Текст книги "Плутовка"

Автор книги: Камилла Мортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

7

Приближалась осень, когда в Стэнфилд-холл вернулась Нэнси. Она пребывала в самом радужном настроении, было видно, что отпуск с друзьями пошел ей на пользу. Вирджиния как раз собиралась в Иденторп, на свадьбу сестры.

Ее чувства к Ричу можно было охарактеризовать как сложные, неоднозначные. То есть, чем больше она узнавала его, тем сильнее ее к нему влекло. Но как раз эта возбуждаемая им сила притяжения и тревожила. Со страхом она думала о том, что, если в ней не найдется сил противостоять своим чувствам, он перевернет ее жизнь.

С того самого момента, как он объявился в Стэнфилде и Вирджиния узнала, кто же ее хозяин, не проходило, пожалуй, и дня, чтобы они не встречались, хотя бы кратко, и вот теперь им приходилось расставаться, пусть всего лишь на неделю – от этого ей не делалось легче. Но ей просто необходимо побыть одной, чтобы привести в порядок свои мысли, а сделать это в Стэнфилде, когда постоянно ощущаешь его присутствие рядом, она не могла. Свадьба Лесли служила благовидным предлогом, чтобы на время остаться наедине со своими мыслями, чтобы разобраться в самой себе.

Рич провожал ее до станции. Вирджиния предпочла бы ехать самостоятельно, на машине, до самого Иденторпа, но путь был неблизкий, и она боялась, что машина по дороге сломается, а помощи ждать будет неоткуда. Взяв из рук Вирджинии дорожную сумку, Рич убрал ее в багажник.

– Благодарю вас, – сказала она. – Сумка ужасно тяжелая.

Она не могла отвести глаз от его загорелого лица, блестящих черных волос, зачесанных назад, от его серых, бесстрастных глаз.

– Да, довольно тяжелая, – согласился Рич. – Можно подумать, вы уезжаете навсегда. – С ироничной усмешкой он покосился на нее, машинально отметив про себя, как она хороша в светло-бежевом трикотажном костюме, с которым идеально гармонировала маленькая шляпка. – Вас кто-нибудь встречает в Лидсе?

– Да, – ответила она, сделав вид, что пропустила мимо ушей его замечание насчет того, что она уезжает навсегда. – На вокзале меня встретит отец.

– Наверное, ждете не дождетесь, когда окажетесь в родном доме? – спросил Рич, когда они отъехали от поместья.

– Да, я давно не видела своих близких.

– Погостите у них подольше. Вы заслужили отдых. Могу себе представить, что вы подумали, когда, впервые появившись у нас в Стэнфилде, столкнулись с таким поистине колоссальным объемом работы!.. Но то, как ловко вы во всем разобрались, как озадачили слуг, как разгребли горы бумаг в офисе, как привели в порядок отчетность, – впечатляет.

– В этом не только моя заслуга. Нэнси всегда была рядом – она замечательная женщина.

– Знаю. Однако я собираюсь нанять управляющего, как было заведено еще при моем отце. Тогда вам станет легче. – Рич смолк, затем поднял на нее задумчивый взгляд: – Вам понравилась наша поездка в Кембридж?

– Да… мне казалось, вы знаете. Особенно пикник на берегу реки.

Их взгляды встретились, и Вирджиния оказалась в плену его глаз. Она почувствовала, что щеки ее заливает румянцем, – это был первый случай, когда кто-то из них завел разговор о том памятном для обоих дне.

Затормозив перед выездом на шоссе, Рич смерил ее пристальным взглядом. Этот взгляд оказывал на Вирджинию такое же действие, какое яркий свет оказывает на мотылька. Ее неудержимо влекло к нему. В свою очередь Ричу, завороженному глубиной ее светло-карих глаз, ее чувственными, чуть раскрытыми, влажными губами, потребовалась вся его сила воли, чтобы удержаться от соблазна и не заключить ее в объятия.

