Текст книги "Ртуть (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)
Фишер медленно кивнул, наклонив голову так, что линия сухожилий на шее под новой татуировкой стала заметна. Он завораживал, как произведение искусства, когда его волосы скрывали лицо, сильные умелые руки лежали на коленях. Я жалела, что не могу его нарисовать, чтобы навсегда сохранить в памяти. Но, в отличие от его матери, я не была художницей. Иногда именно так и должно быть. Бывают моменты как неожиданные подарки, и ты дорожишь ими ровно столько времени, сколько ты их помнишь.
К счастью, у меня была отличная память.
– Что это значит? – тихо спросила я, указывая на его шею. – Почему на этот раз татуировки появились у тебя? – Между третьим и четвертым раундами мы провели много времени, тщательно исследуя мое тело, и убедились, что у меня не появилось никаких новых знаков.
Фишер уклончиво пожал плечами и опустился на ковер. Он протянул ко мне руку, жестом приглашая лечь рядом. Я отставила тарелки и сделала, как он просил, прижавшись к нему и положив голову ему на грудь. Но я не дала ему так легко сорваться с крючка.
– Ты не можешь просто отмахнуться от вопроса, на который не хочешь отвечать, – сказала я, легонько ткнув его в ребра. – Скажи мне, почему они появились сегодня, а не в другие ночи?
Я повернула голову и, прищурив один глаз, посмотрела на него. Перед глазами оказалась его шея, и я видела только половину его татуировки в форме крыла.
– Когда мы, феи, маленькие, – тихо сказал он, – наши родители учат нас искусству отвлекать внимание, чтобы мы могли скрывать то, в чем не хотим признаваться. Ты забудешь, что задала этот вопрос, если я найду в себе силы заставить тебя снова выкрикнуть мое имя?
– Ни за что! – Я прикусила его сосок зубами, и Фишер вскрикнул, ругаясь на древнем языке фей.
– Осторожнее, Оша, – укорил он. – Мои зубы намного острее твоих.
Сегодня он совсем меня не кусал. От меня не ускользнуло, что во время секса он держал клыки подальше от меня, не считая небольших проколов на губах и кончике языка, когда мы так грубо целовались. Но это не имело значения. Ночь была невероятной. Более чем невероятной. Я бы ничего не изменила.
– Я уже знаю, какие у тебя острые зубы. А вот чего я не знаю, так это почему у тебя новая татуировка, – продолжала настаивать я.
Притянув меня ближе, он положил подбородок мне на макушку и тяжело вздохнул.
– Ладно, хорошо. Я расскажу тебе. В прошлом один из партнеров всегда получал брачные знаки первым. Когда второй партнер принимал связь, знаки появлялись и на его теле. Это случалось не всегда. Но иногда… – его голос затих.
Я отстранилась от него, слишком быстро сев. Голова закружилась, но я проигнорировала качающуюся комнату и прищурила глаза.
– Ты сделал… что?
– Я принял узы. Раньше. Когда был внутри тебя. Когда моя душа слилась с твоей. – Он был так спокоен. Ни намека на сомнения или волнение.
Между тем я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание.
– Ты принял их, – сказала я.
– Принял.
– Как?
– Это просто. Ты принимаешь решение. Ты заявляешь права на узы. Узы заявляют права на тебя.
– Я не об этом! Как ты мог принять их? Я… – Я покачала головой, пытаясь привести мысли в порядок. – Я человек. Не считая того, что нам предстоит уладить, когда Эверлейн будет в безопасности, ты почти бессмертен, а моя продолжительность жизни это…
– Сложно, – продолжил Фишер. – Ты права. Это отстойная часть. Но… – Он нахмурился, обхватил меня за талию и притянул к себе, чтобы я снова легла ему на грудь. Как только я устроилась, он медленно провел пальцами по моим волосам и заговорил снова. – Я буду благодарен за каждую секунду, когда смогу сказать, что принадлежу тебе, Саэрис Фейн. Восемьдесят лет или восемнадцать часов. Для меня это не имеет значения. Это все равно будет величайшей честью в моей жизни. Но не… у тебя что, сердечный приступ? Твой пульс зашкаливает. – Этот ублюдок рассмеялся, а я чуть не разрыдалась. – Не сходи с ума. Вот. Смотри.
