Текст книги "Ртуть (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)
ГЛАВА 21.
ЛЕДОРУБ
Пока мы были внутри, наступила ночь. Небо стало черным, как смоль, поднялся свирепый ветер и разметал во все стороны тлеющие угли от походных костров. Один из них упал на мой плащ, опалив его, но это было наименьшей из моих забот. Все воины в лагере устремились к берегу Дарна, неся в руках чудовищные кувалды и страшные топоры.
– Нам не следует путаться у них под ногами, – повторяла я в пятнадцатимиллионный раз. Кэррион не послушал меня в первый раз, не слушал и сейчас.
– Я не собираюсь прятаться в палатке, когда нам всем угрожает смертельная опасность, – сказал он.
– Ты забыл, сколько раз Рен сбил тебя с ног сегодня утром? Это не наша лига.
Однако в глазах Кэрриона появилась решимость.
– Может, я и не смогу сравниться с этими ублюдками в бою, но лед разбить точно смогу. И вообще, оказалось, что моя бывшая умеет делать шрапнель из мечей, так что, думаю, у нас все будет в порядке.
– Я не твоя бывшая. И я не знала, что могу! И не думаю, что смогу сделать это снова!
– Будем надеяться, что нам не придется это выяснять. – Кэррион сорвался с места с бешеной скоростью. На секунду я задумалась о том, чтобы вернуться в штаб, но он был прав. Я не могла просто спрятаться там, когда казалось, что наступил конец света. Мне потребовалось двадцать секунд, чтобы догнать его. Еще минута ушла на то, чтобы спуститься к берегу реки.
Мы оба стояли там, ошеломленные, в полном молчании, наблюдая за творящимся хаосом.
Огромные воины, вдвое выше и шире Фишера, стояли на краю реки. Под бой барабана, который раздавался ниже по течению, они поднимали над головами гигантские кувалды и с ужасающей силой опускали их на толстый лед.
БУМ!
БУМ!
БУМ!
Замерзший лед трескался и раскалывался, издавая металлические, пульсирующие звуки, но поверхность держалась. На другой стороне берега собралась и ревела кипящая темная масса существ.
– Что… это? – прошептал Кэррион.
Мимо нас, задыхаясь, промчался воин. Это был Хогот, земной эльф, который приветствовал нас, когда мы прибыли в лагерь.
– Это… – выдохнул он. – Это лучшая часть орды Санасрота. Пятидесятитысячная армия. Мы их не ждали. Если они переправятся, то… перебьют нас!
– Что значит орда? – прорычал Кэррион, бежавший за ним вниз к реке.
Хогот прокричал в ответ одно слово.
– Вампиры!
Бум! Бум! Бум!
Кувалды обрушивались на лед.
Я вглядывалась в темноту в поисках хоть каких-нибудь признаков Фишера, но его нигде не было видно. Не было и Рена. Повсюду незнакомые воины, взвинченные до предела, бежали к реке, чтобы внести свой вклад в борьбу со льдом. Голубая вспышка на время озарила сцену, осветив другой берег, и от того, что я там увидела, у меня подкосились ноги.
Их были тысячи.
Корчащихся. Агрессивных. Рычащих. Щелкающих зубами.
Пятьдесят тысяч кровожадных вампиров, лающих на берегу реки. Когда появился источник голубого света – раскаленная добела сфера, описавшая дугу в воздухе и упавшая на середину реки, – первые вампиры уже двигались по льду. Шар взорвался, пробив в толще льда небольшое отверстие. Вода взметнулась на пятьдесят футов в воздух, но вампиры, казалось, ничего не заметили. Толпой они приближались к нам.
– Черт возьми, – пробормотал Кэррион. – Гребаное дерьмо.
Я не могла выговорить ни слова. Но чувствовала то же самое.
Еще одна бело-голубая сфера взмыла в воздух, отбрасывая дикие тени на приближающуюся толпу и воинов на нашей стороне берега. Еще одна, и еще, и еще поднялись в воздух. Громкие звуки ломающегося льда разрывали ночь, когда они взрывались, проделывая все большие отверстия. Теперь, когда этот участок реки стал непрочным, молоты, бьющие по поверхности у края реки, были более эффективны. Постепенно лед начал покрываться паутиной и трескаться.