Наконец они выехали на шоссе, и Вирджиния нехотя отвела взор.

– Вы вернетесь к началу охотничьего сезона? – спросил Рич.

– О да, непременно.

– Надеюсь, – шутливым тоном заметил Рич. – Надо знать Пола. Он привык получать от жизни все тридцать три удовольствия и будет в отчаянии, если не найдет здесь вас.

– Переживет, – равнодушно ответила Вирджиния. Интересно, когда ей снова предстоит счастье лицезреть Пола Кингсли – странно, что она до сих пор не встречала его в Иденторпе. – Надо полагать, вы с Полом старинные друзья?

– Вместе учились. Уже тогда он отличался своим неугомонным нравом. – Рич как-то странно посмотрел на Вирджинию, словно ждал, как она воспримет его слова о Поле, которые он произносил нарочито равнодушным тоном. – Как знать, возможно, он надеется найти ту, которая заставит его образумиться.

– Возможно. Только я не завидую женщине, которая достанется ему в жены. Он, может быть, и богат, но слишком смазлив, а в душе чересчур повеса, чтобы сохранять верность одной. – Чтобы перевести разговор на другую тему, она добавила: – Не беспокойтесь, я успею вернуться вовремя, чтобы помочь вам принять гостей.

Рич, не сумев скрыть своего удовлетворения от услышанного, простодушно улыбнулся. К счастью, Вирджиния была слишком умна, чтобы плениться чарами Пола. Ричу не хотелось, чтобы она стала жертвой профессионального ловеласа, на счету которого не одно разбитое сердце.

– Вы будете участвовать? – спросил он.

– Хотелось бы – люблю верховую езду, хотя и надеюсь, что лиса окажется проворнее собак. Я не вижу ничего забавного – или, если угодно, спортивного – в том, что свора гончих рвет на части беззащитное животное.

– Возможно, вы изменили бы свое отношение к охоте, если бы хоть раз увидели, как лиса таскает из курятника цыплят или умыкает молоденького ягненка прямо из-под материнского вымени.

– Я видела и не раз и прекрасно понимаю, что лисы это сущий бич для фермеров, и все же считаю, что есть более гуманные способы борьбы с этим злом. В конце концов, лис можно было бы просто отстреливать.

Рич улыбнулся.

– Успокойтесь. Моя свора в таком жалком состоянии, что не исключено, что в итоге именно лиса будет загонять собак.

Когда они прибыли на станцию, Рич настоял на том, чтобы проводить Вирджинию на платформу. Подсадив ее на подножку, он помахал ей рукой.

– Счастливого пути, мисс Китс. Берегите себя, и, если захотите задержаться, я не буду иметь ничего против, хотя не представляю, как мы здесь без вас управимся. Надеюсь, свадьба будет веселой. Передавайте мои наилучшие пожелания вашей семье.

Рич долго смотрел вслед удалявшемуся поезду, потом сел в машину и покатил обратно в Стэнфилд. Теперь, когда Вирджиния уехала, поместье как-то внезапно опустело.

Подъезжая к дому, Рич не заметил, как в одном из окон на втором этаже колыхнулась и замерла занавеска, остановленная рукой Нэнси, которая поспешно отпрянула от окна. Она была не слепая и видела, что между ее племянником и его секретаршей назревает роман. Нэнси была явно озабочена.

Обоих влекло друг к другу, и оба старательно делали вид, будто ничего особенного не происходит. Однако стоило их взглядам встретиться, воздух между ними словно заряжался и начинал вибрировать, и это обстоятельство не могло пройти мимо внимания Нэнси. Она понимала, что на месте Вирджинии любая другая молоденькая женщина не преминула бы подцепить столь завидного жениха, каким был ее племянник, но и достаточно хорошо знала Джин, чтобы заподозрить ее в корыстных устремлениях.