Он взял мою руку и поднял ее, показывая мне. Я наблюдала, как руны постепенно исчезают, пока мои руки и предплечья снова не стали чистыми.
– То, что я принял их, не означает, что ты должна сделать то же самое. У тебя еще есть несколько недель, чтобы принять решение. А если ты отвергнешь узы, то это не будет иметь значения. Мои новые крылья исчезнут, и на этом все закончится.
Он принял меня как свою пару.
Несмотря на все преграды, которые стояли на нашем пути, и все веские причины, по которым мы не должны были быть вместе… он сделал это.
– Я люблю тебя, Саэрис Фейн, – тихо прошептал он мне в волосы. – И вообще, я уже наполовину спятил. Подумаешь, добавим еще немного сложностей.
– Я…
– Пожалуйста, ради богов, не говори ничего. Просто позволь мне помечтать. Хотя бы эту ночь.
У меня будет сердечный приступ. Или мое сердце разорвется надвое. В любом случае, мое сердце было в беде, и теперь его было не защитить. Рука Фишера скользила вверх и вниз по моему боку, и постепенно в комнате становилось все темнее, пока снова не возникло ощущение, что мы плывем в море звезд.
Он не хотел, чтобы я отвечала ему. Я понимала почему и могла обеспечить ему покой на эту ночь. Однако скоро снова взойдет солнце, и нам не удастся избежать разговора. А пока сон овладевал мной. Завтра мы должны спасти Эверлейн.
Когда изнеможение грозило унести мое сознание, мне в голову неожиданно пришла одна мысль.
– Когда мы были здесь в прошлый раз, ты сказал, что у жителей Балларда есть кое-что, в чем ты нуждаешься. Но ты так и не получил этого, – прошептала я.
Фишер нежно поцеловал меня в лоб, и свечи, мерцающие вокруг, начали гаснуть.
– Да, это так, – сказал он. Я едва расслышала его следующие слова, потому что погрузилась в сон. – Я приходил за надеждой.
ГЛАВА 38.
МУЧЕНИКИ СРЕДИ ДРУЗЕЙ
Когда я проснулась, меня встретил мягкий матрас, запах сахара и теплый, как мед, солнечный свет, льющийся в окно спальни. Снаружи на дереве крошечные птички порхали с ветки на ветку. Я улыбнулась, вытянув руки над головой, наслаждаясь тем, как ноет мое тело после прошлой ночи. А потом моя улыбка медленно угасла…
В какой-то момент Фишер отнес меня в постель. Но не в ту маленькую комнату, где он спал в детстве. Он положил меня в кровать своей матери. И он не лежал рядом со мной под пуховым одеялом. Дверь спальни была открыта, и сквозь нее виднелись зловещие черные очертания завихрений темных врат.
– Нет. Нет, нет, нет, нет, нет! – Я спрыгнула с кровати, зашипев, когда встала на ноги. Сердце заныло при виде свежей одежды, разложенной для меня на стуле у окна. Проигнорировав ее, я голая побежала в гостиную, осматривая по пути комнату за комнатой и пытаясь подавить нарастающую панику.
– Фишер? Фишер!
На кухне его не было. Не было его и в другой спальне. Квартира была пуста. Восковые потеки от свечей покрывали мебель и полки. Остатки нашего ужина все еще лежали на стойке у раковины. А в центре гостиной, где мы провели большую часть ночи, тесно прижавшись друг к другу, клубились проклятые богами темные врата. Я уставилась на них, и мои глаза наполнились слезами. Теперь они расплывались, но так и остались висеть в дюйме над ковром, издавая низкий гул. Я зажала рот руками, но это не помогло мне сдержать громкое рыдание, которое разнеслось по всей квартире.