– Это сработает? – прошептал Кэррион.
– Не знаю. Пойдем. Мы должны помочь.
Было нелепо говорить это. Даже один из этих огромных воинов с молотами мог бы в одиночку снести половину зданий в Третьем округе, и все же лед был настолько толстым, что они продвигались медленно. Мы были такими слабыми по сравнению с ними. Просто люди. Но все же мы оба взялись за тяжелые молоты, которые нашли на берегу, и со всей имеющейся силой обрушили их на Дарн.
Струи огня пронеслись по реке, как только первая волна вампиров оказалась в пределах досягаемости. Они вспыхивали, как хворост, но пламя их не останавливало. Они приближались.
Руки ныли, спину сводило от мучительной боли, но я била по льду, обдирая кожу на ладонях, когда опускала молот.
Лед содрогнулся, издал дьявольский стон, и внезапно все рухнуло.
Как только это произошло, реку заволокло облаком черного дыма. Вампиров, которые с трудом выбирались на лед после погружения в ледяную воду, черный дым безжалостно заталкивал обратно. Он закручивался вокруг них, сбивал с ног, обволакивал и увлекал за собой в их могилы подо льдом.
– Что происходит? – Дикий взгляд Кэрриона метался по берегу.
– Фишер, – мрачно ответила я. – Это Фишер.
Вампиры перестали приближаться. Огромные воины-ледорубы все еще колотили и разбивали лед слева и справа, но бешеная орда на санасротской стороне реки больше не наступала. Они рычали и стонали, но оставались на своих местах.
– Добрый вечер, Кингфишер! – раздался голос из темноты. – Я так рад, что ты решил выйти поиграть! Не хочешь поздороваться?
Боец, который присоединился к нам на том же участке берега, женщина с ярко-рыжими волосами, побледнела при звуке этого голоса. Как и несколько других воинов.
– Это Малкольм? – Она произнесла это имя так, словно не могла поверить собственным ушам. – Этого не может быть…
– Это точно он, – проговорил мужчина с неровным шрамом вдоль челюсти, вглядываясь в темноту. – Он вышел из своей крепости, чтобы поиздеваться над командиром.
– Но…
– Ну же, Кингфишер! Разве ты не покажешься? Я покажусь, если ты этого ждешь! – Толпа монстров на том берегу расступилась, и появился он. Высокий, стройный, скромно выглядящий мужчина, одетый в черное. Его прямые, как стрела, и белые, как снег, волосы спускались до плеч. У него были тонкие черты лица. Почти красивые. Кроваво-красные глаза осматривали наш берег, как будто клубы черного дыма, все еще стелющиеся над поверхностью реки, совершенно ему не мешали. – Давай, Кингфишер, – позвал дьявол нараспев. – Я знаю, что ты там. Прошла всего пара недель с тех пор, как мы говорили в последний раз, но что я могу сказать? Я скучаю по тебе.
Среди воинов поднялся ропот. Малкольм скучал по Фишеру? И прошло всего пару недель с тех пор, как они разговаривали? Намек был очевиден. Этот Малкольм, король вампиров, хотел, чтобы все знали, что их драгоценный лидер, наконец-то вернувшийся к ним, каким-то образом с ним заодно. Диверсия в ее лучшем исполнении. Самый простой способ выиграть войну – посеять раздор в рядах врага, чтобы он тратил время и силы на борьбу друг с другом, а не с вами. Это был умный, но очевидный ход. Тем не менее, судя по лицам окружавших нас воинов, Фишеру придется кое-что объяснить.
– Отлично! Будь по-твоему, дорогой! – воскликнул Малкольм. Жестокая улыбка расплылась по его лицу, обнажив ряд острых зубов. – Прячься за спинами своих маленьких друзей. Мы очень скоро увидимся!
ГЛАВА 22.
ЗУД
Он нашел меня через полчаса.
Я сидела перед камином в военном штабе и пила горячий сидр, который дал мне Рен. Его глаза были дикими, а волосы – еще хуже. Он направился прямо ко мне, но успел прорычать вопрос Рену.
– Ты нашел его?
– Да, – устало ответил Рен.
– Надеюсь, ты говоришь не обо мне, – сказал Кэррион, но Фишер не удостоил его ответом.
Он протянул мне руку и сказал:
– Возьми ее, или я понесу тебя.