Нэнси успела привязаться к Вирджинии. Ей нравилось, как просто и естественно та чувствовала себя в Стэнфилде, словно с детства привыкла жить именно в таком доме. Казалось, она давно усвоила порядки и традиции старой английской аристократии.

Нэнси было бы жаль потерять Вирджинию, а она начинала всерьез опасаться, что девушка может расстаться с ними, если вдруг решит, что отношения с Ричем мешают ее профессиональной карьере. Со своей стороны Нэнси находила, что Вирджиния и ее племянник составили бы идеальную пару.

В связи с предстоящим браком Лесли с сыном некоего лорда с севера Англии в доме семьи Спенсер-Китс царило небывалое оживление. Когда Вирджиния прибыла в Иденторп, со всей страны уже съезжались гости, которых размещали в свободных комнатах, специально подготовленных по такому случаю.

Лесли пребывала в состоянии близком к панике, она боялась, что к сроку ничего не будет готово, тогда как ее мать, которая, напротив, являла собой образец хладнокровия и решительности, не уставала повторять, что все будет в порядке. Разумеется, если они успеют сшить платье для Вирджинии, которая должна была предстать в роли подружки невесты.

Поскольку Вирджинии была уготована такая почетная роль, леди Вудсворт решила заказать платье в ее отсутствие, воспользовавшись имевшимися мерками. Впрочем, она, не теряя времени, дала понять дочери, что это крайне неудобно, что та должна успеть на примерку и что на ее помощь в организации свадьбы в Иденторпе очень рассчитывают.

В данном случае не имело смысла снова заводить разговор о том, что она самостоятельная женщина и живет своей собственной жизнью, что у нее ответственная работа, и она не может приезжать домой по первому зову матери так что Вирджиния лишь вздохнула и смиренно ответила:

– Да, мама.

В отличие от нее сестра Лесли не стремилась обрести личную свободу и не тяготилась своей принадлежностью к аристократии. Ее вполне устраивала тихая, размеренная сельская жизнь с ее прогулками верхом в сопровождении собачьей своры, с благотворительными мероприятиями в пользу консервативной партии, которые время от времени устраивала ее мать.

Лидс давно не видел такого красочного зрелища, каким явилась ее свадьба. Событие широко освещалось в местной прессе, к месту действия были стянуты лучшие силы, репортеры и фотографы. Толпы охочих до зрелищ зевак стояли по обочинам, провожая жадными взглядами свадебную процессию – жениха, подружку невесты, наконец, саму невесту в великолепном наряде под руку с исполненным гордости отцом.

Классовые различия уходящего в прошлое мира еще воспринимались как нечто само собой разумеющееся, как фундаментальные основы общества, еще не стали предметом ненависти и раздора, и простолюдины с удовольствием наблюдали за гостями, сплошь аристократами, прибывавшими в сверкающих автомобилях, с шоферами в ливреях и мчащимися перед экипажами слугами.

Лесли держалась со спокойным достоинством – идеальная невеста, сказала ее мать, многозначительно покосившись в сторону Вирджинии. После бракосочетания в поместье Иденторп был устроен роскошный прием. Денег на провизию и богатое приданое для невесты не жалели.

Были, конечно, и бесчисленные речи, и тосты в честь счастливых молодоженов, и огромный праздничный торт, и фотографии на память, – и, наконец, молодые переоделись и отбыли в свадебное путешествие. Медовый месяц предстояло провести на юге Франции. Гости разъехались, и вскоре дом опустел.

Вирджиния с облегчением вздохнула, когда праздничная суета улеглась. До возвращения в Стэнфилд оставалось еще два дня, в которые она оказалась предоставленной самой себе. И если дни, предшествовавшие свадьбе, прошли в бесконечных хлопотах и ей просто некогда было думать о Риче, то теперь все ее мысли были только о нем.