Что ты наделал, Фишер? Что ты наделал?
Я нашла записку под одеждой, которую он оставил для меня.
Сейчас это может показаться драматичным, но со временем все обретет смысл, Саэрис.
Пройди через врата. Они приведут тебя обратно в Калиш.
Жди там с остальными. Я отправлю Лейн обратно, как только смогу. Скажи Изабель, чтобы она дала ей успокоительное, как только она пройдет через врата. Она будет близка к обращению. Времени будет мало. Она захочет вернуться обратно до того, как я закрою врата, так что вы должны быть готовы к этому. Ты должна остановить ее. Все будет напрасно, если она проскочит обратно.
Скажи Лоррету, чтобы он жил своей жизнью. Пусть не беспокоится обо мне. У меня бесконечное терпение и я не хочу иметь друзей-мучеников.
Скажи Ренфису, что мне очень жаль. Что он был для меня примером, к которому я всегда стремился, и Ивелия была бы лучше, если бы я был хоть вполовину так хорош, как он.
Насчет тебя, Оша. Я освобождаю тебя от клятвы. Теперь ты знаешь, как делать реликвии. Эгоистичная часть меня хочет умолять тебя сделать их как можно больше, чтобы мои друзья и их семьи смогли покинуть Ивелию до того, как это королевство падет. Но я понимаю, что тебе нужно уйти. Найди Хейдена и Элроя. Помоги своим друзьям. А потом отправляйся на поиски. Существует бесчисленное множество королевств, которые ждут, чтобы их открыли. Сделай одно из них своим.
Я никогда не верил в богов, но я предпочитаю думать, что вся жизнь зарождается в одном и том же месте. Я надеюсь, что все возвращается туда же, когда заканчивается.
Я буду ждать тебя там, Саэрис Фейн.
Ф.
Я упала на колени и зарыдала. В последний раз я так плакала, когда мою мать унесло ветром расплаты. Я поклялась, что никогда не буду заботиться о ком-либо настолько, чтобы снова испытать такую боль. Но посмотрите на меня, я снова разбилась вдребезги.
И окончательно я сломалась, когда увидела то, что лежало на каминной полке над камином.
Нимерель.
Потускневший черный меч лежал среди лужиц расплавленного воска и баночек с кистями, и солнечный свет вспыхивал на его острие. Он не взял его с собой.
Я знала, почему. Если Малкольм убьет Фишера и завладеет божественным мечом, есть вероятность, что он найдет способ добраться до источника магии. Если это произойдет, то разрушениям, которые он может причинить, не будет числа. И он сможет использовать ртуть. Ни мне, ни кому-либо из друзей Фишера не удастся спастись.
Поэтому Кингфишер отправился в Гиллетри, чтобы спасти Эверлейн и всех остальных, кто был ему дорог.
И он отправился туда один и без оружия.
Кэррион пронзительно вскрикнул и чуть не выронил из рук книгу. Он был близок к тому, чтобы упасть со стула, когда я ворвалась через темные врата в спальню Фишера.
– Живые гребаные боги! – Он выругался, схватившись за грудь. – Как насчет того, чтобы предупредить?
– Где все? – рявкнула я.
– Я не знаю. В библиотеке? Все морщат лбы, пытаясь найти способ, как избавить Лейн от этой очарованности. Почему у тебя меч Фишера?
Я бросила Нимерель на кровать вместе со старой рубашкой, которую использовала, чтобы обмотать рукоять и взять меч в руки.
– Забудь про меч. Почему ты не с остальными? – огрызнулась я.
Кэррион бесстыдно пожал плечами.
– Я пришел искать Оникса. Нигде не мог его найти, поэтому предположил, что он спит здесь. Спальня сумасшедшего. Видела это? – Он указал на изрезанные картины, которые все еще висели на стенах, на разорванные в клочья полотна. Он продолжил, не давая мне возможности ответить. – Я собирался уйти, но потом подумал, что, возможно, Фишер ведет дневник. И знаешь что? Нет. Но я нашел кое-что получше.