Я взяла его руку.
– Мы вернемся утром, – сказал он Рену. А затем он шагнул назад, в клубящийся черный вихрь, возникший за его спиной, и втянул меня в темные врата.
Оникс зарычал, оскалив зубы, когда я вошла в спальню Фишера. Здесь все было так же, как и во время моего вынужденного заточения после нападения вампиров. Мрачно. Комната была полна теней и темных углов. Иными словами, идеально подходила Фишеру. Я напряглась, вдыхая запах дикой мяты и хвои, но на этот раз дело было не в комнате. Дело было в мужчине, стоявшем так близко, что тепло его тела согревало мне спину. Покрытые татуировками руки Фишера обхватили меня и ловко справились с завязками плаща так, что он соскользнул с моих плеч.
– Ты никогда не надевала платья, которые я для тебя выбирал, – пробормотал он мне в волосы.
– Я не хочу говорить о платьях, – прошептала я.
– Справедливо. Тогда давай поговорим о еде.
– Еде?
Он кивнул.
– Больше не делись едой с этим придурком, малышка Оша.
– Что?
– Свифт. Раньше. В штабе. Вы целую вечность передавали туда-сюда этот пирог.
– Это был не пирог.
– Мне все равно, что это было. Просто перестань делить с ним еду. – В его голосе послышались опасные нотки. Те самые, которые вызывали у меня желание поспорить.
Если он до сих пор не понял, что я не из тех, кому можно указывать, что делать, то, возможно, ему нужно было напомнить об этом.
– Почему нет?
– Потому что я, блядь, так сказал.
– Это какой-то странный обычай фей, о котором я не знаю?
– Нет, – непреклонно ответил он. – Это ничего не значит. С Лорретом или Реном ты можешь разделить столько тарелок рагу, сколько захочешь. Только не делись едой с этим уродом. Достаточно того, что ты настаиваешь на том, чтобы дышать с ним одним воздухом. Я бы предпочел, чтобы вы не ели из одной гребаной тарелки.
– Что ты имеешь против Кэрриона?
– Я не хочу говорить о Кэррионе, – прорычал он.
Я чуть не рассмеялась. Почти.
– Хорошо. Прекрасно. – У меня покалывало шею. Что-то внутри меня таяло. Я чувствовала эти постепенные изменения, и это пугало. Стена между нами – барьер, защищающий меня, – опускалась, разрушаясь по кирпичику за раз. Я могла остановить это. Если бы захотела, то смогла бы поднять свою стену снова. Но… я не могла дышать рядом с ним, и теперь я знала, как ощущаются его руки на моем теле. По-настоящему. Я жаждала большего, даже несмотря на то, что он мог быть эгоистичным и жестоким, и даже зная, что желание обладать им, скорее всего, приведет меня к погибели.
– Тогда я сама выберу, о чем нам говорить. Давай поговорим о том, что только что произошло…
– В палатке? – Он не использовал свой магический трюк с голосом. В этом не было нужды. Он стоял так близко, что его рот коснулся бы кончика моего уха, если бы я отклонилась назад хоть на дюйм.
– На берегу реки.
– Я привел тебя сюда, чтобы забыть об этом.
Забыть? Как он мог подумать, что я когда-нибудь забуду об этом?
– Если бы эти вампиры попали на нашу сторону реки…
– Я бы порубил их на куски и сложил кучу из их костей. – Он был так чертовски уверен в себе. Ни тени сомнения в своих способностях.
– Люди могли пострадать.
От резкого смеха Фишера у меня волосы встали дыбом. – Мы на войне. На войне так бывает. Люди получают ранения. Люди умирают. Иногда они воскресают и питаются живыми. Это цикл.
Мое сердцебиение ощущалось повсюду. Оно отдавалось в моих ладонях, в висках, во впадинке горла. Я повернулась к нему лицом, мне нужно было видеть его глаза. Его сильная челюсть, покрытая щетиной, была всего в нескольких дюймах от меня. На шее сверкала пектораль, а на груди, на уровне моих глаз, – волк. Его рубашка была грязной и слегка расстегнутой – ровно настолько, чтобы виднелась полоска извивающихся черных татуировок. Он смотрел на меня без всякого выражения, ожидая, когда я заговорю.