В глубине души она понимала, что если хочет заниматься собственной карьерой, то лучше уехать из Стэнфилд-холла, каким бы болезненным ни было для нее такое решение. Однако именно в эти дни Вирджиния обнаружила, что она всего лишь слабая женщина, потому что мысль о том, что ей придется расстаться с Ричем, была для нее невыносима. Но если она не сделает этого сейчас, то уже не сможет сделать никогда. В конце концов она подумала, что после охоты скажет ему о своем решении оставить Стэнфилд.

Лорд Вудсворт не мог поверить, что молодая женщина, сидевшая напротив него рядом с матерью за обеденным столом, со склоненной над тарелкой златокудрой головкой, некто иная, как его дочь. Все в ней, вплоть до волевого очерка подбородка – чего он раньше не замечал, – свидетельствовало о том, что перед ним человек, сделавший свой выбор и упорно, если не упрямо, добивающийся своей цели. Такова жизненная необходимость, словно говорила она, если ты хочешь преуспеть в этой жизни.

Но было в ней и что-то еще. Еще в детстве Вирджиния никогда не умела скрыть от отца, если на душе у нее было тяжело.

– Теперь, когда Лесли нет с нами, дом будет таким… пустым, – сказала леди Вудсворт.

Вирджиния устало покосилась в сторону матери.

– Мама, но ведь с тобой остается Мэдлин, тебя навещают дети, часто приезжает Саймон…

– Дорогая, может, ты могла бы почаще наведываться домой. Мы так редко тебя видим.

– Обещаю, буду приезжать при первой же возможности.

– У тебя усталый вид, – сказал отец. – Не отдохнуть ли еще несколько дней?

– К сожалению, это невозможно.

Вирджиния потупила взор – ей было стыдно, что приходится лгать. Разве Рич не говорил, что она может отсутствовать столько, сколько сочтет необходимым? На самом деле она безумно тосковала по нему и ей не терпелось вернуться в Стэнфилд.

– Знаешь, по-моему, ты слишком много работаешь, – заметила мать. – Каждый человек имеет право на отдых.

– Мама, я же не все время занята на службе. Иногда на выходные я уезжаю в Лондон.

– Об этом я тоже хотела бы поговорить с тобой.

– Вот как?

– Какой смысл снимать квартиру, если ты все равно живешь в этом Стэнфилд-холле? А на выходные ты могла бы приезжать к нам, в Иденторп.

– Мама, но мне нужна эта квартира. И потом, я так люблю Лондон – да и по Салли я буду скучать.

– Ну хорошо, – смирилась леди Вудсворт, понимая, что переубедить дочь невозможно.

– Расскажи мне об этой леди Кэмпбелл, – попросил отец. – Какая она?

– Нэнси? О, она прелесть, в нее просто невозможно не влюбиться. Мне повезло, что она оказалась на месте и подробно проинструктировала меня о моих обязанностях. Хотя непосредственным моим работодателем является ее племянник. Но его не было, так что собеседование проводила она.

– А чем ты собственно занимаешься? – спросила мать. – Все это так таинственно.

– Здесь нет ничего таинственного. – Вирджиния с энтузиазмом пустилась рассказывать им о Стэнфилдхолле, о том, как во время войны там размещался рекреационный центр для раненых и о том, как теперь его реставрируют.

– Вы не можете себе представить, как сложно переоборудовать такой огромный дом под госпиталь. Практически всю мебель пришлось складывать куда-то на хранение – устанавливать новую сантехнику, отопительную и водопроводную системы. В больших комнатах, как гостиная и столовая, были устроены палаты, а в библиотеке – отделение физиотерапии. Вообразите, что такое происходило бы в Иденторпе!

– Много частных домов в Англии во время войны были переоборудованы под госпитали, но, разумеется, восстановить их в прежнем виде чудовищно сложная задача.

– Это верно. Слава Богу, в Стэнфилд-холле работы практически завершены.

– Ты собираешься там остаться?

Покончив с едой, Вирджиния отложила в сторону салфетку и потупилась – именно над этим вопросом она ломала голову все последние дни.

