказала ему всей правды о себе, – за этим крылось нечто другое.

– Принимая во внимание то обстоятельство, что Пол ваш лучший друг, я не собираюсь давать этому делу ход, – сказала она. – Однако позвольте спросить, что такого предосудительного я совершила. Неужели изменить имя это преступление?

Не сводя с нее безжалостного взгляда, Рич произнес фразу, которая окончательно сбила Вирджинию с толку:

– Это касается вашего брата, Роберта Спенсера-Китса.

У Вирджинии вытянулось лицо; она почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.

– Бобби? – ошарашенная, пролепетала она. – Но я не понимаю. Что такое вы говорите? При чем здесь мой брат? Он погиб… погиб на войне…

Рич был непреклонен.

– Ваш брат погиб в Лондоне во время бомбежки. В тот же день погибла и моя жена. Ее обнаженное тело извлекли из руин отеля вместе с телом молодого офицера, которым – как установили – и был ваш брат. Теперь вы понимаете? Понимаете, что имя Спенсер-Китс не вызывает во мне никаких иных чувств, кроме ненависти и презрения?