– Это не шутка! Я… я… – Я знала, что собиралась сказать. Но не могла заставить себя сделать это. Здесь была точка невозврата, и я не была готова переступить черту.
– Ты беспокоилась обо мне, – грубо сказал Фишер.
– Нет! Я…
– Я видел выражение твоего лица. В штабе, когда Дания хотела оторвать мне голову. Ты испугалась. За меня.
– Я боялась, что ты умрешь, и я не смогу вернуться домой. Ты дал клятву отправить меня обратно, когда я закончу с кольцами. Другие могут не согласиться, и…
Ироничная улыбка Фишера не оставила никаких иллюзий, что он хоть немного верит в то, что я говорю. Однако он не стал опровергать мои слова.
– Они разорвут тебя в клочья, когда ты вернешься утром, – прошептала я.
– Со мной все будет в порядке, – возразил он.
– А тебя не беспокоит, что твои так называемые друзья подумают, что ты помогал этому парню, Малкольму, и…
Фишер прикусил нижнюю губу, я никогда не видела в его глазах столько нежности. Осторожно собрав выбившиеся из косы пряди, он аккуратно завел их мне за ухо.
– Дыши, малышка Оша.
– Ты не можешь просто сказать мне дышать, когда они почти перешли эту чертову реку, ясно?
– Они не почти перешли через реку. Они прошли половину пути. Так далеко они еще не заходили. Малкольм время от времени посылает свою армию, просто чтобы напомнить нам, что он здесь. Мы ломаем лед. Он теряет часть пехотинцев. На какое-то время все возвращается на круги своя.
– Ты только что утопил сотни вампиров!
– Нельзя утопить то, что уже мертво.
Почему его это ничуть не беспокоило? Мне казалось, что он вляпался в серьезное дерьмо и мало что делает, чтобы выбраться из него.
– Дания…
– Дания справится. Все справятся. К утру все забудется. Феи живут долго. Мы давно поняли, что обида – это отличный способ испортить десяток-другой лет. Мы быстро все уладим, и покончим с этим.
Он заблуждался.
– Я была в штабе. Ты ничего не решил с теми капитанами, Фишер.
– Может ты перестанешь беспокоиться о моих друзьях и начнешь о…
– Мне нужны ответы! – воскликнула я. – Почему Малкольм был другим? Он не был похож на вампиров. Он казался…
– Нормальным?
– Да!
– Малкольм – вампир из высших фей. Самый первый. Тысячи лет назад нас прокляли, и феи превратились в нечто очень похожее на Малкольма. Когда было найдено лекарство, мой прадед и большинство других ивелийских фей приняли его. Они были в ужасе от того, в каких чудовищ превратились, и хотели вернуться к прежней жизни. Но были и те, кому понравилась темная магия, которую подарило им проклятие. Им нравилась власть и обещание бессмертия.
– Разве феи не бессмертны?
Фишер усмехнулся.
– Нет, малышка Оша. Мы не бессмертны. Продолжительность нашей жизни – предмет многочисленных исследований и предположений. Мы переживаем ваш род на много-много лет. Но мы стареем. В конце концов, мы умираем. Были и такие, как Малкольм, которые не хотели стареть. Им недостаточно было тех тысяч лет, которые им уже были дарованы. Поэтому они приняли то, что должно было стать наказанием, с распростертыми объятиями. Малкольм – самый сильный из них. Их король. Из всех фей, решивших остаться вампирами, он один достаточно силен, чтобы полностью обратить кого-то и сделать так, чтобы он остался самим собой. Сохранил личность и черты характера. Когда его принцы кусают и обращают кого-то, их жертвы умирают и возвращаются без души, не более чем бездумные, голодные оболочки. Они подчиняются своим хозяевам и питаются.
В словах Фишера был бездонный колодец ужаса. Я даже представить себе не могла, как ужасно быть полностью опустошенным одним из принцев Малкольма и знать, что ты обречен вернуться одним из этих существ.
– А с людьми такое тоже случается? – спросила я, боясь услышать ответ.