Я пересекла комнату.
– Который час?
– Подожди. Разве ты не хочешь узнать, что я нашел?
– Дай угадаю. Это книга пророчеств, и в ней куча рисунков, изображающих меня с заостренными ушами.
Разочарование Кэрриона заставило угаснуть его улыбку.
– Откуда ты знаешь?
– Кэррион, мне некогда. Который час?
– Около двух, я, полагаю. Мы недавно обедали. Я не ожидал, что кто-то пройдет через эту штуку так рано. Рен сказал, что Фишер оставил записку, в которой говорилось, что ты вернешься до наступления сумерек.
– О, да, – пробормотала я. – Фишер просто обожает оставлять записки.
Возле кровати темные врата, которые Фишер оставил открытыми для меня, захлопнулись, каким-то образом зная, что они выполнили свою задачу. Я смотрела, как они исчезают, а внутри у меня все пылало от ярости.
– Я чувствую напряжение в воздухе, – проворчал Кэррион. – Вы уже успели поссориться?
– Если под словом «поссориться» ты подразумеваешь, что я собираюсь его убить, то ответ – да.
Лоррета, Рена, Те Лену и Изабель я нашла в библиотеке. Из всех четверых только Изабель не была погружена в книгу. Она стояла у окна и со скучающим видом наблюдала за падающим снегом. Удивление промелькнуло на лице Рена, когда он увидел, что я вошла.
– Саэрис. Все в по… – В середине фразы он изменил свой вопрос. – Что случилось? Что произошло?
Я была готова закричать. Бросив написанное Фишером письмо на стол перед генералом, я ухватилась за спинку стула, на котором этот ублюдок сидел вчера, слушал наши планы и втайне строил свои собственные, и ждала, пока Рен прочтет наклонный почерк на бумаге.
Его рот приоткрылся, и он выронил письмо. Лоррет даже не спросил, может ли он прочитать, он потянулся через стол и взял его. Его лицо потемнело, когда его глаза пробежали по тексту.
– Тупой ублюдок, – прошипел он. Посмотрев на меня, он спросил недоверчивым тоном: – Какого хрена, по его мнению, он делает?
Как будто у меня был ответ на этот вопрос. На кончике моего языка вертелась тысяча проклятий, но я сжала зубы. Только один вопрос имел сейчас значение, и от ответа на него зависело все.
– В Гиллетри есть портал?
Рен не произнес ни слова. Видно было, что он все еще пребывает в шоке от содержания письма. Он моргнул, когда понял, что все смотрят на него.
– Нет. Насколько я знаю, нет, – произнес он дрогнувшим голосом. – Давным-давно был, но Беликон уничтожил его, когда пришел к власти. Он объединил его с порталом в Зимнем дворце, чтобы тот был достаточно большим для транспортировки армии.
Вот и все.
Я получила ответ.
Никакого портала в Гиллетри не было.
Все надежды, за которые я цеплялась, развеялись как дым.
Был шанс. Ничтожный, но все же шанс. Фишер упоминал, что здесь, в Калише, есть еще ртуть. Скорее всего, портал. Он сказал, что я смогу получить к нему доступ, как только разберусь, как создавать реликвии, а это означало, что он наверняка где-то поблизости. Если бы я нашла его, то смогла бы сделать больше реликвий, а потом мы могли бы пойти и надрать Фишеру задницу за то, что он такой чертовски тупой. Но без портала в Гиллетри…
Надежды не было.
Мы были в полной заднице.
Я опустила голову, оцепенение распространялось по мне, как лед.
– Ублюдок.
Я почти ожидала, что он ответит мне, но в моей голове царила тишина.
Как он мог так поступить? Со своими друзьями? Со мной? Мы были рядом с ним, но он решил взвалить всю ответственность на себя. Это не было героизмом или храбростью. Это было чертовой глупостью.
Лоррет провел рукой по губам, и грубая щетина заскрежетала по его ладони.