– Не знаю… не думаю, – неуверенно пробормотала она. – Дело в том, что там все… так похоже на Иденторп, на то, от чего я бежала.

Голос ее дрогнул. Решение оставить Стэнфилд было бы самым трудным в ее жизни, но открыть им истину она не могла.

Лорд Вудсворт подозрительно прищурился – провести его было не так-то просто. Леди Вудсворт, покоробленная словами дочери, сделала обиженную мину.

– Вирджиния, ты должна быть благодарна, что воспитывалась в таком доме.

– Прости, я знаю, но вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду. – Вирджиния сконфуженно вздохнула. – Дело не в Иденторпе, а в порядке вещей, в том, что я должна была неукоснительно следовать старым отжившим традициям и представлениям. Я подумываю о том, чтобы вернуться в Лондон и попробовать себя на госслужбе. Помните, когда я работала на Уайт-холле – в последний год войны, – как мне там нравилось! Теперь, когда я чувствую себя куда более подкованной в профессиональном плане, мне кажется, я смогла бы занять должность секретаря члена парламента или что-то в этом роде.

– Ну что ж, – промолвил Лорд Вудсворт, – у меня достаточно связей в Вестминстире. – Буду только рад, если смогу помочь тебе в этом.

– Папочка, спасибо тебе… Но ты же знаешь, я хочу добиться всего сама.

Повисла пауза. Лорд Вудсворт смерил дочь пытливым взглядом. Ему показалось, в голосе ее звучит какая-то нерешительность, растерянность.

– Вирджиния, признайся, что-то случилось… – сказал он. – Я же вижу, что ты сама не своя. Ты словно не в своей тарелке. Может, это как-то связано с твоим работодателем?

– С чего ты взял? – Вирджиния нервно рассмеялась, словно почувствовав разлитую в воздухе тревогу. – Разумеется, нет. Как тебе могло прийти в голову?

Лорд Вудсворт подозрительно прищурился.

– Не знаю. Я думал, ты мне расскажешь. Что он за человек? Он пытался флиртовать с тобой?

Вирджиния устремила на него взгляд, исполненный священного негодования.

– Что ты такое говоришь! Он джентльмен до мозга костей и никогда не позволит себе компрометировать свою служащую. Едва ли это способствовало бы установлению нормальных деловых отношений.

– Вирджиния, можешь сколько угодно защищать обретенную тобой независимость, но ты остаешься моей дочерью. Ты вступила в мир, в котором традиционно доминировали мужчины. Тебя могут использовать в нечистоплотной игре. Ты слишком дорога мне, и, если что-то не так, я хотел бы об этом знать. Расскажи мне об этом человеке. Кто он?

В голосе лорда Вудсворта зазвенел металл, и Вирджинии сделалось не по себе – она уже пожалела о том, что поведала им о Стэнфилд-холле.

– Право, рассказывать особенно не о чем. По-моему, ему около тридцати двух – тридцати трех лет. Очень богат. Во время войны служил в армии, дослужился до полковника. Любит лошадей, в особенности скаковых.

– Ну что ж, мне это нравится, – не без доли иронии промолвил отец. – А ты случайно не влюблена?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Вирджиния опешила.

– Итак?.. – стоял на своем отец.

– Я… право… я не знаю, – пролепетала Вирджиния, чувствуя под колючим взглядом, как ее лицо заливает горячий румянец. – Я только знаю, что не могу продолжать работать с ним… учитывая мое отношение к нему.

Она по-прежнему боялась поднять глаза.

Лорд Вудсворт кивнул, словно давая понять, что теперь-то ему все ясно.

– А он? Как он к тебе относится?

– Об этом я не могу судить… Честное слово, папа.

– У него есть жена или невеста?

– Нет. Он… он был женат, но его жена погибла в Лондоне под бомбежкой.

– Следовательно, он вдовец?

– Да.

– Вирджиния, – мягко, вкрадчивым голосом, промолвила ее мать, – а что бы ты сказала, если бы вдруг выяснилось, что он питает к тебе такие же чувства?