– Как ты думаешь, куда делось большинство представителей твоего вида? Подавляющее большинство орды Малкольма когда-то были людьми. Феи, которые решили излечиться от своего проклятия, пытались защитить низших существ и людей, живущих в этом мире, но на них было легче напасть. Они были более уязвимы. У них не было магии, чтобы защитить себя, так что…
– Так что… – Меня сейчас стошнит. Я хотела знать, но теперь, когда он рассказал, мне было невыносимо думать об этом. – Ты был с ним, не так ли? Все те годы, что отсутствовал.
Лицо Фишера стало непроницаемым.
– Я не могу тебе этого сказать, – ответил он.
Я не могу тебе этого сказать.
Наблюдая за тем, как его лицо напряглось еще больше, какая-то часть меня узнала эту реакцию. Как будто он сопротивлялся или пытался преодолеть что-то. Как будто он не контролировал себя…
И так оно и было.
Он не контролировал себя.
– Ты связан, не так ли? – Потрясенно спросила я. – Ты буквально не можешь сказать мне…
– Прекрати, – приказал он. Я ожидала, что он испытает облегчение. По крайней мере, немного радости, что наконец кто-то понял, почему он не хочет делиться тем, где был и что делал. Но реакция Фишера была похожа на беспокойство. Даже на раздражение. – А ты не думала, что я могу не рассказывать, потому что это не твое дело? – резко спросил он.
– Это мое дело. – Я приняла жесткую позу, упершись ногами в его ковер.
– Нет, не твое.
– Все, что происходит с тобой, касается и меня. И я не дура. Последние пятнадцать минут ты казался не таким придурком, каким был с тех пор, как поднял меня с пола в Зеркальном зале и спас. Ты снова начал огрызаться, только когда захотел оттолкнуть меня. Холодные колкости и отвратительное дерьмо, вылетающее из твоего рта, – это способ держать людей на расстоянии, не так ли?
– Ты понятия не имеешь, какой я, – прорычал он.
Возможно, он был прав. Но я начинала догадываться. Начинала понимать его. И сколько раз Рен говорил это? Я знаю его. Он не такой, каким кажется. Он сейчас не в себе. Все это было прикрытием. Словно завеса медленно отодвигалась, и я начинала видеть сквозь нее.
– Ты не так сильно ненавидишь меня, как притворяешься, – сказала я.
Он шагнул ко мне, словно лев, хищный, опасный.
– Разве нет?
– Нет.
– Интересная теория.
– Я не думаю, что ты меня ненавидишь.
Он рассмеялся, но сделал еще один шаг вперед.
– Значит, ты очень высокого мнения о себе, не так ли?
– Я знаю, что ты хочешь меня. – Я не отступила, хотя мое тело кричало мне, что я должна это сделать.
– Я могу хотеть трахнуть тебя и при этом ненавидеть, малышка Оша.
Я покачала головой, стараясь не обращать внимания на жар в его глазах.
– Нет. Дело не в этом.
Еще один шаг, и он снова окажется лицом к лицу со мной.
– Тогда в чем же дело?
– Между нами что-то… есть. Ты знаешь, что есть.
– Ты уверена, что ничего не выдумываешь? Многие женщины становятся жертвами своих собственных отчаянных фантазий, когда дело касается меня.
– Просто… прекрати, ладно? Хватит! Как только ты меня трахнешь, между нами, все изменится.
– Конечно. Я удовлетворю свое маленькое порочное желание. Я смогу жить дальше. – Его губы приоткрылись, и от вида его острых клыков у меня между ног разлилось тепло.
– Ты хочешь укусить меня, – прошептала я.
– Ха! – Он запрокинул голову и расхохотался. – О, ты даже не представляешь, на каком канате ты сейчас балансируешь, не так ли?
– Ты почти сделал это. Еще в палатке. Ты поцарапал меня зубами. Ты пустил мне чертову кровь!!!
Небольшое пространство между нами исчезло в одно мгновение. Рука Фишера сомкнулась на моем горле, ярость исказила черты его красивого лица.
– Осторожно, – прорычал он. – Опасно так легкомысленно говорить о вещах, которых ты не понимаешь.
– Тогда объясни мне. Покажи мне, – выдохнула я.
Его гнев утих.
– Что?
– Покажи мне. Заставь меня понять. Докажи мне, что я не права.
– Глупый, безмозглый человек…
Больше мне нечего было сказать. Провоцировать такого мужчину, как Фишер, было опасно. Слишком легко все могло пойти наперекосяк. Но все в любом случае плохо закончится, а после того ожидающего нас всех кошмара, который я увидела сегодня ночью на другом берегу реки, я не собиралась умирать, не проверив хотя бы эту теорию.