– Кажется, меня сейчас вырвет, – сказал он совершенно искренне.
Рен отодвинул свой стул от стола, но так и остался сидеть, положив руки на колени. Я не думала, что у него хватит сил встать.
– Нас обоих, брат. Обоих, – пробормотал он.
Тишину нарушил Кэррион.
– Саэрис? – Я подняла глаза и увидела, что письмо Фишера у него в руках. Он держал кусок пергамента с вопросительным выражением на лице. – Как долго были открыты эти темные врата? Те, что в спальне Фишера?
– Не знаю. Возможно, несколько часов. Я понятия не имею, когда он их открыл. Они были там, когда я проснулась.
– Нет, нет. – Кэррион нетерпеливо покачал головой. – Как долго они оставалось открытыми после того, как ты прошла через них? Я не обратил внимания, но мы успели поговорить до того, как они закрылись, верно?
– Да. Полагаю… это заняло секунд десять? Двенадцать?
– И всегда так долго?
– Э-э-э… – Я не обращала особого внимания на то, как мы с Фишером проходили через врата. У меня всегда было что-то другое на уме.
Лоррет подоспел с ответом.
– Да. Не знаю, всегда ли так долго, но задержка есть всегда. Фишер говорил об этом раньше.
– Отлично. Он пишет в письме, что хочет, чтобы ты была готова к встрече с Эверлейн, когда он отправит ее через врата в Калиш. Что она попытается воспользоваться ими, чтобы вернуться к Малкольму. Это значит, что врата не односторонние. Если Эверлейн сможет воспользоваться ими, чтобы попасть сюда…
– Тогда мы можем использовать их и для того, чтобы попасть туда! – Я чуть не упала на пол. Облегчение… черт, я никогда не испытывала ничего подобного. Мое тело начало дрожать.
Рен поднялся на ноги, протяжно выдохнув.
– Я мог бы поцеловать тебя, Кэррион Свифт.
Кэррион, казалось, был ошеломлен этим заявлением. А затем показался заинтересованным. Подумав секунду, он сказал:
– Я бы не возражал. Но, возможно, позже. Сначала Саэрис нужно поработать, и я планирую помочь ей.
– Поработать? – Это было чудо, что мне удалось задать этот вопрос. Я была так переполнена адреналином, что библиотека кружилась перед глазами. Меня определенно вот-вот стошнит.
Кэррион ухмыльнулся, озорно сверкнув зубами.
– Я пойду с тобой через портал. Я помогу тебе спасти твоего парня-засранца. Но сначала мне нужен один из этих модных мечей.
– Ты слышал о пожаре в цирке? – Я сделала паузу для драматического эффекта. – Он был в шатрах. Понимаешь? В шатрах13.
Кэррион поморщился.
– Это было ужасно.
– Заткнись. Она просила пошутить. Не было сказано, что шутка должна быть хорошей. Я работала в кузнице и воровала в Зилварене, а не выступала в цирке.
– Я был контрабандистом, и все равно знаю шутки получше, чем эта.
– Тогда ты и расскажи! – Я протянула ему тигель с ртутью, и Кэррион хмыкнул, глядя на бурлящий жидкий металл.
– Ладно. Ладно. Однажды муж приходит к жене и говорит: давай поспорим, ты не сможешь придумать, что мне сказать, чтобы я был и счастлив, и огорчен одновременно. Жене даже не нужно было думать об этом. Она поворачивается к мужу и говорит: твой член намного больше, чем у твоего брата.
Ртуть, которая до этого никак не отреагировала на мою шутку, начала хихикать.
– Что она делает? – спросил Кэррион. – Она смеется, не так ли?
Я закатила глаза и провела ртутью по краю раскаленного клинка, который держала над огнем в кузнечном горне. Времени на изготовление нового меча не было, но Рен нашел в скромной оружейной Калиша очень симпатичный двуручник14, который, по мнению Кэрриона, вполне подойдет. Ртуть, которую Рен тоже принес из оружейной – видимо, она все время находилась там, – тоже сочла клинок достаточно подходящим и согласилась соединиться с ним, если я расскажу ей шутку.