Она повернула голову и заглянула в глаза матери. Они излучали теплоту, и в них было то, чего Вирджиния раньше не замечала, – понимание. Ее мать не любила выказывать своих чувств.

– Из твоих слов можно заключить, что он человек порядочный. Может быть, тебе самое время остепениться?

– Возможно, только я этого не хочу. По крайней мере, не теперь. Я должна еще многое успеть сделать, прежде чем за кого бы то ни было выйти замуж. – Шумно вздохнув, Вирджиния встала из-за стола. – Прошу меня извинить. Хочу пораньше лечь спать. Завтра я возвращаюсь в Стэнфилд, и мне рано вставать.

– Надеюсь, ты будешь держать нас в курсе того, что происходит между тобой и твоим… работодателем? – сказал отец. – Как, кстати, его имя?

Он встал и подошел к леди Вудсворт, которая в тот момент была занята тем, что наливала ему бренди.

– Дикерсон, – ответила Вирджиния, направляясь к выходу. – Рич Дикерсон.

В комнате повисла гробовая тишина. Никто не проронил ни звука. Вирджинии показалось, что она слышит биение собственного пульса. Она не могла видеть гаммы чувств, отразившейся на лицах ее родителей, – растерянности, недоумения, наконец, шока. Только слабый крик, исторгнутый из груди матери, заставил ее обернуться. Бледные неестественной бледностью, они походили на людей, до сознания которых только что дошло, что они смертельно ранены. Мать машинально схватила отца за руку. Оба точно окаменели.

Переводя взгляд с одного на другого, Вирджиния неуверенным, робким шагом направилась к ним. У нее екнуло сердце, по спине пробежал холодок. Интуитивно она чувствовала, что здесь что-то неладно.

– В чем дело? Что с вами? Вы знаете полковника Дикерсона?

Родители смущенно переглянулись.

– Нет, нет, – поспешно пробормотал отец и откашлялся. – Просто имя… показалось знакомым.

– Что значит знакомым? – озадаченно спросила Вирджиния.

– Ну, нам послышалось, ты сказала Пинкертон.

– В полку, в котором служил Бобби, был некий Пинкертон, – торопливо пояснила мать. – Он тоже погиб во Франции. Просто мы вспомнили о Бобби, вот и все. Мы все еще не можем примириться, что его больше нет с нами.

Вирджиния не была на сто процентов убеждена, что они говорят правду, хотя и не могла взять в толк, для чего им ее обманывать.

– Понимаю, – сказала она. – Фамилии действительно немного созвучны.

Смерив обоих подозрительным взглядом, она попрощалась и направилась к выходу. Когда она подходила к дверям, ее остановил голос матери:

– Вирджиния, скажи, полковнику Дикерсону известно, кто ты такая?

– Нет, для него я просто Джин Китс. Ему незачем знать мое полное имя.

– Да, да, разумеется, – пробормотала леди Вудсворт и, дождавшись, когда дочь выйдет из комнаты, обратила исполненный смятения взор на мужа. – Говорила я тебе, надо было сразу сказать ей всю правду. Может быть, расскажем ей все, пока она не уехала?

– Нет. Теперь слишком поздно. Раз она не собирается признаваться ему, кто она на самом деле, возможно, он никогда и не узнает. По крайней мере, будем надеяться…

Следующим утром до самого отъезда Вирджинии в доме царила гнетущая атмосфера. Безмятежный покой, которого они стремились достичь все эти годы, прошедшие со времени гибели Бобби, растаял, и на смену ему пришло что-то новое – в их душах поселился страх, и они знали, что им не избавиться от него, пока Вирджиния остается в Стэнфилд-холле.

Вирджиния чувствовала, что от нее что-то скрывают, понимала, что у ее родителей есть некая тайна, о которой они не хотят говорить. Она уезжала из Иденторпа с тяжелым сердцем.