– Я говорю тебе трахнуть меня, Фишер. Я прошу тебя…
Его губы обрушились на мои. Он украл мои слова, завладев моим ртом с хриплым рычанием. Поцелуй был воспламеняющим. В тот момент, когда я почувствовала его вкус и ощутила, как его язык скользнул по моим зубам, я застонала и схватилась за низ его рубашки.
Больше никаких колкостей в адрес друг друга.
Больше никаких тонко завуалированных намеков.
Никаких угроз.
Это происходило потому, что я сама этого хотела.
Я разорвала рубашку Фишера, и мне пришлось поднять руки над головой, чтобы хоть наполовину снять с него эту проклятую вещь. Он прервал поцелуй на долю секунды, срывая ее через голову. В то же мгновение, как он выпустил ее из рук, он снова навалился на меня, его рот впился в мой с такой силой, что я потеряла ориентацию в пространстве. Его движения не были судорожными, как у меня. Его руки были уверенными и твердыми, когда он схватил ворот моей рубашки и сорвал ее с моего тела. Без корсетов и платьев, которые Эверлейн заставляла меня носить в Зимнем дворце, я стала перевязывать грудь тканью, как делала это дома. Фишер издал недовольный звук, когда увидел, что ткань обернута вокруг моей грудной клетки. Я подняла руки, ожидая, что он так же быстро размотает ее, но нет. Он провел указательным пальцем по передней части материала, и ткань разошлась под его прикосновением.
Моя грудь вырвалась на свободу, соски запульсировали, и Фишер застонал, принимая их тяжесть в свои ладони. Он мял мою плоть, шепча проклятия, его глаза не отрывались от моей груди. Думал ли он обо мне вот так? Обнаженной и в его власти? Представлял ли он, каково это – прикасаться ко мне, пробовать меня на вкус, чтобы я с готовностью исполняла его приказы?
Я была виновна в том, что позволила своему воображению разыграться. Я притворялась, что не его рук я жажду, когда прикасалась к себе. Я обманывала себя, заставляя поверить, что не его понимающая ухмылка преследует мои сны. Но это было так. И вот теперь он стоял передо мной, без рубашки, рельефные мышцы его груди блестели от пота, татуировки были повсюду, спиралью обвивали его торс, и я не могла поверить, что мы наконец-то дошли до этого момента.
Карты уже давно лежали на столе. Нам предстояло либо убить друг друга, либо трахнуться, и я была рада, что мы оба выбрали последний вариант.
Глаза Фишера вспыхнули, когда он схватил меня за пояс брюк и грубо притянул к себе.
– Ты сама попросила об этом. Когда тебе будет больно кончать, и ты не сможешь выговорить собственное имя, вспомни об этом, малышка Оша.
Он не сводил с меня взгляда, расстегивая мои штаны и стягивая их с бедер. Его взгляд был тяжелым, как лезвие меча, упирающегося мне в горло, достаточно острым, чтобы порезать. Он просунул правую руку мне между ног, а другой схватил за горло, напугав до смерти.
Я бы задохнулась, когда он разорвал на мне нижнее белье и погрузил пальцы в мой расплавленный влажный жар, но его рука сомкнулась вокруг моего горла, лишив меня возможности дышать. Словно темноволосый падший ангел, Кингфишер мурлыкал, проникая в меня своими пальцами.
– Боже мой. Уже так возбудилась? Ты чертовски мокрая. Какая ты на вкус, мм? Будешь ли ты кричать, как хорошая девочка, когда будешь скакать на моем лице?
– Д-да… – Это было бесполезно. Я не могла говорить. Голова кружилась, как от недостатка крови, так и от вожделения, которое сотрясало меня. Я хотела его. Но я также хотела разобраться в этом чувстве внутри себя. На каждом шагу Фишер доказывал, что он невыносимый засранец. Я могла по пальцам одной руки пересчитать, сколько вежливых слов сказал мне этот ублюдок. Но было что-то еще, что привязывало меня к нему. Тянуло меня к нему, словно в ловушку. Какая-то часть меня знала, что ловушкой был сам Фишер, и я действительно попалась…
Мир погрузился во тьму, и остались только я и он. Я и эти сверкающие серебристо-зеленые глаза. Фишер наклонил голову и прильнул ко мне, его губы были так близко к моим.