Если моя шутка ей не понравилась, то шутка Кэрриона оказалась вполне достойной, потому что ртуть соединилась с клинком, как только соприкоснулась с ним, придавая лезвию блестящий переливающийся блеск.
Небо потемнело, пока я точила клинок, а Кэррион продолжал рассказывать шутки, которые становились все более непристойными.
– Боги и мученики, прекрати, пожалуйста, – взмолилась я.
– Я просто пытаюсь разрядить обстановку. Ты выглядишь так, будто кто-то нассал в твою порцию воды.
– Больше шуток. Дай нам больше шуток…
Я сердито уставилась на меч, не в силах понять его дурной вкус. Если и существовало оружие, идеально подходящее своему владельцу, то это было именно оно. Кэррион с удовольствием рассказывал ему самые мерзкие анекдоты, какие только можно себе представить. И когда я закончила, и Кэррион прижал кончик пальца к острию, давая ему почувствовать вкус своей крови, клинок немедленно отреагировал.
– Да, да. Наш друг. Наш. Он должен назвать нас.
Глаза Кэрриона чуть не вылезли из орбит.
– Я слышал это!
– Хорошо. – Я перевернула меч и протянула ему. – Тогда дай ему имя и пойдем. – Вечер уже наступил, и все ждали нас.
Кэррион держал меч, поворачивая его то так, то эдак. После долгих раздумий он сказал:
– Похож на Саймона.
– Саймона?
– Да. Саймона. Не вини меня. Он так выглядит… – Он замолчал и прислушался. – Видишь. Ему нравится имя. Он хочет быть Саймоном.
– Справедливо. – Меч, видимо, перестал разговаривать со мной, поэтому я спросила: – Он уже решил, хочет ли наделить меч магией, несмотря на то, что в тебе течет слабая человеческая кровь?
Кэррион ухмыльнулся.
– Он говорит, что я должен это знать, а ты – выяснить.
– Надеюсь, это значит «да», – проворчала я.
Когда мы вернулись в библиотеку, Рен нервно расхаживал из угла в угол, пожевывая внутреннюю сторону щеки. Лоррет уставился в огонь.
– Где Те Лена и Изабель? – спросила я.
– Они готовят место для лечения Лейн, – сказал Рен. – Изабель принесла с собой все, что, по ее мнению, понадобится, чтобы ее успокоительное заклинание подействовало. Те Лена уверена, что сможет подавить действие яда в крови Лейн на достаточное время, чтобы начать исцелять ее тело, но…
– Но?
– Такого никто не делал. Насколько нам известно, во всяком случае. Лекарство от проклятия крови было утеряно более тысячи лет назад, и оно помогало только тем феям, которые были прокляты, но не обращены. Обращенным вампирам нужно умереть, чтобы перейти в другую форму, а колдовская магия не может воздействовать на мертвых. Есть вероятность, что яд Малкольма убьет Лейн раньше, чем она сможет исцелиться, даже если магия Изабель поместит ее в стазис.
Лоррет заерзал на своем месте.
– Я ей не доверяю. Ведьме, – пояснил он, прежде чем я успела спросить, кого он имеет в виду. – Они любили драконов. В первую очередь, из-за них мы оказались в такой ситуации. Если бы не они, не было бы даже вампиров.
– Да ладно. Только не говори мне, что ты все еще в это веришь, – раздался мягкий, мелодичный голос из дверного проема. Конечно же, это была Изабель. Ее густые рыжие волосы струились по спине, а верхняя часть была заколота сзади. Ее аквамариновые глаза, острые, как кинжалы, впились в Лоррета. – Мой народ всю жизнь подвергался гонениям из-за этих злобных слухов. Мы доказали много веков назад, что не имеем никакого отношения к проклятию, поразившему ваш род. Клан Балкхиддер был одной из пяти семей, которым ваш мертвый король Дайант поручил найти лекарство от проклятия фей. Мы сыграли важную роль в его разрушении. Я приехала сюда по собственной воле, чтобы помочь вам исцелить дочь тирана, который назначил награду за головы моей семьи. Ты должен быть мне благодарен, воин. – Она прищурилась. – Как тебя зовут?