– Когда ты примешь меня целиком, не забывай дышать. – Он отпустил мое горло, и у меня поплыла голова, когда я втянула в себя воздух.
Он не дал мне времени собраться с мыслями. Было бы разумнее избавиться от ботинок, а потом снять штаны, но это было невозможно, когда имеешь дело с самым нетерпеливым мужчиной во всей Ивелии. Сначала мне казалось, что дым шел от рук Фишера. Затем, что он клубился за его спиной. Кто знает, откуда, черт возьми, он появлялся. Я знала только, что он исходит от него – тот самый дым, который затолкал орду вампиров под лед реки, – теперь клубился над моим телом, как…
Он растаял как раз в тот момент, когда я начала напрягаться. А вместе с ним исчезла вся моя одежда. Фишер на секунду отступил, осматривая свою работу, его полные вожделения глаза трижды провели по моему телу вверх-вниз, как будто одного раза было недостаточно.
– Мне не терпится услышать, какие звуки ты будешь издавать, когда я впервые ворвусь в тебя, – промурлыкал он. – Я заставлю тебя стонать от желания, малышка Оша. А когда мы закончим, я буду закрывать глаза и воспроизводить в голове твои стоны каждый раз, когда буду доводить себя до оргазма.
Боги. Одна мысль о том, что он прикасается к себе…
Греховный образ, который начал формироваться в моем сознании, рассеялся, когда Фишер пошевелился. Он схватил меня, руки нашли заднюю поверхность моих обнаженных бедер, и в тот же миг мои ноги оторвались от земли. От ощущения невесомости и падения у меня перехватило дыхание, и я полетела по воздуху. Мягкий матрас поймал меня секундой позже, прохладные шелковые простыни скользнули по коже. Комок паники подкатил к горлу, когда я снова посмотрела на Фишера. Темноволосый воин, покрытый пеплом и сажей, стоял на краю кровати, медленно расстегивая штаны с голодным, плотоядным выражением лица, и инстинкты самосохранения подсказывали мне, что нужно спасаться бегством.
Не двигайся. Не двигайся, Саэрис. Ради всех богов…
В Зилварене у хищников не было темноты, в которой можно было спрятаться. Они использовали камуфляж и хитрость, чтобы подкрасться к добыче, что, в свою очередь, научило всех нас быстро реагировать, когда мы оказывались лицом к лицу с тем, кто на нас охотился. Каждая клетка моего тела хотела вскочить с кровати и броситься к двери, но я знала, что это было бы безумием. Как адская кошка, Фишер бросится в погоню. Я вцепилась в простыни, заставляя себя не двигаться, наблюдая за каждым его движением.
– Согни колени. – Он не использовал клятву. Просто приказал. Хотя это могло быть и принуждением, учитывая, что я была беспомощна перед его приказом. Я сделала то, что он сказал… и воздух вокруг мощных плеч Фишера, казалось, наполнился необузданной силой. Размеренными, дразнящими движениями он спустил свои заляпанные грязью штаны, и…
Милостивые боги и святые мученики. На нем не было нижнего белья. Это меня не удивило. Но от размера его эрегированного члена, выскочившего из штанов, у меня округлились глаза.
Неужели все мужчины-феи так одарены? Это ивелийская особенность? Или это особенность Фишера? Теперь, когда одежды на нем не было, Фишер не двигался, позволяя мне рассмотреть его, и легкая улыбка так и просилась на свободу, расцветая в уголках его рта. Он был просто охренительно красив, все эти твердые линии, выступающие мышцы и переливающиеся чернила. Его член был совершенен – жесткое железо, обернутое в шелк и бархат. По нижней стороне его члена проходила толстая вена, гордо выступающая из ствола. Мои ладони покалывало при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к нему.
Фишер обхватил член рукой, словно зная, о чем я только что подумала, и медленно провел вверх-вниз.
– Раздвинь колени, – потребовал он.
– Я…
– Не спорь, Оша. Я чуть с ума не сошел, гадая, как ты выглядишь. Мне нужно, блядь, увидеть. Избавь меня от страданий.