– Ты прекрасно знаешь, как меня зовут, – прорычал Лоррет. – Мы уже встречались, ведьма.
– О? – Изабель одарила Лоррета кошачьей ухмылкой. – Правда? Должно быть, я забыла.
Рен ударил кулаком по столу, заставив всех нас вздрогнуть.
– Хватит. Мы и так на взводе. Нам не нужно ссориться еще и между собой. Лоррет, Изабель права. Она пришла сюда, чтобы помочь нам, и ее никто не заставлял.
Глаза Лоррета вспыхнули неожиданной ненавистью, но он опустил голову и поступил правильно, его извинения прозвучали лишь слегка неискренне.
– Мне очень жаль. Мы все очень благодарны тебе за то, что ты согласилась помочь.
Рыжая выглядела так, словно ей доставляло удовольствие наблюдать за тем, как мучается воин. Растущее напряжение в комнате можно было резать ножом. Однако у меня не хватило духу повторить ни одну из тех ужасных шуток, которые Кэррион рассказывал в кузнице, так что пришлось разрядить обстановку другим способом. Я шагнула к столу, оглянувшись на Кэрриона через плечо.
– Давай. Расскажи всем, как ты назвал свой новый меч…
В воздухе разверзлась дыра, черная и зловещая.
Из нее вылетела темно-синяя полоса и упала на стол.
Книги разлетелись во все стороны.
Деревянный стол разлетелся в щепки.
– ЧЕРТ! – Это был Рен. Он опередил всех в библиотеке, бросившись на помощь Эверлейн. Она упала с гребаного потолка. Темные врата на этот раз не были вертикальными. Они были горизонтальными и находились на высоте десяти футов в воздухе… и Эверлейн только что разбила своим телом единственную возможность добраться до них.
– Черт! – воскликнул Кэррион.
– Быстрее! – Лоррет обогнул сломанный стол и грубо схватил меня за руку. На любезности не было времени. На его лице было написано, что он собирается сделать, и я была не против. Но…
– Стой! Мой меч! – Идиотка. Какая же я была идиотка! Солейс не был пристегнут к моей талии. На улице было еще светло. Таладей сказал, что Малкольм встретится с Фишером на закате, но на улице было еще очень светло. Я не была готова! – Сначала Кэррион! – крикнула я.
Меч лежал на подставке для чтения у дальнего окна. Я бросилась к нему. Схватила его. Повернулась.
Лоррет и Рен поднимали Кэрриона во врата. Его туловище уже исчезло. Как будто он внезапно подтянулся с другой стороны, ноги Кэрриона взметнулись вверх, и он исчез.
– Саэрис! – прохрипела Эверлейн. Она была жива. Даже когда я летела через всю библиотеку к протянутой руке Лоррета, у меня было достаточно времени, чтобы поблагодарить богов за то, что она, черт возьми, жива. Но я не могла остановиться, чтобы утешить ее.
– Я скоро вернусь, Лейн!
Руки Лоррета сомкнулись вокруг моей талии. Ренфис схватил меня за ноги.
Отчаянный крик Эверлейн пронзил меня насквозь, когда воины подкинули меня в темные врата.
– Саэрис! Подожди! Вода!
Но паниковать было слишком поздно. Не было времени спрашивать, что она имела в виду. Врата затянули меня, ледяной ветер рвал мою одежду, выворачивая наизнанку. Я вслепую потянулась к той опоре, которую использовал Кэррион, чтобы подтянуться, но ее не было. Произошло стремительное, дезориентирующее изменение гравитации, и внезапно я оказалась вниз головой.
Неожиданно, я стала
П
А
Д
А
Т
Ь
.
.
.