Я никогда раньше не робела в постели. Но в этот раз я была смущена. Я боролась с волнением, когда заставила себя раздвинуть колени, и Фишер издал напряженный рык.
– Идеальная. Ты просто охренительно идеальная. Если завтра Дания оторвет мне голову, то, по крайней мере, теперь я умру счастливым.
Восхищенное выражение его лица было опасным. Девушка могла легко попасть в зависимость от такого выражения лица Фишера, и что тогда? Я бы потерялась навсегда. Была обречена. Я позволила себе наслаждаться его вниманием, понимая, что ступаю на опасную почву. Но, если Фишер был прав на этот счет, то, что с того? Это будет всего одна ночь. Один раз, а потом он покончит со мной. Я не собиралась испытывать это снова, так что могла просто наслаждаться…
– Такой красивый цветок, распустившийся только для меня, – пробормотал он, забираясь на край кровати. Его руки сомкнулись вокруг моих лодыжек, и я перестала дышать. Он собирался…
Я вскрикнула, когда он притянул меня к себе. Еще один тихий возглас вырвался у меня, когда он опустился между моих ног. Сначала его рот нашел складку на внутренней стороне моего бедра. Я задрожала, едва не лишившись чувств, когда посмотрела вниз и встретилась с ним взглядом. Он провел кончиком носа вверх, вверх, вверх, глубоко вдыхая. Когда он слегка приподнял голову, чтобы заговорить, его клыки были не просто выставлены напоказ. Они были длиннее, чем я когда-либо видела. И острее. Левый клык проколол нижнюю губу, из нее пошла кровь.
– Ты пахнешь так чертовски вкусно, – хрипло произнес он. – Еще в кузнице во дворце я уловил намек на это. Тогда я понял, что должен попробовать тебя на вкус. Этот запах преследовал меня в моих гребаных снах. Я был не в состоянии трезво мыслить, вспоминая запах твоего желания.
– Я бы не отказалась принять ду…
– Не смей, блядь, заканчивать это предложение, – прорычал он. – Мне не нужен полный рот мыла и духов. Я хочу попробовать тебя на вкус. – С этими словами он приник ко мне ртом, словно вгрызаясь в сердцевину спелого, вкусного фрукта, и весь мой мир вспыхнул.
Его язык. О, святые угодники, его язык был невероятен. От того, как он лизал, ласкал и посасывал мой клитор, у меня начались спазмы, жар его рта соединился с моим собственным жаром так, что обещал свести меня с ума.
– Фишер! О, черт возьми! Фишер! Боги! – Мне показалось, как он смеется, прижавшись к моему телу, но я не была уверена. В ушах звенело. Все мое… тело… реагировало так… странно. Нёбо покалывало. Я не чувствовала ног. – Это… о, боги… черт… я…
– Еще нет, – пробормотал он, прижимаясь ко мне. – Ты не кончишь, пока я не скажу.
– Пожалуйста! Я… о боже, я так близко!
На этот раз он определенно смеялся. Я потянулась к нему, отчаянно желая разрядки, которая была на кончике его языка. Запустив пальцы в его волосы, я потянула его голову вниз, навстречу себе, требуя большего, большего, большего. Я почувствовала, как его рычание отдалось во мне, но он не отстранился. Он ускорил попеременные круговые движения языка, усиливая давление, а затем прикоснулся ко мне рукой, дразня мой вход лишь кончиками указательного и среднего пальцев, и моя спина оторвалась от кровати.
Больше.
Я хотела больше.
Не только его пальцев. Я хотела, чтобы он был во мне больше, чем позволяла признать моя гордость.
– Фишер, пожалуйста, – задыхалась я. – Я хочу… я хочу…
– Не волнуйся. Я знаю, что тебе нужно. Он глубоко погрузил пальцы, и я вылетела из реальности. Когда я открыла глаза, все, что я увидела, – это сверкающий черный ветер. Свечи в комнате Фишера погасли, весь свет угас, но ошеломляющая сила, исходившая от Фишера, казалось, несла в себе собственное внутреннее сияние. Это было трудно понять – мы определенно все еще находились в комнате Фишера. Я чувствовала под собой его кровать. Но в то же время мы парили в черном облаке, плыли в пустоте небытия. Погружались, падали, поднимались и тонули одновременно.
